– Понятно, – протянула я, глядя в окошко на пылающие уши распрягающего Ласку Лема. Гелла, значит... Смелее надо быть, малявка! – Мы пойдем на посиделки, хочет он того или нет! – провозгласила я, заработав одобряющий взгляд Тионы.
* * *
Хороший выдался вечер! Теплый, ласковый, по-летнему счастливый. В такой даже думать о проблемах не хочется... да и просто не получается – разве можно думать о чем-либо плохом, когда в лицо смеется легкий озорной ветерок, вызывающий ответную искреннюю улыбку, а низкое предзакатное солнышко окутывает прозрачными нежными лучами, нежаркими и спокойными, доверчивыми и умиротворяющими...
Я неспешно шагала по улице, лениво размышляя о том, что надеть на посиделки. Тиона была категорически против моей обычной одежды – брюк и рубашки. «Ты же девушка!» – увещевала она, подтаскивая меня к зеркалу. Последнее же ни за какие коврижки не желало подтверждать ее слова, неподкупно отражая в своих таинственных глубинах скептически ухмыляющегося сорванца с содранными коленками и локтями, устрашающей ссадиной на лбу и прочими прелестями, у которого по какому-то недоразумению либо по чьей-то злой шутке выросла коса. Она действительно выросла – не особо длинная, но все лучше, чем раньше было...
Зеркало, конечно, не радовало, но чтобы исправить положение, нужно было исправлять в первую очередь себя. А сей героический подвиг был мне не под силу. Я вообще довольно ленивый человек. Ядвига неоднократно ворчала, что лень родилась раньше меня, а я и не спорила. Что плохого в том, чтобы быть ленивой? Ленивый не затеет драку, не обидит кого-либо... не развяжет кровавую войну. Уж лучше сидеть и лениво любоваться закатом, чем строить трудолюбивые планы по захвату соседних государств либо – если трудоголизм вследствие полного отсутствия лени-матушки успел стать диагнозом – всего мира.
Занятая размышлениями о роли лени в поддержании мирового правопорядка, я свернула к «Единорогу», и тут мое внимание привлек переулочек. Что-то раньше я его не замечала... Какое досадное упущение! Ничего, исправим, тем паче что время есть: успею и осмотреться, и к Коре заглянуть, и на посиделки собраться.
Дома в переулке оказались нежилыми; было их немного – всего-навсего пять, и выглядели они вполне ухоженными. Самый крайний вообще походил на игрушку; можно было бы подумать, что хозяева всего лишь на миг покинули его, если бы не массивный, успевший покрыться ржавчиной замок на калитке... Ограду обвивал плющ. Темно-зеленый, сочный, листик к листику – картинка, да и только. Мягкий, наверное... Не удержавшись, я прислонилась к нему спиной и блаженно зажмурилась.
Вот чему я не перестаю удивляться – так это тому, почему мне не лень влипать в самые дурацкие либо жуткие неприятности?
Разомлев от тепла, исходящего от плюща, я вначале даже не заметила легких поглаживаний по спине, рукам и ногам. А когда заметила... Дернуться-то я дернулась, причем со всей дури, только безрезультатно: щиколотки, запястья и талию прочно обвили крепкие зеленые побеги.
Оно хоть не плотоядное? Очень уж не хочется быть съеденной растением! Позор всей моей жизни! И смерти тоже...
Так, попытаемся успокоиться и вздохнуть поглубже. Сосчитаем до двадцати... А теперь посмотрим на ситуацию трезвым, свободным от преждевременной паники взглядом. Итак, первое: никто меня переваривать не собирается, по крайней мере пока. Второе: я успела довольно далеко зайти в необитаемый переулок, так что кричать бесполезно. Третье:
* * *
Хороший выдался вечер! Теплый, ласковый, по-летнему счастливый. В такой даже думать о проблемах не хочется... да и просто не получается – разве можно думать о чем-либо плохом, когда в лицо смеется легкий озорной ветерок, вызывающий ответную искреннюю улыбку, а низкое предзакатное солнышко окутывает прозрачными нежными лучами, нежаркими и спокойными, доверчивыми и умиротворяющими...
