Тот лишь пробормотал во сне что-то неразборчиво и продолжил спать на коленях у возлюбленной, хорошенько укутавшись в тёплый китель молодого друга, из-за чего Лайтоллер с Ольгой снова скромно переглянулись и застенчиво улыбнулись. Только они оба хорошо понимали одно, что оставлять здесь капитана ни в коем случае нельзя для него же самого, так как здесь слишком ветрено и холодно, да и для поддержания порядка рабочей обстановки. Ведь плохо будет им всем, если в любую минуту сюда придут администраторы лайнера, чего Лайтоллеру с Ольгой, крайне бы не хотелось из-за того, что придётся выкручиваться, объясняя визитёрам, что привело капитана в такое плачевное состояние.
--Милый, Чарльз! Прошу вас, пожалуйста, найдите кого-нибудь, кто сможет осторожно и крайне незаметно для всех пассажиров первого и второго классов, доставить нашего дорогого капитана в его каюту!—наконец, с невыносимым отчаянием в приветливом мягком голосе обратилась за помощью к офицеру, ставшему для неё уже чуть больше года, как другом юная девушка. При этом, она продолжала с огромной нежностью обнимать милого Эдварда за его мужественные плечи.
Лайтоллера не надо было долго упрашивать. Он сам всё понимал и видел. Осталось только найти для этого подходящего человека.
--Ждите меня здесь, Ольга! Сейчас я приведу сюда моего подчинённого, офицера Джеймса Муди! Вот он то и доставит нашего капитана в его уютную каюту бережно, заботливо и в тайне от всех!—с оттенком лёгкого доброго юмора заверил юную девушку офицер, и, почтительно ей откланявшись, важной походкой ушёл за шестым помощником. Ольга осталась одна, терпеливо ждать их возвращения и, не обращая внимания на весьма потрёпанный внешний вид и испачканное платье. О себе она думала в самую последнюю очередь. Сначала, необходимо было позаботиться об Эдварде, а потом уже, когда он полностью придёт в себя, заняться приведением себя в благопристойный вид.
В эту самую минуту к своей кузине подошёл герцог Джек Джефферсон. Он уже обо всём узнал от Лайтоллера, встретившись с ним при выходе из рубки и успев получить от него все необходимые распоряжения. Молодой человек был потрясён до глубины души услышанным о, случившемся с капитаном, несчастье и не знал, как ему выразить кузине свою искреннюю поддержку. Он лишь, заботливо похлопав её по плечу, участливо проговорил:
--На Вашем бы месте, я сию же минуту, пошёл бы в свою каюту для того, чтобы принять ванну и переодеться, да и Государь спрашивал о тебе.
Только сейчас Ольга вспомнила о том, что ещё перед ужином, у неё и венценосной семьи была запланирована на сегодня, сразу после завтрака обширная фотосессия в самых красивых и значимых местах «Титаника». Юная девушка почувствовала себя крайне скверно и неловко перед Главной семьёй Российской Империи, из-за чего мгновенно стушевалась и застенчиво улыбнулась, виновато потупив бирюзовые глаза.
Только в эту самую минуту, она почувствовала то, как милый Эдвард сжал её руку своей рукой, чем и вернул к себе внимание возлюбленной. Она мгновенно опомнилась, и, быстро произнеся:
--Я позже объяснюсь с Государем! Сначала, позабочусь о том, чтобы наш дорогой адмирал скорее встал на ноги! Всё остальное потом.
Джек понял кузину и вместе с ней с надеждой принялся смотреть в ту сторону, откуда, наконец, на мостик вернулись офицеры Лайтоллер и Муди, нёсшие в руках, предварительно взятые в медпункте, носилки, что заставило юную девушку вздохнуть с облегчением. Она, конечно, не знала того, о чём офицеры между собой говорили, но отчётливо видела то, на сколько чрезвычайно и угрожающе серьёзным выглядел Лайтоллер.
