За предметы мебели я стараюсь схватиться как можно тише, мягко влипая ладошками в дерево и не клацая ногтями, чтобы не разбудить мужа. Меня шатает, словно я пьяная. Достаточно того, что напугана своим состоянием я. Дима пусть спокойно поспит еще.
Умываюсь. Не смотрю в зеркало. Не могу видеть свое лицо.
Иду на кухню. Хочу кофе. С молоком. И ментоловую сигарету. А сердце стучит с перебоями. Как папины палочки. Стук-стук. Перерыв. Стук-стук… Только громче…
Глотаю любимый напиток. Подключаю интернет на мобиле. Хмыкаю: ну, да, а что ж я могла почитать?
Анюта: «Я встречалась с очень уважающим и ценящим меня мужчиной Андреем Лейбой, который был очень хорошим программистом. Кстати с 10- летнем стажем женатой жизни и сын у него есть, а вот жена оказалась дрянью-изменила ему, чего он ей простить не смог, но сына не бросил и очень его любит(это говорит о нем, как о настоящем мужчине). Сейчас он в США, его пригласила одна крупная фирма на работу и сына туда забрал. А мне он предлагал замуж и уехать с ним. Но у меня собственные планы на жизнь: видишь ли, хочу самостоятельно добиться всего и быть при этом одиночкой - постоишь две ставки около доски два года подряд-поймёшь. Хотя куда тебе с куриными мозгами такие высокие материи понять. И, кстати, он никогда меня не оскорблял денежным содержанием, хотя получал несравнимо больше, чем я. Он уважал меня»
Ой, грешно трогать, но мне надо как-то развлечься… Пишу: «Высокие материи не помешали тебе трахаться с ним – ты мне сама рассказывала))без росписи)))»
«Во-первых, мы с ним не трахались. Я вижу, что твои высокие материи половой акт описывают именно как траханье, причём сколько у тебя после законного мужа этих трахальщиков было? Во-вторых, Андрей Лейба никогда не оскорблял меня , оплачивая мои счета. В- третьих, он сразу же показал мне документ о бракоразводном процессе. В- четвёртых, он мне предложил выйти за него замуж и уехать в США. И ещё - я никогда не испытывала оргазма. Любой медик подтвердит, что бывают такие случаи - исключение из общих правил, что является абсолютной нормой. Так-что недоебанной несчастной я себя не чувствую и не считаю. Мозги надо иметь, чтобы это понять. А у тебя их никогда не было!!!))))) Почему-то на кафедре высшей математики меня ненормальной не считали. А кто ты против них? Между прочим Мама сказала, что, возможно, вы там ей что-то подсыпали. Я, конечно, как человек трезвомыслящий, ей не поверила. И по поводу отравления ядами, которыми обрабатывают трупы, вроде бы ей сказали, что они безопасны. Интересно, как яды могут быть безопасными?»
Мляять… Даже не знаю, что ответить.
«Кстати, прихвати с собой остатки цианистого калия, чтобы на 40 дней мне подсыпать в сухое вино))) А то Мама меня попросила пить только прихваченную с собой воду и не спускать с неё глаз! И Мама сказала, что ты с Димой нас хочешь в дурку отправить»
Хихикаю. Про дурку это они на кофейной гуще, наверное, увидели, или провидица – родственница сказала.
Отвечаю: «Стивен Кинг нервно курит в стороне со своими триллерами)))»
«Когда ожидать Вашего царственного прибытия? А то мы должны приготовиться к столь Высокопоставленным гостям!!! Как тобой связанные свадебные платья? Скоро пригодятся? Дмитрий сделал тебе предложение? А то живете уже семь лет в грехе»
«Тебе какое дело до моей жизни? Своей занимайся»
«Так, интересуюсь. Понимаешь ли, у меня сейчас так мало впечатлений. Но ты, конечно же, можешь не отвечать, ведь это все-таки личное дело каждого»
«Вы, вроде, с мамой неслабо друг друга впечатляете)))»
«А причём тут наша Мама? Она даже не в курсе, что я только что тебе написала, как это мы с Мамой неслабо друг друга впечатляем? Я чего-то не знаю?»
