– Я не трогал твоего дракона! – возмутилась я, понижая тембр до предела собственных возможностей.
В этот же момент Фенька решил, наконец, встать четырьмя лапами на землю. Не ожидав, что дракон пошевелится, я не удержала равновесия, взмахнула руками и упала. Надо отдать себе должное – даже не вскрикнула. Из лёгких вышибло весь дух и всё, что услышали наездники, это моё мужественное: «Ыкх».
– Ладно, пойду я тоже полапаю чью-нибудь попку, а вы тут убивайте друг друга.
«Убивайте?!» – испугалась я. И именно это стало причиной моего быстрого выздоровления. Я вскочила на ноги, отвела от себя обеспокоенную морду Феньки и самым честным мужским голосом проговорила:
– Я не трогал твоего дракона. Сам посмотри: ни царапинки, ни пылинки. Он аж блестит!
– Она, – сказал Донг.
– Что? – не поняла я.
– Её зовут Кара.
Я в искреннем удивлении уставилась на Тёмного дракона. Это огромное чудовище – девочка?!
– Она очень милая, – дрожащим голосом соврала я.
Мой муж задумчиво засунул руки в карманы брюк и обманчиво ленивой походкой начал приближаться ко мне.
– А ты что здесь делаешь, Рут? – вежливо спросил он.
Я испуганно сглотнула. Меня этой вежливостью не обмануть. Я-то вижу, как у него под глазом начинает пробегать тень ярости.
Он меня ненавидит. Сегодня на Гонках уступил победу Рогатому Догу только ради того, чтобы тот помог ему зажать нас с Фенькой в тиски. Конечно, официально никто об этом не говорил, но я слепой тоже не была.
– Я-а… хотел… п-поговорить с Селеной, – не придумала ничего лучше, чем это жалкое оправдание.
Позади раздалось фырканье.
– Кара считает, что ты врёшь, – сообщил Донг.
Он делал шаг ближе, а я отступала назад, не позволяя ему уменьшать расстояние между нами.
– Ладно, ты меня раскусил, – примиряюще подняла руки. На самом деле, поговорить с мужем, притворяясь не тем, кто ты есть, было бы забавно, если бы не его незримое желание размазать меня по стенке. – Я должен сказать начистоту! Я влюблён!
Донг остановился, непонимающе на меня взглянул.
– Влюблён в эту прекрасную женщину Селену, – пояснила я.
Муж отчего-то поморщился.
– Малютка Джон, я прекрасно знаю твою любовницу, – холодно просипел он.
Я озадаченно подняла брови.
Кажется, получать обвинения в том, что у меня постоянно есть какие-то любовницы и любовники становится нашей семейной традицией. Увы, мама этого не одобрила бы.
Только я открыла рот, чтобы возразить, как Донг прищурился и задумчиво изрёк:
– Знакомая кофточка.
Я непонимающе посмотрела на свою одежду. Куртка расстёгнута, под ней – мужская рубашка… сегодня вроде не холодно, свитер ни к чему.
Догадка осенила внезапно.
Рубашка! В ней я была, когда помогала Ричарду отбиваться от урков!
Только подняла испуганный взгляд, как чуть не вскрикнула от пронзившего ужаса: Донг уже стоял совсем-совсем рядом. И если к Марите он проявлял хоть какую-то нежность, то Джона бесцеремонно схватил за грудки и в одно мгновение прижал к стене кабака.
– У тебя слишком маленькие яйца, чтобы соревноваться с её мужем.
Я так и не поняла, чего мне хочется больше: завопить от страха или укоризненно заявить: «Да простит вас Господь за такие слова».
Понимая, что и в том и в другом случае, я буду говорить тоненьким девчачьим голоском, решила сохранять молчаливый ужас на лице.
За меня ответил Фенька.
Поняв, что угроза для его хозяйки стала вполне реальной, он зарычал.
Донг отпустил мою бедную рубашку, и, не поворачиваясь к дракону, создал чёрный магический шар, одним лёгким движением пустив его в свободный полёт.
– Поймать, – жёстко приказал он.
Фенька с Карой наперебой понеслись за новой игрушкой.
У меня подкосились колени.
