— Я проводник этого ходока, Томас Моховой. По всем вопросам можете обращаться ко мне.
— Обязательно, — хотя я не была уверена, что он захочет пересказывать мне всю историю Дэмерунга за последние шестьсот лет.
Проводник улыбнулся. Сквозь деревянные панели пола проросла бордовая дорожка.
— Идите по ковру. Вас проводят до вашей комнаты. Приятного путешествия, — он растаял в воздухе, не сходя с места.
Мы пошли по слегка покачивающемуся коридору мимо вереницы дверей. Ковровая дорожка закончилась у комнаты 714. Счастливое число. Я открыла дверь и вошла внутрь. В глаза бросилось большое треугольное окно, за которым была абсолютная темнота. Даже звёзд не видно, хотя я помню, что они были.
— Это ворожба? — спросила я, кивая на окно.
— Нет, мы просто вошли в туннель, — Баско подошёл ко мне и наглухо зашторил окно.
— Туннель? Что это такое?
— Это… — Баско почесал подбородок. — Это как кроличья нора в горе. Только очень большая.
Я пожалела, что не проехала на крыше чуть дальше. Возможно, я смогла бы увидеть эту «большую нору». В комнате были кровати, письменный стол с канделябром у окна. На стене возле двери висело зеркало. Там же Баско поставил сундучок. Тот встрепенулся и вскочил на медные ноги, начал носиться вокруг, словно животина какая-то.
— Стоять! — скомандовал Баско.
Сундук замер.
— Лежать!
Сундуки опустились на «брюхо», а ноги сложились по бокам в странноватом узоре.
— Бешеная железяка, — пробубнил себе под нос Баско. Я могла только стоять и хлопать глазами. Нет, на станции я тоже видела подобное, но тогда, погруженная в свои мысли, отмечала, не задумываясь.
— Как он тебя слушается? Ты же не ворожей
— Так сделали на фабрике. Ставят специальное клеймо,—он указал на выжженный на крышке рисунок подснежника. —Такое же на ключе, —Баско достал из-за пазухи человеческий ключ, хоть и поменьше и поизящнее, чем я помнила. — Кто владеет ключом, тот управляет сундуком.
Это звучало странно и завораживающе. Я вспомнила, сколько таких ходячих сундуков видела на станции. Что же это за место такое «фабрика», где творят сразу столько ворожбы?
— А расскажи про фабрику? Где это?
— Они повсюду, — Баско почесал затылок. — Это такое место, где ворожеи каждый день выполняют одну и туже работу и постепенно тупеют. Они не учатся ничему новому, не развиваются, а просто ставят клеймо изо дня в день.
— Это… — «не может быть» — хотела сказать я, но уже столько раз видела своими глазами то, что не может быть.
— Почему ворожеи соглашаются на это? Почему после пансиона не найдут что-то другое?
— Пансиона нет, —на мой удивлённый взгляд Баско только пожал плечами. — Закрыли. Есть закон, что не прошедший обучение, окажется в тюрьме. У них просто нет выбора.
Эта новость была хуже, чем все предыдущие. Вот, значит, насколько мы слабы. Мой народ просто прихлопнули, как тараканов.
Руки и ноги налились свинцовой тяжестью. Мысли стали вялыми. В тоннеле не было видно, встало ли солнце или нет, но я ощущала это всем телом.
— Мы поедем к Воемиру и Милолику, — сказала мама за завтраком.
Маруся уже откусила краюшку хлеба, но так и не начала жевать.
— Вы говорили, что к ним нельзя.
— Сегодня можно. Сегодня у них День рождения, — сказал отец, намазывая на хлеб масло.
— Но мы же раньше никогда не ездили, — уж очень ей было интересно.
— Ты не хочешь увидеть братьев? — спросила мать.
— Хочу.
После завтрака они вышли из дома и долго шли до станции, потом тряслись в почтовой карете до столицы, а там опять пешком до лечебницы Милостивого сердца, которая со своим высоким шпилем была похожа на каменную иглу. Солнце внутрь проникало только через узкие окошки. Здесь пахло травами и чем-то кислым.
К ним подошёл целитель в белом платке, из-под которого торчали пряди медных волос.
