Молча, он спичками зажёг три толстые свечи, стоявшие на подоконнике, а после выключил свет в гостиной и уселся в угловое кресло, облокотившись о спинку и широко расставив ноги.
– Скоро корпоративное мероприятие, и оно будет фееричным: шампанское, бой курантов, музыка, танцы, дамы в красивых одеяниях и кавалеры в элегантных костюмах, – внезапно промолвил министр.
– Где ты у нас в центре кинологии такое общество узрел? Старший кинолог, которому государственной зарплаты на содержание семьи едва хватает, вряд ли придёт в шикарном фраке, да и эксперт–кинолог на человека из высшего общества не тянет.
– Его там и не будет. Он ведь не нанят государством, а частных лиц я вроде бы не приглашал.
– Как скажешь! Тогда наш технарь, смазливый парнишка, только окончивший техучилище. Самый молодой из сотрудников! Откуда у него манеры и роскошный костюм?
– Я говорю об акционерах центра, Принцесса, а не о кучке нищебродов, которых придётся терпеть.
– На этой кучке нищебродов держится вся практическая работа центра, и, благодаря их труду, получают дивиденды все акционеры. Это главные гости вечера!
– Не сбивай меня с мысли, пожалуйста! – спокойно осадил меня министр, голосом тихим, но зловещим. – Так вот на этом вечере я хочу видеть на твоей шее подаренное мной колье с рубинами и платье из французского дома мод. Пусть другие оценят, какие дары я привёз тебя из заграницы!
– Женщине сложно одеваться по заказу! Обычно мы сами выбираем, что носить!
– Сделай для меня исключение, и я попробую найти твою бывшую начальницу.
– Хорошо, – заулыбалась я, уверенная, что ему это удастся. – Я облачусь в любой наряд, который усладит твой глаз.
– Прекрасно, дорогая! А сейчас я хотел бы получить аванс, и облачаться не во что не надо, кроме колье, – загадочно ухмыльнулся министр и скрестил пальцы у подбородка.
– Что ты имеешь в виду?
– Разденься догола и надень на шею те рубины, что я тебе подарил.
Я сглотнула, и по спине пробежал холодок. Его желание мне показалось унизительным, ведь обнажённая женщина – беззащитна и уязвима, а значит, подчинена. Я не знала, что он задумал, да и не хотела ублажать его сексуально:
– Мне бы поспать, я так устала…
– Принцесса, – прервал меня чиновник, – ты говоришь, что бывшая начальница способна успокоить тебя, а твоя красота способна успокоить меня. Сделай, как я велю, и я выполню твою просьбу!
Моя тактика шантажа явно пошла не по плану! И такое бывало, лейтенант. Тем не менее, появился шанс поговорить с инструктором–кинологом, да и девственницей я не была, поэтому оставалось принять свою судьбу на тот вечер – выйти обнаженной к министру и позволить ему любить меня, ведь, в конце концов, я не рассталась с ним, и он имел право на обладание мной. Я твердила это себе, но спокойнее мне не становилось. Сердце билось в груди, а в животе болезненно кололо от нежелания быть близкой с ним.
Сбросив с себя одежду и нацепив на шею колье в спальной комнате, я сделала шаг обратно в гостиную. Я ощущала, как тишина пугающе обволакивала меня, поглощая даже звук моих осторожных шагов. Пламя свечей отбрасывало тени адских танцев на полутёмные стены и мне казалось, что я входила в преисподнюю, где пахло воском и отчаяньем пред неизбежным. Я шла обнажённой навстречу министру, сидевшему в том кресле в полумраке, – властному, уверенному, как королю на троне. Его лицо едва освещалось светом свечей, но я уловила на узких губах коварную усмешку, которая повергла меня в дрожь. Глаза – глубокие, темные, острые, как кинжалы, – следили за каждым моим движением. Уязвимость и унижение – как и было сказано, – вот то, что я чувствовала в той гостиной. Рубиновое колье холодило мне шею. Оно было тяжелым, как сама моя тревога, отягощенная неприятным предчувствием. Каждый шаг казался бесконечным, а с каждым ударом сердца воздух вокруг становился тяжелее.