Как… как он это сделал…
В душе смешался и страх, и трепет, и восхищение. И желание узнать, в какой момент мой муж стал заклинателем драконов.
Донг не сводил с меня пристального взгляда. Моя побледневшая физиономия его немало позабавила.
– Как видишь, я могу даже не участвовать, чтобы победить, – надменно просипел он. – Но я участвую и побеждаю честно. Я не использую постыдные приёмчики, до которых опустился ты.
Он сделал шаг, ещё шаг, подошёл так близко, что навис прямо надо мной, заставив вжаться в стену. Расставил руки по обе стороны от моей головы и ядовито прошипел:
– Если ты седлаешь дракона, значит, соблюдаешь законы чести. Я не собираюсь пакостить тебе по мелкому, я раздавлю тебя в схватке, понял?
Он, наверное, очень стремился напугать меня до смерти.
Но у меня от вида этой непоколебимой уверенности, его широких плеч, напряжённых рук, от его желания бороться честно до конца, даже с таким глупым наездником, как я, перехватило дыхание. И если раньше его дерзкие победы вызывали во мне восхищение, то теперь это переросло в настоящее обожание.
Правда, оно схлынуло почти так же неожиданно, как и появилось.
Потому что Донг зачем-то опустил взгляд в землю и увидел там мою сумку. Нагнулся, чтобы поднять и с царским видом протянуть её мне. Льняная тряпица была совсем небольшой, чтобы вмещать в себя самое основное. Шнуровка на ней разошлась от удара и обнажила всё содержимое.
– Ты уронил свои пожитки, – насмешливо сказал мужчина, а затем его рука дрогнула. – И ожерелье.
Ричард Бёме даже не заметил, что последнее слово сказал своим настоящим голосом. В его глазах на секунду промелькнула такая боль, что у меня сжалось сердце.
– Это я заберу с собой, – сглотнув, выдавил он вновь сипящим голосом. – Похоже, его можно продать за нехиленькую сумму.
Он состроил из себя плохого наездника, который больше напоминает грязного разбойника, нежели человека.
А я вдруг ясно вспомнила, как он увидел прозрачную сорочку в руках Джона Рута, а потом её же на Марите Бёме.
Господи. Вот почему он был так уверен в том, что у меня есть любовник.
Заметив в моей сумке ожерелье, которое подарил своей жене, Ричард пришёл в ярость. Я поняла это сразу. Плотно сжатые губы, стиснутые кулаки, осунувшаяся скула, которая не была скрыта повязкой. И эти ужасающие тени, больше похожие на пульсирующие вены.
В данный момент он был готов придушить Джона Рута.
Ситуация требовала пафосного завершения. Мне следовало бы сорвать с себя косынку и усы, распустить волосы и торжественно воскликнуть: «Вот она – я!».
Но вместо этого резко выхватила из его рук свою сумку, пригнулась, выскользнула из тисков и, как сказал бы Рогатый Дог, драпанула.
Драпанула со всех ног, даже не оглядываясь.
Я одновременно и испугалась собственного мужа, и понимала, что никакие разговоры сейчас не помогут.
«Фенечка, освобождайся от гипноза!!! – мысленно заорала я. – Феня!!! Нам надо домой!!!».
Я вылезла из окна спальни герцога только после того, как он отправился на Гонки, и залезла в него же до того, как муж вернулся домой.
Я знала, что нам нужно поговорить. Знала, что должна раскрыть свою тайну. Но мне нужно было подумать, как сделать это наиболее безболезненно для себя. Как бы эгоистично это ни звучало, но между мужем и Гонками я выбираю Гонки. И если он попытается меня их лишить, я… не знаю, что сделаю, но просто так этого не оставлю.
Этой ночью сон был беспокойным.
Жутко неприятно становилось от одной мысли, что герцог считает, будто я имею постыдную связь с Джоном Рутом. Меня волновало, что я не могла довериться своему мужу, а он не мог довериться мне. Между нами всё ещё пролегает огромная пропасть.
Я должна положить первую доску, которая станет началом моста. Иначе ничего не получится. Мы так и останемся несчастными супругами в навязанном браке.