«Когда я с мамой разговаривала - ты орала рядом исключительно матом. Наверное, это и есть лексикон преподавательницы мех мата)»
«Лексика, во-первых, во-вторых, преподавателя. У нас на кафедре все были и остаются преподавателями вне зависимости от пола. А вообще, пытаюсь найти кайф, способствующий оргазмированию организма, может замуж вскорости выйду за любимого правильного и очень хорошего мужчину)))»
Дева Мария, это какой-то ядерный выброс очередной. Я опять устала. Зря реагировала. Ленту новостей пролистываю. Тоже херь. При чем херь того же порядка, что и «нечего нашу священную землю своей чужой кровью осквернять», как Вдова говорила…
Извечный вопрос – куда мир катится?.. Мой собственный мир катится по глубокой колее под уклон…
- Приедете в пятницу, справим похороны, переночуете, и в субботу пойдем в кафе. Я пригласила родственников и нескольких соседей. Стол заказала большой, вся еда очень дорогая, но надо отпраздновать, как полагается. Водку разрешили свою принести, я уже целый ящик купила по акции, - вдова разъясняет план действий.
- Мама, мы же с тобой договаривались, что поминальный обед будет сразу после захоронения, - я совсем перестаю сопротивляться.
- Я. Так. Решила.
- Понятно.
Проверяю папку с документами, сгорбившись над нею, глядя на свидетельство о смерти мокрыми глазами. Папочка. Надеюсь, ты не видишь, что происходит с этой семьей…
Моя любимая тетечка Наташа: «Племяшка, а зачем Нина ищет по всем моим подругам ключи от моей квартиры в Светловодске?»
Я: «Не знаю вообще никак»
Сын: «Мамуль, бабушка совсем двинулась там? Сказала мне, что тебя воровку, отравительницу и убийцу дедушки на порог дома не пустит?! Вы, мол, когда вели под руки дедушку в госпиталь, то он в канаву упал, ударился головой о кирпич, поэтому в кому впал»
Дочь: «Мамуль, так ты, оказывается, еще и убийца? Ахахаххх! Пока везли дедушку на машине – в яму попали, всю машину переломали, а дедушка ударился о дверцу головой – вот и отек мозга. А Анюта оповестила меня, что я шлюха очередная))))»
Отвечаю всем: «О! Ящик водки начал «таять» в доме вдовы!)))»
Про «убийцу» - это что-то новенькое. Может, они там на пару порошок какой нюхают – так долбит?!
Едем с Димой к нотариусу. Я подписываю заявление на вступление в наследство. Просто так я родовой дом не отдам. И землю тоже. Одна третья принадлежит мне по закону. Заранее представляю, какая вонь поднимется. Ну, мне не привыкать…
Курю. Сжимаюсь до состояния малюсенькой мошки. Меня охватывает дикая тоска – вспоминаю свое детство в Светловодске, школьные годы, бабушку и дедушку, огромное количество родственников, которые собирались и дружно варили уху в чане на костре, шашлыки, смех, радость встречи… Зимние вечера, когда тихо жужжала старинная швейная машинка… Треск поленьев и угля в печи… Особый уютный запах, который укутывает тебя, словно теплым пледом…
Неужели эта тварь в самом деле не впустит меня?!
Я должна, я должна войти хоть в коридор!.. Хоть прикоснуться к кирпичным стенам… Хоть издали увидеть летний душ, вокруг которого раньше была чистота, а сейчас он завален всякими дырявыми ведрами и корзинами, ящиками с белыми снеговыми шапками и разным строительным ржавым хламом…
«Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
Но сегодня – опять, как вчера:
Обложили меня, обложили –
Гонят весело на номера!»
Наступил очередной день Х. Это не «икс» и не «хорошо». Я опять складываю в пакет бутылку с водой, и как смешно – пару котлет, хлеб. Маленькую баночку для гашения сигарет.
Уже март. Но все еще морозно. И снег лежит. И едем мы сегодня туда же. В Светловодск, только по другому поводу едем… И с ужасным грузом… Получаем в крематории урну в тонкой сумочке. Дима не дает мне дотронуться, сам несет из пункта выдачи в специальное место в багажнике. Я забираю оттуда пакет с едой. Дима шутливо толкает меня в бок локтем:
- Боишься, что папа котлеты съест?
