Тут призраки и развеялись. А как морок истаял, так и крикнул Арнард:
- Хватит игр, Алвор! Будто дитя малое забавляешься, ловушки строишь. Покажись, змей лживый.
- Стало быть, устал играть, Арнард, - голос царя послышался. – Не желаешь угодить другу старинному.
- Не друг ты мне, царь черный, - усмехнулся князюшка. – Враг первый. На душу мою покусился, память отнял, как жнеца в поле бранное отправил, чтоб жизни тебе собирал. А как память ко мне вернулась, так голубку мою в когтях унес, опять к душе подбираешься.
- Опомнись, Арнард, - отвечает из тьмы Алвор. – Я от боли и горя тебя избавил, от стрел да мечей защитил, а ты меня в чем обвиняешь? Дарами задаривал, златом да камнями драгоценными. Жил припеваючи, а теперь во мне врага увидел. И не совестно тебе, князь пресветлый? Нет в тебе благодарности, Арнард, а я ж за друга тебя почитал.
Тут и рассмеялся князюшка, царя поганого слушая.
- Ох, и вывернул ты, Алвор. Зло за благодеяние подаешь? Так коль друг ты мне добрый, так верни жену любимую, отдай Эрин, царь великий!
- Так и забирай, князь пресветлый, не держу я ее. Почто мне баба чужая? Своих наложниц полно.
Тьма в миг и истаяла. Стоит посередь избушки ветхой Арнард, меч у ног лежит, брошенный. На плече его ворон верный замер, а перед князем сам Алвор стоит, улыбается. Да улыбка царя, будто жало змеиное, а в глазах злоба черная плещется. Да не глядит на Алвора князь пресветлый, за спину его взор устремил.
Висит на цепях Эрин, по рукам и ногам скована, а подле ног ее оберег жрицын валяется, с шеи безжалостно сорванный. А рядом с Эрин стоит Эйна докучная. Ножом острым по щеке жрице водит. На губах улыбка гадкая, а в глазах ненависть лютая. Смотрит Эйна на Эрин, будто гадина подколодная. Да спокойна ликом жрица Аридина, на соперницу глядит с жалостью. А как мужа увидела, так и улыбнулась ласково.
- Пришел, ненаглядный мой.
- Пришел, голубка нежная, - отвечает Арнард. А потом на царя посмотрел с гневом праведным. – Так, значит, жену мое бережешь, друг коварный? В цепи заковал, да суку свою к ней с ножом приставил?
- Верно служила Эйна, награда, значит, ей надобна. Отдал, что просила - соперницу. Мне твоя Эрин не надобна, забирай, коль Эйна отдаст, а я дареное назад требовать не стану.
- Таков друг у меня, - ответил князь пресветлый. – Я ему жизнь спас, он меня рабом своим сделал. Служил ему верно, а вышло, что жизнь черную продлял. Дом подарил, да соглядатаями наполнил. Злато давал, так оно мне без надобности, о том сам ты, Алвор, позаботился. От мечей да стрел защитил, так ведь для себя любимого старался. Теперь, вон, жену мою в награду на смерть отдал, а сам и не причем вроде. Добрый господин, заботливый. Меня измотать решил, чтоб телом и духом ослаб, тоже, видать, по доброте великой. А к чему добро такое? Да чтоб совладать было легче. А ведь не вышло, Алвор, так ты теперь меня на страх взять да ненависть? А ведь и верно помыслил, за голубку мою, я ведь и вправду, что скажешь, то и сделаю. Где отрава твоя, друг проклятый? Прикажи отпустить Эрин, сам до капли выпью.
- И моим опять станешь! – Эйна воскликнула. – А коли нет, так и жрице ты не достанешься. Убью ее, не задумаюсь.
- И твоим стану, коль надобно. Только ножик-то острый подале от Эрин держи. Чай, не игрушка пустая, им и дел наворотить можно.
Глядит на князя Алвор, прищурившись, будто в душу самую заглянуть хочет.
- Что задумал ты, Арнард?
- Жену свою спасти хочу, что я задумал, царь великий? Ты цепи с Эрин сними, я всё, как надобно, сделаю.
Говорит князюшка, а сам на жену любимую смотрит, будто чего сказать пытается. А в очах ее синих вдруг тревога затеплилась. Головой мотнула, да опять на мужа смотрит с мольбою. Улыбнулся ей Арнард, да опять на царя взор перевел. А царь в ответ глядит взглядом лукавым. Покачал головой Алвор, да сказать не успел. Взревновала тут Эйна, от взглядов супружних взбесилась.