Утром я решила принять ванну и настойчиво попросила Эрту, чтобы в этот раз меня никто не беспокоил. Мне нужно было подумать.
Я чувствовала Фенькину тревогу, и из-за этого сердце разрывалось от тоски. Он, слава Богу, под гипнозом Донга был совсем недолго. Как только я мысленно приказала прилететь ко мне, дракон тут же освободился от чужого воздействия.
Теперь мы боялись с ним на пару: нас очень тревожила эта способность моего мужа.
Я была уверена, что меня не побеспокоят, поэтому расслабленно лежала в тёплой воде и пыталась собраться с мыслями. Когда дверь распахнулась с громким ударом о стену, испуганно вздрогнула и поспешно села, расплескав немного воды.
В ванную ворвался Ричард, захлопнул за собой дверь и быстро приблизился ко мне.
Я прикрыла грудь руками.
Он сел прямо рядом с бортиком и посмотрел мне в глаза.
– На секунду я подумал, что ошибся в вас, – сказал он. – Вы… вы же так смущались, Марита. Это было самое очаровательное, что я видел в своей жизни.
У него было такое растерянное лицо, что сердце пронзил дикий стыд. Ричард ещё никогда не был при мне таким… огорошенным, не понимающим, что ему делать. Под глазами пролегали уже привычные тени, а волосы в этот раз были распущенны.
– Ни одна куртизанка не может сыграть такие эмоции, и я на секунду решил, что несправедливо обвинил вас в наличие любовника. Но потом я нашёл у него это.
Ричард продемонстрировал мне злосчастное ожерелье. Он раскрыл ладонь, и оно с тихим плеском упало в воду.
– Когда я клялся перед Богом дарить вам всё самое лучшее, я не хотел, чтобы вы бежали с этим к своему любовнику.
После этого он встал и вышел из ванной комнаты.
Отчаянно застонав, я спрятала лицо в мокрых ладонях.
Я настоящая эгоистка! Стараясь уберечь собственную… попу, даже не попыталась понять, каково мужу от всего этого. Я мучила его своей ложью. Я – эгоистка. Причинила уже одну боль, когда пустила в него несколько «шипучек». Теперь нельзя было допустить, чтобы по моей вине он получил ещё один удар под дых.
Я ему скажу. Обязательно. Но не просто так заявлюсь среди ночи и выложу всю правду. Я покажу ему, что для меня значат Гонки. Я покажу, как мне важно участвовать в этих соревнования, как я люблю полёт, как люблю своего дракона и что жить не могу без этой свободы.
Если Тим Донг хоть немного похож на меня, он поймёт.
Осталось только дождаться следующих Гонок.
Высидеть три дня рядом с мужем, который был уверен в измене жены, оказалось выше моих сил. Я постыдно сбежала к маме и сёстрам.
Возможно, в этот момент я совершила большую ошибку: муж, убеждённый в том, что супруга завела себе любовника, вполне мог поступить также. В отместку.
Я едва не сорвалась, едва не вызвала Феньку, едва не заставила Ричарда увидеть моего дракона до Гонок. Но потом поняла, что это точно будет большой ошибкой. Он должен понять, что я – борец. Что могу постоять за себя, могу стремиться к победе наравне со всеми.
Он должен увидеть Мариту Хорвин на соревнованиях и только после этого узнать правду. Поэтому я приняла решение уехать, чтобы не мозолить ему глаза.
Гонки стали тем самым днём, к которому готовишься без устали. Трепет в душе от ожидания с каждым днём всё рос и рос, в конце концов, вызвав настоящий мандраж.
Сердце бешено колотилось от страха, когда я вызвала Феньку к нашему старому месту, с которого мы улетали до того, как я переехала в замок герцога.
Эта Гонка станет решающей для нашего с Ричардом брака.
В загоне как обычно воняло и едой, и отходами, и вообще какой-то гадостью. Перед началом соревнований мы, как правило, приводили животных в порядок и только после этого собирались на месте старта.
Тим Донг тоже был в загоне. Он холодно скользнул по мне взглядом и продолжил чистить шкуру своего питомца.
