- Я у Бориса попрошу, он то мне зла точно не желает.
Царевич был неисправим, такая его вера в близких людей действительно делала его похожим на дурачка. Однако ж, с другой стороны, это было невероятно трогательным, что не могло не откликаться моему сердцу.
Но артефакт я ему всё же сделаю, свой. Дабы никакая падаль не посмела ему зло причинить.
(не вычитано)
Испытание назначили на следующий день после беседы царя с сыновьями. Правила относительно размещения участниц остались неизменны – каждая должна была ткать колдовской ковёр в том же доме, где выпекала хлеб. Однако ж в этот раз государь-батюшка решил расщедриться, ничего не скажешь: помощниц выделил и даже здоровьем невесток решил озаботиться - девиц снабдили зельями бодрости. Но, помня про проклятые мешки с мукой, я к этому чудо-средству пальцем не притронусь. А то мало ли что туда невзначай колдуны царские добавили. Выпьешь так и в дрожь тебя кинет али в слабость, ни одну нить удержать не сможешь. Всё полотно от этого распадётся.
Нет, покуда мы с Иваном не выяснили, на кой чёрт свёкру браки наши надобно разрушить, осторожность должна быть превыше всего, поддаваться на царские хитрости никак нельзя. Собственно, по этой же причине, мне пришлось озаботиться решением ещё одной проблемой. Моя подавальщица, которую мы с Ягой связали с царским племянником, была явно самым слабым звеном из всех выбранных девиц, ибо от природы она была очень хилой ведьмой. Поэтому, узнав о задании, я тайно передала Зоряне одно средство, что поможет ей выполнить этот государев каприз. Конечно, большой ковёр даже с ним она не соткёт, но маленький коврик осилит. А в указе, на моё счастье, размеры полотна не указывались. Правда лежать после этого зелья она неделю пластом будет, но ради своего муженька и статуса придётся и пострадать. Я не обещала, что ей всё легко дастся в её новой жизни.
Несладко в палатах царских было и нам с Иваном. Мы оба валились от усталости и недосыпа, и я боялась подумать, что со мной будет после ночной ворожбы. Мой благоверный пожирающую меня тревогу явно ощущал, оттого старательно ограждал от внимания своих назойливых родственников, изображая горе от потери ненаглядной меня. Однако долго это продолжаться не могло и в обед того дня, когда должно было проводиться испытание, Иван разыграл целый спектакль со мной в главной роли. Весть о том, что младший царевич нашёл свою лягушку-квакушку облетела дворец мгновенно. Отчего пошли толки один краше другого – кости мне и мужу моему перемывали. Понять пытались, чем мне так сын царский не угодил, что я от него обратно в болото ускакала. Однако не всех эта новость развеселила, моего свёкра и свекровь она явно заставила пасмурнеть, если не разозлится из-за краха их планов. Но что поделать, не всё в этой жизни идёт, как задумано, мне ли не знать.
К вечеру же мы отправились в терем Ивана, где нас дожидался Милован с полным столом всевозможных угощений. Подлизывается, падлюка, вину свою перед царевичем загладить хочет. Однако нам это было на руку. Теперь домовой охранял дом и тайны царевича столь рьяно, что аж завидно было поглядеть. Особенно мне погрел душу стоящий на пороге проверяющий, который отчего-то появился на пороге Ивана как-то слишком загодя.
Упитанный мужчина дожидался в тени растущего во дворе дерева и утирал платочком выступивший от жары пот. Увидев нас, он посетовал на то, что дух его пустить внутрь отказался, хотя у него важная задача: осмотреть место проведение испытания. Колдун с маленькими глубоко посаженными глазками и пышной рыжей бородой на первый взгляд казался благодушным добряком. Но чуяло моё сердце, что был он ой как не прост. И даже, не приметь я его кольца обрежные да кафтан заговорённый, всё равно его принадлежность к царским служкам выдавал бы его взгляд: пронизывающий и цепкий. Неприятный тип, право слово.
