С последними словами мужчина сильно сжал её средний пальчик и быстрым движением кольнул мякиш. Сразу же выступила большая рубиновая капля, и Мари стряхнула её на перстень. Жидкость немедленно впиталась, перстень мигнул синим, и погас, внешне снова став обычным, не слишком дорогим, украшением.
Одновременно с перстнем мигнул, но уже красным, ошейник, и граф тихо зашипел.
- Больно? – испугалась Мариэта. – Сейчас сниму! – и потянулась к шее «брата».
Со стороны выглядело так, будто она его обнимает: тонкие руки закинуты на шею, пальцы гладят ошейник, нащупывая защелку.
- Надо вставить камень перстня, там должен быть паз для него, - подсказал мужчина и опустился на колени. – Тебе так удобнее будет.
Действительно, теперь она нашла выемку сразу, приложила перстень, и ошейник развернулся, став полоской.
- Вот и всё, - тихо сказала Мариэта и медленно убрала руки, но в последний момент одну ладошку перехватил Михаэль. Осторожно сжал и, глядя на женщину снизу вверх, поцеловал пострадавший пальчик.
- Что ты делаешь? – Мари собиралась сказать это возмущённо, но голос предательски дрогнул.
- Залечиваю ранку, - ответил мужчина. – Спасибо!
Грах его знает, что это такое!
Мари была сердита. Очень. На себя.
После того, как она сняла ошейник, Михаэль неуловимо изменился. Будто бы стал выше или внезапно стал полностью здоров. Нет, конечно, он остался прежнего роста, а выздоровление шло своим чередом, просто мужчина снова стал свободным. Осознание этого изменило его осанку, взгляд, манеру держаться.
Они перенесли в пристройку соломенный матрас, Мариэта застелила постель, кинула салфетку на неказистый стол, поставила чашку и кувшин с водой. Подумав немного, принесла сменную рубаху и штаны, повесила на крючок у очага свежее полотенце, оглядела помещение. На магические светляки денег не было, поэтому Мари, как и все её соседи, обходилась свечами. Конечно, с ними хлопот больше, надо следить, чтобы не подожгли чего, вовремя снимать нагар и чистить потёки, зато дюжина свечей стоила одну самую мелкую медяшку, а за светляк надо было отдать целую монету.
В колеблющемся на лёгком сквозняке пламени свечи, летняя кухня выглядела немного мрачновато, и женщина решила завтра повесить на окно и дверь занавески, а на пол положить коврик. Всё станет уютнее.
- Ну, вот и управились. Ты не голоден? – почему-то не хотелось уходить.
- Нет, спасибо, - Михаэль прошел по комнате, провёл рукой по столу, - хорошо получилось. Доброй ночи, Марита!
- Тихой ночи, - отозвалась Мариэта. – Дверь лучше закрой или свечку погаси, а то налетят мошки, покусают.
- Непременно, - заверил её Михэ, замерев возле топчана.
Внезапно женщина поняла – да он же ждёт, когда она его оставит, а она, как дурочка, мнется и никак не уйдёт!
Развернувшись, Мариэта выскочила во двор, остановилась, будто забыла, куда шла и с облегчением увидела висящее белье. Оно же высохло уже, надо собрать! Машинально снимая простыни, женщина сама себя ругала.
Единый, что же она творит? Разве можно так смотреть на мужчину? Чужого мужчину, мага, графа! Женатого графа, на минуточку. Что он о ней подумает? Она – честная вдова. За все годы, что она жила с Дерешем и то время, которое провела без него – ни один человек не мог сказать о ней ничего дурного. А тут, стоило появиться этому мужчине, как у неё голова пошла кругом.
Да, ей хочется семью и детей, но дерево надо по себе рубить. Заглядываться на мага – себя не уважать. Она же сбежала только из-за того, чтобы не стать женой такому вот Михаэлю, а прошли жалкие семь лет, и она уже пускает на мага слюни?
Ой, нет! Ей приятно смотреть на этого мужчину, приятно его касаться, а большее… разве такой, как этот граф, посмотрит на Мариэту, как на желанную женщину?