А я – мелкий Джон Рут – вместо того, чтобы проигнорировать Донга в ответ, прошла мимо его стойла и улыбнулась. По-доброму так, словно уже была готова поделиться своей тайной, с полным и безоговорочным доверием распахивая перед ним душу.
Наверное, это выглядело странно. Но я была готова показать мужу, кто я есть на самом деле.
Гонка началась как обычно – с громкого клича судьи.
Драконы взмыли в воздух и зашли на первый круг.
Участников было много, каждый из них стремился к победе. А победить, значит, обогнать Тима Донга. Я, наверное, единственная стремилась лишь его догнать.
Облетая других участников, я не трогала их. Они боролись друг с другом, иногда пытались достать до меня, но мы с Фенькой уворачивались от любых попыток сбить нас с пути.
Мы летели к Донгу, который, как обычно, с самой же первой секунды вырвался вперёд.
А когда мы догнали его, я не стала подрезать Тёмного дракона, кидать в его всадника «бомбочки» или «шипучки», даже не использовала стихию.
Донг напряжённо ждал, когда сможет ответить на моё нападение, но вместо того, чтобы бороться с ним, я вновь улыбнулась. Фенька поравнялся с Карой. Я раскинула руки в сторону, откидываясь назад.
Я пыталась незримо сказать: «Посмотри, какая красота. Ты чувствуешь этот ветер? Я чувствую его каждой клеточкой тела, даже моя куртка насквозь пропиталась ветром. Я не могу без него жить».
Затем вновь вцепилась в седло и заставила Феньку уйти вниз, чтобы через секунду взмыть к вершинам гор, а оттуда – снова вниз. Облететь Донга со счастливым смехом.
Это моя попытка показать ему скорость. Он должен увидеть, какой восторг во мне вызывают все эти перепады высоты, как я обожаю, когда становится нечем дышать, а пальцы невозможно разжать, потому что они примерзают к седлу.
Я это люблю.
Вот такая я странная.
Мы зашли на второй круг и к нам присоединились другие участники. Сегодня Рогатый Дог был в хорошем настроении и с безумным смехом заставлял животное пускать шипы в произвольном порядке. Его пытались приструнить и огненной струёй, и ледяными глыбами, но это так и не смогло усмирить его пыла.
Тим Донг ударил ногами своего дракона и обогнал меня, принципиально вырываясь вперёд. За ним тут же рванули остальные участники, жаждущие победы.
Я не жаждала победы. Не сегодня.
Со спокойной душой пересекла финишную прямую верхом на Феньке и уже собиралась отправиться к своему мужу.
О том, что слишком сильно расслабилась на этой Гонке, поняла только в тот момент, когда почувствовала боль в теле.
Какой бы восторг я ни испытывала от полёта, это никогда не позволяло мне терять бдительность на соревнованиях, где борьба велась не на жизнь, а на смерть. Где каждая Гонка могла стать последней, потому что риск был невероятно велик.
Я должна была лететь к своему мужу и каяться во лжи.
Но опустив взгляд, увидела огромный драконий шип, торчащий у меня из живота.
Трясущейся рукой я прикоснулась к ране. На ладони осталась кровь.
– У-у-у! – взвыл Фенька.
Больно. Ему больно. Нам больно.
Я дотронулась до шипа, словно всё никак не могла осознать, откуда эта штука взялась во мне.
– А-а-а! – теперь это уже был мой вскрик.
Дыхание стало тяжёлым, прерывистым. То и дело из горла вырывался болезненный стон. Паника плотными тисками сжала горло.
Мне нужна помощь.
– Чёрт, нет, – бормотала хрипло, пока спускала Феньку на землю. – Нет, нет, нет…
Я прижимала руку к тому месту, в которое вонзился шип, чувствуя, как по ладони бегут неспешные струйки крови. В голове осталась одна только мысль: я умру.
Мне пришлось слезать с Феньки. Я старалась делать это медленно и осторожно, но от каждого движения боль становилась только сильнее. Как только оказалась на земле, то тут же прижалась к дереву и застыла, тяжёло дыша.
– Помогите… помогите… – шептала неразборчиво. По лбу катился пот. – Помогите, кто-нибудь, помогите.
– У-у-у, – недовольно завыл Фенька, наворачивая круги вокруг меня.
