— Нее, про эту муть с мясом-то мы и так знаем. Нас интересует другой груз.
— Какой груз? — не понял Соловей и тут же получил крепкую затрещину, от которой дернулся, пошатнув стул.
— Дурачка-то мне тут не включай! — гаркнул курильщик, не впуская из зубов сигарету.
— Э-э! Сказал же, руками не трогать! — возмутился его напарник, встревоженно привставая с ящиков.
— Да ладно, я ж не сильно-то, — почти ласково протянул мужчина и наклонился к вжавшему голову в плечи Соловью, уперевшись руками в колени. — Лучше пой сейчас, крысеныш. Потом-то будешь визжать, — он выплюнул остатки сигареты и, осклабившись ему в лицо длинными прямоугольными зубами, добавил. — Прям, как твой папаша.
Соловей содрогнулся, коротко сипло вздохнул и окостенел.
— А он-то явно покрепче тебя был, — довольный произведенным эффектом продолжал курильщик, — Как конь рванулся-то, когда тебя увидел. И это с ножом-то в коленке и отрезанными пальцами…
Он отшатнулся — Соловей вдруг зарычал и рванулся вперед, едва не ударив его головой в лицо. Стул опасно зашатался, а привязанный к нему пленник изогнулся и взвыл:
— Х*ЕНОВА М*АЗЬ, ДА ЧТОБ ТЫ СДОХ!
Его голос, отчаянный, к последнему слову почти срывающийся на визг, вдруг стал пронзительно громким, изнутри взрезая уши, кожу и каждую мышцу тела. Маркуса швырнуло сторону вместе со стулом. Мир перевернулся, перед глазами все вспыхнуло и заплясало яркими цветными пятнами.
Прода от 07.06.2020, 14:47
В чувства его привела боль. Голова нещадно трещала, правое плечо жгло, а рукав рубашки быстро становился сырым и теплым. Он лежал на полу вместе с перевернувшимся стулом, спинка которого больно давила на по-прежнему связанные руки.
- О... черт... о, черт. Черт-черт-черт-черт! - сбоку испуганно причитал тихий голос Соловья. Маркус приоткрыл глаза, проморгался, избавляясь от мельтешивших перед ними ярких мушек и изумленно застыл.
В полуметре от него прямо у сапог все еще сидевшего на своем стуле Соловья лежал спиной на подогнутых ногах курильщик. Вернее, то, что от него осталось. Все, что раньше находилось выше живота, теперь неторопливо расползалось по полу кровавой кашей. В каше плавали вперемешку изорванные куски одежды и кожи, шматы плоти с торчавшими из них осколками костей. В расколотой чаше черепной коробки виднелась морщинистая половинка мозга. Пальцы одной из по локоть оторванных рук сжимали тлеющую самокрутку. В тишине раздался глухой булькающий звук, а следом за ним - противное хлюпанье. Подняв глаза, Маркус увидел второго бандита. Тот сидел на ящике и смотрел перед собой испуганными, бессмысленными глазами, прижимая ладони к горлу. На губах у него выступила кровь, стекая на подбородок. Она же быстро просачивалась между сжимавших горло пальцев. Его выступающий живот был перечеркнут сырой багровой полосой. Она разошлась, превратившись в щель, и из неё с хлюпаньем показалась розовая толстая лента кишок. Соловей отвернулся, прижав подбородок к плечу. Маркус на мгновение закрыл глаза и почувствовал, как в воздухе расползается сильный металлический запах, смешанный со зловонием внутренностей. Ему не почудилось.
- Маркус. Маркус! - звавший его по имени голос Соловья казался уху каким-то приглушенным. - Ты живой?
Мужчина вдруг очнулся, оглядел кровавую сцену прояснившимися глазами, зашевелился и принялся возиться на полу, выпутывая руки из-за спинки стула.
- Слава богу, я уж подумал, что... - он осекся, закашлялся - запах крови и потрохов наконец ударил ему в нос. Помогая себе плечом мужчина неловко сел, потом, пошатнувшись, поднялся на ноги. Здоровяк к тому моменту уже перестал дергаться и обмяк на ящиках. Словно в полусне глядя на протянувшиеся до самого пола петли вылезших кишок, Маркус подошел к нему и, повернувшись, принялся на ощупь искать на поясе перевязь. Нащупав ножны, он вытянул оттуда широкий длинный нож и, повернув его лезвием вверх, принялся пилить веревку. Онемевшие руки слушались плохо, и нож, промахиваясь, царапал кожу.