Я остановилась в нескольких шагах от чиновника. Грудь сдавило и дыхание сбилось. Я знала, что это испытание – плата за то, что я хотела обхитрить его.
Он развалился в кресле, раздвинув ноги ещё шире, и вытащил свой ствол всевластия, уже готовый к моим безвольным ласкам.
– На колени! – скомандовал он, давая мне понять, какую именно расплату за звонок инструктору–кинологу он требовал с меня. – Чем лучше ублажишь меня, тем скорее исполниться твоё желание!
– Я не проститутка, чтобы ты мне приказывал в сексе! – отказалась я подчиняться.
– За это мужу спасибо скажи! Благодаря его упрямству и непомерной гордости ты всё ещё одна на двоих! Так как мне к тебе относиться?
– Я не стану делать того, что требуешь таким надменным тоном! Им ты меня оскорбляешь!
Министр резко встал и взял меня за волосы на занывшем затылке:
«Я не глупец! Решила муженька послушать и на крючок меня поймать, угрожая расставанием? Так нет, Принцесса, от меня ты никуда не уйдёшь! И я поставлю вам обратные условия: и бренд, и центр будут существовать до тех пор, пока ты будешь со мной. Уйдёшь – я сразу же закрою вас! А теперь приступай к минету и пусть он будет страстным и глубоким! Хочу сегодня отиметь жену майора, в подаренном мною, дорогущем колье - купленную, как шлюху! Но если шлюха покажет мне любовь, то и я докажу, что умею держать слово! Я найду твою начальницу и однажды сделаю тебя руководительницей центра, потому что люблю свою Принцессу, живущую в теле майорова супруги. Тебя лишь нужно высвободить из него, и я это сделаю!», – он яростно поцеловал меня в губы и опустил на колени. Не сев обратно в кресло, он стоя, исполнил свою прихоть, управляя моими движениями сам и убирая мои руки, которыми я временами пыталась отодвинуть его бедра. Рыдая от обиды и безысходности, я делала то, что он велел, но думала о том, как избавиться от этого мужчины навсегда.
Головная боль, сердечные переживания и челюсть, нывшая всю ночь, точно я засиделась в кресле у зубного, не давали мне спать, и наутро я была полна решимости пойти на разговор к супругу.
– Что мы будем делать, майор? – спросила я с порога его кабинета, но прежде заперла дверь, чтобы уши Отвёртки не впитывали лишние секреты.
– О чём ты? И почему не в академии во время сессии?
– Я уже сдала все экзамены и закончила полугодие на «отлично»!
– Поздравляю, умница моя! Тогда с чего этот нервный взгляд, который говорит мне о грядущих проблемах? – улыбнулся супруг и, выйдя и–за стола, встал рядом со мной.
– Я хочу уйти от министра, и пусть всё огнём полыхает! Мне не нужна ни должность начальницы, ни центр кинологии! Твой бренд мы можем и самостоятельно зарегистрировать, не так ли? Новый центр откроем! Что–то нибудь придумаем! – заистерила я, не сдержав накопившихся эмоций, и по щекам потекли горькие слёзы.
– Ты не имеешь право сейчас его бросить! – взглянул он на меня повелительным взглядом.
– Почему? Почему не имею? – утёрла я щёки ладонями рук.
– Потому что если ты уйдешь от чиновника незамедлительно, он озвереет не на шутку, ибо итак разозлён нашим неподчинением! Пойми, что его власть выходит далеко за пределы кинологического центра. Он – министр МВД и над ним только само государство! Ты думала, что шутки шутишь, вступая с ним в связь, из которой теперь будет очень сложно выбраться?! Если мы дадим ему причину мстить, то ты потеряешь место в академии МВД, а я потеряю возможности карьеры в том же МВД. Он заблокирует нам все пути и выходы! Никак и никогда я не сумею больше зарегистрировать свой бизнес, и на работу в МВД вернуться не смогу! А это всё что я умею! Единственный способ одолеть чиновника – натравить на него государственного прокурора, спровоцировав на срочную проверку, а для этого нужна подготовка и время. Так что придётся потерпеть!