Глупые руки, куда же вы тянетесь? Глупое тело, ты-то чего хочешь? Мы с тобой понятия не имеем, что бывает между мужчиной и женщиной. Вернее, никогда не испытывали этого. Может быть, нам не понравится, может быть, это замечательно, что Дереш не смог или не захотел стать ей мужем в полном смысле этого слова.
Мари замерла, прижимая к груди охапку белья – что же она творит? Как можно обижаться на Дереша, если он спас ее и все время, что Единый им подарил, был внимателен и заботлив?
Заботлив, это верно. Ей не в чем упрекнуть мужа, кроме, как в том, что он относился к ней скорее, как к младшей сестре или дочери, но не как к жене. Но он и не обещал ей большего, а ей этого большего, до появления Михаэля, даже не хотелось!
Женщина прикрыла глаза, вспоминая ощущения от прикосновений к Михаэлю. Нет, так она, вообще не уснёт! Надо думать о чем-то привычном, об обязанностях, делах… А с графом у них всего лишь сделка: она помогает ему, он – помогает ей. Потом каждый пойдёт своей дорогой, и они никогда больше не встретятся.
И внезапно Мариэта рассердилась уже на графа – он специально ведет себя с ней так, что она теряется. Эти прикосновения, голый торс, проникновенный голос… Она не поддастся! Ни за что! А на «покупку» станет смотреть, только как на брата. Три месяца, много – четыре – и она его больше никогда не увидит.
Утром Мари принялась за обычные домашние дела, решив, раз здоровью «брата» ничего больше не угрожает, то нечего водить вокруг него хороводы. Не маленький, сам штаны наденет и позавтракает.
Оставив на столе хлеб, сыр, вареные яйца и пару помидоров, Мариэта накрыла всё чистым полотенцем, повязала передник и отправилась на свой огородик.
Поразительно – всего два дня не заходила, а сорняки уже повылазили!
Удалять молоденькие ростки было жалко до невозможности, но если так оставить, от её грядок через неделю ничего не останется.
Чуть не плача, зельеварка, полола, потом рыхлила.
Пора поливать, земля существенно подсохла, но лучше сделать это на закате. Незаметно увлекшись, женщина стала напевать вполголоса, как с ней всегда было, стоило ей погрузиться в любимое дело.
И всё у неё хорошо! Есть дом, есть земля, будет большой огород и целый сад лекарственных растений. Она снизит цену за зелья, люди будут их брать охотнее, и она сможет внести в свою жизнь некоторые приятные улучшения. А потом, наверное, подумает о племяннике Прония. Или присмотрится к другим свободным мужчинам, может быть, даже с детьми. Года через три или четыре.
Конечно, она и сейчас уже вышла из возраста, когда девушек берут в жёны, а через три года будет считаться не просто старой, а престарелой для брака, но унывать и не собирается. Если Единый пожелает, она выйдет замуж и в тридцать, а нет, значит, такая у неё судьба.
Всё-таки, самые последние посадки надо полить уже сейчас, иначе до вечера растения могут не дотянуть.
Женщина подошла к двум бочки, в которых нагревалась вода для полива, и, перегнувшись через край ёмкости, начерпала ковшом в два ведра.
Земля благодарно принимала влагу, жадно впитывая её за считанные секунды, и Мари отправилась за новой порцией, потом ещё и ещё. Спина уже ныла, но не политыми оставались последняя грядка и драгоценный кустик вириссы.
Неожиданно, оттягивающая руки тяжесть взмыла вверх. Женщина обернулась и впечаталась носом прямо в грудь Михэ.
- Ох! Напугал.
- И давно ты так таскаешь? – поинтересовался мужчина, удерживая разбухшие деревянные ведра. – Куда нести, показывай.
- Оборота полтора, - ответила Мариэта, - вчера не выходила, пересыхает всё. Пришлось поливать. Вот сюда ставь, дальше я сама. Спасибо, но тебе ещё рано поднимать тяжёлое.
- А тебе, видно, как раз пора? – ехидно заметил граф. – Черте что, почему не провести воду канавками?
