Увы, места здесь были не охотничьи. Но с едой не так уж плохо: мясо и яйца присылали с фермы, расположенной поблизости, а консервы, крупы и муку привезли с собой. Впрочем, Тереза не намеревалась приклеиваться к походной кухне. Всю рутину она спихнула на дежурного, определив направление деятельности и выдав рекомендации. А сама отправилась через глинистое месиво туда, где слышались выстрелы: первая дюжина уже отстрелялась, и позиции заняла вторая. Вопли младшего командира перекрывали грохот выстрелов:
– Косорукие! Что вы творите, слепые моллюски? Как вы с такой меткостью ложкой себе в рот попадаете?
Хэнк наблюдал, молча скрестив руки на груди. Там, где он стоял, было посуше, и Тереза подошла к нему:
– А ты почему не орешь?
Он пожал плечами.
– Глупо командиру орать на бойцов, которые нормально стреляют.
– Ну, и зачем тогда он глотку надсаживает?
– Для профилактики. Такая у младших работа.
Она взяла у него бинокль, присмотрелась. И впрямь, попадание за попаданием. Молодцы ребята.
– Билле, я тоже хочу пострелять.
Он скрежетнул зубами.
– Вот чего тебе на даче не стрелялось?
– Так у меня ружья теперь нет! Менты конфисковали. Купил бы мне ружье, что ли.
– Не могу! У меня одно есть, а два не положено.
– А ты для Дени купи. Ему можно, он уже взрослый. А я у него заберу.
– Раз он взрослый, пусть сам себе покупает. И хрен ты у него заберешь. Если у него будет ружье, он и станет с ним охотиться.
– Вот видишь! И как же я?
Хэнк повернулся по ветру, закуривая. И одновременно давая понять, что эту надуманную проблему он решать не намерен. Кто тебя стрелять приглашал? В каждой бочке затычка, все-то тебе надо.
Хотя, с другой стороны, он ее понимал. Возня с оружием всегда его успокаивала, стрельба приносила удовольствие. Наркотической зависимости тут нет, конечно, но когда все стреляют, а ты за бортом, как-то обидно.
А вдруг опять понадобится прикрывать друг другу спину, как тогда, с пиратами? Хэнк поежился от ветра. Может, пусть бы тренировалась? И плевать, что скажут окружающие. Его жена, что хочет, то ей и разрешает. А то как бы не остаться одному перед превосходящим противником в самый паскудный момент. Что, такое в мирной жизни невероятно? Тот раз тоже относился к невероятному.
Он обернулся, но Терезы рядом не было. Вместо нее стоял молодой боец из второй дюжины со взъерошенным видом, ожидая, пока высший командир обратит на него внимание.
– Господин Хэнк! – выпалил он жалобно. – Ваша жена отобрала у меня автомат! Я даже выстрелить не успел.
Хэнк ухмыльнулся. И чего он тут рефлексировал? Тереза в своем репертуаре: сама проблему придумала, сама и решила.
– А вы что же, солдат? Просто отдали свое оружие, которое должны беречь пуще руки или ноги?
– Как я мог не отдать, господин Хэнк? Она такая… И не спрашивала вообще-то. Что мне теперь делать, господин Хэнк? – Он повесил голову.
– Обратно отнять не пробовали?
– Пробовал, господин Хэнк, – признался боец. – Она не дает.
– Ну и солдаты нынче в Тикви, – проворчал Хэнк. – Не в состоянии забрать у бабы собственное оружие. Этак мы ни одну войну не выиграем, с подобными-то героями!
Не попусти судьба, чтобы началась война с тем неведомым государством, откуда Тереза явилась. Она ведь даже не бойцом была – связистом. Какие же у них тогда бойцы-мужчины?
Тереза пригнулась у бруствера – Хэнк заметил ее по серой косынке – и куда-то целилась. Оставалось надеяться, что в мишень.
– Опустить стволы! – гаркнул он, подойдя.
Все прекратили стрельбы и направили оружие в землю. Тереза, выпрямившись – тоже. Хэнк прошел мимо нее, перелез через бруствер, рассмотрел мишени вблизи. Н-да. Есть в подразделении стрелки и получше Терезы, но есть и хуже. По крайней мере, все пули в мишени, а не где-то еще.