– Ты так говоришь, словно… словно тебе всё равно, что он близок со мной? Может, он прав и ради сохранения своей карьеры и бизнеса, ты готов подложить меня под него и заставить терпеть унижения?
– Чиновник – это твой выбор! Я не сводил вас и не заставлял тебя с ним жить! Да, ты мне не изменяла с ним, но флиртовала с первого дня. Я помню ваши перестрелки взглядами. Скажешь, нет? Не бегала к нему в министерство? Не красила губы в яркий цвет ради него? Не шепталась с ним на моей кухне? – приподнял он брови и посмотрел мне прямо в глаза, которые я стыдливо опустила, ведь я действительно позволяла себе лишнего, и бывшая начальница предупреждала меня, что невинные поцелуи закончатся ловушкой.
Майор поучительно продолжил:
– Так вот, милая, ты сама решила сойтись с чиновником после нашего расставания, несмотря на мои предостережения.
– Мне было негде жить!
– Я давал тебе ключи от офиса – могла поночевать здесь какое–то время. Но нет, ты приняла поддержку от министра и снова вляпалась в беду! Теперь же хочешь сбежать от нелюбимого мужчины, разрушая всё то, что я создавал. Я не могу позволить тебе это: моё дело, мой бренд, моя карьера – я должен всё это спасти из его лап, а не отдать в подарок! Я всё уже продумал: есть нормы, по которым чиновник обязан следить за государственным учреждением определённым образом. Он этого не делает: зарплаты низкие, собаки распроданы. Бюджет, который он выделяет на нас всё ниже и ниже. Ещё чуток и уровень его заботы падёт ниже планки! Тогда я привлеку комиссию. Нам надо продержаться ещё несколько недель!
– Несколько долгих недель! – закрыла я лицо руками. – Ты даже представить себе не можешь, как тяжело быть женщине в постели с нежеланным человеком!
– Он тебя обижает?
– Не…нет, – замешкалась я, переживая, что моё признание в сексуальной грубости министра взорвёт майора посильнее динамита, и вот тогда, спасти нам не удастся ничего, даже себя.
– Тогда в чём проблема? Ты же раздвинула ему ноги, ради жилья, обещанной должности начальницы и беззаботной жизни. Помнится, он возил тебя по санаториям и в рестораны водил! И, кстати, где мой медальон, который ты только недавно носила на шее? Сняла ради министра?
Мне было стыдно сказать, что чиновник отнял его у меня, как когда–то Бугай отнял ручку. Я промолчала, ничего не ответив на это мужу, и он решил, что прав.
– Ты даже не отрицала к нему своих чувств, когда я спросил тебя о них на поле, и мне в любви не признавалась! Вот и продолжай "вертеться" в том же духе! Я уже говорил, что секс – это разменная монета, и вижу, что ты прекрасно усвоила урок, расплачиваясь телом за удобства. Неудобно только мне, потому что из–за вашего недоромана именно мой центр и моя карьера поставлены на карту! Тебе же всё легко даётся: позволила ему иметь себя и продолжаешь беззаботно жить до первой ссоры, после которой бежишь ко мне просить отдать всё за тебя!
– Да как ты смеешь? – задел меня муж за живое и, истощённая морально, я ударила его ладонью по лицу.
Испугавшись сама того, что натворила, я сделала несколько шагов назад, и точно маленький испуганный зверёк, взглянула на майора. Он смотрел на меня, прищурившись, выглядя невозмутимым, как вулкан, который мог взорваться в любую минуту, несмотря на внешнее спокойствие.
«Прости!», – тихо прошептала я, надеясь, что не получу оплеухи в ответ.
Резким движением руки, муж притянул меня к себе за затылок и накрепко поцеловал в усталые губы. Соскучившись по его прикосновениям, я вцепилась пальцами в его крепкие плечи и ответила страстью на поцелуй. Моё тело, как будто встрепенулось, и сладостная дрожь пробила всю насквозь. Майор держал меня за шею и беспрестанно целовал. Тяжко дыша от нахлынувшего возбуждения, он сжимал мою грудь и притягивал к себе за спину.