- Кто мне их выкопает? – удивилась Мари, - я же говорила, что не хватает времени и сил на обустройство участка. Потом, канавки – арыки – вещь хорошая, но их надо обкладывать обожженной глиной, иначе большая часть воды будет теряться. А это – расходы на глину и работника, который налепит пластины, обожжет их, а потом выложит стенки и дно канав. Ещё дрова и уголь надо для обжига, и саму глину привезти.
- А тебе не всё равно, что часть воды впитается через стенки?
- Конечно, не всё равно, вода и так дорогая.
- Ты платишь за воду? – потрясенно уставился маг. – Но, почему? Вода же ничья, она для всех!
- Это в Империи она – для всех, а здесь вода – драгоценность, и принадлежит калифу. Вон, видишь, - женщина показала на улицу, - большой резервуар? В него накачивает воду из глубокого отверстия специальный насос. Отверстия бурили маги калифа, насос тоже принадлежит ему, поэтому, все платят деньги за воду. Таскать ведрами обходится дешевле, чем провести незащищенный арык.
- Постой, но откуда калиф узнает, сколько ты ведер использовала, а сколько впиталось в землю или испарилось? Там кто-то сидит и считает? В каждом посёлке и городе, на каждой улице?
- Ему и не надо знать, есть специальные люди, маги, они раз в год, на Переломе Года, обходят дома и смотрят, на что расходуется вода, сколько людей живет, сколько скотины, определяют размер поливных насаждений, есть ли арык, и какой, - пожала плечами Мари. – Сейчас я за пользование водой плачу в казну калифа пять монет в год. Если прокопать арык и провести в него канаву от ёмкости, то платить придется пятьдесят монет, если арык будет защищенный, и восемьдесят, если нет.
- Так дорого?
- У меня много земли, которая требует полива, много воды уходит на зелья, мытьё бутылочек и стирку. В Тропиндаре все, кто не может на свое земле выкопать колодец, платят за воду в казну калифа. Маги стоят очень дорого, так дорого, что свой колодец пробивать невыгодно, а вручную ничего не сделаешь, вода здесь слишком глубоко.
- Когда снимем наруч, - решительно проговорил Михаэль, - сразу перенесемся сюда переходом, и я выведу тебе собственный источник, больше тебе не придется платить за воду!
Мари распахнула глаза – собственный источник? Единый, о таком она и мечтать не могла…
- Не смотри так, я же водник, - улыбнулся мужчина, - воду чувствую даже с наручем, только сейчас позвать её не могу. Вон там, - он ткнул пальцем в западную часть заросшего сада, - на глубине тридцать- тридцать пять метров находится подземная река. Я выведу её на поверхность, обложим русло, вход и выход камнями, чтобы не размывало, и будет у тебя неиссякаемый водоём.
- Спасибо! – Мариэта боялась поверить в услышанное.
- Ещё не за что. Ты закончила поливку? Покажи мне, что надо расчищать.
Мариэта бросила вёдра и ткнула перед собой, проведя рукой слева направо :
- Всё это.
- Всё? – ужаснулся Михэ. – Если бы была магия… Может быть, пусть себе растет, а я, как снимем блокиратор, вернусь и вместе с устройством водоёма, уберу тут всё лишнее с помощью дара?
- И будешь три месяца сидеть, сложа руки? Соседи не поймут, потом, по мере расчистки, я смогу подсаживать полезные растения, они успеют дать урожай.
- Ясно, мне придется бесславно погибнуть, сражаясь с полчищем веток и ватагами корней, - грустно констатировал мужчина.
- Ты уже завтракал?
- Да, спасибо. Очень вкусно.
- Зелье выпил, в зелёной чашке стояло?
- Нет.
- Надо выпить, а потом возьми в сарайчике топор и до жары успеешь немного поработать. Глаза боятся, а руки делают. Если каждый день ты станешь понемножку расчищать, сам оглянуться не успеешь, как всё сделаешь. Сначала надо вырубить и сжечь ветки, а корни оставим напоследок. Придется нанимать лошадей, сам ты их не выдернешь.