- Ваша милость, неужто жёнка ваша нашлась? – воскликнул этот чёрт, увидев меня на плече Ивана. – По дворцу последние три седмицы слухи о её пропаже только и ходили. Рад, очень рад, что ваша благоверная столь ответственная особа. Это очень кстати, ведь у меня с собой документ, что требует её внимания. Точнее капли крови, что следует поставить на данном указе. – с не сходящей с лица добродушной улыбкой стал убалтывать царевича мужчина. – Да вы не смотрите так, ваша милость, всем избранницам такой же выдали. Задание-то непростое, вдруг что не так пойдёт, батюшка ваш перестраховывается.
Свёкор перестраховывается? Уж не думаю. По мне, это царица всё никак от своей задумки отказаться не может. Вот уж точно кровь полозья играет, как есть змеюка. Конечно, никакую клятву на меня завязать не получится, даже если и добудет она то, чего так желает. Всё же защиты на мне стоят получше царских. Однако же такая неистовая охота на меня порядком треплет мне нервы. А этот рыжебородый подхалим так и вовсе раздражает.
Но царевич тоже был не лыком шит, улыбнулся в ответ столь же лживо и с притворной грустью в голосе выдал:
- Так, квакушка моя писать не может. Как вы себе это представляете? А иглой я колоть её не дам, она же гляньте какая крошечная. Нет уж, жену свою из-за вашей канцелярщины я гробить не позволю. – сказав это, ведьмак замолчал, изображая на лице праведное возмущение, но через какое-то время вкрадчиво продолжил: - Но я, как её муж, имею право за неё тот документ подписать.
- Однако должна именно та, что испытание будет проходить кровь свою дать. – напряжённо ответил мужик, стараясь скрыть свою нервозность за подобострастной улыбкой. – Таков указ государя.
- Понимаю. Батюшка мой строго спрашивает, когда указы его нарушает. Да, только иной его указ гласит, что коли жена к действию сему не способная, то я имею право за неё решать. Так что батюшке моему придётся только моей подписью довольствоваться. Кровь проливать не буду, сами понимаете, это тоже законом писано. – и ведьмак протянул руку, намереваясь взять пресловутый указ, но не тут-то было.
Такой поворот событий пришлому колдуну явно не понравился, он достаточно резво, для своей комплекции, отскочил от царевича и быстро спрятал бумажку.
- Не может, так не может. Значит так и передадим государю. – быстро ответил мужик, поклонился, пробормотав скороговоркой пожелания удачи и исчез.
Иван же, зло прищурившись, смотрел ему в след, а потом грязно выругался.
- Матушка. – прошипел он не хуже змеи. – О чём только думает? Я что дурак какой-то, чтобы кровь жены своей непонятно кому давать?
- Тебя здесь могло и не быть. – заметила я, но, увидев возмущённый взгляд мужа, решила с ним согласиться. – Но, согласна, это было глупо. Хотя, может, и посыльного такого дурного выбрали, верящего в те слухи, что о тебе ходят. Согласись, наслушаешься разных толков, понимаешь, что глупость, но волей-неволей в голове их держишь.
- Я с ней поговорю. – с мрачной решимостью на это отозвался царевич.
- Можешь попробовать. Интересно, что ответит.
Но, думаю, правды Беляна сыну не скажет, не захочет отношения с ним портить. Ведь, признайся она, что из его жены чуть ли не холопку для себя сделать хочет, то одобрения и поддержки от родной кровиночки не получит, скорей уж злость и запрет к жене приближаться.
(не вычитано)
В любом случае, его выбор будет: в ложь верить али до правды докапываться. Я в его беседы с матерью влезать не буду.
Отвернувшись от Ивана, я скинула с себя лягушачью шкуру и встала у окна. Говорить о чём-либо ещё не хотелось. Нужно было сохранить столь нужные сегодня мне силы, а не потратить их на бестолковые обсуждения, которые к тому же сейчас ничего не решат. Мужчина это понял и продолжать свою речь не стал, вместо этого подошёл ко мне и нежно обнял, окутав своим теплом.
