— Что?
— Порез глубокий, но… я думал, крови будет больше. Слушай… я в медицине не силен особо. Его как-то зашить надо или что?
— Ничего зашивать не надо, — поспешно сказал Маркус. — Возьми вон ту склянку, я объясню тебе, что делать.
Следующие несколько минут Соловей под руководством контрабандиста возился с его израненными руками: обработал их резко пахнущей спиртом мутноватой жидкостью, перебинтовал порезанную ладонь. Потом критически оглядел результаты своих трудов и потребовал осмотреть еще и пострадавшее плечо
— Ты же его кое-как перемотал, там может инфекция пойти или еще чего.
Маркус только пожал плечами и позволил содрать успевшую присохнуть к руке повязку, лишь поморщившись тихонько зашипев. К удивлению Соловья длинные рассеченные отметины на руке мужчины выглядели не так плохо, как он ожидал. Кожа вокруг них все еще была вспухшей и горячей, но сами раны покрылись плотной коркой, и никаких следов заражения не было видно.
— Извини еще раз. Шрамы останутся.
— Одним больше, одним меньше, — равнодушно отозвался контрабандист.
— Кстати. Кто это тебя так? — вдруг спросил Соловей, осторожно коснувшись кончиком когтя белых рваных рубцов, опоясывающих его предплечье.
— Собака, — коротко ответил мужчина.
— Собака? — удивленно переспросил Соловей. Он вдруг замер, плотно сжав губы. Потом продолжил протирать рану антисептиком. Руки у него начали ходить ходуном. Он стиснул зубы, задержал дыхание, почти сразу вырвавшееся из его груди громким всхлипом. Маркус удивленно повернулся к нему.
— Ты чего?
Соловей покачал головой, кусая губы и пытаясь глубоко дышать через нос. По щекам у него поползли мокрые дорожки слез, просачивавшихся из-под кожаного ремешка окуляров. Маркус обеспокоенно вгляделся в его лицо.
— Что-то ты мне не нравишься… — прищурившись, проговорил он себе под нос. — Эй, посмотри-ка на меня.
Соловей вдруг замер, держа в пальцах кусочек ваты. Потом тяжело вздохнул, покачнулся и завалился на бок.
— Эй-эй, ты чего? — мужчина перевернул его на спину, взял за запястье, щупая пульс. Кожа на птичьей лапе Соловья была шершавой, грубоватой и прохладной. Он дышал, но не шевелился и не отзывался. Маркус растерянно помедлил несколько секунд. Потом протянул руку и, поддев туго затянутый ремешок оправы, осторожно стянул с Соловья окуляры.
Глаза у него были похожи два выпуклых шара, затянутых полупрозрачной, испещренной узором голубоватых и фиолетовых сосудов, воспаленной кожей. Вокруг них темнели глубокие, почти синюшные отпечатки от кожаных ремешков, удерживающих оправу очков. Левый глаз опоясывала, заползая на веко темная сетка маленьких жестких чешуек.
Лес вдруг звонко зашуршал жесткой травой, затрещал сухими ветками, ломавшимися под тяжелыми, неровными шагами. Маркус обернулся, встречая вынырнувшую из-за деревьев высокую фигуру Милены тревожным, недоверчивым взглядом. Та чуть приостановилась, а потом вдруг одним большим скачком переместилась прямо к сидевшим в траве беглецам.
— Что с ним? Он жив? — встревоженно пролаяла она, наклонившись, подхватила когтями подбородок Соловья и заглянула ему в лицо. Зрачки её ярких, будто пылавших в темноте глаз вдруг скосились на Маркуса. Тот очнулся и вдохнул — холодный, ни на что не похожий, вызывающий невольную дрожь запах мертвого, но не сгнившего тела хлынул ему в ноздри. Черные кудри женщины падали ему на макушку, касались щеки, он мог разглядеть старые сгустки крови в выпиравшем из орбиты глазе с вытянутым зрачком.
— Просто вырубился, — силой оторвав взгляд от Милены, мужчина уложил бессознательное тело напарника на траву и склонился над ним, щупая пульс. — Это от усталости.
— Хилое птичье племя! — с презрительной насмешкой выплюнула Милена. — Сдвинься.
