Но на деле всё оказалось не так, как предвидел это Монтессори. Подъехала повозка. Из нее немедленно вышел…Уриен, подал руку Моргане, которая вынесла на руках с собою Мордреда и Мерлин. Изменение в численности уже породило у двора слабый вздох, но стоило Монтессори встретить её взор, он понял – она все знает.
Её лицо было темным от горя и скорби, но глаза горели неугасимо, как у кошки и даже что-то безумное проскальзывало в них. Она не спросила, почему висят знамена, она не спросила ничего, лишь молча, передала заходящегося рыданиями Мордреда на руки Мерлину, поправила плащ и, позволяя толпе расступаться перед собою, пошла вперед. За нею, с ликом триумфатора, дошедшего, наконец, до победы, шел граф Уриен Мори.
-Почему он так сильно плачет? – неуверенно спросил сэр Грегори, устремляя свой взгляд на Мордреда, никак не желающего успокоиться.
-Пока не приехал в Камелот, всё было нормально, - грубо ответил Мерлин и слегка слукавил – Мордред начал заходиться плачем примерно на середине пути, уж чего они только не делали – успокаивали, укачивали, кормили, Моргана, тихо матерясь, даже попыталась рассказать сказку – бесполезно, все усилия шли впустую, спокойствие Мордреда рассеялось, словно дым.
***
Моргана хотела бы пойти к телу Артура одна, но большая часть придворных двинулась следом за нею, Мерлин, немного попытавшись успокоить Мордреда и потерпев крах, сдал его на руки Агате и пошел проститься тоже. Странное это было зрелище – темная, слабо освещенная зала, в которой нельзя протолкнуться от народа, каждому была любопытна даже не смерть Артура, а реакция на нее таких уважаемых и значительных лиц, как Моргана и Мерлин. Мерлин, разом состарившись лет на двести, сгорбившись, стоял, опираясь на палку, у высокого стола, на котором разложено было обряженное тело короля Артура. С тела сняли темный шелк, и теперь было видно, что для церемонии прощания короля переодели в парадные светлые, легко выкованные доспехи, украшенные королевскими вензелями и гербом дома Утера.
Мерлин тихо вытирал тыльной стороной ладони редкую слезу – Артур принял его советы за врага, но друид верил, что это была лишь неопытная юность и что из Артура мог выйти толк, однако, судьба, в виде саксонского наемника, вмешалась в эти светлые мечты и теперь последний законный отпрыск Утера, династии Пендрагонов, лежал здесь…
Свет свечей падал на его белое лицо, словно бы скованное из мрамора, черты навсегда замерли в неподвижности, и лицо его навсегда сохранило спокойное выражение и даже несколько…расслабленное. Мерлин не знал, о чем думал Артур в последние мгновения своей жизнью, но верил тому выражению, которое застыло на лице павшего короля и немного было ему спокойнее от того, что Артур ушел не в боли, а в некоторой сладкой, малопонятной неге.
Двор хранил скорбное молчание, которое изредка нарушалось всхлипыванием или вздохом, может быть, этого короля и не любили, но он был королем, а по ушедшему правителю положено скорбеть. К тому же, если отбросить личные отношения, которые знали лишь немногие, Артур не успел проявить себя в должной мере, заботился о своем народе как умел, писал законы, какие умел, контролировал сбор дани, как мог – юная же жизнь его, оборвавшаяся вдруг, так неожиданно и так стремительно, после предательского удара со стороны жены – это было страшно и жутко.
Если бы Моргана была бы одна, она с удовольствием бы всплакнула по-настоящему, истинно. Но вокруг было слишком много народа, слишком много тесноты. Она стояла, не в силах отвести взор и никак не могла понять, что чувствует больше. Облегчение? Да, облегчение было, она понимала, что в Артуре просыпаются не самые лучшие черты отца и то, что он ушел, не успев настроить ее против себя, ушел как воин, было настоящим облегчением. Отвращение? Тоже да. К себе, что поддалась, к нему, что позволил поддаться – к ним обоим за то, что они делали друг с другом и чего не сделали в итоге. Боль? И боль была. Ей было больно. Грудь жгло изнутри. Она пыталась понять, как жить дальше – вся ее жизнь сложилась вокруг мести Утера, для чего она хотела использовать Артура, затем в том, чтобы добраться до Артура, защищать Артура и причинять ему боль, а теперь он мертв. И она будто бы не жила сама для себя. Что нужно ей самой? Что нужно Моргане для Морганы? Чего она хочет?