Я растерянно перевожу взгляд с урны на этот пакет. Из горла вырывается нервный смешок:
- Думала, может, мы проголодаемся.
- Да ладно, ладно. Ну, как-то будет… Двигаем…
Опять триста километров ям. Облепленная мокрой грязью машина. Постоянное движение дворников по лобовому, стирающее плевки от попутных и встречных. Дым сигарет в салоне. Горячий воздух печки и свистящий холод из приоткрытых стекол. Мы заезжаем на заправку, заливаем полный бак. И покупаем в их кафешке две шаурмы. Надеюсь, свежие. Два стаканчика кофе с молоком. Вкусно. Еще впереди семьдесят километров.
- На два часа раньше будем, - говорит муж, а я начинаю придумывать, куда их можно израсходовать.
Потом отмахиваюсь. Медленнее по дамбе продефилируем. Лед должен был сойти.
- Мам, ориентировочно к трем, как раз к прибытию ритуальных автобусов… Не забудь, пожалуйста, церковную свечу, пластиковые рюмки на всех, водку, кусочек хлеба и конфеты…
Вдова на том конце эфира соглашается, мол, все собрала. И Вера с Володей уже тут, в доме. Готовит праздничный стол.
Мои губы знают, как принимать форму грустного смайлика. Праздничный стол… ну, а какой же еще?..
Водохранилище освободилось ото льда частично. По берегам – все те же ломаные глыбы. Останавливаемся у цветочного киоска. Двенадцать крупных алых роз на длинных колючих стеблях перевязывают черной лентой.
Тетя Наташа присылает номер телефона подруги, у которой ключи от квартиры. Если мы захотим остаться, чтобы присутствовать в субботу на поминальном обеде. И даже если не захотим, то нужно обязательно переночевать, по темноте по такой дороге опасно возвращаться в Киев.
Спасибо ей. Но муж сказал, что мы непременно уедем.
- Ты устанешь, родной, а я ж не смогу сесть за руль, хоть и права есть. Я не ездок. Не ездун. Не ездец.
- Я знаю, расслабься, - смеется он. – Ездец моя!
В половину третьего подкатываем к дому. Вокруг – снежные холмы. Небо серыми облаками заволокло. Смотрю на забор, на темные окна, на собаку Найду, взобравшуюся на крышу будки и уставившуюся на нас поверх забора. Ее хвост энергично телепается из стороны в сторону. Радуется псина. А мы сидим в машине и ни у кого нет смелости выйти наружу. Наконец, решаемся. Выходим. Достаем из багажника клетчатую китайскую сумку, в которую сложили оставшиеся вещи папы и две палочки. Блокируем дверцы. Распахиваем калитку.
Собаки молчат. Только хвостами виляют и встают на задние лапы - передние протягивают к нам. Громко дышат, раскрыв пасти и высунув языки. Мельком гладим волосатые мордашки, поднимаемся по ступеням. Я толкаю дверь веранды и она с громким щелчком открывается, но я не тороплюсь облегченно вздыхать. Дергаю на себя следующую дверь. Тоже незаперта. И это тоже еще ничего не значит.
В лицо устремляется тепло. Дом. Мой любимый дом. Провожу по обклеенной обоями стене ладошкой, подавляя наворачивающиеся слезы. Самое прекрасное место на планете.
Было…
- Михална! – зовет Дима, ставит сумку, проходит по коридору к кухне.
Появляется дядя Володя. Крепко обнимаемся. Он хлопает меня по спине. Из кухни выглядывают две физиономии – тети Веры и незнакомой бабушки.
- Здрасте, - говорю.
- Угу, - в ответ.
Открывается дверь в комнату: вдова в новой шапке.
В одной!!
- Ой, Дима, привет! – произносит она почему-то удивленно. – Как доехал?
Меня нет. Я, наверное, забыла приехать. Меня не замечают. Я невидимая.
- По-тихоньку, Михална. Когда ритуалку ожидаем?
- Дак, в три.
- Уже три.
Я достаю из кошелька пять тысяч рублей, которые передал на похороны мой первый бывший муж. Директор крупной компании по установке видеонаблюдения в Москве, к слову. Эти пять тысяч рублей протягиваю вдове:
- Мам, возьми.
- Да, ага, спасибо.
