Эйслин тревожно оглянулась. Ей мерещилось, что черные глазницы наблюдают за ней из-за каждого плеча.
– М-м, нет, - у Скреха странно дернулась щека. – Просто Мать Пепла завидует тому, что у тебя есть плоть, кровь и цвет. Как видишь, мы все тут почти лишены этого. Но не бойся: ты под моей защитой. Никто тебя здесь не тронет.
Он говорил это равнодушным будничным тоном, как будто речь шла о его собственности. Но его слова никак не успокоили Эйслин, которой с каждым шагом, с каждым движением становилось все неуютнее здесь. Танцующие пары, проносясь мимо них, не сводили с Эйслин жадных взглядов. Некоторые бесцеремонно облизывали губы.
– О чем ты говорил? – прищурившись, спросила она, кружась около Скреха. – Почему назвал меня «чем-то большим»?
– Это тема для личного разговора, - коротко ответил он. – Сейчас не самое удобное время.
Она вспомнила, как Скрех сказал королеве: «я и она связаны кровью». Эйслин тут же невольно покраснела. Хотела спросить об этом у него, но танец уже закончился. Поклонившись ей, Скрех отошел. А возле нее тут же появились три тени.
– Какая хорошенькая! – темной бабочкой прошелестела одна.
– Самая лучшая гостья! – мечтательно вздохнула вторая.
– Впервые за долгое время вижу такую милашку! – втянула носом воздух третья.
Это были три девушки в полуистлевших бальных платьях. С такими же полустертыми лицами, как на старом выцветшем полотне. Масок на них не было. Как и волос, бровей и ресниц. Лишь только заостренные уши торчали на голом черепе, а темные, почти коричневые губы то и дело хищно подергивались.
– Не хотите ли выпить? – предложила одна.
В руках у второй тут же появился поднос, на котором стояли три бокала, наполненные густыми жидкостями фиолетового, бордового и синего цвета.
– Самые лучшие яды, - все три заговорили почти одновременно, создавая жутковатое эхо. – Тот, что из корня бузины – отлично подходит для неверных мужей. А тот, что из сладкой наперстянки – для себя…
– Благодарю, мне не хочется пить, - не дожидаясь, пока они представят третий яд, Эйслин вымученно улыбнулась и поспешила отойти. Она побрела в дальнюю часть зала. У стены она заметила одного из Шеду в шляпе-цилиндре, из-под которой торчали заостренные уши. Он что-то чертил на стене веткой, обмакнутой в бордовые чернила. Эйслин невольно уставилась на закорючки непонятного ей языка. Мужчина остановился и медленно повернулся к ней. Эйслин едва удержала вскрик, сделав быстрый шаг назад. Глаза мужчины были затянуты белой пленкой. А в ладони зияла дыра. Он ковырял в ней веткой и добытой кровью писал на стене…
– Извините, что помешала, - невольно сорвалось с губ Эйслин.
– Ничего страшного, - вежливо поклонился мужчина. – Мне еще писать и писать.
– И… что же вы пишете? – сама не зная зачем, продолжила она беседу.
– Пытаюсь вспомнить свое имя, - поделился мужчина. – Сто имен уже перебрал. Правда, я забываю те, что шли в начале моего списка…
– Что ж, удачи вам в этом, - пожелала Эйслин и отошла.
«Мрак… везде полный мрак!»
У нее уже не было сил удивляться или пугаться. Отходя, Эйслин чуть не налетела на девочку в пышном серебряном платье. У той тоже были размытые черты под маской с облезлыми перьями. Лишь кукольные пухлые губки отчетливо выделялись над округлым подбородком.
– Дивная леди! – девочка жадно впилась в платье Эйслин. – Можно поменяться с тобой лицом?
– Прости, это вряд ли получится, - она постаралась освободиться, но девочка вцепилась в платье, словно краб клешней.
– Но я хочу! – плаксиво настаивала девочка, и тут же завопила, - отдай! Отдай мне свое лицо!
Пухлые губки скривились. Девочка принялась ожесточенно тянуть платье Эйслин на себя. Та уже начала опасаться, что тонкая ткань порвется.
– Не отдам! – резко ответила Эйслин и оттолкнула девочку. Она поняла, что без доли жесткости здесь не обойтись.