- Не отдам я ведьму эту! – кричит баба дурная. – Со мной будет, а она опять снится станет?! Пусть уж теперь навсегда сдохнет разлучница!
Ножом-то и размахнулась.
- Михай! – крикнул Арнард, ворон с плеча и сорвался.
Налетел на Эйну, когтями в волосы вцепился, да клювом бить стал. Закричала баба страшно, нож из руки выпустила. Хочет согнать ворона, да крепко сидит Михай, добычу не выпустит. Тут Эрин воскликнула:
- Оберег мне дай!
А ворон и понял. Отпустил он Эйну визжащую, к оберегу слетел, в клюв схватил, да тут царь обернулся. Выпустил в Михая силу черную, да только Арнард рядом, руки Алвору скрутил, прочь от жены да друга верного откинул.
- Держи птицу, Эйна! – кричит царь поганый.
Да не видит ничего Эйна, кровь глаза залила, от боли в голове мутится. Выставила руки, будто слепец какой, куда идет, сама не видит. А Михай уж оберег Эрин в ладонь вложил раскрытую. Призвала она силу Аридину, цепи-то так и повалились, и ключа колодкам не надобно. А как вздохнула грудью полной, так оберег на шею надела, да хвалу Матушке краткую вознесла. Хотела к мужу броситься, да только Арнард рукой на дверь указал:
- Уходи, Эринки. Прочь беги, назад не оглядывайся.
- Одного не оставлю со злодеем поганым.
Сжала кулаки княгинюшка, да муж ее слушать не хочет.
- Не тронет меня, Алвор, - князь усмехнулся. – Со мной в одну цепь себя заковал. Пуще ока своего беречь станет. Уходи, голубушка, тебя богиня выведет. А я сыну нашему тебя вернуть живой обещал, вот и исполни отцову клятву по-честному.
- Сына видал, - Эрин охнула. – Да как же, коль схоронила его?
- Сам всё расскажет, - ответил князь пресветлый. – Теперь спеши, родимая, а мне тут последний долг отдать надобно.
- Помочь я смогу…
Начала было жрица, да договорить не успела. Взметнул руку Алвор, за спиной жрицы Аридиной поганый дух объявился. Кинулся к ней Арнард, да тут царь его в спину ударил, да дух-защитник удар от князя отвел. На царя Михай бросился, а за вороном Эйна следом. Пошатнулся князь пресветлый, да опять жене крикнул:
- Беги же, глупая!
Опомнилась Эрин, поняла, что помехой мужу стала.
- С тобою боги, мой ненаглядный, - в ответ воскликнула, а сама к двери побежала, духа черного развеяв.
Да только бежать далеко не стала. Решила лишь подале от дома отойти, да к помощи божественной обратиться. А пока через топь пробиралась, за ней шаги послышались. Обернулась княгинюшка, а то Эйна вдогонку отправилась. Стоит баба страшная. Волосы, что как лунный свет были, теперь от крови запекшейся черными кажутся. И по лицу кровь размазана, одни глаза синие злобой пылают. Не желает отступать наложница, да жене законной уступить. Вот и сцепились бабы, за мужика да счастье свое на смерть бьются.
Шипит Эйна гадюкой ядовитой, в Эрин вцепилась. Да только жрица-то не баба деревенская, науке ратной обучена. И драться-то получше прислужницы Алвора может. Могла бы враз одолеть соперницу, да та ей в волосы хваткой мертвой вцепилась. Ударила ее Эрин, а Эйна будто удара не чувствует. От злобы и боли не чует.
- Вот змея подколодная, - зашипела и жрица Аридина, да по ногам наложницу ударила.
Покатились бабы по грязи болотной, рычат, словно кошки дикие, да из когтей друг друга не выпустят. Изловчилась Эрин, оседлала Эйну, по щеке ударила. А пока наложница выла, в сторону откатилась, да на ноги встала.
- Зачем бьешься, глупая? Ведь за мужа чужого борешься. Да ладно б любил тебя, а я не пускала, так ведь не нужна ты ему. Как себя вспомнил, так кроме меня ему никто не надобен.
- Моим не будет, так и тебе не достанется, - хрипит Эйна.
