Тот проводил его задумчивым взглядом, после чего пошёл на мостик, чтобы дать вахтенным офицерам необходимые распоряжения, относительно смены курса. Он хорошо понимал, что прийти вовремя «Карпатия» не сможет, поэтому, спасённым ими пассажирам с шикарного лайнера, потребуется врачебная и психологическая помощь. Капитан так же распорядился приготовить мешки для покойников и морозильные камеры, в которых придётся везти, подобранных из ледяной воды, погибших.
Офицеры понимали, что на них выпадает, весьма не лёгкая, а вернее даже, непосильно морально и физически тяжёлая работа. Только никто из них не роптал. Они с покорностью выполняли то, что велит им долг совести и службы. Что касается пассажиров, то стюарды вежливо попросили их находиться в каютах и не выходить из них, так как зрелище для них будет психически не из приятных.
«Титаник».
Только пассажиры не заметили никаких изменений. Они занимались своими обычными делами. Так и герцогиня Виктория Браэртон. Она увлечённо пила чай из фарфоровой золотистой перламутровой чашки, которую держала в руках. Молодая женщина удобно сидела на мягком диване из фиолетового бархата в мягком освещении, горящих в серебряных канделябрах, восковых свечей. Тихо потрескивали дрова в мраморном камине, плавно обволакивая и заполняя просторную комнату приятным еловым и облепиховым ароматами.
Молодая герцогиня, пока не торопилась, ложиться спать, хотя, уже и переоделась в сорочку из полупрозрачного лазурного шёлка и зелёный жаккардовый халат. Виктория была глубоко погружена в запретные мечтания о друге её семьи, герцоге Кристобале Бредфорде и даже не заметила того, что их прекрасный корабль остановился, и везде, на нём, на минуту, погас свет. Смолкли, доносящиеся из бального зала, звуки вальсов. Стояла гнетущая тишина, но, вскоре, она была нарушена.
В дверь просторной каюты осторожно, но громко, постучали. Личная горничная молодой герцогини услышала стук и немедленно, пошла, открывать, чем и заставила приветливую госпожу, выйти из романтической задумчивости. Виктория мгновенно очнулась и не в силах скрыть душевного беспокойства, спросила, вошедшего в гостиную, молодого стюарда:
--Ради Господа Бога, пожалуйста, скажите! Что случилось, раз вам приходиться, ходить по каютам и будить пассажиров в столь поздний час?
Стюард доброжелательно ей улыбнулся, и, принеся искренние извинения, приветливо объяснил:
--Дело в том, мадам, что капитан приказал всем пассажирам, одеться как можно теплее и в спасательных жилетах идти в главный салон для получения дальнейших инструкций!
Только сейчас, стоя на полу, Виктория почувствовала, что корабль стоит на месте. Его двигатели замолчали, и не было слышно громкого шума от, выпускаемого из труб, пара. Пол под ногами больше не вибрировал. Герцогиня напряглась и с негодованием посмотрела на, ожидающего от неё позволения уйти, всё того же, молодого стюарда и встревожено спросила:
--А почему мы стоим? Неужели с кораблём случилось что-то неладное?
Стюард почтительно поклонился ей, поражённый до глубины души, стойкостью и выдержкой обворожительной герцогини. Вот уж, действительно истинная аристократка и особа, приближённая к трону: статная и величественная. Её не смогла бы покачнуть ни одна самая мощная и безжалостная буря. Даже сейчас герцогиня Виктория стояла перед ним во всём своём царственном великолепии с, величественно поднятой, очаровательной головой, золотисто-каштановые густые длинные шелковистые волосы которой, были подобранны к верху и закреплены бриллиантовым гребнем. Молодая женщина пристально смотрела на него немигающим бирюзовым взглядом.
--Простите, достопочтенная госпожа. Только вам не о чем беспокоиться! Мы всего лишь, остановились на ночь из-за суровой ледовой обстановки! Утром снова двинемся в путь.—с той же доброжелательностью ответил, немного собравшись с мыслями, стюард.
Герцогиня внимательно выслушала его, и, решив, больше не задерживать, дала щедрые чаевые и только после этого, отпустила. Она бесстрастно проследила за уходом стюарда и за тем, как за ним бесшумно закрылась дверь. Выждав немного, Виктория быстро оделась, и, прихватив с собой спасательный жилет, отправилась в апартаменты к любимой дочери, Великой княжне Ольге Фёдоровне Романовой.
