Ричард чуть заметно пожал здоровым плечом. Относить мальчишку к категории безумцев или нет, ему сейчас было решительно неважно, - интуиция, натренированная годами опыта, подсказывала, что как бы не восторгался Людовик близким общением с «кошечкой», а долго его восторг длиться не может, сменившись чем-то другим, чем-то куда как более опасным для пантеры.
Как показала практика, интуиция не ошиблась.
Луи, не прекращая жизнерадостно хохотать, раскинул руки в стороны и, проведя одной из них по земле, внезапно выхватил из травы ту самую дубинку, что некоторое время назад так покалечила Владислава. Последний, заметив грозное, смертельно опасное в руках этого юноши оружие, невольно дернулся. В какой-то момент ему вдруг почудилось, что сучковатая ветка сейчас снова полетит в него.
Дэйв же, между тем, определенно не придавал действиям потенциальной жертвы никакого внимания. Палка в его руках, с точки зрения хранителя памяти, не представляла никакой опасности и уж точно не смогла бы пробить толстую черную шкуру. Стремясь продемонстрировать обидчику хозяина весь ужас ожидающей его участи, пантера негромко зарычала и демонстративно медленно приоткрыла страшную пасть.
- Дэйв!
Голоса Татьяны и Ричарда прозвучали, как один. Оборотень, хоть и не бывший свидетелем начала стычки между Цепешем и молодым магом, не видевший последнего с этим самым оружием в руках, тем не менее, догадывался, что ждать чего-то хорошего от него не стоит, а зная о его силе не понаслышке, тем более не сомневался в этом.
Пантера же, обычно слушающая хозяина, сейчас, ввиду экстренной для того ситуации, проявляла несвойственное ей упрямство, совершенно не планируя отступать.
Луи, видя, что предупреждениям придавливающий его к земле зверь не внемлет, нехорошо ухмыльнулся. Смех его оборвался, также быстро и внезапно, как и начался, а по губам расплылась улыбка, исполненная удовольствия бывалого садиста.
Удар, нанесенный по стоящим у него на груди лапам Дэйва, оказался до такой степени стремителен, так мгновенен и силен, что никто из сторонних наблюдателей даже не успел его заметить.
Пантера взвизгнула и кубарем слетела на землю. Татьяна, охнув, в шоке прижала ладонь ко рту, чувствуя, как болезненно сжимается сердце – ей показалось, что у пантеры перебита лапа, а к травмам, наносимым животным, пусть даже и не в полном смысле этого слова относящимся к животному миру, она всегда была особенно чувствительна.
И все-таки, сдаваться хранитель памяти не планировал. Упертый не менее своего хозяина, готовый защищать его до последней капли крови, до тех пор, пока теплиться в сознании жизнь, он с некоторым трудом поднялся и, поджав правую лапу, оскалился в сторону неприятеля.
Тот же, уже успевший изменить положение, абсолютно не замечая столь явной угрозы, сидел на земле, непринужденно скрестив ноги и лениво вертел в руках опасную дубинку.
Заметив, что пантера опять как будто бы планирует напасть, Людовик упер палку в землю и улыбнулся.
- Кис-кис-кис, - ласково позвал он. Улыбка его, мгновение назад кажущаяся мягкой, вдруг стала страшной. Девушка, видя это, закусила губу, внезапно с ужасающей четкостью осознавая, что этой самой улыбкой молодой маг, вполне вероятно, подписывает своему противнику смертный приговор. Луи Филипп де Нормонд не любил казаться побежденным.
- Дэйв! – Ричард, для которого последний факт не являлся тайной, а улыбка на губах противного мальчишки была очень хорошо видна и понятна, оттолкнулся рукой от земли, рывком поднимаясь на ноги, - Хватит! – его шатнуло, однако, оборотень не обратил на это внимания. Защищать своего друга, многие годы являвшегося единственным, кто был рядом с ним, он тоже был готов до последнего вздоха.
