– Просто знай об этом. Ты наверняка замечала и другие проявления инстинкта. Но у нас не так много времени на лекции. Я надеюсь, что ты поняла, о чём я.
Как бы хотелось Эви сейчас возразить, сказать, что она ничего такого не знает, что военный профессор неправ… но это было бы ложью. Профессор Кастанеда говорил о чувстве ПРЕДЕЛА, которое было ей отлично знакомо. Ей вдруг вспомнился тот бой, когда её ранил робот-пулемётчик. И теперь она осознала, почему так мучительно жгло в груди, почему это досадное чувство, стесняющее дыхание, от которого так хочется кричать, а к горлу подступают слёзы, становится сильнее с каждым разом. Потому что это не просто предел. Это предел, который необходимо преодолеть. Предел, которого не должно быть. Но неужели единственный реальный способ сделать это – сдаться на милость военных медиков и позволить им надругаться над своим телом?! Вожделенное освобождение от оков, таящееся в глубине бездонного взгляда эльксарима... и… плен у военного диктатора?! Как эти две реальности могут явиться двумя сторонами одной медали? И что ещё менее правдоподобно…
— Инстинкт – и искусственная операция? Я не понимаю, как одно может вести к другому. Извините, – высказалась Эви честно. – Это неправдоподобно. Естественное стремление – к искусственному вмешательству?
Окно всё ещё было раскрыто, и Эви услышала, как где-то снаружи ухнула сова. Океанская свежесть всё так же манила…
— А ты сама – естественный человек? – медленно произнёс профессор, глядя в лицо панте.
Её глаза расширились, по спине пробежал холодок.
— Ты слышала легенду? – спросил вдруг Кастанеда. – Знаешь, откуда произошло слово «эльксарим»? Это легенда из мифологии индейского племени, которое обитало когда-то рядом с полуостровом Гаттария. Люди этого племени верили, что земли полуострова заповедны, и могущественные духи поразят любого, кто осмелится нарушить пределы их владений. Поэтому территория нынешней Гаттарии оставалась табу для индейцев. Но в легенде ещё говорилось, что всё же может существовать человек, способный поселиться на священной земле, избежав гнева духов-хранителей. И такой человек, избранный духами, может заполучить в дар их силу и мудрость. Стать ЭЛЬКСАРИМОМ, – он сделал паузу. – Это слово придумали индейцы, а не военные. Тебе не кажется, что их легенда на редкость правдива и отражает точь-в-точь происходящее на полуострове в наше время? – панта молчала, обдумывая услышанное. – И кстати, похоже, что коренные американцы до сих пор избегают полуострова. Хотя то племя и прекратило существовать, да и легенда эта известна далеко не каждому.
— Почему?.. Почему тогда мы можем?..
— Это всего лишь моя собственная догадка. Но я уверен. Причина в том, что эти земли подверглись техногенному изменению. Знала ли ты, что более ста лет назад на территории полуострова и прилегающих вод проводились испытания ядерной бомбы?
— Бомба? – изумлённо переспросила Эви.
— Я верю, что именно тогда Гаттария стала аномальной зоной, – твёрдо произнёс Эрих. – Когда природная среда полуострова подверглась заражению, по какой-то причине жизнь не зачахла, но приспособилась к нему посредством особой мутации. Природно-техногенная конвергенция. Такова природа растений, животных и людей полуострова. Здесь могут процветать лишь дети техно-цивилизации. Они и наследуют силу. Избранные. Величина элькса-потенциала говорит о степени техногенизации организма, о его приспособленности к техногенно-изменённому миру. И наивысшей реализацией этого потенциала для человека является возможность стать киборгом. Эльксарим – не простой киборг, какие получаются путём вживления естественному человеку инородных протезов. Другое название эльксарима – органокиборг. Это существо, в организме которого реализован истинный симбиоз природного и техногенного начал. Структура кибернетической системы эльксарима совершенно не похожа на протезы простого киборга. Потому что она действительно является системой его организма. Её структура определяется не замыслом медикомехаников, но индивидуальной генетической программой. Существенную её часть организм эльксарима формирует и поддерживает самостоятельно. Ассистирование элькса-мутации – это лишь помощь и доведение до совершенства. Мы не делаем эльксаримов в прямом смысле этого слова – мы лишь помогаем им развиться.
