- Мама, где рюмки и водка? – спрашиваю.
Она смотрит на меня так, будто из моего рта вываливаются мерзкие многолапые пауки.
- Я не брала, вот портрет только привезла, - отвечает. – Дома уже отпразднуем.
Бл*дь! Как я могла ей что-то доверить? Где моя голова была???
Работники ритуальной службы уезжают на микроавтобусе. Я одна стою у могилы, смотрю на фотографию с черной лентой. Отче наш читаю и текущие слезы примерзают к щекам. Вдова с дочей нетерпеливо перетаптываются около машины. Дима прогревает движок.
Загружаемся в теплый салон. Что она там рассказывала моему сыну? Через порог не пустит и куска хлеба не даст? Какое представление ожидает нас около дома? Мучительно прорабатываю возможные сценарии и подходящие слова…
Останавливаемся у ворот. Анюта выбегает, бросается снимать задвижку, чтобы мы заехали во двор.
Вдова тяжко вздыхает и выдает:
- Ну, может, хоть по тарелочке борща поедите? Но водки у нас мало, я для кафе купила. Так что, если хотите – дуйте в магазин и купите себе.
- Спасибо, мам, - я принудительно сгребаю мозг в кулак и включаю режим «смиренная доча», - но мы должны ехать в Киев. Поздно уже. Завтра на поминальный обед будут Геша и Владик. Надо подготовиться. И панихиду в церковь отнести, – мысленно хватаю себя за глотку и фальшиво выдавливаю, - прости нас, что не остаемся.
- Ой! Тогда подождите! – оживляется мигом, - я подарочки передам для ваших гостей!
Несется в дом, через пару минут бежит обратно, пихает на заднее сидение пакетики с конфетами.
- Вот, покушаете за упокой Виктора Степановича. Жалко, что не останетесь. Обидели меня очень.
Ее землистого цвета физиономия перекашивается от несуществующих слез. Она трет глаза, запрокидывает голову и шмыгает.
- Утром на могилу завтрак принеси, хорошо? – спрашиваю.
- Ну конечно! Ты за кого меня считаешь! Я и службу завтра отстою!
Я захлопываю дверцу. Машу ей рукой. Все. Пока.
Темнеет. Я думаю о том, что надо поставить папе рюмку с хлебом. По-человечески не проводили… Потом содрогаюсь, представляя, как мы будем лазить по ночному кладбищу в поисках… Жесть сплошная…
В два часа ночи добираемся до своей квартиры. Душ. Падаем спать. Я прошу папу прийти ко мне во сне. Хочу услышать его голос. Хочу услышать, как он называет меня Шуркой…
Вайбер бэмкает. У меня лишь одно желание – вышвырнуть мобилу в окно с шестнадцатого. Но я мужественно открываю сообщения.
Анюта: « Почему вы с Димой не остались? Что Мама сказала вам, когда была в вашей машине, после того, как я вышла открывать вам ворота? Почему ты и твоя дочка поливают меня грязью в прямом смысле слова? Что я вам по жизни сделала такого, чтобы вы так ко мне отнеслись ? Почему ты не хочешь поговорить со мной на чистоту, проверяешь меня на адекватность восприятия действительности? Не хочешь общаться-не нужно. Мне надоела ложь, которой жила наша семья всю жизнь. Я оказалась в гораздо большем "говне", чем ты(не выгораживай, пожалуйста, себя). Даже продвинутый Сидерский и его сподвижники не смогли в этом разобраться! Мы всю жизнь мучались, не понимая, что нам мешает! А ведь есть препятствия, которых на самом деле не существует! Я никогда ни в чем никого не обвиняла- лишь видела препятствия человека к пониманию истинны сложившейся ситуации! Почему не отвечаешь? Думаешь? Анализируешь?»
Эк, строчит! Да, понимаю, чем же ей еще заниматься?
Иду умываться, кипячу воду, делаю кофе. Молока нет. Не смертельно. Бэмс. Следующее послание?
