Драконид развернулся на стуле, желая видеть происхожящее в зале. Определенно назревала драка, а за хорошей дракой грех было не посмотреть.
– Слышали, парни? Они таких как мы не обслуживают! – самый крупный из Капюшонов вышел вперед. – Серокожий, или даешь нам эль, или и ты, и твой дружок-жварф, и вот эта ящерица, и остальные отсталые расисты получат свое, понятно?
– Мы не расисты! – заверещали из угла картежников, – гоблины мы, да-да-да, но не рас…раис… вообще не надо обзываться, да-да-да!
– Не стали вместе с нами создавать мир равных, – значит расисты, – припечатал Колпак. – Ну так, серокожий, эль или драка?
– Драка! – взревел орк, выхватывая из-за пояса дубинку.
Одного он нокаутировал сразу, одним точным ударом прямо в лоб. Второй красно-желтый отправился в полет к стене через один вдох. Третий увернулся от дубинки, выхватил меч…
Ящер отвлекся, чувствуя, что к его поясу тянется чья-то рука. Гоблины! Росчерк кинжала – и едва успевший спрыгнуть с табуретки ящер летит на пол. Перекатывается, в последний момент уходя от взмаха кистеня, сбивает табуретку, отлетающую прямо в орка. Где-то бьется стекло – это дварф метает бутылки из-за прикрытия барной стойки.
Ящер уворачивается от гоблинов, уворачивается от орка, уворачивается от оставшихся на ногах Колпаков… И в один момент всю таверну буквально сотрясает мощнейший чих. Драконид замирает – и в тот же миг прямо ему прямо в голову со всей силы врезается тяжеленный стол, и мир меркнет.
**
Друэтак и Труэтак, личности «альфа» и «бета» личностного скопления Аэтак дружно ругались с Муэтак, личностью «омега».
Зачем нас выдала?
Пришлось удирать из-за тебя.
Был обнаружена неподходящая к длительному нахождению рядом со скоплением белковая структура. Лучше отбирайте посетителей, и мне не придется очищать скопление от присутствия неподходящих элементов.
Да на этой отсталой планете гомосапиенс меньше процента, мы и так их отсеиваем, выкидываем этих недалеких сектантов! Выполняй свою функцию!
А вы – свою!
В дверь трактира «На перепутье» постучали. Друэтак и Труэтак сконденсировались в привычную в этом мире физическую форму.
– Открыто, заходите! – пробасил из-за стойки дварф.
– Наливаем сегодня бесплатно, – орк чуть улыбнулся, стараясь выглядеть дружелюбным.
**
Итон Хант с наслаждением окунулся в горную речку. Он мысленно обратился к напарнику по нынешнему заданию:
– Дикси, сможешь отследить маяк в золоте? Диркарианец и правда здесь. – Итон подошел к ждущему его у воды желтоватому мареву. – Выкинул всех прочь и удрал при первых признаках аллергии, но далеко он не уйдет. Активируй протокол маскировки и продолжим.
Стая нанороботов, управляемая ИИ модели «Дикси» облепила оперативника, скрывая его тело от всего мира. Спустя буквально пару минут на берегу небольшой горной реки стоял массивный драконид в простой дорожной одежде.
– Что вы мне предлагаете? – Василиса Микулишна мрачно оглядела бересту и подняла синие глаза на Алешу Поповича. – Как вообще это понимать?
Грозный преподаватель факультета природной магии Соловецкого Колдовского Университета с самого начала была против всей этой идеи с обязательным введением «Основ природной магии» во всех группах. Увы, после последнего нападения Змея-Горыныча, который разошелся не на шутку и спалил если не половину, то четверть Соловца точно, выяснилось, что ведунов со способностями к быстрому заращиванию повреждений на дереве острый дефицит. Две дюжины Избушек на Курьих Ножках уже подали прошение о переезде в Китеж, а две особо отличившиеся желали отправиться к родственницам в Шамбалу. И, как поговаривали длинные языки, все это было только первой ласточкой. Избушки терпели долго, но терпению их пришел конец. Глава общины, Теремок, согласился пойти на уступки и удержать вознамерившихся покинуть город беглянок только взамен на регулярную починку и озеленение, не реже чем раз в сезон. И теперь вот и приходилось натаскивать всех, у кого хоть крохи ведовской силы были, на работу с живым деревом.
