– Человек не может жить без веры. Иначе теряется смысл существования на этой земле. Верить можно во что угодно – и следовать за этой верой к цели.
– Некоторые цели, как и сама вера, не дают гарантий на исполнение.
– Не путайте: вера – не цель, а процесс. Цель достигается через веру.
– Синьор итальянец, чтобы постичь Вашу идеологию, мне надо было родиться Вами, – рассмеялась я.
– Что Вас гложет? – серьёзно спросил угодливый и мудрый мужчина.
– У меня есть мечта, или цель, называйте как пожелаете. Но мало веры в то, что я когда–нибудь смогу её достичь.
– Ферма подальше отсюда?
– Да. Там, где тепло, чтобы больше не чувствовать холода. Но не природного – а того, что в душе, – разоткровенничалась я.
– И почему же Вы считаете эту цель недостижимой?
– Потому что преград слишком много.
– Преграды – только в нашей голове. Все они решаемы, если только мы сами по каким–то причинам не ставим табу на желаемое. А вера – это не надежда. Вера – это уверенность в том, что цель будет достигнута. И если быть уверенным – можно найти решение любой преграде.
– Я с Вами не согласна. Считаю, что всё наоборот: уверенность возможна только тогда, когда точно знаешь, что цель достижима. А если нет – то это просто надежда. Свой мозг не обманешь.
– Посмотрите на религиозных людей. Их вера духовна, она зиждется на одном лишь священном писании. Они уверены в существовании рая. Не надеются, что он есть, а именно «знают», что это так. И эта непоколебимая вера помогает им преодолевать препятствия по пути к раю – грехи и соблазны на этой земле. И уверяю Вас, в последнюю секунду жизни их мозг отправит их именно туда. А может, загробная жизнь действительно существует – этого я не знаю... Но в любом случае – они получат желаемое. А Вы сомневаетесь в гораздо более материальной и осязаемой цели – покупке участка за границей.
– Но это не значит, что мои сложности преодолимы. Возможно, следовать слову Божьему куда легче, чем бороться с собственным супругом за контрольный пакет, необходимый для осуществления моей мечты.
– Так Вас беспокоят акции мужа? Его требование их вернуть?
– Да. Он настаивает на этом, иначе угрожает найти способ и вовсе снять меня с должности начальницы.
– Каким образом?
– Муж – основатель центра. Он знает все его слабые места. Он в состоянии переманить клиентов в другие кинологические учреждения. Ослабив мою позицию, он сможет сослаться на мою несостоятельность как руководителя. Может даже выпустить дополнительные акции и сбить процентное соотношение.
– Пока что это лишь слова. Слова, которые пугают Вас и убивают в Вас веру.
– Я знаю мужа. Он способен на многое ради своего детища.
– Если случится так, что акции придётся вернуть – это не беда, синьора.
– Как же так?
– У Вас останется блокирующий пакет, записанный на моё имя. А это немало. Вы сможете блокировать его решения и предлагать альтернативу. В центре есть акционеры, которые довольны Вашим правлением и встанут на Вашу сторону. Кроме того, если Ваш муж будет разрываться между кураторством и внутренней работой центра, в конце концов он оступится – особенно с учётом его состояния здоровья. И тогда Вы сможете обратиться к министру МВД и лишить супруга права на использование контрольного пакета. Всё, что потребуется – это дождаться момента, когда полковник, помешанный на своём центре, начнёт действовать исключительно в его интересах, а не в интересах всех центров при МВД. Да, медлить – это не лучший сценарий, ведь итальянские партнёры и так уже давно ждут запуска аджилити. Предпочтительнее, чтобы активы были у Вас. Но даже если Вам придётся их вернуть, то это не смертельно.
Я задумалась и поняла, что акционер был прав.
– Таким образом, я и мужу угожу, и всё же сохраню возможность его обыграть?
– Да. Как в шахматах – подставите одну пешку ради фигуры, которую заполучите в будущем.