В этот же момент Фенька решил, наконец, встать четырьмя лапами на землю. Не ожидав, что дракон пошевелится, я не удержала равновесия, взмахнула руками и упала. Надо отдать себе должное – даже не вскрикнула. Из лёгких вышибло весь дух и всё, что услышали наездники, это моё мужественное: «Ыкх».
– Ладно, пойду я тоже полапаю чью-нибудь попку, а вы тут убивайте друг друга.
«Убивайте?!» – испугалась я. И именно это стало причиной моего быстрого выздоровления. Я вскочила на ноги, отвела от себя обеспокоенную морду Феньки и самым честным мужским голосом проговорила:
– Я не трогал твоего дракона. Сам посмотри: ни царапинки, ни пылинки. Он аж блестит!
– Она, – сказал Донг.
– Что? – не поняла я.
– Её зовут Кара.
Я в искреннем удивлении уставилась на Тёмного дракона. Это огромное чудовище – девочка?!
– Она очень милая, – дрожащим голосом соврала я.
Мой муж задумчиво засунул руки в карманы брюк и обманчиво ленивой походкой начал приближаться ко мне.
– А ты что здесь делаешь, Рут? – вежливо спросил он.
Я испуганно сглотнула. Меня этой вежливостью не обмануть. Я-то вижу, как у него под глазом начинает пробегать тень ярости.
Он меня ненавидит. Сегодня на Гонках уступил победу Рогатому Догу только ради того, чтобы тот помог ему зажать нас с Фенькой в тиски. Конечно, официально никто об этом не говорил, но я слепой тоже не была.
– Я-а… хотел… п-поговорить с Селеной, – не придумала ничего лучше, чем это жалкое оправдание.
Позади раздалось фырканье.
– Кара считает, что ты врёшь, – сообщил Донг.
Он делал шаг ближе, а я отступала назад, не позволяя ему уменьшать расстояние между нами.
– Ладно, ты меня раскусил, – примиряюще подняла руки. На самом деле, поговорить с мужем, притворяясь не тем, кто ты есть, было бы забавно, если бы не его незримое желание размазать меня по стенке. – Я должен сказать начистоту! Я влюблён!
Донг остановился, непонимающе на меня взглянул.
– Влюблён в эту прекрасную женщину Селену, – пояснила я.
Муж отчего-то поморщился.
– Малютка Джон, я прекрасно знаю твою любовницу, – холодно просипел он.
Я озадаченно подняла брови.
Кажется, получать обвинения в том, что у меня постоянно есть какие-то любовницы и любовники становится нашей семейной традицией. Увы, мама этого не одобрила бы.
Только я открыла рот, чтобы возразить, как Донг прищурился и задумчиво изрёк:
– Знакомая кофточка.
Я непонимающе посмотрела на свою одежду. Куртка расстёгнута, под ней – мужская рубашка… сегодня вроде не холодно, свитер ни к чему.
Догадка осенила внезапно.
Рубашка! В ней я была, когда помогала Ричарду отбиваться от урков!
Только подняла испуганный взгляд, как чуть не вскрикнула от пронзившего ужаса: Донг уже стоял совсем-совсем рядом. И если к Марите он проявлял хоть какую-то нежность, то Джона бесцеремонно схватил за грудки и в одно мгновение прижал к стене кабака.
– У тебя слишком маленькие яйца, чтобы соревноваться с её мужем.
Я так и не поняла, чего мне хочется больше: завопить от страха или укоризненно заявить: «Да простит вас Господь за такие слова».
Понимая, что и в том и в другом случае, я буду говорить тоненьким девчачьим голоском, решила сохранять молчаливый ужас на лице.
За меня ответил Фенька.
Поняв, что угроза для его хозяйки стала вполне реальной, он зарычал.
Донг отпустил мою бедную рубашку, и, не поворачиваясь к дракону, создал чёрный магический шар, одним лёгким движением пустив его в свободный полёт.
– Поймать, – жёстко приказал он.
Фенька с Карой наперебой понеслись за новой игрушкой.
У меня подкосились колени.