— Рад приветствовать вас в обители Милостивого сердца. Меня зовут Роман Огнясын. Это ваша младшая?
Маруся вздрогнула, когда в остановившемся на ней пустом взгляде вдруг загорелся интерес.
— Вы уверены, что она здорова? Может, проверим?
Маруся показала ему язык. Отец шикнул и натянуто улыбнулся.
— Её уже проверяли и заверили нас, что она абсолютно здорова. Как Воемир и Милолик?
— По-разному, — целитель отвернулся и пошёл по коридору. — У Милолика мы видим явные улучшения. Он спокойный, тихий и всплесков ворожбы уже давно не было, а Воемиру становится всё хуже. Вы точно хотите с ним встретиться? Я бы посоветовал воздержаться до улучшения.
Маруся сглотнула. Она помнила приступ ворожеевской лихорадки: вихрь, насланный Воемиром, поднял дом в небо. Маруся с матерью успели выскочить и приземлиться в кресле на землю. А отец с Воемиром и Милоликом три дня под обломками здания лежали, пока их не нашли.
— Нет, он наш старший. Сначала мы пойдем к нему, — сказа отец. Знал ли он, что говоря это невольно потянулся к виску, на котором после того случая остался длинный шрам?
— Ваше право, но наедине мы вас не оставим, — сказал целитель. Он провёл их по этажам и открыл тяжелую металлическую дверь и пропустил сначала чету Решаевых, а затем Марусю. Комната была маленькой. Вонь ударила в нос. У дальней стены стояла узкая койка. На ней скрючилось тело в льняной рубахе и портках.
— К тебе родители с сестрой пришли, - сказал врачеватель.
Брат дёрнулся и сел. Лысая голова казалась слишком большой, а Воемир- маленьким. Кто поверит, что ему уже шестнадцать?
— Воемир, — мама кинулась к нему и обняла. Слёзы текли по её лицу. Отец опустился рядом и сжал худое плечо.
— Как ты?
Маруся не знала, что делать и осталась стоять на месте.
— Чудесно! Лечебница — это самое лучшее место на земле! — взвизгнул Воемир.
Маруся хихикнула. Брат посмотрел на неё, а зрачки уже узкие, и ворожба сквозь радужку светит.
— Сейчас ты у меня вечность смеяться будешь! — и сам залился, упёршись затылком об стену. Маруся тоже засмеялась и не могла остановиться. Живот болел. Слёзы из глаз потекли.
Родители вскочили. Целитель подхватил её под руку и силком потащил из комнаты. Последнее, что она успела заметить, было, как отец обнял маму, а она вырывалась.
— Это всё вина твоей демоновой семейки! Убийцы!
Я открываю глаза. Какое-то время лежала, рассматривая крышку гроба. Подняла руку и коснулась глубоких царапин. Откуда они? Моих рук дело? Но зачем? Опять вопросы, вопросы и всё без ответа.
Крышка поднялась. Баско, улыбаясь, протянул мне руку.
— Скоро мы будем в одном месте, которое я хотел бы тебе показать, — Баско обнял меня за плечи.
— Надеюсь, не так как в прошлый раз, — не сдержалась я.
— Нет. Там нет вампиров, зато есть много людей, и виды, заставляющие забыть всё плохое.
Настроение у меня тут же испортилось. Опять убивать.
— Стоянка через двадцать минут, — сообщил голос из-под потолка.
Я вспомнила, что уже два дня не приводила себя в порядок. На коже уже видимый слой грязи должен быть.
— Я никуда не пойду! Мне нужно помыться, и расчесать волосы, — я посмотрела на свой запачканный грязью подол. — И переодеться в чистое.
Баско рассмеялся.
— Хорошо, я подожду тебя в коридоре, —он пошёл к двери, но затем остановился, — или мне можно остаться?
Сам бровями поигрывает. Улыбка на губах обещает что-то точно непотребное. Я сглотнула.
— Нет, конечно! Как тебе только такое в голову пришло?! — кричала, а у самой в голове истории, которые девочки полушёпотом рассказывали по ночам в пансионе и хихикали, заливаясь краской. Хорошо, что вампиры всегда остаются мертвенно белыми.