Я неспешно шагала по улице, лениво размышляя о том, что надеть на посиделки. Тиона была категорически против моей обычной одежды – брюк и рубашки. «Ты же девушка!» – увещевала она, подтаскивая меня к зеркалу. Последнее же ни за какие коврижки не желало подтверждать ее слова, неподкупно отражая в своих таинственных глубинах скептически ухмыляющегося сорванца с содранными коленками и локтями, устрашающей ссадиной на лбу и прочими прелестями, у которого по какому-то недоразумению либо по чьей-то злой шутке выросла коса. Она действительно выросла – не особо длинная, но все лучше, чем раньше было...
Зеркало, конечно, не радовало, но чтобы исправить положение, нужно было исправлять в первую очередь себя. А сей героический подвиг был мне не под силу. Я вообще довольно ленивый человек. Ядвига неоднократно ворчала, что лень родилась раньше меня, а я и не спорила. Что плохого в том, чтобы быть ленивой? Ленивый не затеет драку, не обидит кого-либо... не развяжет кровавую войну. Уж лучше сидеть и лениво любоваться закатом, чем строить трудолюбивые планы по захвату соседних государств либо – если трудоголизм вследствие полного отсутствия лени-матушки успел стать диагнозом – всего мира.
Занятая размышлениями о роли лени в поддержании мирового правопорядка, я свернула к «Единорогу», и тут мое внимание привлек переулочек. Что-то раньше я его не замечала... Какое досадное упущение! Ничего, исправим, тем паче что время есть: успею и осмотреться, и к Коре заглянуть, и на посиделки собраться.
Дома в переулке оказались нежилыми; было их немного – всего-навсего пять, и выглядели они вполне ухоженными. Самый крайний вообще походил на игрушку; можно было бы подумать, что хозяева всего лишь на миг покинули его, если бы не массивный, успевший покрыться ржавчиной замок на калитке... Ограду обвивал плющ. Темно-зеленый, сочный, листик к листику – картинка, да и только. Мягкий, наверное... Не удержавшись, я прислонилась к нему спиной и блаженно зажмурилась.
Вот чему я не перестаю удивляться – так это тому, почему мне не лень влипать в самые дурацкие либо жуткие неприятности?
Разомлев от тепла, исходящего от плюща, я вначале даже не заметила легких поглаживаний по спине, рукам и ногам. А когда заметила... Дернуться-то я дернулась, причем со всей дури, только безрезультатно: щиколотки, запястья и талию прочно обвили крепкие зеленые побеги.
Оно хоть не плотоядное? Очень уж не хочется быть съеденной растением! Позор всей моей жизни! И смерти тоже...
Так, попытаемся успокоиться и вздохнуть поглубже. Сосчитаем до двадцати... А теперь посмотрим на ситуацию трезвым, свободным от преждевременной паники взглядом. Итак, первое: никто меня переваривать не собирается, по крайней мере пока. Второе: я успела довольно далеко зайти в необитаемый переулок, так что кричать бесполезно. Третье: дергаться тоже нет смысла – только побеги сильнее в кожу вопьются, что, конечно, не добавит приятных ощущений. Четвертое: на улице-то темнеет, уже и комары выползли на охоту... так что если не сожрет плющ – это неминуемо сделают мелкие кровососы, руки-то связаны! Пятое: что-то здесь действительно жутковато становится, вон у того дома ворота подозрительно поскрипывают, а вон у того – ставни, словно облизываясь в предвкушении легкого ужина...
Сбоку, в разросшихся кустах, послышался зловещий шорох, а затем над ними медленно воздвиглось нечто большое и темное...
Паника из преждевременной переплавилась в своевременную, и я задергалась в путах, заорала на такой ноте, что не снилась даже оперным певцам, и вдобавок совершенно перестала соображать – когда включается паника, разум самопроизвольно отключается.
– Чего орешь?! Жить надоело?! – подскочило ко мне нечто из кустов.
Естественно, после такого я и не подумала прекращать кричать... пока не дошло, что «нечто» говорит нормальным человеческим голосом. Очень даже приятным, кстати.