Снова несколько минут прошло в молчании. Наконец Эви подняла взгляд расширившихся глаз на профессора.
— Если не вы делаете эльксаримов – тогда что? – сосредоточенно спросила она. – Вы сказали, что есть генетическая программа… тогда что её запускает?
— Рихард не рассказал вам об этом? – удивился Эрих. – Ну конечно. Зачем ему это надо. Пусть лучше панты думают, что элькса-мутация – это сплошное насилие, а не спонтанно запускаемый в организме процесс. Однако то, что запускает его, лежит сейчас у меня в кармане.
— Э?!
Эви вскочила с кровати и отпрянула, будто Кастанеда только что пригрозил ей оружием. Раскрыв рот в изумлении и испуге, она уставила взгляд на руку, которую он прятал в кармане.
— Не пугайся, с тобой ничего не случится, если ты просто на него посмотришь, – заверил её профессор.
— Стойте. Я не хочу…
Даже если элькса-катализатор и не был опасен, это была ещё одна вещь, на которую Эви совсем не хотелось смотреть. Однако к произошедшему в последующие мгновения, девочка оказалась абсолютно неподготовленной. «Постойте… что это за странный запах?» Панта вдруг осознала, что всё то время, пока они беседовали, её обоняние что-то раздражало. Сперва она решила, что это просто один из ароматов ночного океана, проникающих из раскрытого окна. Но этот чересчур резкий металлический запах… что-то иное. Похоже на запах океана – но не то. «Стойте… Подождите…» Кастанеда достал руку из кармана и извлёк оттуда крупный полупрозрачный кристалл. Его грубо обработанные грани переливались сероватым, фиолетовым и малиновым оттенками. Исходящее от кристалла свечение завораживало сознание и не давало отвести взгляда. Окружающая реальность померкла перед глазами Эви. В груди сделалось горячо, сердце бешено заколотилось, и жар распространился по всему телу. Ей захотелось вздохнуть, но на мгновение грудь как будто зажало в тиски, не давая избавиться от жара. Обхватив тело руками, панта почувствовала, как захлёстывает непроизвольная дрожь. Стало трудно устоять на ногах… «Не смотри… Не смотри! Не смотри!!!» Был миг… Был критический момент, когда ей показалось, что если не отвести сейчас глаз, случится нечто непоправимое. «Не смотри! Не смотри! Не смотри на него!!!» Судорога наконец отпустила, Эви вздохнула как можно глубже, одновременно прикусив губу. И отвела взгляд в пол. Это стоило ей титанического усилия. В груди всё ещё колотилось, а футболка на её теле так промокла, будто бы она только что взобралась на отвесную скалу или пробежала максимальный спринт. Во рту ощущался солоноватый вкус крови. Только теперь, отведя глаза от кристалла, она смогла снова осознать, что находится у себя в комнате. Кажется, Кастанеда ещё что-то говорил, но панта не слышала его и потеряла нить.
— Уберите его, – хриплым голосом попросила она, как только возвратился дар речи.
— Хорошо.
Снова взглянув на профессора, Эви с облегчением обнаружила, что кристалла больше нет у него в руках. Сознание вроде бы стабилизировалось, и ей удалось успокоить себя несколькими глубокими вдохами. Но этот всепроникающий запах… «Постойте, – девочка вдруг заметила нечто необычное в своём восприятии. – Ментальная блокада сработала?» Сомнения быстро развеялись. Это был специальный отработанный до автоматизма приём, которому её обучил Рихард Кастанеда. Он позволял блокировать сильные эмоции, способные помутить сознание, такие как приступы паники или ярость, возвращая разум в ясное состояние. Неужели… один только камушек вызвал у неё столь сильное чувство, что пришлось активировать ментальную блокаду?!