Он вернулся обратно и требовательно протянул ладонь:
– Тереза, дай сюда.
Она скорчила едва заметную гримаску, но ничего не сказала. Сняла ремень с шеи, вложила ствол в его руку.
Он поднял бровь.
– И спорить не станешь?
Она слегка дернула плечом.
– Здесь огневой рубеж, и ты – командир.
О! А так можно было?
Он, не глядя, сунул автомат маячившему за плечом бойцу:
– Почистите. Зачет за вас сдали.
Ужин удался. Завтрак тоже был неплох. А после завтрака Тереза куда-то запропастилась. Хэнк забеспокоился: как бы с ней чего-нибудь не случилось. По здравому размышлению беспокойство усилилось: как бы чего-нибудь не случилось с теми, кого она повстречает на своем пути. А хуже всего, если это окажутся его собственные солдаты. Докладывать о небоевых потерях – последнее, чего ему хотелось бы.
– Весь личный состав на месте? – осведомился он у младших.
– Да, господин Хэнк! – Преданные взоры. – Первая и вторая дюжины кросс бегают, третья и четвертая отрабатывают штурм. Освобожденных нет.
– А моя жена где?
Во взглядах так и читалось: ваша жена, вы за ней и следите. Попытки куда-то не пустить госпожу Хэнк или, наоборот, указать, куда ей надо идти, еще вчера потерпели крах. Младшие для нее – не авторитет, она сама младшим командиром войну закончила.
– За рощицей ее видели, – решился наконец пожилой командир дюжины. – Вы уж извините, господин Хэнк, я одним глазком подглядел.
За чем он там подсматривал, интересно? Вряд ли она загорает ню, погоды стоят прохладные.
– Она там того… разминается.
Он понял. Наблюдал уже за ее тренировками. То, что за рощу упылила – это правильно, нечего ребятам на нее глазеть, а то комплекс неполноценности разовьется.
– Нам бы это, господин Хэнк… Тоже такие упражнения прогнать бы. На пользу бы бойцам пошло.
Он кивнул.
– Надо, Салех – значит, действуйте.
– А она у вас вообще кто, господин Хэнк? – спросил тот после краткой заминки. – Какой расы? Я таких женщин за всю жизнь не встречал.
– Зохенка она, – буркнул Хэнк. Выкинул окурок и пошел к рощице.
Какое-то время он тоже подглядывал незаметно. Зрелище завораживает: движения вроде бы плавные, но до того стремительные, что глаз не успевает. Впервые он увидел ее боевой танец, когда на ней был зеленый платок с длинной бахромой, и чуть за зохена не принял. С тех пор она с зохенкой и ассоциировалась. Сейчас косынка была серой и не развевалась, охватывая голову плотно, но отследить движения было не легче.
Он постоял еще немного, размышляя, что сказать. Ты ставишь меня в неловкое положение, твое поведение вызывает ненужные вопросы… Против кого ты вообще воевать готовишься?.. Да ну, на хрен. Его положению ничего не угрожает, сумасбродка-жена – его личное дело, а любители посудачить могут зашить себе рты или дождаться, что их заткнут менее цивилизованным способом. И подготовка к неприятностям лишней не бывает, это он из своего жизненного опыта четко усвоил.
Он раздвинул листву и показался. Тереза остановилась, увидев его.
– Младший командир Салех сказал, что ты здесь.
– Наябедничал? – нахохлилась она.
– Он… впечатлен. – Хэнк усмехнулся. – Предложил наших так же тренировать. Покажешь ему?
Она выпятила губу и протянула:
– Ну, допустим, это не военная тайна Земли… А у него шока не случится оттого, что инструктор – женщина?
– Да насрать. – Хэнк махнул рукой. – Его проблема.
Тереза хмыкнула. Он подошел ближе, стащил косынку, прижался щекой к рассыпавшимся по плечам волосам и шепнул на ухо:
– Ты офигенно красиво двигаешься. Волнующе… Может, того… прямо тут?
Она скосила на него ироничные глаза:
– А ты уверен, что больше никто не смотрит?