- Что тебя гложет? – после продолжительного молчания раздался его негромкий участливый голос. – Ты последнюю седмицу сама не своя.
От этого вопроса на моём лице пробежала лёгкая судорога. Ведь его задавала и я себе, всё время задавала, но до сих пор не находила ответа. Отчего было ещё горше.
- Не знаю, Ваня. – повернувшись, положила голову ему на грудь и едва слышно повторила: - Не знаю. Неспокойно мне, будто беду чую.
Так мы простояли некоторое время, в тишине и покое, а затем настала пора прощаться. Царевич ушёл, напоследок крепко прижав к себе и одарив несколькими долгими поцелуями, перемешивая их с пожеланиями удачи. Свидимся с ним теперь мы только утром.
День подходил к концу. Вечерняя заря пылала пожаром, обагрила небо, купая в своём кровавом свете город и старый сад возле дома. Раскидистые яблони, поклонившиеся вишни, кусты шиповника и пышные ели вдали – всё окрасилось алым в час столь яркого заката.
Последние лучи солнца проникали и сюда, ложились сквозь узкие окна в потемневшую комнату, огнями плясали на стенах, отражаясь от начищенного самовара, и почему-то лишь сильнее поднимали дремавшую во мне тревогу. Она не покинула меня и после захода дневного светила, наоборот, будто возросла, вместе с тенями, что становились всё гуще и длиннее с каждым мгновением наступивших сумерек.
Вместо облегчения, что по приходу темноты меня оставили одну, дабы не мешать испытанию, гробовая тишина, воцарившаяся в доме, пробуждала неясное смятение. Даже домовой исчез, затаился, испугался волшбы, что будет твориться сегодня ночью. А может и не только её. Какая-то тяжесть ощущалась в воздухе. Не давала дышать полной грудью, заставляла стремительно биться сердце от беспричинного страха.
Что-то грядёт. И тихий скулёж Милована, раздавшийся внизу, лишь подтверждал мои догадки. Духи всегда знают больше, чем люди. Намного раньше чуют беду, болезни и смерть. Воют по ночам, пытаясь предупредить об опасности, да всё без толку. Судьбу удаётся обмануть лишь избранным и очень редко.
Нехорошее предчувствие не давало мне спокойно спать уже давно, но сегодня оно расцвело будто папоротник в купальскую ночь. Ярко, резко, от чего аж потемнело в глазах и закружилась голова. Опёршись руками на подоконник, я вдохнула влажный и прохладный ночной воздух, стараясь прийти в себя.
Пожалуй, это волнение можно было списать на усталость и недосып. Однако в глубине души я понимала, что обуявшая меня тревога никак с этим не связана. Внутреннее чутьё настойчиво шептало, что последний месяц будет мной вспоминаться как лёгкая забава по сравнению с надвигающейся на нас бурей. Посмотрев на свои дрожащие руки, глубоко вздохнула. Что толку только сейчас об этом думать? Лишь нервы себе порчу, покуда меня ждут дела и поважнее. В первую очередь стоит побыстрее разобраться с испытанием, чтобы хоть за чёртов ковёр не болела голова.
Выпив собственное бодрящее зелье, я зашла в комнату, где домовым уже были подготовлены нужные мне вещи. Два больших зеркала в массивной резной раме уже расположили так, что образовывали бесконечный коридор из отражений. На лавке возле стены лежал небольшой мешок до верху наполненный солью, а также стояла крынка молока и маленький горшочек с мёдом – плата духам за мою просьбу.
Я не преувеличивала, когда говорила Ивану, что, увидав мой ковёр, даже дурак поймёт кто его ткал. Ибо рукодельничать учила меня никто иная как Яга, а рукоделие у неё было особым, как и приспособления для него. Прялка и веретёна костяные. Иглы из золота были отлиты, а спицы из серебра, что покойникам в путь на тот свет давали. Нити же она из самой нави тянула, не желая собственную силу на такую ерунду тратить. Пряхой старуха была отменной, ничего не скажешь. Одна вещь ею сотворённая могла двух царств стоить. Ибо от любых бед защищала, даже смерть на время отвести могла. Её учения сегодня я и хотела применить. Однако сначала следовало приготовиться.