«Сними! Сними это всё!», – шептал он мне, задирая повыше мой свитер и примыкая губами к моей взволнованной груди.
Я расстегнула молнию на джинсах и спустила их вместе с трусиками к полу, сбрасывая с ног нетерпеливыми рыками, а после стянула и с него штаны.
Супруг, подняв меня вверх, легко усадил себе на бедра и, прижимая к стенке, входил в меня крепко стоявшим фаллосом.
– Думаешь, мне это нравиться? – шептал он мне сквозь тяжесть дыхания и продолжал целовать всё лицо. – Нравиться представлять, как он находится в тебе?
– Избавь нас от него, майор, прошу тебя, поскорее! – держалась я руками за шею мужа и крепко обхватывала его бедра ногами, пока всю мою плоть не пробило сильным оргазмом и я, обмякшая, не повисла на нём, впустившим в моё чрево весь свой пыл.
«Теперь ступай и будь прилежной девочкой!», – напутственно сказал майор, когда мы поостыли от внезапного приступа страсти и он вернулся за свой стол, став вновь тем самым спокойным вулканом, что очень похож на обычную гору, пока его не подожжёшь.
Спустившись в столовую, я услышала шум дрели со двора. Заинтригованная звуком, я вышла к вольерам и столкнулась с нашим технарём, отвечавшим за электричество, аппаратуру и технику центра. Он прикручивал камеру наблюдения к одной из стенок здания.
– У нас обновления? – спросила я его, стоявшего на стремянке с инструментами в замёрзших руках.
– Майор приказал установить видео–камеры у клеток с лучшими псами.
– Подстраховаться никогда не будет лишним! Хотя ключи от вольеров только у кинологов и у супруга. Вряд ли, кому–то удастся украсть у нас питомцев.
– Моё дело маленькое – запустить видео–систему, правда он приказал мне сделать это в январе, но я решил не ждать и выполнить задание уже сейчас.
– Похвально! Такое рвение к работе!
Технарь рассмеялся:
– Мне просто самому ужасно любопытно, как эти современные вещицы заработают! Они гораздо меньше предыдущих моделей – японские, а не отечественные! Даже инструкция на языке мне не знакомом!
– Профессиональный интерес, значит! – улыбнулась я юному мальчишке, и в этот момент заметила бумажку, валявшуюся у стремянки и, видимо, случайно выпавшую из кармана его брюк. Я подошла поближе и подняла её с влажной земли. «Аджилити – соревнования собак на скорость и ловкость», – было написано на ней, а под названием ставки на каких–то псов и их хозяев, вписанные ручкой. – Что это? – спросила я электрика, отвлекшегося на монтирование камеры. Он посмотрел на меня и, заметив ставочный талон в руках, ужасно испугался и наспех слез с лестницы вниз.
– Это я потерял! – выхватив он бумажку из моих рук и засунул поглубже в карман.
– Ты делаешь ставки на собак?
– Иногда. Мои друзья устраивают разные соревнования для неучтённых ищеек. Что–то вроде собачьего ипподрома.
– Неучтённых?
– Да, – замялся он. – Тех, которых списали со службы или которых хозяева сдали в приют. Проще говоря, все эти собаки – сироты.
– Так это запрещённые игры на чёрном рынке животных? Они ведь не официальные, так?
Технарь виновато опустил голову:
– Мне деньги нужны, а это способ подработать.
– И много заработал.
Парнишка промолчал, опустив глаза.
– Судя по ставке с талона, ты поставил всю свою зарплату на одного из псов. Предположу, что ты уже давно в минус ушёл, и теперь тебе необходимо отыграться, чтобы вернуть долги. Я права?
– Не говорите только никому! Это последний раз, когда я играю. Потом я «завяжу»! Обещаю. Мне нужно вернуть большую сумму тому, кому я проиграл!
– Мой муж уволит тебя, как только узнает, что ты игрок. Он не любит пороки, приводящие к краху, ведь зависимость и долг могут побудить человека на всякое. Японские камеры дорого стоят…
– Что Вы! Я бы никогда не заложил собственность центра! – глазами, полными честности, взглянул он на меня.