– Нет. Но какая разница? Пусть завидуют.
– Выдайте ей автомат, – распорядился Хэнк. – И нечего на меня смотреть больными глазами, как будто у нас нет запасных автоматов. Либо так, либо она снова заберет оружие у кого-то из солдат – и я больше палец о палец не ударю, чтобы его вернуть.
– Факт, – подтвердила Тереза.
Чем дальше, тем больше ей нравился Хэнк. Со своими недостатками, конечно, но у нее и собственных не меньше. Зато он всегда на ее стороне. Нужны деньги – на, и никакие ограничения на карте не стоят. Чинишь чужие телефоны – чини, если без этого жизнь не мила. Хочешь автомат – выдать ей. Без всяких причитаний: типа не поранься и не убей кого-нибудь. Если вдруг убьет – значит, убиенный сам виноват, не надо было под руку лезть.
К концу декады обустроили полосу препятствий. Ров с водой, дощатые стены, металлические конструкции, но всего интереснее – растяжки и ловушки. Солдаты Хэнка бегали по всей этой радости, получая шишки и проклиная ловушки, а по ночам младшие командиры перестраивали полосу, и следующий день начинался с сюрпризов.
Хэнк приметил блеск в глазах Терезы:
– Что, хочешь туда?
– А можно? – Глаза разгорелись ярче.
Он вздохнул.
– Тебе же фиг запретишь. Чего доброго, ночью туда наладишься, пока никто не видит, и навернешься. Давай уж сейчас, пока я слежу.
– Билле, ты – чудо! – Ему достался поцелуй, но сграбастать Терезу он не успел – она уже умчалась к железным хреновинам и полезла по ним вверх.
Младший командир подошел с ошарашенным видом.
– Господин Хэнк, что ж это происходит, а? Куда она?
– Захотела развлечься, – невозмутимо ответил Хэнк. – Не переживайте, Салех.
Разумеется, он с самого начала знал, с кем связался. И волновался скорее не за нее, а за себя. За то, что ему или о нем могут сказать, когда его жена что-нибудь отмочит. Он же, типа, несет за нее ответственность. Но Тереза верно напомнила: здесь он – командир. Никто не посмеет указывать ему, что делать.
– А вдруг упадет? – В глазах была тревога.
– Встанет и полезет снова. Я ее знаю.
Салех помолчал, глядя на полосу.
– Вам ее не жалко, господин Хэнк?
Он коротко хохотнул:
– Только не тогда, когда ей хорошо!
Младший командир почесал морщинистую щеку.
– Нелегко вам с ней, да?
– Зато скучать не приходится.
Салех вздохнул.
– Повезло вам, господин Хэнк. Видать, рано осознали, что скука убивает, не стали в заявлении глупости писать. А то ж все заказывают, как под копирку, тихих да кротких.
Хэнк не стал признаваться, что поступил точно так же. Попросил тихую и кроткую, как сотни молодых идиотов. И получил Лику.
– Знавал я пару мужиков, – продолжил воспоминания младший командир, – которым достались скромные послушные жены. Только на самом деле им нужны были совсем другие. Но они этого так и не поняли. Выли от тоски и бесились. И жены были несчастливы.
Прямо его история. А как не совершить эту ошибку? Неужели кто-то целенаправленно указывает в заявлении, что ему хочется резкую и взбалмошную женщину, желательно с боевым опытом? В лучшем случае пишут, что плевать на характер, лишь бы детей рожала. Если бы Терезе подбирали мужа через программу, то выбрали бы одно из таких заявлений. И, скорее всего, она тоже оказалась бы несчастна. Что за вилы!
А с Ильтеном она была счастлива, он же видел. Хотя, как оказалось, их никто и не подбирал. Парадокс. Счастлива ли сейчас? По всему выходит, что да. Парадокс на парадоксе.
– А в следующий раз ты меня возьмешь на полигон? – спросила Тереза, когда пришла пора собираться домой, а Хэнку – на корабль.
– Следующая профилактика – летом, когда я в отпуске. Поедем на дачу в это время. Или, – он прищурился, – в отпуск не идти?
– Нет, – передумала она. – Дача лучше. И тебе надо отдохнуть.