Поднялась на ноги баба ревнивая, опять на Эрин пошла. Саму будто ветром мотает, дрожит от слабости, а всё одно отступать не желает. Вытянула руки вперед наложница, пальцы скрючила, в глаза княгине приметилась, да и кинулась к ней с криком яростным. Да только не стала Эрин в ответ к ней бросаться. Скользнула в сторону, вперед соперницу пропуская. Та и полетела, да в топь самую.
Затянуло болото Эйну, словно клещ злобный вцепилось. Охнула жрица, на помощь кинулась. На живот упала, руку протягивает:
- Хватайся, дурная, вытащу.
Тянет к ней руку Эйна, едва за кончики пальцев ухватилась. А как руку разлучницы почуяла, так и оскалилась гадко.
- Вот и попалась ты, Эрин проклятая. Пусть сама утону, да с тобой вместе и обо мне Арнард помнить будет.
Дернула княгиню пресветлую, а рука-то и соскользнула. От рывка еще сильней топь наложницу потянула. Оглянулась Эрин, палку сыскать желая. Хоть и душегубица Эйна, а всё одно сердце доброе погибели ее не хочет. Вскрикнула тут наложница страшно. Обернулась жрица, а от соперницы уж и следа не осталось, пузырь один только и лопнул. Вздохнула Эрин горестно, о погибели чужой сожалея, а потом и сказал тихо:
- Да простят тебя боги, Эйна. А я зла держать не стану. Могла бы жить да радоваться… Вот уж судьба досталась горькая.
Затем уж на ноги поднялась, да опять к избе обернулась. Что там делается? Как муж с царем мерзким сражается? Душа назад рвется, да просьбу Арнарда помнит. Вот опять тропу искать и принялась. Да опять пройти болота не успела. Взметнулась топь, словно стена смрадная встала, а из-под нее вода чистая хлынула. Глядит Эрин, а не болото вокруг, а озеро волнами заходится. Лишь коса песчаная осталась, на которой она стоит. Да домишко хлипкий на островке небольшом. Тут и поняла жрица, что тут случилось.
- Сынок, - только сказать и успела, а вода уж опять столбом встала.
На косу волна хлынула, да сразу назад откатилась. Стоит перед ней Арнард малый, а за ним Михай большой, на княгинюшку оба смотрят. Первак княжий руками развел, мол, куда малец, туда и я следом. Да только сынок Эрин вины не чует. Глядит на матушку взглядом упрямым. А затем к ней и кинулся. Руками с силой обнял, лицом к груди прижался:
- Прости за пакость, матушка. Не знал, что силу твою забираю. Да только сгодилась вот. За тобой пришел, да за батюшкой. Тебя-то он вернуть обещался, и слово сдержал, а сам назад не торопится. А мне уж больно с отцом родным пожить хочется, а то и не знаю совсем, каково это выйти может.
- Что видел ты? – с тревогой Эрин спрашивает. Тут и рассказал ей Арнард, что ему озеро явило…
А в избе меж тем драка идет обычная. Не может Алвор духа-защитника перехитрить, да князя ослабить. Как колдовство учинит, тут уж сродник Арнарда за дело берется, да силой рода князюшку охраняет. Вот и пришлось схватиться с Арнардом, как воин простой. Мог бы, сбежал, да бежать некуда. Не тягаться царю с князем в деле ратном, не привык кулаками да мечом махать. На Михая только злобу и выплеснул, когда тот на него кинулся.
Ударил ворона силой черной, да тут сам от удара кулака Арнарда слег. Упал Михай на пол, распластал крыло поломанное, к нему князь и поспешил. Поднял птицу раненую, да подале с дороги убрал. А пока спиной отвернулся, на него опять царь бросился, да опять сродник на страже, не пускает врага к князю. На полу меч глазами зверя сверкает, да только где ж тут мечом размахнешься? Вот и остался соратник верный без дела лежать.
Положил Арнард Михая в угол, к царю обернулся. Глядит насмешливо, а сам нож в руке держит, закончить дело готовый.
- Не нужна мне защита твоя, друг лживый, - сказал Алвору. – Моя-то защита покрепче будет. А сродник, вон, на тебя злой дюже. Долго держал ты нас в плену темном, долго жизнь мою пил по капле, прядь одну выбелил. Нет тут власти бога твоего поганого, мои боги здесь царствуют. На моей земле ты, Алвора, тут моя воля посильней твоей будет.
