--Я, всего лишь, хочу быть с человеком, которого очень люблю, мама! Пусть даже моему счастью суждено продлиться считанные минуты!
Герцогиня не стала отговаривать девушку. Ведь та была уже, далеко, не маленькая беззащитная девочка, за которую всегда все, всё, решали. За пару лет пребывания при Российском Императорском дворе, Ольга превратилась в самостоятельную прекрасную молодую грациозную женщину, способную самой, принимать решения и отвечать за них, какими бы, верными или безумными они ни были. Герцогиня поняла чувства дорогой дочери и решила ей больше не докучать. Она сдержанно вздохнула, и, всмотревшись вдаль, заметила, находящегося немного в стороне от них, капитана. Он терпеливо ждал, когда ему будет позволено, приблизиться к Великой княжне. Виктория не стала его больше мучить.
--Ну, что же! Бог в помощь тебе, дорогая!—благословляя, заключила она, и, грациозно встав со ступеньки, на которой только что сидела, расправила юбку вечернего платья от, внезапно образовавшихся складок.
Юная девушка благодарственно кивнула и, чуть слышно выдохнула, как бы позволяя, ей уйти:
--Спасибо, мама! Позаботьтесь о себе и о своих близких!
Виктория ничего не ответила на прощальные, полные обречённости, слова любимой дочери. Погружённая в свои мрачные мысли, она решила вернуться на шлюпочную палубу, где уже терпеливо ждали своей очереди для того, чтобы занять места в шлюпке её другие дети с племянницей и горничными. Обмолвившись парой доброжелательных фраз с капитаном, герцогиня ушла со спокойной душой. Ведь её любимая девочка находилась в надёжных руках.
Проводив молодую герцогиню доброжелательным взглядом, капитан Эдвард Смит сдержано вздохнул и бесшумно спустился к юной Великой княжне со словами, в которые вложил всю свою нежность, на какую был способен, а его миловидное морщинистое лицо с глубокими выразительными льдисто-серыми глазами озарила ласковая, очень искренняя улыбка:
--Девочка моя любимая!
Услыхав тихий приятный голос возлюбленного, сидящая на ступеньке, Ольга затрепетала от нежности. Сердце её учащённо забилось из-за, переполнявших юную душу, бурных чувств. Бирюзовые лучистые глаза заблестели от слёз. Девушка грациозно поднялась на ноги, и, плавно обернувшись к избраннику, едва слышно выдохнула:
--Эдвард!
Её слова прозвучали так нежно и невинно, что теперь наступил черёд, капитану Смиту затрепетать от сладостного томления. Его бархатистые щёки залились румянцем лёгкого смущения, а сильные руки обвили её лебединую шею, подобно густой лиане.
Ольга и Эдвард пристально принялись смотреть друг на друга. В их глазах, отчётливо, читалось обоюдное желание воссоединиться в долгом и жарком, точнее, раскалённом, словно дневное небесное светило, поцелуе, который поможет им, отрешиться от всех личных и общественных трагедий, царивших на борту, великолепного круизного корабля с гордым названием «Титаник».
Возлюбленные, понимая, что в любой момент могут погибнуть, не стали противиться страстному порыву и воссоединили свои трепетные мягкие тёплые губы в долгом, словно целая вечность, пылком поцелуе. От него, у них, голова пошла кругом, и замерла душа. Их поцелуй был беспощадным, настойчивым и, одновременно, сладким. Только, вскоре, пришло просветление.
--Ольга, если мы не прекратим наше приятное занятие, можем оказаться, сами знаете где.—как ему казалось, вразумительно и чуть слышно пробормотал капитан Смит, начиная, постепенно, приходить в себя, но до сих пор, обитающая в мире чувственных нежных грёз, юная девушка зачарованно выдохнула:
--А я не против!—и снова прильнула к его трепетным мягким губам, желая, продолжить их нежное занятие. Ей было уже всё равно. Пусть даже, сейчас, сюда хлынет бурный ледяной поток беспощадной воды, а они так и останутся, стоять в жарких объятиях друг друга, и, пылко целуясь.