Забирает, рассматривает купюру, проверяет на свет. Мам, я неделю ее срисовывала. Точнохонько вывела каждую линию. Старалась.
Сквозь дверную щель вижу сестру, натягивающую свитер.
- Ань, привет, - говорю.
Она поднимает голову, поправляя воротник, криво ухмыляется.
- Ага.
Я еще раз осматриваю коридор, лестницу, устремляющуюся на «горище» - чердак и, подавив тоскливый вздох, топаю на улицу.
Все верно. Я отравительница, воровка, убийца, мать двух у*бков и шлюха, живущая незаконно с мужчиной. Прикуриваю. Пробую подошвой сапог скользкость льда. Сизый дым вниз.
Из дома вываливают родственники.
Дядя отправляется в гараж прогревать машину.
Тетя Вера усиленно оглядывает окрестности: глазомером определяет длину дороги до поворота в одну сторону и в другую, заборы соседей, состояние неба, положение облаков. Затем, нахмурившись, производит сложные подсчеты в мозгу. Наверное, координаты на воображаемой карте проверяет.
Вдова роется в стопке визитных карточек, развернутых в пальцах подобно картам, тыкает пальцем в кнопочный древний мобильник, то поднимая очки, то снова опуская их на нос.
Анюта курит, отвернувшись. Бабушка с пытливыми глазками - единственная стоящая к нам почти анфас.
- Холодно, - произносит.
- Да, - откликаюсь.
- Через две недели пасха,- продолжает активную беседу.
- Разговеемся, - говорит Дима.
- Что-то опаздывают автобусы-то.
Молчим.
- Нина, позвони, что ли.
- Да ищу номер, не вижу ничего. Аня, где телефон службы? А! Осё!.. Алло! Нам назначено на три часа… Нина Музагитовна!.. Опаздываете? Но уже в пути?.. Венки мои положили?! Да, да! Голубой такой с белым, символизирующим облака, в которых так любил Виктор Степанович летать, и от дочерей тоже… Ну, хорошо. Ждем. Пусть быстрее едет, передайте! Я доплачу.
Через полчаса, по-утиному переваливаясь с боку набок, подобрался микроавтобус. Вдова с Анютой забрались внутрь. Непонятную бабушку к себе в машину забрал дядя Володя.
… На кладбище двое мужчин лениво (или устало?) работали лопатами – докапывали положенный размер. Яма кубической формы. Значит, гроба не будет! Я сквозь плиту на груди попыталась вздохнуть, прижимая розы. Родственники распределились поодаль. Водитель микроавтобуса взял урну с прахом из нашего багажника, торжественно пронес мимо нас, прыгнул в яму и поставил в центр. Ловко выбрался.
- Вы можете попрощаться. И каждый должен бросить три горсти земли.
Он состроил печальную мину, склонил голову, что-то пробормотал неразборчивое. Развернулся и пошел за венками.
- А где голова и где ноги, землю-то куда кидать? – поумничала бабушка.
Я вскинулась на нее. Дура, что ли?
- Да без разницы. Уже нет ни головы, ни ног, - зло проговорил мой муж.
- Ну, ладно, вы тут давайте закапывайте, венки мои разложите красиво, а мы пошли, - вдова поправила новую шапку, подхватила под локоток дочь и поковыляла к дороге.
Я сжала пальцы. Шипы до крови впились в ладони.
- Я жду, когда вы сделаете холм и установите крест! – громко и безапелляционно заявила я, обращаясь к мужчинам с лопатами.
Вдова с дочкой вернулись, остальные испарились. Закружились снежинки. Стало невыносимо холодно. И умиротворяюще тихо. Только шорох стылой земли, в которую вгрызались полукруги острых лезвий…
- А где свежие крупные голландские розы в виде чего там, облаков, что ли? – шепотом спросил Дима, наблюдая за раскладыванием нескольких венков. – Вдова опять выделилась: смотри, ленточка от нее белая с золотой каемочкой. Тоже, видать, что-то означает, может, инверсионный след от истребителя?
Я хмыкнула. Символические понты для приезжих.
Никто из суперродственников не озаботился живыми цветами. Купленные нами розы положили на холм и прикрыли венком от вдовы. Идиотскую корзинку с очередными бумажными цветочками от Валюшки-соцработушки привязали к кресту с обратной стороны.