Как… как он это сделал…
В душе смешался и страх, и трепет, и восхищение. И желание узнать, в какой момент мой муж стал заклинателем драконов.
Донг не сводил с меня пристального взгляда. Моя побледневшая физиономия его немало позабавила.
– Как видишь, я могу даже не участвовать, чтобы победить, – надменно просипел он. – Но я участвую и побеждаю честно. Я не использую постыдные приёмчики, до которых опустился ты.
Он сделал шаг, ещё шаг, подошёл так близко, что навис прямо надо мной, заставив вжаться в стену. Расставил руки по обе стороны от моей головы и ядовито прошипел:
– Если ты седлаешь дракона, значит, соблюдаешь законы чести. Я не собираюсь пакостить тебе по мелкому, я раздавлю тебя в схватке, понял?
Он, наверное, очень стремился напугать меня до смерти.
Но у меня от вида этой непоколебимой уверенности, его широких плеч, напряжённых рук, от его желания бороться честно до конца, даже с таким глупым наездником, как я, перехватило дыхание. И если раньше его дерзкие победы вызывали во мне восхищение, то теперь это переросло в настоящее обожание.
Правда, оно схлынуло почти так же неожиданно, как и появилось.
Потому что Донг зачем-то опустил взгляд в землю и увидел там мою сумку. Нагнулся, чтобы поднять и с царским видом протянуть её мне. Льняная тряпица была совсем небольшой, чтобы вмещать в себя самое основное. Шнуровка на ней разошлась от удара и обнажила всё содержимое.
– Ты уронил свои пожитки, – насмешливо сказал мужчина, а затем его рука дрогнула. – И ожерелье.
Ричард Бёме даже не заметил, что последнее слово сказал своим настоящим голосом. В его глазах на секунду промелькнула такая боль, что у меня сжалось сердце.
– Это я заберу с собой, – сглотнув, выдавил он вновь сипящим голосом. – Похоже, его можно продать за нехиленькую сумму.
Он состроил из себя плохого наездника, который больше напоминает грязного разбойника, нежели человека.
А я вдруг ясно вспомнила, как он увидел прозрачную сорочку в руках Джона Рута, а потом её же на Марите Бёме.
Господи. Вот почему он был так уверен в том, что у меня есть любовник.
Заметив в моей сумке ожерелье, которое подарил своей жене, Ричард пришёл в ярость. Я поняла это сразу. Плотно сжатые губы, стиснутые кулаки, осунувшаяся скула, которая не была скрыта повязкой. И эти ужасающие тени, больше похожие на пульсирующие вены.
В данный момент он был готов придушить Джона Рута.
Ситуация требовала пафосного завершения. Мне следовало бы сорвать с себя косынку и усы, распустить волосы и торжественно воскликнуть: «Вот она – я!».
Но вместо этого резко выхватила из его рук свою сумку, пригнулась, выскользнула из тисков и, как сказал бы Рогатый Дог, драпанула.
Драпанула со всех ног, даже не оглядываясь.
Я одновременно и испугалась собственного мужа, и понимала, что никакие разговоры сейчас не помогут.
«Фенечка, освобождайся от гипноза!!! – мысленно заорала я. – Феня!!! Нам надо домой!!!».
***
Я вылезла из окна спальни герцога только после того, как он отправился на Гонки, и залезла в него же до того, как муж вернулся домой.
Я знала, что нам нужно поговорить. Знала, что должна раскрыть свою тайну. Но мне нужно было подумать, как сделать это наиболее безболезненно для себя. Как бы эгоистично это ни звучало, но между мужем и Гонками я выбираю Гонки. И если он попытается меня их лишить, я… не знаю, что сделаю, но просто так этого не оставлю.
Этой ночью сон был беспокойным.
Жутко неприятно становилось от одной мысли, что герцог считает, будто я имею постыдную связь с Джоном Рутом. Меня волновало, что я не могла довериться своему мужу, а он не мог довериться мне. Между нами всё ещё пролегает огромная пропасть.
Я должна положить первую доску, которая станет началом моста. Иначе ничего не получится. Мы так и останемся несчастными супругами в навязанном браке.
Утром я решила принять ванну и настойчиво попросила Эрту, чтобы в этот раз меня никто не беспокоил. Мне нужно было подумать.