Усмехнулся царь черный, кровь рукавом по лицу растер, да и ответил весело:
- Так ведь верно сказал ты, Арнард. В одной мы связке с тобой, до гроба связаны. Может и нет тут власти моего покровителя, да дело уже сделано. Умру я, так и ты жить не останешься.
- Стало быть, вместе на суд к богам отправимся, - кивает Арнард.
- Неужто помереть готов, когда семью свое обрел сызнова?
- За них помирать и стану. Чтобы ты, пес поганый, не грозил им боле, да землю мою не топтал, власть черную навязывая. За дом, за сына, да жену любимую. За сестру мою, за мужа ее да детишек малых, да дом каждый, что испоганить успел. За позор, что принял в беспамятстве. Всё кровь моя смоет, да честь от грязи очистит. Освобожу землю от гада мерзкого, да свои грехи искуплю.
- Так ведь ни я тебя, ни ты меня убить не можешь. Так и будем до конца века биться?
- В одной мы связке, Алвор, - князь усмехается. – Сам нас одной цепью кровавой связал, сам себе погибель придумал. Так зачем же тебя убивать, коль вслед за мной отправишься?
Поглядел на нож острый князюшка, да улыбнулся криво.
- Столько крови клинок мой испил, а хозяйской еще не доводилось. Видать, пришла пора самому узнать, насколько рука моя крепкая.
Молчит Алвор, с ножа взгляда не сводит. А как сжал рукоять князюшка, так рукой и вскричал царь испуганно:
- Остановись, Арнард! Клянусь, что уйду я с земли твоей, и дорогой десятой обходить стану. Ни жене, ни сыну зла не удумаю.
- С моей земли уйдешь, а на чужой зло творить станешь? Нет уж, Алвор. Довольно ты пил жизни людские. Пора уж доги возвращать, - ответил ему князь пресветлый. На мгновение глаза закрыл, да шепнул имена, что дороже всего сердцу его были. А после к богу великому воззвал: - Прими душу пропащую в рать твою, Отец Бавлин.
Да ножом себя в грудь и ударил. Закричал Алвор, будто сам удар точный почуял. Опустил взгляд, а на груди пятно кровавое выступило. Упал на колени Арнард, на царя взором мутным взглянул, да и улыбнулся светло. Не ошибся князюшка, верно понял. Одним ударом две жизни прервал. Повалился на пол Алвор, а за ним и Арнард рухнул. Очи закрыл, да душой к богам устремился, только крик горестный услыхать и успел. А кто кричал, того уж не видел…
- Арн!
Вскрикнула Эрин, к мужу кинулась. На колени подле упала, а сам слезьми обливается, руки к князю протягивает. В углу ворон бьется, ползет к хозяину, одного и сейчас оставить не хочет. Тут и сынок подоспел, да за ним Михай следом. Удержал мальца, к себе лицом прижал, чтоб гибель отцовскую спрятать, а сам взора с тела княжьего не сводит, да от слез пред очами всё мутным стало.
- Опоздали, стало быть, - только сказать и смог.
- Нет! – выкрикнул Арнард младший, да из рук первака и вывернулся. К отцу подбежал уселся рядом, да в рукоять ножа вцепился. Сопит, а выдернуть не может, силенок мало. – Помоги, Михай! А ты что плачешь, матушка? Иль не жрица ты Аридина?
- Так ведь круга нет, сыночек, - стонет Эрин, над лицом мужниным склонившись. – Одна не справлюсь. А где мне сестер сейчас на болоте сыскать?
- Так призови с озера! Да помоги же, Михай, пень старый!
Сердится младший князюшка, слезы горькие кулаками зло смахивает. Обернулась к сыну Эрин, а у самой глаза шальные. А ведь верно говорит Арнард, сама на озеро жриц отправила! Опять к мужу обернулась, да в уста безмолвные поцеловала. После сыну велела:
- Отворяй Врата, мне они теперь неподвластны.
Взялись за руки сын с матушкой, за дверь поспешили. Арнард тут путь к озеру и открыл. Призвала сестер жрица старшая, они на зов и кинулись. Махнула им рукой Эрин, а сама в дом воротилась, за ней следом сестры вошли, на покойников поглядели, да на старшую сестру взоры направили, ждут, что прикажет. А как сказала им Эрин, так все вместе да с Михаем князя из избушки на свет белый вынесли. Следом Арн младший вышел, а на руках его меч отцовский да ворон черный. Притих Михай малый, к груди сына княжьего прижался, новому другу доверился.