--Моё дело приказать—твоё исполнить! Быстро марш за дело! И что бы никто не видел! Иначе увидишь не статую Свободы, когда мы подойдём к Нью-Йорку, а лишь палубу и щётку в руках. Всё понял?—донеслись до юной Великой княжны и герцога Джефферсона властные слова Лайтоллера, обращённые к офицеру по имени Джеймс Муди, который выглядел каким-то уж слишком растерянным и одновременно озадаченным, возложенной на него начальством, миссией. Только понимая, что никто даже и не подумает заступиться за него, обречённо выдохнул ответ:
--Да, сэр.
Затем, не говоря больше ни единого слова, подошёл к, уже терпеливо ожидающим его, Великой княжне и своему коллеге по службе, герцогу Джефферсону, который и помог ему, крайне бережно и осторожно уложить на носилки их самого главного начальника, после чего аккуратно и медленно понёс того в капитанскую каюту. Ольга сопровождала мужчин, внимательно следя за тем, чтобы всё прошло спокойно и без лишних травм для Эдварда. При этом идти им пришлось по шлюпочной палубе, ведь офицерские каюты располагались именно там.
Только избежать приключений им всё равно не удалось, так как, в эту самую минуту они, буквально нос к носу, встретились с, прогуливающимся по палубе с блокнотом в руках, мистером Томасом Эндрюсом. Тот увлечённо делал карандашом для себя и конструкторов компаний «Белая звезда» и «Харланд и Вульф» какие-то заметки, ничего не замечая вокруг себя, как случайно столкнулся с процессией офицера Муди.
Молодой офицер мгновенно стушевался, не зная, чего теперь ожидать. Да и Эндрюс оказался крайне удивлён, увиденной им, весьма странной картиной. Понимая, что вот-вот может разразится настоящая буря, которая может легко обрушится на головы, ни в чём неповинного, офицерского состава, юная Великая княжна решила всех выручить, и, отойдя вместе с главным конструктором и создателем, как и она сама, «Титаника» в сторонку, объяснила ему обо всём, что случилось с капитаном, при этом, девушка включила всё своё женское обаяние и очарование.
К счастью, Эндрюс, как она всегда это знала, в очередной раз оказался понимающим, очень добрым и легко сговорчивым человеком. Он всё понял и, хотя, до сих пор находился в глубоком душевном потрясении, любезно заверил их, что никому ничего не расскажет и, по возможности, даже прикроет всех перед Российским Государем и Исмеем. Затем, пожелав, по-прежнему находящемусяв ласковых объятиях Морфея, капитану скорейшего выздоровления, отпустил их всех, пообещав позже зайти для того, чтобы справиться о здоровье капитана. Офицеры выдохнули с огромным облегчением и продолжили путь. К счастью, финиш был уже близко. Осталось преодолеть, буквально, несколько закоулков и «Пальмовый дворик».
Солнце светило очень ярко. Его дерзкие лучи слепили глаза, из-за чего офицерам приходилось морщиться и, отворачиваясь в противоположную от носилок сторону, чихать тихо и культурно, прося прощения у Великой княжны. Она понимала их, стараясь быть с ними любезной и доброжелательной. Так за приятной душевной беседой, они благополучно добрались до арочных окон «пальмового дворика». Им оставалось преодолеть только его, так как за ним уже находилась офицерская территория.
--Ну, всё! Если сейчас опять на кого-нибудь ни напоремся—мы у цели!—с сомнительной надеждой в приветливом голосе заключил офицер Джеймс Муди. Все его попутчики вздохнули с огромным облегчением и уже начали воспревать духом, но здесь их ожидала новая, весьма неожиданная встреча. И с кем? С самим директором распорядителем «Белой звезды» мистером Брюсом Исмеем. Он, весь такой важный и напыщенный вышел из «пальмового дворика», едва не сбив с ног офицера Муди, которому с трудом удалось удержать в руках носилки, благо юная Великая княжна подстраховала его, вовремя схватившись за носилки.
