— Это был бы совсем дурной вкус. Вы не находите?...
Девушка, продолжая смотреть на Уильяма, громко сглотнула.
— Не нужно никаких добавок, Келли. Тирамису и кофе подайте, пожалуйста, после мороженого.
— Хорошо... — все так же шепнула девушка.
Еще раз посмотрев на Блейка, она заметно смутилась, поспешно отвела от его лица свой взгляд, быстро собрала меню, и, неожиданно громко хлопнув дверью кабинета, вышла.
— Ну ты и... — с усмешкой, негромко, проговорил Келс.
— Гурман? Поклонник десертов? Да. Что есть, то есть. Ничего не могу с собой поделать. Да, искренне говоря, и не хочу.
Виттер снова хмыкнул, растер руки и наклонился над столом.
— Так что случилось?
Лицо Уильяма мгновенно стало серьезным. От только что сиявшей на его лице легкой, ироничной улыбки, не осталось и следа. На периферии его памятных блоков мелькнула внезапная мысль: а не спросить ли ему Келса о том, что своими утренними вопросами Ава Полгар могла иметь ввиду? На его взгляд? Но тогда пришлось бы посвятить адвоката в личное. «Слишком личное...» — уточнил андроид, и пока оставил возникший вопрос и без ответа, и без внимания. Следовало начать сначала, и рассказать Келсу подробно о том, что у него, с помощью Уильяма, просила уточнить Ава. И Блейк повторил то же, что сказал несколькими часами ранее, при встрече с Виттером в салоне мужской одежды:
— Ава Полгар обеспокоена ситуацией с Аллесом. Кроме того, она хочет знать, как продвигаются судебные дела с теми исками, которые Yut-stereo подала против нее?
— Еще вы сказали о том, что Ава хочет вернуться в Назаре.
Уильям, не глядя на Келса, вытянул из подставки на столе темно-зеленую салфетку, и начал складывать ее по невидимым линиям.
— Это мое неподтвержденное предположение. Ава Полгар прямо об этом не говорила. Но в последние дни она стала особенно взволнованной, и я подумал об этом варианте.
Отпив воды из высокого, прозрачного стакана, Келс негромко прочистил горло, и заговорил:
— Меня удивляет, что Ава передала свои вопросы с вами, Уильям. Обычно она сама...
— Просто ответьте, Келс. Прошу вас.
Виттер повернул голову, взглянул на Уильяма, и заметил, что взгляд андроида, несмотря на его спокойный, размеренный голос, тоже горит волнением. «Нет, — подумал адвокат, вглядываясь внимательнее в льдисто-синий омут глаз своего собеседника, — это уже не волнение. Тревога».
— Новости не плохие, но и не хорошие. Я бы сказал, что они требуют внимательного изучения. Дело в том, что Аллес, как вы, может быть, сами заметили по прессе, уже неделю не дает о себе знать. Ни скабрезностей, ни обещания скорых сенсаций об Аве, — ничего. Тишина. И тишина подозрительная. Особенно, если учесть тот очень странный факт, что вчера, во второй половине дня, компания Yut-stereo приостановила судопроизводство по обоим искам, поданным ею ранее против Авы. То есть ход иска «поборников нравственности», в котором Аву обвиняют в умышленном подсаживании пользователей Spider на звуковую иглу, и ход иска, которым оспариваются ее авторские на права на саму систему Spider, приостановлены. Самой компанией Yut-stereo.
— И вы думаете, что внезапное молчание Аллеса и приостановка исков связаны между собой.
— Уверен. Но пока не могу понять, как именно.
Уильям сделал финальный сгиб на салфетке, и беззвучно, — и совершенно невесомо, — выставил перед собой изящного лебедя. Выпустив бумажную птицу на свободу, он поднял голову вверх, к потолку, и, вглядываясь в него, надолго замолчал.
— В конце концов, это ничуть не удивительно, — наконец промолвил он. — Мы знаем, что иски, которые вы подали от имени Авы Полгар на имя Гудвина и в адрес Yut-stereo, сбили Аллеса с пути именно в тот момент, когда он, прихватив документы с конфиденциальной информацией из Sunrise, готовился перебежать к Yut-stereo. А теперь и он, и конкуренты Авы Полгар, отчего-то сменив тактику, резко и почти одновременно замолкают. Новый сговор. Но в чем он может быть?