Только Эдвард считал иначе. Он легонько прервал её поцелуй, и, внимательно всмотревшись в, затуманенные страстью, бирюзовые глаза возлюбленной, вразумительно проговорил, смутно надеясь, осторожно привести в чувства:
--Ольга, я капитан этого корабля! Мне необходимо, вернуться к моим прямым обязанностям, как подобает, уважающему себя, морскому офицеру!
Девушка опомнилась, но, продолжая, находиться в его нежных крепких объятиях, произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:
--Тогда я пойду вместе с тобой для того, чтобы постоянно быть рядом, где бы ты ни находился! Ибо, мне невыносима мысль о разлуке, когда мы воссоединились для того, чтобы больше никогда не расставаться! Я люблю тебя, капитан Эдвард Джон Смит и пойду вместе с тобой даже на дно океана!
Против таких искренних слов юной девушки, капитану было, нечего сказать. Он, лишь тяжело вздохнул, и, пригладив заботливыми руками её шелковистые спиральные локоны, снова накрыл сладкие, подобно ягодам клубники, трепетные алые губы возлюбленной своими тёплыми губами и принялся целовать их нежно, плавно и осторожно.
Ольга самозабвенно откликнулась на его сладостный зов взаимностью. Её изящные руки ласково обнимали сильные и надёжные, как самая прочная скала, мужественные плечи любимого мужчины, чувствуя, что их трепетные сердца и души, постепенно сливаются в единое целое.
Возлюбленная пара стояла на лестничной площадке у золотых старинных часов, находящихся на мраморной полке, которая была прикреплена к резной деревянной стене. Над их головами возвышался огромный стеклянный купол.
--Оленька, милая моя девочка! Что, же ты со мной делаешь?! Почему, я не могу тебе ни в чём отказать?!—нежно вздыхая и между жаркими поцелуями, пытался понять у любимой девушки капитан, заворожено и добровольно утопая в её бездонных бирюзовых омутах.
Девушка одарила его самой чарующей ласковой улыбкой и честно выдохнула очевидный ответ, который он итак знал:
--Потому что, мы крепко любим друг друга, милый Эдвард! Перед такой страстной любовью, никто и ничто не может устоять! Она равносильна самому мощному и сокрушительному урагану или цунами!
Капитан Смит согласился с юной возлюбленной и очень нежно принялся покрывать поцелуями её шелковистый златокудрый лоб, лучистые глаза и мягкие губы, из-за чего, по атласной светлой коже девушки пробежали приятные мурашки, а бархатистые щёки зарделись. Из трепетной груди юной красавицы вырвался тихий вздох. Но, вскоре влюблённые перестали пылко и самозабвенно целоваться, хотя и продолжали сжимать друг друга в нежных объятиях. Их взгляды были полны искренней огромной страстной любви.
--Думаю, мы можем позволить себе несколько минут нежности!—задумчиво глядя на часы, тихо проговорил капитан, и, не дожидаясь ответа юной возлюбленной, галантно взял её за руку и повёл в свою каюту.
Ещё находившаяся в мире романтических грёз, юная девушка покорно шла за ним по мягкой розово-персиковой ковровой дорожке с высоким ворсом, ярко освещенного, коридора цвета слоновой кости с украшением лепнины на стенах и, прикрепленных к ним, золотых бра. Сердце в трепетной груди девушки колотилось, как сумасшедшее. Радужные мысли унесли её, подобно бурному потоку горной реки в момент половодья.
Ольга так глубоко ушла в свои романтические мысли, что не заметила, как возлюбленный галантно ввёл её в свою скромную, как ему казалось, офицерскую каюту и бесшумно закрыл за собой дверь.