Наконец покончив с веревками, мужчина с облегчением потер затекшие запястья и прерывисто вздохнул, снова окидывая потерянным взглядом единственный клочок освещенного пространства: два трупа, один из которых был обезображен до неузнаваемости, всюду кровь, — от сладко-металлического духа к горлу подступала дурнота.
Соловей в этой картине казался еще одним трупом.Он больше не подавал голоса, голова его свесилась на грудь, и из-за окуляров нельзя было понять, в сознании ли он и жив ли вообще Маркус шагнул было к нему, но вдруг передумал. Он прислушался, быстро, но стараясь не шуметь, подбежал к маленькой двери на склад, отодвинул засов, осторожно высунул голову наружу и огляделся. Да, это был тот самый склад - вокруг благоухал ночными цветами знакомый луг, а впереди, на холме, там где начинался лес, едва ли не напротив входа располагался их наблюдательный пункт. От высоких двойных дверей для подвод тянулась колея примятой травы, убегая к колосящимся полям. И там, где она совсем терялась в ковре темной зелени, виднелись движущиеся вперед мерцающие желтые огоньки. Прикрыв дверь, Маркус запер её на щеколду, потом обернулся на Соловья. Тот, наконец, подняв голову, в свою очередь молча смотрел на него.
- Развяжи руки, - слабо попросил он, зашевелившись на стуле.
В глазах мужчины мелькнуло сомнение. Он замешкался, и этого небольшого молчаливого промедления Соловью хватило, чтобы испуганно встрепенуться и начать ерзать, пытаясь вытащить руки из-за спинки.
- Хочешь меня здесь бросить? - нервно спросил он.
Прислушиваясь к стрекочущей тишине снаружи, Маркус подошел к ему, задумчиво поглаживая пальцами лезвие ножа. При неверном свете лампы Соловью казалось, что его глаза отсвечивают в полумраке.
- Ты что задумал? - вжав голову плечи прошептал Соловей. Мужчина обошел его и парой быстрых движений перерезал веревку.
- Ты мог бы уже десять раз освободиться сам, если бы немного шевелил задницей.
Соловей тяжело поднялся с места, рассеянно потирая запястья. Он едва удерживал равновесие и казалось, будто каждое движение давалось ему с большим трудом. Лицо у него было белым, как мел, губы казались синеватыми. Почти наступив на размазанного по полу бандита, он шарахнулся в сторону, едва не завалившись набок.
- Не понимаю… — еле слышно пробормотал он, отворачиваясь от трупа и пытаясь дышать сквозь прижатую к носу перчатку. — Это давно уже не работало… в тот раз не получилось…. почему сейчас?..
- Эй! - Маркус опасливо хлопнул его по плечу. — Возьми себя в руки, надо валить отсюда.
Соловей согласно качнул головой, огляделся и сделал несколько нетвердых шагов в сторону двери.
- Не туда. Через окно. К нам идут, - мужчина схватил стоявший около уцелевшего трупа фонарь и двинулся к заставленной ящиками противоположной стене. - Шевелись давай!
Маркусу казалось, будто он уже слышит за стеной еще далекие, смешавшиеся с шорохом трав голоса. Он свалил на пол мешавший ему ящик, поднялся наверх к небольшому горизонтальному окну и за шкирку втащил следом подковылявшего к нему Соловья.
- Иди первым. И не сломай себе ничего, когда будешь прыгать, - мужчина пропустил его вперед, а когда Соловей неуклюже пролез в открытые ставни и, охнув приземлился с другой стороны, швырнул фонарь на середину склада. Тот со звоном лопнул, расплескав вокруг тонкие язычки пламени, тут же принявшиеся лизать сено. За дверью тревожно вскрикнули, а когда её состряс первый удар, Маркус уже последовал за Соловьем, тяжело приземлившись на траву с другой стороны.
- Быстро в лес,- прошипел он, нагоняя уже двигавшегося в нужную сторону спутника.