— Именно это меня и интересует. Вы правы, Уильям. Это не случайность. И нам важно понять причину их внезапного молчания.
— У них новый, совместный план?
Келс покачал головой.
— Вряд ли. Гудвин своим уходом из Sunrise окончательно испортил свою репутацию в хороших кругах. Конечно, не самим фактом ухода, а тем, как это было сделано. Кража конфиденциальных документов? Да теперь никто, и прежде всех Yut-stereo, которые ждали его с этими бумагами, не примет его к себе!
Уильям задел кончиком указательного пальца сделанного им лебедя, и тот, к немалому изумлению Келса, изящно закачался из стороны в сторону.
— Аллес ушел из компании Авы Полгар слишком шумно, не правда ли? Еще и с украденными документами. Значит, уходя так глупо и непозволительно громко, он был уверен, что Yut-stereo ждут и непременно примут его. И они бы это сделали, если бы не...
— Иски, которые я подал от имени Авы. Yut-stereo, в отличие от одиночки Гудвина, не успевшего к ним перебежать, открестятся от всей этой истории. Им не привыкать, и толк в этом они знают. Не то, чтобы это добавило очков к их и без того мутной репутации, но Yut-stereo — огромная, влиятельная компания. История с Аллесом не очернит ее так, как это скажется на самом Гудвине.
— А он теперь один. Ушел, но никуда не пришел. Прогорел, по своей глупости... Обещал выдать информацию об Аве Полгар, а вместо этого внезапно пропал.
Уильям перевел взгляд на Виттера.
— Как думаете, почему Гудвина до сих пор, как говорят в полиции, «не смогли поймать»?
Келс хмыкнул.
— Думаю, вы сами знаете.
— Его не ищут. Совсем. Или ищут, но, как говорится часто у вас, людей, «из рук вон плохо»... Может, стоит заняться самостоятельными поисками Аллеса?
— Нет, не надо. Пока. Нам нужно понять, к чему он и Yut-stereo затеяли это молчание. К себе они его теперь ни за что не возьмут, откажутся от любых, даже самых мелких связей с ним. Но он... может попроситься к ним снова.
— Неужели он настолько большой идиот? Не понимает, что он им теперь не нужен? Его репутация уничтожена. Он пария. И никто, даже ушлая Yut-stereo, ему руки не подаст.
— Да, и, к тому же, он все потерял: работу, положение, деньги... Все его имущество арестовано в счет уплаты штрафов в пользу Авы и ее компании...
— Но? — едва слышно шепнут Уильям, наблюдая за Келсом.
— Но он, видимо, еще на что-то надеется. Глупо это или нет. В такой ситуации, в которой находится он, лишнее движение подобно смерти. А значит, молчит он, как и Yut-stereo, тоже не просто так.
— Может, конкуренты Авы Полгар выжидают? Чего-то ждут от Гудвина, и потому молчат наравне с ним?
— Не знаю, Уильям. Нам нужно дождаться их новых действий. Но приостановка исков на имя Авы нам на пользу. Время, освободившееся благодаря молчанию Yut-stereo, я использую для того, чтобы еще плотнее заняться делами «славного» детдома. Кстати, — во взгляде Виттера мелькнуло беспокойство, — вы что, рассказали Аве об этом?
Блейк выглядел таким изумленным от прозвучавшего вопроса, что Виттер пошел на попятную.
— Да, простите... Нет, конечно. Просто я удивлен тем, что Ава передала свои вопросы через вас, а не приехала или не позвонила лично.
— Про дело против сотрудников детского дома Ава Полгар по-прежнему ничего не знает. И я не представляю, когда именно можно будет ей об этом сказать. А главное, как...
— Да-а-а... — протянул Келс, соглашаясь. — Но и здесь все тянется. Просто безумно долго. Конечно, они стараются максимально затянуть это дело по времени. Рассчитывают на то, что интерес к нему пройдет, и о них никто, к тому моменту, не вспомнит.
