Солнышко

14.12.2017, 17:43 Автор: Цыпленкова Юлия

Закрыть настройки

Показано 37 из 42 страниц

1 2 ... 35 36 37 38 ... 41 42


Как там мои девушки без меня? Улуч расстроится... Я ему приветы через служанок передавала, и своим новым подругам тоже, а сегодня никто ничего не передаст. Улуч же, как ребенок - даром, что громадина - точно расстроится. От этих мыслей сон исчез совершенно. Я села на кровати и взглянула на папу. Он тихо посапывал, досматривая свои сны. Я встала и на цыпочках прокралась к медному тазу и кувшину с водой, приготовленному с вечера для умывания, и привела себя в порядок, стараясь сильно не плескаться. Папа заворочался, и я замерла, давая ему снова уснуть. Затем натянула платье и вышла из комнаты.
        Я прошла во двор и увидела, что построение еще не закончилось. Первый раз я видела со стороны, как это происходит. Сейчас был как раз подъем флага. Гарнизон стоял навытяжку, прижав правую руку к сердцу, и следил, как орнийский орел взлетает на вершину мачты. Я почувствовала легкую грусть, вспоминая построения в кадетском корпусе, вспомнила свое умиление в такие минуты и покраснела. Такое ощущение, что все это было в далеком детстве, словно я играла в кадета его величества, а сейчас уже выросла из этой игры. И все же сегодня мне придется натянуть мундир, чтобы остаться здесь.
        - Разойдись, - хрипло крикнул майор Смур, и строй распался.
        Несколько солдат направились к конюшне - сегодняшний дозор. Более многочисленная группа пошла получать провиант - эти отправляются на кордоны. Остальные пошли завтракать. Дозор позавтракает после обхода, кордоны - после получения провианта, и заступать на границу. И так каждый день, из месяца в месяц, из года в год, пока не состарятся, и пора будет уходить на гражданку, имея скромную пенсию и накопления, если такие удалось сделать за время службы. Ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей, только раны и военная выучка... И почему я все это раньше не замечала? Почему думала только о славных делах, которые впишут мое имя в учебники рядом с именем моего отца? Я перевела взгляд на женщин и нахмурилась - они и в правду мало похожи на женщин. Если бы не угадывающиеся холмики грудей, то их можно было бы признать за мужчин, даже поведение такое же.
        «Печальное зрелище», - ожил в голове голос моего хана. - «Доброе утро, солнце моей души».
        «Доброе утро, Таймаз. Я хотела быть такой же»,- грустно подумала я.
        «Моей львице не нужно превращаться в мужчину. Она в душе воительница», - я ясно чувствовала, как он улыбается, без насмешки или издевки, пусть и добродушной.
        «Гордый орел и львица, странная пара», - усмехнулась я.
        В голове зазвучал веселый смех, и я сама не удержалась от смешка. Меня тут же заметил Крайс. Он направился ко мне, вид у него был недовольный и немного смущенный. Я с любопытством рассмотрела распухший нос друга детства.
        - Кто это тебя так? - сочувственно спросила я, пряча улыбку.
        - В темноте на косяк налетел, - отмахнулся капитан. - Как спалось на Родине?
        - Чудесно, без кошмаров, - ответила я, продолжая рассматривать его нос.
        - Скоро пройдет, - произнес Шеллис, невольно отворачиваясь.
        - Что будет с ханом? - спросила я, стараясь выглядеть как можно более равнодушной.
        Враждебное отношение Крайса к повелителю степей мне не нравилось. И даже не потому, что меня это задевало, так как касалось любимого мужчины. А потому, что я не доверяла другу детства. Было чувство, что капитан что-то держит в своей голове. И это очень напрягало. Интересно, а хан видит замыслы Крайса.
        «Вижу», - прозвучал ленивый ответ.
        «И что?» - тут же откликнулась я.
        Хан промолчал, и я начала серьезно нервничать. Крайс тоже молчал, что нервировало меня еще больше. Капитан Шеллис поглядывал на боевых товарищей и машинально поглаживал рукоять меча. Мой взгляд буквально приковало к этой нехитрой манипуляции. Противные мурашки поползли по позвоночнику. Крайс обернулся ко мне, проследил мой взгляд и убрал руку от меча, занимавшего сейчас строевое положение. В походе и в бою ножны одевались на спину, чтобы оружие не мешало движению. В мирное время и на службе ножны крепились на пояс.
