Татьяна взволнованно вскочила; Роман дернул ее за руку, пытаясь заставить сесть обратно. Ему, человеку, дважды пережившему возвращение памяти, было как никогда прежде очевидно, что мешать сейчас хранителю памяти не стоит.
Винсент слабо всхлипнул и вдруг замер, умолк, прекращая бормотать. Руки его, задрожав, сместились, закрывая теперь лицо.
Девушка, не в силах смотреть на страдания своего друга, своего родственника, опять рванулась вперед.
- Винсент!..
Голос ее заставил мужчину дернуться и затихнуть. Он медленно, очень медленно выпрямился, продолжая сидеть на коленях и, отняв руки от лица, совершенно осмысленно воззрился на свое отражение напротив. Губы его шевельнулись.
- Мое имя Венсен, - пронесся по комнатушке хриплый голос, и мужчина неожиданно вскочил на ноги, - Прошу прощения. Мне необходим воздух.
Он уже направлялся к двери, когда Тьери, вежливо улыбнувшись, окликнул его.
- Прошу вас, не отходите слишком далеко, господин маркиз. Всегда держите ввиду свет в окне моего дома, иначе вы рискуете заблудиться.
Хранитель памяти быстро оглянулся на него через плечо и, с некоторым трудом опустив подбородок, торопливо вышел.
Он шел быстро, спеша отдалиться от домика, где остались ничего не понимающие друзья, друзья, которых он обрел в процессе своей долгой, бесконечной жизни и благодаря какому-то чуду, друзья, который ничего не знали о том, кто он такой и какими грехами отягощена его совесть… О, как бы ему хотелось вновь стереть свои воспоминания, как бы хотелось отказаться от них опять! Учитель не зря забрал их тогда, наказывая его, он оказал своему глупому, неблагодарному ученику помощь, о которой тот не смел и мечтать. Он спас его от груза вины, он сделал для него то, что и сам он, как хранитель памяти, совершал неоднократно по отношению к другим людям.
Он немного замедлил шаг, затем вовсе остановился и закрыл лицо руками. Перстень на его пальце, отразив взявшийся ниоткуда свет, сверкнул, как солнце в ясный день.
Вокруг было холодно, ночь уверенно накрыла лес своим леденящим покрывалом, дул пронизывающий ветерок, а он стоял среди деревьев в одной легкой рубашке, взятой из сундука одного из пиратов на корабле Чарли, стоял и не чувствовал холода.
Мысли раздирали его сознание, рвали в клочья душу. Кто он? Каким именем должен зваться теперь? Имеет ли он право носить то, что было дано ему при рождении, имеет ли право опять взять имя отца? Ведь отец отрекся от него, отправил на каторгу… Столько боли, столько мучений, разочарований – как выдержать, как пережить все это?
Он помотал головой, не опуская рук. Он прожил долгую, очень долгую жизнь, жизнь, полную добрых деяний, он не губил более чужие жизни, так, как тогда, при побеге!.. Но разве его это оправдывает? Три человека! Три ни в чем не повинных человека погибли от его рук! И родной брат. Брат, при воспоминании о котором тошнота подкатывает к горлу, брат, который был человеком настолько омерзительным, настолько низким, что даже сейчас хочется плюнуть на его могилу! Брат, которого отец любил гораздо сильнее, чем любил его.
Снова налетел ветерок, зашуршали ветви деревьев.
Мужчина опустил руки и, не в силах противостоять холоду, обнял себя ими.
- Венсен… - пронесся среди шелеста листвы тихий шепот, слабый вздох, заставивший его, вздрогнув, напряженно оглядеться. Он слышал голос, точно слышал, он не мог ошибиться! У него не было слуховых галлюцинаций, кто-то совершенно точно произнес его имя!
- Кто здесь?! – вопрос прозвучал резко: все-таки нервы его были натянуты до предела. По ветвям деревьев, по шуршащей листве, рассыпаясь над ночным лесом, прокатился чей-то громкий, заливистый хохот.
