Я помнила о словах пчеловода по поводу насмешек парней над солдатами женского пола, и постаралась сразу показать, что я имею право, как и он, находиться в ряду военнослужащих страны.
– Похвально, решительная ты моя! Тогда раздевайся на медосмотр! – ошарашил меня он.
– Как раздеваться? Прямо здесь?
– А в чём проблема? Мы с тобой равны! Оба в армии служить хотим! Только я уже званием старше и свой медосмотр прошёл! А вот чтоб и тебе пропуск выписать, мне необходимо убедиться, что ты в хорошей служебной форме! – он сел за стол и гордо откинулся на спинку стула, ожидая моих действий.
Моё лицо горело от стыда, а тело пронизала нервная дрожь. Я стояла в полной нерешительности, зажатая, подсознательно скрестив руки на груди и сведя вместе ноги. Он смотрел, не отводя липучего взгляда, и похотливо улыбнулся, когда я расстегнула пуговицу на блузе.
– Смелей! Догола! Чего робеешь будущий солдат? – торопил меня он.
Не выдержав напряга и не сумев раздеться перед парнем незнакомым мне, я со слезами на глазах бросилась прочь из его кабинета. Выбежав к пасечнику, нырнула в машину и разрыдалась!
– Что случилась, милая? – взволновался он.
– Я не гожусь для военного дела! Я трусливая, глупая и не решительная! Я даже не сумела пройти медицинский осмотр, потому что не осмелилась раздеться перед мужчиной–сержантом.
– Ах, перед сержантом! Посиди в машине, дорогая! – пчеловод вышел из автомобиля и зашёл в здание военкомата. Я же ругала себя за то, что поделилась с ним. «Какой позор, что мою несмелость пожилой мужчина пошёл перед всеми оправдывать!» – гневалась я на себя и горько плакала.
Он вернулся минут через 10 и протянул мне бумажку от того сержанта с назначением на прохождение медкомиссии. Я удивлённо посмотрела на него.
– Ты хорошая девочка, но пора повзрослеть! Не нужно верить всему, что слышишь, и слепо полагаться на порядочность людей! Медицинский осмотр проводит врач, а не сержант. Этот щенок хотел воспользоваться тем, что ты наивна. Вытри слёзы и иди в медкабинет сдавать анализы! А завтра тебя там встретит женщина врач.
– Как Вы сумели добиться направления?
– Я же сказал, дочь у меня служивая! Я проходил и пошлых сержантов, и злые языки солдат!
Поцеловав его в щеку, я хлопнула ладонями по воспалённому от слёз лицу, и возвратилась в здание на медосмотр.
– Ты проходил медосмотр, лейтенант? – загадочно переключилась майор.
– Конечно!
– Какого пола был военный врач?
– Женского! – улыбнулся я.
– О, женского! Предположу, что такого… крепкого парня сразу взяли в новобранцы! – заиграла на струне мужского достоинства бывшая начальница, чем вогнала меня в краску.
Я сделала, как велел пчеловод, а на следующее утро врач спрашивала меня об аллергиях, болезнях, операциях. Всего этого у меня не было. Я была полностью здорова и пригодна к службе. Она измерила мой рост и вес, засекла давление и сердечный ритм, осмотрела тело на предмет шрамов или физических отклонений. Я прошла тесты на слух и зрение. Была также встреча с психиатром, оценившим стабильна ли я головушкой. Самым постыдным был гинекологический осмотр, когда я впервые сидела на кресле с раздвинутыми ногами. Специалист, осматривавшая меня, всё время просила расслабиться и недовольно цыкала языком:
«Мужчина не должен быть в женщине раньше врача!» – с упрёком сказала она мне восемнадцатилетней, когда узнала, что моя мама не водила меня прежде к гинекологу.
Через пару дней пришло одобрение медкомиссии на прохождение мной военной службы. Теперь оставался тест на физическую выносливость. Это был бег с препятствиями на небольшом стадионе возле военного комиссариата. Я была крепкой девушкой без вредных привычек, однако спортивной подготовки у меня не было. Я продвигалась вперёд, преодолевая препятствия и раздвигая границы собственных возможностей. Усталость накатывала всё сильней, но я не сдавалась. На последнем отрезке у меня сильно закружилась голова и подступила жуткая тошнота. Не справившись с недомоганием, я рухнула на землю.