Девушка очнулась лишь тогда, когда они уже обнажённые лежали в жарких объятиях друг друга и пылко целовались на мягкой, словно пух, перине широкой постели с шёлковыми простынями и наволочками мягких подушек, укрытые плотным жаккардовым покрывалом и скрытые густым занавесом газового балдахина.
Их освещала луна и яркий свет, идущий с палубы. В каюте было так тихо, что любовники могли слышать всё, что происходит на шлюпочной палубе и за бортом их прекрасного корабля. Только они ни на что не обращали внимания. Влюблённые были поглощены друг другом. Их пылкие поцелуи и головокружительные ласки не прекращались, но, в этот раз, всё происходило, словно на выдохе. Ведь корабль тонул и стонал от невыносимой боли, словно раненый зверь.
--Господи, что, же мы делаем, Ольга! Это настоящее безумие!—отстраняясь от возлюбленной и тяжело дыша, проговорил Эдвард. Он пылко поцеловал её в соблазнительные алые губы и опустился на мягкую подушку. Сердце в его груди колотилось, подобно испуганной и запертой в клетку, птице.
К счастью, приятная прохлада шёлкового постельного белья, постепенно приводила любовников в себя. Их разгорячённые, от головокружительной страсти, тела приобретали нормальную температуру.
--Это любовь, Эдвард!—чуть слышно прошептала на ухо возлюбленному юная девушка, удобно устраиваясь на его мужественной груди.
Капитан Смит, мысленно признавая поражение, устало вздохнул и ласково поиграл золотыми кудрями юной возлюбленной, с глубоким наслаждением вдыхая, исходящий от них, приятный аромат розовых лепестков.
--И всё-таки, Ольга, как бы нам, сейчас, ни было хорошо, я обязан вернуться на шлюпочную палубу для того, чтобы лично проследить за тем, чтобы спасательные шлюпки заполнялись пассажирами полностью.—осыпая лицо возлюбленной нежными поцелуями, убеждал он её.
На удивление, девушка согласилась с ним, чувствуя, что не в силах противиться его разумным доводам. Она печально вздохнула и, внимательно всмотревшись в доброе лицо избранника, участливо спросила:
--Дорогой, мне пойти вместе с тобой?
Капитан Смит ненадолго задумался, чувствуя, как заботливое предложение юной возлюбленной согревает ему, измученную бесконечными переживаниями, трепетную душу приятным теплом, но, не желая, томить любимую ожиданием, пылко поцеловал её в губы, и, доброжелательно ответив:
--Нет, Ольга, мне будет, намного, спокойнее, если ты останешься здесь! Позже, я вернусь за тобой для того, чтобы эвакуировать с корабля!—подобрал с пола, хаотично разбросанную в порыве страсти, офицерскую форму и принялся быстро одеваться. При этом, прикованный к нему, завороженный взгляд юной девушки не смущал его, хотя и заставлял, внутренне трепетать от нежности. Она, обмотавшись шёлковой простынёй персикового цвета, слегка приподнялась на локтях и принялась, затаив дыхание от, переполнявшей её всю, нежности, наблюдать за каждым его движением. Роскошные золотистые длинные волосы закрывали изящные плечи и руки, словно бархатистая шелковистая накидка.
Наконец, застегнув последнюю золотую пуговицу на тёмно-синем кителе и держа в руках фуражку, капитан Смит плавно обернулся и ласково посмотрел на юную девушку.
--Дождись меня, моя любимая девочка!—доброжелательно ей улыбаясь, проговорил он, и, снова прильнув к её нежным, словно розовые лепестки, алым губам, пылко поцеловал. Ольга откликнулась взаимным пылом, но, не желая его больше задерживать, чуть слышно, отпуская, напомнила:
--Тебе пора идти, Эдвард!
Он трепетно вздохнул, но, согласившись с ней, осторожно высвободился из её нежных рук и важной офицерской походкой покинул свою каюту.
