-Ну что, друг мой, мадемуазель Беспалова оценила твой политес? -донеслась до Александры фраза. Судя по голосу, её произнёс никто иной как великий князь. Она оторвалась от книжки и невольно стала вслушиваться в разговор.
-Она гордячка, минхерц. Книгу взяла, от гребня не отказалась, а амантом так меня и не сделала, - приятным баритоном ответил второй господин.
- Шильдкраут, вы и не с такой кобылкой справитесь, если поставите себе цель, - великий князь глупо рассмеялся.
-Строптивица полюбит меня. Я внушу этой фройлян, что хочу на ней жениться и увезу в Голштинию. То-то вашей тётке худо будет,когда узнает, насколько распущены придворные дамы великой княгини, - весело рассуждал маркграф.
-А что вы станете делать с ней в Голштинии?
-То, что Ваше Высочество изволит с Воронцовой делать. Вы же, чай, по ночам не в солдатики играете? - со смехом ответил маркграф.
-Что ж, одобряю твой выбор, - беззаботно сказал великий князь. - Она девица молодая, красивая. Одно удовольствие с такими по ночам развлекаться. Болезней французских* не подхватишь и время не даром проведёшь.
Услышав эти слова, Александра залилась краской. Так вот зачем маркграф за ней так галантно ухаживал и в аманты набивался. Она слабо понимала, что он с ней хотел сделать, но думала, что в мыслях у него было что-то предосудительное. Потрясенная Александра встала со скамейки и отправилась обратно. Больше всего ей не хотелось столкнуться с Шильдкраутом, но, к счастью, этого не случилось, и она благополучно добралась до дворца. Эти мысли весь день не шли у неё из головы, отчего Александра выглядела печальной и задумчивой. Двор ещё то осиное гнездо. Зачем батюшка навлек на неё беду, решив представить ко двору? Однако ж того, что сделано, не исправить. Можно лишь не усугубить ситуацию.
«Сперва-наперво я избавлюсь от гребня, подаренного маркграфом, буду игнорировать его и избегать общества этого неприятного человека», - твёрдо решила Александра.
На следующий день она узнала хорошую новость: Елизавета Петровна отчитала Шильдкраута и великого князя. Племяннику велено было ехать в Ораниенбаум, а маркграф запертый в своих покоях, остался в Петергофе. Сплетница пояснила, что императрица наказала их за непотребное поведение на приёме французских послов.
-Говорят, до маскарада, сиречь три дня, маркграфу носа из своих покоев не высовывать, - добавила сплетница. Александра мысленно улыбнулась. Так и надо этому мерзавцу, который только и знает, что благородными девицами увиваться.
-И правильно, - она торжествующе улыбнулась. - Нечего им нашу Россию и матушку Елизавету Петровну позорить.
-О том же мысли мои, - фрейлина сложила своей расписанный цветами веер. - Что донесут французы своему королю? Сызнова про российский двор чепухи понапишут. А ещё я слыхала, что Елизавета Петровна наша дала сегодня аудиенцию ихнему послу барону де Бретёю и, как говаривают, он ей очень даже понравился. Умный, мол, человек, хоть и иноземец.
После аудиенции у Елизаветы Петровны барон де Бретёй выглядел как напыщенный павлин. Императрица приняла его весьма тепло и даже подарила кабинетец красного дерева. Не успел он освоиться в Петербурге, как сразу же понравился государыне. Всё складывалось очень хорошо, и король, думал посол, останется доволен его миссией.
Впрочем, на отношениях с Арманом-Филиппом триумф де Бретёя никак не сказался. Посол по-прежнему недолюбливал своего секретаря.
-Как вы нерасторопны, молодой человек. Пишете так медленно, будто каждую букву вырисовываете.
-Так вы, сударь, слишком быстро диктовать изволите, - нашёлся Арман-Филипп.
-Что ж, месье, секретарь должен приспосабливаться под посла, а не посол под секретаря, - осадил его де Бретёй. Арман-Филипп вздохнул. Что ж, он справится. Альтернативы всё равно не было.