Мозги включились. Паника, соответственно, вырубилась, оборвав демонстрацию моих вокальных возможностей на самом интересном и драматическом моменте. И я поняла, что лучше бы это действительно была какая-нибудь тварь – она бы просто слопала меня, безо всяких издевательств и измывательств... Не чета этому извергу. А я – как муха в сетях паука: даже сдачи дать не смогу, кулаком промеж глаз хотя бы...
– Наоралась? – сдержанно-ядовито осведомился Мит.
– Не знаю, – огрызнулась я.
Попалась. Допрыгалась. Догулялась... Вот тебе и час расплаты. За все хорошее. И нехорошее – тоже. Улыбается, мерзавец. Лучше б сразу прибил, чтоб не мучилась, только он, наверное, даже не знает, что такое милосердие.
– А ты подумай. Если что – я подожду в сторонке, – тем же тоном посоветовал Мит.
– Только попробуй что-нибудь сделать, – буркнула я, испепеляя его взглядом. Испепелялся он из рук вон плохо, но все хоть какое-то выражение моего бурного протеста...
– И что ты предпримешь тогда? – поинтересовался Мит, приподняв бровь и скрестив руки на груди.
– Я тебя даже с того света достану! – не слишком убедительно, зато зловеще пригрозила я.
– Ох как страшно, – в притворном ужасе округлил глаза он. – Уже боюсь! А конкретно?
Я бессильно дернулась. Вот ведь зараза!
– А конкретно – я тебе все равно отомщу! За все, что ты сделал, с процентами, – прошипела я. – Вот только освобожусь...
– Ну-ну... – хмыкнул Мит, делая шаг ко мне.
– Не смей, ты!.. – злобной кошкой зашипела я.
– Твое желание – закон, милая, – нехорошо ухмыльнулся Мит, останавливаясь. – Я тебя и пальцем не трону. Зачем? Есть более любопытный вариант. Позволь ввести тебя в курс дела. Перед тобой – прости, за тобой – дом купца Пустова, пропавшего лет пятьдесят назад при весьма загадочных обстоятельствах. С тех пор обезлюдел не только его дом, но и весь переулок, называемый теперь Пустовым. Говорят, интересные вещи творятся здесь с того времени... особенно – по ночам да в полнолуние. Тебе не скучно, милая? Вижу, что нет. Правильно. А сейчас будет еще веселее, потому что я уйду... а ты – останешься! И, прошу заметить, ты сама этого захотела! Я лишь выполняю твой маленький каприз. Приятной ночи!
И он, беззаботно насвистывая, нарочито медленно пошел прочь.
Я крепко сжала зубы, дабы не опуститься до униженного вопля о помощи. Не доставлю ему такого удовольствия, пусть обломится!
Мамочки, а страшно-то как... В самом деле нехорошее место, один только плющ чего стоит. Хотя... если подумать, ничего опасного я здесь не чувствовала, когда шла. А если еще раз подумать, полагаться на собственные ощущения при отсутствии дара – все равно что отплясывать танец вприсядку на речном весеннем льду.
А Мит тем временем уже скрылся в подступающих сумерках. Подлец, мерзавец, сволочь! Да как он... как он посмел – бросить меня на растерзание нежити?! Ведь, если здраво рассудить, я ему ничего плохого не сделала! Всего лишь защищалась!
Вот и дозащищалась... Просто наглядная картинка с поучительной надписью: «Куда приводит применение навыков самообороны». Ну за что он так меня ненавидит? А может, он еще не успел далеко уйти? Если погромче крикнуть... извиниться...
Ну уж нет! Я ни в чем перед ним не виновата!
Гордая и непокорная, да. Только все равно страшно, и коленки дрожат, и руки затекли, а про спину вообще молчу...
– Надумала чего-нибудь?
Я вздрогнула, готовясь погромче заорать... отбой. Всего-навсего эта сволочь, не больше.
– Чтоб тебя гмарр побрал, придурок! – прошипела я.
– Знаешь, а я ведь не ожидал от тебя такого поведения, – задумчиво протянул Мит, которого и не думали «побирать». Правильно, даже мелкая нечисть не в состоянии вынести его дольше пяти секунд. – Тебе же страшно, по-настоящему страшно, а ты хамишь, дерзишь, ругаешься... но не просишь о помощи.