Ольга проводила его очень нежным взглядом. На её, слегка припухших, от их бесконечных жарких поцелуев, алых губах засияла счастливая чарующая улыбка, а из трепетной груди вырвался мечтательный вздох.
Облокотившись на мягкие подушки, девушка закрыла глаза, намереваясь, немного вздремнуть, как в эту минуту услышала громкий хлопок от, выпущенной в ночное небо, очередной сигнальной ракеты. Она вернула Великую княжну из мира романтических грёз на погибающий корабль. Ольга снова вздохнула, только в этот раз печально, и, плавно сев на постели, грациозно спустила с неё стройные, как у горной лани, ноги и задумчиво всмотрелась в сторону окна. Её красивое, полное глубокой печальной задумчивости, лицо, мгновенно, окрасилось в яркий синевато-белый цвет из-за, разорвавшейся в ночном небе и распавшейся на множество мелких огоньков, ракеты. Густые ресницы встрепенулись.
Но, понимая, что времени на мрачные, или романтические размышления, практически, нет, юная девушка медленно, склонившись к своей роскошной источающей аромат розы, одежде, принялась одеваться и приводить себя в респектабельный и благопристойный вид.
После того, как они с юной Великой княжной расстались в его каюте после сладостных минут глубокой нежности и страсти, капитан отправился в радиорубку, желая узнать у радистов о последних новостях. Только не успел он зайти за угол, как к нему сзади подошёл герцог Томас Бредфорд, сопровождаемый двумя охранниками, и со словами:
--Простите меня. Только это единственный способ уберечь вас от расправы моего босса.—усыпил беднягу платком, смоченным малой дозой хлороформа, и, втащив его в лифт, запер в прачечной для пассажиров третьего класса, расположенной на нижней палубе.
Тем временем, ничего не подозревающая Великая княжна Ольга, почти дремала, сидя на диване. Только, вскоре, её покой был нарушен громким стуком в дверь. Это пришёл мистер Исмей, уверенный, что капитан до сих пор находится в приятном обществе девушки, забыв о щекотливой ситуации с «Титаником». Директор круиза воспринимал Ольгу не иначе, как за девушку для приятного провождения времени.
--Госпожа Романова, мне хорошо известно, что капитан находится возле вас! Откройте немедленно и отпустите его! Сейчас совсем не время для любовных утех!—в его словах слышались гневные нотки.
Ольга терпеливо вздохнула, и, грациозно подойдя к двери, открыла её и проговорила с взаимной неприязнью:
--Заверяю вас, что капитана нет здесь, мистер Исмей! Возможно, он пошёл в радиорубку, либо на шлюпочную палубу, руководить посадкой пассажиров по шлюпкам!
Только мистера Исмея эти слова не убедили. Он заверил девушку, что уже везде искал капитана, но нигде не нашёл.
Ольга забеспокоилась, но, не подав вида, с наигранной любезностью проговорила:
--Тогда я понятия не имею, куда он делся! Может быть, бедняга на столько устал от вашего общества и бесконечного вмешательства в его работу, что захотел, побыть в каком-нибудь тихом безлюдном месте!
Исмей не стал больше нарываться на её гневные высказывания, и, притворно чинно откланявшись, вернулся на шлюпочную палубу.
Ольга вздохнула с облегчением, и, выждав немного времени, отправилась на поиски герцога Томаса Бредфорда, чувствуя, что во внезапном исчезновении капитана, есть его вина.
Девушка вошла в курительную комнату, уверенная, что герцог находится там. Она не ошиблась. Он, действительно был там и сидел за свободным карточным столом и курил дорогую сигару с задумчивым выражением на миловидном лице. Ольга направилась к нему с просьбой поговорить.
Молодой герцог уже обратил на неё внимание и собрался откликнуться, как в эту минуту увидел своего охранника-китайца, оказавшегося за её спиной с пепельницей в руках, занесённой над пышной златокудрой головой юной русской Великой княжны. Она ощутила сильный удар. В глазах потемнело. Ноги подкосились, и девушка плавно упала на дорогой ковёр.