Просмотрев письмо, написанное рукой Армана-Филиппа, посол скупо похвалил его:
-Если б не ваш аккуратный почерк, то не быть бы вам моим секретарём. Пишете чисто,без малейших помарок.
-Благодарю за добрые слова, барон, - Арман-Филипп улыбнулся. Де Бретёй редко говорил ему что-то хорошее. В основном, он отчитывал своего личного секретаря и бывал им крайне недоволен.
-Справьтесь у портного, готов ли мой маскарадный костюм.
-Будет сделано, сударь, - Арман-Филипп изобразил саму покорность. Де Бретёй хмыкнул, подумав про себя: «Этот юнец не так прост и скромен, каким хочет казаться».
Арман-Филипп находил отдушину в переписке с Шетарди. Если письма Атенаис день ото дня становились всё скучнее, то послания маркиза - полезнее. Он мог дать дельный совет и, кажется, прекрасно понимал переживания своего юного корреспондента. Этим вечером Арман-Филипп снова сел писать Шетарди. Сейчас он нуждался в его советах.
«Ваше Сиятельство,
Я обещал писать вам достаточно часто и, как видите, я держу своё слово. Я сообщал вам, что Елизавета Петровна приняла нас радушно, а ко мне выказала симпатию. Это чрезвычайно радует меня. Посол же относится ко мне с неприязнью. На него не угодишь. Когда я веду себя скромно, я ему не нравлюсь, когда дерзко - тоже. Моя судьба зависит в том числе и от отношения ко мне месье де Бретёя, поэтому прошу Ваше Сиятельство удостоить меня мудрым советом.
Ваш скромный слуга,
Граф де ла Рантье»
Вскоре пришло письмо с ответом. Арман-Филипп жадно прочёл его.
«Дорогой граф,
Мне кажется, вы не из тех людей, кои должны пресмыкаться перед кем-либо. Заручитесь дружбой влиятельных персон при русском дворе, используйте себе во благо расположение императрицы Елисавет и Великой княгини. Поверьте мне, ваши сторонники будут куда могущественнее ваших противников… »
«Между прочим, маркиз прав. Симпатии вельмож куда важнее симпатии посла», - подумал Арман-Филипп, дочитав письмо. Шетарди дальновиден и, как всегда, прав. Посла могут выслать, а он благодаря своим связям останется при русском дворе. Что ж, маскарад поможет ему в том, чтобы завязать нужные знакомства.
Словарик:
1.Деседент - наследник
2. Андре Ленотр ( 12 марта 1613, Париж — 15 сентября 1700, Париж) — французский ландшафтный архитектор, мастер садово-паркового искусства, один из авторов «регулярного стиля», или «французского сада», эпохи правления короля Людовика XIV.
3. Французская болезнь - то есть сифилис.
ГЛАВА 20
-А ты кем оденешься на маскарад? Быть может, придворным Людовика XIV или гвардейцем кардинала Ришелье, - в голосе Армана-Филиппа была слышна ирония.
-Не угадал, мой друг. Я оденусь бургундским вельможей пятнадцатого века. Думаю, публика оценит такой оригинальный костюм, - лукаво улыбаясь, ответил д’Эсте. Арман-Филипп попробовал представить его в таком виде, но воображение, увы, не справилось с этой задачей.
-Я полагаю, ты будешь выглядеть весьма импозантно.
-Ну, мой костюм ни в какое сравнение не пойдёт с твоим. Секретарь Французского посольства, одетый русским офицером времён Петра Великого. Мне кажется, такого тут ещё не видели, - сказал д’Эсте.
-Надеюсь показаться оригинальным, мой друг, а то посол наш решил одеться Меркурием,а де Резон вообще придёт в костюме самого себя. Только лицо маской закроет. Ему, видите ли, не хочется тратить время на приготовление, - сказал Арман-Филипп. Он и вправду желал показаться оригинальным, чтобы не быть на маскараде не замеченным. Ведь праздники придуманы для того, чтобы на них веселиться, а не скучать в стороне.
-Что ж, ты правильно настроен. Желаешь, судя по всему, отменно повеселиться? - спросил д’Эсте. Он как будто бы читал мысли Армана-Филиппа.