И она, Василиса Микулишна, вынуждена вести занятия у первогодок-богатырей. После того как Елена Прекрасная пригрозила увольнением, если ей еще раз вручат хотя бы одну лекцию у совершенно необучаемых сложному искусству общения с живым деревом парней, стало понятно – если кто-то и сможет сладить с не отличающимися дисциплиной учениками Микулы Селяниновича, так этого его дочь. Словно Василиса для того меч на печь вешала, чтобы опять в острословии и силушке с юными воителями меряться… Но чего не сделаешь ради учения, и ради Избушек, что уже тут.
И вот теперь Алеша, любимый ученик Микулы, решивший наконец все свои заслуги еще и диплом Колдовского Университета подтвердить, стоял перед Василисой навытяжку и смущенно ковырял носком острого сапога паркет. Ладному статному мужчине, гибкому, как лоза, и верткому, как угорь в знакомых водах, ведовство не давалось ни в какую. Богатырь, разве что без образования, царем признанного. Многие подвиги совершал, ветер призывал чтобы одной стрелой Соловья-Разбойника отогнать… А вот с деревом – все никак. Три пересдачи – все без единого толку.
Василиса, отчаявшись, решила было обойтись докладом экзаменационным, да договориться с Теремом о том, что сама будет за нерадивого студента об его Избушке заботиться, ей-то не в наклад, но вместо доклада Алеша принес… приглашение о встрече у Яблоневых Садов.
– Вы понимаете, – Алеша, всегда шумный с друзьями-богатырями, при виде Василисы всегда сбивался и нервничал, как юнец безусый. – У меня там получается. Ну, с деревом… Как вы сказали, выращивать и озеленять. Не с тем, что тут для образца держат, насильно, а с настоящим. Вот я хочу показать. Как это, практическую часть. Когда вам не сложно будет. Если можно.
Василиса оглядела робеющего богатыря. Не первый и не последний, кто трудности с новым курсом испытывал, но уж точно первый, кто ее удивить смог.
Любопытство выглянуло, как червячок из наливного яблочка. То самое любопытство, что Василису и к Бабе-Яге в гости приводило, и к Кощею Бессмертному в логово, и на Калинов Мост сам… Но в сад с богатырем – это что-то невиданное.
– Будь по-твоему, Попович. Но не сдашь и там – пеняй на себя, время дорого мое нынче. Будешь писать о волховании, пока береста у Аленушки с Иванушкой не закончатся. Сегодня на закате встретимся у входа в Сады.
Богатырь покаянно вздохнул. Аленушка со своим братцем, в свое время одними каверзными чарами в осла превращенным, заведовали лавкой берестяной при Университете, и товара у них никогда не убывала.
– Благодарю, Василиса Микулишна, - богатырь поклонился и едва ли не бегом прочь отправился. Не то от радости от удачи в задумке, не то испугавшись сложностей в случае этой задумки провала.
Василиса давно так не ждала приближения заката. Уже третий год она учит уму разуму волховов возрастов разных, но впервые ей так удивится выходило.
Кажется, ее нетерпение и Дымка почувствовал, нес к Садам во весь опор, словно и не давала она серому коню до того каждый день по полям и весям у Соловца скакать, словно застоялся он в конюшне.
К садам Василиса приехала еще до того, как солнце к горизонту прикоснулась. Думала, что первой добралась – но у коневязи еще одна лошадь была. Да и чувствовала Василиса таинство рядом со всем, в глубине сада. Ну и не удержалась, решила поглядеть, что и как.
Миновала один ряд яблонь, другой, третий, четвертый, с холмика спустилась – и обомлела.
