Солнышко

- Доброе утро, генерал, - раздался негромкий, но глубокий голос, от которого появилось невольное благоговение.
        - Кто здесь? - настороженно спросил Лорин Хард, но чувства, что молодой мужчина в кресле предоставляет угрозу, не возникло. Ощущение покоя усилилось еще больше. - Кто вы?
        - Повелитель степей, сын гор хан Таймаз, - представился ранний визитер.
        - Хан? - генерал невольно протер глаза, вглядываясь в странного гостя.
        У мужчины были короткие черные волосы, чуть раскосые черные глаза, сквозь которых на генерала, как ему показалось, смотрела сама вечность. Тонкие аристократичные, дышащие благородством, черты лица визитера внушали уважение и убежденность, что этот молодой мужчина имеет право повелевать. Царственность прослеживалась и в его осанке, и в том, с какой ненавязчивой небрежностью он сидел в кресле, будто это был трон. Темно-красная шелковая рубаха оказалась единственным цветным пятном в черном одеянии хана. Генерал видел среди степняков похожих на этого мужчину людей, но это было раз или два за всю его карьеру. И оба раза это были почти дети, не старше его выпускников кадетов. И все же степняк здесь, в самом сердце орнийского королевства... Вдруг Лорин Хард вздрогнул.
        - Ана, - прошептал он.
        Хан Таймаз кивнул и указал на соседнее кресло. Генерал стремительно прошел к нему и почти упал, с волнением смотря на незваного гостя. Мужчины некоторое время рассматривали друг друга. И, если на лице генерала явно отражалось волнение, то хан был совершенно спокоен.
        - Ваша дочь жива, генерал, - сказал он, наконец, - жива и здорова. Над ней не было совершено насилия, ее не унизили и не заставили делать то, что ей бы не понравилось.
        - Вы хотите выкуп? Я готов отдать все, что у меня есть, - выпалил генерал. - Верните мне дочь.
        Степняк усмехнулся, усмешка получилась грустной, и отрицательно покачал головой.
        - Мне не нужен выкуп, генерал, и я не верну вам дочь, - сказал он.
        - Вы сделаете из моей девочки наложницу? - вспыхнул Лорин Хард. - Моя Ана достойна другой судьбы!
        - Наложницу? Нет, - хан снова покачал головой. - Солнышко для меня намного больше, чем красивое тело.
        - Но что тогда с ней будет? - тихо спросил генерал.
        - У нас с ней общий путь, так сказали звезды, так чувствую я, - ответил Таймаз. - Но я не трону ее, пока она сама этого не захочет, пока не признает, что я нужен ей так же, как она мне.
        - Но у нее может быть другой путь, - не согласился Лорин Хард. - Нужно дать ей возможность выбрать самой.
        - Ты не понимаешь, старик, - хан чуть наклонился, - у нее нет выбора, как и у меня. Судьба, генерал, она решает все еще до того, как мы оглашаем этот мир своим криком. Однажды судьба уже подтолкнула меня к маленькой рыжей девочке с большими синими глазами. Но тогда я не увидел знака. И спустя столько лет она вернулась ко мне.
        - Однажды? - генерал удивленно посмотрел на визитера, но он всегда славился умением делать быстрые верные выводы. - Тот самый степняк, что пожалел Солнышко и спрятал от своих.
        Хан согласно едва заметно кивнул. Генерал с большим интересом начал рассматривать своего гостя.
        - Пожалейте ее еще раз, великий хан, - едва слышно проговорил Лорин Хард. - Отпустите.
        - Ты все равно ничего не понял, генерал, - устало вздохнул повелитель степей. - Если Солнышко вернется, она уже не найдет покоя, будет угасать день ото дня. Между нами появилась связь. Не та, - усмехнулся хан, заметив, как дернулся генерал, - я же сказал, что не трону солнце души моей, пока она не будет готова к этому. Это связь душ, она начала чувствовать меня.
        - Не понимаю, - слегка раздраженно сказал генерал.
        - Неважно, - хан отмахнулся. - Просто поверь, твоей дочери будет легче со мной рядом. Я пришел лишь потому, что она волнуется за своего отца. Теперь твое сердце не будет болеть. Она может быть спокойна.
        - Я больше никогда ее не увижу, - вдруг отчетливо понял генерал.
        - Такова судьба, старик, - кивнул хан и поднялся с кресла.
        - Я буду искать свою дочь! - воскликнул Лорин Хард.
        - Твое право, генерал, - в голосе хана было равнодушие. - Но помни, дорога, построенная на крови, не приведет к звезде твоей цели. Лишь чистое сердце найдет путь. - произнеся эту странную фразу, хан вышел из кабинета.
        Генерал некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, затем перевел взгляд на стол и вздрогнул - там лежал медальон его дочери, стандартный медальон кадета, с указанием имени и фамилии, а также принадлежность к королевскому кадетскому корпусу. Лорин Хард сжал медальон в руке и побрел к спальне, не задумываясь, почему не слышно шагов хана, спускающегося по лестнице, почему не хлопнула входная дверь. Неожиданный визитер будто растворился в воздухе, как только покинул генеральский кабинет...
        Лорин Хард порывисто сел на постели и некоторое время озирался вокруг. Неужели все сон? Он прислушался к себе, сердце не болело. Следующее, что он осознал, это то, что что-то больно впилось в стиснутую ладонь. Генерал разжал пальцы, и на одеяло выскользнул медальон Аны. Лорин Хард поднял медный кругляшок дрожащими пальцами и вытер пот. Что же это было?..
       