— Теперь ты знаешь, – произнёс Кастанеда, повернувшись к окну. – Продолжать ли сопротивляться столь выраженному инстинкту или удовлетворить его – решение за тобой. Но я бы посоветовал тебе поговорить снова с моим братом. Думаю, он мог ещё кое о чём недоговаривать на своих уроках. Ах да, вот координаты базы – если ты вдруг не запомнила дорогу. И не тяни. Я не знаю, сколько у нас ещё есть времени. Чувство будет усиливаться и дальше, и может наступить момент, когда ты не сможешь его переносить. К тому же, есть верхний порог пригодного к элькса-мутации возраста панты. Взрослые не переносят превращения.
Он обернулся и положил на компьютерный стол листок бумаги.
— Я буду ждать.
Панта не сразу заметила, что всё ещё тяжело дышит и не сводит глаз с левого кармана на белом халате профессора. «Этот запах сводит меня с ума… Он всё ещё у него в кармане… Хочу… Я хочу забрать его! Чёрт, он сейчас уйдёт. Он унесёт его, я должна его взять!» Её дыхание участилось и стало тяжёлым, снова напала неконтролируемая дрожь… В желудке мучительно засосало, а к горлу подступили слёзы. «Хочу его! Он мне нужен, я хочу его!» Перед глазами у Эви вновь поплыло, и она всё-таки не удержалась на ногах. Чувство ужаса охватило сознание. «О нет! Блокада… Блокаду сорвало… Чёрт! Думай о чём-нибудь другом! О чём-нибудь другом… Чёрт… Я не могу! Не могу! Не могу, не могу, не могу…» Проклятые кристаллы начисто вытеснили реальность из головы. У Эви не получалось переключить внимание ни на что, её разум был опустошён, и всё, что осталось – непреодолимое вожделение, выжигающее изнутри.
— А-а-а-а! Стойте! Отдайте!..
С трудом поднявшись на отнимающихся ногах, она кинулась к окну – но только звёздочка промелькнула в вышине чернеющего неба.
— Не-е-ет…
Внутри оборвалось. Эви лежала на полу, свернувшись в комок, и рыдала от бессилия. Это нельзя было перенести… Панте казалось, что наступил конец. Будто бы без проклятого кристалла ей больше не выжить. Она могла только рыдать и рыдать, захлёбываясь слезами. Откуда-то возникли мамины руки, встревоженный голос…
— Эви! Эви, доченька, ты что? Тебе больно? Что случилось?!
Но панта не могла говорить. Из горла исходили одни только стоны. Вырвавшись из материнских объятий, она кинулась бежать, не помня себя.
— Стой! Куда ты?! А обуться?..
Эви выбежала из дома и бросилась в темноту. Какие-то колючки резали ей ноги, но она всё продолжала бежать, будто бы движение могло дать разрядку охватившим тело безудержным чувствам. Она быстро оказалась в лесу и остановилась только у заводи лесного пруда. Было практически темно, но под луной и звёздами отражённым светом светились розоватые розетки лотосов. Эви погрузила руки в чёрную воду и лихорадочно умыла лицо. Ей хотелось, чтобы свежесть воды избавила её от жара и погасила так и не нашедший выхода внутренний импульс. Осознав, что умывание не очень-то помогает, она опустила под воду лицо. Только тогда сознание потихоньку начало проясняться, и панта вновь обрела способность мыслить. «Он сказал, что ничего не будет! Он сказал, что со мной ничего не случится, – билась мысль у неё в висках. – Разве это похоже на «ничего»?! Это… Это было самое сильное чувство в моей жизни, чёрт подери! Дурацкого кристалла уже нет, так почему я до сих пор не могу успокоиться?! Что это вообще было? Я что, хотела… съесть его?! Он же большой, блин, его вообще проглотить-то реально?! Зачем он вообще мне его показал?!» И вдруг панта заметила какой-то приглушённый свет, проникающий сквозь её закрытые веки. Свет… под водой? Она открыла глаза и едва не захлебнулась, увидев совсем близко чьё-то лицо в водолазной маске. Зеленоватый свет исходил от фонарика на голове незнакомого ныряльщика. Панта вынула голову из воды и встретилась с незнакомцем глазами уже над поверхностью. Взгляд его не оказался незнакомым. «Эльксарим», – подумала Эви. Некоторое время они с киборгом смотрели друг на друга, а потом он снова погрузился в воду. «Шныряют тут повсюду», – подметила девочка. Теперь её дыхание полностью выровнялось, сознание прояснилось, и даже осанка снова стала уверенной. Панта невольно улыбнулась сама себе, и вдруг обернулась, услышав за спиной незнакомый женский голос.
