--Конечно, мне всей душой хочется взбунтоваться и делать лишь то, что хочется именно нам с тобой, дорогой Эдвард… Только нам необходимо притвориться и продолжать играть в то, что нам претит с гордо поднятой головой. Мы это сделаем так, что никто так и не догадается об истинных наших чувствах! Пусть все видят, что мы обладаем царственным достоинством, которое никто из наших врагов не в силах пошатнуть!—воинственно произнесла юная девушка, расправляя складки на шикарном вечернем платье рукой в лайковой белоснежной перчатке, доходящей ей до локтя, что одновременно порадовало почтенного морского офицера, но с другой стороны и обеспокоило, ведь Ольга опять переступала через свои чувства с желаниями, в связи с чем, он понимающе вздохнул и, галантно взяв её себе под руку, отправился вместе с ней в итальянский ресторан.
Тем временем, находящийся в курительной комнате и окутанный клубами табачного дыма, барон Джон Браэртон получил от личного секретаря радостное для него известие о том, что взрывчатка разложена везде, где нужно и остаётся только, нажать на кнопку дистанционного управления для того, чтобы произошёл мощный взрыв. Барон одобрительно кивнул, и, притянув к себе пульт, довольный собой, облокотился о спинку мягкого, обитого вишнёвого цвета бархатом, кресла и закурил любимую сицилийскую сигару.
--Ну, что, же! Пора вырвать нашего дорогого капитана из крепких объятий его жаркой гурии!—язвительно смеясь, ядовито заключил барон, внимательно проследив затем, как, одетый во фрак и белоснежную рубашку, официант галантно и молча наливает ему янтарное виски из, стоявшей на столе, бутылки в хрустальный бокал. Хотя молодой человек и был, до глубины души напуган, услышанным им, разговором британского барона с секретарём о, готовящемся террористическом акте. Он решил, не медля ни минуты, сорваться с места и побежать на капитанский мостик для того, чтобы предупредить обо всём капитана.
Только, какого, же было удивление молодого официанта, когда придя на мостик, он обнаружил там вместо капитана его старших помощников, возглавляемых одним из русских офицеров, который мгновенно подошёл к официанту и с притворным участием спросил:
--Что случилось? С какой целью вы покинули свою смену, молодой человек?
Официант немного отдышался, и, соблюдая протокол, доложил обо всём, что узнал о затее жестокого барона. Только к его глубокому разочарованию, офицер повёл себя подозрительно странно. Поначалу, он сделал вид, что его это сообщение встревожило и даже возмутило, но, когда они вышли на смотровую площадку, незаметно резко пурнул официанта ножом.
--Зря ты полез в это дело, мальчик. Не стоит стоять на пути у барона.—холодно произнёс офицер, отпуская бездыханное тело молодого официанта и внимательно следя за тем, как плавно и медленно тот соскальзывает на деревянные половицы палубы, после чего, обратившись с распоряжением к, подошедшим матросам-наёмникам:--Уберите тело!—вернулся в управленческую рубку, смутно уверенный в том, что никто из помощников ни о чём не заподозрил.
Только он глубоко ошибся. Ведь весь его разговор с молоденьким официантом, плавно перешедшим в жестокую расправу, видели старшие офицеры шикарного «Титаника». Они не пожелали прощать русскому морскому офицеру государственной измены, прекрасно осознавая, что, если сейчас не предпримут каких-либо действий по задержанию предателя, с их прекрасным кораблём и всеми, плывущими на борту, людьми случится страшное несчастье. Такого офицеры не могли допустить. Им этого не позволяли честь мундира и совесть.
--Ну, и, что вы все так на меня смотрите, господа?—с негодованием смотря на них, спросил русский офицер, вальяжно войдя в управленческую рубку. В его тоне чувствовалось недовольство из-за того, что они покинули служебные посты и, порученные им капитаном, обязанности.
Молодые офицеры, возглавляемые мистером Уайлдом, задумчиво переглянулись между собой, решая, кому из них приступить к немедленному задержанию и сопровождению того в полицейский участок.
