Эрик слегка покачал головой и, предпочитая мир бесконечным пререканиям, сам присел за стол переговоров, хотя и не зная, что говорить.
- Неплохая идея – то, что пойдем не сей секунд, - заметил Ричард, наконец-то отлипая от дверного косяка, - Я, пожалуй, пойду, поотдыхаю еще. Вам желаю того же, - и, завершив коротенькую тираду, он уверенно направился в сторону отведенной ему комнаты. Пантера потрусила следом за ним.
В гостиной на некоторое время воцарилось тяжелое, какое-то давящее молчание. Нарушил его Роман, в конечном итоге утомившийся терпеть неприятную тишину.
- Ладно… - в голосе его все еще чувствовалась тень недовольства, однако, молодой человек честно попытался скрыть его, - Отвлечемся от новой темы и вернемся к старой. Что там у нас со страшной древней избушкой и злобными пророчествами в рифму?
Эрик, на сей раз с радостью откликаясь на предложение брата, играющего роль придворного шута, мигом подхватил старую тему.
- Пророчество у Винсента, - откликнулся он и, помолчав с секунду, задумчиво добавил, - Записанное углем на обратной стороне списка…
- Какого списка? – Роман, явственно не понявший слов старшего родственника, недоуменно оглянулся на Татьяну, затем перевел взор на хранителя памяти и подозрительно нахмурился, - Того списка? Ты что, листочек дядин из замка стибрил? Признавайся, наглый кот!
Винсент лениво махнул рукой, кладя другой на стол сложенный вдвое лист бумаги.
- Выключись, - равнодушно прореагировал он, - Листочек я стибрил в избушке. Так что не волнуйтесь, уважаемый, вашему бесценному имуществу ущерб нанесен не был.
- И то радует, - жизнерадостно сообщил записанный в электрические приборы и абсолютно не планирующий выключаться, виконт, - Тогда поговорим о пророчествах…
- А пророчеству нужен карандаш, - голосом сварливой старушки, вероятно, пытаясь передать эмоции того самого пророчества, отозвался хранитель памяти, - А вы, молодой человек, все никак мне его не изволите предоставить.
Молодой человек, в адрес которого и был совершен наезд, по сию пору, в отличие от всех прочих, не сидящий за столом, а стоящий рядом с ним, демонстративно сгорбился.
- Как не стыдно сваливать такие тяжкие обязанности на старого, больного человека? Ну, что ж, мой бессовестный внучок, коль уж сам ты не можешь добрести до места обитания карандашиков и листиков, несчастный дедушка Роман, так уж и быть, изволит проводить тебя.
«Внучок» Винсент, моментально включаясь в игру, старательно изобразил величайшее волнение и заботу.
- Что ты, что ты, дедушка, в твоем возрасте категорически противопоказано шля… ходить на такие большие расстояния! Посиди вон лучше, кашку пожуй, а я тебе в подарок каракулю нарисую.
- Да я бы с радостью! – недовольно заохал Роман, - Так только ты ж ведь заблудишься, потеряешься, а я пойду искать тебя и потеряюсь сам.
- А потом на поиски вас обоих отправлюсь я, - вздохнула Татьяна и, оглядев пустой стол, требовательно добавила, - Дедуль, ты там пока каракули рисовать не ушел, может, ужин нам приготовишь?
Виконт, только, было, повернувшийся, дабы показывать путь хранителю памяти, услышав вопрос, медленно поднял подбородок. Затем не менее медленно повернул голову в сторону девушки и завершая маневр, резко опустил ее, бросая на посмевшую предложить ему подобные вещи Татьяну уничижающий взгляд.
- Ты хочешь заставить готовить меня? – тихо и зловеще, с истинно аристократическим холодом в голосе осведомился он, - Меня?
Девушка непроизвольно сглотнула. Ей, как и всем остальным было прекрасно понятно, что такое поведение Романа – не более, чем очередная шутка, однако, эффект произведен им был.
