Он привык к горам и открытому обзору, а густые леса, которым не видно ни конца, ни края, внушали ему суеверный ужас. Бесконечные ровные ряды деревьев, искажающиеся из-за игры тени и света, множество звуков непонятного происхождения, а то и вовсе неестественная тишина. И ещё проклятая метель, засыпающая Осло с самой ночи. Сильнее натянув на голову капюшон, Джеймс не только прятал изуродованное лицо, но и защищался от холода и проклятого снега.
После долгих поисков по лесу, Джеймс ощущал только усталость и пробирающий до костей холод. Снежинки неприятно кололи лицо, ветер свистел в ушах, глаза постоянно слезились, ноги еле передвигались, а Якоб шёл достаточно быстро. Джеймса утешало лишь то, что не один он не поспевал за шустрым охотником. Ещё несколько ребят громко дышали и жадно глотали морозный воздух, окончательно сбив дыхание.
В какой-то момент Джеймсу показалось, что за деревом кто-то стоит. Знакомый силуэт приковывал взгляд, и Эндрюс остановился, рассматривая уродливого великана, который преследовал его по пятам все последние годы. Он смотрел на Джеймса пристально и долго, просто наблюдал, пока один из волонтёров не хлопнул его по плечу. Джеймс моргнул, и великан исчез.
Прошло примерно полчаса, когда Якоб вывел свою группу на небольшую поляну. Якоб остановился и поднял руку, прося остановиться и других, и Джеймс прищурился, смотря сквозь усилившийся снегопад на алеющее пятно посреди белого снега.
— Сообщите по рации инспектору, — сказал Якоб. — Мы нашли.
Карл Юхансен и Матс были на поляне уже через несколько минут. Они спешили как могли, хоть ноги и увязали в снегу, скользили и подворачивались, тормозя бег. Свои группы они оставили на попечение сержантов, не желая тащить на возможное место преступления столько ненужных свидетелей. Но стоило им выйти из леса, как они услышали отчаянный крик. Кричащую и плачущую девушку-волонтёра оттащили в сторону, стараясь успокоить, а сопровождающие группу полицейские отгоняли других поисковиков. Те и сами в ужасе отшатывались, тут же отворачиваясь от увиденного.
— Какого чёрта там происходит?.. — пробубнил Карл, тяжело дыша от усталости.
— Сейчас увидим, — ответил Матс, зная, что ничего хорошего их там не ждёт. Ничего хорошего.
В сугробе, лицом вверх с закрытыми глазами лежала девочка. Она лежала, как спящая красавица на своей кровати: на спине, ровно, руки были сложены на груди. Она была босой, из-за чего её ступни почернели, а пальцы рук покрыли волдыри и иней. Волосы, подобно ореолу, были разложены вокруг головы. Пятна крови были на её одежде, больше всего на тонких штанах. Якоб нервно курил в стороне, а Джеймс присел на корточки, рассматривая тело. Не следы обморожения и не неестественная поза привели свидетелей в ужас, а цветок. Алый цветок мака рос изо рта девушки.
Матс на мгновение забыл, что надо дышать. Он замер, с ужасом рассматривая тело и слыша в стороне отчаянный плач случайной свидетельницы этого кошмара. Собственное сердце стучало как бешеное, голова шла кругом. Был ли это ритуал или акт особого цинизма, а эффект он произвёл неизгладимый.
— Это она, — отстранённо сказал Джеймс. — Это Милена Хьюго.
— С чего ты взял? — спросил инспектор, шокировано смотря на цветок, заледеневший на морозе.
— Я её знал. Работал с её отцом у Арве Фолка. Милена никогда не снимала эти кольца. — Он показал на покрывшуюся волдырями руку с россыпью разноцветных колец на пальцах. — Ну и рост, фигура, волосы... это Милена.
Теперь Матс понимал, почему Джеймс вызвался на поиски. Он знал семью Хьюго, хотя изначально почему-то об этом умолчал. Задавать ему вопросы Матс пока не стал, оставив это на потом; Карл Юхансен, видимо, рассудил так же. По крайней мере сейчас, когда каждая секунда была на счёту, ведь снег безжалостно заметал всё следы.