--Думаю, Государь Император и капитан не станут гневаться на нас за то, что мы самовольно принимаем меры по задержанию предателя и соучастника, готовящегося бароном Джоном Браэртоном, на борту корабля теракта.—выступил от лиц своих товарищей офицеров Лайтоллера и Мэрдока старший офицер Уальд, внимательно следящий за тем, как матросы взяли под конвой ошарашенного русского офицера и, не говоря ни единого слова, повели того к выходу с капитанского мостика. Офицер ещё отчаянно пытался возражать, угрожая помощникам капитана гневом Российского Государя, как только до того дойдёт известие об аресте его офицера.
--Боевые офицеры неприкосновенны! Как только Государь узнает о вашем самоуправстве, вам и капитану не поздоровится!—гневно кричал русский офицер конвоирам, но те ничего не говорили. Они лишь выполняли то, что им диктовали совесть и морской устав.
Наконец, терпеливо дождавшись, хотя это и было нелегко, момента, когда конвой вместе с задержанным покинул мостик, офицеры шикарного «Титаника» вздохнули с огромным облегчением. Ведь все предатели и государственные преступники были арестованы и заперты в камерах полицейского участка. Теперь офицеры могли не волноваться за судьбу огромного корабля, но у них оставалось ещё одно не разрешённое очень важное дело по разминированию лайнера.
Понимая это, офицер Лайтоллер взял себе в сопровождение, ничем не занятых, матросов и вместе с ними отправился на внеплановый обход, протекавший по жизненно важным помещениям «Титаника». Душа офицера была спокойна за него, ведь на мостике оставались коллеги по службе: старший помощник Уайлд, Мэрдок и вахтенные матросы. Они проводили товарища благословляющим взглядом и внимательно принялись следить за ходом корабля и за всем, что проходит по его курсу.
Немного позже, почтенный главный офицер шикарного пассажирского океанского корабля-дворца с гордым именем «Титаник» Эдвард Смит и его очаровательная юная спутница, облачённые в одеяния для особых торжеств, грациозно и, тихо между собой о чём-то душевно беседуя, вошли в итальянский ресторан, который был выполнен из белого мрамора. Его украшали рифлёные колонны, разнообразная лепнина, многочисленные зеркала и хрустальные люстры с золотыми подвесками. В дополнение им были включены настенные бра и маленькие серебряные канделябры на овальных столах, накрытых атласными белоснежными скатертями. Лёгкое освещение придавало просторному залу воздушность и домашний уют.
Сидящие, немного в стороне от, занятых вечерней трапезой, пассажиров, одетые во фраки, музыканты увлечённо и расслабленно проигрывали спокойные, порой лирические, мелодии. Вежливые официанты, подобно, проплывающим мимо препятствий, лебедям, умело лавировали от стола к столу, разнося на серебряных подносах бутылки с вином и фарфоровые блюда с различными яствами и деликатесами, обволакивая пространство приятными вкусными запахами.
Кругом царила торжественная атмосфера праздника. Вино лилось рекой по хрустальным бокалам. Всюду раздавались весёлые непринуждённые разговоры и смех знатных пассажиров, не говоря уже о перезвоне хрустальных бокалов. Ужин был в самом разгаре. Пассажиры, в число которых входила Российская Императорская семья, как хозяева шикарного корабля, каковыми они являлись на самом деле, праздно проводили время в приятном обществе друзей и знакомых. Никто даже и подумать не мог о, грозящей им всем страшной опасности.
Между тем, «Титаник» уже с величественной грацией входил в ледовое поле, дыхание которого плавно окутывало дивный корабль и, находящихся на посту вахтенных офицеров и впередсмотрящих. Они были предельно внимательны и сосредоточенны на, проплывающих мимо, мелких льдинах и ледяных обломках. Благодаря тому, что по своевременному настоянию Российского Государя Императора все были обеспеченны биноклями высокой точностью и дальновидностью, корабль проходил свой непростой путь гладко, без проблем и со сниженной скоростью. Каждый офицер имел исправно работающие средства немедленной связи друг с другом, из-за чего могли в любой момент связаться с вышестоящим начальством для немедленного решения экстренных вопросов.