– С тобой всё в порядке? – подбежал ко мне армейский инструктор и помог подняться на ноги.
– Всё хорошо! Я рано встала и приехала к вам, не позавтракав, а ещё волновалась перед тестом, и вот результат! Прошу Вас не срезайте меня из–за этого недоумения! – немного приврала я насчёт утренней еды.
Мужчина засмеялся и сказал: «Милочка, ты прошла! Только завтракай в следующий раз, а то бойцу нужна не только красота и ладная фигура, но и энергия с силой! И это приказ, который ты теперь обязана исполнить!
После прохождения медосмотра и теста на физподготовку я снова отправилась к тому похотливому сержанту. В этот раз мне было необходимо получить от него распределение в выбранную воинскую часть. Идти к нему было неловко, ведь я испытывала стыд за то, что повела себя так простодушно в прошлый раз. С другой же стороны хотелось посмотреть ему в глаза и ткнуть лицом во все собранные справки.
– Вижу, ты всё прошла! Упорная, да?
– Я же сказала, что я решила служить!
– Решила она! Ты и с другом моим решила жить и помогать ему по ферме, да только хватило тебя ненадолго.
– Ах, вот оно что? Небольшой городок и все друг друга знают! Как же я раньше не додумалась! Только какой ты ему друг, если меня раздеть хотел?
– Язык свой укроти! Перед тобой старший по званию и мы не в сельском клубе! – накричал он на меня. – Дура ты! Лучше бы я тебя раздел и одарил личной заботой на время службы. Теперь сама за себя должна будешь стоять!
Он протянул мне направление в военный городок, который я не выбирала.
– Но я хотела в женскую казарму в городе неподалёку от столицы!
– Хотелки бабские и воинская служба – две разные вещи! Быть равной со всеми, значит исполнять свой долг безоговорочно! Отслужишь в совмещённой казарме.
– Но я подавала заявку в другое место! – решила я отстоять свои права. – Я жаловаться буду!
– Кому? Старикашке со ржавым ружьём и роем пчёл? Не смеши меня! И помни, что когда ты уедешь, он останется здесь. Это я так… к слову. Так что забудь о жалобах и покинь кабинет!
– Гнилой город с гнилыми людьми! – остервенело бросила я ему напоследок.
– Ничего, скоро ты нас покинешь, отправившись в свой новый городок с кучей голодных юнцов, считающих, что бабе в армии не место, а вот в армейской койке с ними, да. Свободна!
Я вышла из кабинета жутко напуганная его шантажем и неожиданным распределением. Пчеловод, любезно отвозивший меня в военкомат все эти дни, как и обычно, ожидал в машине. Я помнила об угрозах сержанта и, собрав свою волю в кулак, улыбнулась старцу.
– Я прошла! Прошла все тесты! – кричала я ему снаружи, ещё не сев в автомобиль.
– Ты ж моя умница! – открыл он мне дверь, и схватив ладонями за щёки, крепко расцеловал. – Поздравляю! – Взяла направление у того сержанта?
– Того на месте не было! Взяла у другого!
– Ну и славно! В добрый путь! – сказал мне пасечник, и мы поехали домой.
Бессонные ночи в преддверие ада, описанного сержантом давали о себе знать. Я стала раздражительной, всё время недоспавшей, рассредоточенной. От сильной нехватки ночного сна меня тошнило по утрам, и аппетит совсем исчез.
– Доченька, тебя что–то гложет? – спросил меня мой заботливый приёмный отец одним тёплым утром, когда мы вышли погулять.
– Нет, нет! Я просто волнуюсь перед армией! Мне всё в новинку, вот и тревожусь зазря!
– Тревожишься настолько, что мучает тошнота по утрам?
Я улыбнулась, ничего не ответив, по–прежнему умалчивая от него, что получила назначение в другую часть.