Дом Ивана – это не изба тётушки и не мой терем. Он для такой ворожбы не приспособлен. Оттого я солью очертила вокруг зеркал круг, дабы сохранить в этой комнате хоть часть отделки. Ибо внутри, за солевым порогом, к концу моей работы пол будет чёрен как ночь за окном, ведь от творения чар тёмных здесь ничего не заговаривалось. Никто и подумать не мог, что избранницей царевича станет ведьма.
Затушив все свечи кроме одной, я вошла с ней в круг, поставила её ровно между зеркалами, где уже на вышитом рушнике разложила еду и призвала силу. Покуда мои глаза наливались тьмой, грань между мирами стиралась, открывая врата в навь и давая мне возможность вытянуть оттуда такую нужную сейчас мне силу, чтобы начать творить ворожбу.
Вышла я из круга, лишь когда на улице раздался крик петуха, оповещающего скорый приход нового дня. Небрежно кинув на пол столь нужный царю коврик, я аккуратно сложила мужскую рубаху и бережно прижала её к груди. Именно она заняла у меня большую часть времени, как и оставила на руках мелкие порезы от колдовских нитей. Но я нисколько не жалела затраченных усилий, а противно ноющие ранки всегда можно было легко залечить.
Своё обещание Ивану я не забыла, оттого даже задание свёкра восприняла спокойно, ведь именно благодаря ему в голову мне и пришла столь дельная мысль. Вместо того чтобы вручить мужу очередное заговоренное кольцо, сшить ему обержную нательную рубаху, соткать из самой тьмы, да и расшить собственным волосом. В такой и в навь спуститься не страшно, лучше любой кольчуги будет, крепче доспехов, от самой хищных духов защитить сможет.
Оставив свёрнутый ковёр в горнице под надзором Милована, я отправилась в покои, дабы немного поспать. В тот момент, когда моя голова коснулась подушки, на небосклоне уже забрезжил туманный рассвет. Сереющее небо мало-помалу светлело – занималась заря, слегка румяня перистые облака. Столица постепенно наполнялась суетой, возбуждённым гомоном и слухами. И среди всего шума до дворцовых палат неслась тревожная весть, распространяясь будто лесной пожар среди простого люда, заставляя всех вспоминать молитвы и нести подношения богам – на востоке, в гиблых землях поднялась нежить.
За одну ночь были уничтожены несколько деревень. Тварей не смогла остановить ни костяная защитная стена, что стояла на берегу у реки Смородины, ни отряды ведьмаков и колдунов во главе с сыном Кощея, ни обереги и заговорённые дома селян. Получив свою первую кровавую дань, полчища мертвецов вышли на тракт ведущий в столицу.
Уважаемые читатели, по важным причинам не могла выкладывать обновления, прошу очень простить, но не было возможности даже зайти в аккаунт( Регулярно прода будет с октября, история точно будет закончена.
Столь страшные вести дошли до меня поздно, лишь когда я вынырнула из беспокойного сна. Право слово, лучше бы и не ложилась – отдохнуть и набраться сил всё равно не удалось. Безобразные видения, что вначале сновидения меня лишь немного тревожили, в конечном счёте превратились в тягучий и мучительный кошмар.
Вынырнула я из него с трудом и, сидя на кровати, чувствуя сильнейшее сердцебиение, пыталась сейчас прийти в себя от навязанного сном бреда, что получалось, сказать по правде, из рук вон плохо. Голова была тяжёлой и мысли путались будто после лихорадки. Ужас, охвативший меня, всё никак не уходил, меня кидало то в жар, то в холод, отчего намокшая рубаха неприятно холодила тело. Пришлось даже идти в мыльню, дабы заговорить холодную воду, чтобы смыть с себя наведённый морок. Ибо без чар я себя в чувства привести не смогла, лишь облившись, наконец-то почувствовала столь долгожданное облегчение.