Герцогиня не стала отговаривать девушку. Ведь та была уже, далеко, не маленькая беззащитная девочка, за которую всегда все, всё, решали. За пару лет пребывания при Российском Императорском дворе, Ольга превратилась в самостоятельную прекрасную молодую грациозную женщину, способную самой, принимать решения и отвечать за них, какими бы, верными или безумными они ни были. Герцогиня поняла чувства дорогой дочери и решила ей больше не докучать. Она сдержанно вздохнула, и, всмотревшись вдаль, заметила, находящегося немного в стороне от них, капитана. Он терпеливо ждал, когда ему будет позволено, приблизиться к Великой княжне. Виктория не стала его больше мучить.
--Ну, что же! Бог в помощь тебе, дорогая!—благословляя, заключила она, и, грациозно встав со ступеньки, на которой только что сидела, расправила юбку вечернего платья от, внезапно образовавшихся складок.
Юная девушка благодарственно кивнула и, чуть слышно выдохнула, как бы позволяя, ей уйти:
--Спасибо, мама! Позаботьтесь о себе и о своих близких!
Виктория ничего не ответила на прощальные, полные обречённости, слова любимой дочери. Погружённая в свои мрачные мысли, она решила вернуться на шлюпочную палубу, где уже терпеливо ждали своей очереди для того, чтобы занять места в шлюпке её другие дети с племянницей и горничными. Обмолвившись парой доброжелательных фраз с капитаном, герцогиня ушла со спокойной душой. Ведь её любимая девочка находилась в надёжных руках.
Проводив молодую герцогиню доброжелательным взглядом, капитан Эдвард Смит сдержано вздохнул и бесшумно спустился к юной Великой княжне со словами, в которые вложил всю свою нежность, на какую был способен, а его миловидное морщинистое лицо с глубокими выразительными льдисто-серыми глазами озарила ласковая, очень искренняя улыбка:
--Девочка моя любимая!
Услыхав тихий приятный голос возлюбленного, сидящая на ступеньке, Ольга затрепетала от нежности. Сердце её учащённо забилось из-за, переполнявших юную душу, бурных чувств. Бирюзовые лучистые глаза заблестели от слёз. Девушка грациозно поднялась на ноги, и, плавно обернувшись к избраннику, едва слышно выдохнула:
--Эдвард!
Её слова прозвучали так нежно и невинно, что теперь наступил черёд, капитану Смиту затрепетать от сладостного томления. Его бархатистые щёки залились румянцем лёгкого смущения, а сильные руки обвили её лебединую шею, подобно густой лиане.
Ольга и Эдвард пристально принялись смотреть друг на друга. В их глазах, отчётливо, читалось обоюдное желание воссоединиться в долгом и жарком, точнее, раскалённом, словно дневное небесное светило, поцелуе, который поможет им, отрешиться от всех личных и общественных трагедий, царивших на борту, великолепного круизного корабля с гордым названием «Титаник».
Возлюбленные, понимая, что в любой момент могут погибнуть, не стали противиться страстному порыву и воссоединили свои трепетные мягкие тёплые губы в долгом, словно целая вечность, пылком поцелуе. От него, у них, голова пошла кругом, и замерла душа. Их поцелуй был беспощадным, настойчивым и, одновременно, сладким. Только, вскоре, пришло просветление.
--Ольга, если мы не прекратим наше приятное занятие, можем оказаться, сами знаете где.—как ему казалось, вразумительно и чуть слышно пробормотал капитан Смит, начиная, постепенно, приходить в себя, но до сих пор, обитающая в мире чувственных нежных грёз, юная девушка зачарованно выдохнула:
--А я не против!—и снова прильнула к его трепетным мягким губам, желая, продолжить их нежное занятие. Ей было уже всё равно. Пусть даже, сейчас, сюда хлынет бурный ледяной поток беспощадной воды, а они так и останутся, стоять в жарких объятиях друг друга, и, пылко целуясь.