--Брюс, поосторожнее, пожалуйста! Вашими стараниями, мы из капитана сделаем инвалида!—с нескрываемым укором в приятном мягком и немного тихом голосе прикрикнула на Исмея юная девушка. Тот от, увиденной им, полной неожиданности, картины, растерялся, не зная, что и сказать. Он был потрясён и первоначальное желание накричать на младших помощников за их нерасторопность, мгновенно пропало. Только в голове зародилось подозрение в том, что это именно Лайтоллер довёл капитана до такого состояния. Именно по этой причине, Исмей, не теряя времени, направился прямиком на мостик, с целью немедленно разобраться со вторым помощником.
Только младшие офицеры и юная Великая княжна уже этого не видели. Они продолжили свой путь к капитанской каюте, которую вскоре достигли, что позволило им с огромным облегчением выдохнуть.
--Вы уж меня простите за дерзость, Ваше Императорское Высочество. Только, пока мы с Джеком приводим нашего капитана в благопристойный вид, Вам лучше самим пойти к себе в апартаменты и отдохнуть.—как можно деликатнее посоветовал юной девушке офицер Муди, осторожно и очень заботливо, намекая взглядом на, весьма, измождённый внешний вид. Ольга итак всё понимала, но не могла себе позволить такую роскошь до тех пор, пока не даст Эдварду выпить необходимые лекарства для восстановления его сил и укрепления желудка, о чём и поведала офицеру.
Он понял её, но продолжал настаивать на своём непоколебимом мнении, считая, что благовоспитанной светской барышне нечего присутствовать на таком мероприятии, каким в данный момент, предстоит заняться ему с коллегой.
--Сударыня, да Вы сами того и гляди, в обморок упадёте!—продолжал убеждать девушку молодой офицер, весьма приятной внешности. Она, конечно, признавала, что он говорит, весьма разумные вещи. Только доверить ему лекарство для своего возлюбленного не могла, ведь, лишь она одна знала, какую дозу необходимо дать для того, чтобы помочь ему, скорее выздороветь, набраться сил и встать на ноги.
--Хорошо. Тогда, обещайте мне, что когда всё сделаете, незамедлительно направите ко мне в апартаменты стюарда!—идя на уступки младшему офицеру, всё с той же любезностью, попросила его юная девушка, и, получив от него искреннее обещание, грациозно развернулась и собралась было уже покинуть офицерскую территорию, как услышала, зовущий её, тихий приятный бархатистый голос возлюбленного. Она не могла его проигнорировать, ведь он был ей, как бальзам для души. Прекрасная, как сама луна и солнце вместе взятые, юная девушка мгновенно оживилась, и, воспряв духом, рванула к нему, не обращая внимания на приятную мягкость ковровой дорожки под ногами, которая имела длинный ворс и была похожа на мох:
--Иду, любимый!—отозвалась девушка мягко, и, не медля ни одной минуты, вернулась в избраннику, предварительно резко оттолкнув от двери, преградившего ей путь, Муди. Тот немного опешил и не знал того, как ему дальше поступить. Он лишь растерянно всплеснул руками и отошёл в сторону, пропуская девушку вперёд.
Капитан Эдвард Смит, в эту самую минуту, уже полностью переодетый во всё чистое, удобно полулежал на своей мягкой постели. Он, хотя больше не спал, но, не смотря на это, выглядел уставшим и бледным, пусть даже и всеми силами храбрился. Чуть в стороне от него, в ярких солнечных лучах, герцог Джефферсон чистил щёткой его китель, висящий на плечиках, которые были прикреплены к деревянной дверце шкафа.