Бесцеремонно оттеснив мужчину, она подцепила Соловья за ворот рубашки, без всяких усилий, будто тряпичную куклу, подняла над землей и закинула на плечо.
— Поднимай свою задницу, бери ваше барахло и пошли, если не хочешь торчать один посреди леса. Вокруг все спокойно. Я нашла место, где переждать ночь.
— Погоди, а разбудить его сначала не хочешь? — осведомился Маркус, с усилием поднимаясь с земли. Сам он выглядел не лучше Соловья, но по крайней мере мог стоять на ногах.
— Кровь к башке прильет — сам проснется. Тут недалеко. Шевелись.
Она отвернулась и, не оборачиваясь, похромала прочь. Маркус на несколько секунд замешкался, глядя ей в спину, а потом, спохватившись, наклонился, поднимая с земли свою сумку и поспешил за ней. Милена тут же прибавила шаг. Мужчина старался поспеть за её широкой хромающей походкой, держась на некотором расстоянии позади и с опаской следя за вившимся у земли хвостом. Он все ещё не до конца верил в то, что видел и чувствовал перед собой.
Прода от 08.07.2020, 22:38
Как до этого Соловей хвостом плелся следом за Маркусом, так и он сам теперь тащился за Миленой, просто стараясь не терять из виду мощную спину с выпирающими узлами перекрученных мышц. За всю свою жизнь он ни разу не видел такого здорового и мощного человекоподобного существа. Болтавшийся у неё на плече Соловей, казался совсем маленьким и хрупким.
В какой-то момент Маркус начал почти засыпать на ходу: лес вокруг временами будто выныривал из темного тумана, ощущение времени притупилось, и невозможно было понять, как долго они уже идут. Он очнулся, когда ставший почти привычным, прерывистый ритм шагов Милены вдруг резко стих. Она стащила Соловья с плеча и, уложив на лесной настил, склонилась над ним, хлопая по щекам.
— Ну давай, приходи в себя. У тебя есть, чем его разбудить?
Маркус растерянно огляделся и сбросил сумки на землю. Копаясь в одной из них в поисках аптечки, он кожей чувствовал пристальный взгляд Милены.
Нашатыря в аптечке не было, поэтому мужчина смочил кусочек ткани спиртом. Он подцепил пальцем край платка Соловья, чтобы открыть висок и недоуменно нахмурился: кожа под ним, как и на руках, была темной и грубой, напоминающей крупную чешую. В её складках кое-где виднелись тонкие нитевидные перья.
— Что? Никогда такого в своем человеческом заповеднике не видел? — заметив его растерянность, хмыкнула Милена.
— Кто он такой? — опомнившись, Маркус принялся смачивать спиртом виски бесчувственного напарника.
— Хисагал. Получеловек-полуптица, сам не видишь?
— А кто ты? Ты ведь не была человеком до…
— Нет! — возмущенно рявкнула Милена, продемонстрировав почти целый ряд желтоватых зубов и заостренные клыки. — Не смей даже думать! Я — камана, охотник над охотниками! И навсегда им останусь!
От её крика лежавший без движения Соловей резко вздрогнул. Его веки затрепетали и приподнялись, и Маркус, взглянув, с ужасом понимая, что глаза у него затянуты мутной, полупрозрачной пленкой. Она начала быстро в сторону, обнажая радужку, пока полностью не исчезла в уголках глаз.
Таких ярких глаз он не видел никогда. Они были похожи на два огромных темно-фиолетовых аметиста в оправе из посеревших от усталости век и воспаленных, изъеденных красной сеткой сосудов белков. Их мутный полусонный взгляд остановился на лице контрабандиста. Потом прояснился и наполнился ужасом. Хисагал приподнялся на локтях, отползая в сторону, судорожно нащупал сдвинутые на лоб окуляры и рывком вернул их на прежнее место, вновь скрывая глаза-аметисты под привычными зелеными стеклами.
— Что случилось? Я, что, вырубился? — хрипло спросил он. Его темные руки-лапы словно зажили собственной жизнью, суетливо забегали по одежде, без конца оправляя и теребя очки и закрывавший голову платок.
