--Вернитесь к своим обязанностям! Я сам обо всём доложу капитану и Государю!—печально вздохнув, распорядился второй офицер, и, важной походкой покинув прогулочную палубу, отправился в Императорские апартаменты.
Чуть позже, когда в просторной гостиной императорских апартаментов почтенный капитан Эдвард Смит продолжал пылко целоваться со своей прекрасной юной возлюбленной, стоя в ласковых золотых лучах яркого весеннего солнца, отчётливо услышал, доносящиеся из коридора, громкие голоса, принадлежащие Российскому Государю и второму офицеру Чарльзу Лайтоллеру. Их разговор носил чрезвычайно серьёзный характер. Мужчины стояли у самой двери, которая мягко и бесшумно начала открываться, благодаря чему возлюбленная пара прервала очередной поцелуй и нехотя отстранилась друг от друга.
--Неужели вы подозреваете в отравлении нашего дорогого контр-адмирала кого-то из придворных дам моей троюродной племянницы Великой княжны Ольги Фёдоровны, офицер?—недоумевая, спросил собеседника император, мягко войдя вместе с ним в гостиную главных апартаментов. Он был одновременно встревожен, разгневан и потрясён до глубины души известием молодого офицера о выявлении шпионов своей британской вдовствующей тётки-королевы Александры, причастных к покушению на жизнь капитана их шикарного корабля-дворца.
Второй офицер Чарльз Лайтоллер хорошо понимал чувства и сомнения Российского Государя, из-за чего тяжело вздохнул, и, ничего не скрывая, объяснил:
--Я, конечно, не хочу никого обвинять, но скрывать от Вас и моего капитана мои подозрения, тоже не могу. Дело в том, что рядом с матросом Чавесом моими людьми была замечена графиня Лилиана Ягужинская. Они о чём-то шептались между собой в коридоре для пассажиров первого класса, расположенном на палубе Д. Всё бы ничего, но дело в том, что они настороженно озирались по сторонам, словно что-то замышляя и опасаясь за то, как бы их ни подслушали, проходящие мимо, пассажиры.
Молодой офицер, конечно, заметил, стоявших немного в стороне от него, главного начальника с очаровательной юной избранницей. Он почтительно поздоровался с ними, чем привлёк к себе их внимание.
--Ну, для того, чтобы нам всем больше не ломать себе голову подозрениями, давайте допросим мою фрейлину!—любезно предложила мужчинам юная девушка, понимая, что без её непосредственного участия, им не обойтись, и, не дожидаясь их реакции, грациозно вышла из главных покоев и царственно направилась в просторную светлую гостиную для своих венценосных кузин, где в данный момент находились все фрейлины.
Мужчины остались одни и внимательно вслушивались к, доносящимся из, похожего на воздушный зефир, ампирного коридора звукам и голосам. Только там, пока стояла тишина. Находящиеся в просторной гостиной, капитан, второй офицер и Российский Государь уже начали думать о том, что Её Императорское Высочество пошутила на счёт допроса оступившейся фрейлины и ушла к Великим княжнам для того, чтобы уделить им внимание, что было бы весьма разумно с её стороны.
Понимая это, Император Николай уже хотел предложить офицерам выйти вместе с ним на террасу и выкурить по сигаре, как в эту самую минуту, к их глубокому удивлению и потрясению, открылась дверь, и в императорскую гостиную вернулась юная Ольга, таща за каштановые шелковистые, уже изрядно взлохмаченные, длинные волосы, просящую о пощаде и ничего не понимающую, графиню Ягужинскую, бархатистые щёки которой пылали от пощёчин Великой княжны, а глаза её блестели от слёз.