– Не волнуйтесь! Это пройдёт! – я погладила старца по руке.
– Пройдёт, конечно! Да только через девять месяцев! – ответил он, серьёзно глядя мне в глаза. – Ты носишь малыша под сердцем.
– Такого быть не может! Я ведь сдавала анализы и проходила медосмотр! Неужели врачи там столь некомпетентны? – добро пошутила я, скрывая, что зерно сомнения он всё–таки сумел во мне посеять.
– Так то рано было! По жене и дочери помню, что через две недели ребёночек и заявляет о себе. Тебе бы к акушерке заглянуть!
– Не пойду я! Не понесла за столько недель, что с фермером жила, а как рассталась – залетела? – всерьёз взволновавшись, что это может быть и правдой, противоречила я.
– А к акушерке наведаться не просьба была, а приказ, который ты, как мать, должна исполнить!
– Ты же любишь животных, лейтенант?
– Люблю!
– А ты собачник или кошатник?
– Собачник больше.
– И за что же ты любишь собак?
– За преданность.
– Преданность...
Майор продолжила повествование о своей жизни:
Я посетила кабинет акушерки, как и настаивал пасечник. После пересдачи анализов и последующего тщательного осмотра, она наконец–таки пригласила меня сесть за стол.
– Скоро ты станешь мамой! – холодным тоном сообщила врач.
– Я ... беременна?
– Ты беременна. Именно это и происходит, когда мужчина с женщиной занимаются сексом.
Я посмотрела в её строгие, сверлящие меня из–под тонкой оправы очков, глаза.
– Почему вы меня осуждаете?
– Потому что тебе восемнадцать! А судя по заполненной личной анкете, отец ребенка неизвестен или желает оставаться таковым. Это называется безответственность, девочка! Когда ты наслаждаешься пенисом и принимаешь мужское семя в себя, надо помнить о том, что потом это семя может превратиться в плод, а вот в его воспитание должна участвовать не только ты, но и хозяин пениса.
– С чего вы взяли, что у ребенка нет отца? Может, мы просто не женаты? – слукавило моё поруганное самолюбие.
– Мне многолетний опыт подсказал. Знаешь ли ты, сколько юных девок прошли пузатыми через эти руки? Финальный выбор у всех одинаково плох: аборт, детдом или взросление без папы.
– Вы не можете судить всех под одну гребёнку!
– Что ж, надеюсь, что у тебя иначе!
Я вскочила со стула в слезах, и побежала вон из кабинета, но на прощание сказала:
– Безответственность – это когда рожаешь кучу детей от законного мужа, зная, что он пропивает семью. Так скажите мне, а не лучше ли растить ребёнка вообще без отца, чем иметь подле себя алкаша или негодяя.
– В обоих случаях лучше вообще не заводиться детьми! Жду тебя на следующий приём. Надеюсь, на него ты явишься куда рассудительней!
Я уже не могла сдерживать горьких слёз. Я понимала, что она имеет в виду под рассудительностью – аборт. Знаешь, лейтенант, она была права во многом. Фермер внушал мне, что зачать я не способна, а я, малолетняя дура, верила и позволяла ему так кончать, как нравится.
– А вам, ведь, нравится в нас кончать? Заполнять собой? Это, ведь, тешит ваше эго? Ну, что ты скажешь, лейтенант?
– Скажу, что акушерка не имела права высказывать своё личное мнение. Вы не за ним явились к ней!
– О, дорогой! – рассмеялась майор. – Ты, видимо, не жил в небольшом городке, где термин объективность высмеивается за стопочкой наливки. Там каждый норовит сказать своё и каждый считает себя абсолютно правым. Как бы то ни было, она действительно смотрела в очи правде: я не должна была беременеть от фермера. Да только было поздно сожалеть!