Алеша Попович, тот самый, что на экзамене даже бутоны раскрыть не мог на свежем деревце, наличник с резными узорами растил, тихо под нос себе напевая. И где растил… Не на Дубе, с которым ученики так работать любили, пока Кот в раздражении их не прогонял или не усыплял, и не на одной из ко всему привычных старых Избушек. Вовсе нет. Алеша где-то нашел совсем юную Избу, да правдами и не правдами уговорил на дерево залезть. Укоренил, прорастил лестницу, крышу укрепил, всю увил зеленью…
– Так-так, – мрачно дала знать о себе Василиса. – Значит ты, Алеша Попович, притворщик и врун, владеешь ты волховством древесным, а дурачком на экзаменах прикидывался толком. Рассказывай, зачем на самом деле меня сюда звал, окаянный!
Она положила руку на меч, всегда носимый на поясе. Прошлая ратная жизнь была оставленной дорожкой, но, как отец говорил, бывших богатырей не бывает. И что Алеша удумал? Хороший ведь был человек… Неужели и его Кошей богатством каким соблазнил, подговорил ее заманить сюда?
– Василиса, вы все не так поняли, – Алеша, смутившись, обернулся, почему-то загородив собой что-то, что до того держал в руке. – Сейчас. Позвольте объяснить.
– Уж потрудитесь.
Он неловко, все еще скрывая одну руку за спиной, спрыгнул на землю. И, почему-то порозовев от смущения, поднял на нее глаза:
– Я в этот сад мальцом ходил, Избенку эту ребенком застал, была она все поломанная, кособокая, от людей пряталась. Ну я и решил, что помогу ей. И вот.
– И как это объясняет провал на экзамене? – прищурилась Василиса.
– Я пропал. Понял, что волхование это чудо, а та, кто его ведет – еще большее чудо. Боялся, что отец ваш не одобрит, не решался сказать никак, каждый раз медлил, но и повод пригласить вас терять не хотел. Ну и вот…
– Куда пригласить?
– К Груне. Вот, держите, – Алеша протянул руку, которую держал за спиной. В его ладони был зажат Аленький Цветочек. – Она блины нам напекла, квас на столе стоит, яблоко уже на блюдце.
Василиса прищурилась еще сильнее.
– На свидание меня зовешь в трактир к девке какой-то?
– Нет, нет, – замотал головой богатырь. – Груня – Изба-на-Дереве. Она так себя величает. Будем пить, есть, речи толковать. Я Груню не только блины печь научил, покажу все да расскажу.
Василиса смерила богатыря тяжелым взглядом – а потом рассмеялась так звонко, что листья вокруг зашелестели.
– Давненько меня так никто не удивлял, Попович. Ну что ж, показывай, что твоя Груня умеет, – она забрала Аленький цветочек из руки Алеши. – Но учти – экзамен все равно сдавать будешь, спуску не дам.
Богатырь кивнул.
– Это я с радостью. Я в следующем году к вам пойду, природному волхованию учиться углубленному. С Финистом договорился уже.
– И Микула отпустит?
– А он говорит, что волхования делам богатырским не помеха. Вон, дочке-то его не мешают.
Василиса усмехнулась, проведя кончиком пальцев по рукояти клинка.
А и правда – не помеха. И вместе и тем, и тем заниматься-то сподручнее.
Страх всегда жил во мне. Он зарождался где-то в самой глубине разума там, где нет ни вчера, ни сегодня, где нет ни одной причины и ни одного следствия. Я, честно, даже не представляю, что именно породило его.
Даже тот факт, что это именно страх, я поняла став уже весьма и весьма взрослой. И поняв осознала, что он был со мной всегда – сколько себя помню. Просто был неотъемлемой частью мира.
Страх проистекал из чего-то невероятно давнего – и тем не менее столь сильного, что избавиться от него мне никогда не удавалось. В некоторой мере я научилась жить с ним. Примерно как жить, скажем, за полярным кругом – вначале тебе зверски холодно. Потом в общем-то тоже, холод-то не исчезает. Но носки-шапки-куртки становятся чуть-чуть привычней, да и открывать двери и переключать песни в плеере не снимая варежек куда проще становится. Это примерно так же.
Только вместо холода был страх. Я боялась. Боялась самого чудовищного хищника земли – человека.
Так было, пока он не встретился на моем пути.
**
Я поставила кофе на прикроватный столик. Поймала его взгляд и улыбнулась.