--Я здесь, душа моя!—ласково улыбаясь почтенному возлюбленному, нежно выдохнула юная девушка, плавно и медленно усаживаясь на край постели. Капитан Смит протянул ей свою руку, которую она взяла в тепло своих заботливых рук в кружевных перчатках. затем поднесла к алым губам и принялась целовать её, легонько посасывая каждый палец, что заставляло Эдварда дрожать от, переполнявшего его всего, сладостного волнения. Он даже судорожно вздохнул, чувствуя то, как сильно бьётся в груди его сердце. Но собравшись, наконец, с мыслями, хотя это и было крайне непросто, капитан чуть слышно напомнил:
--Оля, милая, мы здесь не одни.
Юная девушка поняла беспокойство любимого, и, убедившись в том, что младшие помощники возлюбленного выполнили всё, что от них требовалось, знаком, приказала им, оставить её с адмиралом одних. Те всё поняли, и почтительно откланявшись, покинули пределы капитанской, то есть уже адмиральской каюты.
Внимательно проследив за их уходом, юная девушка дала возлюбленному, восстанавливающее силы, лекарство, после чего приняла лёгкий душ, и, приведя себя в порядок, переоделась во всё чистое, что ей принесла преданная Юленька Волынская по настоятельному распоряжению офицера Лайтоллера.
И вот теперь, юная Великая княжна, одетая в кружевное сиреневое платье на шёлковой основе и с атласным поясом, при этом её, зачёсанные на бок, роскошные длинные золотистые волосы были украшены бриллиантовыми нитями, удобно сидела на постели возлюбленного и вела с ним тихий душевный разговор.
--Что-то я не могу понять одного, почему я столь скверно себя чувствую?—немного хрипловатым из-за саднения в горле голосом, спросил у юной возлюбленной капитан Смит, при этом его добродушный и немного отстранённый взгляд наполняло искреннее недоумение. Он был растерян, вернее даже озадачен. Ольга поняла его, и, одарив очередной ласковой улыбкой, сдержано вздохнула, и, приобретя чрезвычайную серьёзность своего красивого лица, объяснила, подбирая, как ей казалось, более деликатные слова:
--На тебя было совершено покушение, Эдвард. Ты был отравлен, возможно, когда пил чай. Только можешь благодарить своего верного и очень заботливого помощника, Чарльза Лайтоллера. Ведь это именно он организовал всё таким образом, чтобы младшие офицеры доставили тебя сюда так, чтобы ни одна живая душа ничего не увидела, во избежание никому ненужных сплетен и пересудов.
Сказать о том, что капитан Смит не был потрясён, услышанными им, словами девушки—означало ничего не сказать. Он не понимал одного, как и где допустил просчёт, ведь во всём и всегда капитан проявляет предельное внимание, предусмотрительность и чрезвычайную осторожность. Озадаченность эта отчётливо читалась в его доброжелательных льдисто-голубых глазах.
--Не понимаю, как такое могло произойти, ведь универсальное противоядие постоянно со мной, да и личный дегустатор тоже?!—негодовал он, озадаченно смотря в бирюзовые, словно лесные озёра, большие глаза с шелковистыми густыми ресницами своей юной круглолицей красавицы с нежными, как розовые лепестки, алыми пухлыми губками, которые так и манили к бесконечным жарким поцелуям. Она была стройна, подобно молодой сосне и изящна, как кошка. Её светлая атласная нежная кожа источала приятный и, кружащий голову, ягодный аромат.
Из мужественной груди почтенного морского капитана вырвался тяжёлый вздох, что ни укрылось от чуткого внимания, сидящей рядом с ним в густых вуалях газового балдахина, юной девушки. Она мгновенно, но плавно поднялась с кровати, предварительно вытащив из декоративной сумочки мазь, сделанную ей же из успокоительных трав, и, снова сев, но уже позади мускулистой спины любимого мужчины, принялась сосредоточенно и медленными движениями изящных пальцев втирать её ему в область весков, одновременно массируя голову.