Я искренне заулыбалась, а итальянец, посмотрев на меня, добавил:
– Избавьтесь от сомнений и паники. Обретите непоколебимую веру – и обязательно достигнете цели. Вам в этом помогут логика, Бог, Вселенная… и, конечно же, я – Ваш верный слуга.
– Вселенная? Она мне никогда не помогала. Так что лучше я положусь на собственный ум и Вашу поддержку.
– Наши мысли материальны. Когда Вы сосредоточены на преградах, неудачах, страхах – они и реализуются. Сфокусируйтесь на вере. Отпустите панику – и Вселенная сама подбросит Вам решение через знаки, Ваш ум или через меня, как сделала это только что: Вы получили подсказку, как поступить с акциями мужа, когда считали, что выхода нет.
Итальянец откупорил бутылку красного вина и пополнил наши бокалы:
– За веру, синьора. За уверенность в осуществлении целей и за успех в новом году!
– Per un anno pieno di fortuna e coraggio! За год, полный удачи и смелости! – ответила я по–итальянски, и он расплылся в улыбке.
Я посмотрела на акционера – и вдруг поняла, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался, ведь он дарил мне веру. Что–то внутри, долго молчавшее, внезапно отозвалось – тихо, как чечевица, набухающая в воде: тёплым, едва уловимым обещанием того, что у меня всё ещё может получиться. Мне вдруг показалось, что этот год действительно будет другим.
– Ну а теперь, когда всё готово, – сказал он, указывая на низкий японский столик, – пройдёмте за стол.
– Мы будем есть, сидя на полу? – удивилась я.
– Я много путешествовал, синьора, и в каждой стране учился местной мудрости, – произнёс он, ставя блюда на поднос. – В Японии я понял: «еда, приготовленная с душой, не любит высоты и высокомерия». Сидя низко и вкушая просто, человек приближается к земле, к себе, к истине. Без позы, без надменности.
– Не думала, что вы такой приземлённый.
– А каким вы меня видите?
– Возвышенным. Слегка самовлюблённым. Знающим себе цену. Элегантным.
– Так и есть – на людях. Но дома я могу быть собой. Посмотрите вокруг – здесь всё очень просто. Я простой человек. Но Вы правы: в обществе я знаю себе цену.
– Поэтому Вы отказались от корпоратива в кинологическом центре? Зацепило самолюбие из–за обвинений полковника?
– Отчасти, да. Я ведь говорил Вам, что не потерплю ничьих придирок. А уж назвать меня шпионом… Простите…, – склонил он голову в негодовании. – Ещё я думал, Вы придёте с ним на праздник. А это… За последнее время мне стало сложно видеть вас вдвоём. Хотя это, конечно, личное.
Я просто кивнула, не знаю, что сказать в ответ.
– А как Ваша супруга из Сицилии?
– Давайте не портить рождественский вечер разговорами о том, чего мне не хочется в жизни.
– Тогда расскажите, о чём Вы мечтаете? – спросила я задумчиво, ведь мне казалось, что у акционера было всё, чего только можно желать: деньги, семья, работа, родители. Что же ещё можно было просить у небес?!
– То, о чём я мечтаю, вряд ли может сбыться, – печально ответил он, опуская глаза.
– А как же вера?
Он усмехнулся:
– Я сам наложил табу на желаемое. Тут вера ни при чём.
– Я поделилась с Вами своими сокровенными грёзами. Поделитесь и Вы со мной.
– Я мечтаю… – он сглотнул и посмотрел на картину, где была изображена я, – мечтаю о женщине с этой картины. Но я сицилиец из знатной семьи. Это накладывает на меня обязательства. Я в оковах своей культуры и рода. Как и Вы – в клетке у мужа. Только Вы можете вырваться, а я – нет.
– Вы мечтаете обо мне? – прямо спросила я.
Он слегка улыбнулся:
– Мы с Вами партнёры. А, как я уже говорил, с партнёрами романов не заводят. С какой стороны ни посмотри, моя мечта невозможна – потому что я сам ограничил её по веским причинам.
– Семья… партнёрство… Вы бы хоть меня спросили, симпатичны ли Вы мне! – рассмеялась я.