Вскоре подоспели эксперты, оцепили место происшествия, установили четыре столба и растянули между ними целлофановый навес, чтобы уберечь улики от снегопада. Сделав несколько снимков, они осторожно убрали замёрзший цветок и увидели покрытую инеем кожу и застывшую кровь на растрескавшихся губах.
— Она умерла от холода, — сказал Матс. — Вероятно бежала, пока у неё были силы. Потом упала, не смогла встать, немного проползла и ослабла. Или потеряла сознание. Цветок кто-то оставил уже после её смерти или тогда, когда она уже вообще лишилась сил.
— Ещё что-то можешь сказать? — спросил Карл.
— Да. Её преследовали. — Матс указал в сторону второй полосы леса. — Снег стремительно заметает следы, но их пока ещё видно. Я думаю, кто-то шёл за ней оттуда.
— Он прав, — подтвердил Якоб, раскуривая очередную сигарету. — Она бежала, а вот он нет. Он просто шёл и ждал, пока она упадёт и умрёт.
— Именно, — кивнул Матс. — Я пройду? Якоб?
Карл кивнул, давая добро, а вот Якоб, хоть и был следопытом, отказался помогать. Матс прошёл по снегу к лесу, по едва видимому следу, высматривая любые мелочи, которые могли дать тропинки, сугробы и деревья. Смазанная кровь на стволе, недавно сломанные ветки, корень, о который кто-то споткнулся, вот след волочения. Он всматривался и искал, пока не дошёл до заснеженной трассы. Выйдя на неё, Матс осмотрелся. Трасса была действующей, но из-за погоды ни одна машина так и не проехала мимо. Ветер трепал его куртку и капюшон, гудел, как будто воет волк, и бил снегом в глаза и лицо. Дорога обманчиво казалась заброшенной, но лёгкий след всё же ещё просматривался.
— Он её привез. Совсем недавно, — сказал Матс, вернувшись. — Там есть следы машины. Наверное, он её выпустил, даря иллюзорный шанс на побег, она бежала, пока не отказали ноги, затем упала и медленно умирала.
— Жестоко, — ответил Карл, доставая из кармана пачку сигарет. — Ещё что-то скажешь?
— Нет, — ответил Матс. — А что в той стороне? Откуда он мог приехать?
— Там дорога, ведущая в Дробак. Небольшой городишко, очень тихий. Там живут в основном рыбаки, все друг друга знают.
Матс кивнул. Сержанты провожали волонтёров, Карл просил делать больше снимков и задавал вопросы Якобу, предполагая, что тот мог знать суть подобного ритуала с цветами. Якоб отвечал уклончиво, явно не желая сотрудничать с местной полицией. Впрочем, Матса это не удивляло: законники и шаманы практически никогда не уживались. Якоб помог найти девочку, а говорить он ни с кем не собирался. Но следопыт подтвердил хотя бы то, что дорога вела из Дробака в Осло, представляя собой окружной маршрут.
Поёжившись от холода, Матс обратил внимание на ослабленного Джеймса. Тот побледнел, весь дрожал и откашливался, оставляя на платке пятнышки крови. На ногах он стоял уже с трудом.
— Нам надо домой, ты совсем никакой, — сказал Матс Эндрюсу. — Ты осилишь пройти такой путь обратно?
— Вас довезут по окружному шоссе, — сказал Карл, подходя к ним. — Но для начала помоги нам ещё. Мы тут кое-что нашли, и у меня есть вопросы непосредственно к тебе, Матс.
Матс вопросительно вскинул брови, а Карл протянул ему записку, которая, по его словам, была найдена в кармане куртки девочки. Развернув её, Ларсен ощутил пробежавший по спине холодок. Неровным почерком на листочке было выведено:
«Меня снова ищет Ларсен».
Снег походил на смерть: он приходил и исчезал так же внезапно. Можно было ждать его, но он выпадал позже, дразня томительным ожиданием, а то и вовсе приходил раньше срока, нарушая покой тёплой осени. А ещё чаще снег и смерть приходили одновременно, держась за руки, и сразу забирали тех бедолаг, которые во время непогоды оказались потерянными или лишёнными дома.