Царевич был неисправим, такая его вера в близких людей действительно делала его похожим на дурачка. Однако ж, с другой стороны, это было невероятно трогательным, что не могло не откликаться моему сердцу.
Но артефакт я ему всё же сделаю, свой. Дабы никакая падаль не посмела ему зло причинить.
Глава 21
(не вычитано)
Испытание назначили на следующий день после беседы царя с сыновьями. Правила относительно размещения участниц остались неизменны – каждая должна была ткать колдовской ковёр в том же доме, где выпекала хлеб. Однако ж в этот раз государь-батюшка решил расщедриться, ничего не скажешь: помощниц выделил и даже здоровьем невесток решил озаботиться - девиц снабдили зельями бодрости. Но, помня про проклятые мешки с мукой, я к этому чудо-средству пальцем не притронусь. А то мало ли что туда невзначай колдуны царские добавили. Выпьешь так и в дрожь тебя кинет али в слабость, ни одну нить удержать не сможешь. Всё полотно от этого распадётся.
Нет, покуда мы с Иваном не выяснили, на кой чёрт свёкру браки наши надобно разрушить, осторожность должна быть превыше всего, поддаваться на царские хитрости никак нельзя. Собственно, по этой же причине, мне пришлось озаботиться решением ещё одной проблемой. Моя подавальщица, которую мы с Ягой связали с царским племянником, была явно самым слабым звеном из всех выбранных девиц, ибо от природы она была очень хилой ведьмой. Поэтому, узнав о задании, я тайно передала Зоряне одно средство, что поможет ей выполнить этот государев каприз. Конечно, большой ковёр даже с ним она не соткёт, но маленький коврик осилит. А в указе, на моё счастье, размеры полотна не указывались. Правда лежать после этого зелья она неделю пластом будет, но ради своего муженька и статуса придётся и пострадать. Я не обещала, что ей всё легко дастся в её новой жизни.
Несладко в палатах царских было и нам с Иваном. Мы оба валились от усталости и недосыпа, и я боялась подумать, что со мной будет после ночной ворожбы. Мой благоверный пожирающую меня тревогу явно ощущал, оттого старательно ограждал от внимания своих назойливых родственников, изображая горе от потери ненаглядной меня. Однако долго это продолжаться не могло и в обед того дня, когда должно было проводиться испытание, Иван разыграл целый спектакль со мной в главной роли. Весть о том, что младший царевич нашёл свою лягушку-квакушку облетела дворец мгновенно. Отчего пошли толки один краше другого – кости мне и мужу моему перемывали. Понять пытались, чем мне так сын царский не угодил, что я от него обратно в болото ускакала. Однако не всех эта новость развеселила, моего свёкра и свекровь она явно заставила пасмурнеть, если не разозлится из-за краха их планов. Но что поделать, не всё в этой жизни идёт, как задумано, мне ли не знать.
К вечеру же мы отправились в терем Ивана, где нас дожидался Милован с полным столом всевозможных угощений. Подлизывается, падлюка, вину свою перед царевичем загладить хочет. Однако нам это было на руку. Теперь домовой охранял дом и тайны царевича столь рьяно, что аж завидно было поглядеть. Особенно мне погрел душу стоящий на пороге проверяющий, который отчего-то появился на пороге Ивана как-то слишком загодя.
Упитанный мужчина дожидался в тени растущего во дворе дерева и утирал платочком выступивший от жары пот. Увидев нас, он посетовал на то, что дух его пустить внутрь отказался, хотя у него важная задача: осмотреть место проведение испытания. Колдун с маленькими глубоко посаженными глазками и пышной рыжей бородой на первый взгляд казался благодушным добряком. Но чуяло моё сердце, что был он ой как не прост. И даже, не приметь я его кольца обрежные да кафтан заговорённый, всё равно его принадлежность к царским служкам выдавал бы его взгляд: пронизывающий и цепкий. Неприятный тип, право слово.
