Подножья горы купались в тумане, стелившимся над озером, пробиравшимся между стволами лиственниц. Спать я легла, лишь когда на небо всплыл полумесяц. На его светлом теле распластались очертания хищной птицы, будто нарисованные углем.
Утром нас покормили: кто хотел – в просторной красивой едальне на первом этаже, других – в саду средь сосенок и цветов (я выбрала второе), а после собрали на площади, и мы опять простерлись перед обещанным императором.
Когда поднялись, мне стало ясно: над нами снова шутят.
Где-то в уголке площадки маячил Со Фу, а перед ним выстроились семь девок. Потому что если у человека волосы до пояса, схваченные в хвост, закрученные в гульку, распущенные либо собранные в косу; если у него в ушах серьги; если глаза густо подведены черным, будто у пропащей на гулянье; если у человека узкий стан и обручья на тонких руках, то есть выглядит человек, как девка, значит, он и есть девка.
Вперед выступил Со Фу.
- Император верит в сердечную склонность, - произнес он и умолк, всем своим видом давая понять, что это не его вина. – Он убежден, что муж и жена, даже если это император и императрица (или особенно если это император и императрица), должны быть друг другу возлюбленными и товарищами. Ибо пусть Крайсветная нерушима, все в руках Всесильных, - Со Фу на мгновение склонил голову, - и ни один, самый могущественный правитель не может предугадать своей судьбы. Поэтому…
Со Фу выставил вперед ладошку, дабы угомонить взволновавшихся невест.
- Поэтому император принял решение: вы не будете знать, за чье внимание боретесь. Та, кто верно укажет на императора сегодня, получит двадцать один пинь, что даст ей весомое преимущество. Для этого девице нужно будет сообщить свой ответ мне. Обратитесь к любому стражнику, назвав два имени: Со Фу и Камичиро, и вас ко мне проведут. Те, кто даст верный ответ в ближайшие три дня, получат по десять пинь, затем – ни одного, но это защитит их от выбывания вплоть до самого последнего испытания, даже если они будут выступать не лучшим образом. Не распознавшие императора к последнему состязанию не смогут участвовать в нем и, таким образом, не получат возможности победить... Да, дитя?..
Вместе с другими невестами я обернулась к деве, поднявшей руку. Русая, круглолицая, в зеленом шерстяном платье с вышивкой. Кто знает, может, откуда-то из наших краев. Но нет, говорила она по-чужедольнему как Барбара или вроде того.
- А если никто не угадает императора?
- Это будет печально, дитя мое, - отозвался Со Фу. – Значит, ни одна из вас недостаточно проницательна, чтобы стать его супругой. Нам придется объявить еще одно состязание, для новых невест. Но я продолжу. Все юноши, согласившиеся помочь императору, хорошо подготовлены и глубоко преданы престолу и империи, поэтому не думайте, что ваша задача будет легкой.
Каждой из вас нужно найти свой способ распознать истинного императора, но если вы думаете, что вам помогут вопросы, напрямую относящиеся к его происхождению – не рассчитывайте на них, в какой бы форме они ни были заданы. Ни один не скажет вам правду о своем рождении, ибо уста их запечатаны – напитком, который не позволит им сделать признание даже при попытке вырвать его лестью, хитростью или силой. Я сам готовил этот напиток и сам следил, как его принимают. То же касается придворных и слуг. Если по какой-то невероятной случайности кто-то из них окажется способным проговориться, а вы попытаетесь выведать у кого-то ответ, то немедленно казнены будут оба: и та, кто спросила, и тот, у кого спросили. Наградой за любопытство и стремление обойти соперниц таким способом будет медленная мучительная смерть.
Теперь скажу об испытаниях. Всего их будет семь. О седьмом будет объявлено после того, как закончатся первые шесть, и после того, как выяснится, кто из вас узнал среди семи юношей истинного императора.