Баско засмеялся, а я почувствовала себя одновременно смущённой и глупой. Как же тяжело помнить, что тебе уже шестьсот.
Я по привычке искала взглядом зеркало, но потом вспомнила, что оно было бы мне ни к чему, ведь вампиры не отражаются.
В дверь постучали, ив комнату влетела большая бадья, но не деревянная, а из белого камня, наполненная водой такой горячей, что аж пар поднимался, но когда я сунула кончик пальца, не почувствовала ни жара ни холода. Милое дело. Так сваришься и не заметишь.
После мытья стало легче и мне уже не терпелось надеть новое платье, но ни одно на меня не налезло. Ведь до этого меня буквально в тисках сжимало белье из ткани, жёстких полосок и шнурков.
— Ты готова? — разделся голос Баско за дверью.
— Ещё нет!
Дверь слегка приоткрылась.
— Не смей заходить! — закричала я, прикрывшись одним из платьев. О времена, о нравы! Что он делает? Раньше Баско никогда так себя не вёл!
Дверь закрылась. Я разорвала платье в районе талии и только после этого смогла надеть его. Дырку скрыл большой платок. На вид неплохо. Тёмно-зеленый платок, тёмно-зеленое платье. Кто разберет в темноте ночи?
— Все уже ушли, — сказал Баско.
Я направилась к двери.
— Зачем тебе платок? — Баско подал руку, на которую я смогла опереться.
— Эм, — мне не хотелось признаваться в произошедшем, поэтому подмигнула и сказала. — Иногда нужно кое-что спрятать и платок тут кстати. Куда пойдем? — перевела тему я.
— Куда захочешь. Сегодня вся ворожба перед нами.
Его слова прозвучали странно, но смысл я поняла, как только мы вышли за порог. С обрывов гор падали многочисленные водопады и, разбиваясь об землю, стекали в хрустальные пруды на дне долины. Их окружала высокая трава. В водной глади отражались звёзды, и казалось, что это ночное небо пролилось на землю. Среди воды стояли домики с круглыми окошками и соломенными крышами. Здесь пахло травой, цветами, ворожбой.
Я посмотрела на Баско.
— Такая чудесная ночь. Давай не будем сегодня… — я указала на свой рот. — Не хочу портить.
Он поджал губы, но затем улыбнулся.
— Хорошо. Может прогуляемся к водопадам?
Я вновь оглядела долину.
— Пошли скорее. Я хочу это увидеть!
Мы шагали под руку по огибавшие озерца и домики тропинки, а звёзды всё сияли. И на душе у меня было так легко и спокойно. Все проблемы остались там. А здесь только звёзды. Одна из них сорвалась, полетела, промелькнула сверкающим лучом прямо перед моим лицом и утонула в воде.
— Ты что пожелала? — спросил Баско.
— Не успела, — а сама не могла перестать улыбаться. Действительно не успела, но в следующий раз пожелаю, чтобы мы больше никогда не расставались. — А ты смог?
— Да, и уверен, что совсем скоро моё желание сбудется.
Я прищурилась.
— Расскажешь?
— Нет, — он чуть сильнее сжал мою руку.
Прогулка была чудесной. Мы поднялись по краю серебрящегося в лунном свете водопада, нашли ледяной столб, который не таял, несмотря на то, что по моим наблюдениям стояла тёплая погода. Цветы в гроте за ним светились, когда на них падал свет луны.
Она стояла позади матери, и вся тряслась, хотя в камине плясал огонь. Они должны приехать сегодня. По какой-то ужасной причине именно лечебница Благородного сердца рассыпалась во время землетрясения как карточный домик. И сегодня они вернутся.
Мама с самого утра не отходила от окна, а отец хоть и делал вид, что абсолютно погружён в игру, но то и дело поглядывал на часы.
— Они едут! — мама торопливо поправила свою юбку без единой складочки, а потом подняла руку. — Стоять! Маруся, даже не думай…
План, скрыться наверху и не выходить до самого ужина, раскрыли. Маруся надулась и, фыркнув, вышла за родителями из гостиной в коридор. Они уже несколько минут ждали, но, наконец, на пороге появились двое рыжих парней. Один был высоким, с маленьким лицом и чертами, как у ребенка. Другой - невысокий, с пухлыми руками. Он смотрел глазами…зверя.