Девочка захныкала. В плаксивом голосе послышались угрожающие нотки. Из-под маски сверкнули злобой выцветшие глаза. Но тут к ним двоим подошла Скайтра.
– Второй танец – с королевой!
Она протянула худощавые руки к Эйслин. Девочка, недовольно поджав губы, отошла.
Музыка зазвучала оживленнее. Но, даже в быстром темпе, в мелодии слышались нотки отчаяния, некоего надрыва, что не делало обстановку на балу непринужденной и веселой. Здесь фоном шло ощущение тревоги.
Танец напоминал кадриль, но в какой-то местной вариации. Эйслин снова удалось поймать ритм и движения. Скайтра не отпускала ее, даже в те моменты, когда партнеры должны были отстраниться друг от друга. У Эйслин возникло ощущение, будто в нее вцепились когтями, как в добычу. И этот взгляд… Не мигающий, пронизывающий. Взгляд, в котором таилось нечто непонятное, пугающее. Теперь он был прикован к ольховой подвеске на шее Эйслин.
– Не желаешь ли остаться у меня? – тихо, почти ласково, проворковала королева. – Дом Воронов и Теней – отличное пристанище для одинокой путницы из мира людей.
– Спасибо, меня уже пригласил Скрех, - Эйслин попыталась изобразить дружелюбие на лице.
Она мигом забыла о своем желании переселиться во дворец.
В зале вдруг сделалось темнее и холоднее. Случайно бросив взгляд в сторону, Эйслин ахнула: вокруг теперь не было ни одной живой души! Вместо них плясали густые черные тени. Они шипели и свистели, то сближаясь, то отстраняясь, заполняя собой все пространство.
– Что это с гостями? – вырвалось у Эйслин.
Вместо ответа Скайтра вдруг резко потянула ее на себя. Перед глазами Эйслин все закружилось. А затем… сама не зная, как это получилось, она осознала себя парящей под самым потолком в когтях огромной черной вороны.
– Ваше величество… - задыхаясь, вскрикнула Эйслин. Мимолетная ассоциация с тем, что ее держат в когтях, стала жуткой действительностью. – Отпустите меня! Я боюсь высоты!
Птица наклонила голову и ее черные глаза, как две крупные вишни, оказались совсем рядом, заглядывая будто в самую душу Эйслин.
– Я вижу ростки ольхового дерева, которые вот-вот обхватят тебя, - раздался свистящий голос, хотя ворона не открывала клюв. - А может, так крепко сожмут, что и кости лопнут! Здесь – твое спасение. Если ты отдашь мне свою сущность…
Ворона широко раскрыла клюв. Несмотря на дикий страх, Эйслин выкрикнула:
– Не отдам!
Истеричный, надтреснутый смех королевы, напоминающий звон разбиваемого зеркала, пронесся над залом. В следующий миг она разжала когти и Эйслин полетела вниз.
Холод и ужас объяли ее, пока она летела сквозь тени, в то время как пол стремительно приближался. Но вдруг перед глазами промелькнуло что-то белое. Миг – и Эйслин упала на спину белой птицы, уткнувшись носом ей в перья. Раздались шумные взмахи крыльев и рассерженный клекот. Птица понесла Эйслин прочь из бального зала. Но та, не выдержав событий этого безумного дня, лишилась чувств.
Корни бузины пьют из Реки Снов. Листья шепчут слоги забытых имен. А цветы пахнут чужими клятвами.
(выцарапано на стене Дома Воронов и Теней)
Эйслин очнулась на своей постели. В первую секунду ей показалось, что она в комнате родного поместья Моссвей. Забившееся было в радостной надежде сердце, тут же тревожно пропустило удар. Нет. Серые тона, жуткие картины, ощущение тоски и безысходности. Она все еще в Тир-на-Скайте!
Эйслин вскочила и принялась яростно стаскивать с себя платье. Затрещала серебристая ткань, разошлись швы. Невесомый наряд, как ненужная грязная тряпка, был отброшен в угол. Эйслин нашла свое старое платье – то, в котором прибыла сюда – и, несмотря на его плачевный вид, трясущимися руками надела его. Однако она с удивлением обнаружила, что серебристое бальное платье распрямляется на полу, как живое. Порванные швы на нем начали стягиваться, возвращая ткани целостность. Поняв, что от этого зачарованного места не стоит ждать привычного хода вещей, Эйслин раздосадовано отвернулась.