Плюется, наверное, папа, с высоты глядя на этот цирк…
Умываюсь. Не смотрю в зеркало. Не могу видеть свое лицо.
Иду на кухню. Хочу кофе. С молоком. И ментоловую сигарету. А сердце стучит с перебоями. Как папины палочки. Стук-стук. Перерыв. Стук-стук… Только громче…
Глотаю любимый напиток. Подключаю интернет на мобиле. Хмыкаю: ну, да, а что ж я могла почитать?
Анюта: «Я встречалась с очень уважающим и ценящим меня мужчиной Андреем Лейбой, который был очень хорошим программистом. Кстати с 10- летнем стажем женатой жизни и сын у него есть, а вот жена оказалась дрянью-изменила ему, чего он ей простить не смог, но сына не бросил и очень его любит(это говорит о нем, как о настоящем мужчине). Сейчас он в США, его пригласила одна крупная фирма на работу и сына туда забрал. А мне он предлагал замуж и уехать с ним. Но у меня собственные планы на жизнь: видишь ли, хочу самостоятельно добиться всего и быть при этом одиночкой - постоишь две ставки около доски два года подряд-поймёшь. Хотя куда тебе с куриными мозгами такие высокие материи понять. И, кстати, он никогда меня не оскорблял денежным содержанием, хотя получал несравнимо больше, чем я. Он уважал меня»
Ой, грешно трогать, но мне надо как-то развлечься… Пишу: «Высокие материи не помешали тебе трахаться с ним – ты мне сама рассказывала))без росписи)))»
«Во-первых, мы с ним не трахались. Я вижу, что твои высокие материи половой акт описывают именно как траханье, причём сколько у тебя после законного мужа этих трахальщиков было? Во-вторых, Андрей Лейба никогда не оскорблял меня , оплачивая мои счета. В- третьих, он сразу же показал мне документ о бракоразводном процессе. В- четвёртых, он мне предложил выйти за него замуж и уехать в США. И ещё - я никогда не испытывала оргазма. Любой медик подтвердит, что бывают такие случаи - исключение из общих правил, что является абсолютной нормой. Так-что недоебанной несчастной я себя не чувствую и не считаю. Мозги надо иметь, чтобы это понять. А у тебя их никогда не было!!!))))) Почему-то на кафедре высшей математики меня ненормальной не считали. А кто ты против них? Между прочим Мама сказала, что, возможно, вы там ей что-то подсыпали. Я, конечно, как человек трезвомыслящий, ей не поверила. И по поводу отравления ядами, которыми обрабатывают трупы, вроде бы ей сказали, что они безопасны. Интересно, как яды могут быть безопасными?»
Мляять… Даже не знаю, что ответить.
«Кстати, прихвати с собой остатки цианистого калия, чтобы на 40 дней мне подсыпать в сухое вино))) А то Мама меня попросила пить только прихваченную с собой воду и не спускать с неё глаз! И Мама сказала, что ты с Димой нас хочешь в дурку отправить»
Хихикаю. Про дурку это они на кофейной гуще, наверное, увидели, или провидица – родственница сказала.
Отвечаю: «Стивен Кинг нервно курит в стороне со своими триллерами)))»
«Когда ожидать Вашего царственного прибытия? А то мы должны приготовиться к столь Высокопоставленным гостям!!! Как тобой связанные свадебные платья? Скоро пригодятся? Дмитрий сделал тебе предложение? А то живете уже семь лет в грехе»
«Тебе какое дело до моей жизни? Своей занимайся»
«Так, интересуюсь. Понимаешь ли, у меня сейчас так мало впечатлений. Но ты, конечно же, можешь не отвечать, ведь это все-таки личное дело каждого»
«Вы, вроде, с мамой неслабо друг друга впечатляете)))»
«А причём тут наша Мама? Она даже не в курсе, что я только что тебе написала, как это мы с Мамой неслабо друг друга впечатляем? Я чего-то не знаю?»
