Генерал двигался бесшумно и быстро, и принцесса сама не поняла, как ему столь ловко удалось ее подхватить.
Легко удерживая Вилэй одной рукой – слишком близко к земле, слишком неустойчиво, слишком... неприлично? – генерал пристально вглядывался в ее лицо, словно пытаясь прочесть мысли. Зря только старался, ибо они – все до единой – тут же покинули принцессу, оставив ту на растерзание чувствам и желаниям. Одно из них было самым четким и сильным – чтобы ее наконец поставили на ноги.
– Неужели не морок? – шепнул генерал едва слышно. – Так кто же ты тогда на самом деле?
– Вилэй Тоно, – упрямо повторила принцесса, надеясь, что, разозлившись, ее не бросят на землю. – Жена генерала Ёширо Тоно. Я не лгу. Вот!
Она вытянула левую руку. Широкий рукав сполз почти до локтя, открывая взору генерала тонкое запястье, на белоснежной коже которого серебрилась причудливая брачная метка. Нахмурившись, он резко выдохнул... и коснулся змеек пальцами левой же – свободной – руки.
Короткая вспышка ослепила, и принцесса все же оказалась на земле... вместе с генералом. Они сидели рядом, а их левые руки соединила какая-то неведомая и неодолимая сила. Вилэй даже пальцем не удалось пошевелить, не говоря уж о том, чтобы отпрянуть.
Кожу вновь будто обожгло... и одна из змеек брачного узора, внезапно ожив, неспешно перетекла с ее запястья на запястье генерала. Обе змейки причудливо изогнулись и, серебристо замерцав, превратились в изящный символ древнего каё, означающий нерушимые – ни людьми, ни богами – узы.
– Ой, – вырвалось у Вилэй.
Оторвав-таки взгляд от все еще мерцающих свидетельств того, что свадебный обряд наконец-то завершился, она посмотрела на Ёширо Тоно, подозрительно молчаливого и отрешенного, и впервые подумала о том, что его мнением насчет этого брака тоже как-то совершенно забыли поинтересоваться.
Но уже слишком поздно что-то менять. Кем бы он ни был – человеком из плоти и крови или же злобным духом, лишь носящим маску, – где бы они ни находились, боги приняли и благословили этот союз.
Вот только сам генерал явно был не согласен с волей что владыки, что богов.
Резко поднявшись, он увлек за собой и принцессу. Крепко сжал ее запястье, посмотрел в глаза так, что Вилэй вдруг стало по-настоящему страшно... и она зажмурилась, совсем как в детстве, когда верила, что, если не видеть опасность, то и опасность не увидит тебя.
И опять – в который уже раз за эту поистине безумную ночь! – словно куда-то провалилась.
Пришла в себя принцесса быстро. Прислушалась к разлившейся вокруг тишине, к собственным ощущениям, подсказавшим, что лежит она на чем-то мягком и явно не под открытым небом...
Распахнув ресницы, Вилэй увидела, что вновь оказалась в той странной круглой комнате, только уже не на мягком ковре, а на ложе, бок о бок с генералом, уютно устроив голову на его плече, а ее ладонь покоится на его груди... То есть не совсем покоится, а легонько так поглаживает.
С цветочного ложа принцессу словно ветром сдуло. Выровняв дыхание, она присмотрелась и поняла, что генерал, похоже, даже не пошевелился с того момента, как она впервые его увидела.
Впрочем, кое-что все-таки изменилось. Его левая ладонь, которой Вилэй касалась перед тем, как погрузиться в странный сон, едва заметно светилась. Собравшись с духом, принцесса осторожно приподняла край широкого рукава... и тихо охнула.
Светилась вовсе не ладонь, а запястье, на котором медленно проступал символ нерушимых брачных уз.
Вилэй поспешно поддернула свой рукав – и даже не удивилась, увидев, как на коже проявляется совершенно такой же знак.
Теперь Ёширо Тоно – дух он или человек – стал ее мужем не только во сне, но и наяву.
– Госпожа! Госпожа, где вы?!
Полные испуга воззвания разносились далеко окрест, и, если бы здесь и в самом деле водилась нечисть, давно бы уже навлекли неприятности на невольных – и, к счастью, единственных – обитателей поместья.