        - Крайс, что ты задумал? - спросила я и откашлялась, потому что голос стал хриплым.
        - Ничего, - он пожал плечами, но ответ прозвучал фальшиво. - Что тебя тревожит?
        - Только не делай глупостей, - прошептала я, не в силах держать себя в руках.
        - Глупостей? - Крайс мрачно взглянул в сторону карцера. - Я узнал его, Солнышко. Он убил моего отца. Он ТАМ был, Солнышко!
        - Как ты можешь помнить, Крайс? - голос, наконец, вернулся. - Тебе было всего двенадцать! Прошло почти столько же лет, как ты можешь помнить лицо?!
        - Лицо? Нет, родная, не лицо. Ощущение. Невольное благоговение перед этим псом. Оно охватило меня тогда, его я почувствовал и в степи, когда увидел возле шатра, - капитан расплылся в нехорошей улыбке. - Потом уже вызвал в памяти черты, их я рисовал себе ежедневно все эти годы, я не хотел забыть. Тогда он был еще совсем щенком, но я узнал.
        - Почему ты не отпустишь прошлое, Крайс? - голос опять отказался слушаться меня. - Нельзя жить ненавистью и жаждой мести постоянно. Ты сам себя с ума сводишь.
        - Месть? - капитан усмехнулся. - Скорей правосудие. - он протянул ко мне руку, но я отпрянула, страшась этого прикосновения. - Не забивай себе голову, Солнышко. Скоро все закончится, и все у нас будет так, что другие позавидуют. Еще бы найти того степняка, который перерезал горло моей матери, я буду самым счастливым человеком на свете. Если не встречу того самого, буду резать всех подряд.
        - Единый... - выдохнула я и побрела от него прочь.
        Крайс смотрел мне вслед, но не останавливал и не звал. Слегка покачиваясь, я дошла до дверей, вошла в крепость и тут же припала к холодной стене спиной. Ноги тряслись так, что дальше идти я просто не могла. Я подняла руки и посмотрела на дрожащие пальцы, затем вытерла противный пот и опустилась прямо на грязный пол.
        «Солнышко», - хан был встревожен. - «Отзовись, отрада моего сердца. Что с тобой?»
        «Я здесь», - ответила я.
        «Тебе плохо», - Таймаз не спрашивал, он чувствовал.
        Я промолчала. Мой ответ ему был не нужен - Таймаз и так уже все знал. Меня раздирали противоречивые чувства. Сейчас я решалась на самый важный поступок моей жизни. Нет, не так. Решилась я сразу, как только поняла, что его не отпустят. Сейчас я делал выбор. С одной стороны, был Крайс, Мини, отец, Ник, Орния и мое погибшее село. С другой - Таймаз, Азхат, Улуч, солнечная улыбка Айши и горное озеро, которое у меня теперь ассоциировалось со словом - счастье. Предаю или выбираю? Верность и серая жизнь или любимый мужчина и вечные муки совести? И есть ли мне, чего стыдится? Разве преступление быть с тем, к кому лежит твоя душа? Преступление спасти свое счастье? За что я должна чувствовать вину? Перед кем? Крайс уже убил столько отцов, чьи дети не меньше него страдали от потери. Разница между ними лишь в том, что Крайс увидел лицо убийцы, а те дети - нет. И теперь они взметнут сабли и пойдут резать всех подряд, чтобы не ошибиться и, не дай Единый, не пропустить убийцу? Как же все сложно! Я застонала и ткнулась лицом в колени.
        «Солнышко», - голос хана выдернул меня из омута.
        «Не трогай меня пока, Таймаз, пожалуйста», - попросила я. - «Мне нужно побыть наедине с собой».
        «Отрада моего сердца, у тебя плохие мысли, я их чувствую. Ты терзаешь себя», - голос был таким мягким, таким обволакивающим.
        «Не сейчас, мой хан, не сейчас», - ответила я, поднялась на ноги и пошла в комнату, где меня ждал отец.
        Мысли продолжали одолевать меня, доводя почти до нервного срыва. Я искала себе оправдания, находила, опровергала и снова искала. Уже перед самой дверью я остановилась, призывая методику по самоконтролю. Бодро вскинула голову, и... достигнутый результат исчез, сменяясь на ощущение покоя. Дрожь в теле пропала, хаотичное метание мысли успокоилось, даруя отдых. Мне показалось, что я оказалась в нежных объятьях моего хана.
        - Спасибо, - прошептала я и вошла в комнату.