Только Эдвард считал иначе. Он легонько прервал её поцелуй, и, внимательно всмотревшись в, затуманенные страстью, бирюзовые глаза возлюбленной, вразумительно проговорил, смутно надеясь, осторожно привести в чувства:
--Ольга, я капитан этого корабля! Мне необходимо, вернуться к моим прямым обязанностям, как подобает, уважающему себя, морскому офицеру!
Девушка опомнилась, но, продолжая, находиться в его нежных крепких объятиях, произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:
--Тогда я пойду вместе с тобой для того, чтобы постоянно быть рядом, где бы ты ни находился! Ибо, мне невыносима мысль о разлуке, когда мы воссоединились для того, чтобы больше никогда не расставаться! Я люблю тебя, капитан Эдвард Джон Смит и пойду вместе с тобой даже на дно океана!
Против таких искренних слов юной девушки, капитану было, нечего сказать. Он, лишь тяжело вздохнул, и, пригладив заботливыми руками её шелковистые спиральные локоны, снова накрыл сладкие, подобно ягодам клубники, трепетные алые губы возлюбленной своими тёплыми губами и принялся целовать их нежно, плавно и осторожно.
Ольга самозабвенно откликнулась на его сладостный зов взаимностью. Её изящные руки ласково обнимали сильные и надёжные, как самая прочная скала, мужественные плечи любимого мужчины, чувствуя, что их трепетные сердца и души, постепенно сливаются в единое целое.
Возлюбленная пара стояла на лестничной площадке у золотых старинных часов, находящихся на мраморной полке, которая была прикреплена к резной деревянной стене. Над их головами возвышался огромный стеклянный купол.
--Оленька, милая моя девочка! Что, же ты со мной делаешь?! Почему, я не могу тебе ни в чём отказать?!—нежно вздыхая и между жаркими поцелуями, пытался понять у любимой девушки капитан, заворожено и добровольно утопая в её бездонных бирюзовых омутах.
Девушка одарила его самой чарующей ласковой улыбкой и честно выдохнула очевидный ответ, который он итак знал:
--Потому что, мы крепко любим друг друга, милый Эдвард! Перед такой страстной любовью, никто и ничто не может устоять! Она равносильна самому мощному и сокрушительному урагану или цунами!
Капитан Смит согласился с юной возлюбленной и очень нежно принялся покрывать поцелуями её шелковистый златокудрый лоб, лучистые глаза и мягкие губы, из-за чего, по атласной светлой коже девушки пробежали приятные мурашки, а бархатистые щёки зарделись. Из трепетной груди юной красавицы вырвался тихий вздох. Но, вскоре влюблённые перестали пылко и самозабвенно целоваться, хотя и продолжали сжимать друг друга в нежных объятиях. Их взгляды были полны искренней огромной страстной любви.
--Думаю, мы можем позволить себе несколько минут нежности!—задумчиво глядя на часы, тихо проговорил капитан, и, не дожидаясь ответа юной возлюбленной, галантно взял её за руку и повёл в свою каюту.
Ещё находившаяся в мире романтических грёз, юная девушка покорно шла за ним по мягкой розово-персиковой ковровой дорожке с высоким ворсом, ярко освещенного, коридора цвета слоновой кости с украшением лепнины на стенах и, прикрепленных к ним, золотых бра. Сердце в трепетной груди девушки колотилось, как сумасшедшее. Радужные мысли унесли её, подобно бурному потоку горной реки в момент половодья.
Ольга так глубоко ушла в свои романтические мысли, что не заметила, как возлюбленный галантно ввёл её в свою скромную, как ему казалось, офицерскую каюту и бесшумно закрыл за собой дверь.