– А кого просить? Тебя? – презрительно прищурилась я. – Может, напомнить, что, по твоим же словам, помогать ты не намерен?
– Если ты хорошо попросишь... – хмыкнул Мит. Опять ерничает! Вот только... глаза-то – серьезные.
– Я тебя лучше пошлю, – предложила равноценную замену я. – Далеко и надолго!
Мит промолчал. Даже не отреагировал на столь заманчивое предложение. Просто стоял и разглядывал меня, словно решая для себя что-то важное. Угу. Придушить или прирезать... А потом он просто шагнул вперед, протянул руки... и громко вскрикнул.
Ладони Мита охватывало настоящее пламя... Только пламя это не жгло – оно ждало приказа.
Моего приказа.
Должно быть, драконья чешуйка, – решила я, ощутив знакомое тепло. Ведь не просто же так Вэйд отдал ее мне! Подавив крайнее изумление, я решила ковать железо, пока горячо:
– Живо убери руки, иначе вовсе их лишишься!
– Ненормальная, – одними губами выдохнул Мит, отшатнувшись. Сияние пропало с его ладоней, окружив меня. – Я же освободить тебя хотел!
Ну конечно! А я – воплощение Силы, в грешный мир добровольно спустившейся! Только что это у нас в голосе? Горечь, что ли? Неужели правда совершенно бесплатно хотел доброе дело сделать? Свежо предание, а верится с трудом! Хотя что мешает проверить?
Я попыталась впитать свечение – причем, к моему безграничному удивлению, успешно – и посмотрела на растерянного Мита.
– Освободить, значит, хотел? – протянула я. Он нервно кивнул. – Что ж... освобождай!
Мит ошалело мотнул головой, нерешительно приблизился.
– Развязывай давай, я уже ни рук ни ног не чую! – поторопила его. Мит протянул было руку... и отдернул ее. – Не трясись, – вздохнула я. – Пока не захочу, руки останутся при тебе. Следи за тем, что они делают, и никто не пострадает!
Мит молча и слишком серьезно посмотрел мне в глаза, чуть заметно вздрогнул и принялся распутывать побеги. У него получалось на диво быстро и легко, и уже через пару минут я была свободна.
– Жаль, что все случилось именно так, – пробормотал он, когда мы вышли из странного Пустова переулка, не глядя друг на друга.
– Что – так? – не поняла я.
Мит обреченно махнул рукой и вздохнул:
– Не важно!
И, пока я хлопала ресницами, попросту испарился. Да. Чем дальше в лес, тем наглее зайцы. И как это все понимать прикажете? Что он вообще за человек такой? Ума не приложу, как с ним себя вести. И какого поведения он ожидает от меня. Ладно, разберусь как-нибудь. Главное – больше так глупо не попадаться.
Я торопливо зашагала к дому, вздрагивая на каждом шагу и то и дело оборачиваясь. Леший, досталось сегодня моим нервам... Мерещиться невесть что началось! Да и улицы какие-то безлюдные...
Но кое-что мне действительно не показалось – всю дорогу до дома, старательно прячась и держась в тени, меня провожал Мит.
Чудные дела, ничего не скажешь!
* * *
– Замечательно! – воскликнула я, окидывая дело рук своих довольным взглядом.
Мрачный Лем отнюдь не разделял моего бурного восторга, но при матери и отце бунтовать не посмел. А потому стоял смирно, пока я поправляла на нем новую рубаху со шнуровкой и модные высокие сапоги.
Посиделки проходили в противоположном конце нашего града, где я бывала пару раз, но мало чего запомнила. Не обращая внимания на недовольного мальчишку, теребящего новую одежку, я задумчиво оглядела себя в большом зеркале. Тиона настояла, чтобы я надела темно-зеленое платье, длинное, украшенное золотистой вышивкой. Цвет мне нравился, потому что подходил к глазам, придавая им зеленоватый оттенок. Но все остальное... Не умею я платья носить! Куда удобнее брюки с рубашкой: и в люди выйти, и на забор либо на дерево в случае чего без проблем залезть... Мало ли в жизни приключится. Один Мит чего стоит.