– Скоро корпоративное мероприятие, и оно будет фееричным: шампанское, бой курантов, музыка, танцы, дамы в красивых одеяниях и кавалеры в элегантных костюмах, – внезапно промолвил министр.
– Где ты у нас в центре кинологии такое общество узрел? Старший кинолог, которому государственной зарплаты на содержание семьи едва хватает, вряд ли придёт в шикарном фраке, да и эксперт–кинолог на человека из высшего общества не тянет.
– Его там и не будет. Он ведь не нанят государством, а частных лиц я вроде бы не приглашал.
– Как скажешь! Тогда наш технарь, смазливый парнишка, только окончивший техучилище. Самый молодой из сотрудников! Откуда у него манеры и роскошный костюм?
– Я говорю об акционерах центра, Принцесса, а не о кучке нищебродов, которых придётся терпеть.
– На этой кучке нищебродов держится вся практическая работа центра, и, благодаря их труду, получают дивиденды все акционеры. Это главные гости вечера!
– Не сбивай меня с мысли, пожалуйста! – спокойно осадил меня министр, голосом тихим, но зловещим. – Так вот на этом вечере я хочу видеть на твоей шее подаренное мной колье с рубинами и платье из французского дома мод. Пусть другие оценят, какие дары я привёз тебя из заграницы!
– Женщине сложно одеваться по заказу! Обычно мы сами выбираем, что носить!
– Сделай для меня исключение, и я попробую найти твою бывшую начальницу.
– Хорошо, – заулыбалась я, уверенная, что ему это удастся. – Я облачусь в любой наряд, который усладит твой глаз.
– Прекрасно, дорогая! А сейчас я хотел бы получить аванс, и облачаться не во что не надо, кроме колье, – загадочно ухмыльнулся министр и скрестил пальцы у подбородка.
– Что ты имеешь в виду?
– Разденься догола и надень на шею те рубины, что я тебе подарил.
Я сглотнула, и по спине пробежал холодок. Его желание мне показалось унизительным, ведь обнажённая женщина – беззащитна и уязвима, а значит, подчинена. Я не знала, что он задумал, да и не хотела ублажать его сексуально:
– Мне бы поспать, я так устала…
– Принцесса, – прервал меня чиновник, – ты говоришь, что бывшая начальница способна успокоить тебя, а твоя красота способна успокоить меня. Сделай, как я велю, и я выполню твою просьбу!
Моя тактика шантажа явно пошла не по плану! И такое бывало, лейтенант. Тем не менее, появился шанс поговорить с инструктором–кинологом, да и девственницей я не была, поэтому оставалось принять свою судьбу на тот вечер – выйти обнаженной к министру и позволить ему любить меня, ведь, в конце концов, я не рассталась с ним, и он имел право на обладание мной. Я твердила это себе, но спокойнее мне не становилось. Сердце билось в груди, а в животе болезненно кололо от нежелания быть близкой с ним.
Сбросив с себя одежду и нацепив на шею колье в спальной комнате, я сделала шаг обратно в гостиную. Я ощущала, как тишина пугающе обволакивала меня, поглощая даже звук моих осторожных шагов. Пламя свечей отбрасывало тени адских танцев на полутёмные стены и мне казалось, что я входила в преисподнюю, где пахло воском и отчаяньем пред неизбежным. Я шла обнажённой навстречу министру, сидевшему в том кресле в полумраке, – властному, уверенному, как королю на троне. Его лицо едва освещалось светом свечей, но я уловила на узких губах коварную усмешку, которая повергла меня в дрожь. Глаза – глубокие, темные, острые, как кинжалы, – следили за каждым моим движением. Уязвимость и унижение – как и было сказано, – вот то, что я чувствовала в той гостиной. Рубиновое колье холодило мне шею. Оно было тяжелым, как сама моя тревога, отягощенная неприятным предчувствием. Каждый шаг казался бесконечным, а с каждым ударом сердца воздух вокруг становился тяжелее.