Именно по этой причине, капитан шикарного лайнера «Титаник» мог позволить себе небольшой отдых и присутствие на званом ужине, куда и направлялся, сопровождаемый прекрасной юной Великой княжной Ольгой Фёдоровной Романовой, ведя с ней тихий душевный разговор. Они грациозно шли по мозаичному, до блеска натёртому, ламинату, который был покрыт персидскими коврами с длинным и мягким, словно пух, ворсом. Очаровательные лица, приближающейся к столу Императорской семьи, пары излучала искренняя весёлость и расслабленность, казалось, что в эти минуты никакие тревожные мысли их не заботят. Только это было, всего лишь напускной дымкой. На самом, же деле, капитан и его юная спутница беспрестанно думали о сложной ледовой обстановке, которая уже настигла шикарный корабль. Именно по этой причине, они решили посетить ужин лишь на несколько минут, а потом вместе вернуться на капитанский мостик.
Императорская Семья, всё это время тоскливо ковыряющая серебряными вилками по фарфоровым тарелкам с едой и начавшая, скучать от общества администраторов «Титаника» и их знатных гостей, заметно оживилась, увидев, приближающихся к ним под руку друг с другом, капитана и Великую княжну. Они мгновенно повеселели и приветливо заулыбались им. Император Николай даже плавно встал со своего кресла, и, выйдя из-за стола, направился к ним на встречу.
Капитан с Ольгой заметили Его приближение и готовы были, почтительно поздороваться, как, в эту самую минуту к ним с приветственным поклоном подошла Корделла, сопровождаемая четырьмя соплеменниками. Они поздоровались с командиром лайнера и с его юной спутницей, после чего доложили им о, взятом ими, ещё одном предателе, который оказался Российским Императорским боевым морским офицером, весьма приличного звания.
--Его допросом в бойлерной уже занимаются наши люди. Не желаете, ли лично, поприсутствовать на нём, сэр? Ведь это касается ваших с Её Императорским Высочеством, весьма, деликатных отношений.—участливо и с глубоким почтением осведомилась у капитана молодая графиня. Он, ища у Великой княжны одобрения, вопросительно посмотрел в её, полные внезапной мрачной задумчивости, бирюзовые глаза.
Она поняла искренние чувства с желаниями любимого мужчины и собралась уже ответить на них одобрением как, в эту самую минуту, вместо неё вмешался в их душевный разговор, вовремя подошедший к ним, Император Николай.
--Что это ещё такое?! Есть, ли у вас совесть?! Позвольте людям, хотя бы поужинать! Наш дорогой адмирал итак работает на износ, оберегая нашу общую безопасность и благополучное проведение вояжа! Да и, Её Императорскому Высочеству необходимо поужинать! Неужели вы забыли о том, в каком положении она находится? Разберитесь с предателями сами и как считаете нужным!—властно и, не терпя никаких возражений, выступил капитану и Великой княжне в защиту, переполненный нескрываемым возмущением Император.
Графиня Корделла с родственниками, хотя им это и было не по душе, не посмели ослушаться Высочайшей воли и, почтительно откланявшись, ушли выполнять поручение.
Капитан Смит и юная великая княжна Ольга Фёдоровна проводили их понимающим взглядом, но мысленно были искренне благодарны Российскому Государю за то, что он избавил его и Ольгу от присутствия на крайне неприятной для них процедуре допроса предателей. Сама мысль об этом заставляла возлюбленную пару, содрогаться от ужаса. Им даже пришлось, для того, чтобы привести мысли в порядок и немного успокоиться, крепче взяться за руки, что ни укрылось от внимательного взгляда Императора Николая.
--Ну, что же, раз вы уладили все свои дела, идёмте уже, наконец, ужинать!—возвращая к себе их внимание, одобрительно заключил Николай, и, не говоря больше ни единого слова, галантно взял девушку себе под руку и вместе с ней чинно присоединился к своим, сидящим за капитанским столом в терпеливом ожидании, детям.
Глубоко потрясённая его действиями, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна не произносила ни единого слова. Находясь в каком-то тревожном забытьи, она грациозно и плавно села на, галантно предложенное ей главным инженером и создателем шикарного «Титаника» мистером Томасом Эндрюсом, кресло. Девушка обмолвилась с ним парой любезных фраз делового характера, не сводя заворожённого взгляда с милого Эдварда, о чём-то тихо душевно беседующего с Российским Государем. Заметив это, Эндрюс решил больше не докучать Её Императорскому Высочеству своей беседой.