Девушка очнулась лишь тогда, когда они уже обнажённые лежали в жарких объятиях друг друга и пылко целовались на мягкой, словно пух, перине широкой постели с шёлковыми простынями и наволочками мягких подушек, укрытые плотным жаккардовым покрывалом и скрытые густым занавесом газового балдахина.
Их освещала луна и яркий свет, идущий с палубы. В каюте было так тихо, что любовники могли слышать всё, что происходит на шлюпочной палубе и за бортом их прекрасного корабля. Только они ни на что не обращали внимания. Влюблённые были поглощены друг другом. Их пылкие поцелуи и головокружительные ласки не прекращались, но, в этот раз, всё происходило, словно на выдохе. Ведь корабль тонул и стонал от невыносимой боли, словно раненый зверь.
--Господи, что, же мы делаем, Ольга! Это настоящее безумие!—отстраняясь от возлюбленной и тяжело дыша, проговорил Эдвард. Он пылко поцеловал её в соблазнительные алые губы и опустился на мягкую подушку. Сердце в его груди колотилось, подобно испуганной и запертой в клетку, птице.
К счастью, приятная прохлада шёлкового постельного белья, постепенно приводила любовников в себя. Их разгорячённые, от головокружительной страсти, тела приобретали нормальную температуру.
--Это любовь, Эдвард!—чуть слышно прошептала на ухо возлюбленному юная девушка, удобно устраиваясь на его мужественной груди.
Капитан Смит, мысленно признавая поражение, устало вздохнул и ласково поиграл золотыми кудрями юной возлюбленной, с глубоким наслаждением вдыхая, исходящий от них, приятный аромат розовых лепестков.
--И всё-таки, Ольга, как бы нам, сейчас, ни было хорошо, я обязан вернуться на шлюпочную палубу для того, чтобы лично проследить за тем, чтобы спасательные шлюпки заполнялись пассажирами полностью.—осыпая лицо возлюбленной нежными поцелуями, убеждал он её.
На удивление, девушка согласилась с ним, чувствуя, что не в силах противиться его разумным доводам. Она печально вздохнула и, внимательно всмотревшись в доброе лицо избранника, участливо спросила:
--Дорогой, мне пойти вместе с тобой?
Капитан Смит ненадолго задумался, чувствуя, как заботливое предложение юной возлюбленной согревает ему, измученную бесконечными переживаниями, трепетную душу приятным теплом, но, не желая, томить любимую ожиданием, пылко поцеловал её в губы, и, доброжелательно ответив:
--Нет, Ольга, мне будет, намного, спокойнее, если ты останешься здесь! Позже, я вернусь за тобой для того, чтобы эвакуировать с корабля!—подобрал с пола, хаотично разбросанную в порыве страсти, офицерскую форму и принялся быстро одеваться. При этом, прикованный к нему, завороженный взгляд юной девушки не смущал его, хотя и заставлял, внутренне трепетать от нежности. Она, обмотавшись шёлковой простынёй персикового цвета, слегка приподнялась на локтях и принялась, затаив дыхание от, переполнявшей её всю, нежности, наблюдать за каждым его движением. Роскошные золотистые длинные волосы закрывали изящные плечи и руки, словно бархатистая шелковистая накидка.
Наконец, застегнув последнюю золотую пуговицу на тёмно-синем кителе и держа в руках фуражку, капитан Смит плавно обернулся и ласково посмотрел на юную девушку.
--Дождись меня, моя любимая девочка!—доброжелательно ей улыбаясь, проговорил он, и, снова прильнув к её нежным, словно розовые лепестки, алым губам, пылко поцеловал. Ольга откликнулась взаимным пылом, но, не желая его больше задерживать, чуть слышно, отпуская, напомнила:
--Тебе пора идти, Эдвард!
Он трепетно вздохнул, но, согласившись с ней, осторожно высвободился из её нежных рук и важной офицерской походкой покинул свою каюту.
Ольга проводила его очень нежным взглядом. На её, слегка припухших, от их бесконечных жарких поцелуев, алых губах засияла счастливая чарующая улыбка, а из трепетной груди вырвался мечтательный вздох.