Мильше вздрогнул, пробуждаясь, вскочил на ноги. Как же вышло, что он уснул? Нечисти здесь, конечно, не было, как и духов, но что-то странное, несомненно, происходило. Ничем иным объяснить то, что привыкший сутками бодрствовать горец забылся сном младенца, не получалось.
– Что случилось? – выбежав на крыльцо, перехватил он уже собравшуюся бежать в сад Дайнэ.
– Госпожа пропала! – сверкнула блестящими от слез глазами она. – Пока ты, обещавший ее защищать, спал беспробудным сном!
Мильше мог бы сказать, что и сама Дайнэ поддалась сладкому забвению, но не стал. Разве можно требовать от хрупкой девушки той же стойкости, что и от мужчин?
– Она не могла пропасть, – со спокойствием, которого отнюдь не чувствовал, произнес он. – Не плачь. Мы ее найдем.
Куда могла деться принцесса посреди ночи и пустого поместья?
Если бы ей не спалось – а ей точно не спалось, после всего пережитого, – она бы наверняка захотела прогуляться. И ее наверняка бы привлек яблоневый сад...
– Привлек бы, – согласилась Дайнэ. – Госпожа любит яблони. И одинокие прогулки.
Под сень яблоневого даже не сада, а леса Мильше ступил, привычно слившись с окружающим миром всеми своими чувствами. И след принцессы – на диво слабый, едва заметный даже ему – он все же уловил.
Дайнэ шла за ним. Ее Мильше чувствовал тоже, намного ярче и сбивающе, но так и не смог сказать, чтобы она осталась в доме. Пусть. Так будет спокойнее, им обоим, а принцесса...
Разве может тот, кто привык выслеживать демонов, не найти принцессу?
Или проглядеть кого другого.
Но сегодня все шло совершенно не так.
– Демон! – вскрикнула вдруг Дайнэ – и угодила прямиком в объятия резко повернувшегося к ней Мильше.
Такая маленькая и хрупкая, теплая, пахнущая домом...
Невольные объятия пришлось разомкнуть, закрывая Дайнэ собой. Меч словно сам скользнул в его ладонь, и Мильше застыл, вслушиваясь в тишину, сливаясь с ней...
– Я ничего не чую, – наконец признал он. – Здесь нет демонов.
Как и зверей, и – что особенно печалило – птиц.
Ох, если бы здесь были птицы...
– Но я видела! – упрямо повторила Дайнэ и крепко ухватилась за его рубашку. – Черный, крупный...
Мильше от души пожалел, что демонов и в помине не было, хоть крупных, хоть мелких, и хотел уже заверить в этом так доверчиво льнувшую к нему девушку, но уловил странный шорох и заметил, как метнулась в сторону длинная тень.
Он бросился туда же, но немного не успел – тень скользнула меж деревьев и растворилась во мраке, на прощанье тоненько тявкнув на едва не схватившего ее за хвост горца.
– Почему ты его не поймал?! – возмутилась Дайнэ, когда он вернулся к ней – с пустыми руками и глупой улыбкой на губах. – И что тебя так развеселило?..
– Это не демон, – усмехнулся Мильше. – Просто лис. Черный юркий лис.
– Черный? – ахнула Дайнэ. – Это не к добру...
Горец только вздохнул. На равнине было слишком много суеверий, которые он не понимал. А некоторые и вовсе противоречили тому, во что верили в его родных краях...
– Это к счастью, – твердо сказал он и, решительно сжав дрожащую девичью ладонь в своей, двинулся дальше.
Как ни странно, спорить Дайнэ не стала.
И вырываться – тоже.
Мильше почти сразу понял, что тропа мягко ведет их по кругу, и не удивился, когда она вывела их обратно к дому... Однако то, что за это короткое время во дворе из ниоткуда возникла огромная яблоня, заставило изумиться не только Дайнэ.
Едва с ее губ успел сорваться восхищенный вздох при виде вечноцветущего древа Тэйан-тэ – а это конечно же было оно, и пусть Мильше любовался им лишь на картинах, ошибиться он не мог, – как в мощном стволе появился разлом, сквозь который ступила потерянная принцесса.