--Оля, что с тобой? Чем ты так встревожена?—обеспокоено спросила дорогую кузину Великая княжна Татьяна Николаевна, заметив её, не известно чем вызванную, внутреннюю напряжённость. Ведь за всё время, что Ольга сидит за столом в кругу русской семьи, она ещё ни разу не произнесла, ни единого слова, что не могло ни обеспокоить её кузин. Они не понимали, куда делась былая весёлость их дорогой Оленьки.
--Простите меня, девочки, за то, что заставила вас начать беспокоиться из-за моей мрачности! Просто мне не даёт покоя сознание того, что мы уже идём по ледяному полю.—объяснила дорогим кузинам юная девушка и через силу выдавила из себя, как ей казалось, доброжелательную улыбку. Только, как бы она ни старалась, голос её всё равно предательски дрожал от, испытываемого ею, волнения и страха. Это не укрылось от внимания, бесшумно вставшего за её спиной, капитана.
--Ольга, если Вашей трепетной душе будет так легче найти покой, мы можем немного прогуляться по шлюпочной палубе, а затем пройти на мостик!—заботливо предложил ей он, конечно с молчаливого согласия Российского Государя, который, ради возвращения благополучия в душе юной троюродной племянницы, готов идти на любые уступки.
Великая княжна поняла своих горячо любимых мужчин, и, принимая их единогласную заботу, согласилась с мудрым предложением Эдварда. Она грациозно вышла из-за стола, и, почтительно откланявшись Венценосным родственникам, под руку со своим заботливым спутником покинула просторный мраморный зал ресторана.
Николай проводил их мягким понимающим взглядом, считая, что он поступил правильно, но, вспомнив об, ожидающих его внимания, детях, император ласково им улыбнулся и объяснил:
--Не волнуйтесь, мои дорогие, утром наша с вами Оленька станет прежней! Весёлость вернётся к ней. Дело в том, что она, просто беспокоится за нас с вами. Ведь, как говорят официанты, узнавшие от кого-то из матросов, «Титаник» уже вошёл в ледовое поле. Это означает одно, что опасность подстерегает его на каждом шагу. Оленьку можно понять, ведь она, в каком-то отношении, является матерью нашего с вами «Титаника» и её беспокойство за него, вполне естественно.
Их Императорские Высочества понимающе переглянулись между собой и, немного взбодрившись, принялись весело между собой о чём-то беседовать, продолжая удобно сидеть за капитанским столом в бархатных креслах тёмно-зелёного цвета.
Тем временем, находящийся в курительной комнате и окутанный клубами табачного дыма, барон Джон Браэртон получил от личного секретаря радостное для него известие о том, что взрывчатка разложена везде, где нужно и остаётся только, нажать на кнопку дистанционного управления для того, чтобы произошёл мощный взрыв. Барон одобрительно кивнул, и, притянув к себе пульт, довольный собой, облокотился о спинку мягкого, обитого вишнёвого цвета бархатом, кресла и закурил любимую сицилийскую сигару.
--Ну, что, же! Пора вырвать нашего дорогого капитана из крепких объятий его жаркой гурии!—язвительно смеясь, ядовито заключил барон, внимательно проследив затем, как, одетый во фрак и белоснежную рубашку, официант галантно и молча наливает ему янтарное виски из, стоявшей на столе, бутылки в хрустальный бокал. Хотя молодой человек и был, до глубины души напуган, услышанным им, разговором британского барона с секретарём о, готовящемся террористическом акте. Он решил, не медля ни минуты, сорваться с места и побежать на капитанский мостик для того, чтобы предупредить обо всём капитана.
Только, какого, же было удивление молодого официанта, когда придя на мостик, он обнаружил там вместо капитана его старших помощников, возглавляемых одним из русских офицеров, который мгновенно подошёл к официанту и с притворным участием спросил:
--Что случилось? С какой целью вы покинули свою смену, молодой человек?
Официант немного отдышался, и, соблюдая протокол, доложил обо всём, что узнал о затее жестокого барона. Только к его глубокому разочарованию, офицер повёл себя подозрительно странно. Поначалу, он сделал вид, что его это сообщение встревожило и даже возмутило, но, когда они вышли на смотровую площадку, незаметно резко пурнул официанта ножом.