Затем она подошла к двери, шумно распахнула ее и вышла за порог. Тут же ее подхватили густые тени и, миг спустя, она оказалась на первом этаже дома. Отыскав проход в кухню, Эйслин увидела там Скреха, сидящего за столом.
– Я не хочу больше здесь оставаться! – заявила она с порога.
Он не обратил на нее особого внимания. Его праздничный камзол, смятый, лежал на стуле. На плече, под тонкой серой рубашкой, где недавно была рана, расползлось темно-красное пятно.
– Выпей чаю, - Скрех невозмутимо придвинул на другую сторону стола чашку с бузинным отваром. – Помогает успокоить нервы.
От его равнодушных слов в груди Эйслин шевельнулась обида и злость.
– Верни меня домой! – потребовала она, скрестив на груди руки. – Я хотела лучшей судьбы. Но здесь… здесь меня ждет смерть или чего похуже. Я не могу тут оставаться.
– Сожалею, - все так же сухо ответил Скрех, помешивая кривоватой ложкой свой чай. – Но пути назад для тебя нет. Я уже говорил об этом.
– Значит, ты хочешь моей смерти? – брови Эйслин сердито выгнулись. – В этом твой план?
– Я такого не говорил.
– Но все эти существа, что были на балу… они безумцы! Каждый из них хотел сделать со мной что-то дурное. А уж королева… - Эйслин вздрогнула, вспоминая ее хищную хватку, пронизывающий взгляд. – Она точно не желала мне ничего доброго!
Скрех встал и поводил руками по воздуху, как будто загребая его в свою сторону. В ответ на это, между его ладоней сгустились тени. Тогда точным движением он отправил их в камин. Синее пламя, которое до этого едва-едва теплилось, вобрав в себя темный сгусток, вспыхнуло ярким сапфиром.
«Место, где даже огонь питается тенями! – с неприязнью глядя на это, подумала Эйслин. – Здесь во всем только жуть и ничего больше»
– Не суди их строго, - голос Скреха пробился сквозь мрачные мысли Эйслин. – Они так давно не видели пышущее жизнью существо, вроде тебя. Вот немного и… не сдержались.
– Но Скайтра хотела меня съесть, верно? – стояла на своем Эйслин. – Или что, по-твоему, значит: «отдай мне свою сущность»?
– Она хотела испить твоих эмоций. Потому что мы все почти лишены их. Особенно, Безликие. Голодное отчаяние – вот удел большинства из нас.
Черты Скреха стали еще жестче. Тьма в его глазах сгустилась настолько, что, казалось, в ней не способна отразиться и песчинка света.
– Чужие яркие эмоции, будь то радость или страх, привлекательны для нас. Особенно страх… - он прикрыл глаза и втянул воздух, словно вспоминая о чем-то приятном. – У него свой неповторимый аромат.
«Так вот почему они все так странно ведут себя возле меня!» – догадалась Эйслин.
– Значит, ты позвал меня сюда, чтобы напугать и накормить всех моими эмоциями?
Эйслин нахмурилась и отступила на пару шагов.
– Нет. Но раз ты – первое существо из плоти и света, которое здесь появилось… У меня есть одна мысль. Думаю, ты способна нам помочь.
– Как?
– Я пока точно не знаю, - задумчиво произнес он, поигрывая клубком теней на ладони. – Как только мой план созреет – скажу тебе.
– Это безопасно для меня?
Он помедлил, но все же ответил:
– Полагаю, что да.
Тревога Эйслин никуда не делась. Но она велела себе успокоиться. Во-первых, на всякий случай не хотела «подкармливать» Скреха своими эмоциями. Во-вторых, понимала, что криками и требованиями она, скорее всего, ничего не добьется. Лучше выяснить все спокойно и хладнокровно.
– Почему Скайтра говорила, что здесь – «мое спасение»?
Скрех небрежно пожал плечами.
– Она высокомерна, как любая королева. Вот и считает, что, приняв тебя здесь – делает великое одолжение. Хотя на самом деле это она в тебе нуждается, и куда больше.