От мыслей дурно и тягостно, воздух спертый от большого количества человек в помещении и голова медленно кружится и даже пол будто бы плывет под ногами, а может быть, так качается мир? Говорят, весь мир в постоянном движении, только оно такое медленное, что нам нельзя его ощутить, а вот теперь…ощутила.
За окном бьет набат, призывая горожан прощаться со своим королем, собираться на площадях за бесплатной раздачей хлеба и даров, за распивкой вина и молитвой за его душу…грешную? Несостоявшуюся? Какую? Этого уже не дано узнать.
Колокола грохочут, колокола звонят – спеши крестьянин и кузнец, спеши пекарь и советник, рыцарь и оруженосец проститься с телом короля Артура! Спеши! Его уже нет в этом теле, дух его у чертогов Авалона, но ты иди через площадь, через рынок, к королевской усыпальнице, где, как уже точно чувствовала Моргана, наверняка не протолкнуться.
Спеши, хоть ты не успеешь. Не застанешь настоящего Артура и все, что тебе останутся – домыслы и слухи, песни и баллады, которых расплодится в великом множестве и в скором времени даже близкие уже тебе не скажут, каким был настоящий король Артур – бастард Утера Пендрагона, сын герцогини Корнуэл, плод предательской любви и магического вмешательства, плод короля, не сдержавшего себя в рамках чести и прекрасной, но безвольной женщины, поплатившейся за свою верность и оставившей детей своих на произвол судьбы. Спеши, колокола зовут!
Моргана выпрямляется. Она знает, что не настало для нее еще время скорби. Она придет сюда с наступлением темноты, и тогда уже, оставшись один на один со своим врагом и со своим любимым в одном лице, бросится ему на грудь, но сейчас:
-Сэр Монтессори, - ее голос звучит очень громко в скорбной тишине зала, несмотря на то, что она говорит гораздо тише обычной своей тональности, - к нам приедет на прощание ряд…гостей.
Она заминается. Зал прислушивается, боясь вздохнуть и пропустить слово.
-В числе гостей будет сэр Ланселот, герцогиня Кармелид, - Моргана осекается, она вдруг понимает, что ей смертельно хочется увидеть герцога Кармелида, как единственное напоминание о существовавшей ранее жизни, - где герцог Кармелид?
-В тюрьме, - пожимает плечами Монтессори, нервно оглядываясь назад, ища поддержку и, конечно, не находит ее.
-Освободить, - Моргана облизывает пересохшие губы, которые трескаются до крови, но ей плевать, она не замечает такой мелочи, - все подготовить к прощанию…да, точно, по поводу гостей…
Мысли лихорадочны. Моргана здесь никто больше – советница. У нее нет права на трон. Но пока никто не решается сказать ей об этом, однако, молчание это продлится недолго.
-Также приедут принц де Горр со своей женою принцессой Лилиан де Горр, - она с трудом вспоминает имя целительницы, почему-то мысли очень вязкие, словно овсяный кисель, который давала ей Гайя, пока у нее была лихорадка…когда же это было?
-И граф Уриен Мори, - выдыхает она, и тут же замечает изумленный вид графа Уриена Мори справа от себя. – А, ты здесь…и…члены совета, граф…друид, прошу вас присоединиться.
Она круто поворачивается на каблуках, выходит, снова позволяя толпе образовать коридор. Она слышит шепоты за своею спиной, она знает уже, что эти шепоты предвещают и все, о чем молится (а она умеет, да!), это о прибытии Мелеаганта де Горра – хватит с нее трона и народа Камелота, хватит с нее всего этого непроходимого мрака и вечной тревоги, он хотел трон – он получит трон, он хотел власти – он будет властителем, он достоин. А она устала. Очень устала.