Только Великая княжна даже и не думала внимать отчаянным мольбам предательницы. Вместо этого, она бросила девушку к ногам ошарашенных, такой внезапной эмоциональной сценой, мужчин и с угрожающими словами:
--Сейчас ты нам во всём сознаешься!—влила ей в рот сильнодействующий яд из маленького прозрачного пузырька. После чего, Ольга внимательно проследила за тем, как, перепуганная до смерти, фрейлина начала задыхаться, от чего вся покраснела, как после парилки, и выпучила глаза. Она ползала по лакированному паркету и хрипела, хватаясь руками за горло.
--Ваше Императорское Высочество, прошу Вас! Ради Господа Бога! Не берите грех на душу! Пощадите, ведь я не виновата в том, в чём Вы меня обвиняете!—с отчаянной мольбой в мелодичном голосе прохрипела юная графиня, чувствуя то, как жизнь очень медленно начинает покидать её бренное тело.
--Вспомнила она о Господе Боге!?—ядовито заметила юная Великая княжна, игнорируя отчаянные мольбы о пощаде молоденькой графини, цепляющейся дрожащими и постепенно слабеющими, руками за подол шикарного платья Великой княжны. Слёзы из её красивых золотисто-карих глаз текли солёными прозрачными ручьями, а трепетное сердце в соблазнительной груди билось очень часто, а между тем, Великая княжна продолжала её отчитывать.—Раньше надо было о нём вспоминать, когда подливала яд в чай нашему капитану, так что, теперь не взыщи! Лучше сознайся в том, что тебе ещё приказала сделать с ним моя британская вдовствующая бабушка королева Александра, ведь ты на неё работаешь? Не лги! Мне уже всё известно! Твой связной, матрос Чавес, сознался во всём перед тем, как выпрыгнуть с корабля!
Услыхав о том, что их с Джедом раскрыли, Лилиана поняла, что, как бы она ни изворачивалась, это уже бесполезно, да и времени у неё остаётся слишком мало для того, чтобы продолжать и дальше выкручиваться. Графиня призналась во всём:
--Её Королевское Величество приказала мне убить капитана этой ночью, когда он будет крепко спать у себя в каюте! Я должна задушить его подушкой и выставить всё так, словно он умер во сне от внезапной остановки сердца.
Воцарилось длительное мрачное молчание, во время которого, потрясённый до глубины души, капитан Эдвард Смит горько фыркнул и, собравшись, наконец, с мыслями, задал графине один, лишь единственный вопрос:
--Но для чего Её Королевскому Величеству понадобилось, изжить меня со свету?
Лилиана бросила на него беглый, полный безразличия взгляд и так же честно ответила:
--Она считает, что из-за огромной любви к вам, Великая княжна Ольга Фёдоровна стала слишком самостоятельной и больше неподвластной её жёсткому контролю, сэр! Вы мешаете Вдовствующей королеве, управлять госпожой. Именно по этой причине она приказала мне, убить вас. Наш разговор об этом произошёл накануне отбытия в это увлекательное путешествие.
Получив от умирающей графини все необходимые им ответы, находящиеся в просторной гостиной, мужчины решили больше не продолжать весь этот спектакль. Великая княжна поняла их и, влив графине противоядие, властно произнесла, при этом ещё испытывая злость на, посмевшую, предать её фрейлину и даже была глубоко разочарована:
--Как придёшь в себя, немедленно отправляйся в свою каюту и до окончания плавания оставайся там! Твоя участь решится по возвращении в Российскую Империю, хотя, скорее всего ты будешь сослана в самый дальний и строжайший монастырь, где проведёшь остаток жизни!
Всё ещё лежащая на полу, на дорогом персидском ковре с длинным ворсом, постепенно приходящая в себя, юная графиня Лилиана Ягужинская поняла Великую княжну, хотя и считала её решение жестоким, но мысленно признавала его справедливым. Она обречённо вздохнула и потихоньку начала подниматься с пола, хотя голова ещё кружилась, дрожали руки, и пересохло во рту, не говоря о том, что бешено билось в груди трепетное сердце. Только никто на неё уже не обращал внимания. Мужчины ушли курить и душевно беседовать на террасу, а Великая княжна отправилась в свою каюту для того, чтобы принять ванну с успокаивающими травами и немного расслабиться. Лилиана осталась совершенно одна в гостиной.