Эйслин задумчиво села за стол и отхлебнула бузинного отвара.
– Если вы тут «питаетесь» чужими эмоциями… то где берете их? Ведь ты сам сказал, что кроме меня тут нет никого «живого».
– Мы ходим по снам и собираем обрывки людских мыслей, эмоций, чувств, - все тем же ровным суховатым голосом говорил Скрех. – Те из нас, кто способны. Безликие слишком слабы, чтобы так делать. Вот они и вечно голодные. Держись от них подальше.
Он направился к выходу.
– Мне пора. Надо сторожить границу.
– Это ты принес меня сюда на крыльях? – успела спросить Эйслин.
– Да, я, - ответил он, скрываясь в коридоре.
«Значит, он бывает и маленьким вороном, и огромным. Столько странностей в нем самом!»
Но его небрежный тон вызывал у Эйслин неприязнь. Было заметно, что он печется о ней, лишь как о некой «ценности», которая полезна его народу. Какого-то дружелюбия по отношению к ней не чувствовалось.
«Надоело, что все вокруг видят во мне решение своих проблем!» - гневно пронеслось в ее голове.
Эйслин все больше хотелось вернуться домой.
«Неужели из царства теней и правда нет выхода? Или Скрех от меня его скрывает?»
Идти обратно сквозь крылатые ворота, по мосту из черепов, а затем пробовать вернуться через тот проход, из которого она здесь появилась, Эйслин не решилась. Во-первых, Скрех приглядывает за этими землями. Во-вторых, там много чудовищ. Да и Скрех же сказал, что без разрешения даже мост не появится! Если и допустить хотя бы мысль о возвращении домой, то нужен другой путь.
Эйслин долго сидела, прислушиваясь к каждому звуку в доме. На ее локте, хоть и бледные, но все еще виднелись черные отпечатки пальцев Скайтры. Тяжелые, как мокрые комья земли, мысли одолевали Эйслин. Но уже не так страшно было оставаться здесь одной. После увиденного в Доме Воронов и Теней, казалось, уже мало что способно напугать Эйслин. Здесь даже чувствовалось какое-то подобие безопасности. Пока она нужна Скреху, в обиду он ее не даст.
Огонь тускло мерцал в камине. Но его языки понемногу уменьшались, будто засыпая. Эйслин вышла из кухни и остановилась перед лестницей. Выходить на улицу она пока не рисковала.
«Интересно, есть что-то на других этажах?» - задумалась она, глядя на лестницу.
Но едва Эйслин поставила ногу на первую ступеньку, как ее снова окутало облако теней, и она очутилась перед дверью своей комнаты.
«Но не может же быть такая высокая башня только ради двух этажей! Где-то ведь есть и комната Скреха!»
Других дверей на этой площадке она не увидела.
«Хоть фейри – мастера иллюзий, но должна у них быть и своя логика»
Эйслин взглянула вниз. Лестница скрывалась в темноте. Тогда она попробовала быстро спрыгнуть с верхней ступеньки и перескочить несколько.
Миг – и она опять стоит внизу!
Эйслин досадливо прищелкнула языком. Разобраться с проклятой лестницей уже стало делом принципа. Этим она и занялась. Пробовала и медленно начать подниматься, и стремительно нестись – вверх или вниз – но результат всегда был один. Эйслин оказывалась или внизу, или у дверей своей комнаты.
В задумчивости она присела на пол около первой ступеньки, ведущей наверх.
«В чем-то же тут есть подвох!»
Тир-на-Скайт жил своей жизнью, непохожей на жизнь привычного ей мира. Тут многое устроено как будто наоборот. Взять хотя бы ту же реку, текущую в небо…
«Наоборот!» - вдруг молнией пронеслось в голове Эйслин.
Спеша проверить свою догадку, она встала и попробовала подниматься по лестнице спиной вперед. Одна ступенька, вторая, третья… С бьющимся сердцем Эйслин обнаружила, что, наконец, поднимается вверх, а не стоит на самой высокой площадке! Так она и продвигалась, стараясь ступать осторожно, чтобы не споткнуться и не полететь вниз. Вокруг сгущались тени. У Эйслин возникло ощущение, что они затаились и наблюдают за ней. Она старалась не думать, что означали слова Скреха: «Тени могут унести тебя далеко»
– М-м, нет, - у Скреха странно дернулась щека. – Просто Мать Пепла завидует тому, что у тебя есть плоть, кровь и цвет. Как видишь, мы все тут почти лишены этого. Но не бойся: ты под моей защитой. Никто тебя здесь не тронет.