– Госпожа! – кинулась к ней Дайнэ. – Мы нашли вас!
– Я тоже нашла, – странным тоном, явно невидяще смотря куда-то мимо своей служанки, обронила принцесса. – Хозяина поместья. Генерала Ёширо Тоно...
Над поместьем брезжил серенький, совершенно безрадостный рассвет. Глядя на затянутое рыхлыми облаками небо, Вилэй с грустью подумала, что, сложись все по-людски, переступать порог нового дома, когда солнце не особо желает делиться своими живительными лучами, не слишком хорошая примета.
Хуже только, должно быть, шагнуть в новую жизнь глухой ночью. Да и если вспомнить, в эту жизнь ее и вовсе втолкнули. Какой после подобного она может стать?
Наверное, именно такой, как сейчас. Безумной.
Совершенно целое и невредимое поместье, хотя во всех хрониках утверждалось, что было оно выжжено дотла. Волшебное дерево, спящий генерал – и такой похожий на привычный мир, в котором, тем не менее, все совершенно по-другому.
Было ли то на самом деле?
При свете дня яблоня не утратила своего очарования и казалась нереальной.
Попытка Мильше и Дайнэ повторить путь принцессы не увенчалась успехом. Своим секретом яблоня готова была делиться лишь с ней; под ее ладонями разлом в коре возник незамедлительно, и никто, кроме нее, так и не смог в него шагнуть... Даже заглянуть в потайную комнату не вышло! Спутникам принцессы оставалось лишь поверить ей на слово, что там, на ложе из яблоневых лепестков, беспробудным сном спит генерал, исчезнувший двенадцать лет назад.
Своим глазам Вилэй пока еще доверяла, но то, что случилось, едва она коснулась его руки, никак не укладывалось в голове. Если это был сон, как объяснить проявившуюся метку?
Нет, если бы генерал Тоно действительно приснился принцессе, ее не обзывали бы мороком и не ставили бы под сомнение каждое слово!
Это было по-настоящему. Пусть даже и в ином мире, где встречаются лишь души, но уж точно не во сне.
Но как такое вообще возможно?
– Древо Тэйан-тэ, – пояснил Мильше в ответ на недоумение принцессы.
Словно это все объясняло!
Хотя, наверное, действительно объясняло. Кто знает, на что способна богиня самой жизни?
– Это же просто легенда! – нахмурилась Дайнэ.
Просто легенда обиженно зашелестела листвой и осыпала непочтительную гостью ворохом белых лепестков.
– Все в этом мире когда-либо было – или же когда-либо станет – легендой, – пожал плечами Мильше, погладив теплую кору.
Ему ли, чей народ до сих пор поклонялся Тэйан-тэ, было сомневаться в реальности этого чуда?
И знал горец явно больше, чем Вилэй. Он и предположил, что именно яблоня защитила генерала от смертельного колдовства, укрыв его, погрузив в волшебный сон, что и не сон вовсе...
Деревья, подобные этому, ныне в мире огромнейшая редкость. Жрицы Тэйан-тэ берегут и их, и семена как зеницу ока, и в руки чужакам они не попадают... Но вот одарить милостью богини кого-то, кто, не щадя своей жизни, совершал что-то выдающееся, жрицы вполне могли. Наверняка предки генерала отличились, раз уж в их поместье растет такое чудо. Которое, кстати, не каждый увидеть способен. Для большинства древо кажется обычной яблоней, а что цветет круглый год – так мало ли как над ней поколдовали. Истинную же свою суть древо позволяет увидеть лишь тем, кого само избирает. Выбирает, проверяет... в самые потаенные уголки души заглядывает. Вот и их достойными признало...
Такое древо способно защитить потомков рода, с которым связали его жрицы. От всего защитить. Даже от смерти. Пусть порой и весьма странными способами.
Каждое древо Тэйан-тэ хранит в себе частичку Древа-прародителя и существует во всех отражениях мира сразу. И тех, кого призвано оберегать, в силах перенести в мир-отражение, где не властны ни колдовство, ни проклятия, где даже смертельно раненый может жить, причем жить вечно. Или же, если захочет, исцелиться – и вернуться не только целым, но и невредимым.