«Когда я с мамой разговаривала - ты орала рядом исключительно матом. Наверное, это и есть лексикон преподавательницы мех мата)»
«Лексика, во-первых, во-вторых, преподавателя. У нас на кафедре все были и остаются преподавателями вне зависимости от пола. А вообще, пытаюсь найти кайф, способствующий оргазмированию организма, может замуж вскорости выйду за любимого правильного и очень хорошего мужчину)))»
Дева Мария, это какой-то ядерный выброс очередной. Я опять устала. Зря реагировала. Ленту новостей пролистываю. Тоже херь. При чем херь того же порядка, что и «нечего нашу священную землю своей чужой кровью осквернять», как Вдова говорила…
Извечный вопрос – куда мир катится?.. Мой собственный мир катится по глубокой колее под уклон…
- Приедете в пятницу, справим похороны, переночуете, и в субботу пойдем в кафе. Я пригласила родственников и нескольких соседей. Стол заказала большой, вся еда очень дорогая, но надо отпраздновать, как полагается. Водку разрешили свою принести, я уже целый ящик купила по акции, - вдова разъясняет план действий.
- Мама, мы же с тобой договаривались, что поминальный обед будет сразу после захоронения, - я совсем перестаю сопротивляться.
- Я. Так. Решила.
- Понятно.
Проверяю папку с документами, сгорбившись над нею, глядя на свидетельство о смерти мокрыми глазами. Папочка. Надеюсь, ты не видишь, что происходит с этой семьей…
Моя любимая тетечка Наташа: «Племяшка, а зачем Нина ищет по всем моим подругам ключи от моей квартиры в Светловодске?»
Я: «Не знаю вообще никак»
Сын: «Мамуль, бабушка совсем двинулась там? Сказала мне, что тебя воровку, отравительницу и убийцу дедушки на порог дома не пустит?! Вы, мол, когда вели под руки дедушку в госпиталь, то он в канаву упал, ударился головой о кирпич, поэтому в кому впал»
Дочь: «Мамуль, так ты, оказывается, еще и убийца? Ахахаххх! Пока везли дедушку на машине – в яму попали, всю машину переломали, а дедушка ударился о дверцу головой – вот и отек мозга. А Анюта оповестила меня, что я шлюха очередная))))»
Отвечаю всем: «О! Ящик водки начал «таять» в доме вдовы!)))»
Про «убийцу» - это что-то новенькое. Может, они там на пару порошок какой нюхают – так долбит?!
Едем с Димой к нотариусу. Я подписываю заявление на вступление в наследство. Просто так я родовой дом не отдам. И землю тоже. Одна третья принадлежит мне по закону. Заранее представляю, какая вонь поднимется. Ну, мне не привыкать…
Курю. Сжимаюсь до состояния малюсенькой мошки. Меня охватывает дикая тоска – вспоминаю свое детство в Светловодске, школьные годы, бабушку и дедушку, огромное количество родственников, которые собирались и дружно варили уху в чане на костре, шашлыки, смех, радость встречи… Зимние вечера, когда тихо жужжала старинная швейная машинка… Треск поленьев и угля в печи… Особый уютный запах, который укутывает тебя, словно теплым пледом…
Неужели эта тварь в самом деле не впустит меня?!
Я должна, я должна войти хоть в коридор!.. Хоть прикоснуться к кирпичным стенам… Хоть издали увидеть летний душ, вокруг которого раньше была чистота, а сейчас он завален всякими дырявыми ведрами и корзинами, ящиками с белыми снеговыми шапками и разным строительным ржавым хламом…
«Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
Но сегодня – опять, как вчера:
Обложили меня, обложили –
Гонят весело на номера!»
Наступил очередной день Х. Это не «икс» и не «хорошо». Я опять складываю в пакет бутылку с водой, и как смешно – пару котлет, хлеб. Маленькую баночку для гашения сигарет.
Уже март. Но все еще морозно. И снег лежит. И едем мы сегодня туда же. В Светловодск, только по другому поводу едем… И с ужасным грузом… Получаем в крематории урну в тонкой сумочке. Дима не дает мне дотронуться, сам несет из пункта выдачи в специальное место в багажнике. Я забираю оттуда пакет с едой. Дима шутливо толкает меня в бок локтем:
- Боишься, что папа котлеты съест?
Я растерянно перевожу взгляд с урны на этот пакет. Из горла вырывается нервный смешок:
- Думала, может, мы проголодаемся.