- Вы отозвались на свое имя, господин маркиз, - тот же голос, только теперь уже куда как более громкий, ясный и четкий, послышался за спиной, и Венсен рывком оглянулся. Прямо перед ним стоял высокий, бледный как смерть, а в темноте кажущийся еще бледнее, человек с белыми волосами и прозрачными зелеными глазами. Человек, которого он знал.
- Мактиере… - слетел с губ мужчины тихий вздох, и он мотнул головой, силясь прийти в себя. Раскисать было не время – прямо перед ним стоял враг, враг, чьи намерения не были известны и ясны.
По губам альбиноса змеей скользнула неприятная улыбка.
- Ваша память действительно вернулась, не так ли, месье ла Бошер? Старик оказался прав – кто же еще сможет побороть магию Рейнира, как не его любимый ученик!
- Что вам нужно… маркиз? – более уважительного обращения выдавить из себя он не смог. Этот человек будил в его сердце лишь ненависть, жгучую ярость, сам разговор с ним давался мужчине с определенным трудом.
Мактиере заложил руки за спину и, немного приподняв подбородок, сузил глаза, окидывая собеседника надменным взглядом. Он был выше него, смотрел сверху вниз, однако, Венсена это не пугало и не смущало. В конце концов, в собственных силах он всегда был уверен.
- Не бойтесь, я не собираюсь убивать вас, - альбинос задумчиво перевел взгляд на ветви деревьев над своей головой, - К тому же, мне известно, что подобные попытки были бы полностью лишены смысла ввиду бессмертия, дарованного вам старым магом… - он вновь опустил голову, и взгляд его стал острым, уподобляясь игле, - Сейчас я хочу лишь поговорить с вами, господин маркиз. Лишь поговорить… и напомнить о том, что привело нас обоих сюда. Боюсь, не все события минувших столетий известны вам, я рискну поведать о них.
- Вы были на корабле пиратов, маркиз, - собеседник его нахмурился; взгляд его исполнился подозрением, - Как вы оказались здесь так скоро?
- Так же, как и вы, - последовал безмятежный ответ, и Мактиере неожиданно двинулся вперед, неспешно обходя своего визави и устремляя взор куда-то в лесную глушь, - Довольно пустых разговоров, ла Бошер. Я хочу, чтобы вы выслушали меня сейчас… я не люблю совершать поступки, не объясняя их мотивов.
Венсен кривовато ухмыльнулся. Этому человеку он не доверял, и слова его уже загодя готов был отнести ко лжи. Однако же, некоторый интерес в его душе старый враг все же разжег, выслушать заведомую ложь почему-то хотелось, и мужчина, хмыкнув, сделал безмолвный приглашающий жест, подталкивая собеседника начать рассказ.
Мактиере, стоящий к нему спиной, этого не заметил. Повествование он начал сам, не дожидаясь приглашения, демонстрируя свою полную независимость от решений других.
- Я не уверен, что друг мой одобрит мой поступок, - задумчиво вымолвил он, - Он довольно резок, и не считает, что мои благородные порывы заслуживают поощрения. Однако, я думаю, что не было бы вежливым оборвать жизнь человека, не объяснив ему причину этого… Я убью вас, ла Бошер, - альбинос оглянулся через плечо, взирая на собеседника со странным выражением грустной обреченности на лице, - Однажды найду способ оборвать вашу бессмертную жизнь, и сделаю это. Но я хочу, чтобы вы знали причину, хочу, чтобы понимали, почему заслужили смерть… В конце концов, ваш род стал причиной моих бесконечных мук, и я не желаю молчать, - он на миг притих и, опять устремив взгляд в чащу, негромко прибавил, - Мне нужно выговориться.
- В таком случае, на роль слушателя никто не подойдет лучше, чем старый враг, - последовал спокойный ответ, - Говорите, маркиз. Я готов вас выслушать.
Мактиере помолчал, собираясь с мыслями, выбирая, с чего начать.