       * * *
       
        Черный, лоснящийся холеной шкурой, конь горделиво бродил по манежу, не обращая внимания ни на склонивших головы мужчин, ни на меня. Я некоторое время восхищенно смотрела на это чудо, созданное Единым... или Духами Гор, не важно. Главное, что это великолепие есть и оно все мое, правда, еще не знает об этом.
        - Шах, - позвала я, - Шах, мальчик.
        Конь повернул голову в мою сторону, но тут же гордо отвернулся и заржал.
        - Осторожно, госпожа, - подал голос главный конюший, который сегодня не стал издеваться над жеребцом, как и обещал хан. Уж не знаю, как хан это сделал, но факт оставался фактом, главный конюший упал мне в ноги и долго рассыпался в витиеватых извинениях, вогнав меня в краску и раздражение.
        - Не мешайте, - отозвалась я, обращаясь сразу ко всем присутствующим, и, не спеша, направилась к жеребцу, воркуя с ним и протягивая руку с лакомством.
        Конь отбежал от меня один раз, другой, затем решил напугать, встав на дыбы, я не поддалась, и он продолжил игру в догонялки. Наконец, мне надоело это, и я отвернулась от него, но руку с лакомством выставила назад. Через некоторое время сзади послышался осторожный цокот копыт, и я улыбнулась, дожидаясь, когда теплые мягкие губы коснуться руки. Вскоре лакомство исчезло, и Шах снова отбежал. Я достала новое и повернулась к нему, протягивая второй кусок хлеба. Шах упорно делал вид, что его не купишь, но стоило мне притвориться, что прячу лакомство, как черный гордец направился ко мне с видом, будто делает мне одолжение. Он взял хлеб, пощекотав руку губами, и я погладила его. Шах тут же отбежал, но вернулся уже сам, когда понял, что хлеб у меня еще есть. Он заступил мне дорогу, когда я демонстративно направилась к выходу с манежа.
        Я сначала потрепала коня, затем только дала кусок хлеба. На себя залезть Шах не позволил. Но, заметив, что я снова пошла на выход, опять преградил дорогу. Теперь я сначала запрыгнула в седло, потрепала и слезла, только после этого дала лакомство. На сегодня было достаточно, поскакать еще успеем. Шах, проверив мою котомку, был вынужден признать, что хлеб закончился. После этого он снова горделиво вскинул голову и отбежал в сторону. Жаль, конечно, что я не могу за ним полноценно ухаживать...
        - И чтоб больше над жеребцом не издевались, - строго сказала я, покидая манеж.
        - Слушаюсь, госпожа, - подобострастно закивал главный конюший.
        - Опустить глаза! - закричал уже привычно ханский охранник, и мы направились обратно во дворец, где меня ждали мои новые подруги.
       