Или тех, кто пытался убежать, думал Матс, вспоминая о Милене. Спустя три дня после жуткой находки в лесах он всё не мог перестать думать о хрупкой замёрзшей девочке и ярко-алом цветке, покрытым инеем. Эта картина так и стояла перед глазами: разбросанные по снегу пряди волос, посиневшая кожа, иней на ресницах, на бровях, почерневшие пальцы и яркое пятно проклятого цветка. Ровесница Эстель, совсем ещё ребёнок. Матс с трудом удерживал себя от того, чтобы не заняться этим делом: он проводил сутки в автомастерской, убеждая себя, что полиция разберётся. И раз его не зовут, то они что-то нашли и сами. Например, отпечатки пальцев на записке. Что означало это послание? Почему именно Ларсен? И на третий день, устав спорить с собой, Матс принялся искать объяснения и ответы. Но вслух он об этом ничего не говорил, помня, что у Джеймса и без того много проблем, — не следовало травмировать его ещё сильнее.
Впрочем, Джеймс, который и сам обо всём догадался, постепенно шёл на поправку: он уже почти не кашлял, и опухоль понемногу сходила с его лица. Он целыми днями сидел дома, пытаясь найти работу, но даже дистанционно и под псевдонимом брать его отказывались. Десятки запросов оставались без ответа, иногда приходили откровенные отказы, но Джеймс не отчаивался. Он говорил, что что-нибудь обязательно придумает, а сам бросал подозрительные взгляды на Матса, словно чего-то ждал. Например, признания, что он думает о том, чтобы вмешаться в дело Милены Хьюго.
— Есть что-то похожее на наш случай? — спросил Джеймс, занимаясь приготовлением ужина, пока Матс сидел за кухонным столом, привычно уткнувшись в ноутбук.
— Есть, — ответил Матс и тут же вскинул на друга изумлённый взгляд. — Подловил?
— Да брось, я вижу, что ты сам не свой! — пояснил Джеймс, оборачиваясь и покачивая ножом в руке. — Весь задумчивый, серьёзный. Кого ты обманываешь, полковник? Давай колись, что узнал?
— Было одно дело, — устало ответил Матс, признавая поражение, — которое вёл мой дед. Так что в записке не просто так оказалась фамилия Ларсен.
— Неудивительно, — сказал Джеймс, удовлетворённый тем, что ему наконец ответили, и продолжил нарезать овощи. — Лукаш был настоящей ищейкой! Какое-то время он как раз работал в Осло, а потом вернулся в Тромсё. Говорил, жизнь в столице не для него. Прочитаешь, что нарыл?
— Его называли «Норвежский Нок», — ответил Матс, щёлкнув мышкой, — «В 1993 году в Осло близ водных источников пропали три девушки, обнаруженные лишь спустя пять лет с момента своего исчезновения. Тело первой девушки, Клары Лайне, обнаружили в 1998, зимним декабрём, близ кладбища, и к её губам была пришита красная лилия. Две другие девушки, Марисса Ярви и Джема Виртанен, с такими же цветами были найдены в декабре 1999 и декабре 2000 на выезде из города. На телах были обнаружены множественные следы изнасилований и избиений, жертвы были истощены. Все трое умерли от обморожения и были оставлены так, чтобы их точно нашли. Убийцу прозвали Норвежским Ноком из-за того, что убийства были похожи на ритуальные».
— Норвежский Нок… — повторил Джеймс, пытаясь припомнить легенды об этом существе.
— «Норвежский нок обычно обитает в реках и озерах, а иногда во фьордах, — прочитал Матс, — каждый год он требует человеческих жертвоприношений; по этой причине по крайней мере один человек ежегодно исчезает в окрестностях каждой реки или ручья, где поселился Нок».
— Понятно, — кивнул Джеймс. — Ритуальность видели в цветке?
— Да. «Это был не просто цветок, а Хиганбана, красная паучья лилия. Это цветок мертвеца, цветок привидений, он же адов цвет. У японцев хиганбана считается несчастливым знаком, поэтому его избегают сажать в садах. Луковицы, стебли и листья содержат сильный растительный яд. И растет этот цветок на кладбищах, поближе к покойникам и привидениям, причем зачастую его никто не высаживает, он вырастает сам».