Прода от 12.08.2025, 19:24
* * *
Хороший выдался вечер! Теплый, ласковый, по-летнему счастливый. В такой даже думать о проблемах не хочется... да и просто не получается – разве можно думать о чем-либо плохом, когда в лицо смеется легкий озорной ветерок, вызывающий ответную искреннюю улыбку, а низкое предзакатное солнышко окутывает прозрачными нежными лучами, нежаркими и спокойными, доверчивыми и умиротворяющими...
Я неспешно шагала по улице, лениво размышляя о том, что надеть на посиделки. Тиона была категорически против моей обычной одежды – брюк и рубашки. «Ты же девушка!» – увещевала она, подтаскивая меня к зеркалу. Последнее же ни за какие коврижки не желало подтверждать ее слова, неподкупно отражая в своих таинственных глубинах скептически ухмыляющегося сорванца с содранными коленками и локтями, устрашающей ссадиной на лбу и прочими прелестями, у которого по какому-то недоразумению либо по чьей-то злой шутке выросла коса. Она действительно выросла – не особо длинная, но все лучше, чем раньше было...
Зеркало, конечно, не радовало, но чтобы исправить положение, нужно было исправлять в первую очередь себя. А сей героический подвиг был мне не под силу. Я вообще довольно ленивый человек. Ядвига неоднократно ворчала, что лень родилась раньше меня, а я и не спорила. Что плохого в том, чтобы быть ленивой? Ленивый не затеет драку, не обидит кого-либо... не развяжет кровавую войну. Уж лучше сидеть и лениво любоваться закатом, чем строить трудолюбивые планы по захвату соседних государств либо – если трудоголизм вследствие полного отсутствия лени-матушки успел стать диагнозом – всего мира.
Занятая размышлениями о роли лени в поддержании мирового правопорядка, я свернула к «Единорогу», и тут мое внимание привлек переулочек. Что-то раньше я его не замечала... Какое досадное упущение! Ничего, исправим, тем паче что время есть: успею и осмотреться, и к Коре заглянуть, и на посиделки собраться.
Дома в переулке оказались нежилыми; было их немного – всего-навсего пять, и выглядели они вполне ухоженными. Самый крайний вообще походил на игрушку; можно было бы подумать, что хозяева всего лишь на миг покинули его, если бы не массивный, успевший покрыться ржавчиной замок на калитке... Ограду обвивал плющ. Темно-зеленый, сочный, листик к листику – картинка, да и только. Мягкий, наверное... Не удержавшись, я прислонилась к нему спиной и блаженно зажмурилась.
Вот чему я не перестаю удивляться – так это тому, почему мне не лень влипать в самые дурацкие либо жуткие неприятности?
Разомлев от тепла, исходящего от плюща, я вначале даже не заметила легких поглаживаний по спине, рукам и ногам. А когда заметила... Дернуться-то я дернулась, причем со всей дури, только безрезультатно: щиколотки, запястья и талию прочно обвили крепкие зеленые побеги.
Оно хоть не плотоядное? Очень уж не хочется быть съеденной растением! Позор всей моей жизни! И смерти тоже...
Так, попытаемся успокоиться и вздохнуть поглубже. Сосчитаем до двадцати... А теперь посмотрим на ситуацию трезвым, свободным от преждевременной паники взглядом. Итак, первое: никто меня переваривать не собирается, по крайней мере пока. Второе: я успела довольно далеко зайти в необитаемый переулок, так что кричать бесполезно. Третье:
Прода от 12.08.2025, 19:24
* * *
Хороший выдался вечер! Теплый, ласковый, по-летнему счастливый. В такой даже думать о проблемах не хочется... да и просто не получается – разве можно думать о чем-либо плохом, когда в лицо смеется легкий озорной ветерок, вызывающий ответную искреннюю улыбку, а низкое предзакатное солнышко окутывает прозрачными нежными лучами, нежаркими и спокойными, доверчивыми и умиротворяющими...