Он лежал, в своей излюбленной манере свесив ноги за подлокотник дивана, а руку закинув за голову.
– Ваш кофе, сэр, – усмехнулась я
– Благодарю, вас, миледи. Благодарю.
Я делаю здоровенный глоток из собственной чашки, чувствуя, как кофе обжигает горло. Жаль, что не любимое мною капучино. Но увы, вот уже почти год как открывшаяся аллергия заставила забыть об этом прекрасном напитке. Но тут уж ничего не поделаешь – жить-то хочется.
– Будем смотреть фильм? – я чуть улыбаюсь, заглядывая в такие прекрасные темные глаза
– Давай, – он легко соглашается, делая несколько больших глотков из чашки. Потом чуть потягивается – с явным наслаждением, словно только что поймавший добычу тигр.
– Прекрасно варишь кофе, – он улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
– Училась у мастера, – я подмигиваю. – Что смотреть будем?
– А есть варианты?
– Сколько угодно, – я киваю на стопку дисков в дальнем углу.
– Отлично, – он еще отпивает кофе. – Чем думаешь заняться на выходные, а? Может, съездишь наконец к Анне за город? Она тебя вот уже какой месяц зовет.
– И пусть зовет, – отмахиваюсь я. – Мне и тут хорошо. Будем сидеть вместе, пить кофе, есть пиццу и смотреть фильмы ужасов. Почему нет?
– Я не против конечно, – его улыбка мягка и притягательна, – но Хэллоуин на носу. Ты который год хочешь погулять по центру в костюме, развлечься. И опять будешь сидеть дома?
– Ну ты ведь не пойдешь со мной, верно?
Он со вздохом качает головой.
– А самой мне там скучно и неинтересно. Да и погода не слишком хороша, честно говоря.
Ага, третий день туманы и дожди. Осень на юге начинается поздно – и каждый раз кажется, что слишком рано. Этот год – вовсе не исключение.
– Тебе не кажется, что ты проводишь со мной слишком много времени? – он чуть наклоняет голову, искоса смотря на меня.
– А тебе это не нравится?
– Да нет. Просто…из-за того, что я здесь, ты не обязана все время сидеть в четырех стенах.
– Не обязана, – киваю я. – Но я хочу быть с тобой. Это плохо?
- Да нет, – он делает еще один большой глоток кофе, – вовсе нет. Ты взрослый человек и сама можешь решить, с кем проводить свое время. Хотя мне кажется, что Анна скоро сама сюда заявится – если ты опять откажешься от ее приглашения.
– Да и пуская заявляется. Что она сделает?
Он только пожимает плечами.
– Как знаешь. Ну что, включаешь кино?
– А что ты хочешь?
– Да все равно, выбирай.
– Хорошо, – я наугад вытягиваю из стопки один из дисков. «Кладбище домашних животных». Ну что ж, посмотрим. – Давай этот, ты не против?
Он вновь улыбается своей очаровательной улыбкой и кивает на проигрыватель, показывая, что совершенно не против.
Я запускаю диск и возвращаюсь в свое любимое кресло рядом с его диваном. Заворачиваюсь в плед – и готовлюсь погрузиться в мир экранизации Стивена Кинга.
**
Анна звонит через час – в тот момент, когда мы с ним в голос хохочем над очередными высосанными из пальца метаниями главного героя. Ей-богу – лучше бы его монстр раньше прикончил еще в завязке фильма – все было бы поинтереснее.
Он только кивает, когда я стремительно поднимаюсь из кресла и выхожу из гостиной, по пути принимая звонок.
– И какая отговорка у тебя на этот раз? – требовательный голос подруги не приносит ничего, кроме раздражения. Почему, в конечном счете, я вообще должна оправдываться?
– А они должны быть, Ань? Может, я просто не хочу?
– Чего не хочешь? Выходить из дома? Наконец посмотреть на мир не сквозь оконное стекло? Черт, прошел уже почти год, в конце концов. Пора двигаться дальше.
Ага. Вперед, в светлое будущее.
– Слушай, давай в другой раз, – как можно спокойней произношу я. Анна ведь действительно волнуется. – На эти выходные у меня уже есть планы.