На дачу отправились в самом начале лета. Миновали поворот и столб с памятной надписью, под которым лежали цветы. Тереза машинально перекрестилась.
Навстречу попалась патрульная машина. Пронеслась по инерции довольно далеко, потом вдруг развернулась, загудела, замигала лампочками и стала догонять.
– Блин! – сдавленно прошептала Тереза. – Они, должно быть, меня заметили!
Куда скрыться? Дорога просматривается в обе стороны. Попробовать оторваться, увеличив скорость? Может, и удастся, но безопасники сочтут это подозрительным, объявят перехват, достанут из-под земли. Даже если бросить машину и бежать в лес, по номеру установят, кто ее брал.
– Сможешь назад перелезть? – Хэнк не отрывался от руля, глядя в зеркало на догоняющих патрульных.
– А куда я денусь? – огрызнулась она, пытаясь просочиться между сиденьями. Кто только придумал так близко их поставить?
Патрульный Пинт глазел в боковое окно на пробегающие мимо деревья. А чем еще заняться? Дорога пустынная, с утра пораньше по трассе мало кто катается. Раньше воспользовались бы свободным временем, заехали в Риаведи… Но с тех пор, как госпожа Ильтен погибла, поселок потерял свою привлекательность. Это ведь к ней они ездили. Теперь туда не заглядывали иначе как по долгу службы.
А долг погнал их в Риаведи за всю зиму лишь однажды, по обращению Энергетической Компании: мол, в доме номер 12 счетчик крутится, а оплата не поступает, разберитесь. Они съездили. Дом был пуст, нынешний хозяин отсутствовал. Многие закрывают дачи на зиму и уезжают в город, но при этом опустошают и выключают холодильник, гасят свет в ванной и запирают дверь на замок. Стали искать господина Мурина по основному месту жительства и выяснили, что городскую квартиру он продал, намереваясь постоянно жить в Риаведи. Приезжала следственная бригада. Поснимали отпечатки на дверных ручках: выяснилось, что оставили их сам господин Мурин и прежние хозяева, господин и госпожа Ильтен да их дочери, ничего информативного. Пошустрили и развели руками: господин Мурин будто сквозь землю провалился. Мистика какая-то, сказал тогда старший командир Ортнер. Может, дом проклят? Когда-то о нем шла плохая молва, и в саду околачивался призрак. Госпожа Ильтен, поселившись там, упокоила призрака, отогнала проклятие, но теперь оно, видимо, снова взяло свое.
На горизонте показались встречные фары, быстро приближающиеся. Кто-то из Ноккэма спешит на дачу по утреннему холодку. Пинт проводил глазами промчавшуюся мимо машину и вздрогнул:
– Госпожа Ильтен!
– Пинт, вы что? – лениво откликнулся младший командир Рикер. – Сон приснился?
– Я не спал, господин Рикер! – горячо возразил Пинт. – Она в той машине! Как живая.
Молодой сотрудник, сидевший за рулем, хихикнул. Не иначе, мол, господин Пинт грезит наяву. Юноша совсем ни во что старших не ставит, осуждающе подумал Рикер. И сказал специально для него:
– Бессан, привыкайте относиться к службе серьезно. Поступил сигнал – значит, что? Значит, надо проверить. А не ржать попусту, – добавил он вполголоса.
– Так чего делать-то, господин Рикер? – уточнил молодой смущенно. – Тачка уже вон куда усвистела, а мы в другом направлении едем.
– Разворачиваемся и догоняем, – распорядился Рикер.
Если бы не смешливый Бессан, младший командир, скорее всего, проигнорировал бы грезы Пинта. Мало ли что может почудиться в утреннем тумане. Но молодых необходимо учить поступать, как надо, вопреки естественной лени и даже – порой – здравому смыслу.
Бессан включил светомузыку и заложил вираж. Машина снова – хотя медленнее, чем в первый раз, – начала превращаться из точки на горизонте в козявку, а потом и обрела настоящий размер. Поняв, что безопасники не просто торопятся по своим делам, а хотят что-то от него, водитель плавно снизил скорость и остановился на обочине.