- А что такое? – невинно удивился Людовик, переведя взгляд с растерянно замершей пантеры на ее хозяина, - Неужели тебе жаль позволить мне капельку поиграть с кошечкой? Ведь не съем же я ее в самом деле, я же очень люблю таких зверюшек… - глаза его при последних словах злорадно сверкнули. Чувствовалось, что причинение вреда Дэйву в глазах молодого мага это еще и месть Лэрду, осмелившемуся подправить его красивый и изящный носик.
- Оно и видно! – Татьяна, не выдержавшая муки бездействием в подобной ситуации, ярая защитница животных по своей природе, раздраженно вскочила на ноги, - Не смей трогать Дэйва, ты!..
- Так-так-так… - Людовик, кажется, только сейчас осознавший, насколько близко он находится к той, что представляет большой интерес для дядюшки, заинтересованно улыбнулся и, обращая все внимание на Татьяну, медленно поднялся на ноги, - Кто же это у нас тут осмелился подать голос? Ты сильно рискуешь, вызывая огонь на себя, девочка. Ведь меня твои безделушки за врага, надеюсь, примут?
Девушка, и в самом деле немного забывшаяся, схватилась за браслет. Жест этот, когда о «безделушках» упоминал кто-нибудь посторонний, уже вошел у нее в привычку, стал совершенно естественным, - она просто желала защитить свою собственность, а заодно и удержать эту собственность от опрометчивых поступков.
Отвечать на слова Луи она не стала, да он и не ждал ответа.
- Или, быть может, ты наивно полагаешь, что я все-таки женюсь на тебя, как того желает дядя? – он негромко рассмеялся и, покачав головой, задумчиво хлопнул себя по подставленной ладони дубинкой, - Боюсь разочаровать тебя, дорогая, но я плохой муж. А вот ты, как я вижу, сегодня еще даже не ранена… - в глазах парня появилась жестокость, - А я совсем не против исправить эту досадную оплошность. Глупышка, каким же боком тебе выйдет попытка заступиться за зверюшку… - парень неожиданно замолчал. На лице его, сменяя жестокую язвительность, словно проступая из самых глубин его испорченного существа, медленно прорисовалось изумление. Забывая про Татьяну, недоумевающую о причинах этого, он неуверенно, потрясенно повернул голову, устремляя взгляд вбок и немного назад, туда, где все это время не прекращалось сражение Альберта и Эрика.
Татьяна, Ричард и Влад, решительно не понимающие поведения молодого мага, сами направили внимание в ту сторону, обращая его на происходящее на другом краю арены боевых действий.
А происходило там и в самом деле что-то странное.
Эрик, уже несколько запыхавшийся, даже, говоря начистоту – сильно запыхавшийся, ибо выносливость человека ни шла ни в какое сравнение с выносливостью мага, отчаянно оборонялся. Копье его, служившее некоторое время шестом, было теперь рассечено надвое сильным ударом меча и, лишенное половины своей длины, превратилось в относительно короткий кол. Защищаться таким оружием было не в пример сложнее, однако, молодой граф пока справлялся, хотя и успел пропустить несколько ударов и теперь периодически, улучив секунду, отирал со щеки кровь, порою смахивая ее и с губы.
Альберт сиял, как медный самовар. Сражаться длинным и острым мечом против огрызка деревянного кола было настолько легко, так предсказуем был результат этого боя, что маг уже даже не старался. Он хорошо знал и понимал, что он сильнее, помнил, что Эрик отныне смертен, тогда как его самого невозможно даже задеть, посему, когда молодой граф вдруг метнулся вперед, ловко уклоняясь от его оружия, и явно метя колом в плечо, то самое, что было повреждено когтями кошки, но уже залечено силой самого мага, он лишь насмешливо улыбнулся и, демонстративно давая племяннику небольшую, заведомо нечестную фору, сам подставился под удар.
Острие кола вонзилось в плечо Альберта. Маг ухмыльнулся и, желая показать глупому племяннику, насколько опрометчиво тот поступил, немного отвел руку назад, определенно намереваясь насадить его на меч, пронзив насквозь.
Девушка, успевшая увидеть это, зажмурилась. Ничто не могло спасти молодого графа, никто не успел бы прийти к нему на выручку, и тишина, воцарившаяся вокруг, будто была его похоронным саваном.