Есть древние свитки, насчитывающие тысячелетия – созданные на заре рождения империи, которую сегодня мы называем Чиньянь. На них опираются многие из наших традиций, обычаев и законов. В том числе в этих свитках есть песнь «Серебряный цветок», посвященная первой императрице Чиньяня. Многие толкователи считают, что, воспевая достоинства прекрасной Им Су, древний поэт воспел также добродетели всех будущих императриц. Всего добродетелей в «Серебряном цветке» названо семьдесят семь.
Девки всколыхнулись, а Со Фу довольно улыбнулся.
- Но мы не будем терзать вас таким количеством испытаний. Достаточно тех, которые Великий Го Дай выделял как семь основных, занеся их в Нефритовые Скрижали. Именно на эти качества мы и будем вас испытывать.
О некоторых испытаниях мы будем предупреждать вас заранее, чтобы вы могли подготовиться. О некоторых – нет. Первое пройдет сегодня на закате в саду Двадцати Четырех сосен. И оно как раз из тех, условия которых мы заранее не оглашаем.
После испытания мы приглашаем вас на торжество. Оно начнется с представления традиционного ничоси, который покажет сцены из истории Чиньяня, после чего состоится ужин в вашу честь. Разумеется, на нем будут присутствовать все семь императоров, и вы сможете составить знакомство.
Пока Со Фу чесал языком, я разглядывала семерых, которые все это время стояли не шевелясь, и, кабы не моргали, запросто можно было принять их за истуканчиков.
Насчет девок это, я пожалуй, чутка погорячилась. Косы и накрашенные очи меня в заблуждение ввели. Да тела худощавые. У нас парни: ручищи – во, ножищи – во, за спину ему спрячешься, и не увидит тебя никто. Эти же – точно кузнечики. Да еще разнаряжены в шелка, да серьги в ушах – кто как не девки? Но приглядишься – нет, все-таки нет. И осанка не девичья, и держат себя иначе. Тела подтянутые, крепкие, хоть и тонкие. Плечи широкие, бедра узкие. Парни как есть. Я все дивилась, чего это они дали себя так размалевать, потом же, во дворце пообвыкшись, узнала: среди высокорожденных тут это было в обычае. Со Фу так не выряжался, но он был уже старичок, да к тому ж императору ближайший советник, ему можно обычаем пренебречь. А что женщины, что мужчины из тех, кто при дворе обретался – все примерно так и выглядели. Еще выяснилось, что такие вот кузнечики, как эти наши императоры, у них были в моде. Чтобы весь тонкий, звонкий и ресницы как у девицы. Это знак благородного происхождения. А если оно так, стало быть, все императоры были как на подбор благороднее некуда, невольники они там или нет. И на лицо похожи: скулы высокие, брови вразлет, глаз как у кота, который мышь сторожит, а выражение лица презрительное, будто мы тут все грязь под их сапогами.
А возможно, было и так. Считается, допустим, что мужик должен быть могучий, как бык, и здоровенный, как дуб. Чтоб кулачище размером с валун, мышцы бугрятся, ножищи аки стволы, ну и прочее. И тут появляется на свет тростиночка – Камичиро. Все в смятении, забегали: ах, ох, что же делать, нельзя же, чтобы император считался некрасивым, неправильно это. И – быстренько указ: с этого же мгновения считать красивым каждого, у кого ручки как веточки. А кто не согласен, того ждет медленная мучительная смерть. И все полюбили кузнечиков как миленькие.
В заключение своей речи Со Фу представил нам императоров, ну и я сразу вам про них расскажу, чтоб уж с этим разобраться. А то сама уже битый час на них глазею, а вы до сих пор ничего про них не знаете.
Глаза, волосы цвету разного, кожа – у кого чуточку смуглая, у кого цвета лесного ореха, у кого светлая, немного солнышком позолоченная. Чтобы совсем белая – никогда. Впрочем, я такой ни у кого из местных не видела. Кто-то повыше и потоньше, кто-то пониже и покоренастей, но в целом все примерно в одном размере – больше худые, чем крепкие, не сильно высокого роста, но и маленьких нет. Все – в длинных кафтанах и заправленных в короткие сапоги широких штанах, как у местных высокородных принято. Под кафтаном – рубахи длинные, тоже из шелка. На тонких талиях – широкие пояса.