«Что, сука, жалеешь себя за то, что мать тебя уговорила выйти замуж, используя твою податливость? А я никогда никаких чувств к женатому Уварову никогда не имела, и, когда он развёлся, и тоже хотел, как бездарный твой первый муженек устроится, женившись на мне, я его послала подальше, не имея представления о том, что за моей спиной моя собственная мать меня буквально признала уваровской сукой, узнала намного позже, но разобралась и "стёрла"... Пошла ты к чертовой матери... И твоя шлюха дочь и ебарь сыночек туда же. Я вас знать больше не хочу! Вы для меня просто слабовольная мразь... ты как раз и есть свинья, как и Сидерский, который также, как и ты, не смог разобраться и совладать с моей целостностью с шестилетнего возраста. Дебилы вы по сравнению со мной, живущие мелочной жизнью. И, кстати, я не способна испытывать злобу, зависть , депрессию и т.д. и т.п., а также верить в обряды типа "мумбы-юмбы"... Мистификации- это только для ограниченного напичканного дуристикой ума... Желаю успеха...))) Adios, beby!»
Совсем мозги поплыли. Надо же такого нах*евертить!
Пишу ей: «Завтрак мама отнесла?»
«Они с тётей Верой сказали, что в этом случае, когда похороны уже были в Киеве, а теперь просто захоронение в землю, не нужно никаких завтраков»
Я: « Он последние сутки на земле. Бог вам судья»
«Не тебе одной плохо. Его энергия уже рассыпалась, а прах в земле...Мне было очень приятно ехать в машине Дмитрия. Передай ему мои извинения-я не должна была в неё садиться. Должна была пойти пешком»
Отключаю интернет в мобиле. На сегодня достаточно. У меня под черепушкой гул стоит, как от высоковольтных проводов, протянутых через меня.
Выкладываю продукты. Не надеясь на собственную память, беру бумажку и пишу список, что надо приготовить. Звоню мужу – он ушел поработать до вечера, - прошу докупить – сыр, колбасу, немного огурцов с помидорами и петрушку.
Ставлю на стол фото, рюмку, хлеб, свечу. Обессилено оглядываюсь. Корвалол завалился на бок за коробочкой с приправами. Поправляю флакончик – ставлю ровненько. Потом зажимаю в пальцах. Почему-то очень долго размышляю, сколько капель надо. Опять ставлю в уголок. Смотрю. Заталкиваю подальше за коробку, так, чтобы не отсвечивал.
Разворачиваюсь, достаю еще одну рюмку и лью водку. Пью, удерживая двумя руками, чтобы не расплескать от тряски. На бутылке напечатано «40 градусов». Врут. Для меня – дистиллят сплошной.
Помнишь, папочка, я тебе обещала, что после диализа мы еще с тобой побухаем? Вот и бухаем… Ты и я…
Вливаю в себя вторую, третью. Все. Дрожь проходит. Можно за нож браться.
Начинаю вслух разговаривать. Вспоминаю, как впервые приготовила котлеты, чтобы тебя накормить с дороги.
…Ты отгонял самолеты через границу. Вернулся через неделю. Ты вошел в квартиру в обычных светлых брюках, в кремовой футболке-поло, в грязных потеках, с дырками на бедре и боку, с окровавленным плечом, кобурой на поясе и пошарпанным чемоданчиком. Я в ужасе ощупывала тебя, обнимая. А ты смеялся, говорил, что пришлось на полном ходу с поезда прыгать. Я была подростком. Поверила. И, пока ты принимал душ, наколотила фарш. Хлеба добавила самую малость: моему папе нужно есть мясо!..
Обваляла в панировочных сухарях и выложила на сковородку аккуратные шарики. Они пустили сок. Кипели. Снова кипели. Никак не хотели покрываться красивой корочкой.
Ты уже вышел из ванной, оделся в чистое, курил, пуская дымные колечки под потолок, глотал слюни. Ну, салат тогда получился. Пюрешка тоже. Ты жевал тугие комки псевдокотлет, причмокивал, восхищался и хвалил…
Только спустя год до меня доперло, как правильно их делать. Помнишь, пап, с тех пор мы всегда с тобой хохотали над теми моими, первыми? Но ты всегда говорил, что они действительно были вкусными!..
Бляяя… Иду в коридор, открываю вчерашний пакет. Воняя-яет! Мы с Димой в пути о котлетах совсем забыли!