- Ваша милость, неужто жёнка ваша нашлась? – воскликнул этот чёрт, увидев меня на плече Ивана. – По дворцу последние три седмицы слухи о её пропаже только и ходили. Рад, очень рад, что ваша благоверная столь ответственная особа. Это очень кстати, ведь у меня с собой документ, что требует её внимания. Точнее капли крови, что следует поставить на данном указе. – с не сходящей с лица добродушной улыбкой стал убалтывать царевича мужчина. – Да вы не смотрите так, ваша милость, всем избранницам такой же выдали. Задание-то непростое, вдруг что не так пойдёт, батюшка ваш перестраховывается.
Свёкор перестраховывается? Уж не думаю. По мне, это царица всё никак от своей задумки отказаться не может. Вот уж точно кровь полозья играет, как есть змеюка. Конечно, никакую клятву на меня завязать не получится, даже если и добудет она то, чего так желает. Всё же защиты на мне стоят получше царских. Однако же такая неистовая охота на меня порядком треплет мне нервы. А этот рыжебородый подхалим так и вовсе раздражает.
Но царевич тоже был не лыком шит, улыбнулся в ответ столь же лживо и с притворной грустью в голосе выдал:
- Так, квакушка моя писать не может. Как вы себе это представляете? А иглой я колоть её не дам, она же гляньте какая крошечная. Нет уж, жену свою из-за вашей канцелярщины я гробить не позволю. – сказав это, ведьмак замолчал, изображая на лице праведное возмущение, но через какое-то время вкрадчиво продолжил: - Но я, как её муж, имею право за неё тот документ подписать.
- Однако должна именно та, что испытание будет проходить кровь свою дать. – напряжённо ответил мужик, стараясь скрыть свою нервозность за подобострастной улыбкой. – Таков указ государя.
- Понимаю. Батюшка мой строго спрашивает, когда указы его нарушает. Да, только иной его указ гласит, что коли жена к действию сему не способная, то я имею право за неё решать. Так что батюшке моему придётся только моей подписью довольствоваться. Кровь проливать не буду, сами понимаете, это тоже законом писано. – и ведьмак протянул руку, намереваясь взять пресловутый указ, но не тут-то было.
Такой поворот событий пришлому колдуну явно не понравился, он достаточно резво, для своей комплекции, отскочил от царевича и быстро спрятал бумажку.
- Не может, так не может. Значит так и передадим государю. – быстро ответил мужик, поклонился, пробормотав скороговоркой пожелания удачи и исчез.
Иван же, зло прищурившись, смотрел ему в след, а потом грязно выругался.
- Матушка. – прошипел он не хуже змеи. – О чём только думает? Я что дурак какой-то, чтобы кровь жены своей непонятно кому давать?
- Тебя здесь могло и не быть. – заметила я, но, увидев возмущённый взгляд мужа, решила с ним согласиться. – Но, согласна, это было глупо. Хотя, может, и посыльного такого дурного выбрали, верящего в те слухи, что о тебе ходят. Согласись, наслушаешься разных толков, понимаешь, что глупость, но волей-неволей в голове их держишь.
- Я с ней поговорю. – с мрачной решимостью на это отозвался царевич.
- Можешь попробовать. Интересно, что ответит.
Но, думаю, правды Беляна сыну не скажет, не захочет отношения с ним портить. Ведь, признайся она, что из его жены чуть ли не холопку для себя сделать хочет, то одобрения и поддержки от родной кровиночки не получит, скорей уж злость и запрет к жене приближаться.
Прода от 02.08.2024, 12:49
(не вычитано)
В любом случае, его выбор будет: в ложь верить али до правды докапываться. Я в его беседы с матерью влезать не буду.
Отвернувшись от Ивана, я скинула с себя лягушачью шкуру и встала у окна. Говорить о чём-либо ещё не хотелось. Нужно было сохранить столь нужные сегодня мне силы, а не потратить их на бестолковые обсуждения, которые к тому же сейчас ничего не решат. Мужчина это понял и продолжать свою речь не стал, вместо этого подошёл ко мне и нежно обнял, окутав своим теплом.