Маруся почувствовала, как у неё подгибаются ноги от этого взгляда. В комнате повисла тишина, которую никто не решался нарушить.
— Мы отлично добрались, — бросил Воемир, не смотря ни на кого. Взгляд ощупывал всё вокруг. — А вы как жили?
— Мы хорошо, — после паузы ответил отец. – Спасибо, что спросил.
Милолик достал из-за спины букетик цветов. Это несмотря на мокрый снег на улице.
— Это вам, — он чуть поклонился маме. У неё из глаз потекли слёзы. Милолик был заключён в объятия и расцелован, словно он маленький мальчик, а не мужчина на две головы выше неё.
Отец тем временем пожал руку Воемиру, а затем старший брат протянул свою пухлую ладонь Марусе.
— Как себя чувствуете? — говорил он тяжело, словно выталкивая из себя каждое слово.
Она вспомнила, как отец с недовольством читал очередное письмо из лечебницы о том, что Воемир опять устроил истерику и отказался есть. Почему же он такой толстый? Она так задумалась, что забыла протянуть руку в ответ. Опомнилась только, когда заметила, что камень в кольце Воемира светился.
— Так ты больше не хихикаешь? Немая теперь, — усмехнулся он.
Я открыла глаза. Всё тело было натянуто как струна. Почему после столь прекрасной прошлой ночи мне опять вспомнился он?
Из своего дневного пристанища я выбралась с желанием кого-то покусать. И это не метафора: клыки буквально зудели от желания впиться в плоть. Но все мысли тут же вылетели из головы: гроб на соседней кровати исчез. Несколько мгновений я просто смотрела перед собой, не в силах поверить в это. Возможно, я ещё просто не проснулась, но затем меня сбивает с ног понимание, что нет, это не видение. Я встала и отдёрнула штору: ходок двигался, но горы остались вдалеке, и теперь дом шагал по широким полям. Солнце уже село, не оставив за собой даже красной кромки на горизонте. Может Баско ушёл по какому-то делу? Но почему не предупредил меня?
Я выскочила в коридор и через несколько шагов уже столкнулась с проводником.
— Вы что-то потеряли? — спросил он. А пальцы так и дёргаются от напряжения. До сих пор гадаю, неужели у меня был такой кровожадный вид?
— Вы не видели моего… попутчика? — голос мой дрожал, хоть я и пыталась вести себя спокойно.
— Нет.
— А из моей комнаты никто не выходил?
— Нет, — проводник буравил меня недоверчивым взглядом. — Что-то случилось?
— Да, — я поморщилась, — то есть, нет. Скажите, вы уверены, что в последнее время никто не заходил и выходил из комнаты?
Проводник вытянулся, словно на построении.
— Мадам, наша компания стремится к самым высоким стандартам безопасности. На каждой двери и каждом окне стоит печать, запоминающая, любые действия. Ни дверь, ни окно вашей комнаты не открывались с момента последней стоянки.
У меня коридор закачался под ногами. Если бы Баско был ворожеем, то это можно было как-то объяснить, но он вампир. Слабый, беспомощный, не способный противостоять даже слабой ворожбе. Вывод был только один: его похитили.
— Мэм, если хотите, я могу обследовать комнату и по прибытии вызвать стражу для расследования? — сказал проводник.
Первым желанием было безоговорочно согласиться, но затем я поняла, что мне совсем не нужно внимание ни людей, ни ворожеев. Неизвестно, какие ещё правила существуют для вампиров.
— Не стоит. Всё в порядке.
— Тогда, — после молчания сказал проводник, —вам лучше вернуться в свою комнату. Через двадцать минут мы прибываем в Эльфхилл.
Я чувствовала такое смятение, что единственное, о чём могла думать, это внезапное исчезновение Баско. Хотелось бежать, кричать, драться, делать хоть что-то, а не сидеть в комнатке подобно мышке.
— Вам надо вернуться в комнату, — повторил проводник. — Я вас провожу.