Туго перематываю, засовываю поглубже в мусорное ведро. Хозяюшка!..
Вечер. Отче наш. Зажженная свеча горит ровно, пламя неподвижно, как острие стрелы. Высоцкий звучит с бобинного магнитофона.
«Кто верит в Магомета, кто – в Аллаха, кто – в Исуса,
Кто ни во что не верит – даже в черта назло всем…
Хорошую религию придумали индусы –
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Пускай живешь ты дворником, родишься вновь – прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь,
Но если туп, как дерево – родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком…
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
Да кто есть кто, да кто был кем? – мы никогда не знаем.
С ума сошли генетики от ген и хромосом!
Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,
А этот милый человек был раньше добрым псом»...
Наверное, моя мать и сестра в прошлой жизни были гиенами…
Ложимся спать, проверяем вайбер. От сына получаю файл. Открываю. Лежа на подушках, слушаем вместе с мужем.
«Внучек, после похорон Виктора Степановича дорога для тебя сюда закрыта. Ты понял? Я очень справедливая, я очень умная, я очень тебя люблю, но ты понял. За все на меня оскорбления, - тошнит тягучий голос вдовы.
- Договаривай, ба!
- Никаких денег я не получила. Я поговорю с тобой потом, позже, откровенно. Я такого от твоей мамы не ожидала, что она от твоего папы деньги швырнет прямо мне в лицо. А у Виктора Степановича похороны были совершенно бесплатными! Я оскорбленная и обиженная! – плачет, захлебываясь. – Я защитница, всегда и всех защищала, а мне в лицо швыряют деньги, представь! И они, твоя мама и Дима, даже вообще не остались на поминки! Я ваша бабушка, всегда вам помогала и обеспечивала!
- Ба! Ты ж сказала, что их на порог не пустишь! – напоминает ей внук.
- Это ты и твой папа что-то перепутали! Я никогда в жизни такого сказать не могла! Я гостеприимная хозяйка, я люблю всех угощать. И запомни! Твоя мама понесет глубочайшее наказание! Я не буду ей ничего делать, пусть живет. Но это ее страшный грех! Они, во-первых, не заехали во двор, когда я ворота открыла, ты меня слышишь? Мы же семейно собрались отметить. Сделали шикарный стол при наших доходах, мы же весь год голодали! Ой, что же я расплакалась так! Нечего так плакать… Они, не войдя в дом, сразу уехали. Брат Димы, бомжара последняя, дебильный забор еще помогал ставить!..
- А чего это брат Димы бомжара? У него замечательная квартира в Киеве! А забор вам такой же поставили, только новый, ба!
- Не перебивай меня! Твоя мать не почтила память, как положено по нашему Украинскому Закону! Я всегда была справедливой! А Виктор Степанович всегда был противный и злой! А я была добродушной к вам. И знай! Я начала процесс по завещанию! И как мне дальше теперь жить? Хорошо хоть, мной теперь соцслужба руководит, во всем помогает! Валя даже корзинку на похороны подарила от себя лично! Золотой человек!
- Ба! Сейчас утро, ты плачешь, успокойся, ложись спать!
- Да куда ж спать! Скоро поедем в кафе, все там соберутся, выпьем рюмочку. Я ящик водки по акции купила.
- Все, ба, я на работе, мне нельзя долго отвлекаться, пока!»
Ой, зря вдова брата моего мужа тронула! Он за своих глотку вырвет!
Лежит Дима, задумчиво в потолок смотрит. Выключает интернет, обнимает меня крепко-крепко и тихо произносит:
- Вот, тварь!..
Воскресенье, и я иду в свой магазин. Волшебный мир творческих идей, общения с клиентками, так же, как и я, фанатично преданных завораживающему хобби, островок для принятия заказов от поклонниц и поклонников исключительно ручного вязания, точка сборки пряжи и инструментов для отправки в другие города. На моем рабочем столе вперемежку лежат уже готовые мотивы для будущего пледа, выполненные и спицами и крючком. Лежат давно. Ждут вдохновения. У меня нет определенной схемы, по которой я соберу полотно размером два метра на два с половиной. Все - на интуиции, это подобно игре в паззлы, когда не видишь картины полностью, и даже не предполагаешь, что должно получиться в результате. Есть только один параметр: два на два с половиной…
Но на десяти квадратах арендованной площади особо не разгонишься, складываю недоделанные «труды» в большой пакет – а вот дома, в комнате на полу есть замечательная возможность разложить «кусочки» и определить, что и куда «лепить» буду.
