- Ну что там? - хриплым со сна голосом проскрипел Соловей без особой надежды. Контрабандист устало потер глаза.
- Пока все тихо.
- Замечательно, - раздраженно прошипел очкарик. - Просто замечательно.
Они сменились. Маркус привалился спиной к дереву и прикрыл глаза. Соловей занял его место, но надолго его не хватило.
Он снова начал напевать, сначала едва слышно, потом все громче. А потом не выдержал и встал, принявшись нервно расхаживать туда-сюда.
- Прекрати.
Он обернулся. Контрабандист открыл глаза и теперь с явным неодобрением смотрел на него из-под сдвинутых бровей.
- Хочешь, чтобы нас заметили?
Соловей шумно вздохнул и почти плюхнулся на колени, а потом и на мягко хрустнувшую листву.
- Уже скоро сутки, как здесь сидим.
- Всего лишь сутки, - поправил мужчина. - Иногда на такие вещи требуются недели, если не месяцы.
- Нет у нас столько времени! - раздраженно отрезал Соловей.
- Будем ждать, сколько понадобится. Сиди и смотри внимательно. От тебя больше ничего не требуется.
Тот возмущенно открыл рот, будто собираясь что-то возразить, но тут же закрыл обратно, ограничившись возмущенным сопением. Маркус пристально наблюдал за ним.
- Расслабься, чего ты весь извелся? Ты же знаешь, что они придут. Верно?
В его ровном, негромком голосе Соловью на мгновение почудилось что-то откровенно недоброе. Он отвернулся и, вытащив руку из повязки, осторожно нащупал за пазухой пистолет. Прикосновение к резной деревянной рукояти немного его успокоило.
Они начали беречь еду и воду, чтобы лишний раз не сниматься с наблюдательной точки и случайно не привлечь к себе внимание. Соловей окончательно вымотался и стих. Он сидел на своем посту, сгорбив спину, будто переняв бесконечную, равнодушную терпеливость своего спутника, и безразлично смотрел на давно приевшийся глазу пейзаж, уже ничего толком не ожидая. Внутри у него иногда волнами поднималась тревога - вдруг ошибся? Вдруг назвал неверное место? Что с ним будет, если они так ничего и не найдут? На первый раз, может, просто перейдут к другой точке, но что, если и там ничего не будет? Он был почти уверен, что на этот случай у его конвоира был приказ. Может, не прикончить, нет. Но ничего хорошего его точно не ждало.
В одну из первых ночей светлого месяца привычное спокойствие нарушило какое-то движение. Чуть после заката несколько человек быстро пересекли луг и скрылись на складе. Такое было и раньше: фермеры привозили туда сено, зерно в мешках, а иногда всякий сельскохозяйственный хлам. Но они приходили днем и никогда не оставались там надолго. Ночные же гости из-за дверей больше не показались. Маркус замер, наклонившись вперед, словно учуявший след пес. В безлунную ночь луг казался ему дымчато-серым, а склады темнели на нем, длинные, похожие на угловатые бревна.
Так прошло два часа - контрабандист начал сверяться с циферблатом круглых карманных часов чаще обычного. Откуда-то со стороны леса на луг выехала запряженная лошадью крытая телега. Маркус обернулся - Соловей спал, завернувшись в куртку. Мужчина полушепотом позвал его, потом нетерпеливо огляделся, схватил лежавшую рядом флягу с водой и кинул в него. Тот вздрогнул, завозился, сонно приподнял голову - усталость научила его почти с радостью довольствоваться жестким матрацем из лесного настила.
- Проснись!
Соловей оглянулся на него, приподнявшись на локтях. Потом вдруг понял, почти вскочил на ноги и, едва не завалившись на бок, поспешил к Маркусу. К тому моменту повозка остановилась у входа в склад.
- Что там? Что-то есть? - возбужденно зашептал он, присаживаясь рядом и тоже наклоняясь вперед.
- А ты очки сними, и увидишь, - прошипел Маркус. Соловей раздраженно скривил рот и снова нажал кнопки на окулярах, заставляя прозрачные линзы выскочить с легким щелчком, который в ночной тишине казался невыносимо звонким.