И в этой тишине с неожиданной четкостью и громкостью раздался звук упавшей на землю капли. За нею последовал изумленный вздох, сменившийся болезненным стоном, и Татьяна, недоумевая, что происходит, не узнавая голоса графа, осторожно открыла глаза.
Альберт, потрясенно глядя на Эрика, пошатнулся и неуверенно шагнул назад. Затем шагнул еще раз и, абсолютно забывая про меч, в который уже раз за сегодня вынуждено роняя его, пораженно перевел взгляд на собственное, пронзенное колом плечо. Рубашка на нем окрасилась в красный.
Маг поднял правую руку, и Татьяна, пребывающая в не меньшем шоке, чувствующая смутную жалость к отцу, заметила, что пальцы его дрожат. Он неуверенно протянул их к торчащему из плеча обломку дерева и, обхватив, рывком выдернул из собственного тела, тотчас же просто роняя на землю. Рука его, все также дрожащая, осторожно коснулась плеча и маг, ощутив пальцами кровь, изумленно взглянул на них, затем недоверчиво потирая друг о друга.
Татьяне неожиданно стало жутко. Отец, всегда такой уверенный, такой сильный, совершенно непобедимый, был сейчас… испуган? Страх бесстрашного пугал до безумия, до одури, тем более, что объяснить происшедшего не мог никто.
Эрик замер, сам едва ли понимая, что случилось. Ведь он видел собственными глазами, видел очень ясно и отчетливо, как меч Романа пронзил плечо дяди и как тот, ухмыляясь, продемонстрировал абсолютно целую плоть; он слышал слова Татьяны о неуязвимости ее отца, в конце концов, он слышал слова Тьери, утверждавшего тоже самое! Как ему удалось ранить того, кого ранить было нельзя, граф не понимал и, говоря начистоту, видя, как испуган противник, сам начинал испытывать страх.
- Уходим… - голос Альберта прозвучал неожиданно хрипло, - Анхель… потуши огонь. Луи, идем.
Кошка, по сию пору с огромным удовольствием игравшая с пауком, как с мышью, придавливающая его лапой, подбрасывающая в воздух, неожиданно шарахнулась в сторону. В нескольких шагах от нее, успев, наконец, вырваться из-под атаки острых когтей, внезапно вырос высокий, немного помятый и взъерошенный мужчина и, бросив на Тиону взгляд, в ответ на который она зашипела, наступил ногой прямо на бушующее пламя. Огонь взметнулся в последний раз и развеялся, как будто его и не было.
Анхель, не обращая ни на кого внимания, мрачный и серьезный, чеканным шагом прошел к магу, возле которого уже успел нарисоваться племянник. В глазах последнего изумление определенно сплелось с беспокойством – случившегося он тоже не ожидал.
- Мы увидимся вновь, - все также хрипло проговорил маг, - Увидимся совсем скоро, - и, не сказав более ни слова, щелкнул пальцами. Фигура его растаяла в воздухе. Исчез и ворас. Людовик же, помедлив, кривовато ухмыльнулся на прощание и, коснувшись пальцами полей невидимой шляпы, молвил:
- Au revoir, - затем подкинул в воздух колечко и, поймав его, весело подмигнул Роману, - Спасибо за это.
С этими словами исчез и он.
- Что произошло? – когда Луи появился в комнате квартиры, где некогда ругался с дядей, вернув против его воли Эрику человечность, маг, стоя посреди нее, раздраженными, резкими движениями расстегивал испорченную, испачканную рубашку.
- Почему ты задержался? – Альберт, оторвав последнюю пуговицу, сорвал рубашку и, в бешенстве скомкав ее, отшвырнул куда-то в угол комнаты, бросая гневный взгляд на племянника. Тот пожал плечами и покрутил на пальце свое обожаемое колечко.
- Хотел поблагодарить за игрушку. Так что случилось?
- А ты не видел?! – рявкнул маг и, резкими, быстрыми шагами приблизившись к столу, густо уставленному колбами, пробирками и пузырьками, уперся в него руками. Голос его слился в невнятное бормотание.