Включаю компьютер. Запускаю сайт с моим интернет-магазином: «упала» парочка заказов, быстро собираю и обговариваю оплату и вид доставки.
Еще очень рано для покупателей. Тишина.
Я включаю сериал «Остаться в живых». В какой раз я смотрю все шесть сезонов? Методично, от начала и до конца, до самых титров. Нет, наверное, не тот вопрос себе задаю. Не «в который раз» нужно спрашивать, а «сколько раз мне было херово в жизни и почему именно этот сериал я в этот момент запускаю»?
Вздыхаю и усмехаюсь. Плевать. Нравится – вот и тыкаю на кнопку «плей». Герои постоянно куда-то бегут и что-то преодолевают. Прямо, как я.
Идет часть, где Джек в темноте говорит испуганным людям, что так жить, как раньше, не получится и надо объединиться, чтобы выстоять перед трудностями. Да. Правда.
…Горе обычно заставляет людей сплотиться. А семья, в которой я воспитывалась, распалась. На двух объединившихся…ни одного слова не могу подобрать для определения названия им. На одного умершего. И на одну, меня, на кого травлю объявили ни с того, ни с чего.
Никакой вины перед этими двумя живущими не испытываю. Только бесконечное изумление и непонимание – по че му?
Ладно, черт с ней, с мамой. Никогда ни за что меня не хвалила. Никогда не обнимала. Никогда не целовала. Ни единого ласкового слова не дождалась я от нее. Ни разу. А если я ребенком плакала – то еще попрекнет или гадость какую скажет. И я перестала слезы лить, хотя и так плаксой не была.
Но сестра! Мне казалось, что мы дружили и помогали друг другу. Она была умной, со вкусом одевалась, могла денег подзаработать. На йогу ходила. Книги «продвинутые» читала. Кастанеду, например. У меня – с ее подачи – целая подборка его опусов. Интригующее чтиво! Один дон Хуан чего стоит!..
…Была. Ключевое слово.
Когда - вместо прежней мечты выйти замуж и родить ребенка - моя сестра заговорила о том, что цель ее существования – уехать в Мексику, взойти на горный пик и, умирая, вспыхнуть голубым ( или синим?) огнем, превратиться в энергетический луч и незаметно проскользнуть мимо глаза Орла, я посчитала это модной шуткой… В то время я тоже совсем не хотела, чтобы после смерти меня жевали черви и снаружи и изнутри…
Да и никогда я не хотела протухать в земле…
«Жизнь – это процесс, посредством которого смерть бросает нам вызов, - сказал дон Хуан. – Смерть является действующей силой, жизнь – это арена действия. И всякий раз на этой арене только двое противников – сам человек и его смерть… Мы, маги, побеждаем смерть, и смерть признает поражение, позволяя магам стать свободными и навсегда избежать нового вызова»
…Еб*нуться – блюдца гнутся, - так обычно говорит мой муж, когда слышит подобное крышесносное гавнище.
«Нет более глубокого одиночества, чем одиночество вечности. Мы – ничтожества. Однако именно в этом и состоит наш решающий вызов. Мы – ничтожества – действительно способны встретиться лицом к лицу с одиночеством вечности, - продолжает дон Хуан»
Я с увлечением читала Кастанеду. Он повествовал, как обрел суперзнание устройства мира, говорил про силу намерения, сдвиг точки сборки, составление инвентарного списка, стирание личной истории, достижение места без жалости, приобретение осознания в наших энергетических янтарных полях, и об отказе от чувства собственной важности… Очень много слов об отвлеченных понятиях… Описание приема мескалина – вид кактусов, переводящих твою точку сборки в иное положение, где ты способен стать магом…хм! Да…
Первое прочтение для меня звучало подобно речи Голохвастого из фильма «За двумя зайцами»: «То есть по натуре, по делу… как вводится.