--Всё предусмотреть невозможно, душа моя.—спокойно объяснила возлюбленному юная девушка, чувствуя, как её умелые прикосновения постепенно расслабляют и возвращают покой его измождённой душе, из-за чего она одобрительно вздохнула, наконец, убирая их от седой и, аккуратно стриженой, головы возлюбленного. Его добрые глаза были плотно закрыты, лишь только ресницы едва заметно подрагивали от проникновения в просторную и, залитую яркими солнечными лучами, офицерскую каюту приятной прохлады.
--Милый, Чарльз! Прошу вас, пожалуйста, найдите кого-нибудь, кто сможет осторожно и крайне незаметно для всех пассажиров первого и второго классов, доставить нашего дорогого капитана в его каюту!—наконец, с невыносимым отчаянием в приветливом мягком голосе обратилась за помощью к офицеру, ставшему для неё уже чуть больше года, как другом юная девушка. При этом, она продолжала с огромной нежностью обнимать милого Эдварда за его мужественные плечи.
Лайтоллера не надо было долго упрашивать. Он сам всё понимал и видел. Осталось только найти для этого подходящего человека.
--Ждите меня здесь, Ольга! Сейчас я приведу сюда моего подчинённого, офицера Джеймса Муди! Вот он то и доставит нашего капитана в его уютную каюту бережно, заботливо и в тайне от всех!—с оттенком лёгкого доброго юмора заверил юную девушку офицер, и, почтительно ей откланявшись, важной походкой ушёл за шестым помощником. Ольга осталась одна, терпеливо ждать их возвращения и, не обращая внимания на весьма потрёпанный внешний вид и испачканное платье. О себе она думала в самую последнюю очередь. Сначала, необходимо было позаботиться об Эдварде, а потом уже, когда он полностью придёт в себя, заняться приведением себя в благопристойный вид.
В эту самую минуту к своей кузине подошёл герцог Джек Джефферсон. Он уже обо всём узнал от Лайтоллера, встретившись с ним при выходе из рубки и успев получить от него все необходимые распоряжения. Молодой человек был потрясён до глубины души услышанным о, случившемся с капитаном, несчастье и не знал, как ему выразить кузине свою искреннюю поддержку. Он лишь, заботливо похлопав её по плечу, участливо проговорил:
--На Вашем бы месте, я сию же минуту, пошёл бы в свою каюту для того, чтобы принять ванну и переодеться, да и Государь спрашивал о тебе.
Только сейчас Ольга вспомнила о том, что ещё перед ужином, у неё и венценосной семьи была запланирована на сегодня, сразу после завтрака обширная фотосессия в самых красивых и значимых местах «Титаника». Юная девушка почувствовала себя крайне скверно и неловко перед Главной семьёй Российской Империи, из-за чего мгновенно стушевалась и застенчиво улыбнулась, виновато потупив бирюзовые глаза.
Только в эту самую минуту, она почувствовала то, как милый Эдвард сжал её руку своей рукой, чем и вернул к себе внимание возлюбленной. Она мгновенно опомнилась, и, быстро произнеся:
--Я позже объяснюсь с Государем! Сначала, позабочусь о том, чтобы наш дорогой адмирал скорее встал на ноги! Всё остальное потом.
Джек понял кузину и вместе с ней с надеждой принялся смотреть в ту сторону, откуда, наконец, на мостик вернулись офицеры Лайтоллер и Муди, нёсшие в руках, предварительно взятые в медпункте, носилки, что заставило юную девушку вздохнуть с облегчением. Она, конечно, не знала того, о чём офицеры между собой говорили, но отчётливо видела то, на сколько чрезвычайно и угрожающе серьёзным выглядел Лайтоллер.
--Моё дело приказать—твоё исполнить! Быстро марш за дело! И что бы никто не видел! Иначе увидишь не статую Свободы, когда мы подойдём к Нью-Йорку, а лишь палубу и щётку в руках. Всё понял?—донеслись до юной Великой княжны и герцога Джефферсона властные слова Лайтоллера, обращённые к офицеру по имени Джеймс Муди, который выглядел каким-то уж слишком растерянным и одновременно озадаченным, возложенной на него начальством, миссией. Только понимая, что никто даже и не подумает заступиться за него, обречённо выдохнул ответ:
--Да, сэр.