Что-то герцогине подсказывало, что юная девушка очень нуждается в материнской поддержке и утешении.
Вот, только, идти по затемнённым коридорам, было проблематично. Они были полны людьми в одинаковых спасательных жилетах. Их хмурые лица выражали тревогу и неведение. Люди между собой тихо переговаривались, пытаясь, узнать друг от друга истинную причину внезапной остановки «Титаника» и того, почему команда решила пересадить всех пассажиров в шлюпки. Одни говорили о том, что корабль столкнулся с айсбергом, другие, что его взорвали по приказу жестокого барона Джона Браэртона.
Виктория отчётливо слышала все их слова, но решила не делать поспешных выводов, основанных по слухам. Конечно, на душе ей было, крайне, неприятно узнавать и соглашаться с тем, что её бывшему мужу, всё-таки удалось осуществить задуманное. Теперь из-за его жестокости сотням безвинных людей суждено погибнуть, либо остаться вдовами, а детям сиротами. Но Господь Бог справедлив и воздаст виновникам сполна. Джон Браэртон с его прихвостнями ответят за все свои злодеяния. Иначе и быть не может.
От таких мыслей, Виктория почувствовала необычайную лёгкость и бодрость. На очаровательном лице даже появилась загадочная улыбка. Единственное, что огорчало молодую женщину—душевное равновесие любимой дочери и скорая непереносимая боль утраты возлюбленного, которую бедняжке вот-вот предстоит испытать. Сможет, ли несчастная девочка пережить такое, либо попытается наложить на себя руки—Виктория не знала.
Тем временем у офиса казначея Хью Маккэлроя творился самый настоящий хаос. Столпившиеся там, пассажиры первого и второго классов, наперебой у него что-то требовали на разных языках. Им хотелось скорее забрать свои деньги, документы и драгоценности со склада. Казначей, хотя и старался быть с пассажирами вежливым, но нервы уже не выдерживали и разрывалась от шума голова. К счастью, к нему на помощь пришёл старший стюард, и, с мрачным выражением на лице что-то сообщив ему на ухо, внимательно проследил за тем, как казначей закрыл свой офис с непреклонными словами, обращёнными к пассажирам:
--Уважаемые, дамы! Офис закрывается! Пожалуйста, возвращайтесь в свои каюты и ждите дальнейших инструкций от офицеров!—настоятельно, но всё с той же вежливостью. Громко просил он их.
Поначалу, его разумные слова возымели успех у пассажиров. Они ненадолго замолчали и с глубоким душевным негодованием принялись между собой переглядываться. Их замешательством воспользовался Маккелрой тем, что, не теряя драгоценных минут, достал из сейфа шкатулку с драгоценностями Российской Императорской семьи и направился к графине Юлии Волынской, грациозно спустившейся со ступенек парадной лестницы, расположенной на палубе D, которая была выполнена в том же стиле, что и кормовая, то есть из, покрытого защитным лаком, красного дерева. Её дополняли колонны и балюстрада с резными панелями.
От внимательного взгляда главного казначея не укрылось то, что хорошенькая молоденькая графиня находилась в глубоком душевном недоумении. Она не понимала одного, что происходит на прекрасном корабле, а точнее, чем вызвана его внезапная остановка и для чего Наталья Берестова приказала ей срочно вернуться с бала и немедленно отправляться за драгоценностями Их Императорских Высочеств Великих княжон. Даже сейчас шестнадцатилетняя графиня оставалась в роскошном бальном платье из фиолетового атласа, обшитом серебристым гипюром и в лайковых перчатках того, же цвета, что и кружево.
--С вами всё хорошо, мисс?—с участливой заботой и внимательностью обратился к юной девушке казначей. Он доброжелательно ей улыбнулся, что подействовало на графиню Волынскую успокаивающе. Она мгновенно собралась с мыслями, и, скромно ему улыбнувшись, встревоженно ответила вопросом:
--Я, просто, не могу понять, что происходит на корабле, и почему он остановился, да и не говоря уже о том, чем так сильно встревожены люди? Неужели случилось что-то страшное, и нам всем угрожает опасность?