– Я не могу не быть симпатичен, синьора.
– Ну наконец–то узнаю самовлюблённого мужчину из Италии. За Вас! – подняла я бокал.
– Нет, за Вас, за самую прекрасную из женщин. Мою неосуществимую мечту, – сказал иностранец и чокнулся со мной.
Мы просидели до глубокой ночи, наслаждаясь рождественским столом, слушая классику на виниле и говоря обо всём на свете.
– А Вы подарите мне танец? – внезапно спросил он, меняя пластинку на старом проигрывателе.
– Почему бы и нет, – ответила я, поднимаясь с мягких подушек.
Заиграла «Ti amo» Умберто Тоцци – романтическая классика Италии. Он подошёл и, взяв меня за руку, бережно притянул к себе. Мы двигались медленно – в такт дыханию и голосу исполнителя. Итальянец смотрел на меня с влюблённостью, которую не скрывают, но и не могут позволить себе. Я же невольно отводила взгляд, словно боялась, что он увидит слишком много. В тот вечер я узнала чуть больше о своём загадочном компаньоне, и он стал ещё ближе к моей душе. Я не была в него влюблена… но, если бы в моей судьбе всё было бы иначе, – могла бы быть. Лицо с картины нельзя оживить, и я должна была остаться лишь портретом на его стене.
Чуть позже итальянец вызвал мне такси. Я спустилась на улицу, полная тепла и веры, которые он сумел во мне пробудить.
– Милая, я жду тебя тут больше часа! – схватил меня за руку муж, возникший словно из ниоткуда.
– Что ты здесь делаешь, полковник? – отстранилась я от него, ощущая вонь алкоголя.
– Это я у тебя должен спросить: разве не на корпоративе тебе сейчас положено быть? – его голос дрожал от злости и выпитого.
– Следишь за мной что ли?
– Нет, дорогая. Я заехал в центр кинологии после праздника в МВД, вот только тебя там не нашёл. И знаешь, что сразу пришло мне в голову? – он качнулся и указал пальцем на окно итальянца. – Что ты можешь быть именно здесь! И – правда! Когда я приехал, Ваш танец был в самом разгаре!
– Только давай без пьяных сцен посреди улицы! И как ты вообще вычислил адрес?
Муж рассмеялся:
– Я офицер МВД. Думаешь, это было сложно? – потянул он меня за руку к машине.
– Поедем вместе домой на такси. Ты не в состоянии сесть за руль. Тебе только права вернули. Хочешь нарушить, чтобы изъяли уже на всегда?
– Не смей говорить мне, что делать!
– Тогда я поеду одна, а ты сам решай, – открыла я дверцу, подъехавшего такси, и села на заднее сиденье.
Муж недовольно выкрикнул что–то злобное, но сел рядом со мной. Я назвала шофёру адрес дома, и мы тронулись с места.
Салон заполнил запах перегара. Я взглянула на красное лицо супруга – у него явно поднялось давление, а дыхание было тяжёлым и замедленным. Но я ничего не сказала, уставшая твердить ему о предписаниях врача.
Через пять минут напряжённой тишины муж вдруг прошептал мне на ухо:
– Раздвинь ноги, хочу под юбку тебе залезть.
– С ума сошёл! – возмутилась я и отпрянула. – Держи себя в руках, мы в такси!
– Мне надо кое–что проверить, – его губы едва шевелились, а язык заплетался.
– Что ты собираешься там проверять?
– Спала ты с итальянцем или нет.
Я оцепенела, не сразу поняв, чего он хочет, а когда догадалась, что он решил измерить ширину влагалища, ударила сумкой по плечу. Ещё раз. И ещё, посматривая со стыдом на водителя, наверняка, услышавшего этот разговор.
– Ты сумасшедший. Ты ненормальный. Как ты до такого опустился?! Позоришь и меня, и себя! Псих больной, из человека превратился в свинью! Скотина!
Супруг недовольно поджал губы и, ничего не ответив, уставился в окно.