Я вернулась в нашу однокомнатную норку, упала на диван и начала рыдать. Мой добрый приёмный отец был всё ещё на работе, и никто не слышал моей боли и всхлипов. Я положила руки на живот и будто обняла её, – свою малышку или малыша. Не важно сколько плоду дней! Если ты знаешь, что под сердцем носишь жизнь, ты уже мать и уже любишь своего ребёнка. Я думала, как поступить, и аборт не входил в мои планы. Оглядываясь кругом, я понимала, что не имею права принести младенца в этот дом, ведь даже я была там гостьей. Вернуться к матери я тоже не могла. Куда там было возвращаться? Я не хотела, чтобы этот ребёнок делил судьбу моих братьев и сестёр, затерянный между ними, забытый своей мамой, ведь у меня бы не хватало времени на полноценную заботу о нём. Мне бы пришлось напялить фартук «Золушки» и вновь пахать на всю семью, обделяя его материнской лаской. К тому же я ужасно не хотела, чтоб мой малыш рос рядом с выпивущим алкашем и бесхарактерной бабулей.
Меня отвлёк от рассуждений пчеловод, пришедший домой с работы. Он тяжело вздохнул, сняв с головы панаму и протерев ею усталое лицо. Потом чуть ковыляя, двинулся на кухню и, повернув водяной кран, стал мыть лицо и руки по локоть:
– Что–то сегодня я так устал на работе! И голова немного мутная! – посетовал пасечник, обычно никогда не жалующийся на самочувствие. – Подай, пожалуйста, свежее полотенце!
– Я беременна! – сказала я ему, исполнив просьбу.
Заулыбавшись, он положил ладонь мне на живот:
– Так это ж хорошо! Ребёночек у тебя будет!
– А как кормить и где нам жить? – расплакалась я у него на плече.
– Ну что ты? Что ты! Как говорится «в тесноте, да не в обиде!». Все вместе тут и поживём, пока иное не придумается! Получишь материнский капитал и съедешь, если пожелаешь. Ну а пока можно поспрашивать на фермах: глядишь, где–то работница нужна. Будешь хозяйкам с бытом помогать, раз с армией идея не свершилась.
– Спасибо Вам! – я крепко обняла его. Конечно, я пойду работать, и буду Вам с делами помогать! Я никогда не забуду Вашей доброты, и навсегда останусь Вам преданной.
– Будь преданной малышу вопреки всему! Теперь это он отдаёт тебе приказы, которые необходимо исполнять! – промолвил пасечник и добро улыбнулся.
– Так вот, лейтенант! – продолжила майор, взяв в рот кусочек шоколада. – До армии оставалось меньше месяца. Не знаю почему, но я до сих пор не отказалась от полученного места в казарме. Я даже не думала об этом. Я просто сфокусировалась на ребёнке и устройстве нашего жилья и быта. Я ходила по фермам и интересовалась, не нужна ли им помощница или рабочая. К сожалению вакансий не было, что мне казалось несколько странным, но доказать или оспорить это я бы не смогла.
Однажды я увидела в газете, что некой даме с подорванным здоровьем и проживающей в особняке на собственном участке, очень нужна прислуга в доме. Оплата труда была весьма хорошей. Текст объявления почти «кричал» о срочности найма, и я незамедлительно отправилась по указанному в анонсе адресу.
Дом был большой, работа женской: прибраться, приготовить, постирать, помочь хозяйке с гигиеной. Сама она была чрезмерно горделивой дамой с прогулочной тростью в руках. Пожилая, привыкшая к поклонению и почёту, она преувеличивала свой недуг, который даже не имел названия.
– Я готова служить за ту зарплату, которую Вы предложили в объявление. Вы не разочаруетесь!
– Ну, это уже не тебе решать, милочка! Не та ли ты девчонка, что жила под крышей молодого фермера? Ела, пила, обогревалась забесплатно, а после убежала, вовсе не поблагодарив, бросив его одного с незавершёнными задачами в хозяйстве?
– Это он Вам сказал?
– Значит ты, раз не отрицаешь!
– Но всё было совсем не так, я…
– Никогда не перед кем не преклоняй колени! Мне оправдания твои ни капли не нужны! Только в нашей деревне в свой дом тебя вряд ли кто–то пустит. В хозяйстве верность и ответственность в почёте, а не красивые глаза цвета холодного рассвета.