- Меня?.. – снова повторил юноша, хмуря изящные брови и, неожиданно повернувшись, возмущенно всплеснул руками, - Меня! Старого, больного человека двадцати трех лет от роду! У тебя совесть вообще есть?
Татьяна, закусив губу, чтобы не расхохотаться, изо всех сил попыталась изобразить серьезность. Последняя изображаться не пожелала и девушка вместо ответа зажала себе рот ладонью. На сей раз Роман превзошел даже самого себя – шутка оказалась столь удачной, что смех сдержать никак не получалось.
Эрик, сам не в силах удержаться от улыбки, вежливо кашлянул.
- Трехсот двадцати трех лет, - негромко поправил он младшего брата, и тотчас же, делая вид, что обращены эти слова были вовсе не к нему, принялся с преувеличенным вниманием созерцать пустой стол.
Виконт недовольно махнул в его сторону рукой.
- Никому не нужные подробности! Я юн душою, между прочим, да… Так о чем это… Ах да, - взор серо-зеленых глаз снова упал на хихикающую Татьяну, - Что там у тебя с совестью?
- А что с ней? – девушка, старательно изображая святую наивность, захлопала глазами, даже прижимая руки к груди, - Жива, вполне здорова, спасибо, что спроси…
- Она у тебя вообще существует? – решительно прервал собеседницу молодой человек.
Винсент демонстративно зевнул. Говоря начистоту, хранитель памяти сам был бы совсем не против немного передохнуть, однако, насущные дела в образе не переписанного пророчества вставали перед ним во всей своей красе, лишая малейших надежд на отдых. В свете же этого бесконечные шутливые перепалки друзей начинали ему все больше и больше надоедать.
- А что, похоже на то? – не давая ответить Татьяне, мужчина предпочел перехватить эстафетную палочку, медленно поднимаясь из-за стола, - Мог бы уже выучить, что когда она голодная, ее совесть убегает искать пропитание… Так что давай, дедушка юных лет, обеспечь народ провизией и дай мне, в конце концов, карандаш. Пока не найдем нового мажордома, его обязанности будешь исполнять ты.
Роман, вероятно, абсолютно не ждавший столь бессовестного наезда на свою вельможную персону, открыл в возмущении рот, не сумел выдавить даже писка и не менее возмущенно его закрыл. А затем, внезапно посерьезнев, быстро облизал губы и, уже без возражений, хлопнул открытой ладонью по столу.
Перед Эриком и Татьяной в мгновение ока возникли не блюда даже, а целые подносы, сервированные в лучших традициях исполнения нужд голодающих, снабженные не только пищей, но и напитками.
- Вот вам Роман-самобранка, - недовольно буркнул юноша и, решительно отвернувшись, уверенно зашагал в сторону библиотеки, - А теперь я пошел и не смейте боле сбивать меня с моего пути! Мурзик, за мной.
Потерявший в свою очередь дар речи Мурзик, скрипнув зубами, последовал за ним.
Совещание, на котором было больше смеха, чем серьезных слов, наконец завершилось.
- Что же тебе так не терпится мне сообщить? – Винсент, уверенно шагающий за буквально летящим впереди виконтом, слегка склонил голову набок. Понять стремление того поведать какую-то, вероятно, крайне важную, новость, было сейчас более, чем просто, и юноша, видимо, и не пытающийся скрыть этого своего желания, ничуть не удивился вопросу.
- Дойдем – узнаешь, - чуть усмехнулся он, оглядываясь на спутника через плечо. После чего помолчал и негромко, но очень серьезно добавил:
- Я не доверяю здешним стенам.
Слова, которым надлежало бы изображать шутку, прозвучали настолько искренне и до такой степени убедительно, что хранитель памяти, нахмурившись, невольно огляделся по сторонам. Доверия к местным стенам в его душе как-то тоже поубавилось.
- Тогда каким же стенам стоит доверять? – негромко вымолвил он и, не дождавшись ответа, прибавил шагу, заходя следом за ведущим его юношей в библиотеку, где, оглянувшись по сторонам, чуть приподнял уголок губ, - Или ты доверяешь лишь книжным шкафам?