- Марита, а почему ты воду носишь в деревянных кадушках? Ещё и вместо ручек – верёвки. Руки же режет и мокрое дерево – лишняя тяжесть, - граф вспомнил, что его интересовало, заодно переведя разговор.
- Других ведер у меня нет, - просто ответила женщина, посмотрела на солнце и решила, что пришло лучшее время для сбора соцветий цикория, а ей как раз он нужен для приготовления отвара от головной боли. – Иди, выпей зелье!
Граф скривился, но спорить не стал, повернулся к дому и через минуту вошел внутрь. Чашка стояла на столе, поблескивая изумрудными боками и распространяя запах трав.
Михаэль опрокинул в рот её содержимое, сморщился – зелье было достаточно невкусное – и покосился в окно.
Грах, угораздило же его вляпаться! Интересно, кто руку приложил? Неужели, Энгель? Но он никогда не интересовался деньгами, сам не бедный, а титул… Разве можно убивать из-за титула, тем более, дар у кузена слабее, чем у Михаэля, и на высокое место в иерархии магов Империи он всё рано претендовать не может? Или, это Гвинет? Совсем ерунда! Как бы слабая женщина организовала его похищение? У неё даже магии нет. Нет, это кто-то другой. Ничего, он обязательно разберётся со всем, и тому, кто так с ним обошелся, мало не покажется.
В поле зрения показалась хозяйка. Девушка несла в переднике какие-то цветочки, осторожно перешагивая через ровные ряды посадок.
Милая. Простая совсем, малообразованная, но милая. И так забавно смущается, когда он над ней подшучивает или задевает рукой! И смотрит на него во все глаза, когда думает, что Михаэль этого не видит. Плохо, наверное, без мужской ласки, сколько она там вдовеет-то? Может быть, пожалеть, приласкать? И ей хорошо, и ему неплохо…
Мариэта подняла голову, будто услышала мысли графа и посмотрела прямо на окно, за которым стоял мужчина.
Михэ вздрогнул и отступил назад, прячась в тени.
Нехорошо он подумал, недостойно. Она его спасла, выходила, ошейник сняла, возится с ним, а он…
С другой стороны – что такого ужасного он подумал? Марита – молодая вдова, не девица. Ясно, что за несколько лет без мужа ей не хватает ласки. Да и он давно на сухом пайке. Гвинет его принимала без возражений, но с таким видом, будто горькое лекарство, а ведь он старался доставить ей удовольствие!
Мужчина тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и решительно шагнул на улицу – где там сарайчик с топором? Посмотрим, на что он годен, как дровосек. Хотя, если представить, что кусты и деревья – это враги, а вместо топора у него в руках меч, то можно представить всё, как обычную тренировку. Да, он так и будет думать – это не расчистка участка, это тренировка с холодным оружием.
Его Милость барон Энгель Делаверт скомкал и бросил в сторону мусорки очередной вестник, не принесший никакой полезной информации.
В корзине сиротливо покоился один такой же комок, а с десяток не долетевших, причудливым узором рассредоточились вокруг.
Опять ничего!
Пошла третья неделя, как таинственным образом исчез его двоюродный брат, нынешний граф Гроув – Михаэль.
Энгель поднял на уши имперскую службу безопасности, маги перетряхнули всю Империю, но Его Сиятельство, как в воду канул.
Вызвали поисковиков.
Сначала магичил один, но не смог получить результат.
- Милорды, на ауре Его Сиятельства стоит сильная блокировка. Его магия или перекрыта, или заэкранирована, я не могу пробиться. Надо вызвать моих коллег, возможно, вчетвером у нас получится определить направление поиска. Хотя бы направление. В данный момент я даже его установить не могу.
Минус несколько дней на сборы всех и минус солидная сумма, уплаченная поисковикам – маги, наконец, собрались.
Энгель с раздражением вспомнил, сколько условий поставили эти недоволшебники. Все знают, что кроме поисковых заклинаний, этим магам не удаются никакие другие. Да они даже светляк зажечь не могут! И, тем не менее, за свои услуги, вне зависимости от конечного результата, они требуют, поистине, огромные гонорары, при этом ведут себя так, будто делают большое одолжение, занимаясь розыском пропавших людей или вещей.