— Японская паучья лилия? — задумчиво повторил Джеймс. — В девяносто девятом, наверное, было не так просто отследить того, кто покупал цветы или семена, несмотря на то, что штука это явно экзотическая.
— Это точно, — согласился Матс. — Тогда никто не заказывал через интернет, да? Так, дальше. «В 2000 году в Осло перевели инспектора Лукаша Ларсена, который взялся за дело Нока. В то время пропали сразу четыре девушки. До следующей зимы, до января 2001, было затишье, пока не нашли труп одной пропавшей, Евы Юнссон, с цветком во рту и с вырезанной на лбу надписью «шлюха». Каждая зима с тех пор была ужасом для полиции Осло. Конечно же, люди пропадали и в другие сезоны, но полиция не спешила связывать их с Ноком, что подтвердилось позже. Пропавших находили либо живыми, либо погибшими на морозах, либо не находили вовсе. А Нок продолжал возвращать по одной девушке в год: за время расследования он подбросил ещё два тела: Биргитты Бьёрк и Сив Нюберг. пока его не поймали при возвращении последней Камилы Лунд. Блестящая операция Лукаша Ларсена привела к поимке убийцы. Им оказался Варг Ольф, сорокалетний слесарь из Дробака, который в последствии был признан психически нездоровым. На данный момент он содержится в местной клинике Осло для душевнобольных без права на выход».
— Он не сбегал? — уточнил Джеймс.
— Нет, сидит в пансионате и живёт преспокойненько, если верить статье. Выходит, у нас подражатель.
— Решивший сэкономить на маках и припоминающий Лукаша.
— Может, это просто отчаянная попытка запутать следствие или поиграть с полицией?
— Может, — кивнул Джеймс. — То есть, этот Варг Ольф похитил девушек, держал их целых пять лет, потом поочерёдно убил. А в двухтысячных он начал подбрасывать тела уже через год?
— Да, — ответил Матс. — Видимо, из-за того, что Лукаш взялся за него серьёзно.
— Нашли место, где он держал девушек?
— Нашли. Вообще тут мало сказано о показаниях Варга Ольфа. Предположительно, держал он их в подвале своего дома, но никаких весомых улик или доказательств этого, кроме платья одной из жертв и заколки другой не нашли. Вероятно, он уничтожил все следы пребывания там пленниц, думая, что не попадётся.
— Значит, спустя пятнадцать лет, у него появился поклонник?
— Или какой-то ублюдок просто решил нас запутать.
Джеймс неоднозначно пожал плечами, обдумывая новую информацию, и принялся раскладывать ужин по тарелкам. Матс решил, что сегодня точно не откажется от крепкого виски. Он ощущал себя странно: за год, что они не общались с Джеймсом, он так и не отвык от его присутствия и чувствовал, что доверять сейчас может только ему.
Звонок в дверь раздался ближе к обеду на четвёртый день после обнаружения тела Милены. Матс, открыв, увидел абсолютно незнакомую пару: мужчина средних лет, мрачный и суровый, смотрел на него оценивающе, а женщина вытерла слёзы с покрасневших глаз. Матс точно был уверен, что видит их впервые, и уже даже подумывал просто закрыть дверь, но так как пара не собиралась уходить и выглядела так, словно оказалась там, где хотела, полковник заговорил первым:
— Чем обязан?
— Мы ищем Джеймса Эндрюса, — сказал мужчина. — Мы родители Милены Хьюго.
Матс не успел даже отреагировать, когда ему под руку проскользнул Джеймс, выскакивая на улицу в лёгкой домашней одежде.
— Лори, Джейни, — поприветствовал он взволновано, — Я сразу узнал ваш голос, Лори. Проходите скорее.