Прода от 13.06.2020, 17:00
Треск разгоравшегося пожара наряду с криками и грохотом, которые создавали подоспевшие рейновцы, заглушили собой звуки их шагов, но подгоняемые острым чувством приближающейся погони беглецы едва сдерживались, чтобы не рвануть под спасительную сень деревьев со всех ног, каждую секунду готовясь услышать позади тревожный крик, который означал бы, что им пришел конец. Даже у едва волокшего ноги Соловья будто открылось второе дыхание, и он резво зарысил вслед за Маркусом, пригибаясь к густой траве. Звук собственного дыхания гремел у него в ушах, высокие плети полевых цветов, выскакивая из темноты, хлестали по щекам, ноги ловили мелкие ямки и кочки, и пару раз он едва не рухнул на полном ходу.
Люди позади догадались обежать склад в поисках другого входа, но они были слишком заняты разгоравшимся внутри пожаром, чтобы заметить две нырнувшие под полог темневшей в ночи чащи фигуры. Только оказавшись среди деревьев, Маркус позволил себе мельком оглянуться. В широких окнах склада мерцали оранжевые блики, а у темных деревянных стен копошились два человека, возясь с тяжелыми воротами для телег. В паре шагов, немного отставая и ловя ртом воздух, бежал Соловей. Страх немного разжал тиски, дав вздохнуть чуть свободнее, и в образовавшееся свободное пространство тут же хлынула пульсирующая боль в голове. Темные прямые стволы деревьев слегка рябили в глазах. Мужчина перешел на быстрый шаг, лавируя среди кустов. Каждый раз, когда кто-то из них наступал на ветку или слишком громко шелестел, продираясь сквозь заросли, его лицо на мгновение искажала почти болезненная гримаса. Теперь, когда они вроде бы оторвались, он вздрагивал каждую секунду - среди звуков их шагов ему чудился отдаленный шум погони. Когда это чувство начинало вопить в нем, перекрикивая звон в голове, он не выдерживал и останавливался, озираясь, будто лесной зверь, заслышавший лай ищеек. Соловей тоже тормозил, пользуясь выпавшей остановкой. чтобы хоть немного перевести срывающееся дыхание. На несколько мгновений вокруг воцарялась тишина, и оба беглеца чувствовали облегчение, почти в ту же секунду сменявшееся острыми уколами чувства опасности. Маркус снова срывался с места. Соловей старался идти за ним точно след в след. Открывшееся было у него второе дыхание подходило к концу, и после каждого шага он думал: «Все. Не могу», а потом делал еще один, и еще, переставляя дрожавшие от напряжения ноги, в которых каждая мышца уже давно просила пощады. В конце концов он не выдержал.
- Маркус, погоди! Я больше не могу, давай передохнем. - Соловей, задыхаясь, привалился к дереву. Он не просто выдохся - у него едва ли не подкашивались ноги. Мужчина остановился, тревожно прислушиваясь, потом обернулся на него.
- Времени на это нет, надо уйти как можно дальше. Неизвестно, гонятся ли за нами.
- Мы так оба рухнем по пути! - возразил Соловей. - Руку свою не хочешь перевязать? Ты же кровью истечешь!
Маркус опустил глаза на свою правую руку — на отсыревшем рукаве зияли две рваные дыры. Он почти не чувствовал боли, и в какой-то момент ему даже показалось, будто с рукой все в порядке.
- Ладно. Сядь, отдышись пока, - Соловей едва ли не рухнул на землю, съехав спиной вниз по стволу дерева. Маркус присел на корточки и принялся ножом отдирать разорванный рукав. Кожа на плече лопнула в двух местах, словно глубоко рассеченная невидимым хлыстом. Тем не менее, края ран широко разошлись, и из них до сих пор сочилась кровь. Самостоятельно зашить или даже просто стянуть их контрабандист не смог бы, даже будь у него аптечка. Поэтому он ограничился тем, что отодрал второй рукав от испорченной рубашки и принялся крепко перевязывать плечо, помогая себе зубами и подбородком. Соловей сидел у дерева, безвольно вытянув ноги и наблюдая за ним.