- Что тебя гложет? – после продолжительного молчания раздался его негромкий участливый голос. – Ты последнюю седмицу сама не своя.
От этого вопроса на моём лице пробежала лёгкая судорога. Ведь его задавала и я себе, всё время задавала, но до сих пор не находила ответа. Отчего было ещё горше.
- Не знаю, Ваня. – повернувшись, положила голову ему на грудь и едва слышно повторила: - Не знаю. Неспокойно мне, будто беду чую.
Так мы простояли некоторое время, в тишине и покое, а затем настала пора прощаться. Царевич ушёл, напоследок крепко прижав к себе и одарив несколькими долгими поцелуями, перемешивая их с пожеланиями удачи. Свидимся с ним теперь мы только утром.
День подходил к концу. Вечерняя заря пылала пожаром, обагрила небо, купая в своём кровавом свете город и старый сад возле дома. Раскидистые яблони, поклонившиеся вишни, кусты шиповника и пышные ели вдали – всё окрасилось алым в час столь яркого заката.
Последние лучи солнца проникали и сюда, ложились сквозь узкие окна в потемневшую комнату, огнями плясали на стенах, отражаясь от начищенного самовара, и почему-то лишь сильнее поднимали дремавшую во мне тревогу. Она не покинула меня и после захода дневного светила, наоборот, будто возросла, вместе с тенями, что становились всё гуще и длиннее с каждым мгновением наступивших сумерек.
Вместо облегчения, что по приходу темноты меня оставили одну, дабы не мешать испытанию, гробовая тишина, воцарившаяся в доме, пробуждала неясное смятение. Даже домовой исчез, затаился, испугался волшбы, что будет твориться сегодня ночью. А может и не только её. Какая-то тяжесть ощущалась в воздухе. Не давала дышать полной грудью, заставляла стремительно биться сердце от беспричинного страха.
Что-то грядёт. И тихий скулёж Милована, раздавшийся внизу, лишь подтверждал мои догадки. Духи всегда знают больше, чем люди. Намного раньше чуют беду, болезни и смерть. Воют по ночам, пытаясь предупредить об опасности, да всё без толку. Судьбу удаётся обмануть лишь избранным и очень редко.
Нехорошее предчувствие не давало мне спокойно спать уже давно, но сегодня оно расцвело будто папоротник в купальскую ночь. Ярко, резко, от чего аж потемнело в глазах и закружилась голова. Опёршись руками на подоконник, я вдохнула влажный и прохладный ночной воздух, стараясь прийти в себя.
Пожалуй, это волнение можно было списать на усталость и недосып. Однако в глубине души я понимала, что обуявшая меня тревога никак с этим не связана. Внутреннее чутьё настойчиво шептало, что последний месяц будет мной вспоминаться как лёгкая забава по сравнению с надвигающейся на нас бурей. Посмотрев на свои дрожащие руки, глубоко вздохнула. Что толку только сейчас об этом думать? Лишь нервы себе порчу, покуда меня ждут дела и поважнее. В первую очередь стоит побыстрее разобраться с испытанием, чтобы хоть за чёртов ковёр не болела голова.
Выпив собственное бодрящее зелье, я зашла в комнату, где домовым уже были подготовлены нужные мне вещи. Два больших зеркала в массивной резной раме уже расположили так, что образовывали бесконечный коридор из отражений. На лавке возле стены лежал небольшой мешок до верху наполненный солью, а также стояла крынка молока и маленький горшочек с мёдом – плата духам за мою просьбу.
Я не преувеличивала, когда говорила Ивану, что, увидав мой ковёр, даже дурак поймёт кто его ткал. Ибо рукодельничать учила меня никто иная как Яга, а рукоделие у неё было особым, как и приспособления для него. Прялка и веретёна костяные. Иглы из золота были отлиты, а спицы из серебра, что покойникам в путь на тот свет давали. Нити же она из самой нави тянула, не желая собственную силу на такую ерунду тратить. Пряхой старуха была отменной, ничего не скажешь. Одна вещь ею сотворённая могла двух царств стоить. Ибо от любых бед защищала, даже смерть на время отвести могла. Её учения сегодня я и хотела применить. Однако сначала следовало приготовиться.