Видимо, подобное случилось и с генералом Тоно. Но что-то пошло не так, раз за двенадцать лет древо не смогло вернуть его к настоящей жизни.
Или же он сам того не пожелал.
– Госпожа, идемте же! – донесся до принцессы полный нетерпения голос Дайнэ.
Вздохнув и бросив последний взгляд на печальное небо, Вилэй вошла в дом. Вроде бы в тот же самый... и в то же время – уже в другой, ибо под сенью древа Тэйан-тэ он стал совсем иным.
Свадебные покои, в которые Вилэй даже дверь не приоткрыла, находились в дальней части дома, и туда принцессу совершенно не влекло.
Покои в башенке, с огромным окном в пол, выходящим на уютный округлый балкончик, были, по словам Дайнэ, намного меньше и скромнее свадебных, но очаровали Вилэй настолько, что остальные она смотреть отказалась. Спутники принцессы выбрали себе комнаты на первом этаже, чтобы быть как можно ближе к ней, но в то же время соблюсти проклятые правила приличия, на которых настаивала Дайнэ. Устав спорить, Вилэй махнула рукой и позволила ей действовать по своему усмотрению.
Первым делом Дайнэ привела в порядок покои госпожи, после же озаботилась и ее внешним обликом.
Купальня – небольшая, не сравнить с дворцовой – отыскалась быстро. Воду натаскал и нагрел Мильше, после чего убежал исследовать территорию поместья, и теперь Вилэй ждала огромная, исходящая паром бадья, пусть и без привычных мыльных растворов, благоухающих цветами – сейчас она была рада даже обычному, резко пахнущему хвоей. Возможно, в тех покоях нашлось бы все столь необходимое любой девушке, но сама мысль, что придется взять предназначенное другой, вызывала отторжение.
Да, здесь ждали невесту. Но вовсе не Вилэй.
Кем же была та, которую генерал Тоно хотел назвать своей? Любил ли он ее? Помнит ли о ней?
Одно не вызывало никаких сомнений – заменить ее не получится. Да и не хотела Вилэй быть чьей-то заменой. Вот только никого и никогда ее желания не волновали.
Горькие мысли принцесса привычно выкинула из головы. Толку от них все равно не будет, лишь на сердце тяжесть неподъемная ляжет. А под ее гнетом и руки опустятся, и жить не захочется.
А Вилэй намеревалась бороться. Бороться до конца, каким бы он ни оказался.
В купальне, помимо бадьи и полотенец, было зеркало. Большое, в человеческий рост, заключенное в тяжелую деревянную раму. Чистое, прозрачное, совсем как во дворце. Еще одно подтверждение, что поместье не бедствовало.
Вилэй шагнула к зеркалу – и тут же отшатнулась, разглядев собственное отражение.
Милостивые духи предков! Немудрено, что генерал принял ее за нечисть!
Из них двоих на злобного призрака больше всего походила именно она.
Верхнее платье свадебного одеяния словно в битве не на жизнь потрепано, руки исцарапаны, лицо бледное, из волос, будто из гнезда, сухие травинки торчат. И щека грязная...
Принцесса потерла темную полосу, расчертившую белую кожу. Признаться, имей она меч и встреть такую красотку лицом к лицу безлунной ночью – без долгих рассуждений воспользовалась бы оружием.
– Какой он, госпожа? – не сдержала любопытства Дайнэ, помогая выпутаться из платья... того, что от него осталось. – Красивый?
Вилэй задумчиво прикусила большой палец, за что тут же получила неодобрительное шиканье от Дайнэ.
Красивый? Пожалуй. Но вовсе не той красотой, к которой привыкли во дворце.
Генерал Тоно оказался похож и одновременно не похож на свой портрет. Художник явно постарался сгладить резкость не только во внешности, но и в характере, сделать – хотя бы на бумаге – генерала таким, каким и положено быть верноподданному солнцеликого владыки.
В реальности же все было совсем иначе.
Это все равно что сначала увидеть сокола в золоченой клетке – сдержанного и спокойного, обманчиво-ленивого, – а потом созерцать его полет, свободный и безудержный, в бездонно-синем небе.