— Брон! Постой же, Брон!
Из леса выбежала женщина и, увидев Эви, остановилась.
— Привет, – поздоровалась она. – Ты не видела здесь мальчика?.. Он похож… на робота.
«Она про него, что ли?» – удивилась панта, окинув хрупкую женщину внимательным взглядом. Та нервно улыбнулась и поправила рассыпавшиеся по плечам распущенные волосы.
— Это мой сын. Он тут часто гуляет.
«Правда?»
— Если увидишь его, передай, что я его ищу. Ах он, негодник, всё бегает от меня!
Мелькнув в сумраке светлым платьем, женщина снова исчезла за деревьями. А панта поспешила домой, обдумывая попутно, как объяснить родителям свой внезапный приступ.
На следующий день после рокового события Эви явилась на занятия в школу. Хотя разумеется, уроки не лезли ей в голову, девочка просто дисциплинировала себя по своему обыкновению. Пока нужно было сидеть, она то смотрела в парту, смущённо прикрыв рукой рот и нос, то рисовала что-нибудь на клочке бумаги или на тетрадных полях. И неизменно отводила взгляд от окна, откуда светило чересчур ласковое солнышко. Она так и не смогла заставить себя зайти к директору, чтобы поговорить, тем более что за весь день он ни разу не попался ей на глаза.
Наконец, собрание спецотряда. Эви всё-таки пришлось впервые после разговора с Эрихом взглянуть в глаза своему Учителю. Тот, собрав оставшихся ребят на солнечной поляне, окружённой перелеском, сразу перешёл прямо к делу.
— Так, голубчики, – в его голосе чувствовалась напряжённость и некоторое смущение. – Если кто ещё не в курсе, вчера состоялся штурм военной базы. И он окончился полным провалом.
Судя по возгласам изумления среди ребятни, незнающих было много.
— Полный провал?! – сверкнув глазами, воскликнула Эви. – Да мы их там всех разделали под ноль… кроме эльксаримов!
На девочку уставилось множество пар восторженных глаз.
— Эви, ты там была?! Кто был-то вообще? Что там произошло? – ребята окружили её и засыпали градом вопросов, но панта не собиралась отвечать, и только сверлила Кастанеду гневным взглядом.
— Извини, конечно, Эви, я не хотел принизить ваши заслуги. Но целью операции было убийство генерала, – бесстрастно отозвался Рихард.
— Притом, что там его не было, – хмыкнула панта раздражённо.
— Что случилось?! А что с эльксаримами, они победили? А где остальные?! Где все наши?.. – поток вопросов не смолкал, и на поляне сделалось очень оживлённо.
— Спокойно! Спокойствие, дорогие мои!
Когда Кастанеде удалось угомонить ребят, Эви всё так же стояла на месте, обхватив туловище рукой и исподлобья глядя на директора.
— Все панты, кроме Эви, оказались в плену врага, – объявил тот. – И времени, чтобы их освободить, у нас не много. Мы должны действовать, пока противник не успел оправиться от потерь. Короче. Мне нужен ещё один отряд.
— Как?! Мы пойдём туда, после того, как штурмовики потерпели неудачу?! Но мы даже не готовились к боевым действиям, что мы сможем?! – раздались растерянные голоса со всех сторон.
— Спокойствие! – повторил Кастанеда громче. – Вы – спецотряд. И несмотря на то что непосредственных боевых тренировок вы не проходили, я всё же думаю, что ваши возможности достаточно велики. Или кто-нибудь считает, что мы должны бросить товарищей в беде? Их всех сделают бездушными машинами, если мы не придём на помощь!