-Пожалуй, да. А что там ещё делать? - Арман-Филипп вспомнил домашние маскарады, которые очень любила его мать. Переодевания, застолья и веселье. Должно быть, при дворе такой праздник будет ещё интереснее.
-На балу в Версале ты держал себя довольно скованно, а ещё если я напомню тебе про недавний приём послов в Питерхофе… - д’Эсте сделал многозначительную паузу.
-Я читаю Календарь. Там дают советы о том, как за дамами ухаживать надобно, - довольно серьёзно сказал Арман-Филипп. Казалось, в этот момент он что-то обдумывал.
-Выходит, желаешь произвести должное впечатление на прекрасный пол? Начинаешь забывать о своей бесценной Атенаис, - д’Эсте, казалось, подтрунивал над Арманом-Филиппом.
-Атенаис во Франции и всё равно ничего не узнает. Я в России, и думаю, развлечься мы должны как следует. Если я буду стоять словно истукан и не принимать участия в танцах, то русские подумают, будто я не ценю их гостеприимства, - ответил Арман-Филипп. Почему-то его начинало раздражать, когда д’Эсте напоминал ему об Атенаис.
-Понятно, мой друг. Придётся тебе попрактиковаться в искусстве светских разговорах, - беззаботно ответил д’Эсте. - Я возьмусь вас учить этому делу. Представь, будто я - дама, а ты - кавалер, в чьих галантных ухаживаниях я нуждаюсь.
Целый час шевалье д’Эсте и Арман-Филипп дурачились. Первому было забавно примерить на себя роль дамы, а второму - изображать любезного кавалера перед своим другом. Д’Эсте весьма доходчиво объяснял, как следует ухаживать за дамой, а что ей будет неприятно. Этот урок доставлял Арману-Филиппу удовольствие. Если б Шетарди с Помпадур учили его подобным образом, то, возможно, он вынес бы гораздо больше.
-Моншер, я устала, - д’Эсте так хорошо имитировал дамский голос, что Арман-Филипп едва сдерживал смех. - Я полагаю, что мне пора покинуть этот бал.
-Я провожу вас, мадемуазель! - пылко сказал Арман-Филипп. Кажется, он вошёл в образ ухажера.
-Премного благодарна вам, сударь, но я не нуждаюсь в ваших услугах, - подражая придворной кокетке, сказал д’Эсте.
-Мадемуазель, надеюсь на скорое свидание. Позвольте на прощание…..
Что именно должен был «позволить на прощание» д’Эсте так и осталось секретом, поскольку в комнату вошёл де Бретёй.
-Что вы делаете, господа? - сухо поинтересовался он, посмотрев на смеющихся д’Эсте и Армана-Филиппа.
-Граф де ла Рантье учил меня русскому языку, а я рассказывал ему о придворном этикете, - нашёлся д’Эсте.
-Граф де ла Рантье, я ценю ваше знание русского, но вам надлежит переписать мой отчёт о последних днях королю Людовику. Ваш почерк гораздо разборчивее моего, поэтому возьмите на себя сей труд.
Мысленно пожелав барону «всего самого наилучшего», Арман-Филипп отправился заниматься этим скучным занятиям. Д’Эсте сочувственно смотрел ему вслед.
Когда Арман-Филипп наконец освободился от дел, близилась полночь. Руки устали, глаза тоже. Сосредоточиться на чём-то конкретном было трудно. На столе лежало недавно принесенное курьером письмо от Атенаис. «Что ж, прочту», - устало подумал он и принялся за чтение. Невеста спрашивала, как ему «варварские» угощения, в чём ходит императрица, садится ли её ручной медведь вместе с гостями за стол, не приходилось ли ему быть свидетелем вакханалий в бане etc. «Какая же она дура», - раздражённо подумал Арман-Филипп и отложил письмо в сторону. В последнее время он понял, что его невероятно раздражают её письма. Он решил повременить с ответом, чтобы не написать сгоряча чего-нибудь лишнего.