— А он не должен пройти. Они должны ответить за все! По закону! — закричал Блейк, ударяя кулаком по столу.
От его громкого крика Виттер вздрогнул.
— Тише, Уильям, тише. Я говорю лишь о том, что это они надеются затянуть дело и свести его в пустоту. А мы... доберемся до сути, как и планировали прежде. Но сейчас в этом деле из-за самых противоречивых показаний еще даже не определен окончательный круг подозреваемых.
— Они не уйдут от ответа, Келс! — повторил Блейк, вспоминая вопросы и выражение лица Авы после того, как она прочитала отчет Халка.
— Я об этом и не говорю, — со вздохом и начавшимся раздражением повторил Виттер. — Я не меньше вашего хочу посадить их. Надолго. Но чтобы сделать это, нужно много терпения. Такие дела, масштабные, строго государственные, ведущие к высоким, не называемым вслух именам, редко выходят наружу. А если и выходят, то очень, — специально, — затягиваются.
Уильям непримиримо посмотрел на Келса.
— Давайте я сам найду их!
— Пожалуйста... — с улыбкой проговорила Келли, боком входя в кабинет, — ...ваш заказ. Свинина по-милански с овощами и сливочное мороженое с темным тосканским шоколадом.
Девушка поставила тарелки перед мужчинами согласно заказу, и, выставляя высокую, хрустальную креманку с мороженым напротив Уильяма, улыбнулась ему с явным ожиданием. Но на этот раз блондин ничего ей не сказал. Полоснув своего собеседника резким взглядом, он удивленно посмотрел на мороженое, и остановил себя на полуслове.
— Спасибо, — громче, за двоих, сказал девушке Виттер.
Келс проводил ничего не понимающую официантку взглядом, и заговорил тогда, когда дверь за ней плотно закрылась.
— Этого нельзя делать, Уильям! Да и как, как вы это сделаете? Перевернете планету в поисках этих ублюдков? Мы даже не знаем, кто именно в этом замешан. Те подозреваемые, что есть, сейчас намеренно путают показания и с неохотой сотрудничают со следствием.
— Потому что знают, что они делали!
— И знают, что вряд ли долго протянут, если сдадут слишком большие имена, — добавил Келс.
Аппетит у него, и, очевидно, у Блейка, совсем пропал. Келс, разделяя все негодование Уильяма, не имея ничего лучшего, советовал ждать. Снова. Опять. Да, и здесь тоже. Ждать, как в деле с Аллесом и Yut-stereo.
— Вот бы связать всех этих тварей одной цепочкой, и... — все больше закипая от бессилия, со злостью, шипел Блейк.
— Пока мы, к сожалению, ждем. Только ждем. Везде. И наблюдаем. Скажите мне лучше, — переводя тему, попросил Келс, — как Ава.
— Плохо. А хуже всего то, что я не понимаю, что с ней происходит. Она прочитала отчет Халка о себе, и...
— Уильям!
Блейк поднял на Виттера блестящие, злые глаза, и посмотрел на адвоката в упор.
— Я сам знаю, Келс. Знаю. Это было недопустимо. И я совершил ужасную глупость!.. Она сама хотела говорить с вами обо всем, но я убедил ее доверить это мне. Мне нужно было знать, что хотя бы что-то из того, что мы сейчас делаем, решается. Но...
— Что сказала Ава после того, как прочитала отчет?
— Не могу вам открыть. Она... я не до конца понимаю, что с ней. Но что-то происходит. Снова.
Келс нахмурился, совершенно не зная, что Уильям имеет ввиду. А спрашивать андроида, который выглядел опустошенным и злым, Виттер не решился.
— Ваша свадьба через неделю. Скажите, до нее мы свободны? Я и Ава Полгар?
— «Свободны»? О чем вы? Ну да, конечно да...
— Хорошо. Приятного аппетита. Встретимся на торжестве.
Уильям встал из-за стола, на автомате оставил деньги за заказ, и поспешно вышел из кабинета. Келс громко назвал его по имени, но Блейк даже не остановился.