- Извини. Я не хотел. Я вообще не знаю, как это получилось, - виновато пробормотал он хриплым, изможденным голосом. - Давай, может, помогу?
Маркус отрицательно мотнул головой.
- Наше счастье, что у тебя это получилось. - Маркус усмехнулся и покачал головой. - Хисавир, кто бы мог подумать... Как ты вообще здесь оказался с такими-то способностями? Ты должен быть в Башнях.
Соловей скривился.
- В Башнях, как же. Думаешь, это что-то хорошее?
- Разве там не обучают таких, как ты?
- Тюрьма это для таких, как я, - зло выплюнул Соловей. Маркус удивленно покосился на него.
- Откуда ты знаешь? Бывал там?
- Рассказывали.
- Кто?
- Да что ты прикопался?! - взвился Соловей. - Кто, кто... отец говорил! Будь там все так хорошо, он бы... мы бы... - он запнулся, нервно закусил губу, стукнувшись головой о дерево.
- Ладно. Надо идти. Уйдем глубже в лес, поищем место, где до утра можно укрыться. - Маркус тяжело поднялся с земли, убирая трофейный нож за пояс. - Слышишь? Ты там живой?
Соловей и не думал вставать, он сидел неподвижно, понуро свесив голову на грудь, будто потерял сознание.
- Нет, - вдруг сказал он. - Никуда я не пойду.
- Что? - прямые брови Маркуса недоуменно приподнялись.
- А какой смысл? - голос Соловья отчаянно зазвенел. - Вот куда ты идти собрался, скажи, а?! Рейновцы нас ищут, твои тебя тоже кинули. Нам пиздец!
- И что теперь? Сложить лапки и сдохнуть? Чего ж ты тогда бежал? Остался бы там с рейновцами, они бы тебя и прикончили!
Соловей отвернулся в сторону и злобно фыркнул. Маркус смерил его взглядом, в котором отчетливо просматривалась закипающая досада, и потребовал:
- Вставай.
- Нет. - Упрямо отрезал Соловей.
- Вставай! - Настойчиво повторил Маркус, раздраженно повышая голос. - Поднимай свой зад и пошли, если хочешь жить!
Соловей вяло пошевелился, но не встал.
- И куда ты хочешь идти? Какой у тебя план?
- Я же сказал: забраться поглубже в лес до утра.
- А дальше? Потом-то что?
- Слушай, планы на будущее можно обсудить и по дороге. Поговорим по дороге. Или оставайся здесь один, дело твое.
Маркус развернулся и неторопливо пошел дальше в черноту леса, украдкой прислушиваясь. Шагов через десять он услышал, как сзади шуршит сухой листвой, поднимаясь на ноги, Соловей.
- Притормози!
Мужчина приостановился, оборачиваясь к нему. Соловей тяжело, едва перебирая тонкими ногами, шел за ним, и он чувствовал, что тоже не сможет больше бежать. После небольшой передышки стало только хуже - адреналин перестал жечь кровь, и тело тут же отяжелело от жуткой усталости. Очкарик был прав, если они попытаются снова взять темп, то просто рухнут посреди леса. Маркус больше не стал торопиться, и, когда Соловей поравнялся с ним, к его удивлению, пошел с ним бок о бок, не торопясь.
Он бы ни за что не признался, что и сам не хотел думать о том, что будет дальше завтрашнего утра, а когда пытался, в голове начинал тихо визжать тонкий истерический голосок паники - идти было некуда. Существовала возможность, что старик не знал обо всей этой авантюре Элиаса, но пытаться проверять это было почти самоубийством.
Прода от 15.06.2020, 15:26
Рассвет встретил их под крутым берегом лесного оврага, по дну которого бежал узенький, прозрачный ручей. Укрывшись среди зарослей, они полусидели бок о бок, озябшие от усталости и ночной прохлады, откинувшись прямо на поросшую редкой травой песчаную насыпь, из которой выпирали узловатые концы древесных корней. Страх и напряжение, заставлявшие беглецов оборачиваться на каждый шорох, в конце концов, доконали их. Измотанные до предела, остаток ночи они провели в нервной полудреме, которая минуту за минутой пожирала время, превращая черноту в синь и покрывая её нежными бледными красками раннего утра.