Он говорил это равнодушным будничным тоном, как будто речь шла о его собственности. Но его слова никак не успокоили Эйслин, которой с каждым шагом, с каждым движением становилось все неуютнее здесь. Танцующие пары, проносясь мимо них, не сводили с Эйслин жадных взглядов. Некоторые бесцеремонно облизывали губы.
– О чем ты говорил? – прищурившись, спросила она, кружась около Скреха. – Почему назвал меня «чем-то большим»?
– Это тема для личного разговора, - коротко ответил он. – Сейчас не самое удобное время.
Она вспомнила, как Скрех сказал королеве: «я и она связаны кровью». Эйслин тут же невольно покраснела. Хотела спросить об этом у него, но танец уже закончился. Поклонившись ей, Скрех отошел. А возле нее тут же появились три тени.
– Какая хорошенькая! – темной бабочкой прошелестела одна.
– Самая лучшая гостья! – мечтательно вздохнула вторая.
– Впервые за долгое время вижу такую милашку! – втянула носом воздух третья.
Это были три девушки в полуистлевших бальных платьях. С такими же полустертыми лицами, как на старом выцветшем полотне. Масок на них не было. Как и волос, бровей и ресниц. Лишь только заостренные уши торчали на голом черепе, а темные, почти коричневые губы то и дело хищно подергивались.
– Не хотите ли выпить? – предложила одна.
В руках у второй тут же появился поднос, на котором стояли три бокала, наполненные густыми жидкостями фиолетового, бордового и синего цвета.
– Самые лучшие яды, - все три заговорили почти одновременно, создавая жутковатое эхо. – Тот, что из корня бузины – отлично подходит для неверных мужей. А тот, что из сладкой наперстянки – для себя…
– Благодарю, мне не хочется пить, - не дожидаясь, пока они представят третий яд, Эйслин вымученно улыбнулась и поспешила отойти. Она побрела в дальнюю часть зала. У стены она заметила одного из Шеду в шляпе-цилиндре, из-под которой торчали заостренные уши. Он что-то чертил на стене веткой, обмакнутой в бордовые чернила. Эйслин невольно уставилась на закорючки непонятного ей языка. Мужчина остановился и медленно повернулся к ней. Эйслин едва удержала вскрик, сделав быстрый шаг назад. Глаза мужчины были затянуты белой пленкой. А в ладони зияла дыра. Он ковырял в ней веткой и добытой кровью писал на стене…
– Извините, что помешала, - невольно сорвалось с губ Эйслин.
– Ничего страшного, - вежливо поклонился мужчина. – Мне еще писать и писать.
– И… что же вы пишете? – сама не зная зачем, продолжила она беседу.
– Пытаюсь вспомнить свое имя, - поделился мужчина. – Сто имен уже перебрал. Правда, я забываю те, что шли в начале моего списка…
– Что ж, удачи вам в этом, - пожелала Эйслин и отошла.
«Мрак… везде полный мрак!»
У нее уже не было сил удивляться или пугаться. Отходя, Эйслин чуть не налетела на девочку в пышном серебряном платье. У той тоже были размытые черты под маской с облезлыми перьями. Лишь кукольные пухлые губки отчетливо выделялись над округлым подбородком.
– Дивная леди! – девочка жадно впилась в платье Эйслин. – Можно поменяться с тобой лицом?
– Прости, это вряд ли получится, - она постаралась освободиться, но девочка вцепилась в платье, словно краб клешней.
– Но я хочу! – плаксиво настаивала девочка, и тут же завопила, - отдай! Отдай мне свое лицо!
Пухлые губки скривились. Девочка принялась ожесточенно тянуть платье Эйслин на себя. Та уже начала опасаться, что тонкая ткань порвется.
– Не отдам! – резко ответила Эйслин и оттолкнула девочку. Она поняла, что без доли жесткости здесь не обойтись.