Вопрос, заданный им, сейчас тоже призван был изобразить шутку, немного развеять странно напряженную обстановку, однако, Роман этой шутке не внял.
- Почему бы и нет? – голос интантера прозвучал абсолютно невозмутимо и вместе с тем просто до невозможного серьезно, - Книжные шкафы, быть может, не столь болтливы… Хотя я не знаю, в каких он отношениях с книгами.
Винсент насторожился.
- Он?..
Роман кивнул, на несколько мгновений сжимая губы.
- Он.
Хранитель памяти промолчал. Намеки юноши, хоть и призваны были, вероятно, немного приоткрыть завесу тайны, объясняя то, что ему так не терпелось поведать, были, тем не менее, слишком туманны – под определение «он» попадало слишком большое количество лиц. Впрочем, вероятно, если бы спутник молодого человека задумался, всерьез задаваясь целью расшифровать загадку, ему это удалось бы, но… Но гадать Винсент не хотел.
Роман, уже успевший дойти до стола, за которым некогда Татьяна знакомилась с браслетом и кошкой и читала фамильное древо семейства де Нормонд, обошел его и, повернувшись к собеседнику, нарочито медленным, почти величественным движением оперся руками о столешницу. Хранитель памяти, не дойдя нескольких шагов до него, остановился, скрещивая руки на груди и немного поворачивая голову, взирая на виконта искоса.
- Итак?
Роман улыбнулся. Улыбка у этого извечного шутника сейчас вышла почему-то безрадостной, и даже как будто бы усталой.
- Меня просили найти что-нибудь… - негромко проговорил он, - О пауках, - при последних словах взгляд его метнулся вниз, указывая на что-то, лежащее на столе.
Винсент медленно опустил руки. На вопросы, возникшие прежде, ответ был получен, личность человека, существа, идентифицированного виконтом как «он» стала более ясной, однако, теперь появились новые, не менее любопытные и важные загадки.
На столе, куда глянул Роман, лежала открытая почти посередине большая, тяжелая книга в старинном переплете. Названия ее не было видно – обложка была плотно прижата к столу, а на страницах никаких подсказок не наблюдалось, поэтому хранитель памяти, искренне интересующийся тем, что же именно по нужному предмету обнаружил молодой искатель, поспешил приблизиться, приподнимая пресловутую обложку.
Брови его недоверчиво поползли вверх.
- «Трактат о членистоногих»? – Винсент отпустил приподнятую им часть книги и та с негромким хлопком опустилась обратно на стол, - Тебе так не терпелось продемонстрировать мне свою очередную шутку?
Виконт досадливо вздохнул. Надо заметить, ему вообще не нравилось, когда репутация шутника мешала друзьям воспринимать серьезно проявления его серьезности, а этот раз и вовсе вызвал в нем некоторое негодование.
- Я не шучу, Винсент, - голос юноши прозвучал несколько прохладно, вызывая ассоциации с тем тоном, который не так давно напугал Татьяну, - И чтобы ты не слишком пугался, предупреждаю сразу – ничего хорошего тут нет. Зато есть важное и местами полезное…
- Ты не шутишь… - медленно повторил мужчина, вглядываясь в собеседника. Нет, он не шутил. И само это, сей факт казался настолько странным, что Винсенту просто хотелось занести его в историю, выгравировать дату дня, когда Роман счел что-то серьезным, на дощечке и повесить на самом видном месте. В самом деле – Роман не шутит! Роман! Человек, который даже из трагической гибели огромного количества народа в стенах этого замка ухитрился в свое время сделать шутку, тот, кто смеялся всегда и над всем! И вдруг он не шутит. Хранитель памяти был совершенно искренне поражен и даже немного шокирован.
- Не шутишь… - вновь неспешно проговорил он и, покачав головой, негромко хмыкнул, - Даю слово, я запомню этот день и час, чтобы потом напоминать тебе и всем, что было время, когда и ты что-то полагал серьезным, - он вздохнул и, изо всех сил отгоняя от себя стремление шутить, немного нахмурился, - Так. Ну и в чем же, собственно говоря, дело? Ты выяснил, что Анхель не боится дихлофоса?