Легко удерживая Вилэй одной рукой – слишком близко к земле, слишком неустойчиво, слишком... неприлично? – генерал пристально вглядывался в ее лицо, словно пытаясь прочесть мысли. Зря только старался, ибо они – все до единой – тут же покинули принцессу, оставив ту на растерзание чувствам и желаниям. Одно из них было самым четким и сильным – чтобы ее наконец поставили на ноги.
– Неужели не морок? – шепнул генерал едва слышно. – Так кто же ты тогда на самом деле?
– Вилэй Тоно, – упрямо повторила принцесса, надеясь, что, разозлившись, ее не бросят на землю. – Жена генерала Ёширо Тоно. Я не лгу. Вот!
Она вытянула левую руку. Широкий рукав сполз почти до локтя, открывая взору генерала тонкое запястье, на белоснежной коже которого серебрилась причудливая брачная метка. Нахмурившись, он резко выдохнул... и коснулся змеек пальцами левой же – свободной – руки.
Короткая вспышка ослепила, и принцесса все же оказалась на земле... вместе с генералом. Они сидели рядом, а их левые руки соединила какая-то неведомая и неодолимая сила. Вилэй даже пальцем не удалось пошевелить, не говоря уж о том, чтобы отпрянуть.
Кожу вновь будто обожгло... и одна из змеек брачного узора, внезапно ожив, неспешно перетекла с ее запястья на запястье генерала. Обе змейки причудливо изогнулись и, серебристо замерцав, превратились в изящный символ древнего каё, означающий нерушимые – ни людьми, ни богами – узы.
– Ой, – вырвалось у Вилэй.
Оторвав-таки взгляд от все еще мерцающих свидетельств того, что свадебный обряд наконец-то завершился, она посмотрела на Ёширо Тоно, подозрительно молчаливого и отрешенного, и впервые подумала о том, что его мнением насчет этого брака тоже как-то совершенно забыли поинтересоваться.
Но уже слишком поздно что-то менять. Кем бы он ни был – человеком из плоти и крови или же злобным духом, лишь носящим маску, – где бы они ни находились, боги приняли и благословили этот союз.
Вот только сам генерал явно был не согласен с волей что владыки, что богов.
Резко поднявшись, он увлек за собой и принцессу. Крепко сжал ее запястье, посмотрел в глаза так, что Вилэй вдруг стало по-настоящему страшно... и она зажмурилась, совсем как в детстве, когда верила, что, если не видеть опасность, то и опасность не увидит тебя.
И опять – в который уже раз за эту поистине безумную ночь! – словно куда-то провалилась.
Пришла в себя принцесса быстро. Прислушалась к разлившейся вокруг тишине, к собственным ощущениям, подсказавшим, что лежит она на чем-то мягком и явно не под открытым небом...
Распахнув ресницы, Вилэй увидела, что вновь оказалась в той странной круглой комнате, только уже не на мягком ковре, а на ложе, бок о бок с генералом, уютно устроив голову на его плече, а ее ладонь покоится на его груди... То есть не совсем покоится, а легонько так поглаживает.
С цветочного ложа принцессу словно ветром сдуло. Выровняв дыхание, она присмотрелась и поняла, что генерал, похоже, даже не пошевелился с того момента, как она впервые его увидела.
Впрочем, кое-что все-таки изменилось. Его левая ладонь, которой Вилэй касалась перед тем, как погрузиться в странный сон, едва заметно светилась. Собравшись с духом, принцесса осторожно приподняла край широкого рукава... и тихо охнула.
Светилась вовсе не ладонь, а запястье, на котором медленно проступал символ нерушимых брачных уз.
Вилэй поспешно поддернула свой рукав – и даже не удивилась, увидев, как на коже проявляется совершенно такой же знак.
Теперь Ёширо Тоно – дух он или человек – стал ее мужем не только во сне, но и наяву.
***
– Госпожа! Госпожа, где вы?!
Полные испуга воззвания разносились далеко окрест, и, если бы здесь и в самом деле водилась нечисть, давно бы уже навлекли неприятности на невольных – и, к счастью, единственных – обитателей поместья.