– Похвально, решительная ты моя! Тогда раздевайся на медосмотр! – ошарашил меня он.
– Как раздеваться? Прямо здесь?
– А в чём проблема? Мы с тобой равны! Оба в армии служить хотим! Только я уже званием старше и свой медосмотр прошёл! А вот чтоб и тебе пропуск выписать, мне необходимо убедиться, что ты в хорошей служебной форме! – он сел за стол и гордо откинулся на спинку стула, ожидая моих действий.
Моё лицо горело от стыда, а тело пронизала нервная дрожь. Я стояла в полной нерешительности, зажатая, подсознательно скрестив руки на груди и сведя вместе ноги. Он смотрел, не отводя липучего взгляда, и похотливо улыбнулся, когда я расстегнула пуговицу на блузе.
– Смелей! Догола! Чего робеешь будущий солдат? – торопил меня он.
Не выдержав напряга и не сумев раздеться перед парнем незнакомым мне, я со слезами на глазах бросилась прочь из его кабинета. Выбежав к пасечнику, нырнула в машину и разрыдалась!
– Что случилась, милая? – взволновался он.
– Я не гожусь для военного дела! Я трусливая, глупая и не решительная! Я даже не сумела пройти медицинский осмотр, потому что не осмелилась раздеться перед мужчиной–сержантом.
– Ах, перед сержантом! Посиди в машине, дорогая! – пчеловод вышел из автомобиля и зашёл в здание военкомата. Я же ругала себя за то, что поделилась с ним. «Какой позор, что мою несмелость пожилой мужчина пошёл перед всеми оправдывать!» – гневалась я на себя и горько плакала.
Он вернулся минут через 10 и протянул мне бумажку от того сержанта с назначением на прохождение медкомиссии. Я удивлённо посмотрела на него.
– Ты хорошая девочка, но пора повзрослеть! Не нужно верить всему, что слышишь, и слепо полагаться на порядочность людей! Медицинский осмотр проводит врач, а не сержант. Этот щенок хотел воспользоваться тем, что ты наивна. Вытри слёзы и иди в медкабинет сдавать анализы! А завтра тебя там встретит женщина врач.
– Как Вы сумели добиться направления?
– Я же сказал, дочь у меня служивая! Я проходил и пошлых сержантов, и злые языки солдат!
Поцеловав его в щеку, я хлопнула ладонями по воспалённому от слёз лицу, и возвратилась в здание на медосмотр.
– Ты проходил медосмотр, лейтенант? – загадочно переключилась майор.
– Конечно!
– Какого пола был военный врач?
– Женского! – улыбнулся я.
– О, женского! Предположу, что такого… крепкого парня сразу взяли в новобранцы! – заиграла на струне мужского достоинства бывшая начальница, чем вогнала меня в краску.
Я сделала, как велел пчеловод, а на следующее утро врач спрашивала меня об аллергиях, болезнях, операциях. Всего этого у меня не было. Я была полностью здорова и пригодна к службе. Она измерила мой рост и вес, засекла давление и сердечный ритм, осмотрела тело на предмет шрамов или физических отклонений. Я прошла тесты на слух и зрение. Была также встреча с психиатром, оценившим стабильна ли я головушкой. Самым постыдным был гинекологический осмотр, когда я впервые сидела на кресле с раздвинутыми ногами. Специалист, осматривавшая меня, всё время просила расслабиться и недовольно цыкала языком:
«Мужчина не должен быть в женщине раньше врача!» – с упрёком сказала она мне восемнадцатилетней, когда узнала, что моя мама не водила меня прежде к гинекологу.
Через пару дней пришло одобрение медкомиссии на прохождение мной военной службы. Теперь оставался тест на физическую выносливость. Это был бег с препятствиями на небольшом стадионе возле военного комиссариата. Я была крепкой девушкой без вредных привычек, однако спортивной подготовки у меня не было. Я продвигалась вперёд, преодолевая препятствия и раздвигая границы собственных возможностей. Усталость накатывала всё сильней, но я не сдавалась. На последнем отрезке у меня сильно закружилась голова и подступила жуткая тошнота. Не справившись с недомоганием, я рухнула на землю.