– Слышали, парни? Они таких как мы не обслуживают! – самый крупный из Капюшонов вышел вперед. – Серокожий, или даешь нам эль, или и ты, и твой дружок-жварф, и вот эта ящерица, и остальные отсталые расисты получат свое, понятно?
– Мы не расисты! – заверещали из угла картежников, – гоблины мы, да-да-да, но не рас…раис… вообще не надо обзываться, да-да-да!
– Не стали вместе с нами создавать мир равных, – значит расисты, – припечатал Колпак. – Ну так, серокожий, эль или драка?
– Драка! – взревел орк, выхватывая из-за пояса дубинку.
Одного он нокаутировал сразу, одним точным ударом прямо в лоб. Второй красно-желтый отправился в полет к стене через один вдох. Третий увернулся от дубинки, выхватил меч…
Ящер отвлекся, чувствуя, что к его поясу тянется чья-то рука. Гоблины! Росчерк кинжала – и едва успевший спрыгнуть с табуретки ящер летит на пол. Перекатывается, в последний момент уходя от взмаха кистеня, сбивает табуретку, отлетающую прямо в орка. Где-то бьется стекло – это дварф метает бутылки из-за прикрытия барной стойки.
Ящер уворачивается от гоблинов, уворачивается от орка, уворачивается от оставшихся на ногах Колпаков… И в один момент всю таверну буквально сотрясает мощнейший чих. Драконид замирает – и в тот же миг прямо ему прямо в голову со всей силы врезается тяжеленный стол, и мир меркнет.
**
Друэтак и Труэтак, личности «альфа» и «бета» личностного скопления Аэтак дружно ругались с Муэтак, личностью «омега».
Зачем нас выдала?
Пришлось удирать из-за тебя.
Был обнаружена неподходящая к длительному нахождению рядом со скоплением белковая структура. Лучше отбирайте посетителей, и мне не придется очищать скопление от присутствия неподходящих элементов.
Да на этой отсталой планете гомосапиенс меньше процента, мы и так их отсеиваем, выкидываем этих недалеких сектантов! Выполняй свою функцию!
А вы – свою!
В дверь трактира «На перепутье» постучали. Друэтак и Труэтак сконденсировались в привычную в этом мире физическую форму.
– Открыто, заходите! – пробасил из-за стойки дварф.
– Наливаем сегодня бесплатно, – орк чуть улыбнулся, стараясь выглядеть дружелюбным.
**
Итон Хант с наслаждением окунулся в горную речку. Он мысленно обратился к напарнику по нынешнему заданию:
– Дикси, сможешь отследить маяк в золоте? Диркарианец и правда здесь. – Итон подошел к ждущему его у воды желтоватому мареву. – Выкинул всех прочь и удрал при первых признаках аллергии, но далеко он не уйдет. Активируй протокол маскировки и продолжим.
Стая нанороботов, управляемая ИИ модели «Дикси» облепила оперативника, скрывая его тело от всего мира. Спустя буквально пару минут на берегу небольшой горной реки стоял массивный драконид в простой дорожной одежде.
Глава 25.Пересдача
– Что вы мне предлагаете? – Василиса Микулишна мрачно оглядела бересту и подняла синие глаза на Алешу Поповича. – Как вообще это понимать?
Грозный преподаватель факультета природной магии Соловецкого Колдовского Университета с самого начала была против всей этой идеи с обязательным введением «Основ природной магии» во всех группах. Увы, после последнего нападения Змея-Горыныча, который разошелся не на шутку и спалил если не половину, то четверть Соловца точно, выяснилось, что ведунов со способностями к быстрому заращиванию повреждений на дереве острый дефицит. Две дюжины Избушек на Курьих Ножках уже подали прошение о переезде в Китеж, а две особо отличившиеся желали отправиться к родственницам в Шамбалу. И, как поговаривали длинные языки, все это было только первой ласточкой. Избушки терпели долго, но терпению их пришел конец. Глава общины, Теремок, согласился пойти на уступки и удержать вознамерившихся покинуть город беглянок только взамен на регулярную починку и озеленение, не реже чем раз в сезон. И теперь вот и приходилось натаскивать всех, у кого хоть крохи ведовской силы были, на работу с живым деревом.