Матс не возражал и поначалу ушел на кухню, чтобы не мешать чужому разговору. Он закрыл дверь, ощущая лёгкое раздражение, потому что был уверен: пару пригласил Джеймс и ни слова ему об этом не сказал. Матс заварил себе крепкий кофе и сел за ноутбук, чтобы поискать ещё информацию, но Джеймс вскоре позвал его, попросил пройти в зал, чтобы послушать гостей.
После долгих поисков по лесу, Джеймс ощущал только усталость и пробирающий до костей холод. Снежинки неприятно кололи лицо, ветер свистел в ушах, глаза постоянно слезились, ноги еле передвигались, а Якоб шёл достаточно быстро. Джеймса утешало лишь то, что не один он не поспевал за шустрым охотником. Ещё несколько ребят громко дышали и жадно глотали морозный воздух, окончательно сбив дыхание.
В какой-то момент Джеймсу показалось, что за деревом кто-то стоит. Знакомый силуэт приковывал взгляд, и Эндрюс остановился, рассматривая уродливого великана, который преследовал его по пятам все последние годы. Он смотрел на Джеймса пристально и долго, просто наблюдал, пока один из волонтёров не хлопнул его по плечу. Джеймс моргнул, и великан исчез.
Прошло примерно полчаса, когда Якоб вывел свою группу на небольшую поляну. Якоб остановился и поднял руку, прося остановиться и других, и Джеймс прищурился, смотря сквозь усилившийся снегопад на алеющее пятно посреди белого снега.
— Сообщите по рации инспектору, — сказал Якоб. — Мы нашли.
Карл Юхансен и Матс были на поляне уже через несколько минут. Они спешили как могли, хоть ноги и увязали в снегу, скользили и подворачивались, тормозя бег. Свои группы они оставили на попечение сержантов, не желая тащить на возможное место преступления столько ненужных свидетелей. Но стоило им выйти из леса, как они услышали отчаянный крик. Кричащую и плачущую девушку-волонтёра оттащили в сторону, стараясь успокоить, а сопровождающие группу полицейские отгоняли других поисковиков. Те и сами в ужасе отшатывались, тут же отворачиваясь от увиденного.
— Какого чёрта там происходит?.. — пробубнил Карл, тяжело дыша от усталости.
— Сейчас увидим, — ответил Матс, зная, что ничего хорошего их там не ждёт. Ничего хорошего.
В сугробе, лицом вверх с закрытыми глазами лежала девочка. Она лежала, как спящая красавица на своей кровати: на спине, ровно, руки были сложены на груди. Она была босой, из-за чего её ступни почернели, а пальцы рук покрыли волдыри и иней. Волосы, подобно ореолу, были разложены вокруг головы. Пятна крови были на её одежде, больше всего на тонких штанах. Якоб нервно курил в стороне, а Джеймс присел на корточки, рассматривая тело. Не следы обморожения и не неестественная поза привели свидетелей в ужас, а цветок. Алый цветок мака рос изо рта девушки.
Матс на мгновение забыл, что надо дышать. Он замер, с ужасом рассматривая тело и слыша в стороне отчаянный плач случайной свидетельницы этого кошмара. Собственное сердце стучало как бешеное, голова шла кругом. Был ли это ритуал или акт особого цинизма, а эффект он произвёл неизгладимый.
— Это она, — отстранённо сказал Джеймс. — Это Милена Хьюго.
— С чего ты взял? — спросил инспектор, шокировано смотря на цветок, заледеневший на морозе.
— Я её знал. Работал с её отцом у Арве Фолка. Милена никогда не снимала эти кольца. — Он показал на покрывшуюся волдырями руку с россыпью разноцветных колец на пальцах. — Ну и рост, фигура, волосы... это Милена.
Теперь Матс понимал, почему Джеймс вызвался на поиски. Он знал семью Хьюго, хотя изначально почему-то об этом умолчал. Задавать ему вопросы Матс пока не стал, оставив это на потом; Карл Юхансен, видимо, рассудил так же. По крайней мере сейчас, когда каждая секунда была на счёту, ведь снег безжалостно заметал всё следы.
Вскоре подоспели эксперты, оцепили место происшествия, установили четыре столба и растянули между ними целлофановый навес, чтобы уберечь улики от снегопада. Сделав несколько снимков, они осторожно убрали замёрзший цветок и увидели покрытую инеем кожу и застывшую кровь на растрескавшихся губах.