Дом Ивана – это не изба тётушки и не мой терем. Он для такой ворожбы не приспособлен. Оттого я солью очертила вокруг зеркал круг, дабы сохранить в этой комнате хоть часть отделки. Ибо внутри, за солевым порогом, к концу моей работы пол будет чёрен как ночь за окном, ведь от творения чар тёмных здесь ничего не заговаривалось. Никто и подумать не мог, что избранницей царевича станет ведьма.
Затушив все свечи кроме одной, я вошла с ней в круг, поставила её ровно между зеркалами, где уже на вышитом рушнике разложила еду и призвала силу. Покуда мои глаза наливались тьмой, грань между мирами стиралась, открывая врата в навь и давая мне возможность вытянуть оттуда такую нужную сейчас мне силу, чтобы начать творить ворожбу.
Вышла я из круга, лишь когда на улице раздался крик петуха, оповещающего скорый приход нового дня. Небрежно кинув на пол столь нужный царю коврик, я аккуратно сложила мужскую рубаху и бережно прижала её к груди. Именно она заняла у меня большую часть времени, как и оставила на руках мелкие порезы от колдовских нитей. Но я нисколько не жалела затраченных усилий, а противно ноющие ранки всегда можно было легко залечить.
Своё обещание Ивану я не забыла, оттого даже задание свёкра восприняла спокойно, ведь именно благодаря ему в голову мне и пришла столь дельная мысль. Вместо того чтобы вручить мужу очередное заговоренное кольцо, сшить ему обержную нательную рубаху, соткать из самой тьмы, да и расшить собственным волосом. В такой и в навь спуститься не страшно, лучше любой кольчуги будет, крепче доспехов, от самой хищных духов защитить сможет.
Оставив свёрнутый ковёр в горнице под надзором Милована, я отправилась в покои, дабы немного поспать. В тот момент, когда моя голова коснулась подушки, на небосклоне уже забрезжил туманный рассвет. Сереющее небо мало-помалу светлело – занималась заря, слегка румяня перистые облака. Столица постепенно наполнялась суетой, возбуждённым гомоном и слухами. И среди всего шума до дворцовых палат неслась тревожная весть, распространяясь будто лесной пожар среди простого люда, заставляя всех вспоминать молитвы и нести подношения богам – на востоке, в гиблых землях поднялась нежить.
За одну ночь были уничтожены несколько деревень. Тварей не смогла остановить ни костяная защитная стена, что стояла на берегу у реки Смородины, ни отряды ведьмаков и колдунов во главе с сыном Кощея, ни обереги и заговорённые дома селян. Получив свою первую кровавую дань, полчища мертвецов вышли на тракт ведущий в столицу.
Глава 22
Уважаемые читатели, по важным причинам не могла выкладывать обновления, прошу очень простить, но не было возможности даже зайти в аккаунт( Регулярно прода будет с октября, история точно будет закончена.
Столь страшные вести дошли до меня поздно, лишь когда я вынырнула из беспокойного сна. Право слово, лучше бы и не ложилась – отдохнуть и набраться сил всё равно не удалось. Безобразные видения, что вначале сновидения меня лишь немного тревожили, в конечном счёте превратились в тягучий и мучительный кошмар.
Вынырнула я из него с трудом и, сидя на кровати, чувствуя сильнейшее сердцебиение, пыталась сейчас прийти в себя от навязанного сном бреда, что получалось, сказать по правде, из рук вон плохо. Голова была тяжёлой и мысли путались будто после лихорадки. Ужас, охвативший меня, всё никак не уходил, меня кидало то в жар, то в холод, отчего намокшая рубаха неприятно холодила тело. Пришлось даже идти в мыльню, дабы заговорить холодную воду, чтобы смыть с себя наведённый морок. Ибо без чар я себя в чувства привести не смогла, лишь облившись, наконец-то почувствовала столь долгожданное облегчение.