Девочка захныкала. В плаксивом голосе послышались угрожающие нотки. Из-под маски сверкнули злобой выцветшие глаза. Но тут к ним двоим подошла Скайтра.
– Второй танец – с королевой!
Она протянула худощавые руки к Эйслин. Девочка, недовольно поджав губы, отошла.
Музыка зазвучала оживленнее. Но, даже в быстром темпе, в мелодии слышались нотки отчаяния, некоего надрыва, что не делало обстановку на балу непринужденной и веселой. Здесь фоном шло ощущение тревоги.
Танец напоминал кадриль, но в какой-то местной вариации. Эйслин снова удалось поймать ритм и движения. Скайтра не отпускала ее, даже в те моменты, когда партнеры должны были отстраниться друг от друга. У Эйслин возникло ощущение, будто в нее вцепились когтями, как в добычу. И этот взгляд… Не мигающий, пронизывающий. Взгляд, в котором таилось нечто непонятное, пугающее. Теперь он был прикован к ольховой подвеске на шее Эйслин.
– Не желаешь ли остаться у меня? – тихо, почти ласково, проворковала королева. – Дом Воронов и Теней – отличное пристанище для одинокой путницы из мира людей.
– Спасибо, меня уже пригласил Скрех, - Эйслин попыталась изобразить дружелюбие на лице.
Она мигом забыла о своем желании переселиться во дворец.
В зале вдруг сделалось темнее и холоднее. Случайно бросив взгляд в сторону, Эйслин ахнула: вокруг теперь не было ни одной живой души! Вместо них плясали густые черные тени. Они шипели и свистели, то сближаясь, то отстраняясь, заполняя собой все пространство.
– Что это с гостями? – вырвалось у Эйслин.
Вместо ответа Скайтра вдруг резко потянула ее на себя. Перед глазами Эйслин все закружилось. А затем… сама не зная, как это получилось, она осознала себя парящей под самым потолком в когтях огромной черной вороны.
– Ваше величество… - задыхаясь, вскрикнула Эйслин. Мимолетная ассоциация с тем, что ее держат в когтях, стала жуткой действительностью. – Отпустите меня! Я боюсь высоты!
Птица наклонила голову и ее черные глаза, как две крупные вишни, оказались совсем рядом, заглядывая будто в самую душу Эйслин.
– Я вижу ростки ольхового дерева, которые вот-вот обхватят тебя, - раздался свистящий голос, хотя ворона не открывала клюв. - А может, так крепко сожмут, что и кости лопнут! Здесь – твое спасение. Если ты отдашь мне свою сущность…
Ворона широко раскрыла клюв. Несмотря на дикий страх, Эйслин выкрикнула:
– Не отдам!
Истеричный, надтреснутый смех королевы, напоминающий звон разбиваемого зеркала, пронесся над залом. В следующий миг она разжала когти и Эйслин полетела вниз.
Холод и ужас объяли ее, пока она летела сквозь тени, в то время как пол стремительно приближался. Но вдруг перед глазами промелькнуло что-то белое. Миг – и Эйслин упала на спину белой птицы, уткнувшись носом ей в перья. Раздались шумные взмахи крыльев и рассерженный клекот. Птица понесла Эйслин прочь из бального зала. Но та, не выдержав событий этого безумного дня, лишилась чувств.
Глава 5. Сияющий куст
Корни бузины пьют из Реки Снов. Листья шепчут слоги забытых имен. А цветы пахнут чужими клятвами.
(выцарапано на стене Дома Воронов и Теней)
Эйслин очнулась на своей постели. В первую секунду ей показалось, что она в комнате родного поместья Моссвей. Забившееся было в радостной надежде сердце, тут же тревожно пропустило удар. Нет. Серые тона, жуткие картины, ощущение тоски и безысходности. Она все еще в Тир-на-Скайте!
Эйслин вскочила и принялась яростно стаскивать с себя платье. Затрещала серебристая ткань, разошлись швы. Невесомый наряд, как ненужная грязная тряпка, был отброшен в угол. Эйслин нашла свое старое платье – то, в котором прибыла сюда – и, несмотря на его плачевный вид, трясущимися руками надела его. Однако она с удивлением обнаружила, что серебристое бальное платье распрямляется на полу, как живое. Порванные швы на нем начали стягиваться, возвращая ткани целостность. Поняв, что от этого зачарованного места не стоит ждать привычного хода вещей, Эйслин раздосадовано отвернулась.