Я остановилась в нескольких шагах от чиновника. Грудь сдавило и дыхание сбилось. Я знала, что это испытание – плата за то, что я хотела обхитрить его.
Он развалился в кресле, раздвинув ноги ещё шире, и вытащил свой ствол всевластия, уже готовый к моим безвольным ласкам.
– На колени! – скомандовал он, давая мне понять, какую именно расплату за звонок инструктору–кинологу он требовал с меня. – Чем лучше ублажишь меня, тем скорее исполниться твоё желание!
– Я не проститутка, чтобы ты мне приказывал в сексе! – отказалась я подчиняться.
– За это мужу спасибо скажи! Благодаря его упрямству и непомерной гордости ты всё ещё одна на двоих! Так как мне к тебе относиться?
– Я не стану делать того, что требуешь таким надменным тоном! Им ты меня оскорбляешь!
Министр резко встал и взял меня за волосы на занывшем затылке:
«Я не глупец! Решила муженька послушать и на крючок меня поймать, угрожая расставанием? Так нет, Принцесса, от меня ты никуда не уйдёшь! И я поставлю вам обратные условия: и бренд, и центр будут существовать до тех пор, пока ты будешь со мной. Уйдёшь – я сразу же закрою вас! А теперь приступай к минету и пусть он будет страстным и глубоким! Хочу сегодня отиметь жену майора, в подаренном мною, дорогущем колье - купленную, как шлюху! Но если шлюха покажет мне любовь, то и я докажу, что умею держать слово! Я найду твою начальницу и однажды сделаю тебя руководительницей центра, потому что люблю свою Принцессу, живущую в теле майорова супруги. Тебя лишь нужно высвободить из него, и я это сделаю!», – он яростно поцеловал меня в губы и опустил на колени. Не сев обратно в кресло, он стоя, исполнил свою прихоть, управляя моими движениями сам и убирая мои руки, которыми я временами пыталась отодвинуть его бедра. Рыдая от обиды и безысходности, я делала то, что он велел, но думала о том, как избавиться от этого мужчины навсегда.
Головная боль, сердечные переживания и челюсть, нывшая всю ночь, точно я засиделась в кресле у зубного, не давали мне спать, и наутро я была полна решимости пойти на разговор к супругу.
– Что мы будем делать, майор? – спросила я с порога его кабинета, но прежде заперла дверь, чтобы уши Отвёртки не впитывали лишние секреты.
– О чём ты? И почему не в академии во время сессии?
– Я уже сдала все экзамены и закончила полугодие на «отлично»!
– Поздравляю, умница моя! Тогда с чего этот нервный взгляд, который говорит мне о грядущих проблемах? – улыбнулся супруг и, выйдя и–за стола, встал рядом со мной.
– Я хочу уйти от министра, и пусть всё огнём полыхает! Мне не нужна ни должность начальницы, ни центр кинологии! Твой бренд мы можем и самостоятельно зарегистрировать, не так ли? Новый центр откроем! Что–то нибудь придумаем! – заистерила я, не сдержав накопившихся эмоций, и по щекам потекли горькие слёзы.
– Ты не имеешь право сейчас его бросить! – взглянул он на меня повелительным взглядом.
– Почему? Почему не имею? – утёрла я щёки ладонями рук.
– Потому что если ты уйдешь от чиновника незамедлительно, он озвереет не на шутку, ибо итак разозлён нашим неподчинением! Пойми, что его власть выходит далеко за пределы кинологического центра. Он – министр МВД и над ним только само государство! Ты думала, что шутки шутишь, вступая с ним в связь, из которой теперь будет очень сложно выбраться?! Если мы дадим ему причину мстить, то ты потеряешь место в академии МВД, а я потеряю возможности карьеры в том же МВД. Он заблокирует нам все пути и выходы! Никак и никогда я не сумею больше зарегистрировать свой бизнес, и на работу в МВД вернуться не смогу! А это всё что я умею! Единственный способ одолеть чиновника – натравить на него государственного прокурора, спровоцировав на срочную проверку, а для этого нужна подготовка и время. Так что придётся потерпеть!