       Глава 27

       
        Огонь в камине пожирал дрова, словно голодный зверь, безжалостно потрескивая и время от времени выстреливая искрами. Великий хан Таймаз, повелитель степей и гор, сидел в удобном кресле, неотрывно глядя на голодное пламя.
        - Великий хан, - тайши Аман склонился в низком поклоне. - Дозволь сказать.
        - Не сейчас, Аман, - ответил хан, не отрывая взгляда от огня.
        - Мой хан, это важно, - против обыкновения Аман позволил себе проявить настойчивость.
        Хан, не глядя, шевельнул пальцами, и охрана отодвинула посла в сторону, вынуждая замолчать. Аман поднял глаза на две фигуры в черных одеждах и понял, что придется ждать. Он исподволь поглядывал на царственную фигуру в кресле, чьи губы то и дело шевелились, будто он вел с кем-то беседу.
        - Не спи, - шептал Таймаз. - Не спи, солнце души моей, проснись.
        Непонятное чувство тревоги все больше овладевало им. Чем темней становилась ночь, тем больше усиливалось беспокойство. Он не видел причину этой тревоги, связь была еще слишком слаба. Упрямая девушка-воин сопротивлялась ей, боялась новых неведомых ей чувств. За неделю она ни разу не позвала его, и хан не тревожил ее, давая возможность самой решиться на повторение нового опыта. Но сегодня что-то должно было случиться, что-то плохое. Неясная мысль превратилась в твердую уверенность, и теперь великий повелитель степей пытался пробиться в сознание девушки, желая, чтобы она была на стороже.
        - Проснись, Солнышко, - снова прошептал он.
        - Мой хан, - рискнул подать голос Аман, видя, что хан замер.
        - Не спи, - прошептал Таймаз и вдруг облегченно вздохнул и откинулся на спинку кресла, устало закрыв глаза и начав тереть виски. Так он сидел некоторое время, пока, наконец, не повернулся в сторону посла, все еще стоявшего на коленях и ждавшего внимания повелителя. - Что случилось, Аман?
        - Вести из Огахара, повелитель, - посол подполз ближе. - Нас хотят обмануть, великий хан. Пока визирь шаха Мажита кормит нас с одной руки сладкой халвой, второй берет золото у короля Огахара.
        - Визирь Хамза умный человек, но жадный, - усмехнулся хан. - Ты знаешь, что делать Аман.
        Хан поднялся с кресла и потянулся, разминая затекшее тело. Посол в Белгине, тайши Аман, преданно взирал на своего хана. Таймаз прошелся по отведенным посольству покоям и взялся за черную ткань. Аман тревожно следил за тем, как повелитель заматывает голову тканью, оставляя лишь глаза, так выглядели все ханские охранники. Переговоры всегда вели доверенные лица, сам же хан присутствовал незримо, скрывшись под маской турхауда, руководя назначенным послом знаками, которые понимали лишь посвященные. Открывал хан лицо лишь наедине со своими людьми, и раз Таймаз вновь скрылся за маской, значит, собирается покинуть покои.
        - Мой хан покидает своего презренного слугу? - спросил тайши Аман.
        - Хан остался во дворце в Азхате, - проницательные черные глаза повернулись к послу. - Белгин покидают два охранника из свиты посла.
        - Но, повелитель... – начал, было, Аман, но тут же осекся и склонил голову.
        - Рафгат прибудет через два дня, - ответил хан. - Тяни время и не давай Хамзе навязать нам выгодные для него и Огахара условия.
        - Да, великий хан, - покорно произнес тайши и проводил повелителя тревожным взглядом.
        Один из охранников отделился от восьми оставшихся и поспешил за ханом. Через несколько минут два черных всадника уже неслись к границе Белгина.
       