- Я… Я не знаю, не понимаю… КАК! – последнее слово он выкрикнул, с силой ударяя кулаками по столешнице. Зазвенели склянки, а маг, непроизвольно дернувшись, зашипел от боли, переводя взгляд на собственное плечо.
- Я так давно не испытывал боли… - прошептал он и, подняв правую руку, снова коснулся рваной раны, тотчас же с новым шипением отдергивая пальцы, - И так давно не терял крови… я…
- Так, - Людовик, видя, что дядя сейчас пребывает явно в чересчур смятенном состоянии духа, мимолетно коснулся пальцами виска, а затем, подойдя к столу, схватил собеседника за здоровое плечо, толкая на стул, находящийся здесь же, - Сядь и успокойся.
- Что? – рыкнул, было, маг, однако, увидев, что племянник уже вполне уверенно хватает один из пузырьков – самый нужный в данной ситуации! – устало вздохнул и, присаживаясь, понуро опустил плечи. Быть на позиции больного ему еще не доводилось, но доверить свое лечение кому-то, кроме себя или Луи он не мог.
- А теперь постарайся подумать и внятно объяснить, - Людовик, намочив небольшой кусок ваты в нужном растворе, присел на край стола, склоняясь к плечу дяди и начиная осторожно его обрабатывать, - Как такое могло случиться? Почему Эрику удалось ранить тебя?
- Или вы позволили? – Анхель, по сию пору молча сидевший в кресле и в раздумье постукивающий себя пальцем по губам, проницательно прищурился. Альберт, все еще пребывающий в состоянии достаточно взвинченном, раздраженно мотнул головой.
- Я еще не свихнулся, чтобы позволять этому щенку ранить меня, я хотел убить его! – гневно сообщил он и, тяжело выдохнув, на некоторое время умолк. Рану немилосердно жгло и щипало, хотя Людовик, прекрасно понимая, что испытывает дядя и от вида его крови удовольствия почему-то не получающий, старался действовать как можно аккуратнее.
- Наверное, виновата кровь… - Альберт, немного остывший, сдвинул брови, сверля сердитым взором какой-то гвоздик на противоположной стене, - Вампиры нуждаются в ней, ибо она дает им силу жить, интантеры же… Могут получить от нее намного большую силу, сами не сознавая того.
- Но Роман тоже пил кровь, - ученик мага, стерев последние капли крови вокруг раны, немного наклонился назад, беря еще один пузырек, только на сей раз наполненный какой-то мазью и принялся сосредоточенно наносить ее на рану учителя, - Ему не достало сил ранить тебя.
- Роман пил кровь? – Анхель, не в силах сдержать улыбку, запрокинул голову и, подавляя смех, легонько куснул себя за губу, - Даа…
- Не понял, - Луи, даже прекратив обрабатывать рану, медленно поднял голову, - На что ты намекаешь?
- Он намекает на то, что кровь Роман пил один-единственный раз в своей жизни, - Альберт вздохнул и, покосившись на ученика, бросил, - Не отвлекайся. Он пил кровь только один раз – в момент обращения, когда убил Мари.
- А, твою Мари? – Людовик облизал губы, пытаясь скрыть насмешливую ухмылку. Дядя в ответ поморщился.
- Я никогда ее так не называл, и никогда не считал так, да и речь сейчас идет отнюдь не о глупой горничной. Кровь Роман попробовал только тогда, с тех пор же Анхель давал ему слегка разбавленный томатный сок с капелькой вина, и мальчик, принимая это за чистую монету, пил, да к тому же и поил брата.
- Эрик был слаб, - снова подал голос Анхель, - И должен был оставаться таковым. Мастер просил поить этим мальчишек, чтобы они не обрели чересчур великую силу, пока не придет время, и он не сможет предъявить права на замок, пока этот… Винсент ла… или как его, ля де…
- Де ля Бош, насколько я помню, - отозвался Луи и, тряхнув головой, отставил пузырек, завершив наносить мазь и беря в руки бинт, - Да-да, я помню, что из-за умений этого парня дядя не мог пробраться в замок. Хорошо, хоть семейное древо подправить успел, я оценил, кстати, дату своей смерти.