Он потянулся ко мне.
— Обязательно, — хотя я не была уверена, что он захочет пересказывать мне всю историю Дэмерунга за последние шестьсот лет.
Проводник улыбнулся. Сквозь деревянные панели пола проросла бордовая дорожка.
— Идите по ковру. Вас проводят до вашей комнаты. Приятного путешествия, — он растаял в воздухе, не сходя с места.
Мы пошли по слегка покачивающемуся коридору мимо вереницы дверей. Ковровая дорожка закончилась у комнаты 714. Счастливое число. Я открыла дверь и вошла внутрь. В глаза бросилось большое треугольное окно, за которым была абсолютная темнота. Даже звёзд не видно, хотя я помню, что они были.
— Это ворожба? — спросила я, кивая на окно.
— Нет, мы просто вошли в туннель, — Баско подошёл ко мне и наглухо зашторил окно.
— Туннель? Что это такое?
— Это… — Баско почесал подбородок. — Это как кроличья нора в горе. Только очень большая.
Я пожалела, что не проехала на крыше чуть дальше. Возможно, я смогла бы увидеть эту «большую нору». В комнате были кровати, письменный стол с канделябром у окна. На стене возле двери висело зеркало. Там же Баско поставил сундучок. Тот встрепенулся и вскочил на медные ноги, начал носиться вокруг, словно животина какая-то.
— Стоять! — скомандовал Баско.
Сундук замер.
— Лежать!
Сундуки опустились на «брюхо», а ноги сложились по бокам в странноватом узоре.
— Бешеная железяка, — пробубнил себе под нос Баско. Я могла только стоять и хлопать глазами. Нет, на станции я тоже видела подобное, но тогда, погруженная в свои мысли, отмечала, не задумываясь.
— Как он тебя слушается? Ты же не ворожей
— Так сделали на фабрике. Ставят специальное клеймо,—он указал на выжженный на крышке рисунок подснежника. —Такое же на ключе, —Баско достал из-за пазухи человеческий ключ, хоть и поменьше и поизящнее, чем я помнила. — Кто владеет ключом, тот управляет сундуком.
Это звучало странно и завораживающе. Я вспомнила, сколько таких ходячих сундуков видела на станции. Что же это за место такое «фабрика», где творят сразу столько ворожбы?
— А расскажи про фабрику? Где это?
— Они повсюду, — Баско почесал затылок. — Это такое место, где ворожеи каждый день выполняют одну и туже работу и постепенно тупеют. Они не учатся ничему новому, не развиваются, а просто ставят клеймо изо дня в день.
— Это… — «не может быть» — хотела сказать я, но уже столько раз видела своими глазами то, что не может быть.
— Почему ворожеи соглашаются на это? Почему после пансиона не найдут что-то другое?
— Пансиона нет, —на мой удивлённый взгляд Баско только пожал плечами. — Закрыли. Есть закон, что не прошедший обучение, окажется в тюрьме. У них просто нет выбора.
Эта новость была хуже, чем все предыдущие. Вот, значит, насколько мы слабы. Мой народ просто прихлопнули, как тараканов.
Руки и ноги налились свинцовой тяжестью. Мысли стали вялыми. В тоннеле не было видно, встало ли солнце или нет, но я ощущала это всем телом.
Глава 4, про прошлое, что никогда не оставит
— Мы поедем к Воемиру и Милолику, — сказала мама за завтраком.
Маруся уже откусила краюшку хлеба, но так и не начала жевать.
— Вы говорили, что к ним нельзя.
— Сегодня можно. Сегодня у них День рождения, — сказал отец, намазывая на хлеб масло.
— Но мы же раньше никогда не ездили, — уж очень ей было интересно.
— Ты не хочешь увидеть братьев? — спросила мать.
— Хочу.
После завтрака они вышли из дома и долго шли до станции, потом тряслись в почтовой карете до столицы, а там опять пешком до лечебницы Милостивого сердца, которая со своим высоким шпилем была похожа на каменную иглу. Солнце внутрь проникало только через узкие окошки. Здесь пахло травами и чем-то кислым.
К ним подошёл целитель в белом платке, из-под которого торчали пряди медных волос.