Одновременно с перстнем мигнул, но уже красным, ошейник, и граф тихо зашипел.
- Больно? – испугалась Мариэта. – Сейчас сниму! – и потянулась к шее «брата».
Со стороны выглядело так, будто она его обнимает: тонкие руки закинуты на шею, пальцы гладят ошейник, нащупывая защелку.
- Надо вставить камень перстня, там должен быть паз для него, - подсказал мужчина и опустился на колени. – Тебе так удобнее будет.
Действительно, теперь она нашла выемку сразу, приложила перстень, и ошейник развернулся, став полоской.
- Вот и всё, - тихо сказала Мариэта и медленно убрала руки, но в последний момент одну ладошку перехватил Михаэль. Осторожно сжал и, глядя на женщину снизу вверх, поцеловал пострадавший пальчик.
- Что ты делаешь? – Мари собиралась сказать это возмущённо, но голос предательски дрогнул.
- Залечиваю ранку, - ответил мужчина. – Спасибо!
Грах его знает, что это такое!
Мари была сердита. Очень. На себя.
После того, как она сняла ошейник, Михаэль неуловимо изменился. Будто бы стал выше или внезапно стал полностью здоров. Нет, конечно, он остался прежнего роста, а выздоровление шло своим чередом, просто мужчина снова стал свободным. Осознание этого изменило его осанку, взгляд, манеру держаться.
Они перенесли в пристройку соломенный матрас, Мариэта застелила постель, кинула салфетку на неказистый стол, поставила чашку и кувшин с водой. Подумав немного, принесла сменную рубаху и штаны, повесила на крючок у очага свежее полотенце, оглядела помещение. На магические светляки денег не было, поэтому Мари, как и все её соседи, обходилась свечами. Конечно, с ними хлопот больше, надо следить, чтобы не подожгли чего, вовремя снимать нагар и чистить потёки, зато дюжина свечей стоила одну самую мелкую медяшку, а за светляк надо было отдать целую монету.
В колеблющемся на лёгком сквозняке пламени свечи, летняя кухня выглядела немного мрачновато, и женщина решила завтра повесить на окно и дверь занавески, а на пол положить коврик. Всё станет уютнее.
- Ну, вот и управились. Ты не голоден? – почему-то не хотелось уходить.
- Нет, спасибо, - Михаэль прошел по комнате, провёл рукой по столу, - хорошо получилось. Доброй ночи, Марита!
- Тихой ночи, - отозвалась Мариэта. – Дверь лучше закрой или свечку погаси, а то налетят мошки, покусают.
- Непременно, - заверил её Михэ, замерев возле топчана.
Внезапно женщина поняла – да он же ждёт, когда она его оставит, а она, как дурочка, мнется и никак не уйдёт!
Развернувшись, Мариэта выскочила во двор, остановилась, будто забыла, куда шла и с облегчением увидела висящее белье. Оно же высохло уже, надо собрать! Машинально снимая простыни, женщина сама себя ругала.
Единый, что же она творит? Разве можно так смотреть на мужчину? Чужого мужчину, мага, графа! Женатого графа, на минуточку. Что он о ней подумает? Она – честная вдова. За все годы, что она жила с Дерешем и то время, которое провела без него – ни один человек не мог сказать о ней ничего дурного. А тут, стоило появиться этому мужчине, как у неё голова пошла кругом.
Да, ей хочется семью и детей, но дерево надо по себе рубить. Заглядываться на мага – себя не уважать. Она же сбежала только из-за того, чтобы не стать женой такому вот Михаэлю, а прошли жалкие семь лет, и она уже пускает на мага слюни?
Ой, нет! Ей приятно смотреть на этого мужчину, приятно его касаться, а большее… разве такой, как этот граф, посмотрит на Мариэту, как на желанную женщину?