Она смотрит на меня так, будто из моего рта вываливаются мерзкие многолапые пауки.
- Я не брала, вот портрет только привезла, - отвечает. – Дома уже отпразднуем.
Бл*дь! Как я могла ей что-то доверить? Где моя голова была???
Работники ритуальной службы уезжают на микроавтобусе. Я одна стою у могилы, смотрю на фотографию с черной лентой. Отче наш читаю и текущие слезы примерзают к щекам. Вдова с дочей нетерпеливо перетаптываются около машины. Дима прогревает движок.
Загружаемся в теплый салон. Что она там рассказывала моему сыну? Через порог не пустит и куска хлеба не даст? Какое представление ожидает нас около дома? Мучительно прорабатываю возможные сценарии и подходящие слова…
Останавливаемся у ворот. Анюта выбегает, бросается снимать задвижку, чтобы мы заехали во двор.
Вдова тяжко вздыхает и выдает:
- Ну, может, хоть по тарелочке борща поедите? Но водки у нас мало, я для кафе купила. Так что, если хотите – дуйте в магазин и купите себе.
- Спасибо, мам, - я принудительно сгребаю мозг в кулак и включаю режим «смиренная доча», - но мы должны ехать в Киев. Поздно уже. Завтра на поминальный обед будут Геша и Владик. Надо подготовиться. И панихиду в церковь отнести, – мысленно хватаю себя за глотку и фальшиво выдавливаю, - прости нас, что не остаемся.
- Ой! Тогда подождите! – оживляется мигом, - я подарочки передам для ваших гостей!
Несется в дом, через пару минут бежит обратно, пихает на заднее сидение пакетики с конфетами.
- Вот, покушаете за упокой Виктора Степановича. Жалко, что не останетесь. Обидели меня очень.
Ее землистого цвета физиономия перекашивается от несуществующих слез. Она трет глаза, запрокидывает голову и шмыгает.
- Утром на могилу завтрак принеси, хорошо? – спрашиваю.
- Ну конечно! Ты за кого меня считаешь! Я и службу завтра отстою!
Я захлопываю дверцу. Машу ей рукой. Все. Пока.
Темнеет. Я думаю о том, что надо поставить папе рюмку с хлебом. По-человечески не проводили… Потом содрогаюсь, представляя, как мы будем лазить по ночному кладбищу в поисках… Жесть сплошная…
В два часа ночи добираемся до своей квартиры. Душ. Падаем спать. Я прошу папу прийти ко мне во сне. Хочу услышать его голос. Хочу услышать, как он называет меня Шуркой…
Вайбер бэмкает. У меня лишь одно желание – вышвырнуть мобилу в окно с шестнадцатого. Но я мужественно открываю сообщения.
Анюта: « Почему вы с Димой не остались? Что Мама сказала вам, когда была в вашей машине, после того, как я вышла открывать вам ворота? Почему ты и твоя дочка поливают меня грязью в прямом смысле слова? Что я вам по жизни сделала такого, чтобы вы так ко мне отнеслись ? Почему ты не хочешь поговорить со мной на чистоту, проверяешь меня на адекватность восприятия действительности? Не хочешь общаться-не нужно. Мне надоела ложь, которой жила наша семья всю жизнь. Я оказалась в гораздо большем "говне", чем ты(не выгораживай, пожалуйста, себя). Даже продвинутый Сидерский и его сподвижники не смогли в этом разобраться! Мы всю жизнь мучались, не понимая, что нам мешает! А ведь есть препятствия, которых на самом деле не существует! Я никогда ни в чем никого не обвиняла- лишь видела препятствия человека к пониманию истинны сложившейся ситуации! Почему не отвечаешь? Думаешь? Анализируешь?»
Эк, строчит! Да, понимаю, чем же ей еще заниматься?
Иду умываться, кипячу воду, делаю кофе. Молока нет. Не смертельно. Бэмс. Следующее послание?