- Бочки? - удивленно прошептал он, вглядываясь в снующих около повозки, снимая покрывало, людей. - Но... я был уверен, что они перевозят мясо.
— В бочках его и перевозят, - ответил Маркус, задумчиво поглаживая щетинистый подбородок пальцами.
- Серьезно?
- А ты думал, его в открытую в клетке повезут, как в Катастрофу? Даже если они не выходят на большие дороги, есть шанс нарваться на патруль.
- Ясно. Пойдем проверять?
- Сдурел? Нас еще на подходе прибьют.
- Значит этого достаточно? Чтобы сообщить твоим?
Маркус, помедлив, кивнул.
- Да. Этого будет достаточно.
Прода от 01.06.2020, 19:40
Со склада в эту ночь больше никто не вышел. Они настороженно наблюдали до рассвета, бок о бок сидя под укрытием чащи. Под утро напряжение утомило их обоих. Они быстро собрались и ушли, не оставив после себя ни единого следа своего пребывания, уже знакомой тропой пересекли лес и вышли на дорогу. Маркус спешил, Соловей казался непривычно оживленным: в него словно влили порцию свежих сил, даже бледные мраморные щеки как будто порозовели.
В почтовом отделении Маркус быстро набросал короткий отчет и, отправив, его, впервые за эти дни ощутил что-то вроде удовлетворения. С пустыми руками он не остался, а значит, не имело особого значения, найдут ли они что-то на следующей точке или нет.
Соловей ждал у входа в здание с птичьим двором, глазея по сторонам так, словно никогда не видел людей. После оглушающей тишины дикой местности шумная оживленность улиц сбивала его с толку. Заметив Маркуса, он отлип от стены и подошел, с какой-то напускной беззаботностью раскачивая руками.
- Ну, что, едем дальше? - в его голосе зазвучало что-то похожее на энтузиазм. Контрабандист качнул головой.
- Выходим завтра. На ночь останемся в городе.
Соловей не подал виду, что удивился.
Они отыскали неплохой постоялый двор и устроились в одной небольшой и темноватой, но уютной комнатке. Как только дверь за ними закрылась, Соловей устало плюхнулся на кровать и едва не застонал от удовольствия: после почти недели сна на земле в позе эмбриона набитый соломой и конским волосом матрац и шерстяное одеяло казались пуховой периной.
- Чего это ты решил отдохнуть? - вдруг спросил он, повернув голову так, чтобы видеть Маркуса. Тот сидел на своей кровати и неторопливо перебирал сумку. Мужчина поднял на него глаза.
- Ты хочешь идти сейчас?
- Хорош отвечать вопросом на вопрос, - сердито сказал Соловей. - До этого мы не останавливались на отдых, вот я и подумал, что пойдем сразу.
- Самое главное мы уже сделали, нужно передохнуть и докупить припасы, чтобы идти дальше. И, не знаю, как ты, а я хочу помыться.
- Помыться? - скептически повторил Соловей. - Я думал, ты такими мелочами не заморачиваешься.
Уловив в его голосе откровенное ехидство, Маркус посмотрел на него, с подозрением прищурившись.
- А что еще ты думал? - впервые за все время их знакомства в его голосе появилось что-то, напоминавшее краски. - Не хочешь - воняй дальше, я не заставляю.
- В смысле, «воняй дальше»? - тут уж пришел черед Соловья подозрительно хмуриться.
- В прямом. - Маркус едва заметно усмехнулся. - После недели в дороге розами благоухать не будешь. Ты пойдешь? Внизу есть баня.
- Общая?
- Естественно.
Соловей задумчиво скривил изогнутые губы, потом неопределенно передернул плечами.
- Нет.
- Смотри сам, я пошел. Дверь запри, в окно не пялься, кроме меня никому не открывай и держи пистолет под рукой. Мои вещи не трогай, я узнаю.