И она, Василиса Микулишна, вынуждена вести занятия у первогодок-богатырей. После того как Елена Прекрасная пригрозила увольнением, если ей еще раз вручат хотя бы одну лекцию у совершенно необучаемых сложному искусству общения с живым деревом парней, стало понятно – если кто-то и сможет сладить с не отличающимися дисциплиной учениками Микулы Селяниновича, так этого его дочь. Словно Василиса для того меч на печь вешала, чтобы опять в острословии и силушке с юными воителями меряться… Но чего не сделаешь ради учения, и ради Избушек, что уже тут.
И вот теперь Алеша, любимый ученик Микулы, решивший наконец все свои заслуги еще и диплом Колдовского Университета подтвердить, стоял перед Василисой навытяжку и смущенно ковырял носком острого сапога паркет. Ладному статному мужчине, гибкому, как лоза, и верткому, как угорь в знакомых водах, ведовство не давалось ни в какую. Богатырь, разве что без образования, царем признанного. Многие подвиги совершал, ветер призывал чтобы одной стрелой Соловья-Разбойника отогнать… А вот с деревом – все никак. Три пересдачи – все без единого толку.
Василиса, отчаявшись, решила было обойтись докладом экзаменационным, да договориться с Теремом о том, что сама будет за нерадивого студента об его Избушке заботиться, ей-то не в наклад, но вместо доклада Алеша принес… приглашение о встрече у Яблоневых Садов.
– Вы понимаете, – Алеша, всегда шумный с друзьями-богатырями, при виде Василисы всегда сбивался и нервничал, как юнец безусый. – У меня там получается. Ну, с деревом… Как вы сказали, выращивать и озеленять. Не с тем, что тут для образца держат, насильно, а с настоящим. Вот я хочу показать. Как это, практическую часть. Когда вам не сложно будет. Если можно.
Василиса оглядела робеющего богатыря. Не первый и не последний, кто трудности с новым курсом испытывал, но уж точно первый, кто ее удивить смог.
Любопытство выглянуло, как червячок из наливного яблочка. То самое любопытство, что Василису и к Бабе-Яге в гости приводило, и к Кощею Бессмертному в логово, и на Калинов Мост сам… Но в сад с богатырем – это что-то невиданное.
– Будь по-твоему, Попович. Но не сдашь и там – пеняй на себя, время дорого мое нынче. Будешь писать о волховании, пока береста у Аленушки с Иванушкой не закончатся. Сегодня на закате встретимся у входа в Сады.
Богатырь покаянно вздохнул. Аленушка со своим братцем, в свое время одними каверзными чарами в осла превращенным, заведовали лавкой берестяной при Университете, и товара у них никогда не убывала.
– Благодарю, Василиса Микулишна, - богатырь поклонился и едва ли не бегом прочь отправился. Не то от радости от удачи в задумке, не то испугавшись сложностей в случае этой задумки провала.
Василиса давно так не ждала приближения заката. Уже третий год она учит уму разуму волховов возрастов разных, но впервые ей так удивится выходило.
Кажется, ее нетерпение и Дымка почувствовал, нес к Садам во весь опор, словно и не давала она серому коню до того каждый день по полям и весям у Соловца скакать, словно застоялся он в конюшне.
К садам Василиса приехала еще до того, как солнце к горизонту прикоснулась. Думала, что первой добралась – но у коневязи еще одна лошадь была. Да и чувствовала Василиса таинство рядом со всем, в глубине сада. Ну и не удержалась, решила поглядеть, что и как.
Миновала один ряд яблонь, другой, третий, четвертый, с холмика спустилась – и обомлела.