***
Маскарад в честь приезда французских посланников был воистину роскошный. Разряженные дамы и господа танцевали на свежем воздухе в Петергофе. К счастью, погода благоволила подобным забавам. Хоть было немного прохладно, но плакать небеса не собирались. Глаза Армана-Филиппа разбегались. Сколько гостей и как они все прекрасно одеты. Вот, допустим, Воронцова в костюме лебедя и роскошной белой маске, скрывающей её лицо. Великая княгиня в образе пастушки - так же мила и приятна в обхождении. В глаза бросилась статная дама во фривольном костюме Цереры. Маркграфа и великого князя на маскараде не было. Если наследник престола находился в Ораниенбауме, то Шильдкрауту продлили домашний арест из-за очередной его глупой выходки.
-Сегодня я встречусь с Рези, мой друг, - шепнул д’Эсте на ухо Арману-Филиппу.
-Я вижу, какое нетерпение ты испытываешь, - Арман-Филипп улыбнулся. Когда д’Эсте думал о любви, он часто вёл себя забавно.
-Надеюсь, она тоже. - Д’Эсте жадно искал её глазами в толпе. - Рези обещала, что мы обязательно встретимся на праздниках в Питерхофе.
-Позвольте ангажировать* вас на танец, мадемуазель, - Арман-Филипп галантно поклонился даме в костюме Цереры. Она с удовольствием приняла приглашение, и они закружились в менуэте. Эта особа оказалась неплохой партнёршей, но всё же танцы с Атенаис доставляли ему большее удовольствие.
«Забудь уже про неё. Ты в России», - одернул себя Арман-Филипп. Он дал себе слово походить на маркиза Шетарди и должен его сдержать. А это, разумеется, накладывало определённые обязательства.
-Сударь, я польщена тем, что вы всё время называете меня «мадемуазель», однако я замужем, - сказала дама, когда они завершили танец. - Софья Добривская, супруга господина Якова Добривского.
-Моё почтение, мадам, - Арман-Филипп поклонился ей. Ему показалось, что поклон был весьма изящным. Не даром же он столько тренировался. - Арман-Филипп, граф де ла Рантье, секретарь Французского посольства.
На пухлых губах мадам Добривской появилась доброжелательная улыбка:
-Рада нашему знакомству.
-Быть может, мы перейдём на русский, мадам. Я вполне сносно владею этим языком, - предложил Арман-Филипп. Ему показалось, что русскому будет удобнее говорить на своём родном языке, нежели на французском.
-Как вам будет угодно, месье, - по-русски ответила она. - Я владею французским, так как при дворе без него не проживёшь. А вы где выучили наш язык? Я слышала, он слишком сложен для иностранцев.
-Всё благодаря моему отцу. Франсуа де ла Рантье был послом при русском дворе и другом Петра Великого. Он мечтал, чтобы я отправился в Россию, вот и обучал меня языку. А когда отца не стало, то мать наняла мне прекрасного учителя, - с увлечением рассказывал Арман-Филипп. Мадам Добривская слушала с интересом и периодически одобрительно улыбалась.
-А вы неплохо изъясняетесь по-нашему, пусть и чувствуется французский дух в ваших речах, - тактично сказала она. - Вы желаете ещё немного потанцевать?
-Не имел бы ничего против, - ответил Арман-Филипп.
-Bien, mon cher, - сказала она. - Я представлю вас молодой особе, нуждающейся в вашей галантности и куртуазии.
Арман-Филипп последовал за мадам Добривской. Ему было весьма любопытно, с кем же эта женщина хотела его познакомить. Внезапно он увидел красивую девушку в платье, верх которого напоминал античный хитон. На обнажённые руки предусмотрительно была наброшена тёплая накидка.
-Это дочь моего хорошего знакомого, фрейлина великой княгини Александра Беспалова, - представила девушку мадам Добривская. - А это, Александра, граф де ла Рантье, секретарь Французского посольства.
Арман-Филипп галантно поклонился Александре.
-Приятно познакомиться с вами, - Александра сказала это таким тоном, будто думала совершенно другое, затем присела в изящном реверансе.
-Эта музыка столь прекрасна, что я хотел бы танцевать под эти звуки с вами. Надеюсь, вы не откажете мне? - галантно сказал Арман-Филипп. Александра улыбнулась, подумав про себя: «Он слишком манерен, но гораздо лучше маркграфа Шильдкраута».