Тем временем, находящиеся на личной императорской террассе, Император Николай с офицерами Смитом и Лайтоллером с задумчивыми выражениями на лицах курили дорогие сигары, думая над тем, как им поступить с графиней Ягужинской. Они стояли у металлического ограждения, не обращая внимания на, постепенно заходящее за тонкую и еле заметную линию горизонта, солнце, яркие золотые лучи которого окрашивали всё вокруг в оранжевые, розовые, фиолетовые, тёмно-голубые и синие тона. Оно плавно тонуло в спокойном и гладком, как зеркальная поверхность, океане.
Его вода становилась с каждым днём увлекательного путешествия шикарного «Титаника» всё холоднее и холоднее, как и воздух. Мужчины отчётливо ощущали его, пронизывающее насквозь, дыхание, легонько пощипывающее гладкую кожу их бархатистых щёк. Оно заставляло мужчин, сильнее укутаться в тёплые пальто. Они мрачно молчали, но мысленно сходились в едином мнении о том, что им необходимо быть предельно бдительными в отношении юной графини. Только как это сделать, мужчины не знали.
--Значит, мне ничего другого не остаётся кроме, как стать для юной графини приманкой! Ведь она, кажется, зачислена в штат придворных дам Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Фёдоровны для того, чтобы подобраться ко мне как можно ближе и, когда я меньше всего того ожидаю, убить меня!—с горькой усмешкой нарушил их общее мрачное молчание почтенный капитан, чем и заставил собеседников потрясённо переглянуться.
Офицер Чарльз Лайтоллер и Российский Император, хотя и мысленно признавали разумность в словах адмирала, но признавали её слишком опасной, ведь такой выход мог стоить ему жизни, конечно, в случае их общего промедления, чего они не могли, да и не хотели допускать.
--Это, конечно, выход. Только мы все вместе должны хорошенько продумать всё для того, чтобы ни в коем случае не подвергать вашу жизнь смертельной опасности, сэр!—озвучил свои мысли чрезвычайно серьёзным тоном офицер Лайтоллер, встретившись пристальным взглядом со своим наставником, внутренне ощущая невыносимую тревогу за его жизнь.
--Тогда, что вы предлагаете?—поинтересовался у своего, поддерживаемого Российским Государем, помощника капитан уже изрядно измученным тоном. Ему непреодолимо хотелось, скорее выйти из, весьма, обрушившейся на его мужественные плечи, весьма щекотливой и неприятной ситуации, ставшей для него серьёзной проблемой, которая этой ночью, обязательно оборвёт жизнь: либо ему, либо юной графине Лилиане Ягужинской. Это неизбежно, да и другой исход, просто не возможен, что и ужасало почтенного морского офицера, из-за чего его даже всего передёрнуло, не говоря уже о том, что его прошиб лёгкий озноб.
--Значит, придётся принести в жертву мою очередную Фрейлину!—как бы невзначай и легкомысленно вмешалась в мрачный душевный разговор мужчин, бесшумно появившаяся на террасе, юная Великая княжна Ольга, переодетая в изящное вечернее платье мятного цвета с россыпью бриллиантов, топазов, сапфиров и изумрудов, обшитое серебряным блестящим гипюром с мелким, но частым растительным рисунком. Её шикарные вьющиеся очень длинные золотистые волосы были распущенны и слегка приподняты к верху. Их украшала бриллиантовая тиара. На лебединой шее переливалось всеми цветами и оттенками радужного спектра дорогое колье.
Мужчины были одновременно восхищены красотой юной девушки и потрясены до глубины трепетной души её хладнокровными решительными словами. Зато сама Ольга держалась с царственной уверенностью и непреклонностью относительно дальнейшей судьбы своей, посмевшей, пойти на предательство, фрейлины.