- Да ладно, ладно. Ну, как-то будет… Двигаем…
Опять триста километров ям. Облепленная мокрой грязью машина. Постоянное движение дворников по лобовому, стирающее плевки от попутных и встречных. Дым сигарет в салоне. Горячий воздух печки и свистящий холод из приоткрытых стекол. Мы заезжаем на заправку, заливаем полный бак. И покупаем в их кафешке две шаурмы. Надеюсь, свежие. Два стаканчика кофе с молоком. Вкусно. Еще впереди семьдесят километров.
- На два часа раньше будем, - говорит муж, а я начинаю придумывать, куда их можно израсходовать.
Потом отмахиваюсь. Медленнее по дамбе продефилируем. Лед должен был сойти.
- Мам, ориентировочно к трем, как раз к прибытию ритуальных автобусов… Не забудь, пожалуйста, церковную свечу, пластиковые рюмки на всех, водку, кусочек хлеба и конфеты…
Вдова на том конце эфира соглашается, мол, все собрала. И Вера с Володей уже тут, в доме. Готовит праздничный стол.
Мои губы знают, как принимать форму грустного смайлика. Праздничный стол… ну, а какой же еще?..
Водохранилище освободилось ото льда частично. По берегам – все те же ломаные глыбы. Останавливаемся у цветочного киоска. Двенадцать крупных алых роз на длинных колючих стеблях перевязывают черной лентой.
Тетя Наташа присылает номер телефона подруги, у которой ключи от квартиры. Если мы захотим остаться, чтобы присутствовать в субботу на поминальном обеде. И даже если не захотим, то нужно обязательно переночевать, по темноте по такой дороге опасно возвращаться в Киев.
Спасибо ей. Но муж сказал, что мы непременно уедем.
- Ты устанешь, родной, а я ж не смогу сесть за руль, хоть и права есть. Я не ездок. Не ездун. Не ездец.
- Я знаю, расслабься, - смеется он. – Ездец моя!
В половину третьего подкатываем к дому. Вокруг – снежные холмы. Небо серыми облаками заволокло. Смотрю на забор, на темные окна, на собаку Найду, взобравшуюся на крышу будки и уставившуюся на нас поверх забора. Ее хвост энергично телепается из стороны в сторону. Радуется псина. А мы сидим в машине и ни у кого нет смелости выйти наружу. Наконец, решаемся. Выходим. Достаем из багажника клетчатую китайскую сумку, в которую сложили оставшиеся вещи папы и две палочки. Блокируем дверцы. Распахиваем калитку.
Собаки молчат. Только хвостами виляют и встают на задние лапы - передние протягивают к нам. Громко дышат, раскрыв пасти и высунув языки. Мельком гладим волосатые мордашки, поднимаемся по ступеням. Я толкаю дверь веранды и она с громким щелчком открывается, но я не тороплюсь облегченно вздыхать. Дергаю на себя следующую дверь. Тоже незаперта. И это тоже еще ничего не значит.
В лицо устремляется тепло. Дом. Мой любимый дом. Провожу по обклеенной обоями стене ладошкой, подавляя наворачивающиеся слезы. Самое прекрасное место на планете.
Было…
- Михална! – зовет Дима, ставит сумку, проходит по коридору к кухне.
Появляется дядя Володя. Крепко обнимаемся. Он хлопает меня по спине. Из кухни выглядывают две физиономии – тети Веры и незнакомой бабушки.
- Здрасте, - говорю.
- Угу, - в ответ.
Открывается дверь в комнату: вдова в новой шапке.
В одной!!
- Ой, Дима, привет! – произносит она почему-то удивленно. – Как доехал?
Меня нет. Я, наверное, забыла приехать. Меня не замечают. Я невидимая.
- По-тихоньку, Михална. Когда ритуалку ожидаем?
- Дак, в три.
- Уже три.
Я достаю из кошелька пять тысяч рублей, которые передал на похороны мой первый бывший муж. Директор крупной компании по установке видеонаблюдения в Москве, к слову. Эти пять тысяч рублей протягиваю вдове:
- Мам, возьми.
- Да, ага, спасибо.
Забирает, рассматривает купюру, проверяет на свет. Мам, я неделю ее срисовывала. Точнохонько вывела каждую линию. Старалась.