Затем, не говоря больше ни единого слова, подошёл к, уже терпеливо ожидающим его, Великой княжне и своему коллеге по службе, герцогу Джефферсону, который и помог ему, крайне бережно и осторожно уложить на носилки их самого главного начальника, после чего аккуратно и медленно понёс того в капитанскую каюту. Ольга сопровождала мужчин, внимательно следя за тем, чтобы всё прошло спокойно и без лишних травм для Эдварда. При этом идти им пришлось по шлюпочной палубе, ведь офицерские каюты располагались именно там.
Только избежать приключений им всё равно не удалось, так как, в эту самую минуту они, буквально нос к носу, встретились с, прогуливающимся по палубе с блокнотом в руках, мистером Томасом Эндрюсом. Тот увлечённо делал карандашом для себя и конструкторов компаний «Белая звезда» и «Харланд и Вульф» какие-то заметки, ничего не замечая вокруг себя, как случайно столкнулся с процессией офицера Муди.
Молодой офицер мгновенно стушевался, не зная, чего теперь ожидать. Да и Эндрюс оказался крайне удивлён, увиденной им, весьма странной картиной. Понимая, что вот-вот может разразится настоящая буря, которая может легко обрушится на головы, ни в чём неповинного, офицерского состава, юная Великая княжна решила всех выручить, и, отойдя вместе с главным конструктором и создателем, как и она сама, «Титаника» в сторонку, объяснила ему обо всём, что случилось с капитаном, при этом, девушка включила всё своё женское обаяние и очарование.
К счастью, Эндрюс, как она всегда это знала, в очередной раз оказался понимающим, очень добрым и легко сговорчивым человеком. Он всё понял и, хотя, до сих пор находился в глубоком душевном потрясении, любезно заверил их, что никому ничего не расскажет и, по возможности, даже прикроет всех перед Российским Государем и Исмеем. Затем, пожелав, по-прежнему находящемусяв ласковых объятиях Морфея, капитану скорейшего выздоровления, отпустил их всех, пообещав позже зайти для того, чтобы справиться о здоровье капитана. Офицеры выдохнули с огромным облегчением и продолжили путь. К счастью, финиш был уже близко. Осталось преодолеть, буквально, несколько закоулков и «Пальмовый дворик».
Солнце светило очень ярко. Его дерзкие лучи слепили глаза, из-за чего офицерам приходилось морщиться и, отворачиваясь в противоположную от носилок сторону, чихать тихо и культурно, прося прощения у Великой княжны. Она понимала их, стараясь быть с ними любезной и доброжелательной. Так за приятной душевной беседой, они благополучно добрались до арочных окон «пальмового дворика». Им оставалось преодолеть только его, так как за ним уже находилась офицерская территория.
--Ну, всё! Если сейчас опять на кого-нибудь ни напоремся—мы у цели!—с сомнительной надеждой в приветливом голосе заключил офицер Джеймс Муди. Все его попутчики вздохнули с огромным облегчением и уже начали воспревать духом, но здесь их ожидала новая, весьма неожиданная встреча. И с кем? С самим директором распорядителем «Белой звезды» мистером Брюсом Исмеем. Он, весь такой важный и напыщенный вышел из «пальмового дворика», едва не сбив с ног офицера Муди, которому с трудом удалось удержать в руках носилки, благо юная Великая княжна подстраховала его, вовремя схватившись за носилки.