Ава так и не заснула после отъезда Уильяма. Он сказал, что может поговорить с Келсом, а потом передать их разговор ей, и она с огромным облегчением согласилась на это. Потому что ей очень хотелось побыть одной. Где-то в мыслях неясно зашевелился страх о том, а не пытается ли она таким способом отстраниться от Уильяма? А что, если его постоянная близость на самом деле тяготит ее, мешает ей? «Я совсем к такому не привыкла», — разглядывая в окно утренний и жаркий Пало-Альто, думала она.
С Робертом в этом смысле было легче. А с Уильямом так нельзя. Да она и не хочет. Не хочет бежать, отстраняться от него. Но... тогда почему внутри снова и снова возникает это тягостное, темное чувство? Снова ей хочется закричать и бежать. Без оглядки, куда угодно. Но меньше всего она хочет ранить Уильяма. Но что, если их постоянная, такая тесная близость, в действительности, раздражает ее? Это так? Это поэтому Аве так тяжело? Или нет? И она просто, как всегда, напугана той неразберихой, что собралась вокруг?
Аллеса не находят, в судебных делах какая-то странная тишина, Уильям, как прежде, настаивает на том, чтобы охранять и защищать ее, а сам до сих пор не может прийти в себя от болезненных ран. И в сердце — страх и тоска... И страшнее всего — уныние. И она задыхается от постоянной, новой необходимости из-за Аллеса быть всегда настороже.
Ей нужно радоваться любви с Уильямом, беречь ее, а она... Сошла с ума, если не делает этого? Такой чудесный Уильям любит ее, а она?... Опять зависает между небом и землей, в своей боли и тяжести? «Ну забудь ты про тех ублюдков... ни к чему... не изменить...» — шепчет беззвучно Ава самой себе. Но в ее проснувшейся памяти резко и четко, снова и опять, без конца и начала, кружится то, что она желала не то, что забыть, а никогда не знать. Их руки, крики, смех, перегар, от которого хватка становится только яростней. Она плакала, а они смеялись. Она молила о помощи, не помня себя от страха, а они рвали на ней одежду.
«Боже... Только бы Уильям не узнал никогда! Иначе он бросит меня! Обязательно бросит меня, потому что... не такая ему нужна. Пусть он и говорит обратное. Он говорит это потому, что не знает. А если узнает?! Но откуда? Стой, спокойно! Дыши. Дыши! Он ничего не узнает. Даже в том отчете нет ничего о тех случаях!».
Ава вытерла со лба холодный пот и посмотрела в окно. Опять. Опять ее тьма просыпается. Но... если она хочет, чтобы Уильям ничего не узнал, то тогда ей нужно вести себя с ним, как раньше? Но как преодолеть эту память, это омерзение, проснувшееся внутри, во всем теле? Ей нужно стараться. Нужно хорошо постараться, и все станет, как прежде. Как тогда, в счастливые дни в Назаре.
27
Моника хмыкнула и с едва уловимым плеском бросила на стол тетрадные листки, выданные ей Уильямом Блейком. На листках, линованных в клетку, забавно, — и почти забыто, ведь как давно это было! — бежали друг за другом слова, написанные ее любимым манекенщиком (и только с недавних пор журналистом) от руки. Изящные и мелкие, наверняка быстро выведенные его красивой рукой с длинными пальцами... Слова забавляли Бейли не тем, что были написаны от руки. Наоборот, это в сегодняшнем дне технологий, где люди, кажется уже разучились не то, что писать, но удерживать свое внимание на чем-то одном дольше пары минут, казалось и милым, и даже необычным. И осталось бы таким.
Может быть.
Если хотя бы слово, написанное Блейком, подходило под формат тех статей, которые ему, — с немалой протекции Моники, стоившей ей известных усилий, которые, впрочем, позже она планировала взыскать с ясноглазого блондина одним, вполне конкретным и давно желанным ею образом, — заказывали.
— И это — статья?
Блейк, сидевший в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу, поднял взгляд на Монику и непонимающе (чуть-чуть хмуро) посмотрел на женщину.
— Разве это — статья?! — повторила она.
— Могу скинуть электронный вариант, — беспечно откликнулся Уильям и разблокировал сотовый телефон.
Несколько невесомых, почти незаметных от скорости движений, и на лице протеже Бейли засияла улыбка.