- Чего не боится? – Роман, только, было, собиравшийся сделать замечание явственно хихикающему над ним собеседнику, искренне растерялся. Винсент, поняв, что шутка не прошла, недовольно махнул рукой.
- Да ничего… Рассказывай, в чем дело. Что можно было найти о таком, как он, в этой книге?
- Кое-что можно, - откликнулся юноша, - Произведение, конечно, сугубо научное, прозаичное и материальное, но авторам, очевидно, оно казалось неполным без небольшого мистического отступления. Они, видимо, планировали создать наиболее полное собрание информации о восьмилапых, поэтому изучали вопрос со всех сторон. В общем, не буду утомлять долгими предисловиями. Окружающий нас мир – и тебе об этом известно – достаточно густо заселен существами, обладающими, скажем, сверхчеловеческими способностями. Обыватели смертного вида, как правило, и не подозревают о них. Но есть и такие, о существовании которых неизвестно даже тем, кто либо плотно занимается этой темой, либо имеет непосредственное к ней отношение … Понимаешь, о чем я?
Винсент кивнул.
- Есть создания, о которых не имеют понятия не только люди, но и нелюди. И, как я понимаю, Анхеля ты относишь к таковым.
- Именно, - Роман на несколько мгновений сжал губы, собираясь с мыслями, - Так вот… Ты помнишь, возражая Татьяне, я говорил, что Анхель не превращается в паука? Я ошибался. Я думал, что существ, способных на такое, в природе не существует вообще, но они есть. Создания, способные принимать образ маленьких, невнятных паучков, становиться незаметными для окружающих… Неудивительно, что они считаются наилучшими шпионами. Тем более, что информацию тому, кто их послал, могут передавать, не принимая человеческого облика. Это объясняет дядины наклоны головы.
Хранитель памяти, мрачнеющий с каждым словом виконта все больше и больше, тяжело вздохнул.
- И как только Альберт сумел найти такого… - сумрачно пробормотал он, невидящим взором созерцая раскрытую книгу на столе, - Если о них практически никому не известно…
- Альберт жил в замке, - невесело напомнил интантер, - А книга его пределов, кажется, не покидала.
- Но это же надо было знать, где искать, что искать! – хранитель памяти, тряхнув головой, воззрился на неповинный ни в чем «Трактат» уже скорее с осуждением, - И среди обилия местных книг найти нужную… Ладно. Об этом позже, продолжай.
- Продолжаю, - кивнул виконт, - Эти существа очень независимы по своей природе…
- Я паук, хожу, где вздумается и гуляю сам по себе, - буркнул Винсент и, наткнувшись на осуждающий взгляд собеседника, поднял руки, - Молчу.
- Они очень независимы, - с нажимом повторил Роман, - Ярко выраженные индивидуалисты, вообще не склонны к общению даже с себе подобными. Но и тут не без исключений – если на своем веку такой паучок повстречает кого-то, кто сумеет завоевать его доверие, его любовь или дружескую привязанность – он будет верен ему до конца дней своих, сделает все для него, не пожалеет даже собственной жизни. Что еще… - взгляд юноши заскользил по строкам открытой книги, - Обучаемы. С рождения имеют некоторые способности к магии, которые могут развить в процессе жизни. Альбиносы. Не известно ни об одном таком создании, какое имело бы темные волосы или смуглую кожу… Хотя от обычных альбиносов их легко отличить по глазам – как правило, у альбиносов они красные, у этих же – вполне обычного цвета, но светлые, прозрачные.
Винсент задумчиво куснул себя за губу.
- Практически фоторобот… - пробормотал он и, неожиданно склонив голову набок, прищурился в сторону книги, затем переводя взгляд на собеседника, - У них есть название? Или о них так и говорят – «пауки»?
- В целом, да, - Роман легко развернул книгу к хранителю памяти и красноречиво указал на название небольшой заметки. Винсент, взглянув на указанное место, получил возможность лицезреть выделенное тонким наклонным шрифтом слово: «Voras».