– С тобой всё в порядке? – подбежал ко мне армейский инструктор и помог подняться на ноги.
– Всё хорошо! Я рано встала и приехала к вам, не позавтракав, а ещё волновалась перед тестом, и вот результат! Прошу Вас не срезайте меня из–за этого недоумения! – немного приврала я насчёт утренней еды.
Мужчина засмеялся и сказал: «Милочка, ты прошла! Только завтракай в следующий раз, а то бойцу нужна не только красота и ладная фигура, но и энергия с силой! И это приказ, который ты теперь обязана исполнить!
Глава 10 - Форс–мажор
После прохождения медосмотра и теста на физподготовку я снова отправилась к тому похотливому сержанту. В этот раз мне было необходимо получить от него распределение в выбранную воинскую часть. Идти к нему было неловко, ведь я испытывала стыд за то, что повела себя так простодушно в прошлый раз. С другой же стороны хотелось посмотреть ему в глаза и ткнуть лицом во все собранные справки.
– Вижу, ты всё прошла! Упорная, да?
– Я же сказала, что я решила служить!
– Решила она! Ты и с другом моим решила жить и помогать ему по ферме, да только хватило тебя ненадолго.
– Ах, вот оно что? Небольшой городок и все друг друга знают! Как же я раньше не додумалась! Только какой ты ему друг, если меня раздеть хотел?
– Язык свой укроти! Перед тобой старший по званию и мы не в сельском клубе! – накричал он на меня. – Дура ты! Лучше бы я тебя раздел и одарил личной заботой на время службы. Теперь сама за себя должна будешь стоять!
Он протянул мне направление в военный городок, который я не выбирала.
– Но я хотела в женскую казарму в городе неподалёку от столицы!
– Хотелки бабские и воинская служба – две разные вещи! Быть равной со всеми, значит исполнять свой долг безоговорочно! Отслужишь в совмещённой казарме.
– Но я подавала заявку в другое место! – решила я отстоять свои права. – Я жаловаться буду!
– Кому? Старикашке со ржавым ружьём и роем пчёл? Не смеши меня! И помни, что когда ты уедешь, он останется здесь. Это я так… к слову. Так что забудь о жалобах и покинь кабинет!
– Гнилой город с гнилыми людьми! – остервенело бросила я ему напоследок.
– Ничего, скоро ты нас покинешь, отправившись в свой новый городок с кучей голодных юнцов, считающих, что бабе в армии не место, а вот в армейской койке с ними, да. Свободна!
Я вышла из кабинета жутко напуганная его шантажем и неожиданным распределением. Пчеловод, любезно отвозивший меня в военкомат все эти дни, как и обычно, ожидал в машине. Я помнила об угрозах сержанта и, собрав свою волю в кулак, улыбнулась старцу.
– Я прошла! Прошла все тесты! – кричала я ему снаружи, ещё не сев в автомобиль.
– Ты ж моя умница! – открыл он мне дверь, и схватив ладонями за щёки, крепко расцеловал. – Поздравляю! – Взяла направление у того сержанта?
– Того на месте не было! Взяла у другого!
– Ну и славно! В добрый путь! – сказал мне пасечник, и мы поехали домой.
Бессонные ночи в преддверие ада, описанного сержантом давали о себе знать. Я стала раздражительной, всё время недоспавшей, рассредоточенной. От сильной нехватки ночного сна меня тошнило по утрам, и аппетит совсем исчез.
– Доченька, тебя что–то гложет? – спросил меня мой заботливый приёмный отец одним тёплым утром, когда мы вышли погулять.
– Нет, нет! Я просто волнуюсь перед армией! Мне всё в новинку, вот и тревожусь зазря!
– Тревожишься настолько, что мучает тошнота по утрам?
Я улыбнулась, ничего не ответив, по–прежнему умалчивая от него, что получила назначение в другую часть.
– Не волнуйтесь! Это пройдёт! – я погладила старца по руке.