Рикер вразвалочку подошел к машине, за ним – взволнованный Пинт. Скрипнув дверцей, наружу выбрался водитель – здоровенный мужик, которого они нередко видели в Риаведи.
– Светлого солнца, младший командир, – поздоровался он, явно не слишком довольный остановкой, но старающийся этого не показать. – Чем обязан?
– Косорукие! Что вы творите, слепые моллюски? Как вы с такой меткостью ложкой себе в рот попадаете?
Хэнк наблюдал, молча скрестив руки на груди. Там, где он стоял, было посуше, и Тереза подошла к нему:
– А ты почему не орешь?
Он пожал плечами.
– Глупо командиру орать на бойцов, которые нормально стреляют.
– Ну, и зачем тогда он глотку надсаживает?
– Для профилактики. Такая у младших работа.
Она взяла у него бинокль, присмотрелась. И впрямь, попадание за попаданием. Молодцы ребята.
– Билле, я тоже хочу пострелять.
Он скрежетнул зубами.
– Вот чего тебе на даче не стрелялось?
– Так у меня ружья теперь нет! Менты конфисковали. Купил бы мне ружье, что ли.
– Не могу! У меня одно есть, а два не положено.
– А ты для Дени купи. Ему можно, он уже взрослый. А я у него заберу.
– Раз он взрослый, пусть сам себе покупает. И хрен ты у него заберешь. Если у него будет ружье, он и станет с ним охотиться.
– Вот видишь! И как же я?
Хэнк повернулся по ветру, закуривая. И одновременно давая понять, что эту надуманную проблему он решать не намерен. Кто тебя стрелять приглашал? В каждой бочке затычка, все-то тебе надо.
Хотя, с другой стороны, он ее понимал. Возня с оружием всегда его успокаивала, стрельба приносила удовольствие. Наркотической зависимости тут нет, конечно, но когда все стреляют, а ты за бортом, как-то обидно.
А вдруг опять понадобится прикрывать друг другу спину, как тогда, с пиратами? Хэнк поежился от ветра. Может, пусть бы тренировалась? И плевать, что скажут окружающие. Его жена, что хочет, то ей и разрешает. А то как бы не остаться одному перед превосходящим противником в самый паскудный момент. Что, такое в мирной жизни невероятно? Тот раз тоже относился к невероятному.
Он обернулся, но Терезы рядом не было. Вместо нее стоял молодой боец из второй дюжины со взъерошенным видом, ожидая, пока высший командир обратит на него внимание.
– Господин Хэнк! – выпалил он жалобно. – Ваша жена отобрала у меня автомат! Я даже выстрелить не успел.
Хэнк ухмыльнулся. И чего он тут рефлексировал? Тереза в своем репертуаре: сама проблему придумала, сама и решила.
– А вы что же, солдат? Просто отдали свое оружие, которое должны беречь пуще руки или ноги?
– Как я мог не отдать, господин Хэнк? Она такая… И не спрашивала вообще-то. Что мне теперь делать, господин Хэнк? – Он повесил голову.
– Обратно отнять не пробовали?
– Пробовал, господин Хэнк, – признался боец. – Она не дает.
– Ну и солдаты нынче в Тикви, – проворчал Хэнк. – Не в состоянии забрать у бабы собственное оружие. Этак мы ни одну войну не выиграем, с подобными-то героями!
Не попусти судьба, чтобы началась война с тем неведомым государством, откуда Тереза явилась. Она ведь даже не бойцом была – связистом. Какие же у них тогда бойцы-мужчины?
Тереза пригнулась у бруствера – Хэнк заметил ее по серой косынке – и куда-то целилась. Оставалось надеяться, что в мишень.
– Опустить стволы! – гаркнул он, подойдя.
Все прекратили стрельбы и направили оружие в землю. Тереза, выпрямившись – тоже. Хэнк прошел мимо нее, перелез через бруствер, рассмотрел мишени вблизи. Н-да. Есть в подразделении стрелки и получше Терезы, но есть и хуже. По крайней мере, все пули в мишени, а не где-то еще.
Он вернулся обратно и требовательно протянул ладонь:
– Тереза, дай сюда.
Она скорчила едва заметную гримаску, но ничего не сказала. Сняла ремень с шеи, вложила ствол в его руку.