Девушка, продолжая смотреть на Уильяма, громко сглотнула.
— Не нужно никаких добавок, Келли. Тирамису и кофе подайте, пожалуйста, после мороженого.
— Хорошо... — все так же шепнула девушка.
Еще раз посмотрев на Блейка, она заметно смутилась, поспешно отвела от его лица свой взгляд, быстро собрала меню, и, неожиданно громко хлопнув дверью кабинета, вышла.
— Ну ты и... — с усмешкой, негромко, проговорил Келс.
— Гурман? Поклонник десертов? Да. Что есть, то есть. Ничего не могу с собой поделать. Да, искренне говоря, и не хочу.
Виттер снова хмыкнул, растер руки и наклонился над столом.
— Так что случилось?
Лицо Уильяма мгновенно стало серьезным. От только что сиявшей на его лице легкой, ироничной улыбки, не осталось и следа. На периферии его памятных блоков мелькнула внезапная мысль: а не спросить ли ему Келса о том, что своими утренними вопросами Ава Полгар могла иметь ввиду? На его взгляд? Но тогда пришлось бы посвятить адвоката в личное. «Слишком личное...» — уточнил андроид, и пока оставил возникший вопрос и без ответа, и без внимания. Следовало начать сначала, и рассказать Келсу подробно о том, что у него, с помощью Уильяма, просила уточнить Ава. И Блейк повторил то же, что сказал несколькими часами ранее, при встрече с Виттером в салоне мужской одежды:
— Ава Полгар обеспокоена ситуацией с Аллесом. Кроме того, она хочет знать, как продвигаются судебные дела с теми исками, которые Yut-stereo подала против нее?
— Еще вы сказали о том, что Ава хочет вернуться в Назаре.
Уильям, не глядя на Келса, вытянул из подставки на столе темно-зеленую салфетку, и начал складывать ее по невидимым линиям.
— Это мое неподтвержденное предположение. Ава Полгар прямо об этом не говорила. Но в последние дни она стала особенно взволнованной, и я подумал об этом варианте.
Отпив воды из высокого, прозрачного стакана, Келс негромко прочистил горло, и заговорил:
— Меня удивляет, что Ава передала свои вопросы с вами, Уильям. Обычно она сама...
— Просто ответьте, Келс. Прошу вас.
Виттер повернул голову, взглянул на Уильяма, и заметил, что взгляд андроида, несмотря на его спокойный, размеренный голос, тоже горит волнением. «Нет, — подумал адвокат, вглядываясь внимательнее в льдисто-синий омут глаз своего собеседника, — это уже не волнение. Тревога».
— Новости не плохие, но и не хорошие. Я бы сказал, что они требуют внимательного изучения. Дело в том, что Аллес, как вы, может быть, сами заметили по прессе, уже неделю не дает о себе знать. Ни скабрезностей, ни обещания скорых сенсаций об Аве, — ничего. Тишина. И тишина подозрительная. Особенно, если учесть тот очень странный факт, что вчера, во второй половине дня, компания Yut-stereo приостановила судопроизводство по обоим искам, поданным ею ранее против Авы. То есть ход иска «поборников нравственности», в котором Аву обвиняют в умышленном подсаживании пользователей Spider на звуковую иглу, и ход иска, которым оспариваются ее авторские на права на саму систему Spider, приостановлены. Самой компанией Yut-stereo.
— И вы думаете, что внезапное молчание Аллеса и приостановка исков связаны между собой.
— Уверен. Но пока не могу понять, как именно.
Уильям сделал финальный сгиб на салфетке, и беззвучно, — и совершенно невесомо, — выставил перед собой изящного лебедя. Выпустив бумажную птицу на свободу, он поднял голову вверх, к потолку, и, вглядываясь в него, надолго замолчал.
— В конце концов, это ничуть не удивительно, — наконец промолвил он. — Мы знаем, что иски, которые вы подали от имени Авы Полгар на имя Гудвина и в адрес Yut-stereo, сбили Аллеса с пути именно в тот момент, когда он, прихватив документы с конфиденциальной информацией из Sunrise, готовился перебежать к Yut-stereo. А теперь и он, и конкуренты Авы Полгар, отчего-то сменив тактику, резко и почти одновременно замолкают. Новый сговор. Но в чем он может быть?