Внутри меня жгла злоба и негодование, а ещё – презрение к напившемуся ему. Ты же знаешь, как я ненавидела пьяниц, лейтенант.
Добрые чувства после приятного вечера с акционером вмиг испарились, а вера, которую я только что обрела, обернулась жестокой уверенностью: я не могу позволить себе быть счастливой, ведь моё счастье всегда сменяется печалью или болью.
«Вот она, Вселенная. Никогда не решала мои проблемы, а лишь подбрасывала новые!» – рассудила я про себя.
Оскорблённая, расстроенная и жутко злая, я вышла из такси, когда мы приехали домой. Пока муж расплачивался за проезд, я поднялась в квартиру и, разувшись, отправилась в ванную.
Я знала, что, когда выйду из душа, он уже будет спать – некупанный, в одежде, храпящий и противный.
Так и было. Я улеглась на диван и проспала до самого утра.
На следующий день и вплоть до января нам не нужно было выходить на работу, но, когда я проснулась утром, мужа дома не было. «И слава богу!» – подумала я, выдохнув с облегчением. Его присутствие и так тяготило меня, а после вчерашнего я вовсе не хотела его видеть.
Пока я варила кофе, в гостиной зазвонил телефон. На удивление, звонила врач из военной медкомиссии – та самая, с которой я лично беседовала после первого обследования мужа.
– Вам сейчас удобно говорить? Ваш супруг дома? – осторожно спросила она.
– Я одна и внимательно слушаю Вас, – присела я на край дивана.
– Простите, что не позвонила сразу после комиссии, дел было много...
– Не страшно. А что случилось?
– На нашей прошлой встрече Вы… Вы спрашивали о возможности зачать ребенка. Я сама женщина и понимаю Ваше желание. Вот я подумала, что Вам стоит знать...
Она сделала паузу, и я насторожилась.
– По Вашей просьбе... Хотя формально это не было предусмотрено, я всё же отправила полковника на обследование фертильности. Это включили в общую проверку, но ему причины не назвали, чтобы не создавать лишних волнений, особенно с его заболеванием – Ваш муж мог неправильно понять ситуацию.
– Спасибо. И к чему Вы пришли?
– К сожалению, прогноз неблагоприятный. Мы провели допплерографию, гормональные анализы и спермограмму. Показатели сперматогенеза крайне низкие, подвижность сперматозоидов практически отсутствует, а гормональный фон указывает на угасание половой функции. Биологически он уже неспособен к зачатию.
– Что же… спасибо, что сказали, – тяжело выдохнула я. Эта правда ставила крест на моей самой заветной мечте – стать матерью, зачав от мужа.
– Простите, если полезла не в своё дело… Но Вы молодая, и никогда нельзя терять веру в чудо.
– Спасибо Вам, – опустила голову и сжала кулак у сердца.
– Понимаете, при сосудистой деменции, особенно сейчас с ухудшением и усиленным медикаментозным лечением, качество спермы могло сильно упасть. Возможно, если будет улучшение – что маловероятно с учётом возраста – показатели спермы могут слегка улучшиться. Но это очень маленький шанс.
– Ухудшение? Но разве по итогам медкомиссии не выявили улучшения у мужа?
– Нет, что Вы. Поэтому мы и не разрешили возвращать ему водительские права. Заболевание прогрессирует, что видно по анализам и обследованию. Ему назначена новая комиссия через полгода, а пока он не может водить и заниматься оперативной работой. Вы что, не знали? – удивлённо спросила она.
Я растерялась и потеряла дар речи. Муж говорил совсем другое, и каким–то образом министр МВД одобрил справку об улучшении. В этот момент я поняла – на каком–то этапе супруг соврал. Вопрос только, когда именно и как это прошло официально.
– Извините, я была в командировке и только вернулась домой на праздники. Мы с мужем не успели всё нормально обсудить, – решила я не говорить ей правду.
– Понимаю... Новый год, а тут я с плохими новостями.
– Нет, я благодарна Вам. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
– Искренне желаю Вам счастья в новом году!