--Графиня Лилиана Ягужинская предательница, да ещё лазутчица моей вдовствующей венценосной бабушки королевы Александры, присланная с одной лишь целью, шпионажа за нами и убийства тебя, Эдвард! С такими людьми необходимо расправляться без всякой жалости!—непреклонно объяснила им всем, особенно почтенному возлюбленному, печальный вердикт юная девушка, мягко подойдя к нему и с нежностью прижавшись к его мускулистому плечу. Он почувствовал это её невинное, но такое волнующее действие и измождённо вздохнул, во время чего между ними всеми снова воцарилось длительное и мрачное молчание, во время которого Император Николай заботливо посмотрел на контр-адмирала и предложил ему с юной троюродной племянницей самый разумный выход:
-- Ну, что же, хватит говорить о проблемах! Пора немного взбодриться и поужинать в торжественной обстановке «А ля Карда». Думаю, вы все со мной согласны!—и чинно покинул пределы императорского люкса. Капитан Смит с юной Великой княжной понимающе переглянулись между собой и, придя к общему согласию, под руку друг с другом последовали Высочайшему примеру.
Только на ужин пойти им не пришлось из-за того, что Престолонаследнику и Великому князю Алексею Николаевичу внезапно стало плохо. Бедняга лежал в постели, со включенными в золотых канделябрах, ламп, напоминающих форму свечей. Они стояли по обе стороны удобной кроватки маленького мальчика, а его красивое личико выражало измождённость. У него был, не известно, откуда взявшийся, жар.
--Да, как вы посмели такое допустить!? Ведь вы, же всё время находитесь возле Его Императорского Высочества!—накинулась на и без того, встревоженных своих фрейлин Великая княжна Ольга Фёдоровна, выясняя у них истинную причину их невнимательности. Она царственно стояла посередине просторной ампирной спальни каюты, сложив изящные руки в белоснежных лайковых перчатках на соблазнительной груди. и смотрела на своих фрейлин пристальным обличительным взглядом бездонных бирюзовых глаз.
За окном уже постепенно сгущались сумерки, окрасившие всё вокруг в тёмные оттенки синего, голубого и фиолетового. Шикарный океанский лайнер сиял яркими огнями, а океан по-прежнему оставался спокойным, из-за чего его гладкая поверхность напоминала зеркало.
--Это Лилиана Ягужинская, Ваше Императорское Высочество! Именно она дала Алексею Николаевичу лимонад, предварительно влив туда какую-то прозрачную жидкость без запаха и вкуса.—осторожно выдала свою подчинённую княжна Наталья Берестова, выступая от лица рядовых фрейлин, испуганно стоявших немного в стороне и встревоженно посматривая на госпожу. Она выдержала короткую паузу и продолжила свои откровения.—Я, конечно, насторожилась и спросила её о том, что она такое влила и не навредит, ли это Престолонаследнику. Лилиана успокоила меня, сказав, что у Его Императорского Высочества, всего лишь ненадолго поднимется жар, который к утру непременно пройдёт. От него не останется и следа. Вот только Вы не сможете, сегодня, разделить ложе с нашим капитаном из-за того, что станете находиться у постели Престолонаследника, как полагается добропорядочной и заботливой двоюродной сестре.
Нервно теребящая в руках, всё это время пышный веер, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна так сильно разозлилась на фрейлину Ягужинскую, что совсем не заметила того, как случайно переломила его пополам. Зато тихий хруст от него отчётливо услышали, находящиеся возле шестилетнего Наследника Российского престола, Государь с капитаном, о чём-то очень тихо и доброжелательно разговаривающие с мальчиком всё это время, пока их вниманием ни завладел хруст, ломающегося дерева. Мужчины с глубоким недоумением переглянулись между собой, после чего мгновенно посмотрели в сторону, донёсшегося до них, звука и увидели то, с какой злостью Ольга швырнула веер в самый дальний угол, а в слух тихо и доброжелательно им улыбаясь, выдохнула:--Я собственноручно убью мерзавку!