Первый звался Текки, я же про себя назвала его Вороном. Волосы черные до талии, глазищи черные, мрачные, светлокожий, одет же с ног до головы в черное. Мрачнюка.
Белого, Неми, я назвала Снежком. Он и впрямь был весь белый, разве что кроме чуточку смуглого лица. Волосы – лен высеребренный, глаза светлые, прозрачные, и одет в белое с серебром. Снежок, одно слово.
Рыжего и зеленоглазого Тайо нарекла Воруйкой. Это кота у нас так зовут. И морда такая ж мерзкая. Ты его кормишь, а он смотрит на тебя ровно на воробья, которого хочет сцапать. Одежда, правда, у этого мне понравилась. Красивый такой зеленый кафтан с вышивкой. Сама бы носила.
Русоволосый, с глазами цвета мха и кожей с легкой золотинкой – это Ами, для меня же Веточка. Мне он показался самым на человека похожим. И наряд приглянулся: серо-зеленый с серебром.
Хоно – крепкого, красноволосого, меднокожего, темноглазого нарекла Огоньком. Это еще за красно-рыжий наряд и золотые обручья. На солнце полыхал, будто пламя, еще и в ухе золотая серьга. Нет, ну почему тут мужиков так наряжают, вы мне скажите! Девок местных благородных я видела мельком. Красивые такие халатики вышитые, длинные, до пят, тоже в общем, ничего. Но мужики – чисто павлины. (Это такие птицы с богатыми хвостами, сегодня с утра в саду наблюдала.) Ходит весь из себя важный такой, хвост распустит, загляденье!
Кстати о павлинах. Вот Павлином-то я следующего и назову, Кумо смугленького и синеглазенького. Волосы – как вороново крыло, но Ворон уже занят. А у этого и наряд подходящий – сине-зеленый, словно морская волна. В ухе – смарагдовая сережка капелькой. Как есть Павлин.
Ну и на сладенькое – Кин, то бишь Медок. Ух, так бы и съела. Весь как из золота. Кожа – золото, глаза – золото, волосы, в причудливую гульку скрученные – тоже золото. И кафтан в масть подобрали, аж слепит. Взгляд медленный, ресницами вот эдак поведет неторопливо, ручку тонкую как невзначай на кинжал у пояса положит – прямо ах. Усилием воли я подобрала слюни. Еще первое испытание не прошла, и посмотрите на эту бравую куртизанку.
- …день император посвятит государственным делам, - вещал меж тем Со Фу, - вы же свободны отдыхать как пожелаете. Вам открыт доступ во все залы, кроме тех, в которые закрыт. Если стражник делает вам знак, что в это или другое помещение заходить нельзя, советую его послушаться. В ином случае ему приказано оказать вам противодействие и лишить свободы передвижения, заперев в ваших покоях. Вам также нельзя посещать Запретную рощу, что начинается прямо за вашим дворцом. За нарушение приказа – медленная мучительная смерть. Сады, с другой стороны, в полном вашем распоряжении. Гуляйте, наслаждайтесь, отдыхайте. Император счастлив принимать вас в Чиньяне. На закате же, лишь прозвенит гонг, - тут все как одна повернули головы к большой медной тарелке, подвешенной на цепях, и кувалде при ней, - мы ожидаем вас в саду Двадцати Четырех сосен, дабы вы подверглись первому испытанию.