- Вы знаете, Венсен… - наконец приступил он к рассказу, - На этом свете живет очень много людей. Порою кажется, что даже излишне много… И это странно, ибо в прежние времена людей было гораздо меньше, и они непрестанно убивали друг друга. Сколько было мести, злобы, пороков, уничтожающих их целыми родами, семьями! И все-таки человечество сумело разрастись до нынешних размеров, и продолжает неуклонно увеличиваться. Я не берусь судить о том, что ждет нас в будущем, мне это не интересно, коль скоро взгляд мой устремлен в прошлое… В те дни, когда существовала кровная месть, об истоках которой никому не известно, когда жгучая ненависть раздирала благородные сердца представителей древних родов. В те дни, когда существовали род ла Бошер и род Мактиере. Вам известно, господин маркиз, что вражда между этими двумя родами длилась долго, шла испокон веков, и не нам с вами сейчас судить, с чего она началась. Представители обоих этих славных фамилий самозабвенно мстили друг другу за что-то, не могли остановиться, и в мести своей доходили до безумия…
Тогда, много столетий назад, в семействе Мактиере на свет появился еще один ребенок, потомок главы этого рода. Мальчик был светловолос, бледен, зеленоглаз, и родители назвали его Анхелем, что означало «ангел» - они верили, что сын их послан с небес, таким он казался светлым. Что ж… этого имени он не оправдал, - маркиз напряженно выпрямился, приподнимая подбородок, - Мальчик рос довольно одиноким, заброшенным, - не взирая на данное ему имя, на счастье, какое испытала семья, когда он появился на свет, времени на заботу о нем ни у кого не находилось. Старшие его братья и сестры уже выросли, играть с ребенком им было скучно, поэтому мальчик был предоставлен самому себе. К чести его, замечу, что ребенком он был достаточно ответственным, и родители не опасались оставлять его одного. И все-таки ему было грустно. Каждому ребенку нужны товарищи по играм, нужен кто-то, кто разделит с ним мир, каждому ребенку нужен друг. Ему было около пяти или, может быть, шести лет, когда такой друг неожиданно появился в его жизни.
Он играл тогда на заднем дворе их большого дома – к этому времени семейство, ввиду безмерной вражды с ла Бошерами, переехало из Франции на территорию нынешней Литвы и жило там, - играл, как всегда, в одиночестве, привыкнув к этому за свою короткую жизнь, когда неожиданно кусты рядом зашевелились и из них выглянул мальчик его лет, огненно-рыжий, словно поцелованный пламенем. Расположение друг к другу они почувствовали сразу. Мальчик, назвавшийся Чеславом, оказался бродягой, брошенным на произвол судьбы своими родителями, которых он не знал, нищим, перебивающимся с хлеба на воду, а Анхель был довольно сердобольным мальчуганом и пожалел его. Он стал таскать ему еду со стола во время обеда, ужина и завтрака, часто делил с ним свою трапезу, он полюбил его как родного брата, даже больше, поскольку родные братья не обращали на него внимания. Это были счастливые дни. Дети виделись каждый день, играли, смеялись, проводили вместе время – это было самое настоящее и самое прекрасное детство… - Мактиере мрачно улыбнулся, не поворачиваясь к слушателю, - Но пришла беда. Анхель в те дни толком не знал о вражде, существующей между его семьей и семьей ла Бошер, он был слишком мал, чтобы понимать это и не интересовался играми взрослых. Он не предполагал, что взрослые способны сделать его в этих играх разменной монетой…