Я чувствовала Фенькину тревогу, и из-за этого сердце разрывалось от тоски. Он, слава Богу, под гипнозом Донга был совсем недолго. Как только я мысленно приказала прилететь ко мне, дракон тут же освободился от чужого воздействия.
Теперь мы боялись с ним на пару: нас очень тревожила эта способность моего мужа.
Я была уверена, что меня не побеспокоят, поэтому расслабленно лежала в тёплой воде и пыталась собраться с мыслями. Когда дверь распахнулась с громким ударом о стену, испуганно вздрогнула и поспешно села, расплескав немного воды.
В ванную ворвался Ричард, захлопнул за собой дверь и быстро приблизился ко мне.
Я прикрыла грудь руками.
Он сел прямо рядом с бортиком и посмотрел мне в глаза.
– На секунду я подумал, что ошибся в вас, – сказал он. – Вы… вы же так смущались, Марита. Это было самое очаровательное, что я видел в своей жизни.
У него было такое растерянное лицо, что сердце пронзил дикий стыд. Ричард ещё никогда не был при мне таким… огорошенным, не понимающим, что ему делать. Под глазами пролегали уже привычные тени, а волосы в этот раз были распущенны.
– Ни одна куртизанка не может сыграть такие эмоции, и я на секунду решил, что несправедливо обвинил вас в наличие любовника. Но потом я нашёл у него это.
Ричард продемонстрировал мне злосчастное ожерелье. Он раскрыл ладонь, и оно с тихим плеском упало в воду.
– Когда я клялся перед Богом дарить вам всё самое лучшее, я не хотел, чтобы вы бежали с этим к своему любовнику.
После этого он встал и вышел из ванной комнаты.
Отчаянно застонав, я спрятала лицо в мокрых ладонях.
Я настоящая эгоистка! Стараясь уберечь собственную… попу, даже не попыталась понять, каково мужу от всего этого. Я мучила его своей ложью. Я – эгоистка. Причинила уже одну боль, когда пустила в него несколько «шипучек». Теперь нельзя было допустить, чтобы по моей вине он получил ещё один удар под дых.
Я ему скажу. Обязательно. Но не просто так заявлюсь среди ночи и выложу всю правду. Я покажу ему, что для меня значат Гонки. Я покажу, как мне важно участвовать в этих соревнования, как я люблю полёт, как люблю своего дракона и что жить не могу без этой свободы.
Если Тим Донг хоть немного похож на меня, он поймёт.
Осталось только дождаться следующих Гонок.
***
Высидеть три дня рядом с мужем, который был уверен в измене жены, оказалось выше моих сил. Я постыдно сбежала к маме и сёстрам.
Возможно, в этот момент я совершила большую ошибку: муж, убеждённый в том, что супруга завела себе любовника, вполне мог поступить также. В отместку.
Я едва не сорвалась, едва не вызвала Феньку, едва не заставила Ричарда увидеть моего дракона до Гонок. Но потом поняла, что это точно будет большой ошибкой. Он должен понять, что я – борец. Что могу постоять за себя, могу стремиться к победе наравне со всеми.
Он должен увидеть Мариту Хорвин на соревнованиях и только после этого узнать правду. Поэтому я приняла решение уехать, чтобы не мозолить ему глаза.
Гонки стали тем самым днём, к которому готовишься без устали. Трепет в душе от ожидания с каждым днём всё рос и рос, в конце концов, вызвав настоящий мандраж.
Сердце бешено колотилось от страха, когда я вызвала Феньку к нашему старому месту, с которого мы улетали до того, как я переехала в замок герцога.
Эта Гонка станет решающей для нашего с Ричардом брака.
В загоне как обычно воняло и едой, и отходами, и вообще какой-то гадостью. Перед началом соревнований мы, как правило, приводили животных в порядок и только после этого собирались на месте старта.
Тим Донг тоже был в загоне. Он холодно скользнул по мне взглядом и продолжил чистить шкуру своего питомца.
А я – мелкий Джон Рут – вместо того, чтобы проигнорировать Донга в ответ, прошла мимо его стойла и улыбнулась. По-доброму так, словно уже была готова поделиться своей тайной, с полным и безоговорочным доверием распахивая перед ним душу.