Как бы хотелось Эви сейчас возразить, сказать, что она ничего такого не знает, что военный профессор неправ… но это было бы ложью. Профессор Кастанеда говорил о чувстве ПРЕДЕЛА, которое было ей отлично знакомо. Ей вдруг вспомнился тот бой, когда её ранил робот-пулемётчик. И теперь она осознала, почему так мучительно жгло в груди, почему это досадное чувство, стесняющее дыхание, от которого так хочется кричать, а к горлу подступают слёзы, становится сильнее с каждым разом. Потому что это не просто предел. Это предел, который необходимо преодолеть. Предел, которого не должно быть. Но неужели единственный реальный способ сделать это – сдаться на милость военных медиков и позволить им надругаться над своим телом?! Вожделенное освобождение от оков, таящееся в глубине бездонного взгляда эльксарима... и… плен у военного диктатора?! Как эти две реальности могут явиться двумя сторонами одной медали? И что ещё менее правдоподобно…
— Инстинкт – и искусственная операция? Я не понимаю, как одно может вести к другому. Извините, – высказалась Эви честно. – Это неправдоподобно. Естественное стремление – к искусственному вмешательству?
Окно всё ещё было раскрыто, и Эви услышала, как где-то снаружи ухнула сова. Океанская свежесть всё так же манила…
— А ты сама – естественный человек? – медленно произнёс профессор, глядя в лицо панте.
Её глаза расширились, по спине пробежал холодок.
— Ты слышала легенду? – спросил вдруг Кастанеда. – Знаешь, откуда произошло слово «эльксарим»? Это легенда из мифологии индейского племени, которое обитало когда-то рядом с полуостровом Гаттария. Люди этого племени верили, что земли полуострова заповедны, и могущественные духи поразят любого, кто осмелится нарушить пределы их владений. Поэтому территория нынешней Гаттарии оставалась табу для индейцев. Но в легенде ещё говорилось, что всё же может существовать человек, способный поселиться на священной земле, избежав гнева духов-хранителей. И такой человек, избранный духами, может заполучить в дар их силу и мудрость. Стать ЭЛЬКСАРИМОМ, – он сделал паузу. – Это слово придумали индейцы, а не военные. Тебе не кажется, что их легенда на редкость правдива и отражает точь-в-точь происходящее на полуострове в наше время? – панта молчала, обдумывая услышанное. – И кстати, похоже, что коренные американцы до сих пор избегают полуострова. Хотя то племя и прекратило существовать, да и легенда эта известна далеко не каждому.
— Почему?.. Почему тогда мы можем?..
— Это всего лишь моя собственная догадка. Но я уверен. Причина в том, что эти земли подверглись техногенному изменению. Знала ли ты, что более ста лет назад на территории полуострова и прилегающих вод проводились испытания ядерной бомбы?
— Бомба? – изумлённо переспросила Эви.
— Я верю, что именно тогда Гаттария стала аномальной зоной, – твёрдо произнёс Эрих. – Когда природная среда полуострова подверглась заражению, по какой-то причине жизнь не зачахла, но приспособилась к нему посредством особой мутации. Природно-техногенная конвергенция. Такова природа растений, животных и людей полуострова. Здесь могут процветать лишь дети техно-цивилизации. Они и наследуют силу. Избранные. Величина элькса-потенциала говорит о степени техногенизации организма, о его приспособленности к техногенно-изменённому миру. И наивысшей реализацией этого потенциала для человека является возможность стать киборгом. Эльксарим – не простой киборг, какие получаются путём вживления естественному человеку инородных протезов. Другое название эльксарима – органокиборг. Это существо, в организме которого реализован истинный симбиоз природного и техногенного начал. Структура кибернетической системы эльксарима совершенно не похожа на протезы простого киборга. Потому что она действительно является системой его организма. Её структура определяется не замыслом медикомехаников, но индивидуальной генетической программой. Существенную её часть организм эльксарима формирует и поддерживает самостоятельно. Ассистирование элькса-мутации – это лишь помощь и доведение до совершенства. Мы не делаем эльксаримов в прямом смысле этого слова – мы лишь помогаем им развиться.