- Хватит игр, Алвор! Будто дитя малое забавляешься, ловушки строишь. Покажись, змей лживый.
- Стало быть, устал играть, Арнард, - голос царя послышался. – Не желаешь угодить другу старинному.
- Не друг ты мне, царь черный, - усмехнулся князюшка. – Враг первый. На душу мою покусился, память отнял, как жнеца в поле бранное отправил, чтоб жизни тебе собирал. А как память ко мне вернулась, так голубку мою в когтях унес, опять к душе подбираешься.
- Опомнись, Арнард, - отвечает из тьмы Алвор. – Я от боли и горя тебя избавил, от стрел да мечей защитил, а ты меня в чем обвиняешь? Дарами задаривал, златом да камнями драгоценными. Жил припеваючи, а теперь во мне врага увидел. И не совестно тебе, князь пресветлый? Нет в тебе благодарности, Арнард, а я ж за друга тебя почитал.
Тут и рассмеялся князюшка, царя поганого слушая.
- Ох, и вывернул ты, Алвор. Зло за благодеяние подаешь? Так коль друг ты мне добрый, так верни жену любимую, отдай Эрин, царь великий!
- Так и забирай, князь пресветлый, не держу я ее. Почто мне баба чужая? Своих наложниц полно.
Тьма в миг и истаяла. Стоит посередь избушки ветхой Арнард, меч у ног лежит, брошенный. На плече его ворон верный замер, а перед князем сам Алвор стоит, улыбается. Да улыбка царя, будто жало змеиное, а в глазах злоба черная плещется. Да не глядит на Алвора князь пресветлый, за спину его взор устремил.
Висит на цепях Эрин, по рукам и ногам скована, а подле ног ее оберег жрицын валяется, с шеи безжалостно сорванный. А рядом с Эрин стоит Эйна докучная. Ножом острым по щеке жрице водит. На губах улыбка гадкая, а в глазах ненависть лютая. Смотрит Эйна на Эрин, будто гадина подколодная. Да спокойна ликом жрица Аридина, на соперницу глядит с жалостью. А как мужа увидела, так и улыбнулась ласково.
- Пришел, ненаглядный мой.
- Пришел, голубка нежная, - отвечает Арнард. А потом на царя посмотрел с гневом праведным. – Так, значит, жену мое бережешь, друг коварный? В цепи заковал, да суку свою к ней с ножом приставил?
- Верно служила Эйна, награда, значит, ей надобна. Отдал, что просила - соперницу. Мне твоя Эрин не надобна, забирай, коль Эйна отдаст, а я дареное назад требовать не стану.
- Таков друг у меня, - ответил князь пресветлый. – Я ему жизнь спас, он меня рабом своим сделал. Служил ему верно, а вышло, что жизнь черную продлял. Дом подарил, да соглядатаями наполнил. Злато давал, так оно мне без надобности, о том сам ты, Алвор, позаботился. От мечей да стрел защитил, так ведь для себя любимого старался. Теперь, вон, жену мою в награду на смерть отдал, а сам и не причем вроде. Добрый господин, заботливый. Меня измотать решил, чтоб телом и духом ослаб, тоже, видать, по доброте великой. А к чему добро такое? Да чтоб совладать было легче. А ведь не вышло, Алвор, так ты теперь меня на страх взять да ненависть? А ведь и верно помыслил, за голубку мою, я ведь и вправду, что скажешь, то и сделаю. Где отрава твоя, друг проклятый? Прикажи отпустить Эрин, сам до капли выпью.
- И моим опять станешь! – Эйна воскликнула. – А коли нет, так и жрице ты не достанешься. Убью ее, не задумаюсь.
- И твоим стану, коль надобно. Только ножик-то острый подале от Эрин держи. Чай, не игрушка пустая, им и дел наворотить можно.
Глядит на князя Алвор, прищурившись, будто в душу самую заглянуть хочет.
- Что задумал ты, Арнард?
- Жену свою спасти хочу, что я задумал, царь великий? Ты цепи с Эрин сними, я всё, как надобно, сделаю.
Говорит князюшка, а сам на жену любимую смотрит, будто чего сказать пытается. А в очах ее синих вдруг тревога затеплилась. Головой мотнула, да опять на мужа смотрит с мольбою. Улыбнулся ей Арнард, да опять на царя взор перевел. А царь в ответ глядит взглядом лукавым. Покачал головой Алвор, да сказать не успел. Взревновала тут Эйна, от взглядов супружних взбесилась.