В тот день они с Чеславом, как обычно, играли на заднем дворе дома Мактиере – старого особняка, подойти к которому для постороннего было совершенно невозможно, а уж тем более невозможным было проникнуть на задний двор. Играли, чувствуя себя в полной безопасности, когда неожиданно среди кустов и деревьев заметили фигуру высокого человека. Он был незнаком им, и Чеслав предложил другу позвать кого-нибудь из взрослых, но Анхель почему-то промедлил. Его поразил этот человек, ему не доводилось видеть таких прежде – лицо незнакомца было бледно, как полотно, на солнце он старался не выходить, волосы его тоже казались белесыми, а глаза посверкивали, как льдинки, будучи при этом совершенно прозрачными. Он подозвал мальчиков, не покидая тени дерева и Анхель, не слушая пытающегося остановить его друга, подошел – уж больно любопытен был незнакомец. Чеслав поспешил за ним – он был старше на целый год и справедливо полагал себя защитником юного Мактиере. Когда они приблизились, незнакомец – я как сейчас вижу эту картину! – стоял, прислонившись спиной к дереву и лениво жевал какую-то травинку. Он окинул ребят долгим, изучающим взглядом, и криво ухмыльнулся. «Свежая кровь», - молвил он, глядя на Анхеля, - «Да, нам пригодится такой, как ты…» - засим взгляд его упал на Чеслава, и он, сморщившись, выплюнул травинку, - «Оборотень… Твоя кровь не даст яду проникнуть в тело. Отойди, мальчик, не стой у меня на пути». Сообразить, как поступить и что сделать, друзья не успели. Незнакомец был высок, силен, он был гораздо старше их обоих и, когда он вдруг резко схватил Анхеля подмышки и поднял его в воздух, ни сам мальчик, ни его друг не могли ничего сделать. Он склонился к шее ребенка… и тот закричал от боли, ощущая, как острые клыки впиваются в горло, чувствуя, как проникает под кожу что-то непонятное, страшное, чужеродное… Чеслав не выдержал. «Отпусти его!» - зарычал он, маленький мальчик, ребенок и, не думая о себе, бросился на мерзавца. Тот, не глядя, отшвырнул его ногой, не выпуская слабеющего скорее от страха, чем от боли, Анхеля. Чеслав упал на землю и зарычал. Пальцы его согнулись, царапая землю, ногти обратились когтями – так он впервые принял волчий облик, так впервые кровь оборотня в нем проявила себя. Но он был ребенком, этот парень, поэтому большим и взрослым волком стать, конечно, не мог, он обратился волчонком, по размеру похожим на небольшую собаку. И все же, ему достало сил и ярости справится с мерзавцем, держащим его друга. Он бросился на него, вцепляясь в руку, и негодяй выпустил свою жертву, роняя ее наземь. Анхель, еле дыша от ужаса, отполз в сторону, прижимая руку к шее и глядя, как волк, волчонок, коим обернулся его друг, раз за разом бросается на своего врага, как тот шипит, пытается сбросить его, а потом вдруг, оступившись, падает… и волчонок вгрызается ему в горло, - Мактиере вновь примолк, давая возможность слушателю сполна прочувствовать весь трагизм ситуации, о которой повествовал, затем продолжил уже гораздо тише, - В тот день их жизнь кончилась. Чеслав стал оборотнем, убийцей, ощутившим вкус крови, а Анхель… он сначала даже не понял, что с ним произошло. Ему было плохо, ужасно хотелось пить, он заплакал и стал умолять друга дать ему напиться, но тут Чеслава осенило. Он вспомнил, что убитый мерзавец сказал, будто кровь оборотня не даст яду проникнуть в тело и, не раздумывая, полоснул себя по запястью острым камнем. Анхель задрожал, глядя, как стекает по руке друга кровь, а тот поднес запястье к его губам и коротко велел: «Пей». Анхель покорно прильнул к его ране. Но жажда не утихала, хотелось простой воды, кровь не утоляла ее, поэтому вскоре он оторвался от руки друга и замотал головой, снова умоляя дать ему воды. В этот момент на задний двор пришел его отец…
Долго разбираться он не стал. Он видел убитого незнакомца, он видел неизвестного мальчишку с окровавленной рукой, и видел сына, чьи губы были испачканы кровью. Его не интересовали причины произошедшего, его волновал результат. Он, глава семьи, должен был решить, как поступить с чудовищем, порожденным им самим, чудовищем, каковым он полагал теперь своего сына, и он принял решение, - маркиз скрипнул зубами, с трудом обуздывая застарелую ярость, - Анхель был изгнан из родного дома, отправлен на улицу вместе со своим другом, брошен на произвол судьбы, обречен на смерть. Так началась эта история… - он умолк, переводя дыхание.