«Что, сука, жалеешь себя за то, что мать тебя уговорила выйти замуж, используя твою податливость? А я никогда никаких чувств к женатому Уварову никогда не имела, и, когда он развёлся, и тоже хотел, как бездарный твой первый муженек устроится, женившись на мне, я его послала подальше, не имея представления о том, что за моей спиной моя собственная мать меня буквально признала уваровской сукой, узнала намного позже, но разобралась и "стёрла"... Пошла ты к чертовой матери... И твоя шлюха дочь и ебарь сыночек туда же. Я вас знать больше не хочу! Вы для меня просто слабовольная мразь... ты как раз и есть свинья, как и Сидерский, который также, как и ты, не смог разобраться и совладать с моей целостностью с шестилетнего возраста. Дебилы вы по сравнению со мной, живущие мелочной жизнью. И, кстати, я не способна испытывать злобу, зависть , депрессию и т.д. и т.п., а также верить в обряды типа "мумбы-юмбы"... Мистификации- это только для ограниченного напичканного дуристикой ума... Желаю успеха...))) Adios, beby!»
Совсем мозги поплыли. Надо же такого нах*евертить!
Пишу ей: «Завтрак мама отнесла?»
«Они с тётей Верой сказали, что в этом случае, когда похороны уже были в Киеве, а теперь просто захоронение в землю, не нужно никаких завтраков»
Я: « Он последние сутки на земле. Бог вам судья»
«Не тебе одной плохо. Его энергия уже рассыпалась, а прах в земле...Мне было очень приятно ехать в машине Дмитрия. Передай ему мои извинения-я не должна была в неё садиться. Должна была пойти пешком»
Отключаю интернет в мобиле. На сегодня достаточно. У меня под черепушкой гул стоит, как от высоковольтных проводов, протянутых через меня.
Выкладываю продукты. Не надеясь на собственную память, беру бумажку и пишу список, что надо приготовить. Звоню мужу – он ушел поработать до вечера, - прошу докупить – сыр, колбасу, немного огурцов с помидорами и петрушку.
Ставлю на стол фото, рюмку, хлеб, свечу. Обессилено оглядываюсь. Корвалол завалился на бок за коробочкой с приправами. Поправляю флакончик – ставлю ровненько. Потом зажимаю в пальцах. Почему-то очень долго размышляю, сколько капель надо. Опять ставлю в уголок. Смотрю. Заталкиваю подальше за коробку, так, чтобы не отсвечивал.
Разворачиваюсь, достаю еще одну рюмку и лью водку. Пью, удерживая двумя руками, чтобы не расплескать от тряски. На бутылке напечатано «40 градусов». Врут. Для меня – дистиллят сплошной.
Помнишь, папочка, я тебе обещала, что после диализа мы еще с тобой побухаем? Вот и бухаем… Ты и я…
Вливаю в себя вторую, третью. Все. Дрожь проходит. Можно за нож браться.
Начинаю вслух разговаривать. Вспоминаю, как впервые приготовила котлеты, чтобы тебя накормить с дороги.
…Ты отгонял самолеты через границу. Вернулся через неделю. Ты вошел в квартиру в обычных светлых брюках, в кремовой футболке-поло, в грязных потеках, с дырками на бедре и боку, с окровавленным плечом, кобурой на поясе и пошарпанным чемоданчиком. Я в ужасе ощупывала тебя, обнимая. А ты смеялся, говорил, что пришлось на полном ходу с поезда прыгать. Я была подростком. Поверила. И, пока ты принимал душ, наколотила фарш. Хлеба добавила самую малость: моему папе нужно есть мясо!..
Обваляла в панировочных сухарях и выложила на сковородку аккуратные шарики. Они пустили сок. Кипели. Снова кипели. Никак не хотели покрываться красивой корочкой.
Ты уже вышел из ванной, оделся в чистое, курил, пуская дымные колечки под потолок, глотал слюни. Ну, салат тогда получился. Пюрешка тоже. Ты жевал тугие комки псевдокотлет, причмокивал, восхищался и хвалил…
Только спустя год до меня доперло, как правильно их делать. Помнишь, пап, с тех пор мы всегда с тобой хохотали над теми моими, первыми? Но ты всегда говорил, что они действительно были вкусными!..
Бляяя… Иду в коридор, открываю вчерашний пакет. Воняя-яет! Мы с Димой в пути о котлетах совсем забыли!