- Не отдам я ведьму эту! – кричит баба дурная. – Со мной будет, а она опять снится станет?! Пусть уж теперь навсегда сдохнет разлучница!
Ножом-то и размахнулась.
- Михай! – крикнул Арнард, ворон с плеча и сорвался.
Налетел на Эйну, когтями в волосы вцепился, да клювом бить стал. Закричала баба страшно, нож из руки выпустила. Хочет согнать ворона, да крепко сидит Михай, добычу не выпустит. Тут Эрин воскликнула:
- Оберег мне дай!
А ворон и понял. Отпустил он Эйну визжащую, к оберегу слетел, в клюв схватил, да тут царь обернулся. Выпустил в Михая силу черную, да только Арнард рядом, руки Алвору скрутил, прочь от жены да друга верного откинул.
- Держи птицу, Эйна! – кричит царь поганый.
Да не видит ничего Эйна, кровь глаза залила, от боли в голове мутится. Выставила руки, будто слепец какой, куда идет, сама не видит. А Михай уж оберег Эрин в ладонь вложил раскрытую. Призвала она силу Аридину, цепи-то так и повалились, и ключа колодкам не надобно. А как вздохнула грудью полной, так оберег на шею надела, да хвалу Матушке краткую вознесла. Хотела к мужу броситься, да только Арнард рукой на дверь указал:
- Уходи, Эринки. Прочь беги, назад не оглядывайся.
- Одного не оставлю со злодеем поганым.
Сжала кулаки княгинюшка, да муж ее слушать не хочет.
- Не тронет меня, Алвор, - князь усмехнулся. – Со мной в одну цепь себя заковал. Пуще ока своего беречь станет. Уходи, голубушка, тебя богиня выведет. А я сыну нашему тебя вернуть живой обещал, вот и исполни отцову клятву по-честному.
- Сына видал, - Эрин охнула. – Да как же, коль схоронила его?
- Сам всё расскажет, - ответил князь пресветлый. – Теперь спеши, родимая, а мне тут последний долг отдать надобно.
- Помочь я смогу…
Начала было жрица, да договорить не успела. Взметнул руку Алвор, за спиной жрицы Аридиной поганый дух объявился. Кинулся к ней Арнард, да тут царь его в спину ударил, да дух-защитник удар от князя отвел. На царя Михай бросился, а за вороном Эйна следом. Пошатнулся князь пресветлый, да опять жене крикнул:
- Беги же, глупая!
Опомнилась Эрин, поняла, что помехой мужу стала.
- С тобою боги, мой ненаглядный, - в ответ воскликнула, а сама к двери побежала, духа черного развеяв.
Да только бежать далеко не стала. Решила лишь подале от дома отойти, да к помощи божественной обратиться. А пока через топь пробиралась, за ней шаги послышались. Обернулась княгинюшка, а то Эйна вдогонку отправилась. Стоит баба страшная. Волосы, что как лунный свет были, теперь от крови запекшейся черными кажутся. И по лицу кровь размазана, одни глаза синие злобой пылают. Не желает отступать наложница, да жене законной уступить. Вот и сцепились бабы, за мужика да счастье свое на смерть бьются.
Шипит Эйна гадюкой ядовитой, в Эрин вцепилась. Да только жрица-то не баба деревенская, науке ратной обучена. И драться-то получше прислужницы Алвора может. Могла бы враз одолеть соперницу, да та ей в волосы хваткой мертвой вцепилась. Ударила ее Эрин, а Эйна будто удара не чувствует. От злобы и боли не чует.
- Вот змея подколодная, - зашипела и жрица Аридина, да по ногам наложницу ударила.
Покатились бабы по грязи болотной, рычат, словно кошки дикие, да из когтей друг друга не выпустят. Изловчилась Эрин, оседлала Эйну, по щеке ударила. А пока наложница выла, в сторону откатилась, да на ноги встала.
- Зачем бьешься, глупая? Ведь за мужа чужого борешься. Да ладно б любил тебя, а я не пускала, так ведь не нужна ты ему. Как себя вспомнил, так кроме меня ему никто не надобен.
- Моим не будет, так и тебе не достанется, - хрипит Эйна.