Снова несколько минут прошло в молчании. Наконец Эви подняла взгляд расширившихся глаз на профессора.
— Если не вы делаете эльксаримов – тогда что? – сосредоточенно спросила она. – Вы сказали, что есть генетическая программа… тогда что её запускает?
— Рихард не рассказал вам об этом? – удивился Эрих. – Ну конечно. Зачем ему это надо. Пусть лучше панты думают, что элькса-мутация – это сплошное насилие, а не спонтанно запускаемый в организме процесс. Однако то, что запускает его, лежит сейчас у меня в кармане.
Глава 12 - Инстинкт
— Э?!
Эви вскочила с кровати и отпрянула, будто Кастанеда только что пригрозил ей оружием. Раскрыв рот в изумлении и испуге, она уставила взгляд на руку, которую он прятал в кармане.
— Не пугайся, с тобой ничего не случится, если ты просто на него посмотришь, – заверил её профессор.
— Стойте. Я не хочу…
Даже если элькса-катализатор и не был опасен, это была ещё одна вещь, на которую Эви совсем не хотелось смотреть. Однако к произошедшему в последующие мгновения, девочка оказалась абсолютно неподготовленной. «Постойте… что это за странный запах?» Панта вдруг осознала, что всё то время, пока они беседовали, её обоняние что-то раздражало. Сперва она решила, что это просто один из ароматов ночного океана, проникающих из раскрытого окна. Но этот чересчур резкий металлический запах… что-то иное. Похоже на запах океана – но не то. «Стойте… Подождите…» Кастанеда достал руку из кармана и извлёк оттуда крупный полупрозрачный кристалл. Его грубо обработанные грани переливались сероватым, фиолетовым и малиновым оттенками. Исходящее от кристалла свечение завораживало сознание и не давало отвести взгляда. Окружающая реальность померкла перед глазами Эви. В груди сделалось горячо, сердце бешено заколотилось, и жар распространился по всему телу. Ей захотелось вздохнуть, но на мгновение грудь как будто зажало в тиски, не давая избавиться от жара. Обхватив тело руками, панта почувствовала, как захлёстывает непроизвольная дрожь. Стало трудно устоять на ногах… «Не смотри… Не смотри! Не смотри!!!» Был миг… Был критический момент, когда ей показалось, что если не отвести сейчас глаз, случится нечто непоправимое. «Не смотри! Не смотри! Не смотри на него!!!» Судорога наконец отпустила, Эви вздохнула как можно глубже, одновременно прикусив губу. И отвела взгляд в пол. Это стоило ей титанического усилия. В груди всё ещё колотилось, а футболка на её теле так промокла, будто бы она только что взобралась на отвесную скалу или пробежала максимальный спринт. Во рту ощущался солоноватый вкус крови. Только теперь, отведя глаза от кристалла, она смогла снова осознать, что находится у себя в комнате. Кажется, Кастанеда ещё что-то говорил, но панта не слышала его и потеряла нить.
— Уберите его, – хриплым голосом попросила она, как только возвратился дар речи.
— Хорошо.
Снова взглянув на профессора, Эви с облегчением обнаружила, что кристалла больше нет у него в руках. Сознание вроде бы стабилизировалось, и ей удалось успокоить себя несколькими глубокими вдохами. Но этот всепроникающий запах… «Постойте, – девочка вдруг заметила нечто необычное в своём восприятии. – Ментальная блокада сработала?» Сомнения быстро развеялись. Это был специальный отработанный до автоматизма приём, которому её обучил Рихард Кастанеда. Он позволял блокировать сильные эмоции, способные помутить сознание, такие как приступы паники или ярость, возвращая разум в ясное состояние. Неужели… один только камушек вызвал у неё столь сильное чувство, что пришлось активировать ментальную блокаду?!