Чуть позже, когда в просторной гостиной императорских апартаментов почтенный капитан Эдвард Смит продолжал пылко целоваться со своей прекрасной юной возлюбленной, стоя в ласковых золотых лучах яркого весеннего солнца, отчётливо услышал, доносящиеся из коридора, громкие голоса, принадлежащие Российскому Государю и второму офицеру Чарльзу Лайтоллеру. Их разговор носил чрезвычайно серьёзный характер. Мужчины стояли у самой двери, которая мягко и бесшумно начала открываться, благодаря чему возлюбленная пара прервала очередной поцелуй и нехотя отстранилась друг от друга.
--Неужели вы подозреваете в отравлении нашего дорогого контр-адмирала кого-то из придворных дам моей троюродной племянницы Великой княжны Ольги Фёдоровны, офицер?—недоумевая, спросил собеседника император, мягко войдя вместе с ним в гостиную главных апартаментов. Он был одновременно встревожен, разгневан и потрясён до глубины души известием молодого офицера о выявлении шпионов своей британской вдовствующей тётки-королевы Александры, причастных к покушению на жизнь капитана их шикарного корабля-дворца.
Второй офицер Чарльз Лайтоллер хорошо понимал чувства и сомнения Российского Государя, из-за чего тяжело вздохнул, и, ничего не скрывая, объяснил:
--Я, конечно, не хочу никого обвинять, но скрывать от Вас и моего капитана мои подозрения, тоже не могу. Дело в том, что рядом с матросом Чавесом моими людьми была замечена графиня Лилиана Ягужинская. Они о чём-то шептались между собой в коридоре для пассажиров первого класса, расположенном на палубе Д. Всё бы ничего, но дело в том, что они настороженно озирались по сторонам, словно что-то замышляя и опасаясь за то, как бы их ни подслушали, проходящие мимо, пассажиры.
Молодой офицер, конечно, заметил, стоявших немного в стороне от него, главного начальника с очаровательной юной избранницей. Он почтительно поздоровался с ними, чем привлёк к себе их внимание.
--Ну, для того, чтобы нам всем больше не ломать себе голову подозрениями, давайте допросим мою фрейлину!—любезно предложила мужчинам юная девушка, понимая, что без её непосредственного участия, им не обойтись, и, не дожидаясь их реакции, грациозно вышла из главных покоев и царственно направилась в просторную светлую гостиную для своих венценосных кузин, где в данный момент находились все фрейлины.
Мужчины остались одни и внимательно вслушивались к, доносящимся из, похожего на воздушный зефир, ампирного коридора звукам и голосам. Только там, пока стояла тишина. Находящиеся в просторной гостиной, капитан, второй офицер и Российский Государь уже начали думать о том, что Её Императорское Высочество пошутила на счёт допроса оступившейся фрейлины и ушла к Великим княжнам для того, чтобы уделить им внимание, что было бы весьма разумно с её стороны.
Понимая это, Император Николай уже хотел предложить офицерам выйти вместе с ним на террасу и выкурить по сигаре, как в эту самую минуту, к их глубокому удивлению и потрясению, открылась дверь, и в императорскую гостиную вернулась юная Ольга, таща за каштановые шелковистые, уже изрядно взлохмаченные, длинные волосы, просящую о пощаде и ничего не понимающую, графиню Ягужинскую, бархатистые щёки которой пылали от пощёчин Великой княжны, а глаза её блестели от слёз.
Только Великая княжна даже и не думала внимать отчаянным мольбам предательницы. Вместо этого, она бросила девушку к ногам ошарашенных, такой внезапной эмоциональной сценой, мужчин и с угрожающими словами:
--Сейчас ты нам во всём сознаешься!—влила ей в рот сильнодействующий яд из маленького прозрачного пузырька. После чего, Ольга внимательно проследила за тем, как, перепуганная до смерти, фрейлина начала задыхаться, от чего вся покраснела, как после парилки, и выпучила глаза. Она ползала по лакированному паркету и хрипела, хватаясь руками за горло.