Поднялась на ноги баба ревнивая, опять на Эрин пошла. Саму будто ветром мотает, дрожит от слабости, а всё одно отступать не желает. Вытянула руки вперед наложница, пальцы скрючила, в глаза княгине приметилась, да и кинулась к ней с криком яростным. Да только не стала Эрин в ответ к ней бросаться. Скользнула в сторону, вперед соперницу пропуская. Та и полетела, да в топь самую.
Затянуло болото Эйну, словно клещ злобный вцепилось. Охнула жрица, на помощь кинулась. На живот упала, руку протягивает:
- Хватайся, дурная, вытащу.
Тянет к ней руку Эйна, едва за кончики пальцев ухватилась. А как руку разлучницы почуяла, так и оскалилась гадко.
- Вот и попалась ты, Эрин проклятая. Пусть сама утону, да с тобой вместе и обо мне Арнард помнить будет.
Дернула княгиню пресветлую, а рука-то и соскользнула. От рывка еще сильней топь наложницу потянула. Оглянулась Эрин, палку сыскать желая. Хоть и душегубица Эйна, а всё одно сердце доброе погибели ее не хочет. Вскрикнула тут наложница страшно. Обернулась жрица, а от соперницы уж и следа не осталось, пузырь один только и лопнул. Вздохнула Эрин горестно, о погибели чужой сожалея, а потом и сказал тихо:
- Да простят тебя боги, Эйна. А я зла держать не стану. Могла бы жить да радоваться… Вот уж судьба досталась горькая.
Затем уж на ноги поднялась, да опять к избе обернулась. Что там делается? Как муж с царем мерзким сражается? Душа назад рвется, да просьбу Арнарда помнит. Вот опять тропу искать и принялась. Да опять пройти болота не успела. Взметнулась топь, словно стена смрадная встала, а из-под нее вода чистая хлынула. Глядит Эрин, а не болото вокруг, а озеро волнами заходится. Лишь коса песчаная осталась, на которой она стоит. Да домишко хлипкий на островке небольшом. Тут и поняла жрица, что тут случилось.
- Сынок, - только сказать и успела, а вода уж опять столбом встала.
На косу волна хлынула, да сразу назад откатилась. Стоит перед ней Арнард малый, а за ним Михай большой, на княгинюшку оба смотрят. Первак княжий руками развел, мол, куда малец, туда и я следом. Да только сынок Эрин вины не чует. Глядит на матушку взглядом упрямым. А затем к ней и кинулся. Руками с силой обнял, лицом к груди прижался:
- Прости за пакость, матушка. Не знал, что силу твою забираю. Да только сгодилась вот. За тобой пришел, да за батюшкой. Тебя-то он вернуть обещался, и слово сдержал, а сам назад не торопится. А мне уж больно с отцом родным пожить хочется, а то и не знаю совсем, каково это выйти может.
- Что видел ты? – с тревогой Эрин спрашивает. Тут и рассказал ей Арнард, что ему озеро явило…
А в избе меж тем драка идет обычная. Не может Алвор духа-защитника перехитрить, да князя ослабить. Как колдовство учинит, тут уж сродник Арнарда за дело берется, да силой рода князюшку охраняет. Вот и пришлось схватиться с Арнардом, как воин простой. Мог бы, сбежал, да бежать некуда. Не тягаться царю с князем в деле ратном, не привык кулаками да мечом махать. На Михая только злобу и выплеснул, когда тот на него кинулся.
Ударил ворона силой черной, да тут сам от удара кулака Арнарда слег. Упал Михай на пол, распластал крыло поломанное, к нему князь и поспешил. Поднял птицу раненую, да подале с дороги убрал. А пока спиной отвернулся, на него опять царь бросился, да опять сродник на страже, не пускает врага к князю. На полу меч глазами зверя сверкает, да только где ж тут мечом размахнешься? Вот и остался соратник верный без дела лежать.
Положил Арнард Михая в угол, к царю обернулся. Глядит насмешливо, а сам нож в руке держит, закончить дело готовый.
- Не нужна мне защита твоя, друг лживый, - сказал Алвору. – Моя-то защита покрепче будет. А сродник, вон, на тебя злой дюже. Долго держал ты нас в плену темном, долго жизнь мою пил по капле, прядь одну выбелил. Нет тут власти бога твоего поганого, мои боги здесь царствуют. На моей земле ты, Алвора, тут моя воля посильней твоей будет.