— Теперь ты знаешь, – произнёс Кастанеда, повернувшись к окну. – Продолжать ли сопротивляться столь выраженному инстинкту или удовлетворить его – решение за тобой. Но я бы посоветовал тебе поговорить снова с моим братом. Думаю, он мог ещё кое о чём недоговаривать на своих уроках. Ах да, вот координаты базы – если ты вдруг не запомнила дорогу. И не тяни. Я не знаю, сколько у нас ещё есть времени. Чувство будет усиливаться и дальше, и может наступить момент, когда ты не сможешь его переносить. К тому же, есть верхний порог пригодного к элькса-мутации возраста панты. Взрослые не переносят превращения.
Он обернулся и положил на компьютерный стол листок бумаги.
— Я буду ждать.
Панта не сразу заметила, что всё ещё тяжело дышит и не сводит глаз с левого кармана на белом халате профессора. «Этот запах сводит меня с ума… Он всё ещё у него в кармане… Хочу… Я хочу забрать его! Чёрт, он сейчас уйдёт. Он унесёт его, я должна его взять!» Её дыхание участилось и стало тяжёлым, снова напала неконтролируемая дрожь… В желудке мучительно засосало, а к горлу подступили слёзы. «Хочу его! Он мне нужен, я хочу его!» Перед глазами у Эви вновь поплыло, и она всё-таки не удержалась на ногах. Чувство ужаса охватило сознание. «О нет! Блокада… Блокаду сорвало… Чёрт! Думай о чём-нибудь другом! О чём-нибудь другом… Чёрт… Я не могу! Не могу! Не могу, не могу, не могу…» Проклятые кристаллы начисто вытеснили реальность из головы. У Эви не получалось переключить внимание ни на что, её разум был опустошён, и всё, что осталось – непреодолимое вожделение, выжигающее изнутри.
— А-а-а-а! Стойте! Отдайте!..
С трудом поднявшись на отнимающихся ногах, она кинулась к окну – но только звёздочка промелькнула в вышине чернеющего неба.
— Не-е-ет…
Внутри оборвалось. Эви лежала на полу, свернувшись в комок, и рыдала от бессилия. Это нельзя было перенести… Панте казалось, что наступил конец. Будто бы без проклятого кристалла ей больше не выжить. Она могла только рыдать и рыдать, захлёбываясь слезами. Откуда-то возникли мамины руки, встревоженный голос…
— Эви! Эви, доченька, ты что? Тебе больно? Что случилось?!
Но панта не могла говорить. Из горла исходили одни только стоны. Вырвавшись из материнских объятий, она кинулась бежать, не помня себя.
— Стой! Куда ты?! А обуться?..
Эви выбежала из дома и бросилась в темноту. Какие-то колючки резали ей ноги, но она всё продолжала бежать, будто бы движение могло дать разрядку охватившим тело безудержным чувствам. Она быстро оказалась в лесу и остановилась только у заводи лесного пруда. Было практически темно, но под луной и звёздами отражённым светом светились розоватые розетки лотосов. Эви погрузила руки в чёрную воду и лихорадочно умыла лицо. Ей хотелось, чтобы свежесть воды избавила её от жара и погасила так и не нашедший выхода внутренний импульс. Осознав, что умывание не очень-то помогает, она опустила под воду лицо. Только тогда сознание потихоньку начало проясняться, и панта вновь обрела способность мыслить. «Он сказал, что ничего не будет! Он сказал, что со мной ничего не случится, – билась мысль у неё в висках. – Разве это похоже на «ничего»?! Это… Это было самое сильное чувство в моей жизни, чёрт подери! Дурацкого кристалла уже нет, так почему я до сих пор не могу успокоиться?! Что это вообще было? Я что, хотела… съесть его?! Он же большой, блин, его вообще проглотить-то реально?! Зачем он вообще мне его показал?!» И вдруг панта заметила какой-то приглушённый свет, проникающий сквозь её закрытые веки. Свет… под водой? Она открыла глаза и едва не захлебнулась, увидев совсем близко чьё-то лицо в водолазной маске. Зеленоватый свет исходил от фонарика на голове незнакомого ныряльщика. Панта вынула голову из воды и встретилась с незнакомцем глазами уже над поверхностью. Взгляд его не оказался незнакомым. «Эльксарим», – подумала Эви. Некоторое время они с киборгом смотрели друг на друга, а потом он снова погрузился в воду. «Шныряют тут повсюду», – подметила девочка. Теперь её дыхание полностью выровнялось, сознание прояснилось, и даже осанка снова стала уверенной. Панта невольно улыбнулась сама себе, и вдруг обернулась, услышав за спиной незнакомый женский голос.