— Рад приветствовать вас в обители Милостивого сердца. Меня зовут Роман Огнясын. Это ваша младшая?
Маруся вздрогнула, когда в остановившемся на ней пустом взгляде вдруг загорелся интерес.
— Вы уверены, что она здорова? Может, проверим?
Маруся показала ему язык. Отец шикнул и натянуто улыбнулся.
— Её уже проверяли и заверили нас, что она абсолютно здорова. Как Воемир и Милолик?
— По-разному, — целитель отвернулся и пошёл по коридору. — У Милолика мы видим явные улучшения. Он спокойный, тихий и всплесков ворожбы уже давно не было, а Воемиру становится всё хуже. Вы точно хотите с ним встретиться? Я бы посоветовал воздержаться до улучшения.
Маруся сглотнула. Она помнила приступ ворожеевской лихорадки: вихрь, насланный Воемиром, поднял дом в небо. Маруся с матерью успели выскочить и приземлиться в кресле на землю. А отец с Воемиром и Милоликом три дня под обломками здания лежали, пока их не нашли.
— Нет, он наш старший. Сначала мы пойдем к нему, — сказа отец. Знал ли он, что говоря это невольно потянулся к виску, на котором после того случая остался длинный шрам?
— Ваше право, но наедине мы вас не оставим, — сказал целитель. Он провёл их по этажам и открыл тяжелую металлическую дверь и пропустил сначала чету Решаевых, а затем Марусю. Комната была маленькой. Вонь ударила в нос. У дальней стены стояла узкая койка. На ней скрючилось тело в льняной рубахе и портках.
— К тебе родители с сестрой пришли, - сказал врачеватель.
Брат дёрнулся и сел. Лысая голова казалась слишком большой, а Воемир- маленьким. Кто поверит, что ему уже шестнадцать?
— Воемир, — мама кинулась к нему и обняла. Слёзы текли по её лицу. Отец опустился рядом и сжал худое плечо.
— Как ты?
Маруся не знала, что делать и осталась стоять на месте.
— Чудесно! Лечебница — это самое лучшее место на земле! — взвизгнул Воемир.
Маруся хихикнула. Брат посмотрел на неё, а зрачки уже узкие, и ворожба сквозь радужку светит.
— Сейчас ты у меня вечность смеяться будешь! — и сам залился, упёршись затылком об стену. Маруся тоже засмеялась и не могла остановиться. Живот болел. Слёзы из глаз потекли.
Родители вскочили. Целитель подхватил её под руку и силком потащил из комнаты. Последнее, что она успела заметить, было, как отец обнял маму, а она вырывалась.
— Это всё вина твоей демоновой семейки! Убийцы!
Я открываю глаза. Какое-то время лежала, рассматривая крышку гроба. Подняла руку и коснулась глубоких царапин. Откуда они? Моих рук дело? Но зачем? Опять вопросы, вопросы и всё без ответа.
Крышка поднялась. Баско, улыбаясь, протянул мне руку.
— Скоро мы будем в одном месте, которое я хотел бы тебе показать, — Баско обнял меня за плечи.
— Надеюсь, не так как в прошлый раз, — не сдержалась я.
— Нет. Там нет вампиров, зато есть много людей, и виды, заставляющие забыть всё плохое.
Настроение у меня тут же испортилось. Опять убивать.
— Стоянка через двадцать минут, — сообщил голос из-под потолка.
Я вспомнила, что уже два дня не приводила себя в порядок. На коже уже видимый слой грязи должен быть.
— Я никуда не пойду! Мне нужно помыться, и расчесать волосы, — я посмотрела на свой запачканный грязью подол. — И переодеться в чистое.
Баско рассмеялся.
— Хорошо, я подожду тебя в коридоре, —он пошёл к двери, но затем остановился, — или мне можно остаться?
Сам бровями поигрывает. Улыбка на губах обещает что-то точно непотребное. Я сглотнула.
— Нет, конечно! Как тебе только такое в голову пришло?! — кричала, а у самой в голове истории, которые девочки полушёпотом рассказывали по ночам в пансионе и хихикали, заливаясь краской. Хорошо, что вампиры всегда остаются мертвенно белыми.
