Пролог
Что-то шевельнулось в жёсткой, одеревеневшей листве куста, отозвалось тихим, едва уловимым сухим треском справа от тропы. Охотник замер, застыл, будто изваяние, боясь шевельнуться, заглушить возникший звук. И только глаза жили на загорелом лице, прощупывая пядь за пядью зеленую стену Леса. Ухо прислушивалось к самому слабому шороху, напрягалось обоняние, улавливая малейший запах, тень запаха, хотя бы его след. Но никаких признаков добычи не было.
Не было.
И вдруг...
Из-за неподвижного куста стремительно, мгновенно, словно вспышка молнии, не потревожив ни единого листа, выметнулось существо. Метнулось и застыло.
Перед охотником на тропе застыла диковинка: купол головы, огромный, в полтора обхвата, покрытый коротким мягким на вид мех, а ног не разглядеть - огромные печальные глаза зверя приковали взгляд, не оторваться, не двинуться с места, не пошевелить рукой.
Мужчина смотрел потрясённо: давно ему не попадалось такого зверя. Такого крупного, такого необычного. Давно Великий Зелёный Лес-Прародитель не дарил такого щедрого подарка.
Зверь стоял, покачиваясь, и всё смотрел. Смотрел пронзительно, доверчиво, будто спрашивал о чём-то. О чём? Не понять. Такой большой, наивный! Так легкомысленно вышел навстречу, так доверчиво глядит в глаза. И кому? Ему, самому удачливому охотнику посёлка Себаста! Душу наполнил чистый, как родниковая вода, восторг.
Это удача!
Этот путь по тропе был у охотника утомительным, длиннным - три дня. Добыча плохая - в схронах вдоль тропы несущественная мелочь, а усталость и потраченное время уже звали домой. Но как вернуться, когда добычи так мало? Ведь он самый удачливый охотник своего посёлка! Невозможно! Но Лес услышал его и подарил такой подарок!
Мужчина легонько улыбнулся. Осторожно, чуть двинув губами. Движения плавные, едва заметные - нельзя показать зубы, нельзя спугнуть или вызвать отпор. Поэтому взгляд глаза в глаза, и боковым зрением оценить размер и вес зверя. Умильно-печальный взгляд, черные выпуклые линзы крупных глаз, серый пух морды. не разрывать контакт взглядов и быстро соображать, что брать: сеть на мелкую или на крупную дичь?
Зверь, будто желая себя показать, чуть двинулся вправо, в сторону от куста. Большой! Ох, какой большой! Охотник залюбовался: шкура зверя манила провести по ней рукой. Чудесный, прекрасный материал! А эти глаза! Доверчивые, изумленно-детские глаза неразумной твари!
Охотник сделал последнее перед рывком. Последнее, что должен был, повстречав серое чудо в Лесу, - медленно протянул зверю руку. Медленно, плавно, ладонь вверх. Пустые руки, доверчиво тянущиеся навстречу - всеобщий жест дружбы. Кто разумен, поймёт. Поймёт и протянет руку в ответ.
Другая рука медленно-медленно, очень медленно, чтобы стоящее напротив существо не встревожилось, потянулся к поясу за сетью.
Зверь не заметил протянутой руки, руки дружбы. Лишь чуть наклонил голову набок. Большой серый купол чуть качнулся, а пушистые бугорки над глазами шевельнулись. Так забавно двинулись, будто брови. И от этого движения зверя его печальные глаза стали ещё печальнее. Печальнее и милее.
Мужчина порадовался, что зверь не обращает внимания на его руку. Это значит, что он неразумен! Сомнений нет - это добыча. Прекрасная добыча!
И аккуратно, плавно потянул с пояса сеть. Какое-то мгновенье замешкался от мелькнувшей мысли: «Не сбежал ли этот великанчик из лаборатории?», но отринул нелепую мысль и влил в сеть каплю сiлы - убить успеется, а живой зверь ценнее.