Усмехнулся царь черный, кровь рукавом по лицу растер, да и ответил весело:
- Так ведь верно сказал ты, Арнард. В одной мы связке с тобой, до гроба связаны. Может и нет тут власти моего покровителя, да дело уже сделано. Умру я, так и ты жить не останешься.
- Стало быть, вместе на суд к богам отправимся, - кивает Арнард.
- Неужто помереть готов, когда семью свое обрел сызнова?
- За них помирать и стану. Чтобы ты, пес поганый, не грозил им боле, да землю мою не топтал, власть черную навязывая. За дом, за сына, да жену любимую. За сестру мою, за мужа ее да детишек малых, да дом каждый, что испоганить успел. За позор, что принял в беспамятстве. Всё кровь моя смоет, да честь от грязи очистит. Освобожу землю от гада мерзкого, да свои грехи искуплю.
- Так ведь ни я тебя, ни ты меня убить не можешь. Так и будем до конца века биться?
- В одной мы связке, Алвор, - князь усмехается. – Сам нас одной цепью кровавой связал, сам себе погибель придумал. Так зачем же тебя убивать, коль вслед за мной отправишься?
Поглядел на нож острый князюшка, да улыбнулся криво.
- Столько крови клинок мой испил, а хозяйской еще не доводилось. Видать, пришла пора самому узнать, насколько рука моя крепкая.
Молчит Алвор, с ножа взгляда не сводит. А как сжал рукоять князюшка, так рукой и вскричал царь испуганно:
- Остановись, Арнард! Клянусь, что уйду я с земли твоей, и дорогой десятой обходить стану. Ни жене, ни сыну зла не удумаю.
- С моей земли уйдешь, а на чужой зло творить станешь? Нет уж, Алвор. Довольно ты пил жизни людские. Пора уж доги возвращать, - ответил ему князь пресветлый. На мгновение глаза закрыл, да шепнул имена, что дороже всего сердцу его были. А после к богу великому воззвал: - Прими душу пропащую в рать твою, Отец Бавлин.
Да ножом себя в грудь и ударил. Закричал Алвор, будто сам удар точный почуял. Опустил взгляд, а на груди пятно кровавое выступило. Упал на колени Арнард, на царя взором мутным взглянул, да и улыбнулся светло. Не ошибся князюшка, верно понял. Одним ударом две жизни прервал. Повалился на пол Алвор, а за ним и Арнард рухнул. Очи закрыл, да душой к богам устремился, только крик горестный услыхать и успел. А кто кричал, того уж не видел…
- Арн!
Вскрикнула Эрин, к мужу кинулась. На колени подле упала, а сам слезьми обливается, руки к князю протягивает. В углу ворон бьется, ползет к хозяину, одного и сейчас оставить не хочет. Тут и сынок подоспел, да за ним Михай следом. Удержал мальца, к себе лицом прижал, чтоб гибель отцовскую спрятать, а сам взора с тела княжьего не сводит, да от слез пред очами всё мутным стало.
- Опоздали, стало быть, - только сказать и смог.
- Нет! – выкрикнул Арнард младший, да из рук первака и вывернулся. К отцу подбежал уселся рядом, да в рукоять ножа вцепился. Сопит, а выдернуть не может, силенок мало. – Помоги, Михай! А ты что плачешь, матушка? Иль не жрица ты Аридина?
- Так ведь круга нет, сыночек, - стонет Эрин, над лицом мужниным склонившись. – Одна не справлюсь. А где мне сестер сейчас на болоте сыскать?
- Так призови с озера! Да помоги же, Михай, пень старый!
Сердится младший князюшка, слезы горькие кулаками зло смахивает. Обернулась к сыну Эрин, а у самой глаза шальные. А ведь верно говорит Арнард, сама на озеро жриц отправила! Опять к мужу обернулась, да в уста безмолвные поцеловала. После сыну велела:
- Отворяй Врата, мне они теперь неподвластны.
Взялись за руки сын с матушкой, за дверь поспешили. Арнард тут путь к озеру и открыл. Призвала сестер жрица старшая, они на зов и кинулись. Махнула им рукой Эрин, а сама в дом воротилась, за ней следом сестры вошли, на покойников поглядели, да на старшую сестру взоры направили, ждут, что прикажет. А как сказала им Эрин, так все вместе да с Михаем князя из избушки на свет белый вынесли. Следом Арн младший вышел, а на руках его меч отцовский да ворон черный. Притих Михай малый, к груди сына княжьего прижался, новому другу доверился.