Затем она подошла к двери, шумно распахнула ее и вышла за порог. Тут же ее подхватили густые тени и, миг спустя, она оказалась на первом этаже дома. Отыскав проход в кухню, Эйслин увидела там Скреха, сидящего за столом.
– Я не хочу больше здесь оставаться! – заявила она с порога.
Он не обратил на нее особого внимания. Его праздничный камзол, смятый, лежал на стуле. На плече, под тонкой серой рубашкой, где недавно была рана, расползлось темно-красное пятно.
– Выпей чаю, - Скрех невозмутимо придвинул на другую сторону стола чашку с бузинным отваром. – Помогает успокоить нервы.
От его равнодушных слов в груди Эйслин шевельнулась обида и злость.
– Верни меня домой! – потребовала она, скрестив на груди руки. – Я хотела лучшей судьбы. Но здесь… здесь меня ждет смерть или чего похуже. Я не могу тут оставаться.
– Сожалею, - все так же сухо ответил Скрех, помешивая кривоватой ложкой свой чай. – Но пути назад для тебя нет. Я уже говорил об этом.
– Значит, ты хочешь моей смерти? – брови Эйслин сердито выгнулись. – В этом твой план?
– Я такого не говорил.
– Но все эти существа, что были на балу… они безумцы! Каждый из них хотел сделать со мной что-то дурное. А уж королева… - Эйслин вздрогнула, вспоминая ее хищную хватку, пронизывающий взгляд. – Она точно не желала мне ничего доброго!
Скрех встал и поводил руками по воздуху, как будто загребая его в свою сторону. В ответ на это, между его ладоней сгустились тени. Тогда точным движением он отправил их в камин. Синее пламя, которое до этого едва-едва теплилось, вобрав в себя темный сгусток, вспыхнуло ярким сапфиром.
«Место, где даже огонь питается тенями! – с неприязнью глядя на это, подумала Эйслин. – Здесь во всем только жуть и ничего больше»
– Не суди их строго, - голос Скреха пробился сквозь мрачные мысли Эйслин. – Они так давно не видели пышущее жизнью существо, вроде тебя. Вот немного и… не сдержались.
– Но Скайтра хотела меня съесть, верно? – стояла на своем Эйслин. – Или что, по-твоему, значит: «отдай мне свою сущность»?
– Она хотела испить твоих эмоций. Потому что мы все почти лишены их. Особенно, Безликие. Голодное отчаяние – вот удел большинства из нас.
Черты Скреха стали еще жестче. Тьма в его глазах сгустилась настолько, что, казалось, в ней не способна отразиться и песчинка света.
– Чужие яркие эмоции, будь то радость или страх, привлекательны для нас. Особенно страх… - он прикрыл глаза и втянул воздух, словно вспоминая о чем-то приятном. – У него свой неповторимый аромат.
«Так вот почему они все так странно ведут себя возле меня!» – догадалась Эйслин.
– Значит, ты позвал меня сюда, чтобы напугать и накормить всех моими эмоциями?
Эйслин нахмурилась и отступила на пару шагов.
– Нет. Но раз ты – первое существо из плоти и света, которое здесь появилось… У меня есть одна мысль. Думаю, ты способна нам помочь.
– Как?
– Я пока точно не знаю, - задумчиво произнес он, поигрывая клубком теней на ладони. – Как только мой план созреет – скажу тебе.
– Это безопасно для меня?
Он помедлил, но все же ответил:
– Полагаю, что да.
Тревога Эйслин никуда не делась. Но она велела себе успокоиться. Во-первых, на всякий случай не хотела «подкармливать» Скреха своими эмоциями. Во-вторых, понимала, что криками и требованиями она, скорее всего, ничего не добьется. Лучше выяснить все спокойно и хладнокровно.
– Почему Скайтра говорила, что здесь – «мое спасение»?
Скрех небрежно пожал плечами.
– Она высокомерна, как любая королева. Вот и считает, что, приняв тебя здесь – делает великое одолжение. Хотя на самом деле это она в тебе нуждается, и куда больше.
Эйслин задумчиво села за стол и отхлебнула бузинного отвара.