Вечером в бане как всегда было много народу. Несмотря на то, что постоялый двор был небогатым, сделана она была добротно - кроме общей купальной там были отдельные кабинки, где можно было спокойно вымыться, скрывшись от чужих глаз за льняной ширмой. Холодная вода подавалась через водопровод, а вот горячую нужно было набирать черпаком из бочки. Это было своего рода новшеством последнего десятилетия: раньше о таких удобствах можно было только мечтать.
Намотав на бедра взятое в комнате серое полотенце из простой грубой ткани, Маркус пошел к душевым. На него оборачивались: не столько из-за крепкой сухой фигуры, - жизнь оставляла на теле свои следы. Все правое предплечье мужчины было располосовано длинными рваными, давно зажившими шрамами, выше на плече белел кривой рубец с явными следами не очень умелой штопки. Лет сто-сто пятьдесят назад это мало кого удивило было. Сейчас же жизнь стала спокойнее, люди расслабились, отвыкли от шрамов и перестали закрывать ставни на ночь. Лишь в последнее время после смены власти и провальной попытки сдвинуть границу Нор-Алинора в Гайен-Эсем стало неспокойно. Взять хоть это нелепое ограбление на дороге. Маркус усмехнулся, смешивая воду в отдельной бочке и с наслаждением смывая с себя пыль и пот долгого пути. Дурачки. Но разве они могли подумать, что напорятся на вооруженное сопротивление в какой-то завалящей почтовой повозке, которой даже минимальное сопровождение не полагалось?
Его мысли вернулись к той женщине с арбалетом, и едва ли не впервые с того момента он почувствовал, как в животе слегка похолодело. В тот момент он не успел испугаться, а потом бояться было некогда - нужно было как можно скорее скрыться, запутать следы. Маркус снова вызвал в памяти момент, когда четко осознал, что сейчас умрет. Стремя арбалета смотрит прямо на него, стрелок щурится и немного медлит - берет упреждение. Секунда до того спасительного хлопка, после которого кусок свинца продырявит лицо наемной убийцы. Холодок в животе пропал. Это не имело никакого значения
Когда Маркус вернулся в комнату, Соловей открыл ему и тут же завалился обратно на кровать, все так же по уши закутанный в свои тряпки. Заметив недоуменный взгляд, он насупился, явно ожидая саркастических комментариев. Но его спутник снова ушел в себя и остаток вечера уже привычно молчал. Он как всегда что-то записывал в блокнот, иногда подходил к окну и осторожно выглядывал на улицу, а потом запер дверь на ключ, который тут же спрятал себе в карман, лег на кровать прямо поверх одеяла, подложив руки под голову, и закрыл глаза. Соловей почти сразу погасил единственную лампу. Маркус слышал, как он возится и чем-то шуршит в темноте и чуть приоткрыл веки. Его подопечный уселся на своей кровати спиной к нему, оттянув ремешок окуляров, перетащил их на лоб и теперь устало тер лицо рукой. Посидев так некоторое время, он вернул окуляры на место и, вздохнув, свернулся клубочком на кровати. Контрабандист закрыл глаза и задремал.
Разбудили его звуки подозрительной возни у самой двери, а следом — металлический скрежет поворачивающегося ключа. Маркус тут же открыл глаза, недоуменно прислушался, а потом резко вскочил с кровати, хватая лежавший рядом клинок.
- Соловей! - предупреждающе прошипел он, и в тот же момент дверь распахнулась. В глаза ударил свет фонаря, в комнату с топотом ворвалось несколько крупных мужчин. Не успевшего даже дернуться Соловья стащили с кровати и тут же скрутили, а в лицо Маркусу уставился взведенный арбалет.
- Брось! Живо! - лицо контрабандиста на мгновение исказила ошеломленно-злая гримаса, но он опустил руку с клинком и отбросил его в сторону. Из-за спины стрелка вылетели еще один и в челюсть Маркусу тяжело впечатался кулак, заставляя его отшатнуться. За ним тут же последовал заставивший согнуться пинок в живот, и удар в висок, после которого темная, наполнившаяся топотом комната качнулась, сверкнула и исчезла.
Глава 3. Буря под хрупким стеклом
— С добрым утром, му*аки!