***
День богат на события странного толка. Странный приезд Морганы, уже знающей об Артуре, странное прощание, странные ее приказы (на которые она не имеет уже права) и странное послушание Монтессори, а теперь – странный совет.
Когда за Кармелидом спустились в тюрьму, он решил, что его ведут на казнь, он испугался, принялся упираться, но быстро заметил, что стража молчалива, угадал знакомые символы скорого переворота – шепот, сборные группы по разным фронтам замка, вооруженное молчание и понял все. Увиденные же траурные знамена подтвердили его опасения, а тут его еще и втолкнули в совет, да так, что он едва носом не пропахал пол. Однако жаловаться не было времени, он быстро привел себя в состояние рассудка и оценил обстановку – все мрачно, на столе почти полный кувшин вина, у каждого кубок наполнен, но почти никто не тронул его. Зала же малая – Моргана сидит на своем привычном месте, дальше пустое место короля, напротив граф Уриен Мори (надо же, кого черти приносят!), Монтессори (этот всегда здесь), Грегори, Монтегю (сила есть, ума не надо), Мерлин (надо же, кого черти приносят…где-то это было).
Кармелид оглядел всех и снова взгляд его скользнул на пустое место Артура.
-Надо полагать, что вы не могли взять и забыть позвать своего короля…
-Он мертв, - тихо сказала Моргана.
-Мне жаль, - ответил Кармелид, соображая, - а…
-Твоя дочь убралась в твои земли, - жестко прервала фея, - с рыцарем. Благодари Мелеаганта, что он дал ей эту возможность.
-Я помолюсь за принца, - сухо отреагировал Кармелид, пытаясь понять, как ему воспользоваться обстоятельствами…
-Он прибудет сюда лично, - усмехнулся Мерлин, - личная благодарность, она, знаешь…
-Довольно! – воззвала Моргана устало и надрывно. – Кармелид, сядь, не то я передумаю и суну обратно в тюрьму. Артур умер, у нас будет время…для скорби. Но сейчас мы должны понять, что делать.
-У Артура не осталось сыновей, - заметил Грегори, - и дочерей.
-Никого не осталось, включая жену, - обозлилась Моргана, - спасибо, умник!
-А…Мордред? – до Кармелида доходили многие слухи, он знал, что Марди мертва и как именно назвала ребенка Моргана. Ему хотелось взять своего сына на руки, и его голос дрогнул, когда он называл его по имени, и фея это угадала:
-Мордред в порядке. Я…мы…позже, Леодоган. Он в порядке. Только стал плакать, а казался таким тихим и спокойным. А теперь плачет, плачет и плачет… - у Морганы слезы подступили к глазам, она быстро отвернулась, стирая их ладонью – нельзя быть слабой, не заслужила!
-Моргану на трон и дело с концом! – ударил ладонью по столу Монтегю.
-Пошел к черту! – огрызнулась фея, - я никто для народа.
-Он тебя любит…народ, - заметил Кармелид, - поддерживаю Монтегю.
-Не выслуживайся, - не поддалась фея, - я не…
-Не выслуживаюсь! – Кармелид поднялся, - Моргана, у меня есть повод тебя ненавидеть, но если Артур мертв, то ты должна занять престол – ты знаешь правление, ты из древнего рода и ты была связана с Артуром.
-И я не смогу, - отмахнулась фея, - Кармелид, ценю, но нет. Ты ошибаешься! Я не вытяну правление. Сейчас каждый мало-мальски знатный лорд может объявить себя королем Камелота, мне что. С каждым воевать? Нет! Хватит!
Она обхватила голову руками, со стоном роняя ее на столешницу. Почему все эти люди не желают понимать, что она не будет править? Она не королева. Она советница. К тому же – королеве нужно продолжение династии, а ее не будет. Моргана не родит.
-Тогда, - Кармелид обвел взглядом советников, - моя дочь Гвиневра…
-Никогда! – хором воскликнули Монтессори и Мерлин, а граф Уриен прибавил:
-Пожалейте дочь, герцог!