Сквозь дверную щель вижу сестру, натягивающую свитер.
- Ань, привет, - говорю.
Она поднимает голову, поправляя воротник, криво ухмыляется.
- Ага.
Я еще раз осматриваю коридор, лестницу, устремляющуюся на «горище» - чердак и, подавив тоскливый вздох, топаю на улицу.
Все верно. Я отравительница, воровка, убийца, мать двух у*бков и шлюха, живущая незаконно с мужчиной. Прикуриваю. Пробую подошвой сапог скользкость льда. Сизый дым вниз.
Из дома вываливают родственники.
Дядя отправляется в гараж прогревать машину.
Тетя Вера усиленно оглядывает окрестности: глазомером определяет длину дороги до поворота в одну сторону и в другую, заборы соседей, состояние неба, положение облаков. Затем, нахмурившись, производит сложные подсчеты в мозгу. Наверное, координаты на воображаемой карте проверяет.
Вдова роется в стопке визитных карточек, развернутых в пальцах подобно картам, тыкает пальцем в кнопочный древний мобильник, то поднимая очки, то снова опуская их на нос.
Анюта курит, отвернувшись. Бабушка с пытливыми глазками - единственная стоящая к нам почти анфас.
- Холодно, - произносит.
- Да, - откликаюсь.
- Через две недели пасха,- продолжает активную беседу.
- Разговеемся, - говорит Дима.
- Что-то опаздывают автобусы-то.
Молчим.
- Нина, позвони, что ли.
- Да ищу номер, не вижу ничего. Аня, где телефон службы? А! Осё!.. Алло! Нам назначено на три часа… Нина Музагитовна!.. Опаздываете? Но уже в пути?.. Венки мои положили?! Да, да! Голубой такой с белым, символизирующим облака, в которых так любил Виктор Степанович летать, и от дочерей тоже… Ну, хорошо. Ждем. Пусть быстрее едет, передайте! Я доплачу.
Через полчаса, по-утиному переваливаясь с боку набок, подобрался микроавтобус. Вдова с Анютой забрались внутрь. Непонятную бабушку к себе в машину забрал дядя Володя.
… На кладбище двое мужчин лениво (или устало?) работали лопатами – докапывали положенный размер. Яма кубической формы. Значит, гроба не будет! Я сквозь плиту на груди попыталась вздохнуть, прижимая розы. Родственники распределились поодаль. Водитель микроавтобуса взял урну с прахом из нашего багажника, торжественно пронес мимо нас, прыгнул в яму и поставил в центр. Ловко выбрался.
- Вы можете попрощаться. И каждый должен бросить три горсти земли.
Он состроил печальную мину, склонил голову, что-то пробормотал неразборчивое. Развернулся и пошел за венками.
- А где голова и где ноги, землю-то куда кидать? – поумничала бабушка.
Я вскинулась на нее. Дура, что ли?
- Да без разницы. Уже нет ни головы, ни ног, - зло проговорил мой муж.
- Ну, ладно, вы тут давайте закапывайте, венки мои разложите красиво, а мы пошли, - вдова поправила новую шапку, подхватила под локоток дочь и поковыляла к дороге.
Я сжала пальцы. Шипы до крови впились в ладони.
- Я жду, когда вы сделаете холм и установите крест! – громко и безапелляционно заявила я, обращаясь к мужчинам с лопатами.
Вдова с дочкой вернулись, остальные испарились. Закружились снежинки. Стало невыносимо холодно. И умиротворяюще тихо. Только шорох стылой земли, в которую вгрызались полукруги острых лезвий…
- А где свежие крупные голландские розы в виде чего там, облаков, что ли? – шепотом спросил Дима, наблюдая за раскладыванием нескольких венков. – Вдова опять выделилась: смотри, ленточка от нее белая с золотой каемочкой. Тоже, видать, что-то означает, может, инверсионный след от истребителя?
Я хмыкнула. Символические понты для приезжих.
Никто из суперродственников не озаботился живыми цветами. Купленные нами розы положили на холм и прикрыли венком от вдовы. Идиотскую корзинку с очередными бумажными цветочками от Валюшки-соцработушки привязали к кресту с обратной стороны.
Плюется, наверное, папа, с высоты глядя на этот цирк…