— Она умерла от холода, — сказал Матс. — Вероятно бежала, пока у неё были силы. Потом упала, не смогла встать, немного проползла и ослабла. Или потеряла сознание. Цветок кто-то оставил уже после её смерти или тогда, когда она уже вообще лишилась сил.
— Ещё что-то можешь сказать? — спросил Карл.
— Да. Её преследовали. — Матс указал в сторону второй полосы леса. — Снег стремительно заметает следы, но их пока ещё видно. Я думаю, кто-то шёл за ней оттуда.
— Он прав, — подтвердил Якоб, раскуривая очередную сигарету. — Она бежала, а вот он нет. Он просто шёл и ждал, пока она упадёт и умрёт.
— Именно, — кивнул Матс. — Я пройду? Якоб?
Карл кивнул, давая добро, а вот Якоб, хоть и был следопытом, отказался помогать. Матс прошёл по снегу к лесу, по едва видимому следу, высматривая любые мелочи, которые могли дать тропинки, сугробы и деревья. Смазанная кровь на стволе, недавно сломанные ветки, корень, о который кто-то споткнулся, вот след волочения. Он всматривался и искал, пока не дошёл до заснеженной трассы. Выйдя на неё, Матс осмотрелся. Трасса была действующей, но из-за погоды ни одна машина так и не проехала мимо. Ветер трепал его куртку и капюшон, гудел, как будто воет волк, и бил снегом в глаза и лицо. Дорога обманчиво казалась заброшенной, но лёгкий след всё же ещё просматривался.
— Он её привез. Совсем недавно, — сказал Матс, вернувшись. — Там есть следы машины. Наверное, он её выпустил, даря иллюзорный шанс на побег, она бежала, пока не отказали ноги, затем упала и медленно умирала.
— Жестоко, — ответил Карл, доставая из кармана пачку сигарет. — Ещё что-то скажешь?
— Нет, — ответил Матс. — А что в той стороне? Откуда он мог приехать?
— Там дорога, ведущая в Дробак. Небольшой городишко, очень тихий. Там живут в основном рыбаки, все друг друга знают.
Матс кивнул. Сержанты провожали волонтёров, Карл просил делать больше снимков и задавал вопросы Якобу, предполагая, что тот мог знать суть подобного ритуала с цветами. Якоб отвечал уклончиво, явно не желая сотрудничать с местной полицией. Впрочем, Матса это не удивляло: законники и шаманы практически никогда не уживались. Якоб помог найти девочку, а говорить он ни с кем не собирался. Но следопыт подтвердил хотя бы то, что дорога вела из Дробака в Осло, представляя собой окружной маршрут.
Поёжившись от холода, Матс обратил внимание на ослабленного Джеймса. Тот побледнел, весь дрожал и откашливался, оставляя на платке пятнышки крови. На ногах он стоял уже с трудом.
— Нам надо домой, ты совсем никакой, — сказал Матс Эндрюсу. — Ты осилишь пройти такой путь обратно?
— Вас довезут по окружному шоссе, — сказал Карл, подходя к ним. — Но для начала помоги нам ещё. Мы тут кое-что нашли, и у меня есть вопросы непосредственно к тебе, Матс.
Матс вопросительно вскинул брови, а Карл протянул ему записку, которая, по его словам, была найдена в кармане куртки девочки. Развернув её, Ларсен ощутил пробежавший по спине холодок. Неровным почерком на листочке было выведено:
«Меня снова ищет Ларсен».
Глава 6. Стёртая история
Снег походил на смерть: он приходил и исчезал так же внезапно. Можно было ждать его, но он выпадал позже, дразня томительным ожиданием, а то и вовсе приходил раньше срока, нарушая покой тёплой осени. А ещё чаще снег и смерть приходили одновременно, держась за руки, и сразу забирали тех бедолаг, которые во время непогоды оказались потерянными или лишёнными дома.