Мильше вздрогнул, пробуждаясь, вскочил на ноги. Как же вышло, что он уснул? Нечисти здесь, конечно, не было, как и духов, но что-то странное, несомненно, происходило. Ничем иным объяснить то, что привыкший сутками бодрствовать горец забылся сном младенца, не получалось.
– Что случилось? – выбежав на крыльцо, перехватил он уже собравшуюся бежать в сад Дайнэ.
– Госпожа пропала! – сверкнула блестящими от слез глазами она. – Пока ты, обещавший ее защищать, спал беспробудным сном!
Мильше мог бы сказать, что и сама Дайнэ поддалась сладкому забвению, но не стал. Разве можно требовать от хрупкой девушки той же стойкости, что и от мужчин?
– Она не могла пропасть, – со спокойствием, которого отнюдь не чувствовал, произнес он. – Не плачь. Мы ее найдем.
Куда могла деться принцесса посреди ночи и пустого поместья?
Если бы ей не спалось – а ей точно не спалось, после всего пережитого, – она бы наверняка захотела прогуляться. И ее наверняка бы привлек яблоневый сад...
– Привлек бы, – согласилась Дайнэ. – Госпожа любит яблони. И одинокие прогулки.
Под сень яблоневого даже не сада, а леса Мильше ступил, привычно слившись с окружающим миром всеми своими чувствами. И след принцессы – на диво слабый, едва заметный даже ему – он все же уловил.
Дайнэ шла за ним. Ее Мильше чувствовал тоже, намного ярче и сбивающе, но так и не смог сказать, чтобы она осталась в доме. Пусть. Так будет спокойнее, им обоим, а принцесса...
Разве может тот, кто привык выслеживать демонов, не найти принцессу?
Или проглядеть кого другого.
Но сегодня все шло совершенно не так.
– Демон! – вскрикнула вдруг Дайнэ – и угодила прямиком в объятия резко повернувшегося к ней Мильше.
Такая маленькая и хрупкая, теплая, пахнущая домом...
Невольные объятия пришлось разомкнуть, закрывая Дайнэ собой. Меч словно сам скользнул в его ладонь, и Мильше застыл, вслушиваясь в тишину, сливаясь с ней...
– Я ничего не чую, – наконец признал он. – Здесь нет демонов.
Как и зверей, и – что особенно печалило – птиц.
Ох, если бы здесь были птицы...
– Но я видела! – упрямо повторила Дайнэ и крепко ухватилась за его рубашку. – Черный, крупный...
Мильше от души пожалел, что демонов и в помине не было, хоть крупных, хоть мелких, и хотел уже заверить в этом так доверчиво льнувшую к нему девушку, но уловил странный шорох и заметил, как метнулась в сторону длинная тень.
Он бросился туда же, но немного не успел – тень скользнула меж деревьев и растворилась во мраке, на прощанье тоненько тявкнув на едва не схватившего ее за хвост горца.
– Почему ты его не поймал?! – возмутилась Дайнэ, когда он вернулся к ней – с пустыми руками и глупой улыбкой на губах. – И что тебя так развеселило?..
– Это не демон, – усмехнулся Мильше. – Просто лис. Черный юркий лис.
– Черный? – ахнула Дайнэ. – Это не к добру...
Горец только вздохнул. На равнине было слишком много суеверий, которые он не понимал. А некоторые и вовсе противоречили тому, во что верили в его родных краях...
– Это к счастью, – твердо сказал он и, решительно сжав дрожащую девичью ладонь в своей, двинулся дальше.
Как ни странно, спорить Дайнэ не стала.
И вырываться – тоже.
Мильше почти сразу понял, что тропа мягко ведет их по кругу, и не удивился, когда она вывела их обратно к дому... Однако то, что за это короткое время во дворе из ниоткуда возникла огромная яблоня, заставило изумиться не только Дайнэ.
Едва с ее губ успел сорваться восхищенный вздох при виде вечноцветущего древа Тэйан-тэ – а это конечно же было оно, и пусть Мильше любовался им лишь на картинах, ошибиться он не мог, – как в мощном стволе появился разлом, сквозь который ступила потерянная принцесса.
– Госпожа! – кинулась к ней Дайнэ. – Мы нашли вас!