Как показала практика, интуиция не ошиблась.
Луи, не прекращая жизнерадостно хохотать, раскинул руки в стороны и, проведя одной из них по земле, внезапно выхватил из травы ту самую дубинку, что некоторое время назад так покалечила Владислава. Последний, заметив грозное, смертельно опасное в руках этого юноши оружие, невольно дернулся. В какой-то момент ему вдруг почудилось, что сучковатая ветка сейчас снова полетит в него.
Дэйв же, между тем, определенно не придавал действиям потенциальной жертвы никакого внимания. Палка в его руках, с точки зрения хранителя памяти, не представляла никакой опасности и уж точно не смогла бы пробить толстую черную шкуру. Стремясь продемонстрировать обидчику хозяина весь ужас ожидающей его участи, пантера негромко зарычала и демонстративно медленно приоткрыла страшную пасть.
- Дэйв!
Голоса Татьяны и Ричарда прозвучали, как один. Оборотень, хоть и не бывший свидетелем начала стычки между Цепешем и молодым магом, не видевший последнего с этим самым оружием в руках, тем не менее, догадывался, что ждать чего-то хорошего от него не стоит, а зная о его силе не понаслышке, тем более не сомневался в этом.
Пантера же, обычно слушающая хозяина, сейчас, ввиду экстренной для того ситуации, проявляла несвойственное ей упрямство, совершенно не планируя отступать.
Луи, видя, что предупреждениям придавливающий его к земле зверь не внемлет, нехорошо ухмыльнулся. Смех его оборвался, также быстро и внезапно, как и начался, а по губам расплылась улыбка, исполненная удовольствия бывалого садиста.
Удар, нанесенный по стоящим у него на груди лапам Дэйва, оказался до такой степени стремителен, так мгновенен и силен, что никто из сторонних наблюдателей даже не успел его заметить.
Пантера взвизгнула и кубарем слетела на землю. Татьяна, охнув, в шоке прижала ладонь ко рту, чувствуя, как болезненно сжимается сердце – ей показалось, что у пантеры перебита лапа, а к травмам, наносимым животным, пусть даже и не в полном смысле этого слова относящимся к животному миру, она всегда была особенно чувствительна.
И все-таки, сдаваться хранитель памяти не планировал. Упертый не менее своего хозяина, готовый защищать его до последней капли крови, до тех пор, пока теплиться в сознании жизнь, он с некоторым трудом поднялся и, поджав правую лапу, оскалился в сторону неприятеля.
Тот же, уже успевший изменить положение, абсолютно не замечая столь явной угрозы, сидел на земле, непринужденно скрестив ноги и лениво вертел в руках опасную дубинку.
Заметив, что пантера опять как будто бы планирует напасть, Людовик упер палку в землю и улыбнулся.
- Кис-кис-кис, - ласково позвал он. Улыбка его, мгновение назад кажущаяся мягкой, вдруг стала страшной. Девушка, видя это, закусила губу, внезапно с ужасающей четкостью осознавая, что этой самой улыбкой молодой маг, вполне вероятно, подписывает своему противнику смертный приговор. Луи Филипп де Нормонд не любил казаться побежденным.
- Дэйв! – Ричард, для которого последний факт не являлся тайной, а улыбка на губах противного мальчишки была очень хорошо видна и понятна, оттолкнулся рукой от земли, рывком поднимаясь на ноги, - Хватит! – его шатнуло, однако, оборотень не обратил на это внимания. Защищать своего друга, многие годы являвшегося единственным, кто был рядом с ним, он тоже был готов до последнего вздоха.
- А что такое? – невинно удивился Людовик, переведя взгляд с растерянно замершей пантеры на ее хозяина, - Неужели тебе жаль позволить мне капельку поиграть с кошечкой? Ведь не съем же я ее в самом деле, я же очень люблю таких зверюшек… - глаза его при последних словах злорадно сверкнули. Чувствовалось, что причинение вреда Дэйву в глазах молодого мага это еще и месть Лэрду, осмелившемуся подправить его красивый и изящный носик.