Алеша Попович, тот самый, что на экзамене даже бутоны раскрыть не мог на свежем деревце, наличник с резными узорами растил, тихо под нос себе напевая. И где растил… Не на Дубе, с которым ученики так работать любили, пока Кот в раздражении их не прогонял или не усыплял, и не на одной из ко всему привычных старых Избушек. Вовсе нет. Алеша где-то нашел совсем юную Избу, да правдами и не правдами уговорил на дерево залезть. Укоренил, прорастил лестницу, крышу укрепил, всю увил зеленью…
– Так-так, – мрачно дала знать о себе Василиса. – Значит ты, Алеша Попович, притворщик и врун, владеешь ты волховством древесным, а дурачком на экзаменах прикидывался толком. Рассказывай, зачем на самом деле меня сюда звал, окаянный!
Она положила руку на меч, всегда носимый на поясе. Прошлая ратная жизнь была оставленной дорожкой, но, как отец говорил, бывших богатырей не бывает. И что Алеша удумал? Хороший ведь был человек… Неужели и его Кошей богатством каким соблазнил, подговорил ее заманить сюда?
– Василиса, вы все не так поняли, – Алеша, смутившись, обернулся, почему-то загородив собой что-то, что до того держал в руке. – Сейчас. Позвольте объяснить.
– Уж потрудитесь.
Он неловко, все еще скрывая одну руку за спиной, спрыгнул на землю. И, почему-то порозовев от смущения, поднял на нее глаза:
– Я в этот сад мальцом ходил, Избенку эту ребенком застал, была она все поломанная, кособокая, от людей пряталась. Ну я и решил, что помогу ей. И вот.
– И как это объясняет провал на экзамене? – прищурилась Василиса.
– Я пропал. Понял, что волхование это чудо, а та, кто его ведет – еще большее чудо. Боялся, что отец ваш не одобрит, не решался сказать никак, каждый раз медлил, но и повод пригласить вас терять не хотел. Ну и вот…
– Куда пригласить?
– К Груне. Вот, держите, – Алеша протянул руку, которую держал за спиной. В его ладони был зажат Аленький Цветочек. – Она блины нам напекла, квас на столе стоит, яблоко уже на блюдце.
Василиса прищурилась еще сильнее.
– На свидание меня зовешь в трактир к девке какой-то?
– Нет, нет, – замотал головой богатырь. – Груня – Изба-на-Дереве. Она так себя величает. Будем пить, есть, речи толковать. Я Груню не только блины печь научил, покажу все да расскажу.
Василиса смерила богатыря тяжелым взглядом – а потом рассмеялась так звонко, что листья вокруг зашелестели.
– Давненько меня так никто не удивлял, Попович. Ну что ж, показывай, что твоя Груня умеет, – она забрала Аленький цветочек из руки Алеши. – Но учти – экзамен все равно сдавать будешь, спуску не дам.
Богатырь кивнул.
– Это я с радостью. Я в следующем году к вам пойду, природному волхованию учиться углубленному. С Финистом договорился уже.
– И Микула отпустит?
– А он говорит, что волхования делам богатырским не помеха. Вон, дочке-то его не мешают.
Василиса усмехнулась, проведя кончиком пальцев по рукояти клинка.
А и правда – не помеха. И вместе и тем, и тем заниматься-то сподручнее.
Глава 27. Не отпущу
Страх всегда жил во мне. Он зарождался где-то в самой глубине разума там, где нет ни вчера, ни сегодня, где нет ни одной причины и ни одного следствия. Я, честно, даже не представляю, что именно породило его.
Даже тот факт, что это именно страх, я поняла став уже весьма и весьма взрослой. И поняв осознала, что он был со мной всегда – сколько себя помню. Просто был неотъемлемой частью мира.
Страх проистекал из чего-то невероятно давнего – и тем не менее столь сильного, что избавиться от него мне никогда не удавалось. В некоторой мере я научилась жить с ним. Примерно как жить, скажем, за полярным кругом – вначале тебе зверски холодно. Потом в общем-то тоже, холод-то не исчезает. Но носки-шапки-куртки становятся чуть-чуть привычней, да и открывать двери и переключать песни в плеере не снимая варежек куда проще становится. Это примерно так же.
Только вместо холода был страх. Я боялась. Боялась самого чудовищного хищника земли – человека.
Так было, пока он не встретился на моем пути.
**
Я поставила кофе на прикроватный столик. Поймала его взгляд и улыбнулась.