- Неплохая идея – то, что пойдем не сей секунд, - заметил Ричард, наконец-то отлипая от дверного косяка, - Я, пожалуй, пойду, поотдыхаю еще. Вам желаю того же, - и, завершив коротенькую тираду, он уверенно направился в сторону отведенной ему комнаты. Пантера потрусила следом за ним.
В гостиной на некоторое время воцарилось тяжелое, какое-то давящее молчание. Нарушил его Роман, в конечном итоге утомившийся терпеть неприятную тишину.
- Ладно… - в голосе его все еще чувствовалась тень недовольства, однако, молодой человек честно попытался скрыть его, - Отвлечемся от новой темы и вернемся к старой. Что там у нас со страшной древней избушкой и злобными пророчествами в рифму?
Эрик, на сей раз с радостью откликаясь на предложение брата, играющего роль придворного шута, мигом подхватил старую тему.
- Пророчество у Винсента, - откликнулся он и, помолчав с секунду, задумчиво добавил, - Записанное углем на обратной стороне списка…
- Какого списка? – Роман, явственно не понявший слов старшего родственника, недоуменно оглянулся на Татьяну, затем перевел взор на хранителя памяти и подозрительно нахмурился, - Того списка? Ты что, листочек дядин из замка стибрил? Признавайся, наглый кот!
Винсент лениво махнул рукой, кладя другой на стол сложенный вдвое лист бумаги.
- Выключись, - равнодушно прореагировал он, - Листочек я стибрил в избушке. Так что не волнуйтесь, уважаемый, вашему бесценному имуществу ущерб нанесен не был.
- И то радует, - жизнерадостно сообщил записанный в электрические приборы и абсолютно не планирующий выключаться, виконт, - Тогда поговорим о пророчествах…
- А пророчеству нужен карандаш, - голосом сварливой старушки, вероятно, пытаясь передать эмоции того самого пророчества, отозвался хранитель памяти, - А вы, молодой человек, все никак мне его не изволите предоставить.
Молодой человек, в адрес которого и был совершен наезд, по сию пору, в отличие от всех прочих, не сидящий за столом, а стоящий рядом с ним, демонстративно сгорбился.
- Как не стыдно сваливать такие тяжкие обязанности на старого, больного человека? Ну, что ж, мой бессовестный внучок, коль уж сам ты не можешь добрести до места обитания карандашиков и листиков, несчастный дедушка Роман, так уж и быть, изволит проводить тебя.
«Внучок» Винсент, моментально включаясь в игру, старательно изобразил величайшее волнение и заботу.
- Что ты, что ты, дедушка, в твоем возрасте категорически противопоказано шля… ходить на такие большие расстояния! Посиди вон лучше, кашку пожуй, а я тебе в подарок каракулю нарисую.
- Да я бы с радостью! – недовольно заохал Роман, - Так только ты ж ведь заблудишься, потеряешься, а я пойду искать тебя и потеряюсь сам.
- А потом на поиски вас обоих отправлюсь я, - вздохнула Татьяна и, оглядев пустой стол, требовательно добавила, - Дедуль, ты там пока каракули рисовать не ушел, может, ужин нам приготовишь?
Виконт, только, было, повернувшийся, дабы показывать путь хранителю памяти, услышав вопрос, медленно поднял подбородок. Затем не менее медленно повернул голову в сторону девушки и завершая маневр, резко опустил ее, бросая на посмевшую предложить ему подобные вещи Татьяну уничижающий взгляд.
- Ты хочешь заставить готовить меня? – тихо и зловеще, с истинно аристократическим холодом в голосе осведомился он, - Меня?
Девушка непроизвольно сглотнула. Ей, как и всем остальным было прекрасно понятно, что такое поведение Романа – не более, чем очередная шутка, однако, эффект произведен им был.
- Меня?.. – снова повторил юноша, хмуря изящные брови и, неожиданно повернувшись, возмущенно всплеснул руками, - Меня! Старого, больного человека двадцати трех лет от роду! У тебя совесть вообще есть?