— Брон! Постой же, Брон!
Из леса выбежала женщина и, увидев Эви, остановилась.
— Привет, – поздоровалась она. – Ты не видела здесь мальчика?.. Он похож… на робота.
«Она про него, что ли?» – удивилась панта, окинув хрупкую женщину внимательным взглядом. Та нервно улыбнулась и поправила рассыпавшиеся по плечам распущенные волосы.
— Это мой сын. Он тут часто гуляет.
«Правда?»
— Если увидишь его, передай, что я его ищу. Ах он, негодник, всё бегает от меня!
Мелькнув в сумраке светлым платьем, женщина снова исчезла за деревьями. А панта поспешила домой, обдумывая попутно, как объяснить родителям свой внезапный приступ.
На следующий день после рокового события Эви явилась на занятия в школу. Хотя разумеется, уроки не лезли ей в голову, девочка просто дисциплинировала себя по своему обыкновению. Пока нужно было сидеть, она то смотрела в парту, смущённо прикрыв рукой рот и нос, то рисовала что-нибудь на клочке бумаги или на тетрадных полях. И неизменно отводила взгляд от окна, откуда светило чересчур ласковое солнышко. Она так и не смогла заставить себя зайти к директору, чтобы поговорить, тем более что за весь день он ни разу не попался ей на глаза.
Наконец, собрание спецотряда. Эви всё-таки пришлось впервые после разговора с Эрихом взглянуть в глаза своему Учителю. Тот, собрав оставшихся ребят на солнечной поляне, окружённой перелеском, сразу перешёл прямо к делу.
— Так, голубчики, – в его голосе чувствовалась напряжённость и некоторое смущение. – Если кто ещё не в курсе, вчера состоялся штурм военной базы. И он окончился полным провалом.
Судя по возгласам изумления среди ребятни, незнающих было много.
— Полный провал?! – сверкнув глазами, воскликнула Эви. – Да мы их там всех разделали под ноль… кроме эльксаримов!
На девочку уставилось множество пар восторженных глаз.
— Эви, ты там была?! Кто был-то вообще? Что там произошло? – ребята окружили её и засыпали градом вопросов, но панта не собиралась отвечать, и только сверлила Кастанеду гневным взглядом.
— Извини, конечно, Эви, я не хотел принизить ваши заслуги. Но целью операции было убийство генерала, – бесстрастно отозвался Рихард.
— Притом, что там его не было, – хмыкнула панта раздражённо.
— Что случилось?! А что с эльксаримами, они победили? А где остальные?! Где все наши?.. – поток вопросов не смолкал, и на поляне сделалось очень оживлённо.
— Спокойно! Спокойствие, дорогие мои!
Когда Кастанеде удалось угомонить ребят, Эви всё так же стояла на месте, обхватив туловище рукой и исподлобья глядя на директора.
— Все панты, кроме Эви, оказались в плену врага, – объявил тот. – И времени, чтобы их освободить, у нас не много. Мы должны действовать, пока противник не успел оправиться от потерь. Короче. Мне нужен ещё один отряд.
— Как?! Мы пойдём туда, после того, как штурмовики потерпели неудачу?! Но мы даже не готовились к боевым действиям, что мы сможем?! – раздались растерянные голоса со всех сторон.
— Спокойствие! – повторил Кастанеда громче. – Вы – спецотряд. И несмотря на то что непосредственных боевых тренировок вы не проходили, я всё же думаю, что ваши возможности достаточно велики. Или кто-нибудь считает, что мы должны бросить товарищей в беде? Их всех сделают бездушными машинами, если мы не придём на помощь!