Облокотившись на мягкие подушки, девушка закрыла глаза, намереваясь, немного вздремнуть, как в эту минуту услышала громкий хлопок от, выпущенной в ночное небо, очередной сигнальной ракеты. Она вернула Великую княжну из мира романтических грёз на погибающий корабль. Ольга снова вздохнула, только в этот раз печально, и, плавно сев на постели, грациозно спустила с неё стройные, как у горной лани, ноги и задумчиво всмотрелась в сторону окна. Её красивое, полное глубокой печальной задумчивости, лицо, мгновенно, окрасилось в яркий синевато-белый цвет из-за, разорвавшейся в ночном небе и распавшейся на множество мелких огоньков, ракеты. Густые ресницы встрепенулись.
Но, понимая, что времени на мрачные, или романтические размышления, практически, нет, юная девушка медленно, склонившись к своей роскошной источающей аромат розы, одежде, принялась одеваться и приводить себя в респектабельный и благопристойный вид.
После того, как они с юной Великой княжной расстались в его каюте после сладостных минут глубокой нежности и страсти, капитан отправился в радиорубку, желая узнать у радистов о последних новостях. Только не успел он зайти за угол, как к нему сзади подошёл герцог Томас Бредфорд, сопровождаемый двумя охранниками, и со словами:
--Простите меня. Только это единственный способ уберечь вас от расправы моего босса.—усыпил беднягу платком, смоченным малой дозой хлороформа, и, втащив его в лифт, запер в прачечной для пассажиров третьего класса, расположенной на нижней палубе.
Тем временем, ничего не подозревающая Великая княжна Ольга, почти дремала, сидя на диване. Только, вскоре, её покой был нарушен громким стуком в дверь. Это пришёл мистер Исмей, уверенный, что капитан до сих пор находится в приятном обществе девушки, забыв о щекотливой ситуации с «Титаником». Директор круиза воспринимал Ольгу не иначе, как за девушку для приятного провождения времени.
--Госпожа Романова, мне хорошо известно, что капитан находится возле вас! Откройте немедленно и отпустите его! Сейчас совсем не время для любовных утех!—в его словах слышались гневные нотки.
Ольга терпеливо вздохнула, и, грациозно подойдя к двери, открыла её и проговорила с взаимной неприязнью:
--Заверяю вас, что капитана нет здесь, мистер Исмей! Возможно, он пошёл в радиорубку, либо на шлюпочную палубу, руководить посадкой пассажиров по шлюпкам!
Только мистера Исмея эти слова не убедили. Он заверил девушку, что уже везде искал капитана, но нигде не нашёл.
Ольга забеспокоилась, но, не подав вида, с наигранной любезностью проговорила:
--Тогда я понятия не имею, куда он делся! Может быть, бедняга на столько устал от вашего общества и бесконечного вмешательства в его работу, что захотел, побыть в каком-нибудь тихом безлюдном месте!
Исмей не стал больше нарываться на её гневные высказывания, и, притворно чинно откланявшись, вернулся на шлюпочную палубу.
Ольга вздохнула с облегчением, и, выждав немного времени, отправилась на поиски герцога Томаса Бредфорда, чувствуя, что во внезапном исчезновении капитана, есть его вина.
Девушка вошла в курительную комнату, уверенная, что герцог находится там. Она не ошиблась. Он, действительно был там и сидел за свободным карточным столом и курил дорогую сигару с задумчивым выражением на миловидном лице. Ольга направилась к нему с просьбой поговорить.
Молодой герцог уже обратил на неё внимание и собрался откликнуться, как в эту минуту увидел своего охранника-китайца, оказавшегося за её спиной с пепельницей в руках, занесённой над пышной златокудрой головой юной русской Великой княжны. Она ощутила сильный удар. В глазах потемнело. Ноги подкосились, и девушка плавно упала на дорогой ковёр.