Слушатель его молчал, ожидая продолжения, пытаясь осознать только что услышанное.
Винсент слабо всхлипнул и вдруг замер, умолк, прекращая бормотать. Руки его, задрожав, сместились, закрывая теперь лицо.
Девушка, не в силах смотреть на страдания своего друга, своего родственника, опять рванулась вперед.
- Винсент!..
Голос ее заставил мужчину дернуться и затихнуть. Он медленно, очень медленно выпрямился, продолжая сидеть на коленях и, отняв руки от лица, совершенно осмысленно воззрился на свое отражение напротив. Губы его шевельнулись.
- Мое имя Венсен, - пронесся по комнатушке хриплый голос, и мужчина неожиданно вскочил на ноги, - Прошу прощения. Мне необходим воздух.
Он уже направлялся к двери, когда Тьери, вежливо улыбнувшись, окликнул его.
- Прошу вас, не отходите слишком далеко, господин маркиз. Всегда держите ввиду свет в окне моего дома, иначе вы рискуете заблудиться.
Хранитель памяти быстро оглянулся на него через плечо и, с некоторым трудом опустив подбородок, торопливо вышел.
***
Он шел быстро, спеша отдалиться от домика, где остались ничего не понимающие друзья, друзья, которых он обрел в процессе своей долгой, бесконечной жизни и благодаря какому-то чуду, друзья, который ничего не знали о том, кто он такой и какими грехами отягощена его совесть… О, как бы ему хотелось вновь стереть свои воспоминания, как бы хотелось отказаться от них опять! Учитель не зря забрал их тогда, наказывая его, он оказал своему глупому, неблагодарному ученику помощь, о которой тот не смел и мечтать. Он спас его от груза вины, он сделал для него то, что и сам он, как хранитель памяти, совершал неоднократно по отношению к другим людям.
Он немного замедлил шаг, затем вовсе остановился и закрыл лицо руками. Перстень на его пальце, отразив взявшийся ниоткуда свет, сверкнул, как солнце в ясный день.
Вокруг было холодно, ночь уверенно накрыла лес своим леденящим покрывалом, дул пронизывающий ветерок, а он стоял среди деревьев в одной легкой рубашке, взятой из сундука одного из пиратов на корабле Чарли, стоял и не чувствовал холода.
Мысли раздирали его сознание, рвали в клочья душу. Кто он? Каким именем должен зваться теперь? Имеет ли он право носить то, что было дано ему при рождении, имеет ли право опять взять имя отца? Ведь отец отрекся от него, отправил на каторгу… Столько боли, столько мучений, разочарований – как выдержать, как пережить все это?
Он помотал головой, не опуская рук. Он прожил долгую, очень долгую жизнь, жизнь, полную добрых деяний, он не губил более чужие жизни, так, как тогда, при побеге!.. Но разве его это оправдывает? Три человека! Три ни в чем не повинных человека погибли от его рук! И родной брат. Брат, при воспоминании о котором тошнота подкатывает к горлу, брат, который был человеком настолько омерзительным, настолько низким, что даже сейчас хочется плюнуть на его могилу! Брат, которого отец любил гораздо сильнее, чем любил его.
Снова налетел ветерок, зашуршали ветви деревьев.
Мужчина опустил руки и, не в силах противостоять холоду, обнял себя ими.
- Венсен… - пронесся среди шелеста листвы тихий шепот, слабый вздох, заставивший его, вздрогнув, напряженно оглядеться. Он слышал голос, точно слышал, он не мог ошибиться! У него не было слуховых галлюцинаций, кто-то совершенно точно произнес его имя!
- Кто здесь?! – вопрос прозвучал резко: все-таки нервы его были натянуты до предела. По ветвям деревьев, по шуршащей листве, рассыпаясь над ночным лесом, прокатился чей-то громкий, заливистый хохот.