Он поднял бровь.
– И спорить не станешь?
Она слегка дернула плечом.
– Здесь огневой рубеж, и ты – командир.
О! А так можно было?
Он, не глядя, сунул автомат маячившему за плечом бойцу:
– Почистите. Зачет за вас сдали.
Ужин удался. Завтрак тоже был неплох. А после завтрака Тереза куда-то запропастилась. Хэнк забеспокоился: как бы с ней чего-нибудь не случилось. По здравому размышлению беспокойство усилилось: как бы чего-нибудь не случилось с теми, кого она повстречает на своем пути. А хуже всего, если это окажутся его собственные солдаты. Докладывать о небоевых потерях – последнее, чего ему хотелось бы.
– Весь личный состав на месте? – осведомился он у младших.
– Да, господин Хэнк! – Преданные взоры. – Первая и вторая дюжины кросс бегают, третья и четвертая отрабатывают штурм. Освобожденных нет.
– А моя жена где?
Во взглядах так и читалось: ваша жена, вы за ней и следите. Попытки куда-то не пустить госпожу Хэнк или, наоборот, указать, куда ей надо идти, еще вчера потерпели крах. Младшие для нее – не авторитет, она сама младшим командиром войну закончила.
– За рощицей ее видели, – решился наконец пожилой командир дюжины. – Вы уж извините, господин Хэнк, я одним глазком подглядел.
За чем он там подсматривал, интересно? Вряд ли она загорает ню, погоды стоят прохладные.
– Она там того… разминается.
Он понял. Наблюдал уже за ее тренировками. То, что за рощу упылила – это правильно, нечего ребятам на нее глазеть, а то комплекс неполноценности разовьется.
– Нам бы это, господин Хэнк… Тоже такие упражнения прогнать бы. На пользу бы бойцам пошло.
Он кивнул.
– Надо, Салех – значит, действуйте.
– А она у вас вообще кто, господин Хэнк? – спросил тот после краткой заминки. – Какой расы? Я таких женщин за всю жизнь не встречал.
– Зохенка она, – буркнул Хэнк. Выкинул окурок и пошел к рощице.
Какое-то время он тоже подглядывал незаметно. Зрелище завораживает: движения вроде бы плавные, но до того стремительные, что глаз не успевает. Впервые он увидел ее боевой танец, когда на ней был зеленый платок с длинной бахромой, и чуть за зохена не принял. С тех пор она с зохенкой и ассоциировалась. Сейчас косынка была серой и не развевалась, охватывая голову плотно, но отследить движения было не легче.
Он постоял еще немного, размышляя, что сказать. Ты ставишь меня в неловкое положение, твое поведение вызывает ненужные вопросы… Против кого ты вообще воевать готовишься?.. Да ну, на хрен. Его положению ничего не угрожает, сумасбродка-жена – его личное дело, а любители посудачить могут зашить себе рты или дождаться, что их заткнут менее цивилизованным способом. И подготовка к неприятностям лишней не бывает, это он из своего жизненного опыта четко усвоил.
Он раздвинул листву и показался. Тереза остановилась, увидев его.
– Младший командир Салех сказал, что ты здесь.
– Наябедничал? – нахохлилась она.
– Он… впечатлен. – Хэнк усмехнулся. – Предложил наших так же тренировать. Покажешь ему?
Она выпятила губу и протянула:
– Ну, допустим, это не военная тайна Земли… А у него шока не случится оттого, что инструктор – женщина?
– Да насрать. – Хэнк махнул рукой. – Его проблема.
Тереза хмыкнула. Он подошел ближе, стащил косынку, прижался щекой к рассыпавшимся по плечам волосам и шепнул на ухо:
– Ты офигенно красиво двигаешься. Волнующе… Может, того… прямо тут?
Она скосила на него ироничные глаза:
– А ты уверен, что больше никто не смотрит?
– Нет. Но какая разница? Пусть завидуют.
– Выдайте ей автомат, – распорядился Хэнк. – И нечего на меня смотреть больными глазами, как будто у нас нет запасных автоматов. Либо так, либо она снова заберет оружие у кого-то из солдат – и я больше палец о палец не ударю, чтобы его вернуть.