– Ты так говоришь, словно… словно тебе всё равно, что он близок со мной? Может, он прав и ради сохранения своей карьеры и бизнеса, ты готов подложить меня под него и заставить терпеть унижения?
– Чиновник – это твой выбор! Я не сводил вас и не заставлял тебя с ним жить! Да, ты мне не изменяла с ним, но флиртовала с первого дня. Я помню ваши перестрелки взглядами. Скажешь, нет? Не бегала к нему в министерство? Не красила губы в яркий цвет ради него? Не шепталась с ним на моей кухне? – приподнял он брови и посмотрел мне прямо в глаза, которые я стыдливо опустила, ведь я действительно позволяла себе лишнего, и бывшая начальница предупреждала меня, что невинные поцелуи закончатся ловушкой.
Майор поучительно продолжил:
– Так вот, милая, ты сама решила сойтись с чиновником после нашего расставания, несмотря на мои предостережения.
– Мне было негде жить!
– Я давал тебе ключи от офиса – могла поночевать здесь какое–то время. Но нет, ты приняла поддержку от министра и снова вляпалась в беду! Теперь же хочешь сбежать от нелюбимого мужчины, разрушая всё то, что я создавал. Я не могу позволить тебе это: моё дело, мой бренд, моя карьера – я должен всё это спасти из его лап, а не отдать в подарок! Я всё уже продумал: есть нормы, по которым чиновник обязан следить за государственным учреждением определённым образом. Он этого не делает: зарплаты низкие, собаки распроданы. Бюджет, который он выделяет на нас всё ниже и ниже. Ещё чуток и уровень его заботы падёт ниже планки! Тогда я привлеку комиссию. Нам надо продержаться ещё несколько недель!
– Несколько долгих недель! – закрыла я лицо руками. – Ты даже представить себе не можешь, как тяжело быть женщине в постели с нежеланным человеком!
– Он тебя обижает?
– Не…нет, – замешкалась я, переживая, что моё признание в сексуальной грубости министра взорвёт майора посильнее динамита, и вот тогда, спасти нам не удастся ничего, даже себя.
– Тогда в чём проблема? Ты же раздвинула ему ноги, ради жилья, обещанной должности начальницы и беззаботной жизни. Помнится, он возил тебя по санаториям и в рестораны водил! И, кстати, где мой медальон, который ты только недавно носила на шее? Сняла ради министра?
Мне было стыдно сказать, что чиновник отнял его у меня, как когда–то Бугай отнял ручку. Я промолчала, ничего не ответив на это мужу, и он решил, что прав.
– Ты даже не отрицала к нему своих чувств, когда я спросил тебя о них на поле, и мне в любви не признавалась! Вот и продолжай "вертеться" в том же духе! Я уже говорил, что секс – это разменная монета, и вижу, что ты прекрасно усвоила урок, расплачиваясь телом за удобства. Неудобно только мне, потому что из–за вашего недоромана именно мой центр и моя карьера поставлены на карту! Тебе же всё легко даётся: позволила ему иметь себя и продолжаешь беззаботно жить до первой ссоры, после которой бежишь ко мне просить отдать всё за тебя!
– Да как ты смеешь? – задел меня муж за живое и, истощённая морально, я ударила его ладонью по лицу.
Испугавшись сама того, что натворила, я сделала несколько шагов назад, и точно маленький испуганный зверёк, взглянула на майора. Он смотрел на меня, прищурившись, выглядя невозмутимым, как вулкан, который мог взорваться в любую минуту, несмотря на внешнее спокойствие.
«Прости!», – тихо прошептала я, надеясь, что не получу оплеухи в ответ.
Резким движением руки, муж притянул меня к себе за затылок и накрепко поцеловал в усталые губы. Соскучившись по его прикосновениям, я вцепилась пальцами в его крепкие плечи и ответила страстью на поцелуй. Моё тело, как будто встрепенулось, и сладостная дрожь пробила всю насквозь. Майор держал меня за шею и беспрестанно целовал. Тяжко дыша от нахлынувшего возбуждения, он сжимал мою грудь и притягивал к себе за спину.