- Вы отозвались на свое имя, господин маркиз, - тот же голос, только теперь уже куда как более громкий, ясный и четкий, послышался за спиной, и Венсен рывком оглянулся. Прямо перед ним стоял высокий, бледный как смерть, а в темноте кажущийся еще бледнее, человек с белыми волосами и прозрачными зелеными глазами. Человек, которого он знал.
- Мактиере… - слетел с губ мужчины тихий вздох, и он мотнул головой, силясь прийти в себя. Раскисать было не время – прямо перед ним стоял враг, враг, чьи намерения не были известны и ясны.
По губам альбиноса змеей скользнула неприятная улыбка.
- Ваша память действительно вернулась, не так ли, месье ла Бошер? Старик оказался прав – кто же еще сможет побороть магию Рейнира, как не его любимый ученик!
- Что вам нужно… маркиз? – более уважительного обращения выдавить из себя он не смог. Этот человек будил в его сердце лишь ненависть, жгучую ярость, сам разговор с ним давался мужчине с определенным трудом.
Мактиере заложил руки за спину и, немного приподняв подбородок, сузил глаза, окидывая собеседника надменным взглядом. Он был выше него, смотрел сверху вниз, однако, Венсена это не пугало и не смущало. В конце концов, в собственных силах он всегда был уверен.
- Не бойтесь, я не собираюсь убивать вас, - альбинос задумчиво перевел взгляд на ветви деревьев над своей головой, - К тому же, мне известно, что подобные попытки были бы полностью лишены смысла ввиду бессмертия, дарованного вам старым магом… - он вновь опустил голову, и взгляд его стал острым, уподобляясь игле, - Сейчас я хочу лишь поговорить с вами, господин маркиз. Лишь поговорить… и напомнить о том, что привело нас обоих сюда. Боюсь, не все события минувших столетий известны вам, я рискну поведать о них.
- Вы были на корабле пиратов, маркиз, - собеседник его нахмурился; взгляд его исполнился подозрением, - Как вы оказались здесь так скоро?
- Так же, как и вы, - последовал безмятежный ответ, и Мактиере неожиданно двинулся вперед, неспешно обходя своего визави и устремляя взор куда-то в лесную глушь, - Довольно пустых разговоров, ла Бошер. Я хочу, чтобы вы выслушали меня сейчас… я не люблю совершать поступки, не объясняя их мотивов.
Венсен кривовато ухмыльнулся. Этому человеку он не доверял, и слова его уже загодя готов был отнести ко лжи. Однако же, некоторый интерес в его душе старый враг все же разжег, выслушать заведомую ложь почему-то хотелось, и мужчина, хмыкнув, сделал безмолвный приглашающий жест, подталкивая собеседника начать рассказ.
Мактиере, стоящий к нему спиной, этого не заметил. Повествование он начал сам, не дожидаясь приглашения, демонстрируя свою полную независимость от решений других.
- Я не уверен, что друг мой одобрит мой поступок, - задумчиво вымолвил он, - Он довольно резок, и не считает, что мои благородные порывы заслуживают поощрения. Однако, я думаю, что не было бы вежливым оборвать жизнь человека, не объяснив ему причину этого… Я убью вас, ла Бошер, - альбинос оглянулся через плечо, взирая на собеседника со странным выражением грустной обреченности на лице, - Однажды найду способ оборвать вашу бессмертную жизнь, и сделаю это. Но я хочу, чтобы вы знали причину, хочу, чтобы понимали, почему заслужили смерть… В конце концов, ваш род стал причиной моих бесконечных мук, и я не желаю молчать, - он на миг притих и, опять устремив взгляд в чащу, негромко прибавил, - Мне нужно выговориться.
- В таком случае, на роль слушателя никто не подойдет лучше, чем старый враг, - последовал спокойный ответ, - Говорите, маркиз. Я готов вас выслушать.
Мактиере помолчал, собираясь с мыслями, выбирая, с чего начать.