– Я тоже нашла, – странным тоном, явно невидяще смотря куда-то мимо своей служанки, обронила принцесса. – Хозяина поместья. Генерала Ёширо Тоно...
ГЛАВА 6. СОКОЛ В СИЛКАХ
Над поместьем брезжил серенький, совершенно безрадостный рассвет. Глядя на затянутое рыхлыми облаками небо, Вилэй с грустью подумала, что, сложись все по-людски, переступать порог нового дома, когда солнце не особо желает делиться своими живительными лучами, не слишком хорошая примета.
Хуже только, должно быть, шагнуть в новую жизнь глухой ночью. Да и если вспомнить, в эту жизнь ее и вовсе втолкнули. Какой после подобного она может стать?
Наверное, именно такой, как сейчас. Безумной.
Совершенно целое и невредимое поместье, хотя во всех хрониках утверждалось, что было оно выжжено дотла. Волшебное дерево, спящий генерал – и такой похожий на привычный мир, в котором, тем не менее, все совершенно по-другому.
Было ли то на самом деле?
При свете дня яблоня не утратила своего очарования и казалась нереальной.
Попытка Мильше и Дайнэ повторить путь принцессы не увенчалась успехом. Своим секретом яблоня готова была делиться лишь с ней; под ее ладонями разлом в коре возник незамедлительно, и никто, кроме нее, так и не смог в него шагнуть... Даже заглянуть в потайную комнату не вышло! Спутникам принцессы оставалось лишь поверить ей на слово, что там, на ложе из яблоневых лепестков, беспробудным сном спит генерал, исчезнувший двенадцать лет назад.
Своим глазам Вилэй пока еще доверяла, но то, что случилось, едва она коснулась его руки, никак не укладывалось в голове. Если это был сон, как объяснить проявившуюся метку?
Нет, если бы генерал Тоно действительно приснился принцессе, ее не обзывали бы мороком и не ставили бы под сомнение каждое слово!
Это было по-настоящему. Пусть даже и в ином мире, где встречаются лишь души, но уж точно не во сне.
Но как такое вообще возможно?
– Древо Тэйан-тэ, – пояснил Мильше в ответ на недоумение принцессы.
Словно это все объясняло!
Хотя, наверное, действительно объясняло. Кто знает, на что способна богиня самой жизни?
– Это же просто легенда! – нахмурилась Дайнэ.
Просто легенда обиженно зашелестела листвой и осыпала непочтительную гостью ворохом белых лепестков.
– Все в этом мире когда-либо было – или же когда-либо станет – легендой, – пожал плечами Мильше, погладив теплую кору.
Ему ли, чей народ до сих пор поклонялся Тэйан-тэ, было сомневаться в реальности этого чуда?
И знал горец явно больше, чем Вилэй. Он и предположил, что именно яблоня защитила генерала от смертельного колдовства, укрыв его, погрузив в волшебный сон, что и не сон вовсе...
Деревья, подобные этому, ныне в мире огромнейшая редкость. Жрицы Тэйан-тэ берегут и их, и семена как зеницу ока, и в руки чужакам они не попадают... Но вот одарить милостью богини кого-то, кто, не щадя своей жизни, совершал что-то выдающееся, жрицы вполне могли. Наверняка предки генерала отличились, раз уж в их поместье растет такое чудо. Которое, кстати, не каждый увидеть способен. Для большинства древо кажется обычной яблоней, а что цветет круглый год – так мало ли как над ней поколдовали. Истинную же свою суть древо позволяет увидеть лишь тем, кого само избирает. Выбирает, проверяет... в самые потаенные уголки души заглядывает. Вот и их достойными признало...
Такое древо способно защитить потомков рода, с которым связали его жрицы. От всего защитить. Даже от смерти. Пусть порой и весьма странными способами.
Каждое древо Тэйан-тэ хранит в себе частичку Древа-прародителя и существует во всех отражениях мира сразу. И тех, кого призвано оберегать, в силах перенести в мир-отражение, где не властны ни колдовство, ни проклятия, где даже смертельно раненый может жить, причем жить вечно. Или же, если захочет, исцелиться – и вернуться не только целым, но и невредимым.