Он лежал, в своей излюбленной манере свесив ноги за подлокотник дивана, а руку закинув за голову.
– Ваш кофе, сэр, – усмехнулась я
– Благодарю, вас, миледи. Благодарю.
Я делаю здоровенный глоток из собственной чашки, чувствуя, как кофе обжигает горло. Жаль, что не любимое мною капучино. Но увы, вот уже почти год как открывшаяся аллергия заставила забыть об этом прекрасном напитке. Но тут уж ничего не поделаешь – жить-то хочется.
– Будем смотреть фильм? – я чуть улыбаюсь, заглядывая в такие прекрасные темные глаза
– Давай, – он легко соглашается, делая несколько больших глотков из чашки. Потом чуть потягивается – с явным наслаждением, словно только что поймавший добычу тигр.
– Прекрасно варишь кофе, – он улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
– Училась у мастера, – я подмигиваю. – Что смотреть будем?
– А есть варианты?
– Сколько угодно, – я киваю на стопку дисков в дальнем углу.
– Отлично, – он еще отпивает кофе. – Чем думаешь заняться на выходные, а? Может, съездишь наконец к Анне за город? Она тебя вот уже какой месяц зовет.
– И пусть зовет, – отмахиваюсь я. – Мне и тут хорошо. Будем сидеть вместе, пить кофе, есть пиццу и смотреть фильмы ужасов. Почему нет?
– Я не против конечно, – его улыбка мягка и притягательна, – но Хэллоуин на носу. Ты который год хочешь погулять по центру в костюме, развлечься. И опять будешь сидеть дома?
– Ну ты ведь не пойдешь со мной, верно?
Он со вздохом качает головой.
– А самой мне там скучно и неинтересно. Да и погода не слишком хороша, честно говоря.
Ага, третий день туманы и дожди. Осень на юге начинается поздно – и каждый раз кажется, что слишком рано. Этот год – вовсе не исключение.
– Тебе не кажется, что ты проводишь со мной слишком много времени? – он чуть наклоняет голову, искоса смотря на меня.
– А тебе это не нравится?
– Да нет. Просто…из-за того, что я здесь, ты не обязана все время сидеть в четырех стенах.
– Не обязана, – киваю я. – Но я хочу быть с тобой. Это плохо?
- Да нет, – он делает еще один большой глоток кофе, – вовсе нет. Ты взрослый человек и сама можешь решить, с кем проводить свое время. Хотя мне кажется, что Анна скоро сама сюда заявится – если ты опять откажешься от ее приглашения.
– Да и пуская заявляется. Что она сделает?
Он только пожимает плечами.
– Как знаешь. Ну что, включаешь кино?
– А что ты хочешь?
– Да все равно, выбирай.
– Хорошо, – я наугад вытягиваю из стопки один из дисков. «Кладбище домашних животных». Ну что ж, посмотрим. – Давай этот, ты не против?
Он вновь улыбается своей очаровательной улыбкой и кивает на проигрыватель, показывая, что совершенно не против.
Я запускаю диск и возвращаюсь в свое любимое кресло рядом с его диваном. Заворачиваюсь в плед – и готовлюсь погрузиться в мир экранизации Стивена Кинга.
**
Анна звонит через час – в тот момент, когда мы с ним в голос хохочем над очередными высосанными из пальца метаниями главного героя. Ей-богу – лучше бы его монстр раньше прикончил еще в завязке фильма – все было бы поинтереснее.
Он только кивает, когда я стремительно поднимаюсь из кресла и выхожу из гостиной, по пути принимая звонок.
– И какая отговорка у тебя на этот раз? – требовательный голос подруги не приносит ничего, кроме раздражения. Почему, в конечном счете, я вообще должна оправдываться?
– А они должны быть, Ань? Может, я просто не хочу?
– Чего не хочешь? Выходить из дома? Наконец посмотреть на мир не сквозь оконное стекло? Черт, прошел уже почти год, в конце концов. Пора двигаться дальше.
Ага. Вперед, в светлое будущее.
– Слушай, давай в другой раз, – как можно спокойней произношу я. Анна ведь действительно волнуется. – На эти выходные у меня уже есть планы.