       * * *
       
        Ночь накрыла гарем куполом тишины и сладких снов, только почему-то мне спалось не сладко. Тревожная дремота то и дело прерывалась, заставляя открывать глаза и крутиться с боку на бок, будто кто-то не давал мне провалиться в сон, постоянно толкая в бок и что-то нашептывая на ухо. Я попробовала снова уснуть, решительно закрыла глаза и вдруг замерла. Неожиданно появилось чувство, что-то не так. Я распахнула глаза и прислушалась. Вроде ничего в комнате не изменилось, но чувство опасности захватывало все сильней, и игнорировать его становилось невозможно.
        Тихий шелест коснулся слуха, едва уловимый. Я резко села и вздрогнула, прямо на меня смотрела змея. Мое резкое движение разозлило ее, и шипение огласило спальню. Мы замерли друг напротив друга. Звать на помощь бессмысленно. Я узнала белесое тельце степной гадюки - нам рассказывали о таких. Любое движение спровоцирует нападение, а яд убивает мгновенно. Чтобы она ужалила, достаточно было перевернуться на другой бок или откинуть руку. Кто же... Стоп, все мысли потом, сейчас надо собраться. Я сосредоточилась на змее, фокусируя взгляд на белой туповатой морде. Отсчитала про себя до пяти и взметнула руку. Гадюка бросилась, и пальцы сомкнулись под головой змеи. Успела. Я свернула гадюке голову и только тогда выдохнула, расслабляясь. Безжизненно тело полетело на пол, а я на подушки. Только сейчас я почувствовала, что взмокла.
        - Один, два, три, - отсчитала я шепотом, мозг очистился от лишних эмоций, начав анализировать.
        Змеи просто так по дворцу не ползают, тем более такие редкие и опасные, как степная гадюка. Ее сюда принесли. Посторонний не мог проникнуть в покои, Улуч пропускает только с докладом, но он же уходит со мной, стоит мне покинуть свои комнаты. Остаются девушки... Рядом со мной предатель. Не мой телохранитель, остаются только служанки. Почему-то Хаят я отмела сразу. Она была сама по себе, ко мне относилась даже в чем-то покровительственно, нет, не она. Айша или Валия? Очень не хотелось думать о девушках плохо, но факт предательства лежит возле моей кровати.
        Я нагнулась и подняла трупик гадюки, закинула на себя и завизжала, принимая самую умирающую позу лицом к двери в спальню. Прошло томительное мгновение, и послышались стремительные шаги. Валия и Хаят вбежали первые, Хаят даже чуть обошла хасиидку. В спину им дышала Айша, испуганно глядя на меня. Тут же в дверях показался евнух, охранявший меня ночью.
        - Госпожа! - крикнула Валия и смело бросилась вперед.
        Правильно, бояться уже нечего, если степная гадюка успела укусить, некоторое время она безвредна, как лесной уж. Валия об этом знает. Хаят, молча, схватила гадюку, очень умело схватила. Айша исчезла. Впрочем, причину ее исчезновения стала ясна, когда в покои влетел бледный Кан.
        - Госпожа? - позвал главный евнух, ощупывая меня.
        - Змея мертвый, - спокойно сообщила Хаят и внимательно посмотрела на меня.
        - Госпожа живая, - облегченно вздохнул Кан, когда я открыла глаза и подмигнула ему. - Дочь бешеной ослицы, так пугать, а-ай! - возмущенно затряс головой евнух.
        - Кан, друг мой, ты мне честно скажи, по гарему часто змеи ползают? - поинтересовалась я, садясь на постели.
        Евнух понял, на что я ему намекаю, перевел взгляд на дохлую гадюку, затем на меня, и глаза его гневно вспыхнули. Он закричал что-то на языке Иманидов, и два прибежавших вместе с ним евнуха взяли моих служанок и потащили куда-то. Я поднялась, накинула халат и пошла следом.
        - Отдыхай, - кивнул мне Кан.
        - Это мои девушки, и кто-то из них предал мое доверие, - ответила я. - Я хочу все услышать сама.
        Он не стал спорить. Возле дверей уже стоял Улуч, который придирчиво ощупал меня взглядом и, удовлетворенный осмотром, радостно улыбнулся. Я не удержалась от ответной улыбки, так стало тепло на душе от этой чистой радости совершенно чужого для меня человека, который успел привязаться ко мне. Я благодарно погладила гиганта по руке, и он изумленно вздохнул, но тут же накрыл мою ладошку своей большой, чуть шершавой ладонью и сжал, выдавая этим пожатием всю степень своей привязанности.