Об пол глухо звякнуло железное ведро. Очнувшись, Маркус передернулся и резко выдохнул, едва сдерживая желание сжаться в комок — ледяная вода больно морозила кожу, стекая с волос за шиворот, капая с носа и затекая в рот. Мужчина тряхнул головой и тут же сильно пожалел об этом: виски ломило, в горле клубилась дурнота, и он глубоко задышал, пытаясь её унять. В заломленные назад руки крепко вгрызлась веревка, приковывая их к спинке деревянного стула. В ушах яростно дребезжали трели луговых сверчков.
Немного придя в себя, Маркус, наконец, смог оглядеться. Свет единственной керосиновой лампы выхватывал из ночного полумрака деревянные стены, кипы сена и сильно пахнувшего свежескошенного клевера, пляшущую в воздухе травяную пыль. Это было что-то вроде амбара, даже, возможно, один из тех складов, что они караулили буквально сутки назад. Рядом на таком же стуле вяло ворочался Соловей, скулу которого украшал расплывшийся багровый синяк. А напротив, на выставленных в ряд ящиках расположились двое мужчин, без особого напряжения наблюдая за ними. Один из них раскурил грубую самокрутку, выдохнул дым и поинтересовался:
— Ну что, добегались, шпионы х*еновы? Как самочувствие-то, крыска? Головка-то не болит?
Маркус скривился от резкого запаха самокрутки и вдруг поймал взгляд Соловья. Тот по-прежнему смотрел из-под окуляров, но мужчина почти кожей ощущал плескавшийся в спрятанных под ними глазах испуганный вопрос. Но он не знал что делать. Запястья крепко стягивала веревка, рядом со скрестившим руки на животе охранником лежал заряженный арбалет. И то, что они были до сих пор живы, ничего особенно хорошего не сулило.
— Чего молчим-то? — почти добродушно осведомился курильщик, выпуская сизоватый дым в потолок. — Языки проглотили? Ну, ничего, скоро мы это дело поправим.
Он неторопливо, словно специально растягивая момент, двинулся в сторону пленников.
— Слышь, ты, это, руки не распускай, пока Норманн не пришел, — хмуро пробасил его напарник — мужчина покрупнее с высокими залысинами в темных волосах и жестко сжатыми губами.
— Да не ссы, не буду я их трогать, — мужчина остановился напротив Маркуса, задумчиво разглядывая его сверху-вниз. — Хотя вообще не догоняю, зачем этого-то тарконовца было оставлять. Он же не в курсе, так на*рена это надо-то?
Здоровяк пожал плечами.
— Тебе какая разница? Может Норманн хочет его насчет дел хозяина потрясти.
Курильщик презрительно фыркнул. — Да ладно, насчет дел Таркона он может потрясти Элиаса, — он с усмешкой посмотрел в расширившиеся от изумления глаза Маркуса. — Ага. Так мы на вас и вышли-то после того, как вы грохнули Гарри и смылись. Скажи спасибо, что нас не отправили гонять вас по лесам, а то я бы от твоей рожи живого места не оставил, — напускное добродушие тут же испарилось из хрипловатого голоса, оставив только холодную угрозу. Маркус смотрел на него исподлобья с откровенной злостью в потемневшем взгляде. Элиас! Чертов рыбоглазый у*людок с самого начала сдал их рейновцам, а когда план с наемной убийцей провалился, сообщил об их местонахождении, получив его отчет! Мужчина скрипнул зубами. Но, а старик? Неужели тоже знал? Или все это провернули за его спиной?
— Кстати, если не секрет, чего Элиас тебя так невзлюбил-то? Стрела — не стрела, а он-то людьми просто так не разбрасывается. Да не делай ты морду кирпичом-то, все равно сам нам потом все расскажешь. Ну, а ты, крыска? — Он так же неторопливо двинулся к сжавшемуся Соловью, который изо всех сил старался унять срывающееся от накатывающей паники дыхание. — Может сейчас, нам все расскажешь, пока лупить не начали? А то потом-то без этого уже не получится.
— Что… что вы хотите знать? — пролепетал Соловей срывающимся голосом. — Про маршруты?
Курильщик скривился.