– Пройдёт, конечно! Да только через девять месяцев! – ответил он, серьёзно глядя мне в глаза. – Ты носишь малыша под сердцем.
– Такого быть не может! Я ведь сдавала анализы и проходила медосмотр! Неужели врачи там столь некомпетентны? – добро пошутила я, скрывая, что зерно сомнения он всё–таки сумел во мне посеять.
– Так то рано было! По жене и дочери помню, что через две недели ребёночек и заявляет о себе. Тебе бы к акушерке заглянуть!
– Не пойду я! Не понесла за столько недель, что с фермером жила, а как рассталась – залетела? – всерьёз взволновавшись, что это может быть и правдой, противоречила я.
– А к акушерке наведаться не просьба была, а приказ, который ты, как мать, должна исполнить!
Глава 11 - Преданность вопреки всему
– Ты же любишь животных, лейтенант?
– Люблю!
– А ты собачник или кошатник?
– Собачник больше.
– И за что же ты любишь собак?
– За преданность.
– Преданность...
Майор продолжила повествование о своей жизни:
Я посетила кабинет акушерки, как и настаивал пасечник. После пересдачи анализов и последующего тщательного осмотра, она наконец–таки пригласила меня сесть за стол.
– Скоро ты станешь мамой! – холодным тоном сообщила врач.
– Я ... беременна?
– Ты беременна. Именно это и происходит, когда мужчина с женщиной занимаются сексом.
Я посмотрела в её строгие, сверлящие меня из–под тонкой оправы очков, глаза.
– Почему вы меня осуждаете?
– Потому что тебе восемнадцать! А судя по заполненной личной анкете, отец ребенка неизвестен или желает оставаться таковым. Это называется безответственность, девочка! Когда ты наслаждаешься пенисом и принимаешь мужское семя в себя, надо помнить о том, что потом это семя может превратиться в плод, а вот в его воспитание должна участвовать не только ты, но и хозяин пениса.
– С чего вы взяли, что у ребенка нет отца? Может, мы просто не женаты? – слукавило моё поруганное самолюбие.
– Мне многолетний опыт подсказал. Знаешь ли ты, сколько юных девок прошли пузатыми через эти руки? Финальный выбор у всех одинаково плох: аборт, детдом или взросление без папы.
– Вы не можете судить всех под одну гребёнку!
– Что ж, надеюсь, что у тебя иначе!
Я вскочила со стула в слезах, и побежала вон из кабинета, но на прощание сказала:
– Безответственность – это когда рожаешь кучу детей от законного мужа, зная, что он пропивает семью. Так скажите мне, а не лучше ли растить ребёнка вообще без отца, чем иметь подле себя алкаша или негодяя.
– В обоих случаях лучше вообще не заводиться детьми! Жду тебя на следующий приём. Надеюсь, на него ты явишься куда рассудительней!
Я уже не могла сдерживать горьких слёз. Я понимала, что она имеет в виду под рассудительностью – аборт. Знаешь, лейтенант, она была права во многом. Фермер внушал мне, что зачать я не способна, а я, малолетняя дура, верила и позволяла ему так кончать, как нравится.
– А вам, ведь, нравится в нас кончать? Заполнять собой? Это, ведь, тешит ваше эго? Ну, что ты скажешь, лейтенант?
– Скажу, что акушерка не имела права высказывать своё личное мнение. Вы не за ним явились к ней!
– О, дорогой! – рассмеялась майор. – Ты, видимо, не жил в небольшом городке, где термин объективность высмеивается за стопочкой наливки. Там каждый норовит сказать своё и каждый считает себя абсолютно правым. Как бы то ни было, она действительно смотрела в очи правде: я не должна была беременеть от фермера. Да только было поздно сожалеть!