Татьяна, закусив губу, чтобы не расхохотаться, изо всех сил попыталась изобразить серьезность. Последняя изображаться не пожелала и девушка вместо ответа зажала себе рот ладонью. На сей раз Роман превзошел даже самого себя – шутка оказалась столь удачной, что смех сдержать никак не получалось.
Эрик, сам не в силах удержаться от улыбки, вежливо кашлянул.
- Трехсот двадцати трех лет, - негромко поправил он младшего брата, и тотчас же, делая вид, что обращены эти слова были вовсе не к нему, принялся с преувеличенным вниманием созерцать пустой стол.
Виконт недовольно махнул в его сторону рукой.
- Никому не нужные подробности! Я юн душою, между прочим, да… Так о чем это… Ах да, - взор серо-зеленых глаз снова упал на хихикающую Татьяну, - Что там у тебя с совестью?
- А что с ней? – девушка, старательно изображая святую наивность, захлопала глазами, даже прижимая руки к груди, - Жива, вполне здорова, спасибо, что спроси…
- Она у тебя вообще существует? – решительно прервал собеседницу молодой человек.
Винсент демонстративно зевнул. Говоря начистоту, хранитель памяти сам был бы совсем не против немного передохнуть, однако, насущные дела в образе не переписанного пророчества вставали перед ним во всей своей красе, лишая малейших надежд на отдых. В свете же этого бесконечные шутливые перепалки друзей начинали ему все больше и больше надоедать.
- А что, похоже на то? – не давая ответить Татьяне, мужчина предпочел перехватить эстафетную палочку, медленно поднимаясь из-за стола, - Мог бы уже выучить, что когда она голодная, ее совесть убегает искать пропитание… Так что давай, дедушка юных лет, обеспечь народ провизией и дай мне, в конце концов, карандаш. Пока не найдем нового мажордома, его обязанности будешь исполнять ты.
Роман, вероятно, абсолютно не ждавший столь бессовестного наезда на свою вельможную персону, открыл в возмущении рот, не сумел выдавить даже писка и не менее возмущенно его закрыл. А затем, внезапно посерьезнев, быстро облизал губы и, уже без возражений, хлопнул открытой ладонью по столу.
Перед Эриком и Татьяной в мгновение ока возникли не блюда даже, а целые подносы, сервированные в лучших традициях исполнения нужд голодающих, снабженные не только пищей, но и напитками.
- Вот вам Роман-самобранка, - недовольно буркнул юноша и, решительно отвернувшись, уверенно зашагал в сторону библиотеки, - А теперь я пошел и не смейте боле сбивать меня с моего пути! Мурзик, за мной.
Потерявший в свою очередь дар речи Мурзик, скрипнув зубами, последовал за ним.
Совещание, на котором было больше смеха, чем серьезных слов, наконец завершилось.
***
- Что же тебе так не терпится мне сообщить? – Винсент, уверенно шагающий за буквально летящим впереди виконтом, слегка склонил голову набок. Понять стремление того поведать какую-то, вероятно, крайне важную, новость, было сейчас более, чем просто, и юноша, видимо, и не пытающийся скрыть этого своего желания, ничуть не удивился вопросу.
- Дойдем – узнаешь, - чуть усмехнулся он, оглядываясь на спутника через плечо. После чего помолчал и негромко, но очень серьезно добавил:
- Я не доверяю здешним стенам.
Слова, которым надлежало бы изображать шутку, прозвучали настолько искренне и до такой степени убедительно, что хранитель памяти, нахмурившись, невольно огляделся по сторонам. Доверия к местным стенам в его душе как-то тоже поубавилось.
- Тогда каким же стенам стоит доверять? – негромко вымолвил он и, не дождавшись ответа, прибавил шагу, заходя следом за ведущим его юношей в библиотеку, где, оглянувшись по сторонам, чуть приподнял уголок губ, - Или ты доверяешь лишь книжным шкафам?