--Зря ты полез в это дело, мальчик. Не стоит стоять на пути у барона.—холодно произнёс офицер, отпуская бездыханное тело молодого официанта и внимательно следя за тем, как плавно и медленно тот соскальзывает на деревянные половицы палубы, после чего, обратившись с распоряжением к, подошедшим матросам-наёмникам:--Уберите тело!—вернулся в управленческую рубку, смутно уверенный в том, что никто из помощников ни о чём не заподозрил.
Только он глубоко ошибся. Ведь весь его разговор с молоденьким официантом, плавно перешедшим в жестокую расправу, видели старшие офицеры шикарного «Титаника». Они не пожелали прощать русскому морскому офицеру государственной измены, прекрасно осознавая, что, если сейчас не предпримут каких-либо действий по задержанию предателя, с их прекрасным кораблём и всеми, плывущими на борту, людьми случится страшное несчастье. Такого офицеры не могли допустить. Им этого не позволяли честь мундира и совесть.
--Ну, и, что вы все так на меня смотрите, господа?—с негодованием смотря на них, спросил русский офицер, вальяжно войдя в управленческую рубку. В его тоне чувствовалось недовольство из-за того, что они покинули служебные посты и, порученные им капитаном, обязанности.
Молодые офицеры, возглавляемые мистером Уайлдом, задумчиво переглянулись между собой, решая, кому из них приступить к немедленному задержанию и сопровождению того в полицейский участок.
--Думаю, Государь Император и капитан не станут гневаться на нас за то, что мы самовольно принимаем меры по задержанию предателя и соучастника, готовящегося бароном Джоном Браэртоном, на борту корабля теракта.—выступил от лиц своих товарищей офицеров Лайтоллера и Мэрдока старший офицер Уальд, внимательно следящий за тем, как матросы взяли под конвой ошарашенного русского офицера и, не говоря ни единого слова, повели того к выходу с капитанского мостика. Офицер ещё отчаянно пытался возражать, угрожая помощникам капитана гневом Российского Государя, как только до того дойдёт известие об аресте его офицера.
--Боевые офицеры неприкосновенны! Как только Государь узнает о вашем самоуправстве, вам и капитану не поздоровится!—гневно кричал русский офицер конвоирам, но те ничего не говорили. Они лишь выполняли то, что им диктовали совесть и морской устав.
Наконец, терпеливо дождавшись, хотя это и было нелегко, момента, когда конвой вместе с задержанным покинул мостик, офицеры шикарного «Титаника» вздохнули с огромным облегчением. Ведь все предатели и государственные преступники были арестованы и заперты в камерах полицейского участка. Теперь офицеры могли не волноваться за судьбу огромного корабля, но у них оставалось ещё одно не разрешённое очень важное дело по разминированию лайнера.
Понимая это, офицер Лайтоллер взял себе в сопровождение, ничем не занятых, матросов и вместе с ними отправился на внеплановый обход, протекавший по жизненно важным помещениям «Титаника». Душа офицера была спокойна за него, ведь на мостике оставались коллеги по службе: старший помощник Уайлд, Мэрдок и вахтенные матросы. Они проводили товарища благословляющим взглядом и внимательно принялись следить за ходом корабля и за всем, что проходит по его курсу.
Немного позже, почтенный главный офицер шикарного пассажирского океанского корабля-дворца с гордым именем «Титаник» Эдвард Смит и его очаровательная юная спутница, облачённые в одеяния для особых торжеств, грациозно и, тихо между собой о чём-то душевно беседуя, вошли в итальянский ресторан, который был выполнен из белого мрамора. Его украшали рифлёные колонны, разнообразная лепнина, многочисленные зеркала и хрустальные люстры с золотыми подвесками. В дополнение им были включены настенные бра и маленькие серебряные канделябры на овальных столах, накрытых атласными белоснежными скатертями. Лёгкое освещение придавало просторному залу воздушность и домашний уют.
Сидящие, немного в стороне от, занятых вечерней трапезой, пассажиров, одетые во фраки, музыканты увлечённо и расслабленно проигрывали спокойные, порой лирические, мелодии. Вежливые официанты, подобно, проплывающим мимо препятствий, лебедям, умело лавировали от стола к столу, разнося на серебряных подносах бутылки с вином и фарфоровые блюда с различными яствами и деликатесами, обволакивая пространство приятными вкусными запахами.