Две конечности молнией метнулись вперёд, раздался резкий, но тихий звук вспарываемой плоти, одновременно с ним сдавленный хрип, затем - приглушенный высокой и густой травой шум падения тяжёлого тела…
Через полчаса существо, похожее на огромного серого осьминога с печальными и милыми глазами продолжило свой путь по Лесу-Прародителю. Тонкие на концах конечности уверенно перебирали землю, серый купол головы покачивался при ходьбе. И только бурые пятна вокруг того, что, видимо, было ртом зверя, говорили о судьбе самого удачливого охотника посёлка Себаст.
Глава 1. Идона
Шеф сидел в своём кресле - кресле главы стейта - и читал. Видимо, только что прилетел голубь и принёс свежую почту. Лист бумаги подрагивал в немолодой суховатой руке, когда Идона тихо вышла из-за входной перегородки в кабинет.
Сегодня она не увлеклась рассматриванием столешницы из драгоценного листа Аcernus Gigantum – гигантского клёна, с детства вызывавшего восхищение. Сегодня дрожание руки шефа стейта привлекло её внимание куда больше.
Она мимо воли скривилась: чужая слабость всегда вызывала брезгливость. Но показывать свои чувства – тоже слабость, и лицо девушки почти мгновенно разгладилось, став безмятежным. И, едва справившись с собой, сделала два мягких шага к столу, так, чтобы попасть в поле зрения пожилого человека. Вежливо поклонилась:
- Приветствую, шеф. Вы меня звали?
Мужчина поднял на неё полный печали взгляд.
Идона вздёрнула подбородок, а гордо распрямлённые плечи блеснули доспехом. В её глазах светилась решительность. Да и вообще весь её вид демонстрировал готовность действовать, сворачивать горы и преодолевать. А вот шеф – с его обычной апатией, а сегодня ещё и подавленностью, – казался чужеродным в этом зале, наполненном бледно-зелёным светом, за этим большим круглым столом драгоценной листовины.
Она постаралась сделать свой вздох сожаления незаметным: в который раз подумала о том, что стейту нужен другой глава. Решительный, смелый и деятельный человек, хорошо знающий Лес, его жителей - людей, животных и растения. Тот, кто не будет сидеть здесь, в мэрии, с беспомощно дрожащими руками.
Идона знала такого человека, того, кто мог бы поднять их стейт на былые вершины. Она бросила мимолетный взгляд на своё отражение в отполированной столешнице – полный доспех из Formica Gigantum, гигантского муравья, редкого и опасного зверя Леса, сиял даже в рассеянных лучах солнца.
Однако было одно препятствие. Одно небольшое препятствие, глупый закон, что приняли первопредки. В этом законе утверждалось, что возглавлять стейт – группу разумных, проживающих на определённой части территории Леса, – может только владеющий сілой.
Сіла, сіла...
Разве она так уж важна, если человек достаточно умён, отлично развит и может выжить в Лесу? А Идона могла. Если бы её, связанную и избитую, бросили в незнакомой чаще, ночью, без оружия и нагую, всё это не стало бы для неё проблемой – она выжила. Сумела справиться.
Вот что важно!
А сіла... Что сіла? Она не делает человека ни умнее, ни ловчее, ни выносливее. Лишь вселяет ложные надежды, что он сможет, преодолеет, победит, но не благодаря своему уму или ловкости, а благодаря сіле. Их род издавна был в стейте самым сільным, и всегда давал людей с самой большой сілой. И только на ней, Идоне, Лес промахнулся... Это несправедливо!
Пальцы сжались в кулаки. Зря она об этом задумалась... Идона выдохнула и выгнала эти мысли из головы, разжала ладони. Не думать! Вообще ни о чём не думать!
- Идона, подойди, – слабым голосом проговорил шеф, опуская все вежливые и формальные фразы, – вот, прочти.
И передвинул ей по столешнице бумаги. Они легко скользнули по полированной поверхности, а Идона не смогла удержаться и не показать свою ловкость: резко махнула ладонью, и созданный этим движением поток воздуха подхватил листы и помог им спланировать прямо к ней в руки. Пусть шеф видит, какая она ловкая, хоть и безсiльная. И принялась читать.