Нам выделили трех благородных щебетуний из числа придворных девиц, говоривших на чужедольнем, которые, ежели мы того желаем, готовы показать нам Золотой дворец. Невест разделили на три части и водили разными путями – чтоб мы не шатались всей гурьбой. Да и щебетуньям голоса не хватит докричаться до всей толпы: «Посмотрите налево – здесь Тобо Хобо Семнадцатый подавился косточкой, выплюнул ее, и выросло сливовое дерево, самое распрекрасное во всем Чиньяне, и видите? – цветет до сих пор», «А сейчас мы в чертогах Солнца – здесь проходят коронации», «В этом зале представлены ночные горшки всех правителей Чиньяня, исключая нынешнего императора. Взгляните, как изумительно менялись расцветки и формы, начиная с эпохи Священного Лепестка». Я кротко следовала за щебетуньей, охала и ахала вместе со всеми, сама же знай шарила взглядом: не попадется ли мне где-то заветный шлем? Что, если он лежит на самом видном месте и только и ждет, что я схвачу его и дам деру? И не придется мне участвовать в неизвестно каких испытаниях, состязаясь с пятью десятками девиц, распознавать императора среди семи парней, похожих на девок, и страдать прочей ерундой, рискуя сделать что-то не так (причем я сама не пойму, что) и вылететь отсюда раньше времени.
Но увы, надежды были тщетны: «Витязем» и не пахло. Камичиро не дурак выставлять на всеобщее обозрение доказательства своего воровства. Его умельцы разберут шлем, выяснят, как там все устроено, и состряпают свой, выдавая за собственный. Только вот где они, эти умельцы? Вряд ли прямо здесь, во дворце. Приблудная мастерская это ж сколько всего: кузни, звероводные, грибные поляны, ворожейные. После того, как пташка поводила нас по золоченым залам и прощебетала на прощанье пожелания всяческих благ, я тихонько улизнула и принялась шнырять там, где что-то разнюхать надежд было больше, а именно – по хозяйственным дворам. Может быть, где-то среди них спрятана мастерская? Может быть, вид кого-то из служителей наведет на след? Я не сомневалась в том, что вмиг узнаю умника по устремленному внутрь себя взору, неряшливой одежде и взлохмаченным волосам.
Никого похожего. Прачки, стряпухи, стражники, конюхи и прочие выглядели так, как и должны выглядеть. Ни у кого не было шалых глаз и рубах, вывернутых наизнанку. Напротив, каждый был опрятен, сосредоточен и полностью поглощен своим делом. Меня встречали недоуменными взглядами – не враждебными, но и особого тепла в них тоже не светилось. Позволяли поозираться и вежливо выпроваживали. Я потратила несколько часов, обшаривая кладовки, заглядывая на конюшни, кухни и склады, суя нос в погреба и ледники, но не обнаружила никаких признаков артели. Это не значило, что в Небесном городе ее не было. Но куда вероятнее, что она где-то в Нижнем Шихао или поблизости от него. И вряд ли найти ее так уж сложно. Там делали приблуды, там работали люди. Задать пару вопросов, и всего делов. Найти кого-то, кто говорит на чужедольнем и укажет путь. Пробраться и узнать, побывал ли там шлем. Едва ли это просто, но я что-то придумаю. Беда в том, что нам запретили выходить в город, не получив позволения императора. И ни в коем случае не в одиночку: только в сопровождении нескольких стражников. Так что главное – найти предлог. От чернохалатников я уж как-нибудь смоюсь.
Прослушав истории о ночных горшках и чудесных косточках, большая часть дев скопилась в залах у покоев императора. Ну, или семерых, в нашем случае. Ни одного из «божественных» мы нынче еще не наблюдали. Что ж, если один занят государственными делами, а остальные шестеро шляются без дела, сразу ясно, кто в курятнике петух. Вот их всех и посадили в клетку. Умно.
Разнаряженные в пух и прах девки изо всех сил делали вид, будто чисто случайно сюда заглянули и вовсе не ждут, когда из распахнутых дверей появятся императоры. Ах, ну что вы, я просто мимо проходила, и знаете, тут такая дивная роспись на стенах – это ведь эпоха династии Кинь? Позабавившись этим зрелищем, я побежала пообедать, после уж пора и переодеваться. Соперницы мои настроены серьезно, а я не намерена вылететь до того, как обнаружу шлем, так что «доспехи красоты» мне еще как понадобятся. Несмотря на то, как пыжился Со Фу, рассказывая об испытаниях, меня не покидало чувство, что Барбара права.