Кругом царила торжественная атмосфера праздника. Вино лилось рекой по хрустальным бокалам. Всюду раздавались весёлые непринуждённые разговоры и смех знатных пассажиров, не говоря уже о перезвоне хрустальных бокалов. Ужин был в самом разгаре. Пассажиры, в число которых входила Российская Императорская семья, как хозяева шикарного корабля, каковыми они являлись на самом деле, праздно проводили время в приятном обществе друзей и знакомых. Никто даже и подумать не мог о, грозящей им всем страшной опасности.
Между тем, «Титаник» уже с величественной грацией входил в ледовое поле, дыхание которого плавно окутывало дивный корабль и, находящихся на посту вахтенных офицеров и впередсмотрящих. Они были предельно внимательны и сосредоточенны на, проплывающих мимо, мелких льдинах и ледяных обломках. Благодаря тому, что по своевременному настоянию Российского Государя Императора все были обеспеченны биноклями высокой точностью и дальновидностью, корабль проходил свой непростой путь гладко, без проблем и со сниженной скоростью. Каждый офицер имел исправно работающие средства немедленной связи друг с другом, из-за чего могли в любой момент связаться с вышестоящим начальством для немедленного решения экстренных вопросов.
Именно по этой причине, капитан шикарного лайнера «Титаник» мог позволить себе небольшой отдых и присутствие на званом ужине, куда и направлялся, сопровождаемый прекрасной юной Великой княжной Ольгой Фёдоровной Романовой, ведя с ней тихий душевный разговор. Они грациозно шли по мозаичному, до блеска натёртому, ламинату, который был покрыт персидскими коврами с длинным и мягким, словно пух, ворсом. Очаровательные лица, приближающейся к столу Императорской семьи, пары излучала искренняя весёлость и расслабленность, казалось, что в эти минуты никакие тревожные мысли их не заботят. Только это было, всего лишь напускной дымкой. На самом, же деле, капитан и его юная спутница беспрестанно думали о сложной ледовой обстановке, которая уже настигла шикарный корабль. Именно по этой причине, они решили посетить ужин лишь на несколько минут, а потом вместе вернуться на капитанский мостик.
Императорская Семья, всё это время тоскливо ковыряющая серебряными вилками по фарфоровым тарелкам с едой и начавшая, скучать от общества администраторов «Титаника» и их знатных гостей, заметно оживилась, увидев, приближающихся к ним под руку друг с другом, капитана и Великую княжну. Они мгновенно повеселели и приветливо заулыбались им. Император Николай даже плавно встал со своего кресла, и, выйдя из-за стола, направился к ним на встречу.
Капитан с Ольгой заметили Его приближение и готовы были, почтительно поздороваться, как, в эту самую минуту к ним с приветственным поклоном подошла Корделла, сопровождаемая четырьмя соплеменниками. Они поздоровались с командиром лайнера и с его юной спутницей, после чего доложили им о, взятом ими, ещё одном предателе, который оказался Российским Императорским боевым морским офицером, весьма приличного звания.
--Его допросом в бойлерной уже занимаются наши люди. Не желаете, ли лично, поприсутствовать на нём, сэр? Ведь это касается ваших с Её Императорским Высочеством, весьма, деликатных отношений.—участливо и с глубоким почтением осведомилась у капитана молодая графиня. Он, ища у Великой княжны одобрения, вопросительно посмотрел в её, полные внезапной мрачной задумчивости, бирюзовые глаза.
Она поняла искренние чувства с желаниями любимого мужчины и собралась уже ответить на них одобрением как, в эту самую минуту, вместо неё вмешался в их душевный разговор, вовремя подошедший к ним, Император Николай.
--Что это ещё такое?! Есть, ли у вас совесть?! Позвольте людям, хотя бы поужинать! Наш дорогой адмирал итак работает на износ, оберегая нашу общую безопасность и благополучное проведение вояжа! Да и, Её Императорскому Высочеству необходимо поужинать! Неужели вы забыли о том, в каком положении она находится? Разберитесь с предателями сами и как считаете нужным!—властно и, не терпя никаких возражений, выступил капитану и Великой княжне в защиту, переполненный нескрываемым возмущением Император.