— Именно это меня и интересует. Вы правы, Уильям. Это не случайность. И нам важно понять причину их внезапного молчания.
— У них новый, совместный план?
Келс покачал головой.
— Вряд ли. Гудвин своим уходом из Sunrise окончательно испортил свою репутацию в хороших кругах. Конечно, не самим фактом ухода, а тем, как это было сделано. Кража конфиденциальных документов? Да теперь никто, и прежде всех Yut-stereo, которые ждали его с этими бумагами, не примет его к себе!
Уильям задел кончиком указательного пальца сделанного им лебедя, и тот, к немалому изумлению Келса, изящно закачался из стороны в сторону.
— Аллес ушел из компании Авы Полгар слишком шумно, не правда ли? Еще и с украденными документами. Значит, уходя так глупо и непозволительно громко, он был уверен, что Yut-stereo ждут и непременно примут его. И они бы это сделали, если бы не...
— Иски, которые я подал от имени Авы. Yut-stereo, в отличие от одиночки Гудвина, не успевшего к ним перебежать, открестятся от всей этой истории. Им не привыкать, и толк в этом они знают. Не то, чтобы это добавило очков к их и без того мутной репутации, но Yut-stereo — огромная, влиятельная компания. История с Аллесом не очернит ее так, как это скажется на самом Гудвине.
— А он теперь один. Ушел, но никуда не пришел. Прогорел, по своей глупости... Обещал выдать информацию об Аве Полгар, а вместо этого внезапно пропал.
Уильям перевел взгляд на Виттера.
— Как думаете, почему Гудвина до сих пор, как говорят в полиции, «не смогли поймать»?
Келс хмыкнул.
— Думаю, вы сами знаете.
— Его не ищут. Совсем. Или ищут, но, как говорится часто у вас, людей, «из рук вон плохо»... Может, стоит заняться самостоятельными поисками Аллеса?
— Нет, не надо. Пока. Нам нужно понять, к чему он и Yut-stereo затеяли это молчание. К себе они его теперь ни за что не возьмут, откажутся от любых, даже самых мелких связей с ним. Но он... может попроситься к ним снова.
— Неужели он настолько большой идиот? Не понимает, что он им теперь не нужен? Его репутация уничтожена. Он пария. И никто, даже ушлая Yut-stereo, ему руки не подаст.
— Да, и, к тому же, он все потерял: работу, положение, деньги... Все его имущество арестовано в счет уплаты штрафов в пользу Авы и ее компании...
— Но? — едва слышно шепнут Уильям, наблюдая за Келсом.
— Но он, видимо, еще на что-то надеется. Глупо это или нет. В такой ситуации, в которой находится он, лишнее движение подобно смерти. А значит, молчит он, как и Yut-stereo, тоже не просто так.
— Может, конкуренты Авы Полгар выжидают? Чего-то ждут от Гудвина, и потому молчат наравне с ним?
— Не знаю, Уильям. Нам нужно дождаться их новых действий. Но приостановка исков на имя Авы нам на пользу. Время, освободившееся благодаря молчанию Yut-stereo, я использую для того, чтобы еще плотнее заняться делами «славного» детдома. Кстати, — во взгляде Виттера мелькнуло беспокойство, — вы что, рассказали Аве об этом?
Блейк выглядел таким изумленным от прозвучавшего вопроса, что Виттер пошел на попятную.
— Да, простите... Нет, конечно. Просто я удивлен тем, что Ава передала свои вопросы через вас, а не приехала или не позвонила лично.
— Про дело против сотрудников детского дома Ава Полгар по-прежнему ничего не знает. И я не представляю, когда именно можно будет ей об этом сказать. А главное, как...
— Да-а-а... — протянул Келс, соглашаясь. — Но и здесь все тянется. Просто безумно долго. Конечно, они стараются максимально затянуть это дело по времени. Рассчитывают на то, что интерес к нему пройдет, и о них никто, к тому моменту, не вспомнит.