Хью Маккелрой тяжело вздохнул, и, не желая, ничего скрывать от, пришедшейся ему по душе, хорошенькой русской графини, честно поделился, галантно вручив ей шкатулку с императорскими драгоценностями:
--Корабль столкнулся с айсбергом. Офицеры настоятельно просят всех пассажиров и обслуживающий персонал одеться как можно теплее и в спасательных жилетах подниматься на шлюпочную палубу. Это всё, что мне известно, мисс. Только можете не беспокоиться. Причин для паники нет. Это всего лишь меры предосторожности.
Он старался говорить как можно любезнее и доброжелательнее, чтобы не пугать девушку ещё больше. Только казначей напрасно беспокоился. Юлия всё поняла и, искренне поблагодарив его за честность, взяла шкатулку и отправилась в императорские апартаменты, расположенные на палубах В и С, провожаемая мягким взглядом казначея. Он тяжело вздохнул и ушёл в свою каюту для того, чтобы надеть спасательный жилет.
Только дойти до императорских апартаментов, герцогине было не суждено. Ей этого не позволила сделать приёмная дочь, Изольда Джеральдтон. Она встретила мачеху в, залитом мягким светом от, включенных настенных бра, коридоре, и, стоя на пороге своей каюты с, расстеленным на полу, ковре.
Молодая женщина из-за, одолевающего её душевного беспокойства, совершенно забыла о том, чтобы одеться в тёплое. Она оставалась в атласном вечернем платье цвета аквамарина и в изящных туфельках на каблуках. Изольда ждала мачеху для того, чтобы у неё выяснить причину внезапной остановки «Титаника» и то, зачем стюарды просят всех пассажиров, пройти в главный салон для того, чтобы получив инструкции, подняться на верхнюю палубу, где после общего распределения по шлюпкам, произведётся посадка в них.
--Мама, вы, случайно не знаете, для чего нас всех хотят разместить по шлюпкам?—спросила она, дрожащим от волнения, тихим голосом, в котором ощущалось глубокое душевное недоумение.
Изольде совсем не хотелось покидать «Титаник», ведь на нём так тепло и уютно, а на его палубе шумно и темно, не говоря уже о том, что дикий холод пронизывает насквозь. Он лишает способности думать и что-либо делать.
Виктория разделяла чувства дочери. У неё самой не лежала душа к спасательным шлюпкам. Они казались ей ненадёжными, но мысленно догадываясь о том, что с их прекрасным кораблём случилось несчастье, вразумительно, и, не желая пугать старшую дочь, спокойно произнесла:
--Раз капитан велит нам всем надеть поверх тёплой одежды спасательные жилеты и в них подниматься на шлюпочную палубу, значит, мы обязаны подчиниться! Ему виднее, что лучше для пассажиров!
Изольда поняла мачеху, и, решив, прислушаться к её мудрым словам, молча, и вместе с ней прошла в свою просторную каюту, где их в гостиной терпеливо ждала горничная. Она уже успела достать из шкафа необходимые тёплые вещи госпожи и даже не забыла вынуть из сейфа все её драгоценности. Их осталось только сложить в шкатулку и взять с собой.
Чуть позже, когда юная графиня уже вошла в каюту к своей госпоже, Великой княжне Ольге Фёдоровне, её карим глазам открылась картина, заставившая юную графиню не на шутку встревожиться. Госпожа стояла возле сейфа, и, держа в руках стеклянную склянку с прозрачной жидкостью, словно загипнотизированная, смотрела на неё. При этом, её красивое доброжелательное лицо выражало невыносимую душевную печаль и отрешённость. По бархатистым щекам текли слёзы. Девушка выглядела очень бледной, и напоминала самое настоящее привидение.
--Господи, госпожа! Неужели вы решили пойти на лишение жизни себя и нашего дорогого адмирала?—не в силах справиться с, одолевшей её, невыносимой тревогой, взволнованно спросила юная графиня, стремительно подойдя к Великой княжне, чем и вывела её из глубокого душевного, вернее скорбного ступора. Ольга мгновенно опомнилась и быстро спрятала пузырёк в лиф великолепного платья. Она собралась с мыслями, но всё с той же отрешённостью поделилась с преданной подругой:
--А разве у меня есть другой выбор, Юленька?! Этот прекрасный корабль тонет, как и мои мечты о счастье с любимым мужчиной, которому тоже суждено погибнуть в эту прекрасную, тихую и безлунную ночь! Лучше пусть мы уйдём из жизни тихо и во сне, прижавшись друг к другу, чем захлебнувшись в ледяной беспощадной воде, либо от удара чего-нибудь тяжёлого!