***
Утром нас покормили: кто хотел – в просторной красивой едальне на первом этаже, других – в саду средь сосенок и цветов (я выбрала второе), а после собрали на площади, и мы опять простерлись перед обещанным императором.
Когда поднялись, мне стало ясно: над нами снова шутят.
Где-то в уголке площадки маячил Со Фу, а перед ним выстроились семь девок. Потому что если у человека волосы до пояса, схваченные в хвост, закрученные в гульку, распущенные либо собранные в косу; если у него в ушах серьги; если глаза густо подведены черным, будто у пропащей на гулянье; если у человека узкий стан и обручья на тонких руках, то есть выглядит человек, как девка, значит, он и есть девка.
Вперед выступил Со Фу.
- Император верит в сердечную склонность, - произнес он и умолк, всем своим видом давая понять, что это не его вина. – Он убежден, что муж и жена, даже если это император и императрица (или особенно если это император и императрица), должны быть друг другу возлюбленными и товарищами. Ибо пусть Крайсветная нерушима, все в руках Всесильных, - Со Фу на мгновение склонил голову, - и ни один, самый могущественный правитель не может предугадать своей судьбы. Поэтому…
Со Фу выставил вперед ладошку, дабы угомонить взволновавшихся невест.
- Поэтому император принял решение: вы не будете знать, за чье внимание боретесь. Та, кто верно укажет на императора сегодня, получит двадцать один пинь, что даст ей весомое преимущество. Для этого девице нужно будет сообщить свой ответ мне. Обратитесь к любому стражнику, назвав два имени: Со Фу и Камичиро, и вас ко мне проведут. Те, кто даст верный ответ в ближайшие три дня, получат по десять пинь, затем – ни одного, но это защитит их от выбывания вплоть до самого последнего испытания, даже если они будут выступать не лучшим образом. Не распознавшие императора к последнему состязанию не смогут участвовать в нем и, таким образом, не получат возможности победить... Да, дитя?..
Вместе с другими невестами я обернулась к деве, поднявшей руку. Русая, круглолицая, в зеленом шерстяном платье с вышивкой. Кто знает, может, откуда-то из наших краев. Но нет, говорила она по-чужедольнему как Барбара или вроде того.
- А если никто не угадает императора?
- Это будет печально, дитя мое, - отозвался Со Фу. – Значит, ни одна из вас недостаточно проницательна, чтобы стать его супругой. Нам придется объявить еще одно состязание, для новых невест. Но я продолжу. Все юноши, согласившиеся помочь императору, хорошо подготовлены и глубоко преданы престолу и империи, поэтому не думайте, что ваша задача будет легкой.
Каждой из вас нужно найти свой способ распознать истинного императора, но если вы думаете, что вам помогут вопросы, напрямую относящиеся к его происхождению – не рассчитывайте на них, в какой бы форме они ни были заданы. Ни один не скажет вам правду о своем рождении, ибо уста их запечатаны – напитком, который не позволит им сделать признание даже при попытке вырвать его лестью, хитростью или силой. Я сам готовил этот напиток и сам следил, как его принимают. То же касается придворных и слуг. Если по какой-то невероятной случайности кто-то из них окажется способным проговориться, а вы попытаетесь выведать у кого-то ответ, то немедленно казнены будут оба: и та, кто спросила, и тот, у кого спросили. Наградой за любопытство и стремление обойти соперниц таким способом будет медленная мучительная смерть.
Теперь скажу об испытаниях. Всего их будет семь. О седьмом будет объявлено после того, как закончатся первые шесть, и после того, как выяснится, кто из вас узнал среди семи юношей истинного императора.
Есть древние свитки, насчитывающие тысячелетия – созданные на заре рождения империи, которую сегодня мы называем Чиньянь. На них опираются многие из наших традиций, обычаев и законов. В том числе в этих свитках есть песнь «Серебряный цветок», посвященная первой императрице Чиньяня. Многие толкователи считают, что, воспевая достоинства прекрасной Им Су, древний поэт воспел также добродетели всех будущих императриц. Всего добродетелей в «Серебряном цветке» названо семьдесят семь.