--Ваше Императорское Высочество, прошу Вас! Ради Господа Бога! Не берите грех на душу! Пощадите, ведь я не виновата в том, в чём Вы меня обвиняете!—с отчаянной мольбой в мелодичном голосе прохрипела юная графиня, чувствуя то, как жизнь очень медленно начинает покидать её бренное тело.
--Вспомнила она о Господе Боге!?—ядовито заметила юная Великая княжна, игнорируя отчаянные мольбы о пощаде молоденькой графини, цепляющейся дрожащими и постепенно слабеющими, руками за подол шикарного платья Великой княжны. Слёзы из её красивых золотисто-карих глаз текли солёными прозрачными ручьями, а трепетное сердце в соблазнительной груди билось очень часто, а между тем, Великая княжна продолжала её отчитывать.—Раньше надо было о нём вспоминать, когда подливала яд в чай нашему капитану, так что, теперь не взыщи! Лучше сознайся в том, что тебе ещё приказала сделать с ним моя британская вдовствующая бабушка королева Александра, ведь ты на неё работаешь? Не лги! Мне уже всё известно! Твой связной, матрос Чавес, сознался во всём перед тем, как выпрыгнуть с корабля!
Услыхав о том, что их с Джедом раскрыли, Лилиана поняла, что, как бы она ни изворачивалась, это уже бесполезно, да и времени у неё остаётся слишком мало для того, чтобы продолжать и дальше выкручиваться. Графиня призналась во всём:
--Её Королевское Величество приказала мне убить капитана этой ночью, когда он будет крепко спать у себя в каюте! Я должна задушить его подушкой и выставить всё так, словно он умер во сне от внезапной остановки сердца.
Воцарилось длительное мрачное молчание, во время которого, потрясённый до глубины души, капитан Эдвард Смит горько фыркнул и, собравшись, наконец, с мыслями, задал графине один, лишь единственный вопрос:
--Но для чего Её Королевскому Величеству понадобилось, изжить меня со свету?
Лилиана бросила на него беглый, полный безразличия взгляд и так же честно ответила:
--Она считает, что из-за огромной любви к вам, Великая княжна Ольга Фёдоровна стала слишком самостоятельной и больше неподвластной её жёсткому контролю, сэр! Вы мешаете Вдовствующей королеве, управлять госпожой. Именно по этой причине она приказала мне, убить вас. Наш разговор об этом произошёл накануне отбытия в это увлекательное путешествие.
Получив от умирающей графини все необходимые им ответы, находящиеся в просторной гостиной, мужчины решили больше не продолжать весь этот спектакль. Великая княжна поняла их и, влив графине противоядие, властно произнесла, при этом ещё испытывая злость на, посмевшую, предать её фрейлину и даже была глубоко разочарована:
--Как придёшь в себя, немедленно отправляйся в свою каюту и до окончания плавания оставайся там! Твоя участь решится по возвращении в Российскую Империю, хотя, скорее всего ты будешь сослана в самый дальний и строжайший монастырь, где проведёшь остаток жизни!
Всё ещё лежащая на полу, на дорогом персидском ковре с длинным ворсом, постепенно приходящая в себя, юная графиня Лилиана Ягужинская поняла Великую княжну, хотя и считала её решение жестоким, но мысленно признавала его справедливым. Она обречённо вздохнула и потихоньку начала подниматься с пола, хотя голова ещё кружилась, дрожали руки, и пересохло во рту, не говоря о том, что бешено билось в груди трепетное сердце. Только никто на неё уже не обращал внимания. Мужчины ушли курить и душевно беседовать на террасу, а Великая княжна отправилась в свою каюту для того, чтобы принять ванну с успокаивающими травами и немного расслабиться. Лилиана осталась совершенно одна в гостиной.