Между девушками воцарилось мрачное молчание, во время которого они печально смотрели друг на друга и ничего не говорили. Да и, что девушки могли сказать? По красивым добрым бирюзовым глазам с густыми шелковистыми ресницами юной Великой княжны Юлия Волынская отчётливо прочитывала то, что та уже искренне раздумывала о задуманном ею вынужденном самоубийстве для себя и их глубоко уважаемого адмирала, хорошо понимая, что это означало бы, обречь их безгрешные души на вечные мучения и скитания. Это искренне радовало юную графиню, из-за чего она даже вздохнула с глубоким облегчением.
Только понимая, что у них больше нет времени на дальнейшие душевные излияния, девушки пошли в каюту Престолонаследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича, прихватив с собой тёплые бархатные пальто, оточенные соболем, горностаем и золотой тесьмой, не говоря уже о спасательных жилетах.
Что касается самого семилетнего Наследника Российского Престола? Он до сих пор тихо и мирно спал, удобно лёжа в своей уютной кроватке с мягкими периной и подушками с шёлковой простынёй, не подозревая о том, какая смертельная опасность нависла над их прекрасным кораблём и всеми, плывущими на его борту людьми. В каюте Престолонаследника было темно и очень тихо, лишь только старинные настенные золотые часы пару минут тому назад пробили полночь.
В эту самую минуту к нему бесшумно подошла Великая княжна Ольга Фёдоровна, и, крайне осторожно опустившись на край его кроватки, ласково погладила мальчика по шелковистым золотисто-русым волосам, затем плавно склонилась над ухом и тихо попросила:
--Алексей Николаевич, просыпайтесь!
Ольга старалась говорить спокойно и уверенно для того, чтобы маленький Цесаревич ни о чём не догадался. Ведь ей совсем не хотелось напугать его, и это у неё хорошо получилось. Мальчик послушался её, и, полностью проснувшись, недоумевая, посмотрел на дорогую кузину, красивое лицо которой хотя и излучало душевную приветливость, но в глазах отчётливо ощущалась невыносимая печаль, которую она никак не могла скрыть, хотя и отчаянно старалась.
--Оля, что случилось? Почему ты разбудила меня?—осведомился он у неё ещё сонным голосом.
Девушка ласково ему улыбнулась
«Штандарт».
Великий князь Михаил Александрович Романов почти дремал в тёплой постели просторной каюты, когда в дверь постучали. Он открыл глаза и спросил слегка недовольным тоном:
Офицеры понимали, что на них выпадает, весьма не лёгкая, а вернее даже, непосильно морально и физически тяжёлая работа. Только никто из них не роптал. Они с покорностью выполняли то, что велит им долг совести и службы. Что касается пассажиров, то стюарды вежливо попросили их находиться в каютах и не выходить из них, так как зрелище для них будет психически не из приятных.
«Титаник».
Только пассажиры не заметили никаких изменений. Они занимались своими обычными делами. Так и герцогиня Виктория Браэртон. Она увлечённо пила чай из фарфоровой золотистой перламутровой чашки, которую держала в руках. Молодая женщина удобно сидела на мягком диване из фиолетового бархата в мягком освещении, горящих в серебряных канделябрах, восковых свечей. Тихо потрескивали дрова в мраморном камине, плавно обволакивая и заполняя просторную комнату приятным еловым и облепиховым ароматами.
Молодая герцогиня, пока не торопилась, ложиться спать, хотя, уже и переоделась в сорочку из полупрозрачного лазурного шёлка и зелёный жаккардовый халат. Виктория была глубоко погружена в запретные мечтания о друге её семьи, герцоге Кристобале Бредфорде и даже не заметила того, что их прекрасный корабль остановился, и везде, на нём, на минуту, погас свет. Смолкли, доносящиеся из бального зала, звуки вальсов. Стояла гнетущая тишина, но, вскоре, она была нарушена.
В дверь просторной каюты осторожно, но громко, постучали. Личная горничная молодой герцогини услышала стук и немедленно, пошла, открывать, чем и заставила приветливую госпожу, выйти из романтической задумчивости. Виктория мгновенно очнулась и не в силах скрыть душевного беспокойства, спросила, вошедшего в гостиную, молодого стюарда:
--Ради Господа Бога, пожалуйста, скажите! Что случилось, раз вам приходиться, ходить по каютам и будить пассажиров в столь поздний час?