Девки всколыхнулись, а Со Фу довольно улыбнулся.
- Но мы не будем терзать вас таким количеством испытаний. Достаточно тех, которые Великий Го Дай выделял как семь основных, занеся их в Нефритовые Скрижали. Именно на эти качества мы и будем вас испытывать.
О некоторых испытаниях мы будем предупреждать вас заранее, чтобы вы могли подготовиться. О некоторых – нет. Первое пройдет сегодня на закате в саду Двадцати Четырех сосен. И оно как раз из тех, условия которых мы заранее не оглашаем.
После испытания мы приглашаем вас на торжество. Оно начнется с представления традиционного ничоси, который покажет сцены из истории Чиньяня, после чего состоится ужин в вашу честь. Разумеется, на нем будут присутствовать все семь императоров, и вы сможете составить знакомство.
Пока Со Фу чесал языком, я разглядывала семерых, которые все это время стояли не шевелясь, и, кабы не моргали, запросто можно было принять их за истуканчиков.
Насчет девок это, я пожалуй, чутка погорячилась. Косы и накрашенные очи меня в заблуждение ввели. Да тела худощавые. У нас парни: ручищи – во, ножищи – во, за спину ему спрячешься, и не увидит тебя никто. Эти же – точно кузнечики. Да еще разнаряжены в шелка, да серьги в ушах – кто как не девки? Но приглядишься – нет, все-таки нет. И осанка не девичья, и держат себя иначе. Тела подтянутые, крепкие, хоть и тонкие. Плечи широкие, бедра узкие. Парни как есть. Я все дивилась, чего это они дали себя так размалевать, потом же, во дворце пообвыкшись, узнала: среди высокорожденных тут это было в обычае. Со Фу так не выряжался, но он был уже старичок, да к тому ж императору ближайший советник, ему можно обычаем пренебречь. А что женщины, что мужчины из тех, кто при дворе обретался – все примерно так и выглядели. Еще выяснилось, что такие вот кузнечики, как эти наши императоры, у них были в моде. Чтобы весь тонкий, звонкий и ресницы как у девицы. Это знак благородного происхождения. А если оно так, стало быть, все императоры были как на подбор благороднее некуда, невольники они там или нет. И на лицо похожи: скулы высокие, брови вразлет, глаз как у кота, который мышь сторожит, а выражение лица презрительное, будто мы тут все грязь под их сапогами.
А возможно, было и так. Считается, допустим, что мужик должен быть могучий, как бык, и здоровенный, как дуб. Чтоб кулачище размером с валун, мышцы бугрятся, ножищи аки стволы, ну и прочее. И тут появляется на свет тростиночка – Камичиро. Все в смятении, забегали: ах, ох, что же делать, нельзя же, чтобы император считался некрасивым, неправильно это. И – быстренько указ: с этого же мгновения считать красивым каждого, у кого ручки как веточки. А кто не согласен, того ждет медленная мучительная смерть. И все полюбили кузнечиков как миленькие.
В заключение своей речи Со Фу представил нам императоров, ну и я сразу вам про них расскажу, чтоб уж с этим разобраться. А то сама уже битый час на них глазею, а вы до сих пор ничего про них не знаете.
Глаза, волосы цвету разного, кожа – у кого чуточку смуглая, у кого цвета лесного ореха, у кого светлая, немного солнышком позолоченная. Чтобы совсем белая – никогда. Впрочем, я такой ни у кого из местных не видела. Кто-то повыше и потоньше, кто-то пониже и покоренастей, но в целом все примерно в одном размере – больше худые, чем крепкие, не сильно высокого роста, но и маленьких нет. Все – в длинных кафтанах и заправленных в короткие сапоги широких штанах, как у местных высокородных принято. Под кафтаном – рубахи длинные, тоже из шелка. На тонких талиях – широкие пояса.