Туго перематываю, засовываю поглубже в мусорное ведро. Хозяюшка!..
Вечер. Отче наш. Зажженная свеча горит ровно, пламя неподвижно, как острие стрелы. Высоцкий звучит с бобинного магнитофона.
«Кто верит в Магомета, кто – в Аллаха, кто – в Исуса,
Кто ни во что не верит – даже в черта назло всем…
Хорошую религию придумали индусы –
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Пускай живешь ты дворником, родишься вновь – прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь,
Но если туп, как дерево – родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком…
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
Да кто есть кто, да кто был кем? – мы никогда не знаем.
С ума сошли генетики от ген и хромосом!
Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,
А этот милый человек был раньше добрым псом»...
Наверное, моя мать и сестра в прошлой жизни были гиенами…
Ложимся спать, проверяем вайбер. От сына получаю файл. Открываю. Лежа на подушках, слушаем вместе с мужем.
«Внучек, после похорон Виктора Степановича дорога для тебя сюда закрыта. Ты понял? Я очень справедливая, я очень умная, я очень тебя люблю, но ты понял. За все на меня оскорбления, - тошнит тягучий голос вдовы.
- Договаривай, ба!
- Никаких денег я не получила. Я поговорю с тобой потом, позже, откровенно. Я такого от твоей мамы не ожидала, что она от твоего папы деньги швырнет прямо мне в лицо. А у Виктора Степановича похороны были совершенно бесплатными! Я оскорбленная и обиженная! – плачет, захлебываясь. – Я защитница, всегда и всех защищала, а мне в лицо швыряют деньги, представь! И они, твоя мама и Дима, даже вообще не остались на поминки! Я ваша бабушка, всегда вам помогала и обеспечивала!
- Ба! Ты ж сказала, что их на порог не пустишь! – напоминает ей внук.
- Это ты и твой папа что-то перепутали! Я никогда в жизни такого сказать не могла! Я гостеприимная хозяйка, я люблю всех угощать. И запомни! Твоя мама понесет глубочайшее наказание! Я не буду ей ничего делать, пусть живет. Но это ее страшный грех! Они, во-первых, не заехали во двор, когда я ворота открыла, ты меня слышишь? Мы же семейно собрались отметить. Сделали шикарный стол при наших доходах, мы же весь год голодали! Ой, что же я расплакалась так! Нечего так плакать… Они, не войдя в дом, сразу уехали. Брат Димы, бомжара последняя, дебильный забор еще помогал ставить!..
- А чего это брат Димы бомжара? У него замечательная квартира в Киеве! А забор вам такой же поставили, только новый, ба!
- Не перебивай меня! Твоя мать не почтила память, как положено по нашему Украинскому Закону! Я всегда была справедливой! А Виктор Степанович всегда был противный и злой! А я была добродушной к вам. И знай! Я начала процесс по завещанию! И как мне дальше теперь жить? Хорошо хоть, мной теперь соцслужба руководит, во всем помогает! Валя даже корзинку на похороны подарила от себя лично! Золотой человек!
- Ба! Сейчас утро, ты плачешь, успокойся, ложись спать!
- Да куда ж спать! Скоро поедем в кафе, все там соберутся, выпьем рюмочку. Я ящик водки по акции купила.
- Все, ба, я на работе, мне нельзя долго отвлекаться, пока!»
Ой, зря вдова брата моего мужа тронула! Он за своих глотку вырвет!
Лежит Дима, задумчиво в потолок смотрит. Выключает интернет, обнимает меня крепко-крепко и тихо произносит:
- Вот, тварь!..
Воскресенье, и я иду в свой магазин. Волшебный мир творческих идей, общения с клиентками, так же, как и я, фанатично преданных завораживающему хобби, островок для принятия заказов от поклонниц и поклонников исключительно ручного вязания, точка сборки пряжи и инструментов для отправки в другие города. На моем рабочем столе вперемежку лежат уже готовые мотивы для будущего пледа, выполненные и спицами и крючком. Лежат давно. Ждут вдохновения. У меня нет определенной схемы, по которой я соберу полотно размером два метра на два с половиной. Все - на интуиции, это подобно игре в паззлы, когда не видишь картины полностью, и даже не предполагаешь, что должно получиться в результате. Есть только один параметр: два на два с половиной…
Но на десяти квадратах арендованной площади особо не разгонишься, складываю недоделанные «труды» в большой пакет – а вот дома, в комнате на полу есть замечательная возможность разложить «кусочки» и определить, что и куда «лепить» буду.