Стюард доброжелательно ей улыбнулся, и, принеся искренние извинения, приветливо объяснил:
--Дело в том, мадам, что капитан приказал всем пассажирам, одеться как можно теплее и в спасательных жилетах идти в главный салон для получения дальнейших инструкций!
Только сейчас, стоя на полу, Виктория почувствовала, что корабль стоит на месте. Его двигатели замолчали, и не было слышно громкого шума от, выпускаемого из труб, пара. Пол под ногами больше не вибрировал. Герцогиня напряглась и с негодованием посмотрела на, ожидающего от неё позволения уйти, всё того же, молодого стюарда и встревожено спросила:
--А почему мы стоим? Неужели с кораблём случилось что-то неладное?
Стюард почтительно поклонился ей, поражённый до глубины души, стойкостью и выдержкой обворожительной герцогини. Вот уж, действительно истинная аристократка и особа, приближённая к трону: статная и величественная. Её не смогла бы покачнуть ни одна самая мощная и безжалостная буря. Даже сейчас герцогиня Виктория стояла перед ним во всём своём царственном великолепии с, величественно поднятой, очаровательной головой, золотисто-каштановые густые длинные шелковистые волосы которой, были подобранны к верху и закреплены бриллиантовым гребнем. Молодая женщина пристально смотрела на него немигающим бирюзовым взглядом.
--Простите, достопочтенная госпожа. Только вам не о чем беспокоиться! Мы всего лишь, остановились на ночь из-за суровой ледовой обстановки! Утром снова двинемся в путь.—с той же доброжелательностью ответил, немного собравшись с мыслями, стюард.
Герцогиня внимательно выслушала его, и, решив, больше не задерживать, дала щедрые чаевые и только после этого, отпустила. Она бесстрастно проследила за уходом стюарда и за тем, как за ним бесшумно закрылась дверь. Выждав немного, Виктория быстро оделась, и, прихватив с собой спасательный жилет, отправилась в апартаменты к любимой дочери, Великой княжне Ольге Фёдоровне Романовой.
Что-то герцогине подсказывало, что юная девушка очень нуждается в материнской поддержке и утешении.
Вот, только, идти по затемнённым коридорам, было проблематично. Они были полны людьми в одинаковых спасательных жилетах. Их хмурые лица выражали тревогу и неведение. Люди между собой тихо переговаривались, пытаясь, узнать друг от друга истинную причину внезапной остановки «Титаника» и того, почему команда решила пересадить всех пассажиров в шлюпки. Одни говорили о том, что корабль столкнулся с айсбергом, другие, что его взорвали по приказу жестокого барона Джона Браэртона.
Виктория отчётливо слышала все их слова, но решила не делать поспешных выводов, основанных по слухам. Конечно, на душе ей было, крайне, неприятно узнавать и соглашаться с тем, что её бывшему мужу, всё-таки удалось осуществить задуманное. Теперь из-за его жестокости сотням безвинных людей суждено погибнуть, либо остаться вдовами, а детям сиротами. Но Господь Бог справедлив и воздаст виновникам сполна. Джон Браэртон с его прихвостнями ответят за все свои злодеяния. Иначе и быть не может.
От таких мыслей, Виктория почувствовала необычайную лёгкость и бодрость. На очаровательном лице даже появилась загадочная улыбка. Единственное, что огорчало молодую женщину—душевное равновесие любимой дочери и скорая непереносимая боль утраты возлюбленного, которую бедняжке вот-вот предстоит испытать. Сможет, ли несчастная девочка пережить такое, либо попытается наложить на себя руки—Виктория не знала.
Тем временем у офиса казначея Хью Маккэлроя творился самый настоящий хаос. Столпившиеся там, пассажиры первого и второго классов, наперебой у него что-то требовали на разных языках. Им хотелось скорее забрать свои деньги, документы и драгоценности со склада. Казначей, хотя и старался быть с пассажирами вежливым, но нервы уже не выдерживали и разрывалась от шума голова. К счастью, к нему на помощь пришёл старший стюард, и, с мрачным выражением на лице что-то сообщив ему на ухо, внимательно проследил за тем, как казначей закрыл свой офис с непреклонными словами, обращёнными к пассажирам:
--Уважаемые, дамы! Офис закрывается! Пожалуйста, возвращайтесь в свои каюты и ждите дальнейших инструкций от офицеров!—настоятельно, но всё с той же вежливостью. Громко просил он их.