--Брюс, поосторожнее, пожалуйста! Вашими стараниями, мы из капитана сделаем инвалида!—с нескрываемым укором в приятном мягком и немного тихом голосе прикрикнула на Исмея юная девушка. Тот от, увиденной им, полной неожиданности, картины, растерялся, не зная, что и сказать. Он был потрясён и первоначальное желание накричать на младших помощников за их нерасторопность, мгновенно пропало. Только в голове зародилось подозрение в том, что это именно Лайтоллер довёл капитана до такого состояния. Именно по этой причине, Исмей, не теряя времени, направился прямиком на мостик, с целью немедленно разобраться со вторым помощником.
Только младшие офицеры и юная Великая княжна уже этого не видели. Они продолжили свой путь к капитанской каюте, которую вскоре достигли, что позволило им с огромным облегчением выдохнуть.
--Вы уж меня простите за дерзость, Ваше Императорское Высочество. Только, пока мы с Джеком приводим нашего капитана в благопристойный вид, Вам лучше самим пойти к себе в апартаменты и отдохнуть.—как можно деликатнее посоветовал юной девушке офицер Муди, осторожно и очень заботливо, намекая взглядом на, весьма, измождённый внешний вид. Ольга итак всё понимала, но не могла себе позволить такую роскошь до тех пор, пока не даст Эдварду выпить необходимые лекарства для восстановления его сил и укрепления желудка, о чём и поведала офицеру.
Он понял её, но продолжал настаивать на своём непоколебимом мнении, считая, что благовоспитанной светской барышне нечего присутствовать на таком мероприятии, каким в данный момент, предстоит заняться ему с коллегой.
--Сударыня, да Вы сами того и гляди, в обморок упадёте!—продолжал убеждать девушку молодой офицер, весьма приятной внешности. Она, конечно, признавала, что он говорит, весьма разумные вещи. Только доверить ему лекарство для своего возлюбленного не могла, ведь, лишь она одна знала, какую дозу необходимо дать для того, чтобы помочь ему, скорее выздороветь, набраться сил и встать на ноги.
--Хорошо. Тогда, обещайте мне, что когда всё сделаете, незамедлительно направите ко мне в апартаменты стюарда!—идя на уступки младшему офицеру, всё с той же любезностью, попросила его юная девушка, и, получив от него искреннее обещание, грациозно развернулась и собралась было уже покинуть офицерскую территорию, как услышала, зовущий её, тихий приятный бархатистый голос возлюбленного. Она не могла его проигнорировать, ведь он был ей, как бальзам для души. Прекрасная, как сама луна и солнце вместе взятые, юная девушка мгновенно оживилась, и, воспряв духом, рванула к нему, не обращая внимания на приятную мягкость ковровой дорожки под ногами, которая имела длинный ворс и была похожа на мох:
--Иду, любимый!—отозвалась девушка мягко, и, не медля ни одной минуты, вернулась в избраннику, предварительно резко оттолкнув от двери, преградившего ей путь, Муди. Тот немного опешил и не знал того, как ему дальше поступить. Он лишь растерянно всплеснул руками и отошёл в сторону, пропуская девушку вперёд.
Капитан Эдвард Смит, в эту самую минуту, уже полностью переодетый во всё чистое, удобно полулежал на своей мягкой постели. Он, хотя больше не спал, но, не смотря на это, выглядел уставшим и бледным, пусть даже и всеми силами храбрился. Чуть в стороне от него, в ярких солнечных лучах, герцог Джефферсон чистил щёткой его китель, висящий на плечиках, которые были прикреплены к деревянной дверце шкафа.
--Я здесь, душа моя!—ласково улыбаясь почтенному возлюбленному, нежно выдохнула юная девушка, плавно и медленно усаживаясь на край постели. Капитан Смит протянул ей свою руку, которую она взяла в тепло своих заботливых рук в кружевных перчатках. затем поднесла к алым губам и принялась целовать её, легонько посасывая каждый палец, что заставляло Эдварда дрожать от, переполнявшего его всего, сладостного волнения. Он даже судорожно вздохнул, чувствуя то, как сильно бьётся в груди его сердце. Но собравшись, наконец, с мыслями, хотя это и было крайне непросто, капитан чуть слышно напомнил:
--Оля, милая, мы здесь не одни.