Наверное, это выглядело странно. Но я была готова показать мужу, кто я есть на самом деле.
Гонка началась как обычно – с громкого клича судьи.
Драконы взмыли в воздух и зашли на первый круг.
Участников было много, каждый из них стремился к победе. А победить, значит, обогнать Тима Донга. Я, наверное, единственная стремилась лишь его догнать.
Облетая других участников, я не трогала их. Они боролись друг с другом, иногда пытались достать до меня, но мы с Фенькой уворачивались от любых попыток сбить нас с пути.
Мы летели к Донгу, который, как обычно, с самой же первой секунды вырвался вперёд.
А когда мы догнали его, я не стала подрезать Тёмного дракона, кидать в его всадника «бомбочки» или «шипучки», даже не использовала стихию.
Донг напряжённо ждал, когда сможет ответить на моё нападение, но вместо того, чтобы бороться с ним, я вновь улыбнулась. Фенька поравнялся с Карой. Я раскинула руки в сторону, откидываясь назад.
Я пыталась незримо сказать: «Посмотри, какая красота. Ты чувствуешь этот ветер? Я чувствую его каждой клеточкой тела, даже моя куртка насквозь пропиталась ветром. Я не могу без него жить».
Затем вновь вцепилась в седло и заставила Феньку уйти вниз, чтобы через секунду взмыть к вершинам гор, а оттуда – снова вниз. Облететь Донга со счастливым смехом.
Это моя попытка показать ему скорость. Он должен увидеть, какой восторг во мне вызывают все эти перепады высоты, как я обожаю, когда становится нечем дышать, а пальцы невозможно разжать, потому что они примерзают к седлу.
Я это люблю.
Вот такая я странная.
Мы зашли на второй круг и к нам присоединились другие участники. Сегодня Рогатый Дог был в хорошем настроении и с безумным смехом заставлял животное пускать шипы в произвольном порядке. Его пытались приструнить и огненной струёй, и ледяными глыбами, но это так и не смогло усмирить его пыла.
Тим Донг ударил ногами своего дракона и обогнал меня, принципиально вырываясь вперёд. За ним тут же рванули остальные участники, жаждущие победы.
Я не жаждала победы. Не сегодня.
Со спокойной душой пересекла финишную прямую верхом на Феньке и уже собиралась отправиться к своему мужу.
О том, что слишком сильно расслабилась на этой Гонке, поняла только в тот момент, когда почувствовала боль в теле.
Какой бы восторг я ни испытывала от полёта, это никогда не позволяло мне терять бдительность на соревнованиях, где борьба велась не на жизнь, а на смерть. Где каждая Гонка могла стать последней, потому что риск был невероятно велик.
Я должна была лететь к своему мужу и каяться во лжи.
Но опустив взгляд, увидела огромный драконий шип, торчащий у меня из живота.
***
Трясущейся рукой я прикоснулась к ране. На ладони осталась кровь.
– У-у-у! – взвыл Фенька.
Больно. Ему больно. Нам больно.
Я дотронулась до шипа, словно всё никак не могла осознать, откуда эта штука взялась во мне.
– А-а-а! – теперь это уже был мой вскрик.
Дыхание стало тяжёлым, прерывистым. То и дело из горла вырывался болезненный стон. Паника плотными тисками сжала горло.
Мне нужна помощь.
– Чёрт, нет, – бормотала хрипло, пока спускала Феньку на землю. – Нет, нет, нет…
Я прижимала руку к тому месту, в которое вонзился шип, чувствуя, как по ладони бегут неспешные струйки крови. В голове осталась одна только мысль: я умру.
Мне пришлось слезать с Феньки. Я старалась делать это медленно и осторожно, но от каждого движения боль становилась только сильнее. Как только оказалась на земле, то тут же прижалась к дереву и застыла, тяжёло дыша.
– Помогите… помогите… – шептала неразборчиво. По лбу катился пот. – Помогите, кто-нибудь, помогите.
– У-у-у, – недовольно завыл Фенька, наворачивая круги вокруг меня.