Я вернулась в нашу однокомнатную норку, упала на диван и начала рыдать. Мой добрый приёмный отец был всё ещё на работе, и никто не слышал моей боли и всхлипов. Я положила руки на живот и будто обняла её, – свою малышку или малыша. Не важно сколько плоду дней! Если ты знаешь, что под сердцем носишь жизнь, ты уже мать и уже любишь своего ребёнка. Я думала, как поступить, и аборт не входил в мои планы. Оглядываясь кругом, я понимала, что не имею права принести младенца в этот дом, ведь даже я была там гостьей. Вернуться к матери я тоже не могла. Куда там было возвращаться? Я не хотела, чтобы этот ребёнок делил судьбу моих братьев и сестёр, затерянный между ними, забытый своей мамой, ведь у меня бы не хватало времени на полноценную заботу о нём. Мне бы пришлось напялить фартук «Золушки» и вновь пахать на всю семью, обделяя его материнской лаской. К тому же я ужасно не хотела, чтоб мой малыш рос рядом с выпивущим алкашем и бесхарактерной бабулей.
Меня отвлёк от рассуждений пчеловод, пришедший домой с работы. Он тяжело вздохнул, сняв с головы панаму и протерев ею усталое лицо. Потом чуть ковыляя, двинулся на кухню и, повернув водяной кран, стал мыть лицо и руки по локоть:
– Что–то сегодня я так устал на работе! И голова немного мутная! – посетовал пасечник, обычно никогда не жалующийся на самочувствие. – Подай, пожалуйста, свежее полотенце!
– Я беременна! – сказала я ему, исполнив просьбу.
Заулыбавшись, он положил ладонь мне на живот:
– Так это ж хорошо! Ребёночек у тебя будет!
– А как кормить и где нам жить? – расплакалась я у него на плече.
– Ну что ты? Что ты! Как говорится «в тесноте, да не в обиде!». Все вместе тут и поживём, пока иное не придумается! Получишь материнский капитал и съедешь, если пожелаешь. Ну а пока можно поспрашивать на фермах: глядишь, где–то работница нужна. Будешь хозяйкам с бытом помогать, раз с армией идея не свершилась.
– Спасибо Вам! – я крепко обняла его. Конечно, я пойду работать, и буду Вам с делами помогать! Я никогда не забуду Вашей доброты, и навсегда останусь Вам преданной.
– Будь преданной малышу вопреки всему! Теперь это он отдаёт тебе приказы, которые необходимо исполнять! – промолвил пасечник и добро улыбнулся.
Глава 12 - Порушенная репутация
– Так вот, лейтенант! – продолжила майор, взяв в рот кусочек шоколада. – До армии оставалось меньше месяца. Не знаю почему, но я до сих пор не отказалась от полученного места в казарме. Я даже не думала об этом. Я просто сфокусировалась на ребёнке и устройстве нашего жилья и быта. Я ходила по фермам и интересовалась, не нужна ли им помощница или рабочая. К сожалению вакансий не было, что мне казалось несколько странным, но доказать или оспорить это я бы не смогла.
Однажды я увидела в газете, что некой даме с подорванным здоровьем и проживающей в особняке на собственном участке, очень нужна прислуга в доме. Оплата труда была весьма хорошей. Текст объявления почти «кричал» о срочности найма, и я незамедлительно отправилась по указанному в анонсе адресу.
Дом был большой, работа женской: прибраться, приготовить, постирать, помочь хозяйке с гигиеной. Сама она была чрезмерно горделивой дамой с прогулочной тростью в руках. Пожилая, привыкшая к поклонению и почёту, она преувеличивала свой недуг, который даже не имел названия.
– Я готова служить за ту зарплату, которую Вы предложили в объявление. Вы не разочаруетесь!
– Ну, это уже не тебе решать, милочка! Не та ли ты девчонка, что жила под крышей молодого фермера? Ела, пила, обогревалась забесплатно, а после убежала, вовсе не поблагодарив, бросив его одного с незавершёнными задачами в хозяйстве?
– Это он Вам сказал?
– Значит ты, раз не отрицаешь!
– Но всё было совсем не так, я…
– Никогда не перед кем не преклоняй колени! Мне оправдания твои ни капли не нужны! Только в нашей деревне в свой дом тебя вряд ли кто–то пустит. В хозяйстве верность и ответственность в почёте, а не красивые глаза цвета холодного рассвета.