Я неспешно шагала по улице, лениво размышляя о том, что надеть на посиделки. Тиона была категорически против моей обычной одежды – брюк и рубашки. «Ты же девушка!» – увещевала она, подтаскивая меня к зеркалу. Последнее же ни за какие коврижки не желало подтверждать ее слова, неподкупно отражая в своих таинственных глубинах скептически ухмыляющегося сорванца с содранными коленками и локтями, устрашающей ссадиной на лбу и прочими прелестями, у которого по какому-то недоразумению либо по чьей-то злой шутке выросла коса. Она действительно выросла – не особо длинная, но все лучше, чем раньше было...
Зеркало, конечно, не радовало, но чтобы исправить положение, нужно было исправлять в первую очередь себя. А сей героический подвиг был мне не под силу. Я вообще довольно ленивый человек. Ядвига неоднократно ворчала, что лень родилась раньше меня, а я и не спорила. Что плохого в том, чтобы быть ленивой? Ленивый не затеет драку, не обидит кого-либо... не развяжет кровавую войну. Уж лучше сидеть и лениво любоваться закатом, чем строить трудолюбивые планы по захвату соседних государств либо – если трудоголизм вследствие полного отсутствия лени-матушки успел стать диагнозом – всего мира.
Занятая размышлениями о роли лени в поддержании мирового правопорядка, я свернула к «Единорогу», и тут мое внимание привлек переулочек. Что-то раньше я его не замечала... Какое досадное упущение! Ничего, исправим, тем паче что время есть: успею и осмотреться, и к Коре заглянуть, и на посиделки собраться.
Дома в переулке оказались нежилыми; было их немного – всего-навсего пять, и выглядели они вполне ухоженными. Самый крайний вообще походил на игрушку; можно было бы подумать, что хозяева всего лишь на миг покинули его, если бы не массивный, успевший покрыться ржавчиной замок на калитке... Ограду обвивал плющ. Темно-зеленый, сочный, листик к листику – картинка, да и только. Мягкий, наверное... Не удержавшись, я прислонилась к нему спиной и блаженно зажмурилась.
Вот чему я не перестаю удивляться – так это тому, почему мне не лень влипать в самые дурацкие либо жуткие неприятности?
Разомлев от тепла, исходящего от плюща, я вначале даже не заметила легких поглаживаний по спине, рукам и ногам. А когда заметила... Дернуться-то я дернулась, причем со всей дури, только безрезультатно: щиколотки, запястья и талию прочно обвили крепкие зеленые побеги.
Оно хоть не плотоядное? Очень уж не хочется быть съеденной растением! Позор всей моей жизни! И смерти тоже...
Так, попытаемся успокоиться и вздохнуть поглубже. Сосчитаем до двадцати... А теперь посмотрим на ситуацию трезвым, свободным от преждевременной паники взглядом. Итак, первое: никто меня переваривать не собирается, по крайней мере пока. Второе: я успела довольно далеко зайти в необитаемый переулок, так что кричать бесполезно. Третье: дергаться тоже нет смысла – только побеги сильнее в кожу вопьются, что, конечно, не добавит приятных ощущений. Четвертое: на улице-то темнеет, уже и комары выползли на охоту... так что если не сожрет плющ – это неминуемо сделают мелкие кровососы, руки-то связаны! Пятое: что-то здесь действительно жутковато становится, вон у того дома ворота подозрительно поскрипывают, а вон у того – ставни, словно облизываясь в предвкушении легкого ужина...
Сбоку, в разросшихся кустах, послышался зловещий шорох, а затем над ними медленно воздвиглось нечто большое и темное...
Паника из преждевременной переплавилась в своевременную, и я задергалась в путах, заорала на такой ноте, что не снилась даже оперным певцам, и вдобавок совершенно перестала соображать – когда включается паника, разум самопроизвольно отключается.
– Чего орешь?! Жить надоело?! – подскочило ко мне нечто из кустов.
Естественно, после такого я и не подумала прекращать кричать... пока не дошло, что «нечто» говорит нормальным человеческим голосом. Очень даже приятным, кстати.