Глупые руки, куда же вы тянетесь? Глупое тело, ты-то чего хочешь? Мы с тобой понятия не имеем, что бывает между мужчиной и женщиной. Вернее, никогда не испытывали этого. Может быть, нам не понравится, может быть, это замечательно, что Дереш не смог или не захотел стать ей мужем в полном смысле этого слова.
Мари замерла, прижимая к груди охапку белья – что же она творит? Как можно обижаться на Дереша, если он спас ее и все время, что Единый им подарил, был внимателен и заботлив?
Заботлив, это верно. Ей не в чем упрекнуть мужа, кроме, как в том, что он относился к ней скорее, как к младшей сестре или дочери, но не как к жене. Но он и не обещал ей большего, а ей этого большего, до появления Михаэля, даже не хотелось!
Женщина прикрыла глаза, вспоминая ощущения от прикосновений к Михаэлю. Нет, так она, вообще не уснёт! Надо думать о чем-то привычном, об обязанностях, делах… А с графом у них всего лишь сделка: она помогает ему, он – помогает ей. Потом каждый пойдёт своей дорогой, и они никогда больше не встретятся.
И внезапно Мариэта рассердилась уже на графа – он специально ведет себя с ней так, что она теряется. Эти прикосновения, голый торс, проникновенный голос… Она не поддастся! Ни за что! А на «покупку» станет смотреть, только как на брата. Три месяца, много – четыре – и она его больше никогда не увидит.
Утром Мари принялась за обычные домашние дела, решив, раз здоровью «брата» ничего больше не угрожает, то нечего водить вокруг него хороводы. Не маленький, сам штаны наденет и позавтракает.
Оставив на столе хлеб, сыр, вареные яйца и пару помидоров, Мариэта накрыла всё чистым полотенцем, повязала передник и отправилась на свой огородик.
Поразительно – всего два дня не заходила, а сорняки уже повылазили!
Удалять молоденькие ростки было жалко до невозможности, но если так оставить, от её грядок через неделю ничего не останется.
Чуть не плача, зельеварка, полола, потом рыхлила.
Пора поливать, земля существенно подсохла, но лучше сделать это на закате. Незаметно увлекшись, женщина стала напевать вполголоса, как с ней всегда было, стоило ей погрузиться в любимое дело.
И всё у неё хорошо! Есть дом, есть земля, будет большой огород и целый сад лекарственных растений. Она снизит цену за зелья, люди будут их брать охотнее, и она сможет внести в свою жизнь некоторые приятные улучшения. А потом, наверное, подумает о племяннике Прония. Или присмотрится к другим свободным мужчинам, может быть, даже с детьми. Года через три или четыре.
Конечно, она и сейчас уже вышла из возраста, когда девушек берут в жёны, а через три года будет считаться не просто старой, а престарелой для брака, но унывать и не собирается. Если Единый пожелает, она выйдет замуж и в тридцать, а нет, значит, такая у неё судьба.
Всё-таки, самые последние посадки надо полить уже сейчас, иначе до вечера растения могут не дотянуть.
Женщина подошла к двум бочки, в которых нагревалась вода для полива, и, перегнувшись через край ёмкости, начерпала ковшом в два ведра.
Земля благодарно принимала влагу, жадно впитывая её за считанные секунды, и Мари отправилась за новой порцией, потом ещё и ещё. Спина уже ныла, но не политыми оставались последняя грядка и драгоценный кустик вириссы.
Неожиданно, оттягивающая руки тяжесть взмыла вверх. Женщина обернулась и впечаталась носом прямо в грудь Михэ.
- Ох! Напугал.
- И давно ты так таскаешь? – поинтересовался мужчина, удерживая разбухшие деревянные ведра. – Куда нести, показывай.
- Оборота полтора, - ответила Мариэта, - вчера не выходила, пересыхает всё. Пришлось поливать. Вот сюда ставь, дальше я сама. Спасибо, но тебе ещё рано поднимать тяжёлое.
- А тебе, видно, как раз пора? – ехидно заметил граф. – Черте что, почему не провести воду канавками?