- Оно и видно! – Татьяна, не выдержавшая муки бездействием в подобной ситуации, ярая защитница животных по своей природе, раздраженно вскочила на ноги, - Не смей трогать Дэйва, ты!..
- Так-так-так… - Людовик, кажется, только сейчас осознавший, насколько близко он находится к той, что представляет большой интерес для дядюшки, заинтересованно улыбнулся и, обращая все внимание на Татьяну, медленно поднялся на ноги, - Кто же это у нас тут осмелился подать голос? Ты сильно рискуешь, вызывая огонь на себя, девочка. Ведь меня твои безделушки за врага, надеюсь, примут?
Девушка, и в самом деле немного забывшаяся, схватилась за браслет. Жест этот, когда о «безделушках» упоминал кто-нибудь посторонний, уже вошел у нее в привычку, стал совершенно естественным, - она просто желала защитить свою собственность, а заодно и удержать эту собственность от опрометчивых поступков.
Отвечать на слова Луи она не стала, да он и не ждал ответа.
- Или, быть может, ты наивно полагаешь, что я все-таки женюсь на тебя, как того желает дядя? – он негромко рассмеялся и, покачав головой, задумчиво хлопнул себя по подставленной ладони дубинкой, - Боюсь разочаровать тебя, дорогая, но я плохой муж. А вот ты, как я вижу, сегодня еще даже не ранена… - в глазах парня появилась жестокость, - А я совсем не против исправить эту досадную оплошность. Глупышка, каким же боком тебе выйдет попытка заступиться за зверюшку… - парень неожиданно замолчал. На лице его, сменяя жестокую язвительность, словно проступая из самых глубин его испорченного существа, медленно прорисовалось изумление. Забывая про Татьяну, недоумевающую о причинах этого, он неуверенно, потрясенно повернул голову, устремляя взгляд вбок и немного назад, туда, где все это время не прекращалось сражение Альберта и Эрика.
Татьяна, Ричард и Влад, решительно не понимающие поведения молодого мага, сами направили внимание в ту сторону, обращая его на происходящее на другом краю арены боевых действий.
А происходило там и в самом деле что-то странное.
Эрик, уже несколько запыхавшийся, даже, говоря начистоту – сильно запыхавшийся, ибо выносливость человека ни шла ни в какое сравнение с выносливостью мага, отчаянно оборонялся. Копье его, служившее некоторое время шестом, было теперь рассечено надвое сильным ударом меча и, лишенное половины своей длины, превратилось в относительно короткий кол. Защищаться таким оружием было не в пример сложнее, однако, молодой граф пока справлялся, хотя и успел пропустить несколько ударов и теперь периодически, улучив секунду, отирал со щеки кровь, порою смахивая ее и с губы.
Альберт сиял, как медный самовар. Сражаться длинным и острым мечом против огрызка деревянного кола было настолько легко, так предсказуем был результат этого боя, что маг уже даже не старался. Он хорошо знал и понимал, что он сильнее, помнил, что Эрик отныне смертен, тогда как его самого невозможно даже задеть, посему, когда молодой граф вдруг метнулся вперед, ловко уклоняясь от его оружия, и явно метя колом в плечо, то самое, что было повреждено когтями кошки, но уже залечено силой самого мага, он лишь насмешливо улыбнулся и, демонстративно давая племяннику небольшую, заведомо нечестную фору, сам подставился под удар.
Острие кола вонзилось в плечо Альберта. Маг ухмыльнулся и, желая показать глупому племяннику, насколько опрометчиво тот поступил, немного отвел руку назад, определенно намереваясь насадить его на меч, пронзив насквозь.
Девушка, успевшая увидеть это, зажмурилась. Ничто не могло спасти молодого графа, никто не успел бы прийти к нему на выручку, и тишина, воцарившаяся вокруг, будто была его похоронным саваном.