Графиня Корделла с родственниками, хотя им это и было не по душе, не посмели ослушаться Высочайшей воли и, почтительно откланявшись, ушли выполнять поручение.
Капитан Смит и юная великая княжна Ольга Фёдоровна проводили их понимающим взглядом, но мысленно были искренне благодарны Российскому Государю за то, что он избавил его и Ольгу от присутствия на крайне неприятной для них процедуре допроса предателей. Сама мысль об этом заставляла возлюбленную пару, содрогаться от ужаса. Им даже пришлось, для того, чтобы привести мысли в порядок и немного успокоиться, крепче взяться за руки, что ни укрылось от внимательного взгляда Императора Николая.
--Ну, что же, раз вы уладили все свои дела, идёмте уже, наконец, ужинать!—возвращая к себе их внимание, одобрительно заключил Николай, и, не говоря больше ни единого слова, галантно взял девушку себе под руку и вместе с ней чинно присоединился к своим, сидящим за капитанским столом в терпеливом ожидании, детям.
Глубоко потрясённая его действиями, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна не произносила ни единого слова. Находясь в каком-то тревожном забытьи, она грациозно и плавно села на, галантно предложенное ей главным инженером и создателем шикарного «Титаника» мистером Томасом Эндрюсом, кресло. Девушка обмолвилась с ним парой любезных фраз делового характера, не сводя заворожённого взгляда с милого Эдварда, о чём-то тихо душевно беседующего с Российским Государем. Заметив это, Эндрюс решил больше не докучать Её Императорскому Высочеству своей беседой.
--Оля, что с тобой? Чем ты так встревожена?—обеспокоено спросила дорогую кузину Великая княжна Татьяна Николаевна, заметив её, не известно чем вызванную, внутреннюю напряжённость. Ведь за всё время, что Ольга сидит за столом в кругу русской семьи, она ещё ни разу не произнесла, ни единого слова, что не могло ни обеспокоить её кузин. Они не понимали, куда делась былая весёлость их дорогой Оленьки.
--Простите меня, девочки, за то, что заставила вас начать беспокоиться из-за моей мрачности! Просто мне не даёт покоя сознание того, что мы уже идём по ледяному полю.—объяснила дорогим кузинам юная девушка и через силу выдавила из себя, как ей казалось, доброжелательную улыбку. Только, как бы она ни старалась, голос её всё равно предательски дрожал от, испытываемого ею, волнения и страха. Это не укрылось от внимания, бесшумно вставшего за её спиной, капитана.
--Ольга, если Вашей трепетной душе будет так легче найти покой, мы можем немного прогуляться по шлюпочной палубе, а затем пройти на мостик!—заботливо предложил ей он, конечно с молчаливого согласия Российского Государя, который, ради возвращения благополучия в душе юной троюродной племянницы, готов идти на любые уступки.
Великая княжна поняла своих горячо любимых мужчин, и, принимая их единогласную заботу, согласилась с мудрым предложением Эдварда. Она грациозно вышла из-за стола, и, почтительно откланявшись Венценосным родственникам, под руку со своим заботливым спутником покинула просторный мраморный зал ресторана.
Николай проводил их мягким понимающим взглядом, считая, что он поступил правильно, но, вспомнив об, ожидающих его внимания, детях, император ласково им улыбнулся и объяснил:
--Не волнуйтесь, мои дорогие, утром наша с вами Оленька станет прежней! Весёлость вернётся к ней. Дело в том, что она, просто беспокоится за нас с вами. Ведь, как говорят официанты, узнавшие от кого-то из матросов, «Титаник» уже вошёл в ледовое поле. Это означает одно, что опасность подстерегает его на каждом шагу. Оленьку можно понять, ведь она, в каком-то отношении, является матерью нашего с вами «Титаника» и её беспокойство за него, вполне естественно.
Их Императорские Высочества понимающе переглянулись между собой и, немного взбодрившись, принялись весело между собой о чём-то беседовать, продолжая удобно сидеть за капитанским столом в бархатных креслах тёмно-зелёного цвета.