Или тех, кто пытался убежать, думал Матс, вспоминая о Милене. Спустя три дня после жуткой находки в лесах он всё не мог перестать думать о хрупкой замёрзшей девочке и ярко-алом цветке, покрытым инеем. Эта картина так и стояла перед глазами: разбросанные по снегу пряди волос, посиневшая кожа, иней на ресницах, на бровях, почерневшие пальцы и яркое пятно проклятого цветка. Ровесница Эстель, совсем ещё ребёнок. Матс с трудом удерживал себя от того, чтобы не заняться этим делом: он проводил сутки в автомастерской, убеждая себя, что полиция разберётся. И раз его не зовут, то они что-то нашли и сами. Например, отпечатки пальцев на записке. Что означало это послание? Почему именно Ларсен? И на третий день, устав спорить с собой, Матс принялся искать объяснения и ответы. Но вслух он об этом ничего не говорил, помня, что у Джеймса и без того много проблем, — не следовало травмировать его ещё сильнее.
Впрочем, Джеймс, который и сам обо всём догадался, постепенно шёл на поправку: он уже почти не кашлял, и опухоль понемногу сходила с его лица. Он целыми днями сидел дома, пытаясь найти работу, но даже дистанционно и под псевдонимом брать его отказывались. Десятки запросов оставались без ответа, иногда приходили откровенные отказы, но Джеймс не отчаивался. Он говорил, что что-нибудь обязательно придумает, а сам бросал подозрительные взгляды на Матса, словно чего-то ждал. Например, признания, что он думает о том, чтобы вмешаться в дело Милены Хьюго.
— Есть что-то похожее на наш случай? — спросил Джеймс, занимаясь приготовлением ужина, пока Матс сидел за кухонным столом, привычно уткнувшись в ноутбук.
— Есть, — ответил Матс и тут же вскинул на друга изумлённый взгляд. — Подловил?
— Да брось, я вижу, что ты сам не свой! — пояснил Джеймс, оборачиваясь и покачивая ножом в руке. — Весь задумчивый, серьёзный. Кого ты обманываешь, полковник? Давай колись, что узнал?
— Было одно дело, — устало ответил Матс, признавая поражение, — которое вёл мой дед. Так что в записке не просто так оказалась фамилия Ларсен.
— Неудивительно, — сказал Джеймс, удовлетворённый тем, что ему наконец ответили, и продолжил нарезать овощи. — Лукаш был настоящей ищейкой! Какое-то время он как раз работал в Осло, а потом вернулся в Тромсё. Говорил, жизнь в столице не для него. Прочитаешь, что нарыл?
— Его называли «Норвежский Нок», — ответил Матс, щёлкнув мышкой, — «В 1993 году в Осло близ водных источников пропали три девушки, обнаруженные лишь спустя пять лет с момента своего исчезновения. Тело первой девушки, Клары Лайне, обнаружили в 1998, зимним декабрём, близ кладбища, и к её губам была пришита красная лилия. Две другие девушки, Марисса Ярви и Джема Виртанен, с такими же цветами были найдены в декабре 1999 и декабре 2000 на выезде из города. На телах были обнаружены множественные следы изнасилований и избиений, жертвы были истощены. Все трое умерли от обморожения и были оставлены так, чтобы их точно нашли. Убийцу прозвали Норвежским Ноком из-за того, что убийства были похожи на ритуальные».
— Норвежский Нок… — повторил Джеймс, пытаясь припомнить легенды об этом существе.
— «Норвежский нок обычно обитает в реках и озерах, а иногда во фьордах, — прочитал Матс, — каждый год он требует человеческих жертвоприношений; по этой причине по крайней мере один человек ежегодно исчезает в окрестностях каждой реки или ручья, где поселился Нок».
— Понятно, — кивнул Джеймс. — Ритуальность видели в цветке?
— Да. «Это был не просто цветок, а Хиганбана, красная паучья лилия. Это цветок мертвеца, цветок привидений, он же адов цвет. У японцев хиганбана считается несчастливым знаком, поэтому его избегают сажать в садах. Луковицы, стебли и листья содержат сильный растительный яд. И растет этот цветок на кладбищах, поближе к покойникам и привидениям, причем зачастую его никто не высаживает, он вырастает сам».