Тем временем, находящиеся на личной императорской террассе, Император Николай с офицерами Смитом и Лайтоллером с задумчивыми выражениями на лицах курили дорогие сигары, думая над тем, как им поступить с графиней Ягужинской. Они стояли у металлического ограждения, не обращая внимания на, постепенно заходящее за тонкую и еле заметную линию горизонта, солнце, яркие золотые лучи которого окрашивали всё вокруг в оранжевые, розовые, фиолетовые, тёмно-голубые и синие тона. Оно плавно тонуло в спокойном и гладком, как зеркальная поверхность, океане.
Его вода становилась с каждым днём увлекательного путешествия шикарного «Титаника» всё холоднее и холоднее, как и воздух. Мужчины отчётливо ощущали его, пронизывающее насквозь, дыхание, легонько пощипывающее гладкую кожу их бархатистых щёк. Оно заставляло мужчин, сильнее укутаться в тёплые пальто. Они мрачно молчали, но мысленно сходились в едином мнении о том, что им необходимо быть предельно бдительными в отношении юной графини. Только как это сделать, мужчины не знали.
--Значит, мне ничего другого не остаётся кроме, как стать для юной графини приманкой! Ведь она, кажется, зачислена в штат придворных дам Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Фёдоровны для того, чтобы подобраться ко мне как можно ближе и, когда я меньше всего того ожидаю, убить меня!—с горькой усмешкой нарушил их общее мрачное молчание почтенный капитан, чем и заставил собеседников потрясённо переглянуться.
Офицер Чарльз Лайтоллер и Российский Император, хотя и мысленно признавали разумность в словах адмирала, но признавали её слишком опасной, ведь такой выход мог стоить ему жизни, конечно, в случае их общего промедления, чего они не могли, да и не хотели допускать.
--Это, конечно, выход. Только мы все вместе должны хорошенько продумать всё для того, чтобы ни в коем случае не подвергать вашу жизнь смертельной опасности, сэр!—озвучил свои мысли чрезвычайно серьёзным тоном офицер Лайтоллер, встретившись пристальным взглядом со своим наставником, внутренне ощущая невыносимую тревогу за его жизнь.
--Тогда, что вы предлагаете?—поинтересовался у своего, поддерживаемого Российским Государем, помощника капитан уже изрядно измученным тоном. Ему непреодолимо хотелось, скорее выйти из, весьма, обрушившейся на его мужественные плечи, весьма щекотливой и неприятной ситуации, ставшей для него серьёзной проблемой, которая этой ночью, обязательно оборвёт жизнь: либо ему, либо юной графине Лилиане Ягужинской. Это неизбежно, да и другой исход, просто не возможен, что и ужасало почтенного морского офицера, из-за чего его даже всего передёрнуло, не говоря уже о том, что его прошиб лёгкий озноб.
--Значит, придётся принести в жертву мою очередную Фрейлину!—как бы невзначай и легкомысленно вмешалась в мрачный душевный разговор мужчин, бесшумно появившаяся на террасе, юная Великая княжна Ольга, переодетая в изящное вечернее платье мятного цвета с россыпью бриллиантов, топазов, сапфиров и изумрудов, обшитое серебряным блестящим гипюром с мелким, но частым растительным рисунком. Её шикарные вьющиеся очень длинные золотистые волосы были распущенны и слегка приподняты к верху. Их украшала бриллиантовая тиара. На лебединой шее переливалось всеми цветами и оттенками радужного спектра дорогое колье.
Мужчины были одновременно восхищены красотой юной девушки и потрясены до глубины трепетной души её хладнокровными решительными словами. Зато сама Ольга держалась с царственной уверенностью и непреклонностью относительно дальнейшей судьбы своей, посмевшей, пойти на предательство, фрейлины.