Вопрос, заданный им, сейчас тоже призван был изобразить шутку, немного развеять странно напряженную обстановку, однако, Роман этой шутке не внял.
- Почему бы и нет? – голос интантера прозвучал абсолютно невозмутимо и вместе с тем просто до невозможного серьезно, - Книжные шкафы, быть может, не столь болтливы… Хотя я не знаю, в каких он отношениях с книгами.
Винсент насторожился.
- Он?..
Роман кивнул, на несколько мгновений сжимая губы.
- Он.
Хранитель памяти промолчал. Намеки юноши, хоть и призваны были, вероятно, немного приоткрыть завесу тайны, объясняя то, что ему так не терпелось поведать, были, тем не менее, слишком туманны – под определение «он» попадало слишком большое количество лиц. Впрочем, вероятно, если бы спутник молодого человека задумался, всерьез задаваясь целью расшифровать загадку, ему это удалось бы, но… Но гадать Винсент не хотел.
Роман, уже успевший дойти до стола, за которым некогда Татьяна знакомилась с браслетом и кошкой и читала фамильное древо семейства де Нормонд, обошел его и, повернувшись к собеседнику, нарочито медленным, почти величественным движением оперся руками о столешницу. Хранитель памяти, не дойдя нескольких шагов до него, остановился, скрещивая руки на груди и немного поворачивая голову, взирая на виконта искоса.
- Итак?
Роман улыбнулся. Улыбка у этого извечного шутника сейчас вышла почему-то безрадостной, и даже как будто бы усталой.
- Меня просили найти что-нибудь… - негромко проговорил он, - О пауках, - при последних словах взгляд его метнулся вниз, указывая на что-то, лежащее на столе.
Винсент медленно опустил руки. На вопросы, возникшие прежде, ответ был получен, личность человека, существа, идентифицированного виконтом как «он» стала более ясной, однако, теперь появились новые, не менее любопытные и важные загадки.
На столе, куда глянул Роман, лежала открытая почти посередине большая, тяжелая книга в старинном переплете. Названия ее не было видно – обложка была плотно прижата к столу, а на страницах никаких подсказок не наблюдалось, поэтому хранитель памяти, искренне интересующийся тем, что же именно по нужному предмету обнаружил молодой искатель, поспешил приблизиться, приподнимая пресловутую обложку.
Брови его недоверчиво поползли вверх.
- «Трактат о членистоногих»? – Винсент отпустил приподнятую им часть книги и та с негромким хлопком опустилась обратно на стол, - Тебе так не терпелось продемонстрировать мне свою очередную шутку?
Виконт досадливо вздохнул. Надо заметить, ему вообще не нравилось, когда репутация шутника мешала друзьям воспринимать серьезно проявления его серьезности, а этот раз и вовсе вызвал в нем некоторое негодование.
- Я не шучу, Винсент, - голос юноши прозвучал несколько прохладно, вызывая ассоциации с тем тоном, который не так давно напугал Татьяну, - И чтобы ты не слишком пугался, предупреждаю сразу – ничего хорошего тут нет. Зато есть важное и местами полезное…
- Ты не шутишь… - медленно повторил мужчина, вглядываясь в собеседника. Нет, он не шутил. И само это, сей факт казался настолько странным, что Винсенту просто хотелось занести его в историю, выгравировать дату дня, когда Роман счел что-то серьезным, на дощечке и повесить на самом видном месте. В самом деле – Роман не шутит! Роман! Человек, который даже из трагической гибели огромного количества народа в стенах этого замка ухитрился в свое время сделать шутку, тот, кто смеялся всегда и над всем! И вдруг он не шутит. Хранитель памяти был совершенно искренне поражен и даже немного шокирован.
- Не шутишь… - вновь неспешно проговорил он и, покачав головой, негромко хмыкнул, - Даю слово, я запомню этот день и час, чтобы потом напоминать тебе и всем, что было время, когда и ты что-то полагал серьезным, - он вздохнул и, изо всех сил отгоняя от себя стремление шутить, немного нахмурился, - Так. Ну и в чем же, собственно говоря, дело? Ты выяснил, что Анхель не боится дихлофоса?