— Японская паучья лилия? — задумчиво повторил Джеймс. — В девяносто девятом, наверное, было не так просто отследить того, кто покупал цветы или семена, несмотря на то, что штука это явно экзотическая.
— Это точно, — согласился Матс. — Тогда никто не заказывал через интернет, да? Так, дальше. «В 2000 году в Осло перевели инспектора Лукаша Ларсена, который взялся за дело Нока. В то время пропали сразу четыре девушки. До следующей зимы, до января 2001, было затишье, пока не нашли труп одной пропавшей, Евы Юнссон, с цветком во рту и с вырезанной на лбу надписью «шлюха». Каждая зима с тех пор была ужасом для полиции Осло. Конечно же, люди пропадали и в другие сезоны, но полиция не спешила связывать их с Ноком, что подтвердилось позже. Пропавших находили либо живыми, либо погибшими на морозах, либо не находили вовсе. А Нок продолжал возвращать по одной девушке в год: за время расследования он подбросил ещё два тела: Биргитты Бьёрк и Сив Нюберг. пока его не поймали при возвращении последней Камилы Лунд. Блестящая операция Лукаша Ларсена привела к поимке убийцы. Им оказался Варг Ольф, сорокалетний слесарь из Дробака, который в последствии был признан психически нездоровым. На данный момент он содержится в местной клинике Осло для душевнобольных без права на выход».
— Он не сбегал? — уточнил Джеймс.
— Нет, сидит в пансионате и живёт преспокойненько, если верить статье. Выходит, у нас подражатель.
— Решивший сэкономить на маках и припоминающий Лукаша.
— Может, это просто отчаянная попытка запутать следствие или поиграть с полицией?
— Может, — кивнул Джеймс. — То есть, этот Варг Ольф похитил девушек, держал их целых пять лет, потом поочерёдно убил. А в двухтысячных он начал подбрасывать тела уже через год?
— Да, — ответил Матс. — Видимо, из-за того, что Лукаш взялся за него серьёзно.
— Нашли место, где он держал девушек?
— Нашли. Вообще тут мало сказано о показаниях Варга Ольфа. Предположительно, держал он их в подвале своего дома, но никаких весомых улик или доказательств этого, кроме платья одной из жертв и заколки другой не нашли. Вероятно, он уничтожил все следы пребывания там пленниц, думая, что не попадётся.
— Значит, спустя пятнадцать лет, у него появился поклонник?
— Или какой-то ублюдок просто решил нас запутать.
Джеймс неоднозначно пожал плечами, обдумывая новую информацию, и принялся раскладывать ужин по тарелкам. Матс решил, что сегодня точно не откажется от крепкого виски. Он ощущал себя странно: за год, что они не общались с Джеймсом, он так и не отвык от его присутствия и чувствовал, что доверять сейчас может только ему.
***
Звонок в дверь раздался ближе к обеду на четвёртый день после обнаружения тела Милены. Матс, открыв, увидел абсолютно незнакомую пару: мужчина средних лет, мрачный и суровый, смотрел на него оценивающе, а женщина вытерла слёзы с покрасневших глаз. Матс точно был уверен, что видит их впервые, и уже даже подумывал просто закрыть дверь, но так как пара не собиралась уходить и выглядела так, словно оказалась там, где хотела, полковник заговорил первым:
— Чем обязан?
— Мы ищем Джеймса Эндрюса, — сказал мужчина. — Мы родители Милены Хьюго.
Матс не успел даже отреагировать, когда ему под руку проскользнул Джеймс, выскакивая на улицу в лёгкой домашней одежде.
— Лори, Джейни, — поприветствовал он взволновано, — Я сразу узнал ваш голос, Лори. Проходите скорее.
Матс не возражал и поначалу ушел на кухню, чтобы не мешать чужому разговору. Он закрыл дверь, ощущая лёгкое раздражение, потому что был уверен: пару пригласил Джеймс и ни слова ему об этом не сказал. Матс заварил себе крепкий кофе и сел за ноутбук, чтобы поискать ещё информацию, но Джеймс вскоре позвал его, попросил пройти в зал, чтобы послушать гостей.