Баско засмеялся, а я почувствовала себя одновременно смущённой и глупой. Как же тяжело помнить, что тебе уже шестьсот.
Я по привычке искала взглядом зеркало, но потом вспомнила, что оно было бы мне ни к чему, ведь вампиры не отражаются.
В дверь постучали, ив комнату влетела большая бадья, но не деревянная, а из белого камня, наполненная водой такой горячей, что аж пар поднимался, но когда я сунула кончик пальца, не почувствовала ни жара ни холода. Милое дело. Так сваришься и не заметишь.
После мытья стало легче и мне уже не терпелось надеть новое платье, но ни одно на меня не налезло. Ведь до этого меня буквально в тисках сжимало белье из ткани, жёстких полосок и шнурков.
— Ты готова? — разделся голос Баско за дверью.
— Ещё нет!
Дверь слегка приоткрылась.
— Не смей заходить! — закричала я, прикрывшись одним из платьев. О времена, о нравы! Что он делает? Раньше Баско никогда так себя не вёл!
Дверь закрылась. Я разорвала платье в районе талии и только после этого смогла надеть его. Дырку скрыл большой платок. На вид неплохо. Тёмно-зеленый платок, тёмно-зеленое платье. Кто разберет в темноте ночи?
— Все уже ушли, — сказал Баско.
Я направилась к двери.
— Зачем тебе платок? — Баско подал руку, на которую я смогла опереться.
— Эм, — мне не хотелось признаваться в произошедшем, поэтому подмигнула и сказала. — Иногда нужно кое-что спрятать и платок тут кстати. Куда пойдем? — перевела тему я.
— Куда захочешь. Сегодня вся ворожба перед нами.
Его слова прозвучали странно, но смысл я поняла, как только мы вышли за порог. С обрывов гор падали многочисленные водопады и, разбиваясь об землю, стекали в хрустальные пруды на дне долины. Их окружала высокая трава. В водной глади отражались звёзды, и казалось, что это ночное небо пролилось на землю. Среди воды стояли домики с круглыми окошками и соломенными крышами. Здесь пахло травой, цветами, ворожбой.
Я посмотрела на Баско.
— Такая чудесная ночь. Давай не будем сегодня… — я указала на свой рот. — Не хочу портить.
Он поджал губы, но затем улыбнулся.
— Хорошо. Может прогуляемся к водопадам?
Я вновь оглядела долину.
— Пошли скорее. Я хочу это увидеть!
Мы шагали под руку по огибавшие озерца и домики тропинки, а звёзды всё сияли. И на душе у меня было так легко и спокойно. Все проблемы остались там. А здесь только звёзды. Одна из них сорвалась, полетела, промелькнула сверкающим лучом прямо перед моим лицом и утонула в воде.
— Ты что пожелала? — спросил Баско.
— Не успела, — а сама не могла перестать улыбаться. Действительно не успела, но в следующий раз пожелаю, чтобы мы больше никогда не расставались. — А ты смог?
— Да, и уверен, что совсем скоро моё желание сбудется.
Я прищурилась.
— Расскажешь?
— Нет, — он чуть сильнее сжал мою руку.
Прогулка была чудесной. Мы поднялись по краю серебрящегося в лунном свете водопада, нашли ледяной столб, который не таял, несмотря на то, что по моим наблюдениям стояла тёплая погода. Цветы в гроте за ним светились, когда на них падал свет луны.
Она стояла позади матери, и вся тряслась, хотя в камине плясал огонь. Они должны приехать сегодня. По какой-то ужасной причине именно лечебница Благородного сердца рассыпалась во время землетрясения как карточный домик. И сегодня они вернутся.
Мама с самого утра не отходила от окна, а отец хоть и делал вид, что абсолютно погружён в игру, но то и дело поглядывал на часы.
— Они едут! — мама торопливо поправила свою юбку без единой складочки, а потом подняла руку. — Стоять! Маруся, даже не думай…
План, скрыться наверху и не выходить до самого ужина, раскрыли. Маруся надулась и, фыркнув, вышла за родителями из гостиной в коридор. Они уже несколько минут ждали, но, наконец, на пороге появились двое рыжих парней. Один был высоким, с маленьким лицом и чертами, как у ребенка. Другой - невысокий, с пухлыми руками. Он смотрел глазами…зверя.