– Если вы тут «питаетесь» чужими эмоциями… то где берете их? Ведь ты сам сказал, что кроме меня тут нет никого «живого».
– Мы ходим по снам и собираем обрывки людских мыслей, эмоций, чувств, - все тем же ровным суховатым голосом говорил Скрех. – Те из нас, кто способны. Безликие слишком слабы, чтобы так делать. Вот они и вечно голодные. Держись от них подальше.
Он направился к выходу.
– Мне пора. Надо сторожить границу.
– Это ты принес меня сюда на крыльях? – успела спросить Эйслин.
– Да, я, - ответил он, скрываясь в коридоре.
«Значит, он бывает и маленьким вороном, и огромным. Столько странностей в нем самом!»
Но его небрежный тон вызывал у Эйслин неприязнь. Было заметно, что он печется о ней, лишь как о некой «ценности», которая полезна его народу. Какого-то дружелюбия по отношению к ней не чувствовалось.
«Надоело, что все вокруг видят во мне решение своих проблем!» - гневно пронеслось в ее голове.
Эйслин все больше хотелось вернуться домой.
«Неужели из царства теней и правда нет выхода? Или Скрех от меня его скрывает?»
Идти обратно сквозь крылатые ворота, по мосту из черепов, а затем пробовать вернуться через тот проход, из которого она здесь появилась, Эйслин не решилась. Во-первых, Скрех приглядывает за этими землями. Во-вторых, там много чудовищ. Да и Скрех же сказал, что без разрешения даже мост не появится! Если и допустить хотя бы мысль о возвращении домой, то нужен другой путь.
Эйслин долго сидела, прислушиваясь к каждому звуку в доме. На ее локте, хоть и бледные, но все еще виднелись черные отпечатки пальцев Скайтры. Тяжелые, как мокрые комья земли, мысли одолевали Эйслин. Но уже не так страшно было оставаться здесь одной. После увиденного в Доме Воронов и Теней, казалось, уже мало что способно напугать Эйслин. Здесь даже чувствовалось какое-то подобие безопасности. Пока она нужна Скреху, в обиду он ее не даст.
Огонь тускло мерцал в камине. Но его языки понемногу уменьшались, будто засыпая. Эйслин вышла из кухни и остановилась перед лестницей. Выходить на улицу она пока не рисковала.
«Интересно, есть что-то на других этажах?» - задумалась она, глядя на лестницу.
Но едва Эйслин поставила ногу на первую ступеньку, как ее снова окутало облако теней, и она очутилась перед дверью своей комнаты.
«Но не может же быть такая высокая башня только ради двух этажей! Где-то ведь есть и комната Скреха!»
Других дверей на этой площадке она не увидела.
«Хоть фейри – мастера иллюзий, но должна у них быть и своя логика»
Эйслин взглянула вниз. Лестница скрывалась в темноте. Тогда она попробовала быстро спрыгнуть с верхней ступеньки и перескочить несколько.
Миг – и она опять стоит внизу!
Эйслин досадливо прищелкнула языком. Разобраться с проклятой лестницей уже стало делом принципа. Этим она и занялась. Пробовала и медленно начать подниматься, и стремительно нестись – вверх или вниз – но результат всегда был один. Эйслин оказывалась или внизу, или у дверей своей комнаты.
В задумчивости она присела на пол около первой ступеньки, ведущей наверх.
«В чем-то же тут есть подвох!»
Тир-на-Скайт жил своей жизнью, непохожей на жизнь привычного ей мира. Тут многое устроено как будто наоборот. Взять хотя бы ту же реку, текущую в небо…
«Наоборот!» - вдруг молнией пронеслось в голове Эйслин.
Спеша проверить свою догадку, она встала и попробовала подниматься по лестнице спиной вперед. Одна ступенька, вторая, третья… С бьющимся сердцем Эйслин обнаружила, что, наконец, поднимается вверх, а не стоит на самой высокой площадке! Так она и продвигалась, стараясь ступать осторожно, чтобы не споткнуться и не полететь вниз. Вокруг сгущались тени. У Эйслин возникло ощущение, что они затаились и наблюдают за ней. Она старалась не думать, что означали слова Скреха: «Тени могут унести тебя далеко»