- Кто мне их выкопает? – удивилась Мари, - я же говорила, что не хватает времени и сил на обустройство участка. Потом, канавки – арыки – вещь хорошая, но их надо обкладывать обожженной глиной, иначе большая часть воды будет теряться. А это – расходы на глину и работника, который налепит пластины, обожжет их, а потом выложит стенки и дно канав. Ещё дрова и уголь надо для обжига, и саму глину привезти.
- А тебе не всё равно, что часть воды впитается через стенки?
- Конечно, не всё равно, вода и так дорогая.
- Ты платишь за воду? – потрясенно уставился маг. – Но, почему? Вода же ничья, она для всех!
- Это в Империи она – для всех, а здесь вода – драгоценность, и принадлежит калифу. Вон, видишь, - женщина показала на улицу, - большой резервуар? В него накачивает воду из глубокого отверстия специальный насос. Отверстия бурили маги калифа, насос тоже принадлежит ему, поэтому, все платят деньги за воду. Таскать ведрами обходится дешевле, чем провести незащищенный арык.
- Постой, но откуда калиф узнает, сколько ты ведер использовала, а сколько впиталось в землю или испарилось? Там кто-то сидит и считает? В каждом посёлке и городе, на каждой улице?
- Ему и не надо знать, есть специальные люди, маги, они раз в год, на Переломе Года, обходят дома и смотрят, на что расходуется вода, сколько людей живет, сколько скотины, определяют размер поливных насаждений, есть ли арык, и какой, - пожала плечами Мари. – Сейчас я за пользование водой плачу в казну калифа пять монет в год. Если прокопать арык и провести в него канаву от ёмкости, то платить придется пятьдесят монет, если арык будет защищенный, и восемьдесят, если нет.
- Так дорого?
- У меня много земли, которая требует полива, много воды уходит на зелья, мытьё бутылочек и стирку. В Тропиндаре все, кто не может на свое земле выкопать колодец, платят за воду в казну калифа. Маги стоят очень дорого, так дорого, что свой колодец пробивать невыгодно, а вручную ничего не сделаешь, вода здесь слишком глубоко.
- Когда снимем наруч, - решительно проговорил Михаэль, - сразу перенесемся сюда переходом, и я выведу тебе собственный источник, больше тебе не придется платить за воду!
Мари распахнула глаза – собственный источник? Единый, о таком она и мечтать не могла…
- Не смотри так, я же водник, - улыбнулся мужчина, - воду чувствую даже с наручем, только сейчас позвать её не могу. Вон там, - он ткнул пальцем в западную часть заросшего сада, - на глубине тридцать- тридцать пять метров находится подземная река. Я выведу её на поверхность, обложим русло, вход и выход камнями, чтобы не размывало, и будет у тебя неиссякаемый водоём.
- Спасибо! – Мариэта боялась поверить в услышанное.
- Ещё не за что. Ты закончила поливку? Покажи мне, что надо расчищать.
Мариэта бросила вёдра и ткнула перед собой, проведя рукой слева направо :
- Всё это.
- Всё? – ужаснулся Михэ. – Если бы была магия… Может быть, пусть себе растет, а я, как снимем блокиратор, вернусь и вместе с устройством водоёма, уберу тут всё лишнее с помощью дара?
- И будешь три месяца сидеть, сложа руки? Соседи не поймут, потом, по мере расчистки, я смогу подсаживать полезные растения, они успеют дать урожай.
- Ясно, мне придется бесславно погибнуть, сражаясь с полчищем веток и ватагами корней, - грустно констатировал мужчина.
- Ты уже завтракал?
- Да, спасибо. Очень вкусно.
- Зелье выпил, в зелёной чашке стояло?
- Нет.
- Надо выпить, а потом возьми в сарайчике топор и до жары успеешь немного поработать. Глаза боятся, а руки делают. Если каждый день ты станешь понемножку расчищать, сам оглянуться не успеешь, как всё сделаешь. Сначала надо вырубить и сжечь ветки, а корни оставим напоследок. Придется нанимать лошадей, сам ты их не выдернешь.
- Марита, а почему ты воду носишь в деревянных кадушках? Ещё и вместо ручек – верёвки. Руки же режет и мокрое дерево – лишняя тяжесть, - граф вспомнил, что его интересовало, заодно переведя разговор.