Маруся почувствовала, как у неё подгибаются ноги от этого взгляда. В комнате повисла тишина, которую никто не решался нарушить.
— Мы отлично добрались, — бросил Воемир, не смотря ни на кого. Взгляд ощупывал всё вокруг. — А вы как жили?
— Мы хорошо, — после паузы ответил отец. – Спасибо, что спросил.
Милолик достал из-за спины букетик цветов. Это несмотря на мокрый снег на улице.
— Это вам, — он чуть поклонился маме. У неё из глаз потекли слёзы. Милолик был заключён в объятия и расцелован, словно он маленький мальчик, а не мужчина на две головы выше неё.
Отец тем временем пожал руку Воемиру, а затем старший брат протянул свою пухлую ладонь Марусе.
— Как себя чувствуете? — говорил он тяжело, словно выталкивая из себя каждое слово.
Она вспомнила, как отец с недовольством читал очередное письмо из лечебницы о том, что Воемир опять устроил истерику и отказался есть. Почему же он такой толстый? Она так задумалась, что забыла протянуть руку в ответ. Опомнилась только, когда заметила, что камень в кольце Воемира светился.
— Так ты больше не хихикаешь? Немая теперь, — усмехнулся он.
Я открыла глаза. Всё тело было натянуто как струна. Почему после столь прекрасной прошлой ночи мне опять вспомнился он?
Из своего дневного пристанища я выбралась с желанием кого-то покусать. И это не метафора: клыки буквально зудели от желания впиться в плоть. Но все мысли тут же вылетели из головы: гроб на соседней кровати исчез. Несколько мгновений я просто смотрела перед собой, не в силах поверить в это. Возможно, я ещё просто не проснулась, но затем меня сбивает с ног понимание, что нет, это не видение. Я встала и отдёрнула штору: ходок двигался, но горы остались вдалеке, и теперь дом шагал по широким полям. Солнце уже село, не оставив за собой даже красной кромки на горизонте. Может Баско ушёл по какому-то делу? Но почему не предупредил меня?
Я выскочила в коридор и через несколько шагов уже столкнулась с проводником.
— Вы что-то потеряли? — спросил он. А пальцы так и дёргаются от напряжения. До сих пор гадаю, неужели у меня был такой кровожадный вид?
— Вы не видели моего… попутчика? — голос мой дрожал, хоть я и пыталась вести себя спокойно.
— Нет.
— А из моей комнаты никто не выходил?
— Нет, — проводник буравил меня недоверчивым взглядом. — Что-то случилось?
— Да, — я поморщилась, — то есть, нет. Скажите, вы уверены, что в последнее время никто не заходил и выходил из комнаты?
Проводник вытянулся, словно на построении.
— Мадам, наша компания стремится к самым высоким стандартам безопасности. На каждой двери и каждом окне стоит печать, запоминающая, любые действия. Ни дверь, ни окно вашей комнаты не открывались с момента последней стоянки.
У меня коридор закачался под ногами. Если бы Баско был ворожеем, то это можно было как-то объяснить, но он вампир. Слабый, беспомощный, не способный противостоять даже слабой ворожбе. Вывод был только один: его похитили.
— Мэм, если хотите, я могу обследовать комнату и по прибытии вызвать стражу для расследования? — сказал проводник.
Первым желанием было безоговорочно согласиться, но затем я поняла, что мне совсем не нужно внимание ни людей, ни ворожеев. Неизвестно, какие ещё правила существуют для вампиров.
— Не стоит. Всё в порядке.
— Тогда, — после молчания сказал проводник, —вам лучше вернуться в свою комнату. Через двадцать минут мы прибываем в Эльфхилл.
Я чувствовала такое смятение, что единственное, о чём могла думать, это внезапное исчезновение Баско. Хотелось бежать, кричать, драться, делать хоть что-то, а не сидеть в комнатке подобно мышке.
— Вам надо вернуться в комнату, — повторил проводник. — Я вас провожу.
Он потянулся ко мне.