- Вы знаете, Венсен… - наконец приступил он к рассказу, - На этом свете живет очень много людей. Порою кажется, что даже излишне много… И это странно, ибо в прежние времена людей было гораздо меньше, и они непрестанно убивали друг друга. Сколько было мести, злобы, пороков, уничтожающих их целыми родами, семьями! И все-таки человечество сумело разрастись до нынешних размеров, и продолжает неуклонно увеличиваться. Я не берусь судить о том, что ждет нас в будущем, мне это не интересно, коль скоро взгляд мой устремлен в прошлое… В те дни, когда существовала кровная месть, об истоках которой никому не известно, когда жгучая ненависть раздирала благородные сердца представителей древних родов. В те дни, когда существовали род ла Бошер и род Мактиере. Вам известно, господин маркиз, что вражда между этими двумя родами длилась долго, шла испокон веков, и не нам с вами сейчас судить, с чего она началась. Представители обоих этих славных фамилий самозабвенно мстили друг другу за что-то, не могли остановиться, и в мести своей доходили до безумия…
Тогда, много столетий назад, в семействе Мактиере на свет появился еще один ребенок, потомок главы этого рода. Мальчик был светловолос, бледен, зеленоглаз, и родители назвали его Анхелем, что означало «ангел» - они верили, что сын их послан с небес, таким он казался светлым. Что ж… этого имени он не оправдал, - маркиз напряженно выпрямился, приподнимая подбородок, - Мальчик рос довольно одиноким, заброшенным, - не взирая на данное ему имя, на счастье, какое испытала семья, когда он появился на свет, времени на заботу о нем ни у кого не находилось. Старшие его братья и сестры уже выросли, играть с ребенком им было скучно, поэтому мальчик был предоставлен самому себе. К чести его, замечу, что ребенком он был достаточно ответственным, и родители не опасались оставлять его одного. И все-таки ему было грустно. Каждому ребенку нужны товарищи по играм, нужен кто-то, кто разделит с ним мир, каждому ребенку нужен друг. Ему было около пяти или, может быть, шести лет, когда такой друг неожиданно появился в его жизни.
Он играл тогда на заднем дворе их большого дома – к этому времени семейство, ввиду безмерной вражды с ла Бошерами, переехало из Франции на территорию нынешней Литвы и жило там, - играл, как всегда, в одиночестве, привыкнув к этому за свою короткую жизнь, когда неожиданно кусты рядом зашевелились и из них выглянул мальчик его лет, огненно-рыжий, словно поцелованный пламенем. Расположение друг к другу они почувствовали сразу. Мальчик, назвавшийся Чеславом, оказался бродягой, брошенным на произвол судьбы своими родителями, которых он не знал, нищим, перебивающимся с хлеба на воду, а Анхель был довольно сердобольным мальчуганом и пожалел его. Он стал таскать ему еду со стола во время обеда, ужина и завтрака, часто делил с ним свою трапезу, он полюбил его как родного брата, даже больше, поскольку родные братья не обращали на него внимания. Это были счастливые дни. Дети виделись каждый день, играли, смеялись, проводили вместе время – это было самое настоящее и самое прекрасное детство… - Мактиере мрачно улыбнулся, не поворачиваясь к слушателю, - Но пришла беда. Анхель в те дни толком не знал о вражде, существующей между его семьей и семьей ла Бошер, он был слишком мал, чтобы понимать это и не интересовался играми взрослых. Он не предполагал, что взрослые способны сделать его в этих играх разменной монетой…