И в этой тишине с неожиданной четкостью и громкостью раздался звук упавшей на землю капли. За нею последовал изумленный вздох, сменившийся болезненным стоном, и Татьяна, недоумевая, что происходит, не узнавая голоса графа, осторожно открыла глаза.
Альберт, потрясенно глядя на Эрика, пошатнулся и неуверенно шагнул назад. Затем шагнул еще раз и, абсолютно забывая про меч, в который уже раз за сегодня вынуждено роняя его, пораженно перевел взгляд на собственное, пронзенное колом плечо. Рубашка на нем окрасилась в красный.
Маг поднял правую руку, и Татьяна, пребывающая в не меньшем шоке, чувствующая смутную жалость к отцу, заметила, что пальцы его дрожат. Он неуверенно протянул их к торчащему из плеча обломку дерева и, обхватив, рывком выдернул из собственного тела, тотчас же просто роняя на землю. Рука его, все также дрожащая, осторожно коснулась плеча и маг, ощутив пальцами кровь, изумленно взглянул на них, затем недоверчиво потирая друг о друга.
Татьяне неожиданно стало жутко. Отец, всегда такой уверенный, такой сильный, совершенно непобедимый, был сейчас… испуган? Страх бесстрашного пугал до безумия, до одури, тем более, что объяснить происшедшего не мог никто.
Эрик замер, сам едва ли понимая, что случилось. Ведь он видел собственными глазами, видел очень ясно и отчетливо, как меч Романа пронзил плечо дяди и как тот, ухмыляясь, продемонстрировал абсолютно целую плоть; он слышал слова Татьяны о неуязвимости ее отца, в конце концов, он слышал слова Тьери, утверждавшего тоже самое! Как ему удалось ранить того, кого ранить было нельзя, граф не понимал и, говоря начистоту, видя, как испуган противник, сам начинал испытывать страх.
- Уходим… - голос Альберта прозвучал неожиданно хрипло, - Анхель… потуши огонь. Луи, идем.
Кошка, по сию пору с огромным удовольствием игравшая с пауком, как с мышью, придавливающая его лапой, подбрасывающая в воздух, неожиданно шарахнулась в сторону. В нескольких шагах от нее, успев, наконец, вырваться из-под атаки острых когтей, внезапно вырос высокий, немного помятый и взъерошенный мужчина и, бросив на Тиону взгляд, в ответ на который она зашипела, наступил ногой прямо на бушующее пламя. Огонь взметнулся в последний раз и развеялся, как будто его и не было.
Анхель, не обращая ни на кого внимания, мрачный и серьезный, чеканным шагом прошел к магу, возле которого уже успел нарисоваться племянник. В глазах последнего изумление определенно сплелось с беспокойством – случившегося он тоже не ожидал.
- Мы увидимся вновь, - все также хрипло проговорил маг, - Увидимся совсем скоро, - и, не сказав более ни слова, щелкнул пальцами. Фигура его растаяла в воздухе. Исчез и ворас. Людовик же, помедлив, кривовато ухмыльнулся на прощание и, коснувшись пальцами полей невидимой шляпы, молвил:
- Au revoir, - затем подкинул в воздух колечко и, поймав его, весело подмигнул Роману, - Спасибо за это.
С этими словами исчез и он.
***
- Что произошло? – когда Луи появился в комнате квартиры, где некогда ругался с дядей, вернув против его воли Эрику человечность, маг, стоя посреди нее, раздраженными, резкими движениями расстегивал испорченную, испачканную рубашку.
- Почему ты задержался? – Альберт, оторвав последнюю пуговицу, сорвал рубашку и, в бешенстве скомкав ее, отшвырнул куда-то в угол комнаты, бросая гневный взгляд на племянника. Тот пожал плечами и покрутил на пальце свое обожаемое колечко.
- Хотел поблагодарить за игрушку. Так что случилось?
- А ты не видел?! – рявкнул маг и, резкими, быстрыми шагами приблизившись к столу, густо уставленному колбами, пробирками и пузырьками, уперся в него руками. Голос его слился в невнятное бормотание.