Видимо, подобное случилось и с генералом Тоно. Но что-то пошло не так, раз за двенадцать лет древо не смогло вернуть его к настоящей жизни.
Или же он сам того не пожелал.
– Госпожа, идемте же! – донесся до принцессы полный нетерпения голос Дайнэ.
Вздохнув и бросив последний взгляд на печальное небо, Вилэй вошла в дом. Вроде бы в тот же самый... и в то же время – уже в другой, ибо под сенью древа Тэйан-тэ он стал совсем иным.
Свадебные покои, в которые Вилэй даже дверь не приоткрыла, находились в дальней части дома, и туда принцессу совершенно не влекло.
Покои в башенке, с огромным окном в пол, выходящим на уютный округлый балкончик, были, по словам Дайнэ, намного меньше и скромнее свадебных, но очаровали Вилэй настолько, что остальные она смотреть отказалась. Спутники принцессы выбрали себе комнаты на первом этаже, чтобы быть как можно ближе к ней, но в то же время соблюсти проклятые правила приличия, на которых настаивала Дайнэ. Устав спорить, Вилэй махнула рукой и позволила ей действовать по своему усмотрению.
Первым делом Дайнэ привела в порядок покои госпожи, после же озаботилась и ее внешним обликом.
Купальня – небольшая, не сравнить с дворцовой – отыскалась быстро. Воду натаскал и нагрел Мильше, после чего убежал исследовать территорию поместья, и теперь Вилэй ждала огромная, исходящая паром бадья, пусть и без привычных мыльных растворов, благоухающих цветами – сейчас она была рада даже обычному, резко пахнущему хвоей. Возможно, в тех покоях нашлось бы все столь необходимое любой девушке, но сама мысль, что придется взять предназначенное другой, вызывала отторжение.
Да, здесь ждали невесту. Но вовсе не Вилэй.
Кем же была та, которую генерал Тоно хотел назвать своей? Любил ли он ее? Помнит ли о ней?
Одно не вызывало никаких сомнений – заменить ее не получится. Да и не хотела Вилэй быть чьей-то заменой. Вот только никого и никогда ее желания не волновали.
Горькие мысли принцесса привычно выкинула из головы. Толку от них все равно не будет, лишь на сердце тяжесть неподъемная ляжет. А под ее гнетом и руки опустятся, и жить не захочется.
А Вилэй намеревалась бороться. Бороться до конца, каким бы он ни оказался.
В купальне, помимо бадьи и полотенец, было зеркало. Большое, в человеческий рост, заключенное в тяжелую деревянную раму. Чистое, прозрачное, совсем как во дворце. Еще одно подтверждение, что поместье не бедствовало.
Вилэй шагнула к зеркалу – и тут же отшатнулась, разглядев собственное отражение.
Милостивые духи предков! Немудрено, что генерал принял ее за нечисть!
Из них двоих на злобного призрака больше всего походила именно она.
Верхнее платье свадебного одеяния словно в битве не на жизнь потрепано, руки исцарапаны, лицо бледное, из волос, будто из гнезда, сухие травинки торчат. И щека грязная...
Принцесса потерла темную полосу, расчертившую белую кожу. Признаться, имей она меч и встреть такую красотку лицом к лицу безлунной ночью – без долгих рассуждений воспользовалась бы оружием.
– Какой он, госпожа? – не сдержала любопытства Дайнэ, помогая выпутаться из платья... того, что от него осталось. – Красивый?
Вилэй задумчиво прикусила большой палец, за что тут же получила неодобрительное шиканье от Дайнэ.
Красивый? Пожалуй. Но вовсе не той красотой, к которой привыкли во дворце.
Генерал Тоно оказался похож и одновременно не похож на свой портрет. Художник явно постарался сгладить резкость не только во внешности, но и в характере, сделать – хотя бы на бумаге – генерала таким, каким и положено быть верноподданному солнцеликого владыки.
В реальности же все было совсем иначе.
Это все равно что сначала увидеть сокола в золоченой клетке – сдержанного и спокойного, обманчиво-ленивого, – а потом созерцать его полет, свободный и безудержный, в бездонно-синем небе.