Включаю компьютер. Запускаю сайт с моим интернет-магазином: «упала» парочка заказов, быстро собираю и обговариваю оплату и вид доставки.
Еще очень рано для покупателей. Тишина.
Я включаю сериал «Остаться в живых». В какой раз я смотрю все шесть сезонов? Методично, от начала и до конца, до самых титров. Нет, наверное, не тот вопрос себе задаю. Не «в который раз» нужно спрашивать, а «сколько раз мне было херово в жизни и почему именно этот сериал я в этот момент запускаю»?
Вздыхаю и усмехаюсь. Плевать. Нравится – вот и тыкаю на кнопку «плей». Герои постоянно куда-то бегут и что-то преодолевают. Прямо, как я.
Идет часть, где Джек в темноте говорит испуганным людям, что так жить, как раньше, не получится и надо объединиться, чтобы выстоять перед трудностями. Да. Правда.
…Горе обычно заставляет людей сплотиться. А семья, в которой я воспитывалась, распалась. На двух объединившихся…ни одного слова не могу подобрать для определения названия им. На одного умершего. И на одну, меня, на кого травлю объявили ни с того, ни с чего.
Никакой вины перед этими двумя живущими не испытываю. Только бесконечное изумление и непонимание – по че му?
Ладно, черт с ней, с мамой. Никогда ни за что меня не хвалила. Никогда не обнимала. Никогда не целовала. Ни единого ласкового слова не дождалась я от нее. Ни разу. А если я ребенком плакала – то еще попрекнет или гадость какую скажет. И я перестала слезы лить, хотя и так плаксой не была.
Но сестра! Мне казалось, что мы дружили и помогали друг другу. Она была умной, со вкусом одевалась, могла денег подзаработать. На йогу ходила. Книги «продвинутые» читала. Кастанеду, например. У меня – с ее подачи – целая подборка его опусов. Интригующее чтиво! Один дон Хуан чего стоит!..
…Была. Ключевое слово.
Когда - вместо прежней мечты выйти замуж и родить ребенка - моя сестра заговорила о том, что цель ее существования – уехать в Мексику, взойти на горный пик и, умирая, вспыхнуть голубым ( или синим?) огнем, превратиться в энергетический луч и незаметно проскользнуть мимо глаза Орла, я посчитала это модной шуткой… В то время я тоже совсем не хотела, чтобы после смерти меня жевали черви и снаружи и изнутри…
Да и никогда я не хотела протухать в земле…
«Жизнь – это процесс, посредством которого смерть бросает нам вызов, - сказал дон Хуан. – Смерть является действующей силой, жизнь – это арена действия. И всякий раз на этой арене только двое противников – сам человек и его смерть… Мы, маги, побеждаем смерть, и смерть признает поражение, позволяя магам стать свободными и навсегда избежать нового вызова»
…Еб*нуться – блюдца гнутся, - так обычно говорит мой муж, когда слышит подобное крышесносное гавнище.
«Нет более глубокого одиночества, чем одиночество вечности. Мы – ничтожества. Однако именно в этом и состоит наш решающий вызов. Мы – ничтожества – действительно способны встретиться лицом к лицу с одиночеством вечности, - продолжает дон Хуан»
Я с увлечением читала Кастанеду. Он повествовал, как обрел суперзнание устройства мира, говорил про силу намерения, сдвиг точки сборки, составление инвентарного списка, стирание личной истории, достижение места без жалости, приобретение осознания в наших энергетических янтарных полях, и об отказе от чувства собственной важности… Очень много слов об отвлеченных понятиях… Описание приема мескалина – вид кактусов, переводящих твою точку сборки в иное положение, где ты способен стать магом…хм! Да…
Первое прочтение для меня звучало подобно речи Голохвастого из фильма «За двумя зайцами»: «То есть по натуре, по делу… как вводится.