--Графиня Лилиана Ягужинская предательница, да ещё лазутчица моей вдовствующей венценосной бабушки королевы Александры, присланная с одной лишь целью, шпионажа за нами и убийства тебя, Эдвард! С такими людьми необходимо расправляться без всякой жалости!—непреклонно объяснила им всем, особенно почтенному возлюбленному, печальный вердикт юная девушка, мягко подойдя к нему и с нежностью прижавшись к его мускулистому плечу. Он почувствовал это её невинное, но такое волнующее действие и измождённо вздохнул, во время чего между ними всеми снова воцарилось длительное и мрачное молчание, во время которого Император Николай заботливо посмотрел на контр-адмирала и предложил ему с юной троюродной племянницей самый разумный выход:
-- Ну, что же, хватит говорить о проблемах! Пора немного взбодриться и поужинать в торжественной обстановке «А ля Карда». Думаю, вы все со мной согласны!—и чинно покинул пределы императорского люкса. Капитан Смит с юной Великой княжной понимающе переглянулись между собой и, придя к общему согласию, под руку друг с другом последовали Высочайшему примеру.
Только на ужин пойти им не пришлось из-за того, что Престолонаследнику и Великому князю Алексею Николаевичу внезапно стало плохо. Бедняга лежал в постели, со включенными в золотых канделябрах, ламп, напоминающих форму свечей. Они стояли по обе стороны удобной кроватки маленького мальчика, а его красивое личико выражало измождённость. У него был, не известно, откуда взявшийся, жар.
--Да, как вы посмели такое допустить!? Ведь вы, же всё время находитесь возле Его Императорского Высочества!—накинулась на и без того, встревоженных своих фрейлин Великая княжна Ольга Фёдоровна, выясняя у них истинную причину их невнимательности. Она царственно стояла посередине просторной ампирной спальни каюты, сложив изящные руки в белоснежных лайковых перчатках на соблазнительной груди. и смотрела на своих фрейлин пристальным обличительным взглядом бездонных бирюзовых глаз.
За окном уже постепенно сгущались сумерки, окрасившие всё вокруг в тёмные оттенки синего, голубого и фиолетового. Шикарный океанский лайнер сиял яркими огнями, а океан по-прежнему оставался спокойным, из-за чего его гладкая поверхность напоминала зеркало.
--Это Лилиана Ягужинская, Ваше Императорское Высочество! Именно она дала Алексею Николаевичу лимонад, предварительно влив туда какую-то прозрачную жидкость без запаха и вкуса.—осторожно выдала свою подчинённую княжна Наталья Берестова, выступая от лица рядовых фрейлин, испуганно стоявших немного в стороне и встревоженно посматривая на госпожу. Она выдержала короткую паузу и продолжила свои откровения.—Я, конечно, насторожилась и спросила её о том, что она такое влила и не навредит, ли это Престолонаследнику. Лилиана успокоила меня, сказав, что у Его Императорского Высочества, всего лишь ненадолго поднимется жар, который к утру непременно пройдёт. От него не останется и следа. Вот только Вы не сможете, сегодня, разделить ложе с нашим капитаном из-за того, что станете находиться у постели Престолонаследника, как полагается добропорядочной и заботливой двоюродной сестре.
Нервно теребящая в руках, всё это время пышный веер, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна так сильно разозлилась на фрейлину Ягужинскую, что совсем не заметила того, как случайно переломила его пополам. Зато тихий хруст от него отчётливо услышали, находящиеся возле шестилетнего Наследника Российского престола, Государь с капитаном, о чём-то очень тихо и доброжелательно разговаривающие с мальчиком всё это время, пока их вниманием ни завладел хруст, ломающегося дерева. Мужчины с глубоким недоумением переглянулись между собой, после чего мгновенно посмотрели в сторону, донёсшегося до них, звука и увидели то, с какой злостью Ольга швырнула веер в самый дальний угол, а в слух тихо и доброжелательно им улыбаясь, выдохнула:--Я собственноручно убью мерзавку!