— А он не должен пройти. Они должны ответить за все! По закону! — закричал Блейк, ударяя кулаком по столу.
От его громкого крика Виттер вздрогнул.
— Тише, Уильям, тише. Я говорю лишь о том, что это они надеются затянуть дело и свести его в пустоту. А мы... доберемся до сути, как и планировали прежде. Но сейчас в этом деле из-за самых противоречивых показаний еще даже не определен окончательный круг подозреваемых.
— Они не уйдут от ответа, Келс! — повторил Блейк, вспоминая вопросы и выражение лица Авы после того, как она прочитала отчет Халка.
— Я об этом и не говорю, — со вздохом и начавшимся раздражением повторил Виттер. — Я не меньше вашего хочу посадить их. Надолго. Но чтобы сделать это, нужно много терпения. Такие дела, масштабные, строго государственные, ведущие к высоким, не называемым вслух именам, редко выходят наружу. А если и выходят, то очень, — специально, — затягиваются.
Уильям непримиримо посмотрел на Келса.
— Давайте я сам найду их!
— Пожалуйста... — с улыбкой проговорила Келли, боком входя в кабинет, — ...ваш заказ. Свинина по-милански с овощами и сливочное мороженое с темным тосканским шоколадом.
Девушка поставила тарелки перед мужчинами согласно заказу, и, выставляя высокую, хрустальную креманку с мороженым напротив Уильяма, улыбнулась ему с явным ожиданием. Но на этот раз блондин ничего ей не сказал. Полоснув своего собеседника резким взглядом, он удивленно посмотрел на мороженое, и остановил себя на полуслове.
— Спасибо, — громче, за двоих, сказал девушке Виттер.
Келс проводил ничего не понимающую официантку взглядом, и заговорил тогда, когда дверь за ней плотно закрылась.
— Этого нельзя делать, Уильям! Да и как, как вы это сделаете? Перевернете планету в поисках этих ублюдков? Мы даже не знаем, кто именно в этом замешан. Те подозреваемые, что есть, сейчас намеренно путают показания и с неохотой сотрудничают со следствием.
— Потому что знают, что они делали!
— И знают, что вряд ли долго протянут, если сдадут слишком большие имена, — добавил Келс.
Аппетит у него, и, очевидно, у Блейка, совсем пропал. Келс, разделяя все негодование Уильяма, не имея ничего лучшего, советовал ждать. Снова. Опять. Да, и здесь тоже. Ждать, как в деле с Аллесом и Yut-stereo.
— Вот бы связать всех этих тварей одной цепочкой, и... — все больше закипая от бессилия, со злостью, шипел Блейк.
— Пока мы, к сожалению, ждем. Только ждем. Везде. И наблюдаем. Скажите мне лучше, — переводя тему, попросил Келс, — как Ава.
— Плохо. А хуже всего то, что я не понимаю, что с ней происходит. Она прочитала отчет Халка о себе, и...
— Уильям!
Блейк поднял на Виттера блестящие, злые глаза, и посмотрел на адвоката в упор.
— Я сам знаю, Келс. Знаю. Это было недопустимо. И я совершил ужасную глупость!.. Она сама хотела говорить с вами обо всем, но я убедил ее доверить это мне. Мне нужно было знать, что хотя бы что-то из того, что мы сейчас делаем, решается. Но...
— Что сказала Ава после того, как прочитала отчет?
— Не могу вам открыть. Она... я не до конца понимаю, что с ней. Но что-то происходит. Снова.
Келс нахмурился, совершенно не зная, что Уильям имеет ввиду. А спрашивать андроида, который выглядел опустошенным и злым, Виттер не решился.
— Ваша свадьба через неделю. Скажите, до нее мы свободны? Я и Ава Полгар?
— «Свободны»? О чем вы? Ну да, конечно да...
— Хорошо. Приятного аппетита. Встретимся на торжестве.
Уильям встал из-за стола, на автомате оставил деньги за заказ, и поспешно вышел из кабинета. Келс громко назвал его по имени, но Блейк даже не остановился.