- Чего не боится? – Роман, только, было, собиравшийся сделать замечание явственно хихикающему над ним собеседнику, искренне растерялся. Винсент, поняв, что шутка не прошла, недовольно махнул рукой.
- Да ничего… Рассказывай, в чем дело. Что можно было найти о таком, как он, в этой книге?
- Кое-что можно, - откликнулся юноша, - Произведение, конечно, сугубо научное, прозаичное и материальное, но авторам, очевидно, оно казалось неполным без небольшого мистического отступления. Они, видимо, планировали создать наиболее полное собрание информации о восьмилапых, поэтому изучали вопрос со всех сторон. В общем, не буду утомлять долгими предисловиями. Окружающий нас мир – и тебе об этом известно – достаточно густо заселен существами, обладающими, скажем, сверхчеловеческими способностями. Обыватели смертного вида, как правило, и не подозревают о них. Но есть и такие, о существовании которых неизвестно даже тем, кто либо плотно занимается этой темой, либо имеет непосредственное к ней отношение … Понимаешь, о чем я?
Винсент кивнул.
- Есть создания, о которых не имеют понятия не только люди, но и нелюди. И, как я понимаю, Анхеля ты относишь к таковым.
- Именно, - Роман на несколько мгновений сжал губы, собираясь с мыслями, - Так вот… Ты помнишь, возражая Татьяне, я говорил, что Анхель не превращается в паука? Я ошибался. Я думал, что существ, способных на такое, в природе не существует вообще, но они есть. Создания, способные принимать образ маленьких, невнятных паучков, становиться незаметными для окружающих… Неудивительно, что они считаются наилучшими шпионами. Тем более, что информацию тому, кто их послал, могут передавать, не принимая человеческого облика. Это объясняет дядины наклоны головы.
Хранитель памяти, мрачнеющий с каждым словом виконта все больше и больше, тяжело вздохнул.
- И как только Альберт сумел найти такого… - сумрачно пробормотал он, невидящим взором созерцая раскрытую книгу на столе, - Если о них практически никому не известно…
- Альберт жил в замке, - невесело напомнил интантер, - А книга его пределов, кажется, не покидала.
- Но это же надо было знать, где искать, что искать! – хранитель памяти, тряхнув головой, воззрился на неповинный ни в чем «Трактат» уже скорее с осуждением, - И среди обилия местных книг найти нужную… Ладно. Об этом позже, продолжай.
- Продолжаю, - кивнул виконт, - Эти существа очень независимы по своей природе…
- Я паук, хожу, где вздумается и гуляю сам по себе, - буркнул Винсент и, наткнувшись на осуждающий взгляд собеседника, поднял руки, - Молчу.
- Они очень независимы, - с нажимом повторил Роман, - Ярко выраженные индивидуалисты, вообще не склонны к общению даже с себе подобными. Но и тут не без исключений – если на своем веку такой паучок повстречает кого-то, кто сумеет завоевать его доверие, его любовь или дружескую привязанность – он будет верен ему до конца дней своих, сделает все для него, не пожалеет даже собственной жизни. Что еще… - взгляд юноши заскользил по строкам открытой книги, - Обучаемы. С рождения имеют некоторые способности к магии, которые могут развить в процессе жизни. Альбиносы. Не известно ни об одном таком создании, какое имело бы темные волосы или смуглую кожу… Хотя от обычных альбиносов их легко отличить по глазам – как правило, у альбиносов они красные, у этих же – вполне обычного цвета, но светлые, прозрачные.
Винсент задумчиво куснул себя за губу.
- Практически фоторобот… - пробормотал он и, неожиданно склонив голову набок, прищурился в сторону книги, затем переводя взгляд на собеседника, - У них есть название? Или о них так и говорят – «пауки»?
- В целом, да, - Роман легко развернул книгу к хранителю памяти и красноречиво указал на название небольшой заметки. Винсент, взглянув на указанное место, получил возможность лицезреть выделенное тонким наклонным шрифтом слово: «Voras».