Первый звался Текки, я же про себя назвала его Вороном. Волосы черные до талии, глазищи черные, мрачные, светлокожий, одет же с ног до головы в черное. Мрачнюка.
Белого, Неми, я назвала Снежком. Он и впрямь был весь белый, разве что кроме чуточку смуглого лица. Волосы – лен высеребренный, глаза светлые, прозрачные, и одет в белое с серебром. Снежок, одно слово.
Рыжего и зеленоглазого Тайо нарекла Воруйкой. Это кота у нас так зовут. И морда такая ж мерзкая. Ты его кормишь, а он смотрит на тебя ровно на воробья, которого хочет сцапать. Одежда, правда, у этого мне понравилась. Красивый такой зеленый кафтан с вышивкой. Сама бы носила.
Русоволосый, с глазами цвета мха и кожей с легкой золотинкой – это Ами, для меня же Веточка. Мне он показался самым на человека похожим. И наряд приглянулся: серо-зеленый с серебром.
Хоно – крепкого, красноволосого, меднокожего, темноглазого нарекла Огоньком. Это еще за красно-рыжий наряд и золотые обручья. На солнце полыхал, будто пламя, еще и в ухе золотая серьга. Нет, ну почему тут мужиков так наряжают, вы мне скажите! Девок местных благородных я видела мельком. Красивые такие халатики вышитые, длинные, до пят, тоже в общем, ничего. Но мужики – чисто павлины. (Это такие птицы с богатыми хвостами, сегодня с утра в саду наблюдала.) Ходит весь из себя важный такой, хвост распустит, загляденье!
Кстати о павлинах. Вот Павлином-то я следующего и назову, Кумо смугленького и синеглазенького. Волосы – как вороново крыло, но Ворон уже занят. А у этого и наряд подходящий – сине-зеленый, словно морская волна. В ухе – смарагдовая сережка капелькой. Как есть Павлин.
Ну и на сладенькое – Кин, то бишь Медок. Ух, так бы и съела. Весь как из золота. Кожа – золото, глаза – золото, волосы, в причудливую гульку скрученные – тоже золото. И кафтан в масть подобрали, аж слепит. Взгляд медленный, ресницами вот эдак поведет неторопливо, ручку тонкую как невзначай на кинжал у пояса положит – прямо ах. Усилием воли я подобрала слюни. Еще первое испытание не прошла, и посмотрите на эту бравую куртизанку.
- …день император посвятит государственным делам, - вещал меж тем Со Фу, - вы же свободны отдыхать как пожелаете. Вам открыт доступ во все залы, кроме тех, в которые закрыт. Если стражник делает вам знак, что в это или другое помещение заходить нельзя, советую его послушаться. В ином случае ему приказано оказать вам противодействие и лишить свободы передвижения, заперев в ваших покоях. Вам также нельзя посещать Запретную рощу, что начинается прямо за вашим дворцом. За нарушение приказа – медленная мучительная смерть. Сады, с другой стороны, в полном вашем распоряжении. Гуляйте, наслаждайтесь, отдыхайте. Император счастлив принимать вас в Чиньяне. На закате же, лишь прозвенит гонг, - тут все как одна повернули головы к большой медной тарелке, подвешенной на цепях, и кувалде при ней, - мы ожидаем вас в саду Двадцати Четырех сосен, дабы вы подверглись первому испытанию.