-Не понял, - нахмурился Леодоган, - она жена Артура. Она королева.
-павшая изменница, - уточнил Монтессори, - прилюдно попавшаяся на измене королю с рыцарем. Прости, Моргана, каким бы милым и хорошим человеком Ланселот не был, в рамках королевства он только рыцарь!
Моргана сделал неопределенный жест рукой что-то между «да, я знаю» и «да гори оно всё в чертогах темного бога», и никак не промолвила слова.
-Вдобавок, - перебил Мерлин, - она не знает, как править, и что делать. Мы задыхались советниками, опытными интриганами и…
-И, честно говоря, - это вступил уже Уриен, - Гвиневре досталось, побойтесь бога, Кармелид, не тащите ее в логов змей, где ее загрызут в первые пять минут. Ее не любит народ – потому что не знает ее, а сейчас нужен тот, кого они любят, кого знают, за кем пойдут. Ее не любит двор – потому что…да потому что двор у вас, господа мои дорогие, отвратительный!
-А еще мы не идиоты, - поддержал Грегори, - и понимаем, что будешь править ты, а мне проще тебя убить, чем считать за короля.
-Оскорблять не смей, - нахмурился Кармелид, - вот она меня освободила.
-Представь, как отвратителен наш двор, что я советуюсь с тобой! – Моргана развела руками, - Гвиневра отпадает, Кармелид, сейчас будет смута, смурно…нам нужен воин, человек лидерских качеств, человек, который идет от древнего рода и не запятнал себя ничем. Прогрессивный, сильный…
-Нам нужен тот, за кем пойдет армия! – вступил Грегори, грозно глядя на Кармелида и потрясая могучими кулаками.
-Армия пойдет за теми, у кого казна! – спорил Монтессори, - а я закрыл ее ото всех. Нам нужно принять решение… срочно.
-Так казна-то, - скептически хмыкнула Моргана, - пуста!
-Я сейчас глупость скажу, - Кармелид вздохнул, медленно обводя взглядом малый совет.
-Мы привыкли, - успокоил Мерлин, решив, что пока не будет вмешиваться. Он уже знал, кого надо на трон.
-Но принц де Горр самый лучший кандидат, - признавать это было тяжело. Воцарилось гнетущее молчание – втайне все думали об этом, и Моргана вела к этому, и Мерлин готов был выступить за принца. Уриен молча встал и зааплодировал герцогу Кармелиду.
-Но он же не из Камелота…- попытался протестовать Грегори, - если уж на то пошло, то я голосую за то, чтобы власть осталась при советниках…
-Которые растащат по сторонам, - прищурился Мерлин, - и которые сожрут казну…
-Сразу видно, что тебе незнаком опыт Рима и его попытка во власть советникам, - Моргана даже не стала издеваться над Грегори, - рано или поздно совет пойдет против совета! Нам нужен король.
-Или королева, - быстро вставил неунывающий Кармелид и даже глазом не моргнул.
-Мелеагант, - подвела итог фея. – Возражения? Так и думала. Вы все не идиоты…ну, кроме тебя, Грегори. И тебя временами, Кармелид… если мы не передадим власть кому-то, кто сможет ее удержать, мы ввергнем Британию в раздор. Тот же Кармелид, наглая твоя морда, герцог, попытается усадить свою дочь на трон! Тот же лорд Гишон внезапно решит, что это его земля! Я уже не говорю о том, что нам нужна защита от саксонцев, а принц де Горр… господа, я тоже настороженно отношусь к принцу, но у него есть три преимущества…
«Не считая силу Грааля», - про себя проговорила Моргана. Мерлин, словно бы в ответ на ее мысли, усмехнулся, но ничего не сказал.
-Он умен, у него есть авторитет среди нашего народа, и он…успешный воин!
-Только, говорят, безумен, - ввернул Грегори.
-И жесток, - мрачно напомнил Кармелид, - хотя…да.
-Кармелид, выбери сторону! – обозлился Уриен. – Я говорю о своем друге, о принце де Горр. Да, он жесток, но разве не был жесток Утер? Или кто-то до Утера? Трон – это не место для херувима! Хорошо!