От первых же строчек пальцы свободной руки снова сжались в кулак, а на последних словах кулак захрустел. Что за цуккановы выверты Леса?! Идона вплотную подошла к столу, уперлась в него ладонями и злобно-вопрошающе уставилась на шефа.
– Как такое возможно?
Вблизи Мариджн казался не просто растерянным. Он был постаревшим лет на пятьдесят: безвольно обмякший в своём кресле из маленького кленового листа, затканного мягким бархатом, бледный в прозелень, с горькими морщинами у рта, со страдальчески сведёнными над переносицей бровями. И всё, что он смог в такой ситуации сделать, – беспомощно развести руками...
И от этого его жеста у Идоны в глазах заплясали белые точки, а ноздри раздулись. Злость. Раздражение. Жажда резких движений и гортанных звуков. И всё это ненависть?
Как же это типично для главы стейта в Южном Влажном Лесу – признаться в беспомощности, развести руками, жалостливо скривиться! Идона сцепила зубы, чтобы ничего не сказать, и вновь опустила глаза в бумаги.
В коротких донесениях значилось: в поселении Чарное неизвестный зверь учинил кровавую бойню, погибли десятки людей, а в поселении Болотица вовсе не осталось никого живого. А подробности ужасали - вспоротые чем-то крупным и острым животы, выгрызенные внутренности, оторванные конечности...
Как такое может быть?!
Последнее происшествие в Болотице замечено было случайно – человек, шедший Лесными тропами куда-то на север, зашел в поселение, чтобы набрать воды. Обнаружив окровавленные трупы зверски убитых людей, отправил почтового голубя прямо из башни связи Болотицы с подробным описанием увиденного шефу стейта и ближйшим соседям. Судя по неровным буквам и кривым строчкам, человека сильно трясло.
"Страх, ужас, паника", - не почувствовала — поняла Идона.
Она встряхнула головой, будто хотела избавиться от наваждения, отогнать вставшие перед глазами картины. Это какой-то бред воспалённого мозга. Невозможно! Неужели, на всё поселение не нашлось ни единого человека, который бы смог сопротивляться и отправить голубя?
- Что это за зверь и откуда он мог взяться? – Идона озвучила самый первый и самый логичный вопрос.
Мариджн обессиленно откинулся на своём дорогом стуле.
- Я не знаю... Не было заявлено о работах с крупными животными ни в одной лаборатории нашего стейта. Не могу даже представить…
Идона с трудом сдерживала злость: как этот человек управляет стейтом?! Приди такое чудовище к ним в поселение, шеф даже не подумает сопротивляться, а выйдет вперёд, с этими горькими складками у рта, с пустыми руками – вот он я, берите меня, ешьте, потрошите! Ох уж эти руки, не знавшие ни лука, ни камня, знакомые только с лабораторными инструментами и посудой!..
Хотелось выкрикнуть оскорбление прямо в это немолодое лицо, хотелось заставить двигаться, что-то делать, что-то решать... Ведь даже до перьевых ручек шеф не дотягивался из-за своих опытов. Когда он последний раз требовал отчёты со всех поселений стейта? А нужно навести порядок, спросить со всей строгостью!.. Идона притушила клокочущий гнев – не сейчас, не время, не тот момент.
Недавно она почти случайно углубилась последние, но очень давние отчёты всех поселений их стейта. И сколько же обнаружила там нестыковок и явных подтасовок! Отчёты сквозили дырами и умалчиваниями, но зато были богаты жалобами на трудности как болото – квакающими лягушками. Из этих отчётов получалось, что малые проекты в поселениях реализовывались мало и редко, а большие были слишком трудны или объёмны, чтобы показать результат.
Прода от 06.03.2022 05:47
Читая отчёты, она думала, что отписки даже не пытались сделать правдоподобными. А с сильным шефом стейта так себя не ведут! Конечно, никто не будет уважать тебя, если ты только и можешь, что перебирать инструменты и бумаги, а воли нет и властью воспользоваться не можешь. И, конечно, кто угодно при таком состоянии дел мог проводить опыты с крупными или хищными животными и не показывать ни их, ни их результаты.