В тот день они с Чеславом, как обычно, играли на заднем дворе дома Мактиере – старого особняка, подойти к которому для постороннего было совершенно невозможно, а уж тем более невозможным было проникнуть на задний двор. Играли, чувствуя себя в полной безопасности, когда неожиданно среди кустов и деревьев заметили фигуру высокого человека. Он был незнаком им, и Чеслав предложил другу позвать кого-нибудь из взрослых, но Анхель почему-то промедлил. Его поразил этот человек, ему не доводилось видеть таких прежде – лицо незнакомца было бледно, как полотно, на солнце он старался не выходить, волосы его тоже казались белесыми, а глаза посверкивали, как льдинки, будучи при этом совершенно прозрачными. Он подозвал мальчиков, не покидая тени дерева и Анхель, не слушая пытающегося остановить его друга, подошел – уж больно любопытен был незнакомец. Чеслав поспешил за ним – он был старше на целый год и справедливо полагал себя защитником юного Мактиере. Когда они приблизились, незнакомец – я как сейчас вижу эту картину! – стоял, прислонившись спиной к дереву и лениво жевал какую-то травинку. Он окинул ребят долгим, изучающим взглядом, и криво ухмыльнулся. «Свежая кровь», - молвил он, глядя на Анхеля, - «Да, нам пригодится такой, как ты…» - засим взгляд его упал на Чеслава, и он, сморщившись, выплюнул травинку, - «Оборотень… Твоя кровь не даст яду проникнуть в тело. Отойди, мальчик, не стой у меня на пути». Сообразить, как поступить и что сделать, друзья не успели. Незнакомец был высок, силен, он был гораздо старше их обоих и, когда он вдруг резко схватил Анхеля подмышки и поднял его в воздух, ни сам мальчик, ни его друг не могли ничего сделать. Он склонился к шее ребенка… и тот закричал от боли, ощущая, как острые клыки впиваются в горло, чувствуя, как проникает под кожу что-то непонятное, страшное, чужеродное… Чеслав не выдержал. «Отпусти его!» - зарычал он, маленький мальчик, ребенок и, не думая о себе, бросился на мерзавца. Тот, не глядя, отшвырнул его ногой, не выпуская слабеющего скорее от страха, чем от боли, Анхеля. Чеслав упал на землю и зарычал. Пальцы его согнулись, царапая землю, ногти обратились когтями – так он впервые принял волчий облик, так впервые кровь оборотня в нем проявила себя. Но он был ребенком, этот парень, поэтому большим и взрослым волком стать, конечно, не мог, он обратился волчонком, по размеру похожим на небольшую собаку. И все же, ему достало сил и ярости справится с мерзавцем, держащим его друга. Он бросился на него, вцепляясь в руку, и негодяй выпустил свою жертву, роняя ее наземь. Анхель, еле дыша от ужаса, отполз в сторону, прижимая руку к шее и глядя, как волк, волчонок, коим обернулся его друг, раз за разом бросается на своего врага, как тот шипит, пытается сбросить его, а потом вдруг, оступившись, падает… и волчонок вгрызается ему в горло, - Мактиере вновь примолк, давая возможность слушателю сполна прочувствовать весь трагизм ситуации, о которой повествовал, затем продолжил уже гораздо тише, - В тот день их жизнь кончилась. Чеслав стал оборотнем, убийцей, ощутившим вкус крови, а Анхель… он сначала даже не понял, что с ним произошло. Ему было плохо, ужасно хотелось пить, он заплакал и стал умолять друга дать ему напиться, но тут Чеслава осенило. Он вспомнил, что убитый мерзавец сказал, будто кровь оборотня не даст яду проникнуть в тело и, не раздумывая, полоснул себя по запястью острым камнем. Анхель задрожал, глядя, как стекает по руке друга кровь, а тот поднес запястье к его губам и коротко велел: «Пей». Анхель покорно прильнул к его ране. Но жажда не утихала, хотелось простой воды, кровь не утоляла ее, поэтому вскоре он оторвался от руки друга и замотал головой, снова умоляя дать ему воды. В этот момент на задний двор пришел его отец…
Долго разбираться он не стал. Он видел убитого незнакомца, он видел неизвестного мальчишку с окровавленной рукой, и видел сына, чьи губы были испачканы кровью. Его не интересовали причины произошедшего, его волновал результат. Он, глава семьи, должен был решить, как поступить с чудовищем, порожденным им самим, чудовищем, каковым он полагал теперь своего сына, и он принял решение, - маркиз скрипнул зубами, с трудом обуздывая застарелую ярость, - Анхель был изгнан из родного дома, отправлен на улицу вместе со своим другом, брошен на произвол судьбы, обречен на смерть. Так началась эта история… - он умолк, переводя дыхание.
Слушатель его молчал, ожидая продолжения, пытаясь осознать только что услышанное.