- Я… Я не знаю, не понимаю… КАК! – последнее слово он выкрикнул, с силой ударяя кулаками по столешнице. Зазвенели склянки, а маг, непроизвольно дернувшись, зашипел от боли, переводя взгляд на собственное плечо.
- Я так давно не испытывал боли… - прошептал он и, подняв правую руку, снова коснулся рваной раны, тотчас же с новым шипением отдергивая пальцы, - И так давно не терял крови… я…
- Так, - Людовик, видя, что дядя сейчас пребывает явно в чересчур смятенном состоянии духа, мимолетно коснулся пальцами виска, а затем, подойдя к столу, схватил собеседника за здоровое плечо, толкая на стул, находящийся здесь же, - Сядь и успокойся.
- Что? – рыкнул, было, маг, однако, увидев, что племянник уже вполне уверенно хватает один из пузырьков – самый нужный в данной ситуации! – устало вздохнул и, присаживаясь, понуро опустил плечи. Быть на позиции больного ему еще не доводилось, но доверить свое лечение кому-то, кроме себя или Луи он не мог.
- А теперь постарайся подумать и внятно объяснить, - Людовик, намочив небольшой кусок ваты в нужном растворе, присел на край стола, склоняясь к плечу дяди и начиная осторожно его обрабатывать, - Как такое могло случиться? Почему Эрику удалось ранить тебя?
- Или вы позволили? – Анхель, по сию пору молча сидевший в кресле и в раздумье постукивающий себя пальцем по губам, проницательно прищурился. Альберт, все еще пребывающий в состоянии достаточно взвинченном, раздраженно мотнул головой.
- Я еще не свихнулся, чтобы позволять этому щенку ранить меня, я хотел убить его! – гневно сообщил он и, тяжело выдохнув, на некоторое время умолк. Рану немилосердно жгло и щипало, хотя Людовик, прекрасно понимая, что испытывает дядя и от вида его крови удовольствия почему-то не получающий, старался действовать как можно аккуратнее.
- Наверное, виновата кровь… - Альберт, немного остывший, сдвинул брови, сверля сердитым взором какой-то гвоздик на противоположной стене, - Вампиры нуждаются в ней, ибо она дает им силу жить, интантеры же… Могут получить от нее намного большую силу, сами не сознавая того.
- Но Роман тоже пил кровь, - ученик мага, стерев последние капли крови вокруг раны, немного наклонился назад, беря еще один пузырек, только на сей раз наполненный какой-то мазью и принялся сосредоточенно наносить ее на рану учителя, - Ему не достало сил ранить тебя.
- Роман пил кровь? – Анхель, не в силах сдержать улыбку, запрокинул голову и, подавляя смех, легонько куснул себя за губу, - Даа…
- Не понял, - Луи, даже прекратив обрабатывать рану, медленно поднял голову, - На что ты намекаешь?
- Он намекает на то, что кровь Роман пил один-единственный раз в своей жизни, - Альберт вздохнул и, покосившись на ученика, бросил, - Не отвлекайся. Он пил кровь только один раз – в момент обращения, когда убил Мари.
- А, твою Мари? – Людовик облизал губы, пытаясь скрыть насмешливую ухмылку. Дядя в ответ поморщился.
- Я никогда ее так не называл, и никогда не считал так, да и речь сейчас идет отнюдь не о глупой горничной. Кровь Роман попробовал только тогда, с тех пор же Анхель давал ему слегка разбавленный томатный сок с капелькой вина, и мальчик, принимая это за чистую монету, пил, да к тому же и поил брата.
- Эрик был слаб, - снова подал голос Анхель, - И должен был оставаться таковым. Мастер просил поить этим мальчишек, чтобы они не обрели чересчур великую силу, пока не придет время, и он не сможет предъявить права на замок, пока этот… Винсент ла… или как его, ля де…
- Де ля Бош, насколько я помню, - отозвался Луи и, тряхнув головой, отставил пузырек, завершив наносить мазь и беря в руки бинт, - Да-да, я помню, что из-за умений этого парня дядя не мог пробраться в замок. Хорошо, хоть семейное древо подправить успел, я оценил, кстати, дату своей смерти.