– Уважаемый шеф, позвольте сказать слово, – Идона, проявляя подобающую вежливость, поклонилась, и длинный хвост её волос упал на лицо. Распрямляясь, она резким движением, противоречащим уважительному тону, отбросила волосы. – Стоит собрать шефов всех поселений и строго спросить, в чьей лаборатории проводились эксперименты с животными. Вывести огромного кровожадного зверя не так-то просто. Каковы были причины таких опытов? Каковы цели? И, самое главное, – кто эти цели ставил? И почему вы, глава стейта, не знаете об этом?!
Перед глазами Идоны уже мелькали картинки этого разговора: строгость, жесткость, а лучше плеть из колючей лианы. Пусть сначала скажут всё, пусть признаются, а потом будут наказаны. Обязательно наказаны!
Дыхание участилось, а во рту появился железный привкус, как на охоте, когда остаётся сделать то самое последнее движение, после которого добыча будет повержена и ей останется только истекать кровью. Вот так нужно наводить порядок! И никаких лицемерно вежливых слов и лживых улыбок, которые отец называет дипломатией!
Усталый взгляд Мариджна упёрся на её лицо. Идона снова вздёрнула подбородок и расправила плечи, упёрлась руками в бока и чуть отставила ногу. Она залюбовалась бы собой, если бы смогла посмотреть на себя со стороны, - гордая, прекрасная, сильная, в сияющих доспехах из муравья-гиганта!
- Дочь, ты слишком молода и прямолинейна. Нельзя так. И потом... это сейчас не главное, - шеф, а, по совпадению ещё и отец, словно ледяной водой окатил.
Ах, молода?! Она молода?!
Идона очень не любила, когда ей говорили о возрасте. Она уже давно не девчонка, ей восемьдесят, её успехи на Лесных тропах не знают равных! То, что в лаборатории отца она лишь последний помощник, так что же? Никто и никогда не ориентировал её на научные результаты, а сама она больше удовольствия находила на тропах Леса, чем в экспериментах поселения.
И то, что сейчас скажет отец, она хорошо знала. Сразу же следом за разговорами про возраст речь всегда заходила о необходимости семейного союза.
Он уже много лет подталкивал её к замужеству, потому что ждал от единственной дочери преемника. Да, да, потому что именно в их роду всегда рождались самые сільные дети стейта в Южном Влажном Лесу.
Но Идона не хотела обсуждать эту тему. Поэтому она поспешила проявить так любимую отцом “дипломатичность”, – а в её понимании охотничью хитрость – и сместила внимание с себя на дела текущие.
– Что же тогда главное, уважаемый Мариджн?
Отец, просветлевший лицом и явно настроившийся на воспитательную беседу, за которой так легко забыть все невзгоды текущей минуты и почувствовать себя значительным, сник. Идона злорадно усмехнулась, но опять же “дипломатично” прикрыла лицо рукой, делая вид, что прячется от особо яркого луча солнца, чудом прорвавшегося сквозь высокий полог Леса.
– Главный вопрос в том, нужно ли сообщать в Центр или нет, – пожевав губами, неохотно ответил отец.
Идона в душе захохотала – ну надо же, какие проблемы! Будь она на его месте, уже взяла бы ружьё, «пьяных» пуль к нему, лук с отравленными стрелами и тесак, и пошла искать этого зверя, кем бы или чем бы он ни был. Разобралась бы с ним сама и имя своё увенчала бы славой! И тогда, наконец, все поняли, кто достоин быть главой стейта, отметя всякие глупые предрассудки.
Но внешне никак не проявила своих эмоций, лишь уважительно склонила голову, показывая, что внимательно слушает.
Отец не мог решить, отсылать ли донесение в Центр. Он боялся! И Идона точно знала кого - Дукса, гранд-шефа планеты. Уже не однажды уважаемый Мариджн так же сутулил плечи над посланием в Центр, размышлял слать или не слать, прочтёт ли гранд-шеф на этот раз или снова оставит без внимания.