Мозги включились. Паника, соответственно, вырубилась, оборвав демонстрацию моих вокальных возможностей на самом интересном и драматическом моменте. И я поняла, что лучше бы это действительно была какая-нибудь тварь – она бы просто слопала меня, безо всяких издевательств и измывательств... Не чета этому извергу. А я – как муха в сетях паука: даже сдачи дать не смогу, кулаком промеж глаз хотя бы...
– Наоралась? – сдержанно-ядовито осведомился Мит.
– Не знаю, – огрызнулась я.
Попалась. Допрыгалась. Догулялась... Вот тебе и час расплаты. За все хорошее. И нехорошее – тоже. Улыбается, мерзавец. Лучше б сразу прибил, чтоб не мучилась, только он, наверное, даже не знает, что такое милосердие.
– А ты подумай. Если что – я подожду в сторонке, – тем же тоном посоветовал Мит.
– Только попробуй что-нибудь сделать, – буркнула я, испепеляя его взглядом. Испепелялся он из рук вон плохо, но все хоть какое-то выражение моего бурного протеста...
– И что ты предпримешь тогда? – поинтересовался Мит, приподняв бровь и скрестив руки на груди.
– Я тебя даже с того света достану! – не слишком убедительно, зато зловеще пригрозила я.
– Ох как страшно, – в притворном ужасе округлил глаза он. – Уже боюсь! А конкретно?
Я бессильно дернулась. Вот ведь зараза!
– А конкретно – я тебе все равно отомщу! За все, что ты сделал, с процентами, – прошипела я. – Вот только освобожусь...
– Ну-ну... – хмыкнул Мит, делая шаг ко мне.
– Не смей, ты!.. – злобной кошкой зашипела я.
– Твое желание – закон, милая, – нехорошо ухмыльнулся Мит, останавливаясь. – Я тебя и пальцем не трону. Зачем? Есть более любопытный вариант. Позволь ввести тебя в курс дела. Перед тобой – прости, за тобой – дом купца Пустова, пропавшего лет пятьдесят назад при весьма загадочных обстоятельствах. С тех пор обезлюдел не только его дом, но и весь переулок, называемый теперь Пустовым. Говорят, интересные вещи творятся здесь с того времени... особенно – по ночам да в полнолуние. Тебе не скучно, милая? Вижу, что нет. Правильно. А сейчас будет еще веселее, потому что я уйду... а ты – останешься! И, прошу заметить, ты сама этого захотела! Я лишь выполняю твой маленький каприз. Приятной ночи!
И он, беззаботно насвистывая, нарочито медленно пошел прочь.
Я крепко сжала зубы, дабы не опуститься до униженного вопля о помощи. Не доставлю ему такого удовольствия, пусть обломится!
Мамочки, а страшно-то как... В самом деле нехорошее место, один только плющ чего стоит. Хотя... если подумать, ничего опасного я здесь не чувствовала, когда шла. А если еще раз подумать, полагаться на собственные ощущения при отсутствии дара – все равно что отплясывать танец вприсядку на речном весеннем льду.
А Мит тем временем уже скрылся в подступающих сумерках. Подлец, мерзавец, сволочь! Да как он... как он посмел – бросить меня на растерзание нежити?! Ведь, если здраво рассудить, я ему ничего плохого не сделала! Всего лишь защищалась!
Вот и дозащищалась... Просто наглядная картинка с поучительной надписью: «Куда приводит применение навыков самообороны». Ну за что он так меня ненавидит? А может, он еще не успел далеко уйти? Если погромче крикнуть... извиниться...
Ну уж нет! Я ни в чем перед ним не виновата!
Гордая и непокорная, да. Только все равно страшно, и коленки дрожат, и руки затекли, а про спину вообще молчу...
– Надумала чего-нибудь?
Я вздрогнула, готовясь погромче заорать... отбой. Всего-навсего эта сволочь, не больше.
– Чтоб тебя гмарр побрал, придурок! – прошипела я.
– Знаешь, а я ведь не ожидал от тебя такого поведения, – задумчиво протянул Мит, которого и не думали «побирать». Правильно, даже мелкая нечисть не в состоянии вынести его дольше пяти секунд. – Тебе же страшно, по-настоящему страшно, а ты хамишь, дерзишь, ругаешься... но не просишь о помощи.