— Вырубился, — подтвердила Милена. — Пришлось тащить твой зад на своем горбу.
— Чего? Куда тащить? — Соловей растерянно огляделся — Где мы?
— Все там же — в лесу, — ответил Маркус, — Только не в окружении трупов. Сегодня остаемся здесь.
Упаковав аптечку обратно и достав себе чистую рубашку, он пододвинул сумку к Соловью.
— Достань еду и поешь.
— Не хочу, — вяло поморщился хисагал. — Тут точно безопасно? Может нам стоит уйти?
— Уйти? — усмехнулась Милена. — Ты еле сидишь. В округе никого нет, до утра точно больше никто не объявится. А если объявится — пожалеет.
— Она права, лучше отдохнуть, — согласился Маркус, неловко возясь с пуговицами запасной рубашки. — А завтра разберемся, куда двигаться дальше.
— Я знаю, куда. — Милена уселась на землю, отставив изуродованную ногу, положила глефу на подогнутое колено и пристально уставилась на Соловья. — В безопасное место, где живут такие, как ты.
Соловей посмотрел на неё исподлобья. Недоверчиво и жадно, как ребенок, которому незнакомый дядя на улице предлагает большой красивый леденец в форме зверушки.
— И… и где это?
— За Нор-Алинером, далеко на северо-западе. Долго придется идти, но оно же того стоит, а?
— Это бред какой-то, — вдруг вмешался Маркус. — За Нор Алинером невозможно жить. Там одни мертвецы и блудные души.
Милена презрительно фыркнула.
— Тебе бабушка эти сказки рассказала?
— Я сам это видел, — упрямо заявил Маркус. — Я бывал за Нор-Алинером.
Изможденное лицо Соловья оживилось удивлением.
— Да? И где же именно ты бывал? У ближайшего от границы куста? — камана насмешливо покосилась на контрабандиста.
— У цепи фортов, — коротко ответил мужчина, не отводя глаз. Лицо Милены вдруг стало каменно-серьезным.
— У цепи фортов, говоришь… — она повернулась к нему всем туловищем и больше не отводила желтых глаз, впиваясь в его лицо зрачками. — И что ты там делал?
Маркус на секунду замешкался, а потом ответил нарочито спокойно, расставляя слова, словно стеклянные статуэтки на полке:
— Это касается только меня.
Кривые губы Милены злобно дрогнули.
— Ладно, спрошу по-другому. Как долго ты там пробыл?
Маркус растерянно пожал плечами:
— Где-то пару дней… Дольше не смог. Там повсюду ходячие трупы. Они бродят толпами или просто топчутся на месте. Бросаются на зверей, если видят. Из-за холмов их бывает сложно заметить, один раз я чуть не столкнулся с такой стаей нос к носу. И еще… — мужчина задумался, его глаза на несколько мгновений сосредоточенно остекленели, -…что-то странное с заброшенными местами. Они, вроде, нетронутые, кажутся пустыми, но как только подходишь… — он умолк и скривил губы, словно думая, стоит ли ему продолжать.
— Что? — нетерпеливо спросила Милена.
— Не знаю, как объяснить… Ощущение, будто где-то рядом мертвецы или что-то похожее… Что-то опасное. Я пытался не обращать на него внимание, но всегда срывался с места и убегал. — Маркус смущенно пожал плечами.
— Ты только поэтому до сих пор и жив, — сказала Милена. Некоторое время она молча разглядывала контрабандиста, а потом начала говорить:
— В руинах за стеной все не так плохо, как думают в вашем заповеднике. Просто надо знать, где можно ходить, и чего избегать. Цепь фортов — это отвратное место. В Катастрофу там померло много народу, и они до сих пор привязаны к тем местам. То, что ты чувствовал — это бесплотные скароны — толпы блудных душ, и они пытались тебя догнать и убить, дурень! Не обращать внимания он пытался… — возмущенно выплюнула Милена. — Людишкам из заповедника в таком месте не выжить, потому что они слепые и мягкотелые, как голые земляные крысы, ясно? Так что не знаю, какого хрена ты там вообще забыл.
Она фыркнула и добавила уже более спокойно. — Есть безопасные дороги, где мертвецов уже почти не встретишь.