Юная девушка поняла беспокойство любимого, и, убедившись в том, что младшие помощники возлюбленного выполнили всё, что от них требовалось, знаком, приказала им, оставить её с адмиралом одних. Те всё поняли, и почтительно откланявшись, покинули пределы капитанской, то есть уже адмиральской каюты.
Внимательно проследив за их уходом, юная девушка дала возлюбленному, восстанавливающее силы, лекарство, после чего приняла лёгкий душ, и, приведя себя в порядок, переоделась во всё чистое, что ей принесла преданная Юленька Волынская по настоятельному распоряжению офицера Лайтоллера.
И вот теперь, юная Великая княжна, одетая в кружевное сиреневое платье на шёлковой основе и с атласным поясом, при этом её, зачёсанные на бок, роскошные длинные золотистые волосы были украшены бриллиантовыми нитями, удобно сидела на постели возлюбленного и вела с ним тихий душевный разговор.
--Что-то я не могу понять одного, почему я столь скверно себя чувствую?—немного хрипловатым из-за саднения в горле голосом, спросил у юной возлюбленной капитан Смит, при этом его добродушный и немного отстранённый взгляд наполняло искреннее недоумение. Он был растерян, вернее даже озадачен. Ольга поняла его, и, одарив очередной ласковой улыбкой, сдержано вздохнула, и, приобретя чрезвычайную серьёзность своего красивого лица, объяснила, подбирая, как ей казалось, более деликатные слова:
--На тебя было совершено покушение, Эдвард. Ты был отравлен, возможно, когда пил чай. Только можешь благодарить своего верного и очень заботливого помощника, Чарльза Лайтоллера. Ведь это именно он организовал всё таким образом, чтобы младшие офицеры доставили тебя сюда так, чтобы ни одна живая душа ничего не увидела, во избежание никому ненужных сплетен и пересудов.
Сказать о том, что капитан Смит не был потрясён, услышанными им, словами девушки—означало ничего не сказать. Он не понимал одного, как и где допустил просчёт, ведь во всём и всегда капитан проявляет предельное внимание, предусмотрительность и чрезвычайную осторожность. Озадаченность эта отчётливо читалась в его доброжелательных льдисто-голубых глазах.
--Не понимаю, как такое могло произойти, ведь универсальное противоядие постоянно со мной, да и личный дегустатор тоже?!—негодовал он, озадаченно смотря в бирюзовые, словно лесные озёра, большие глаза с шелковистыми густыми ресницами своей юной круглолицей красавицы с нежными, как розовые лепестки, алыми пухлыми губками, которые так и манили к бесконечным жарким поцелуям. Она была стройна, подобно молодой сосне и изящна, как кошка. Её светлая атласная нежная кожа источала приятный и, кружащий голову, ягодный аромат.
Из мужественной груди почтенного морского капитана вырвался тяжёлый вздох, что ни укрылось от чуткого внимания, сидящей рядом с ним в густых вуалях газового балдахина, юной девушки. Она мгновенно, но плавно поднялась с кровати, предварительно вытащив из декоративной сумочки мазь, сделанную ей же из успокоительных трав, и, снова сев, но уже позади мускулистой спины любимого мужчины, принялась сосредоточенно и медленными движениями изящных пальцев втирать её ему в область весков, одновременно массируя голову.
--Всё предусмотреть невозможно, душа моя.—спокойно объяснила возлюбленному юная девушка, чувствуя, как её умелые прикосновения постепенно расслабляют и возвращают покой его измождённой душе, из-за чего она одобрительно вздохнула, наконец, убирая их от седой и, аккуратно стриженой, головы возлюбленного. Его добрые глаза были плотно закрыты, лишь только ресницы едва заметно подрагивали от проникновения в просторную и, залитую яркими солнечными лучами, офицерскую каюту приятной прохлады.