– А кого просить? Тебя? – презрительно прищурилась я. – Может, напомнить, что, по твоим же словам, помогать ты не намерен?
– Если ты хорошо попросишь... – хмыкнул Мит. Опять ерничает! Вот только... глаза-то – серьезные.
– Я тебя лучше пошлю, – предложила равноценную замену я. – Далеко и надолго!
Мит промолчал. Даже не отреагировал на столь заманчивое предложение. Просто стоял и разглядывал меня, словно решая для себя что-то важное. Угу. Придушить или прирезать... А потом он просто шагнул вперед, протянул руки... и громко вскрикнул.
Ладони Мита охватывало настоящее пламя... Только пламя это не жгло – оно ждало приказа.
Моего приказа.
Должно быть, драконья чешуйка, – решила я, ощутив знакомое тепло. Ведь не просто же так Вэйд отдал ее мне! Подавив крайнее изумление, я решила ковать железо, пока горячо:
– Живо убери руки, иначе вовсе их лишишься!
– Ненормальная, – одними губами выдохнул Мит, отшатнувшись. Сияние пропало с его ладоней, окружив меня. – Я же освободить тебя хотел!
Ну конечно! А я – воплощение Силы, в грешный мир добровольно спустившейся! Только что это у нас в голосе? Горечь, что ли? Неужели правда совершенно бесплатно хотел доброе дело сделать? Свежо предание, а верится с трудом! Хотя что мешает проверить?
Я попыталась впитать свечение – причем, к моему безграничному удивлению, успешно – и посмотрела на растерянного Мита.
– Освободить, значит, хотел? – протянула я. Он нервно кивнул. – Что ж... освобождай!
Мит ошалело мотнул головой, нерешительно приблизился.
Прода от 16.08.2025, 00:46
– Развязывай давай, я уже ни рук ни ног не чую! – поторопила его. Мит протянул было руку... и отдернул ее. – Не трясись, – вздохнула я. – Пока не захочу, руки останутся при тебе. Следи за тем, что они делают, и никто не пострадает!
Мит молча и слишком серьезно посмотрел мне в глаза, чуть заметно вздрогнул и принялся распутывать побеги. У него получалось на диво быстро и легко, и уже через пару минут я была свободна.
– Жаль, что все случилось именно так, – пробормотал он, когда мы вышли из странного Пустова переулка, не глядя друг на друга.
– Что – так? – не поняла я.
Мит обреченно махнул рукой и вздохнул:
– Не важно!
И, пока я хлопала ресницами, попросту испарился. Да. Чем дальше в лес, тем наглее зайцы. И как это все понимать прикажете? Что он вообще за человек такой? Ума не приложу, как с ним себя вести. И какого поведения он ожидает от меня. Ладно, разберусь как-нибудь. Главное – больше так глупо не попадаться.
Я торопливо зашагала к дому, вздрагивая на каждом шагу и то и дело оборачиваясь. Леший, досталось сегодня моим нервам... Мерещиться невесть что началось! Да и улицы какие-то безлюдные...
Но кое-что мне действительно не показалось – всю дорогу до дома, старательно прячась и держась в тени, меня провожал Мит.
Чудные дела, ничего не скажешь!
* * *
– Замечательно! – воскликнула я, окидывая дело рук своих довольным взглядом.
Мрачный Лем отнюдь не разделял моего бурного восторга, но при матери и отце бунтовать не посмел. А потому стоял смирно, пока я поправляла на нем новую рубаху со шнуровкой и модные высокие сапоги.
Посиделки проходили в противоположном конце нашего града, где я бывала пару раз, но мало чего запомнила. Не обращая внимания на недовольного мальчишку, теребящего новую одежку, я задумчиво оглядела себя в большом зеркале. Тиона настояла, чтобы я надела темно-зеленое платье, длинное, украшенное золотистой вышивкой. Цвет мне нравился, потому что подходил к глазам, придавая им зеленоватый оттенок. Но все остальное... Не умею я платья носить! Куда удобнее брюки с рубашкой: и в люди выйти, и на забор либо на дерево в случае чего без проблем залезть... Мало ли в жизни приключится. Один Мит чего стоит.