***
Ава так и не заснула после отъезда Уильяма. Он сказал, что может поговорить с Келсом, а потом передать их разговор ей, и она с огромным облегчением согласилась на это. Потому что ей очень хотелось побыть одной. Где-то в мыслях неясно зашевелился страх о том, а не пытается ли она таким способом отстраниться от Уильяма? А что, если его постоянная близость на самом деле тяготит ее, мешает ей? «Я совсем к такому не привыкла», — разглядывая в окно утренний и жаркий Пало-Альто, думала она.
С Робертом в этом смысле было легче. А с Уильямом так нельзя. Да она и не хочет. Не хочет бежать, отстраняться от него. Но... тогда почему внутри снова и снова возникает это тягостное, темное чувство? Снова ей хочется закричать и бежать. Без оглядки, куда угодно. Но меньше всего она хочет ранить Уильяма. Но что, если их постоянная, такая тесная близость, в действительности, раздражает ее? Это так? Это поэтому Аве так тяжело? Или нет? И она просто, как всегда, напугана той неразберихой, что собралась вокруг?
Аллеса не находят, в судебных делах какая-то странная тишина, Уильям, как прежде, настаивает на том, чтобы охранять и защищать ее, а сам до сих пор не может прийти в себя от болезненных ран. И в сердце — страх и тоска... И страшнее всего — уныние. И она задыхается от постоянной, новой необходимости из-за Аллеса быть всегда настороже.
Ей нужно радоваться любви с Уильямом, беречь ее, а она... Сошла с ума, если не делает этого? Такой чудесный Уильям любит ее, а она?... Опять зависает между небом и землей, в своей боли и тяжести? «Ну забудь ты про тех ублюдков... ни к чему... не изменить...» — шепчет беззвучно Ава самой себе. Но в ее проснувшейся памяти резко и четко, снова и опять, без конца и начала, кружится то, что она желала не то, что забыть, а никогда не знать. Их руки, крики, смех, перегар, от которого хватка становится только яростней. Она плакала, а они смеялись. Она молила о помощи, не помня себя от страха, а они рвали на ней одежду.
«Боже... Только бы Уильям не узнал никогда! Иначе он бросит меня! Обязательно бросит меня, потому что... не такая ему нужна. Пусть он и говорит обратное. Он говорит это потому, что не знает. А если узнает?! Но откуда? Стой, спокойно! Дыши. Дыши! Он ничего не узнает. Даже в том отчете нет ничего о тех случаях!».
Ава вытерла со лба холодный пот и посмотрела в окно. Опять. Опять ее тьма просыпается. Но... если она хочет, чтобы Уильям ничего не узнал, то тогда ей нужно вести себя с ним, как раньше? Но как преодолеть эту память, это омерзение, проснувшееся внутри, во всем теле? Ей нужно стараться. Нужно хорошо постараться, и все станет, как прежде. Как тогда, в счастливые дни в Назаре.
27
Моника хмыкнула и с едва уловимым плеском бросила на стол тетрадные листки, выданные ей Уильямом Блейком. На листках, линованных в клетку, забавно, — и почти забыто, ведь как давно это было! — бежали друг за другом слова, написанные ее любимым манекенщиком (и только с недавних пор журналистом) от руки. Изящные и мелкие, наверняка быстро выведенные его красивой рукой с длинными пальцами... Слова забавляли Бейли не тем, что были написаны от руки. Наоборот, это в сегодняшнем дне технологий, где люди, кажется уже разучились не то, что писать, но удерживать свое внимание на чем-то одном дольше пары минут, казалось и милым, и даже необычным. И осталось бы таким.
Может быть.
Если хотя бы слово, написанное Блейком, подходило под формат тех статей, которые ему, — с немалой протекции Моники, стоившей ей известных усилий, которые, впрочем, позже она планировала взыскать с ясноглазого блондина одним, вполне конкретным и давно желанным ею образом, — заказывали.
— И это — статья?
Блейк, сидевший в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу, поднял взгляд на Монику и непонимающе (чуть-чуть хмуро) посмотрел на женщину.
— Разве это — статья?! — повторила она.
— Могу скинуть электронный вариант, — беспечно откликнулся Уильям и разблокировал сотовый телефон.
Несколько невесомых, почти незаметных от скорости движений, и на лице протеже Бейли засияла улыбка.