– Факт, – подтвердила Тереза.
Чем дальше, тем больше ей нравился Хэнк. Со своими недостатками, конечно, но у нее и собственных не меньше. Зато он всегда на ее стороне. Нужны деньги – на, и никакие ограничения на карте не стоят. Чинишь чужие телефоны – чини, если без этого жизнь не мила. Хочешь автомат – выдать ей. Без всяких причитаний: типа не поранься и не убей кого-нибудь. Если вдруг убьет – значит, убиенный сам виноват, не надо было под руку лезть.
К концу декады обустроили полосу препятствий. Ров с водой, дощатые стены, металлические конструкции, но всего интереснее – растяжки и ловушки. Солдаты Хэнка бегали по всей этой радости, получая шишки и проклиная ловушки, а по ночам младшие командиры перестраивали полосу, и следующий день начинался с сюрпризов.
Хэнк приметил блеск в глазах Терезы:
– Что, хочешь туда?
– А можно? – Глаза разгорелись ярче.
Он вздохнул.
– Тебе же фиг запретишь. Чего доброго, ночью туда наладишься, пока никто не видит, и навернешься. Давай уж сейчас, пока я слежу.
– Билле, ты – чудо! – Ему достался поцелуй, но сграбастать Терезу он не успел – она уже умчалась к железным хреновинам и полезла по ним вверх.
Младший командир подошел с ошарашенным видом.
– Господин Хэнк, что ж это происходит, а? Куда она?
– Захотела развлечься, – невозмутимо ответил Хэнк. – Не переживайте, Салех.
Разумеется, он с самого начала знал, с кем связался. И волновался скорее не за нее, а за себя. За то, что ему или о нем могут сказать, когда его жена что-нибудь отмочит. Он же, типа, несет за нее ответственность. Но Тереза верно напомнила: здесь он – командир. Никто не посмеет указывать ему, что делать.
– А вдруг упадет? – В глазах была тревога.
– Встанет и полезет снова. Я ее знаю.
Салех помолчал, глядя на полосу.
– Вам ее не жалко, господин Хэнк?
Он коротко хохотнул:
– Только не тогда, когда ей хорошо!
Младший командир почесал морщинистую щеку.
– Нелегко вам с ней, да?
– Зато скучать не приходится.
Салех вздохнул.
– Повезло вам, господин Хэнк. Видать, рано осознали, что скука убивает, не стали в заявлении глупости писать. А то ж все заказывают, как под копирку, тихих да кротких.
Хэнк не стал признаваться, что поступил точно так же. Попросил тихую и кроткую, как сотни молодых идиотов. И получил Лику.
– Знавал я пару мужиков, – продолжил воспоминания младший командир, – которым достались скромные послушные жены. Только на самом деле им нужны были совсем другие. Но они этого так и не поняли. Выли от тоски и бесились. И жены были несчастливы.
Прямо его история. А как не совершить эту ошибку? Неужели кто-то целенаправленно указывает в заявлении, что ему хочется резкую и взбалмошную женщину, желательно с боевым опытом? В лучшем случае пишут, что плевать на характер, лишь бы детей рожала. Если бы Терезе подбирали мужа через программу, то выбрали бы одно из таких заявлений. И, скорее всего, она тоже оказалась бы несчастна. Что за вилы!
А с Ильтеном она была счастлива, он же видел. Хотя, как оказалось, их никто и не подбирал. Парадокс. Счастлива ли сейчас? По всему выходит, что да. Парадокс на парадоксе.
– А в следующий раз ты меня возьмешь на полигон? – спросила Тереза, когда пришла пора собираться домой, а Хэнку – на корабль.
– Следующая профилактика – летом, когда я в отпуске. Поедем на дачу в это время. Или, – он прищурился, – в отпуск не идти?
– Нет, – передумала она. – Дача лучше. И тебе надо отдохнуть.
Глава 5. Милая и скромная
На дачу отправились в самом начале лета. Миновали поворот и столб с памятной надписью, под которым лежали цветы. Тереза машинально перекрестилась.
Навстречу попалась патрульная машина. Пронеслась по инерции довольно далеко, потом вдруг развернулась, загудела, замигала лампочками и стала догонять.