- Других ведер у меня нет, - просто ответила женщина, посмотрела на солнце и решила, что пришло лучшее время для сбора соцветий цикория, а ей как раз он нужен для приготовления отвара от головной боли. – Иди, выпей зелье!
Граф скривился, но спорить не стал, повернулся к дому и через минуту вошел внутрь. Чашка стояла на столе, поблескивая изумрудными боками и распространяя запах трав.
Михаэль опрокинул в рот её содержимое, сморщился – зелье было достаточно невкусное – и покосился в окно.
Грах, угораздило же его вляпаться! Интересно, кто руку приложил? Неужели, Энгель? Но он никогда не интересовался деньгами, сам не бедный, а титул… Разве можно убивать из-за титула, тем более, дар у кузена слабее, чем у Михаэля, и на высокое место в иерархии магов Империи он всё рано претендовать не может? Или, это Гвинет? Совсем ерунда! Как бы слабая женщина организовала его похищение? У неё даже магии нет. Нет, это кто-то другой. Ничего, он обязательно разберётся со всем, и тому, кто так с ним обошелся, мало не покажется.
В поле зрения показалась хозяйка. Девушка несла в переднике какие-то цветочки, осторожно перешагивая через ровные ряды посадок.
Милая. Простая совсем, малообразованная, но милая. И так забавно смущается, когда он над ней подшучивает или задевает рукой! И смотрит на него во все глаза, когда думает, что Михаэль этого не видит. Плохо, наверное, без мужской ласки, сколько она там вдовеет-то? Может быть, пожалеть, приласкать? И ей хорошо, и ему неплохо…
Мариэта подняла голову, будто услышала мысли графа и посмотрела прямо на окно, за которым стоял мужчина.
Михэ вздрогнул и отступил назад, прячась в тени.
Нехорошо он подумал, недостойно. Она его спасла, выходила, ошейник сняла, возится с ним, а он…
С другой стороны – что такого ужасного он подумал? Марита – молодая вдова, не девица. Ясно, что за несколько лет без мужа ей не хватает ласки. Да и он давно на сухом пайке. Гвинет его принимала без возражений, но с таким видом, будто горькое лекарство, а ведь он старался доставить ей удовольствие!
Мужчина тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и решительно шагнул на улицу – где там сарайчик с топором? Посмотрим, на что он годен, как дровосек. Хотя, если представить, что кусты и деревья – это враги, а вместо топора у него в руках меч, то можно представить всё, как обычную тренировку. Да, он так и будет думать – это не расчистка участка, это тренировка с холодным оружием.
Глава 3.
Его Милость барон Энгель Делаверт скомкал и бросил в сторону мусорки очередной вестник, не принесший никакой полезной информации.
В корзине сиротливо покоился один такой же комок, а с десяток не долетевших, причудливым узором рассредоточились вокруг.
Опять ничего!
Пошла третья неделя, как таинственным образом исчез его двоюродный брат, нынешний граф Гроув – Михаэль.
Энгель поднял на уши имперскую службу безопасности, маги перетряхнули всю Империю, но Его Сиятельство, как в воду канул.
Вызвали поисковиков.
Сначала магичил один, но не смог получить результат.
- Милорды, на ауре Его Сиятельства стоит сильная блокировка. Его магия или перекрыта, или заэкранирована, я не могу пробиться. Надо вызвать моих коллег, возможно, вчетвером у нас получится определить направление поиска. Хотя бы направление. В данный момент я даже его установить не могу.
Минус несколько дней на сборы всех и минус солидная сумма, уплаченная поисковикам – маги, наконец, собрались.
Энгель с раздражением вспомнил, сколько условий поставили эти недоволшебники. Все знают, что кроме поисковых заклинаний, этим магам не удаются никакие другие. Да они даже светляк зажечь не могут! И, тем не менее, за свои услуги, вне зависимости от конечного результата, они требуют, поистине, огромные гонорары, при этом ведут себя так, будто делают большое одолжение, занимаясь розыском пропавших людей или вещей.