— А далеко оно? Это твое расчудесное место? — вдруг пробурчал Соловей, глядя куда-то в сторону. Милена довольно сощурила здоровый глаз.
— Далеко. Я могу отвести тебя. Но сначала ты мне расскажешь об артефакте.
— Об артефакте? — Соловей озадаченно наморщил лоб, а потом почти с ужасом посмотрел на неё. — Ты… ты что… ты о том артефакте, который потеряли рейновцы? Ты думаешь, это я его спер?
— Меня не волнует, спер ты его или нет. Важно, где он может быть сейчас.
— Да не знаю я! — почти отчаянно вскрикнул Соловей. — Не знаю я, где этот гребаный артефакт, будь он сто раз проклят!
— Спокойно, не верещи, — нахмурилась Милена. — Я не собираюсь тебя сейчас трясти.
Она вдруг оказалась на ногах, будто в одно мгновение выросла на два метра.
— Завтра утром поговорим. И без глупостей. Оба, — она выразительно взглянула на Маркуса и отвернулась, будто собираясь уходить. Оба беглеца напряженно наблюдали, как она устроилась немного в стороне от импровизированного лагеря спиной к ним, укрыла сгорбленную спину черными волосами и неподвижно застыла, почти слившись с наползающим на лес вечерним сумраком. Они не двигались с места и только молча обменивались оторопелыми взглядами.
— Надо отдохнуть, — наконец сказал Маркус, тряхнув головой. — Все-таки поешь. А то завтра даже пошевелиться не сможешь.
Соловей молча кивнул.
Они кое-как впихнули в себя чудом уцелевшую сухомятку из сумки Маркуса. Спать посреди леса после всего случившегося, когда в нескольких шагах неподвижно нес вахту живой мертвец, казалось дикостью, но усталость не давала задуматься. Соловей очень медленно, с трудом шевеля пальцами перезарядил пистолет, положил его рядом с собой и отключился, едва завернувшись в свою куртку. Привалившийся спиной к дереву рядом Маркус внимательно вгляделся в его разгладившееся лицо. Потом осторожно поднялся.
Милена даже не шевельнулась, услышав его шаги.
— Чего тебе?
— Он ничего не знает об артефакте, — сказал Маркус, встав у неё за спиной.
— Да ну? А его бывшие друзья наперебой твердили, что знает. Хочешь сказать, они просто так устроили всю эту облаву?
— Артефакт забрала Теневая стража.
Камана повернулась к нему, нахмурив черные брови.
— Что еще за стража?
— Следит, чтобы контрабандисты не наглели и собирает для короля интересные безделушки. Они и увели артефакт у рейновцев.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю. — Маркус пожал плечами. — И знаю, как можно его найти.
— С чего я должна в это поверить?
— Тебе он нужен?
— Мне нужны гарантии. Ты всего лишь стрела. Каким боком ты можешь знать, куда ушел артефакт?
Маркус раздраженно поджал губы, но ответил:
— Я сам дал им наводку.
— О… Как интересно… Так вот, кто тут настоящая крыса, — Милена заинтересованно склонила голову набок и усмехнулась. — Ладно, пускай так. И что ты хочешь от меня? Чтобы я взяла тебя в руины?
— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной к цепи фортов, — невозмутимо ответил Маркус. Насмешливое выражение тут же исчезло с лица каманы.
— Что? Нахрена?
— Я кое-что там ищу.
— Что? Я пойду одна и достану.
— Не выйдет.
— Я же сказала, живым там делать нечего! — раздраженно прорычала Милена. — Ты не сможешь там ничего отыскать. Да тебе повезло, что ты вообще живыми и целиком оттуда выбрался!
— Ты же знаешь, как вести себя с мертвецами. Вот и поможешь мне.
— Ничего не получится, это полный идиотизм.
— По-другому никак.
— Ты глухой или тупой?
— Мы договорились или нет?
Милена некоторое время внимательно разглядывала его лицо. Обломанные когти её изуродованной полулапы задумчиво скребли красное древко лежавшей на коленях глефы. В какой-то момент её глаза быстро стрельнули в сторону спавшего на земле Соловья. Наконец, она медленно кивнула.
— Договорились.