Глава 8
Нам выделили трех благородных щебетуний из числа придворных девиц, говоривших на чужедольнем, которые, ежели мы того желаем, готовы показать нам Золотой дворец. Невест разделили на три части и водили разными путями – чтоб мы не шатались всей гурьбой. Да и щебетуньям голоса не хватит докричаться до всей толпы: «Посмотрите налево – здесь Тобо Хобо Семнадцатый подавился косточкой, выплюнул ее, и выросло сливовое дерево, самое распрекрасное во всем Чиньяне, и видите? – цветет до сих пор», «А сейчас мы в чертогах Солнца – здесь проходят коронации», «В этом зале представлены ночные горшки всех правителей Чиньяня, исключая нынешнего императора. Взгляните, как изумительно менялись расцветки и формы, начиная с эпохи Священного Лепестка». Я кротко следовала за щебетуньей, охала и ахала вместе со всеми, сама же знай шарила взглядом: не попадется ли мне где-то заветный шлем? Что, если он лежит на самом видном месте и только и ждет, что я схвачу его и дам деру? И не придется мне участвовать в неизвестно каких испытаниях, состязаясь с пятью десятками девиц, распознавать императора среди семи парней, похожих на девок, и страдать прочей ерундой, рискуя сделать что-то не так (причем я сама не пойму, что) и вылететь отсюда раньше времени.
Но увы, надежды были тщетны: «Витязем» и не пахло. Камичиро не дурак выставлять на всеобщее обозрение доказательства своего воровства. Его умельцы разберут шлем, выяснят, как там все устроено, и состряпают свой, выдавая за собственный. Только вот где они, эти умельцы? Вряд ли прямо здесь, во дворце. Приблудная мастерская это ж сколько всего: кузни, звероводные, грибные поляны, ворожейные. После того, как пташка поводила нас по золоченым залам и прощебетала на прощанье пожелания всяческих благ, я тихонько улизнула и принялась шнырять там, где что-то разнюхать надежд было больше, а именно – по хозяйственным дворам. Может быть, где-то среди них спрятана мастерская? Может быть, вид кого-то из служителей наведет на след? Я не сомневалась в том, что вмиг узнаю умника по устремленному внутрь себя взору, неряшливой одежде и взлохмаченным волосам.
Никого похожего. Прачки, стряпухи, стражники, конюхи и прочие выглядели так, как и должны выглядеть. Ни у кого не было шалых глаз и рубах, вывернутых наизнанку. Напротив, каждый был опрятен, сосредоточен и полностью поглощен своим делом. Меня встречали недоуменными взглядами – не враждебными, но и особого тепла в них тоже не светилось. Позволяли поозираться и вежливо выпроваживали. Я потратила несколько часов, обшаривая кладовки, заглядывая на конюшни, кухни и склады, суя нос в погреба и ледники, но не обнаружила никаких признаков артели. Это не значило, что в Небесном городе ее не было. Но куда вероятнее, что она где-то в Нижнем Шихао или поблизости от него. И вряд ли найти ее так уж сложно. Там делали приблуды, там работали люди. Задать пару вопросов, и всего делов. Найти кого-то, кто говорит на чужедольнем и укажет путь. Пробраться и узнать, побывал ли там шлем. Едва ли это просто, но я что-то придумаю. Беда в том, что нам запретили выходить в город, не получив позволения императора. И ни в коем случае не в одиночку: только в сопровождении нескольких стражников. Так что главное – найти предлог. От чернохалатников я уж как-нибудь смоюсь.
Прослушав истории о ночных горшках и чудесных косточках, большая часть дев скопилась в залах у покоев императора. Ну, или семерых, в нашем случае. Ни одного из «божественных» мы нынче еще не наблюдали. Что ж, если один занят государственными делами, а остальные шестеро шляются без дела, сразу ясно, кто в курятнике петух. Вот их всех и посадили в клетку. Умно.
Разнаряженные в пух и прах девки изо всех сил делали вид, будто чисто случайно сюда заглянули и вовсе не ждут, когда из распахнутых дверей появятся императоры. Ах, ну что вы, я просто мимо проходила, и знаете, тут такая дивная роспись на стенах – это ведь эпоха династии Кинь? Позабавившись этим зрелищем, я побежала пообедать, после уж пора и переодеваться. Соперницы мои настроены серьезно, а я не намерена вылететь до того, как обнаружу шлем, так что «доспехи красоты» мне еще как понадобятся. Несмотря на то, как пыжился Со Фу, рассказывая об испытаниях, меня не покидало чувство, что Барбара права.