Поначалу, его разумные слова возымели успех у пассажиров. Они ненадолго замолчали и с глубоким душевным негодованием принялись между собой переглядываться. Их замешательством воспользовался Маккелрой тем, что, не теряя драгоценных минут, достал из сейфа шкатулку с драгоценностями Российской Императорской семьи и направился к графине Юлии Волынской, грациозно спустившейся со ступенек парадной лестницы, расположенной на палубе D, которая была выполнена в том же стиле, что и кормовая, то есть из, покрытого защитным лаком, красного дерева. Её дополняли колонны и балюстрада с резными панелями.
От внимательного взгляда главного казначея не укрылось то, что хорошенькая молоденькая графиня находилась в глубоком душевном недоумении. Она не понимала одного, что происходит на прекрасном корабле, а точнее, чем вызвана его внезапная остановка и для чего Наталья Берестова приказала ей срочно вернуться с бала и немедленно отправляться за драгоценностями Их Императорских Высочеств Великих княжон. Даже сейчас шестнадцатилетняя графиня оставалась в роскошном бальном платье из фиолетового атласа, обшитом серебристым гипюром и в лайковых перчатках того, же цвета, что и кружево.
--С вами всё хорошо, мисс?—с участливой заботой и внимательностью обратился к юной девушке казначей. Он доброжелательно ей улыбнулся, что подействовало на графиню Волынскую успокаивающе. Она мгновенно собралась с мыслями, и, скромно ему улыбнувшись, встревоженно ответила вопросом:
--Я, просто, не могу понять, что происходит на корабле, и почему он остановился, да и не говоря уже о том, чем так сильно встревожены люди? Неужели случилось что-то страшное, и нам всем угрожает опасность?
Хью Маккелрой тяжело вздохнул, и, не желая, ничего скрывать от, пришедшейся ему по душе, хорошенькой русской графини, честно поделился, галантно вручив ей шкатулку с императорскими драгоценностями:
--Корабль столкнулся с айсбергом. Офицеры настоятельно просят всех пассажиров и обслуживающий персонал одеться как можно теплее и в спасательных жилетах подниматься на шлюпочную палубу. Это всё, что мне известно, мисс. Только можете не беспокоиться. Причин для паники нет. Это всего лишь меры предосторожности.
Он старался говорить как можно любезнее и доброжелательнее, чтобы не пугать девушку ещё больше. Только казначей напрасно беспокоился. Юлия всё поняла и, искренне поблагодарив его за честность, взяла шкатулку и отправилась в императорские апартаменты, расположенные на палубах В и С, провожаемая мягким взглядом казначея. Он тяжело вздохнул и ушёл в свою каюту для того, чтобы надеть спасательный жилет.
Только дойти до императорских апартаментов, герцогине было не суждено. Ей этого не позволила сделать приёмная дочь, Изольда Джеральдтон. Она встретила мачеху в, залитом мягким светом от, включенных настенных бра, коридоре, и, стоя на пороге своей каюты с, расстеленным на полу, ковре.
Молодая женщина из-за, одолевающего её душевного беспокойства, совершенно забыла о том, чтобы одеться в тёплое. Она оставалась в атласном вечернем платье цвета аквамарина и в изящных туфельках на каблуках. Изольда ждала мачеху для того, чтобы у неё выяснить причину внезапной остановки «Титаника» и то, зачем стюарды просят всех пассажиров, пройти в главный салон для того, чтобы получив инструкции, подняться на верхнюю палубу, где после общего распределения по шлюпкам, произведётся посадка в них.
--Мама, вы, случайно не знаете, для чего нас всех хотят разместить по шлюпкам?—спросила она, дрожащим от волнения, тихим голосом, в котором ощущалось глубокое душевное недоумение.
Изольде совсем не хотелось покидать «Титаник», ведь на нём так тепло и уютно, а на его палубе шумно и темно, не говоря уже о том, что дикий холод пронизывает насквозь. Он лишает способности думать и что-либо делать.
Виктория разделяла чувства дочери. У неё самой не лежала душа к спасательным шлюпкам. Они казались ей ненадёжными, но мысленно догадываясь о том, что с их прекрасным кораблём случилось несчастье, вразумительно, и, не желая пугать старшую дочь, спокойно произнесла:
--Раз капитан велит нам всем надеть поверх тёплой одежды спасательные жилеты и в них подниматься на шлюпочную палубу, значит, мы обязаны подчиниться! Ему виднее, что лучше для пассажиров!