«Сними! Сними это всё!», – шептал он мне, задирая повыше мой свитер и примыкая губами к моей взволнованной груди.
Я расстегнула молнию на джинсах и спустила их вместе с трусиками к полу, сбрасывая с ног нетерпеливыми рыками, а после стянула и с него штаны.
Супруг, подняв меня вверх, легко усадил себе на бедра и, прижимая к стенке, входил в меня крепко стоявшим фаллосом.
– Думаешь, мне это нравиться? – шептал он мне сквозь тяжесть дыхания и продолжал целовать всё лицо. – Нравиться представлять, как он находится в тебе?
– Избавь нас от него, майор, прошу тебя, поскорее! – держалась я руками за шею мужа и крепко обхватывала его бедра ногами, пока всю мою плоть не пробило сильным оргазмом и я, обмякшая, не повисла на нём, впустившим в моё чрево весь свой пыл.
«Теперь ступай и будь прилежной девочкой!», – напутственно сказал майор, когда мы поостыли от внезапного приступа страсти и он вернулся за свой стол, став вновь тем самым спокойным вулканом, что очень похож на обычную гору, пока его не подожжёшь.
Спустившись в столовую, я услышала шум дрели со двора. Заинтригованная звуком, я вышла к вольерам и столкнулась с нашим технарём, отвечавшим за электричество, аппаратуру и технику центра. Он прикручивал камеру наблюдения к одной из стенок здания.
– У нас обновления? – спросила я его, стоявшего на стремянке с инструментами в замёрзших руках.
– Майор приказал установить видео–камеры у клеток с лучшими псами.
– Подстраховаться никогда не будет лишним! Хотя ключи от вольеров только у кинологов и у супруга. Вряд ли, кому–то удастся украсть у нас питомцев.
– Моё дело маленькое – запустить видео–систему, правда он приказал мне сделать это в январе, но я решил не ждать и выполнить задание уже сейчас.
– Похвально! Такое рвение к работе!
Технарь рассмеялся:
– Мне просто самому ужасно любопытно, как эти современные вещицы заработают! Они гораздо меньше предыдущих моделей – японские, а не отечественные! Даже инструкция на языке мне не знакомом!
– Профессиональный интерес, значит! – улыбнулась я юному мальчишке, и в этот момент заметила бумажку, валявшуюся у стремянки и, видимо, случайно выпавшую из кармана его брюк. Я подошла поближе и подняла её с влажной земли. «Аджилити – соревнования собак на скорость и ловкость», – было написано на ней, а под названием ставки на каких–то псов и их хозяев, вписанные ручкой. – Что это? – спросила я электрика, отвлекшегося на монтирование камеры. Он посмотрел на меня и, заметив ставочный талон в руках, ужасно испугался и наспех слез с лестницы вниз.
– Это я потерял! – выхватив он бумажку из моих рук и засунул поглубже в карман.
– Ты делаешь ставки на собак?
– Иногда. Мои друзья устраивают разные соревнования для неучтённых ищеек. Что–то вроде собачьего ипподрома.
– Неучтённых?
– Да, – замялся он. – Тех, которых списали со службы или которых хозяева сдали в приют. Проще говоря, все эти собаки – сироты.
– Так это запрещённые игры на чёрном рынке животных? Они ведь не официальные, так?
Технарь виновато опустил голову:
– Мне деньги нужны, а это способ подработать.
– И много заработал.
Парнишка промолчал, опустив глаза.
– Судя по ставке с талона, ты поставил всю свою зарплату на одного из псов. Предположу, что ты уже давно в минус ушёл, и теперь тебе необходимо отыграться, чтобы вернуть долги. Я права?
– Не говорите только никому! Это последний раз, когда я играю. Потом я «завяжу»! Обещаю. Мне нужно вернуть большую сумму тому, кому я проиграл!
– Мой муж уволит тебя, как только узнает, что ты игрок. Он не любит пороки, приводящие к краху, ведь зависимость и долг могут побудить человека на всякое. Японские камеры дорого стоят…
– Что Вы! Я бы никогда не заложил собственность центра! – глазами, полными честности, взглянул он на меня.