– Блин! – сдавленно прошептала Тереза. – Они, должно быть, меня заметили!
Куда скрыться? Дорога просматривается в обе стороны. Попробовать оторваться, увеличив скорость? Может, и удастся, но безопасники сочтут это подозрительным, объявят перехват, достанут из-под земли. Даже если бросить машину и бежать в лес, по номеру установят, кто ее брал.
– Сможешь назад перелезть? – Хэнк не отрывался от руля, глядя в зеркало на догоняющих патрульных.
– А куда я денусь? – огрызнулась она, пытаясь просочиться между сиденьями. Кто только придумал так близко их поставить?
Патрульный Пинт глазел в боковое окно на пробегающие мимо деревья. А чем еще заняться? Дорога пустынная, с утра пораньше по трассе мало кто катается. Раньше воспользовались бы свободным временем, заехали в Риаведи… Но с тех пор, как госпожа Ильтен погибла, поселок потерял свою привлекательность. Это ведь к ней они ездили. Теперь туда не заглядывали иначе как по долгу службы.
А долг погнал их в Риаведи за всю зиму лишь однажды, по обращению Энергетической Компании: мол, в доме номер 12 счетчик крутится, а оплата не поступает, разберитесь. Они съездили. Дом был пуст, нынешний хозяин отсутствовал. Многие закрывают дачи на зиму и уезжают в город, но при этом опустошают и выключают холодильник, гасят свет в ванной и запирают дверь на замок. Стали искать господина Мурина по основному месту жительства и выяснили, что городскую квартиру он продал, намереваясь постоянно жить в Риаведи. Приезжала следственная бригада. Поснимали отпечатки на дверных ручках: выяснилось, что оставили их сам господин Мурин и прежние хозяева, господин и госпожа Ильтен да их дочери, ничего информативного. Пошустрили и развели руками: господин Мурин будто сквозь землю провалился. Мистика какая-то, сказал тогда старший командир Ортнер. Может, дом проклят? Когда-то о нем шла плохая молва, и в саду околачивался призрак. Госпожа Ильтен, поселившись там, упокоила призрака, отогнала проклятие, но теперь оно, видимо, снова взяло свое.
На горизонте показались встречные фары, быстро приближающиеся. Кто-то из Ноккэма спешит на дачу по утреннему холодку. Пинт проводил глазами промчавшуюся мимо машину и вздрогнул:
– Госпожа Ильтен!
– Пинт, вы что? – лениво откликнулся младший командир Рикер. – Сон приснился?
– Я не спал, господин Рикер! – горячо возразил Пинт. – Она в той машине! Как живая.
Молодой сотрудник, сидевший за рулем, хихикнул. Не иначе, мол, господин Пинт грезит наяву. Юноша совсем ни во что старших не ставит, осуждающе подумал Рикер. И сказал специально для него:
– Бессан, привыкайте относиться к службе серьезно. Поступил сигнал – значит, что? Значит, надо проверить. А не ржать попусту, – добавил он вполголоса.
– Так чего делать-то, господин Рикер? – уточнил молодой смущенно. – Тачка уже вон куда усвистела, а мы в другом направлении едем.
– Разворачиваемся и догоняем, – распорядился Рикер.
Если бы не смешливый Бессан, младший командир, скорее всего, проигнорировал бы грезы Пинта. Мало ли что может почудиться в утреннем тумане. Но молодых необходимо учить поступать, как надо, вопреки естественной лени и даже – порой – здравому смыслу.
Бессан включил светомузыку и заложил вираж. Машина снова – хотя медленнее, чем в первый раз, – начала превращаться из точки на горизонте в козявку, а потом и обрела настоящий размер. Поняв, что безопасники не просто торопятся по своим делам, а хотят что-то от него, водитель плавно снизил скорость и остановился на обочине.
Рикер вразвалочку подошел к машине, за ним – взволнованный Пинт. Скрипнув дверцей, наружу выбрался водитель – здоровенный мужик, которого они нередко видели в Риаведи.
– Светлого солнца, младший командир, – поздоровался он, явно не слишком довольный остановкой, но старающийся этого не показать. – Чем обязан?