Изольда поняла мачеху, и, решив, прислушаться к её мудрым словам, молча, и вместе с ней прошла в свою просторную каюту, где их в гостиной терпеливо ждала горничная. Она уже успела достать из шкафа необходимые тёплые вещи госпожи и даже не забыла вынуть из сейфа все её драгоценности. Их осталось только сложить в шкатулку и взять с собой.
Чуть позже, когда юная графиня уже вошла в каюту к своей госпоже, Великой княжне Ольге Фёдоровне, её карим глазам открылась картина, заставившая юную графиню не на шутку встревожиться. Госпожа стояла возле сейфа, и, держа в руках стеклянную склянку с прозрачной жидкостью, словно загипнотизированная, смотрела на неё. При этом, её красивое доброжелательное лицо выражало невыносимую душевную печаль и отрешённость. По бархатистым щекам текли слёзы. Девушка выглядела очень бледной, и напоминала самое настоящее привидение.
--Господи, госпожа! Неужели вы решили пойти на лишение жизни себя и нашего дорогого адмирала?—не в силах справиться с, одолевшей её, невыносимой тревогой, взволнованно спросила юная графиня, стремительно подойдя к Великой княжне, чем и вывела её из глубокого душевного, вернее скорбного ступора. Ольга мгновенно опомнилась и быстро спрятала пузырёк в лиф великолепного платья. Она собралась с мыслями, но всё с той же отрешённостью поделилась с преданной подругой:
--А разве у меня есть другой выбор, Юленька?! Этот прекрасный корабль тонет, как и мои мечты о счастье с любимым мужчиной, которому тоже суждено погибнуть в эту прекрасную, тихую и безлунную ночь! Лучше пусть мы уйдём из жизни тихо и во сне, прижавшись друг к другу, чем захлебнувшись в ледяной беспощадной воде, либо от удара чего-нибудь тяжёлого!
Между девушками воцарилось мрачное молчание, во время которого они печально смотрели друг на друга и ничего не говорили. Да и, что девушки могли сказать? По красивым добрым бирюзовым глазам с густыми шелковистыми ресницами юной Великой княжны Юлия Волынская отчётливо прочитывала то, что та уже искренне раздумывала о задуманном ею вынужденном самоубийстве для себя и их глубоко уважаемого адмирала, хорошо понимая, что это означало бы, обречь их безгрешные души на вечные мучения и скитания. Это искренне радовало юную графиню, из-за чего она даже вздохнула с глубоким облегчением.
Только понимая, что у них больше нет времени на дальнейшие душевные излияния, девушки пошли в каюту Престолонаследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича, прихватив с собой тёплые бархатные пальто, оточенные соболем, горностаем и золотой тесьмой, не говоря уже о спасательных жилетах.
Что касается самого семилетнего Наследника Российского Престола? Он до сих пор тихо и мирно спал, удобно лёжа в своей уютной кроватке с мягкими периной и подушками с шёлковой простынёй, не подозревая о том, какая смертельная опасность нависла над их прекрасным кораблём и всеми, плывущими на его борту людьми. В каюте Престолонаследника было темно и очень тихо, лишь только старинные настенные золотые часы пару минут тому назад пробили полночь.
В эту самую минуту к нему бесшумно подошла Великая княжна Ольга Фёдоровна, и, крайне осторожно опустившись на край его кроватки, ласково погладила мальчика по шелковистым золотисто-русым волосам, затем плавно склонилась над ухом и тихо попросила:
--Алексей Николаевич, просыпайтесь!
Ольга старалась говорить спокойно и уверенно для того, чтобы маленький Цесаревич ни о чём не догадался. Ведь ей совсем не хотелось напугать его, и это у неё хорошо получилось. Мальчик послушался её, и, полностью проснувшись, недоумевая, посмотрел на дорогую кузину, красивое лицо которой хотя и излучало душевную приветливость, но в глазах отчётливо ощущалась невыносимая печаль, которую она никак не могла скрыть, хотя и отчаянно старалась.
--Оля, что случилось? Почему ты разбудила меня?—осведомился он у неё ещё сонным голосом.
Девушка ласково ему улыбнулась
«Штандарт».
Великий князь Михаил Александрович Романов почти дремал в тёплой постели просторной каюты, когда в дверь постучали. Он открыл глаза и спросил слегка недовольным тоном:
