Но вначале следовало разобраться с Центром бытового ремонта номер 4. Маэдо взял Терезу с собой на переговоры. Долго инструктировал перед встречей с агентом.
– Вам надо казаться глупенькой и испуганной, понимаете? Знаю, что для вас это сложно, – проницательный, зараза, – но стоит постараться, если вы хотите добиться более приемлемых условий. Вы должны убедить агента в том, что у вас не было серьезных мотивов переходить дорогу Центру и что к вам следует отнестись снисходительно. Что взять с женщины? Скажите, мол, ваше хобби – все, что осталось у вас с родины, а муж любит вас и во всем потакает. Поплачьте в нужном месте. Понимаю, не ваш стиль – ну, перчик острый с собой возьмите, что ли, в носовом платке…
Тереза играла хорошо. Глядела круглыми заискивающими глазами, из которых катились столь же круглые слезы, говорила кротким умоляющим голоском. Агент дрогнул. Ну, сглупила баба, не знает еще местных традиций и законов, а мужик от нее без ума, не сообразил пресечь вовремя… Он назвал сумму за отзыв иска – крупную, но не неподъемную, – и категорически потребовал убрать все объявления о ремонте. А Маэдо уверился, что госпожа Ильтен и в его постановке сыграет свою роль с успехом.
Сдирая объявления с подъездов, Тереза испытывала двойное чувство. С одной стороны, легко отделались. С другой – расставаться с подработкой было жаль. Это ведь не только источник дополнительных денег, это в первую очередь удовольствие. Настоящее хобби.
Она рано печалилась. Объявления были сорваны, количество звонков уменьшилось, но они не прекратились. Довольные клиенты рекомендовали друзьям, коллегам и соседям странную женщину, качественно и недорого ремонтирующую всякие приборы. Или трансвестита.
Впрочем, свободного времени у Терезы сильно поубавилось. Днем она теперь отсыпалась, поскольку ночи внезапно оказались заняты. Причем не только и не столько мужем. Ильтен, передумавший прощаться с жизнью, развивал успех. По сравнению с большинством тиквийцев, видевших секс с женщиной лишь на экране в интернет-кафе и весьма смутно понимающих, что с ней делать в реале, он был неплохо подкован в этой области, в том числе практически. Так что Терезу он не разочаровал, и оба вкушали плоды удовольствия. Эйфория усугублялась тем, что конфликт с Центром разрешился, и тень зависшего дамоклова меча рассеялась. Лишь одно омрачало благостную картину: две-три ночи в декаду были принесены в жертву господину Маэдо. Ильтен ревновал. Главным образом его мучила неизвестность. Чем Тереза занимается в эти ночи? Спросить и то не позволено: как же, подписка о неразглашении. Честное слово, ему было бы легче, если бы он точно знал, что они с проклятым легавым предаются любовным утехам. Обидно, но ожидаемо и естественно. А главное – абсолютно безопасно. А тут сиди и гадай, на что подписал Терезу зохенов офицер. Наверняка на что-то, совершенно не подобающее замужней женщине. Иначе давно бы себе помощницу нашел, Терезы не дожидался бы.
– Ты поаккуратнее со своим Маэдо, – посоветовал он. – Скажу тебе, как профессионал…
– Что? – ощетинилась она. – Он не подходит мне, как мужчина?
Ильтен поджал губы.
– Подходит. Оба вы авантюристы, два ботинка пара. Это меня и тревожит, – нехотя признался он.
Сидеть в теплом кабинете и читать рапорты, конечно, приятно. Но есть вещи, которые никому не передоверишь. Операции, в которых участвовала госпожа Ильтен, Эрвин Маэдо считал своим неукоснительным долгом курировать лично. И сопровождающую группу захвата предупредил настрого:
– Если с головы госпожи Ильтен хоть волосок упадет – вы все у меня декаду сесть не сможете.
Впрочем, те и так рвались сделать все, чтобы женщина под их ответственностью была в безопасности. Использование женщины как живца для ловли отморозков было беспрецедентным. Кое-кто из охранников поговаривал, что господин Ильтен сам отморозок, коли заставляет свою жену так рисковать. Услыхав однажды это рассуждение, старший командир Маэдо хмыкнул, вызвал не удержавшего язык подчиненного на ковер и поездил по мозгам. Дескать, внутрисемейные отношения господина и госпожи Ильтен – не ваша забота, боец. Ваше дело – прикрывать госпожу Ильтен. И молчать при этом. Ибо скажете какую-нибудь хрень, которая ей не понравится – очнетесь в гипсе, добавил он мысленно.
Рабочую одежду Терезы – простую юбку и немаркую блузку – Маэдо забраковал:
– В таком только девчонки ходят, госпожа Ильтен. А пристать к девчонке и утащить под куст – не грех. Помните, как мы с вами познакомились? Я ведь вас за девушку принял. Так мы будем ловить не тех, кого надо. Обычных мужчин с обычными деньгами, всего-то и желающих, что невинно поразвлечься с существом другого пола. Даже если они вам что-нибудь сделают, придется отпускать: ничего не знали, кольца не видели, судили по одежде.
Тереза фыркнула.
– Вам надо одеться, как подобает замужней женщине. Ярко, роскошно. Чтобы тот, кто потащит вас под куст, не имел ни единого шанса сказать: мол, попутал с девкой. Чтобы видно было издалека. И богато. Не каждое чмо рискнет завалить или перепродать чужую женщину, за это так наказывают, что не все возвращаются живыми. Но ободрать с нее побрякушки – совсем другое дело, куда более простое и наказуемое не столь жестоко.
– Вот сами и покупайте мне одежду для своих операций, – потребовала Тереза.
Маэдо рассмеялся. Вроде взрослая замужняя баба, чего ей корысти искать – а на деньги разводит ушло и последовательно, словно хваткая девица, подученная отцом.
Одежду он купил. Действительно богатую и яркую. И провоцирующую донельзя.
– Издеваетесь, господин Маэдо? – обвинила она его. – Да я в этом и лонга не пройду! На меня набросится любой, кто это увидит!
Почти прозрачная юбка из тонкого красного шифона и ажурных кружев, блузка открывает плечи, на спине в ткани прорезаны ромбики, а длина ее такова, что едва стыкуется с поясом юбки, так что при любом движении неминуемо обнажается полоска кожи.
– Ну почему же любой? – улыбаясь, промурлыкал Маэдо.
Он откровенно любовался. Нежно взял Терезу за голые плечи, покрутил туда-сюда, оценивающе приглядываясь. Почуяв, что она начинает закипать, тотчас отступил на шаг.
– Почему любой, госпожа Ильтен? Я ведь не набрасываюсь. Хотя и очень хочется! – Он не выдержал и захохотал. – Но разве не в этом наша цель? Выявить тех, кто не обладает надлежащей силой воли и, таким образом, представляет собой угрозу для добропорядочных граждан.
– Будете ржать – я сию минуту это сниму! – пригрозила Тереза.
– О, только не здесь. – Маэдо снова прыснул. – Пожалейте группу захвата, бойцы не смогут сдержаться, и кто потом скажет, что они виноваты?
Тереза рвала и метала, но офицер был неумолим. Пришлось остаться в этом наряде, а сверху еще и отполировать его откровенность богатством: колье из золота и алмазов, сверкающие перстни… Браслет на ногу – таких украшений Тереза вообще не носила, как с этим ходить-то? А вдруг он зацепится за ветку? А ну как грабители не смогут его снять и попытаются отпилить ногу?
– Вперед, – безжалостно приказал проклятый коп.
И Тереза – делать нечего – углубилась по дорожке битого кирпича в ночную рощу, покачивая бедрами и боязливо оглядываясь, как учил Маэдо. Группа захвата пряталась за деревьями, разделившись: трое с этого конца рощи, трое с другого.
Клюнуло сразу. Небритый хмырь, пахнущий алкоголем, выскочил из темноты с ножом:
– А ну стоять! Снимай золотишко, не то поцарапаю!
Замечательная черта тиквийских грабителей: никогда не угрожать женщине смертью. Убийство женщины – преступление чудовищное, еще ужаснее, чем покушение на чужую жену. Тут даже каторгой не отделаешься: вычеркнут из списка граждан и отдадут ученым на опыты, а там сильно повезет, если помрешь быстро. Но Терезу подвели собственные рефлексы. Левой рукой блокировав лапу нападающего с ножом, правым кулаком она засветила ему в переносицу. Клиент обмяк и брякнулся на землю.
Из кустов посыпались бойцы группы захвата. Они озадаченно пялились на распростертого грабителя со струйкой крови, вытекающей из носа.
– Дура! – в сердцах сказал Маэдо.
– Сам дебил! – не осталась она в долгу. – И извращенец вдобавок.
Незадачливый грабитель был жив. Но арестовать его не выйдет. Он же не причинил даме ни малейшего вреда, это она его избила. И ценности все при ней, целехоньки. А нож – да, его. Отрицать это бессмысленно с учетом возможности снять отпечатки пальцев. Но что с того ножа? Ни крови, ни эпителия, ни ниток женской одежды на нем нет. Может, гражданин грибочки в роще собирал, срезал их ножиком. Имеет такое право.
– Простите, госпожа Ильтен, – сокрушенно проговорил Маэдо.
Нехорошо срываться на чужой жене. Надо хотя бы конфисковать нож у этого придурка, если уж ничего сверх того не получается. В целях повышения уровня безопасности.
– Ладно, и вы извините, – пробурчала она. – Я вообще-то прямо с войны сюда попала, не привыкла церемониться с врагами.
– У нас тут войны нет, – терпеливо ответил Маэдо. – Разве что на Т2, но это далеко, и вряд ли вы там побываете. А на преступнике не написано, что он враг. Его надо брать с поличным. Не торопитесь, госпожа Ильтен, дайте нападающему зримо проявить свои намерения. Пусть начнет стаскивать с вас колье, к примеру. Или платье порвет.
– За новое сами платить будете, – огрызнулась она.
– Вот и договорились.
Ночи в тиквийских городах не так уж опасны. Иногда Тереза чуть ли не до рассвета тщетно шарахалась туда-сюда по темным местам Ноккэма. Роща, промзона, окрестности бара и интернет-кафе, автостанция, свалка… Когда Тереза только приехала в Ноккэм, город показался ей милым и светлым, а теперь она узнала, что в нем столько мрачных углов. Поневоле начинаешь понимать склонность ментов к цинизму: а что еще остается, если полжизни проводишь в таких пейзажах и общаешься с отбросами общества?
Если ночные прогулки не давали результата, Маэдо водил Терезу в бар и заказывал ей обед. Приятное завершение романтического вечера, как ехидничал этот нахал. Официанты, похоже, принимали это за чистую правду, считая примелькавшихся клиентов парочкой любовников, отрывающихся, пока муж в отъезде.
Но когда кто-нибудь клевал на приманку, было не до баров. Тереза, помня наставления Маэдо, старалась не бить на упреждение, позволить схватить себя, несмотря на то что все ее существо этому противилось. Надо отдать должное группе захвата: успевали всегда вовремя. Быстро делали фотографии и начинали паковать клиента, получив доказательства преступного замысла. Потом ехали в отделение, арестованного сажали в камеру, старший командир составлял документы для суда. В первый раз услышав о том, что дело отправляется в суд, Тереза всполошилась:
– Я не желаю участвовать ни в каких судах! Ни в качестве обвиняемой, ни в роли потерпевшей.
– Ну что вы распереживались, госпожа Ильтен? – миролюбиво улыбнулся Маэдо. – Вас никто туда не тянет. От вас не нужно никаких заявлений, факт преступления зафиксирован, наказание подонку вынесут и без вашего участия. А вы – мужняя жена, сидите дома и пейте валерьянку. Даже если суд решит вызвать вас для дачи показаний – что совершенно излишне в столь прозрачном деле, а менее прозрачные дела мы и не собираемся передавать в суд, – ваш супруг вправе запретить вам разговаривать с чужими мужчинами.
– Попробует указывать мне, с кем говорить, а с кем нет – сам будет пить валерьянку, – посулила Тереза. Но разъяснение Маэдо ее успокоило.
– Мне вот любопытно, госпожа Ильтен, ну чем вам суд не угодил? – поинтересовался Маэдо. – Может, у вас на родине судьи коррумпированы? Так в Тикви судят по справедливости, не сомневайтесь.
Именно это ее и беспокоило. Справедливость в тиквийском понимании – категорически не то, чего бы Тереза желала для себя и Ильтена. Попадешь в лапы правосудия – даже взятку не дать, чтобы клятая справедливость обошла стороной.
Весна – время, когда зов природы частично перекрывает глас рассудка. Почти каждый выход Терезы – это еще один любитель запретных удовольствий в камере отделения службы охраны безопасности и в послужном списке Эрвина Маэдо.
Но эта ночь выдалась пустой. Старший командир отпустил группу захвата, покормил Терезу в баре и в предрассветных сумерках повел ее домой. Тереза устало опиралась на его руку: попробуй пробегай полночи на шпильках по злачным местам. Ее спутник сонно позевывал, прикрываясь ладонью.
Беда подкараулила их чуть ли не посреди улицы. Узкой и темной, это правда, но вполне жилой и вовсе не окраинной. Из-за угла вышагнули двое в масках с пистолетами, еще двое – из подворотни сзади. Тереза, спящая на ходу, окончательно проснулась лишь тогда, когда Маэдо, получив из-за спины пистолетным стволом по голове, внезапно осел на асфальт. Тереза пошатнулась… и увидела врагов.
– Не дергайся, баба, – проворчал один из них. – Мы тебя не убьем.
Ясное дело, не убьют. Однако есть много других раскладов, и не все они хороши. Ее удалось застать врасплох, но, сбросив сонливость, она мгновенно перешла в боевой режим. Локтем назад, в печенку схватившему было ее бандиту, шпилькой в пах тому, кто подбегает спереди, забрать у него пистолет, вскинуть, не целясь – и во лбу у третьего возникает кровавая дыра, наплевать, это самооборона, а не хладнокровное убийство, и офицер безопасников в свидетелях, пусть и без сознания…
Она не учла четвертого. Просто не видела его. Удар по затылку, и свет погас.
Келлин Стэм никогда не был хулиганом. Не увлекался наркотой, не стрелял наличные у припозднившихся богатеев. Он занимался только серьезными делами. Мужчина спортивного сложения, подтянутый и аккуратный, никогда не включающий по ночам музыку и не курящий в окно, он снискал одобрение соседей, считающих его бизнесменом, главой собственной маленькой фирмы. Так оно, в сущности, и было.
– Есть заказ, босс? – спросил его, входящего в офис, Оге Аант.
Стэм достал из шкафа бутылку водки, плеснул себе на самое донышко, выпил. Крепкий алкоголь он любил, но в его потреблении был очень умерен.
– Есть.
Трое сотрудников терпеливо ждали, когда он поделится информацией. Гадать бессмысленно, заказы бывали самые разные. Один богатый сумасброд пожелал живого зохена с Т2, другой – закатать в бетон конкурента, третьему приспичило подарить своему любовнику алмаз из Государственного фонда… Каждый заказ внимательно рассматривали и тщательно планировали.
– Некий джентльмен хочет бабу, – сообщил наконец Стэм.
Аант сложил губы трубочкой и выпустил воздух со своеобразным звуком.
– А просто пойти в интернет-кафе и предложить зашедшей девке больше всех?
Стэм покачал головой.
– Нет, такое ему не подойдет. В интернет-кафе все видят, кто с кем ушел. А джентльмен не желает, чтобы были свидетели. Ему совсем не нужно, чтобы бабу принялись искать и вышли на него.
Сотрудники покивали. Лишних вопросов задавать не стали. Мало ли какие у заказчика причуды, их дело – помочь ему свои причуды реализовать. За большой куш, разумеется.
– У джентльмена есть еще кое-какие пожелания. Баба должна быть здоровой и красивой, не доходягой какой-нибудь, без вредных привычек. И ни в коем случае не блондинкой. В идеале – замужней. Джентльмену так нравится.
Он обвел подчиненных взглядом и коротко резюмировал:
– Ищем кандидатуры.
Благую весть принес Аант.
– Вам надо казаться глупенькой и испуганной, понимаете? Знаю, что для вас это сложно, – проницательный, зараза, – но стоит постараться, если вы хотите добиться более приемлемых условий. Вы должны убедить агента в том, что у вас не было серьезных мотивов переходить дорогу Центру и что к вам следует отнестись снисходительно. Что взять с женщины? Скажите, мол, ваше хобби – все, что осталось у вас с родины, а муж любит вас и во всем потакает. Поплачьте в нужном месте. Понимаю, не ваш стиль – ну, перчик острый с собой возьмите, что ли, в носовом платке…
Тереза играла хорошо. Глядела круглыми заискивающими глазами, из которых катились столь же круглые слезы, говорила кротким умоляющим голоском. Агент дрогнул. Ну, сглупила баба, не знает еще местных традиций и законов, а мужик от нее без ума, не сообразил пресечь вовремя… Он назвал сумму за отзыв иска – крупную, но не неподъемную, – и категорически потребовал убрать все объявления о ремонте. А Маэдо уверился, что госпожа Ильтен и в его постановке сыграет свою роль с успехом.
Сдирая объявления с подъездов, Тереза испытывала двойное чувство. С одной стороны, легко отделались. С другой – расставаться с подработкой было жаль. Это ведь не только источник дополнительных денег, это в первую очередь удовольствие. Настоящее хобби.
Она рано печалилась. Объявления были сорваны, количество звонков уменьшилось, но они не прекратились. Довольные клиенты рекомендовали друзьям, коллегам и соседям странную женщину, качественно и недорого ремонтирующую всякие приборы. Или трансвестита.
Впрочем, свободного времени у Терезы сильно поубавилось. Днем она теперь отсыпалась, поскольку ночи внезапно оказались заняты. Причем не только и не столько мужем. Ильтен, передумавший прощаться с жизнью, развивал успех. По сравнению с большинством тиквийцев, видевших секс с женщиной лишь на экране в интернет-кафе и весьма смутно понимающих, что с ней делать в реале, он был неплохо подкован в этой области, в том числе практически. Так что Терезу он не разочаровал, и оба вкушали плоды удовольствия. Эйфория усугублялась тем, что конфликт с Центром разрешился, и тень зависшего дамоклова меча рассеялась. Лишь одно омрачало благостную картину: две-три ночи в декаду были принесены в жертву господину Маэдо. Ильтен ревновал. Главным образом его мучила неизвестность. Чем Тереза занимается в эти ночи? Спросить и то не позволено: как же, подписка о неразглашении. Честное слово, ему было бы легче, если бы он точно знал, что они с проклятым легавым предаются любовным утехам. Обидно, но ожидаемо и естественно. А главное – абсолютно безопасно. А тут сиди и гадай, на что подписал Терезу зохенов офицер. Наверняка на что-то, совершенно не подобающее замужней женщине. Иначе давно бы себе помощницу нашел, Терезы не дожидался бы.
– Ты поаккуратнее со своим Маэдо, – посоветовал он. – Скажу тебе, как профессионал…
– Что? – ощетинилась она. – Он не подходит мне, как мужчина?
Ильтен поджал губы.
– Подходит. Оба вы авантюристы, два ботинка пара. Это меня и тревожит, – нехотя признался он.
Сидеть в теплом кабинете и читать рапорты, конечно, приятно. Но есть вещи, которые никому не передоверишь. Операции, в которых участвовала госпожа Ильтен, Эрвин Маэдо считал своим неукоснительным долгом курировать лично. И сопровождающую группу захвата предупредил настрого:
– Если с головы госпожи Ильтен хоть волосок упадет – вы все у меня декаду сесть не сможете.
Впрочем, те и так рвались сделать все, чтобы женщина под их ответственностью была в безопасности. Использование женщины как живца для ловли отморозков было беспрецедентным. Кое-кто из охранников поговаривал, что господин Ильтен сам отморозок, коли заставляет свою жену так рисковать. Услыхав однажды это рассуждение, старший командир Маэдо хмыкнул, вызвал не удержавшего язык подчиненного на ковер и поездил по мозгам. Дескать, внутрисемейные отношения господина и госпожи Ильтен – не ваша забота, боец. Ваше дело – прикрывать госпожу Ильтен. И молчать при этом. Ибо скажете какую-нибудь хрень, которая ей не понравится – очнетесь в гипсе, добавил он мысленно.
Рабочую одежду Терезы – простую юбку и немаркую блузку – Маэдо забраковал:
– В таком только девчонки ходят, госпожа Ильтен. А пристать к девчонке и утащить под куст – не грех. Помните, как мы с вами познакомились? Я ведь вас за девушку принял. Так мы будем ловить не тех, кого надо. Обычных мужчин с обычными деньгами, всего-то и желающих, что невинно поразвлечься с существом другого пола. Даже если они вам что-нибудь сделают, придется отпускать: ничего не знали, кольца не видели, судили по одежде.
Тереза фыркнула.
– Вам надо одеться, как подобает замужней женщине. Ярко, роскошно. Чтобы тот, кто потащит вас под куст, не имел ни единого шанса сказать: мол, попутал с девкой. Чтобы видно было издалека. И богато. Не каждое чмо рискнет завалить или перепродать чужую женщину, за это так наказывают, что не все возвращаются живыми. Но ободрать с нее побрякушки – совсем другое дело, куда более простое и наказуемое не столь жестоко.
– Вот сами и покупайте мне одежду для своих операций, – потребовала Тереза.
Маэдо рассмеялся. Вроде взрослая замужняя баба, чего ей корысти искать – а на деньги разводит ушло и последовательно, словно хваткая девица, подученная отцом.
Одежду он купил. Действительно богатую и яркую. И провоцирующую донельзя.
– Издеваетесь, господин Маэдо? – обвинила она его. – Да я в этом и лонга не пройду! На меня набросится любой, кто это увидит!
Почти прозрачная юбка из тонкого красного шифона и ажурных кружев, блузка открывает плечи, на спине в ткани прорезаны ромбики, а длина ее такова, что едва стыкуется с поясом юбки, так что при любом движении неминуемо обнажается полоска кожи.
– Ну почему же любой? – улыбаясь, промурлыкал Маэдо.
Он откровенно любовался. Нежно взял Терезу за голые плечи, покрутил туда-сюда, оценивающе приглядываясь. Почуяв, что она начинает закипать, тотчас отступил на шаг.
– Почему любой, госпожа Ильтен? Я ведь не набрасываюсь. Хотя и очень хочется! – Он не выдержал и захохотал. – Но разве не в этом наша цель? Выявить тех, кто не обладает надлежащей силой воли и, таким образом, представляет собой угрозу для добропорядочных граждан.
– Будете ржать – я сию минуту это сниму! – пригрозила Тереза.
– О, только не здесь. – Маэдо снова прыснул. – Пожалейте группу захвата, бойцы не смогут сдержаться, и кто потом скажет, что они виноваты?
Тереза рвала и метала, но офицер был неумолим. Пришлось остаться в этом наряде, а сверху еще и отполировать его откровенность богатством: колье из золота и алмазов, сверкающие перстни… Браслет на ногу – таких украшений Тереза вообще не носила, как с этим ходить-то? А вдруг он зацепится за ветку? А ну как грабители не смогут его снять и попытаются отпилить ногу?
– Вперед, – безжалостно приказал проклятый коп.
И Тереза – делать нечего – углубилась по дорожке битого кирпича в ночную рощу, покачивая бедрами и боязливо оглядываясь, как учил Маэдо. Группа захвата пряталась за деревьями, разделившись: трое с этого конца рощи, трое с другого.
Клюнуло сразу. Небритый хмырь, пахнущий алкоголем, выскочил из темноты с ножом:
– А ну стоять! Снимай золотишко, не то поцарапаю!
Замечательная черта тиквийских грабителей: никогда не угрожать женщине смертью. Убийство женщины – преступление чудовищное, еще ужаснее, чем покушение на чужую жену. Тут даже каторгой не отделаешься: вычеркнут из списка граждан и отдадут ученым на опыты, а там сильно повезет, если помрешь быстро. Но Терезу подвели собственные рефлексы. Левой рукой блокировав лапу нападающего с ножом, правым кулаком она засветила ему в переносицу. Клиент обмяк и брякнулся на землю.
Из кустов посыпались бойцы группы захвата. Они озадаченно пялились на распростертого грабителя со струйкой крови, вытекающей из носа.
– Дура! – в сердцах сказал Маэдо.
– Сам дебил! – не осталась она в долгу. – И извращенец вдобавок.
Незадачливый грабитель был жив. Но арестовать его не выйдет. Он же не причинил даме ни малейшего вреда, это она его избила. И ценности все при ней, целехоньки. А нож – да, его. Отрицать это бессмысленно с учетом возможности снять отпечатки пальцев. Но что с того ножа? Ни крови, ни эпителия, ни ниток женской одежды на нем нет. Может, гражданин грибочки в роще собирал, срезал их ножиком. Имеет такое право.
– Простите, госпожа Ильтен, – сокрушенно проговорил Маэдо.
Нехорошо срываться на чужой жене. Надо хотя бы конфисковать нож у этого придурка, если уж ничего сверх того не получается. В целях повышения уровня безопасности.
– Ладно, и вы извините, – пробурчала она. – Я вообще-то прямо с войны сюда попала, не привыкла церемониться с врагами.
– У нас тут войны нет, – терпеливо ответил Маэдо. – Разве что на Т2, но это далеко, и вряд ли вы там побываете. А на преступнике не написано, что он враг. Его надо брать с поличным. Не торопитесь, госпожа Ильтен, дайте нападающему зримо проявить свои намерения. Пусть начнет стаскивать с вас колье, к примеру. Или платье порвет.
– За новое сами платить будете, – огрызнулась она.
– Вот и договорились.
Ночи в тиквийских городах не так уж опасны. Иногда Тереза чуть ли не до рассвета тщетно шарахалась туда-сюда по темным местам Ноккэма. Роща, промзона, окрестности бара и интернет-кафе, автостанция, свалка… Когда Тереза только приехала в Ноккэм, город показался ей милым и светлым, а теперь она узнала, что в нем столько мрачных углов. Поневоле начинаешь понимать склонность ментов к цинизму: а что еще остается, если полжизни проводишь в таких пейзажах и общаешься с отбросами общества?
Если ночные прогулки не давали результата, Маэдо водил Терезу в бар и заказывал ей обед. Приятное завершение романтического вечера, как ехидничал этот нахал. Официанты, похоже, принимали это за чистую правду, считая примелькавшихся клиентов парочкой любовников, отрывающихся, пока муж в отъезде.
Но когда кто-нибудь клевал на приманку, было не до баров. Тереза, помня наставления Маэдо, старалась не бить на упреждение, позволить схватить себя, несмотря на то что все ее существо этому противилось. Надо отдать должное группе захвата: успевали всегда вовремя. Быстро делали фотографии и начинали паковать клиента, получив доказательства преступного замысла. Потом ехали в отделение, арестованного сажали в камеру, старший командир составлял документы для суда. В первый раз услышав о том, что дело отправляется в суд, Тереза всполошилась:
– Я не желаю участвовать ни в каких судах! Ни в качестве обвиняемой, ни в роли потерпевшей.
– Ну что вы распереживались, госпожа Ильтен? – миролюбиво улыбнулся Маэдо. – Вас никто туда не тянет. От вас не нужно никаких заявлений, факт преступления зафиксирован, наказание подонку вынесут и без вашего участия. А вы – мужняя жена, сидите дома и пейте валерьянку. Даже если суд решит вызвать вас для дачи показаний – что совершенно излишне в столь прозрачном деле, а менее прозрачные дела мы и не собираемся передавать в суд, – ваш супруг вправе запретить вам разговаривать с чужими мужчинами.
– Попробует указывать мне, с кем говорить, а с кем нет – сам будет пить валерьянку, – посулила Тереза. Но разъяснение Маэдо ее успокоило.
– Мне вот любопытно, госпожа Ильтен, ну чем вам суд не угодил? – поинтересовался Маэдо. – Может, у вас на родине судьи коррумпированы? Так в Тикви судят по справедливости, не сомневайтесь.
Именно это ее и беспокоило. Справедливость в тиквийском понимании – категорически не то, чего бы Тереза желала для себя и Ильтена. Попадешь в лапы правосудия – даже взятку не дать, чтобы клятая справедливость обошла стороной.
Весна – время, когда зов природы частично перекрывает глас рассудка. Почти каждый выход Терезы – это еще один любитель запретных удовольствий в камере отделения службы охраны безопасности и в послужном списке Эрвина Маэдо.
Но эта ночь выдалась пустой. Старший командир отпустил группу захвата, покормил Терезу в баре и в предрассветных сумерках повел ее домой. Тереза устало опиралась на его руку: попробуй пробегай полночи на шпильках по злачным местам. Ее спутник сонно позевывал, прикрываясь ладонью.
Беда подкараулила их чуть ли не посреди улицы. Узкой и темной, это правда, но вполне жилой и вовсе не окраинной. Из-за угла вышагнули двое в масках с пистолетами, еще двое – из подворотни сзади. Тереза, спящая на ходу, окончательно проснулась лишь тогда, когда Маэдо, получив из-за спины пистолетным стволом по голове, внезапно осел на асфальт. Тереза пошатнулась… и увидела врагов.
– Не дергайся, баба, – проворчал один из них. – Мы тебя не убьем.
Ясное дело, не убьют. Однако есть много других раскладов, и не все они хороши. Ее удалось застать врасплох, но, сбросив сонливость, она мгновенно перешла в боевой режим. Локтем назад, в печенку схватившему было ее бандиту, шпилькой в пах тому, кто подбегает спереди, забрать у него пистолет, вскинуть, не целясь – и во лбу у третьего возникает кровавая дыра, наплевать, это самооборона, а не хладнокровное убийство, и офицер безопасников в свидетелях, пусть и без сознания…
Она не учла четвертого. Просто не видела его. Удар по затылку, и свет погас.
Келлин Стэм никогда не был хулиганом. Не увлекался наркотой, не стрелял наличные у припозднившихся богатеев. Он занимался только серьезными делами. Мужчина спортивного сложения, подтянутый и аккуратный, никогда не включающий по ночам музыку и не курящий в окно, он снискал одобрение соседей, считающих его бизнесменом, главой собственной маленькой фирмы. Так оно, в сущности, и было.
– Есть заказ, босс? – спросил его, входящего в офис, Оге Аант.
Стэм достал из шкафа бутылку водки, плеснул себе на самое донышко, выпил. Крепкий алкоголь он любил, но в его потреблении был очень умерен.
– Есть.
Трое сотрудников терпеливо ждали, когда он поделится информацией. Гадать бессмысленно, заказы бывали самые разные. Один богатый сумасброд пожелал живого зохена с Т2, другой – закатать в бетон конкурента, третьему приспичило подарить своему любовнику алмаз из Государственного фонда… Каждый заказ внимательно рассматривали и тщательно планировали.
– Некий джентльмен хочет бабу, – сообщил наконец Стэм.
Аант сложил губы трубочкой и выпустил воздух со своеобразным звуком.
– А просто пойти в интернет-кафе и предложить зашедшей девке больше всех?
Стэм покачал головой.
– Нет, такое ему не подойдет. В интернет-кафе все видят, кто с кем ушел. А джентльмен не желает, чтобы были свидетели. Ему совсем не нужно, чтобы бабу принялись искать и вышли на него.
Сотрудники покивали. Лишних вопросов задавать не стали. Мало ли какие у заказчика причуды, их дело – помочь ему свои причуды реализовать. За большой куш, разумеется.
– У джентльмена есть еще кое-какие пожелания. Баба должна быть здоровой и красивой, не доходягой какой-нибудь, без вредных привычек. И ни в коем случае не блондинкой. В идеале – замужней. Джентльмену так нравится.
Он обвел подчиненных взглядом и коротко резюмировал:
– Ищем кандидатуры.
Благую весть принес Аант.