        Отец уже был одет. Он бросил на меня взгляд, улыбнулся и вернулся к прерванному, моим появлением, занятию. Отец упаковывал вещи. Я решительно поджала губы, взяла мундир, зашла за ширму и начала переодеваться. Генерал не обратил на меня внимания, и я спокойно переоделась.
        - Ана, поспеши, скоро выезжаем, - заговорил отец. Позавтракаем в городке, который стоит недалеко отсюда. От здешней еды у меня страшная изжога, - папа усмехнулся.
        - Я остаюсь, пап, - ответила я и вышла из-за ширмы, оправляясь.
        - Ты что задумала? - отец сел на кровать, и она жалобно скрипнула под его весом.
        - Ничего, пап, я закончу практику, - спокойно ответила я, подходя к зеркалу и беря в руки ножницы, чтобы обрезать волосы.
        - Ана! - генерал вскочил и гневно посмотрел на меня. - Мы уезжаем, немедленно!
        - Мне очень жаль, папа, - вздохнула я, - это не обсуждается.
        Ножницы сломались, как только я поднесла их к волосам - просто развалились в моих руках. Я нахмурилась и поискала нож. Пока я вертелась, на пол осыпались пуговицы с мундира, затем он весь развалился, словно я надела не готовое изделие, а плохо скрепленные отдельные части. Генерал смотрел на метаморфозы с обмундированием округлившимися глазами.
        - Ана! - крикнул мне вслед отец, когда я вышла из комнаты, хлопнув дверью.
        «Ты меня полностью разденешь? На глазах у всех?», - спросила я.
        «Солнышко, остановись, не надо», - ответил Таймаз. - «Мне не смогут причинить вреда».
        «В степи ты так же думал, когда отправился один, зная о нападении?», - мрачно спросила я, сворачивая к конюшне. - «Я видела его глаза, Таймаз. Это глаза карателя. Он не успокоится, пока не отомстит. Я не могу это допустить».
        «Солнце моей души, ты не готова, остановись», - голос хана стал сильней, глубже, но я отмахнулась. - «Мы уйдем, как только ты...»
        Не знаю, как у меня получилось, но я выкинула хана из своей головы, и он не смог пробиться. Шах радостно заржал, как только увидел меня. Я потрепала его, ненадолго прижалась и начала седлать. Ворота сейчас открыты, ключ от камеры висит на входе, войти в крыло с камерами можно из крепости. Никто не ждет такой наглости.
        - Жди, мальчик, - прошептала я, оставив коня в конюшне.
        Затем направилась в лабиринт коридоров. Сейчас еще они были пусты, и я быстро добралась до нужного ответвления. Дверь в казематы оказалась открыта.
        - Разгильдяи, - усмехнулась я.
        Прошла все крыло насквозь, чтобы взять ключи. Да здравствуют самоуверенные служаки. Вернулась к камерам, дошла до нужной и остановилась, глядя на хана. Он стоял возле высокого узкого окна, заложив руки за спину.
        - Пойдем, - коротко сказала я.
        - Значит, так решила Вселенная, - тихо произнес он, не обращаясь ко мне. - Идем.
        Таймаз стремительно подошел ко мне, порывисто обнял, затем взял за руку и повел за собой. Интересно, кто какого спасает? Хан безошибочно угадывал направление. Мы стремительно бежали по коридорам. Из-за угла вышли двое солдат. Они изумленно замерли, глядя на светло-серые развивающиеся полы одежды повелителя степей. Потом звякнула сталь, вытаскиваемых из ножен, мечей. Таймаз повернул к ним голову, и порыв ветра снес обоих служивых с ног. В следующем коридоре нам попалась одна из женщин-военных: хан поднял руку, и она замерла, только глаза изумленно двигались вслед нам.
        Мы вошли в конюшню, Шах заржал и забил копытом. Таймаз огляделся в поисках своего коня.
        - Едем на Шахе, он сильный, вынесет, - сказала я.
        Хан покорно кивнул, и вскочил в седло, затем подал руку, и я устроилась позади него. Шах упрямо тряхнул гривой и направился на выход из конюшни. Во дворе стоял Крайс. Он разговаривал с несколькими вояками. Они дружно повернули головы в нашу сторону. Шах пролетел мимо, и я успела увидеть глаза друга детства. Изумление в них мгновенно сменилось на ярость.
        - Ана! Ана, что ты делаешь?! - отец выбежал во двор и бросился следом.
        - Закрыть ворота! - заревел капитан Шеллис.
        - Ана! - Ник никуда не бежал, он простер в нашу сторону руку, но тут же опустил ее, просто глядя вслед.
        Решетка начала стремительно опускаться. Я поняла - мы не успеваем. Шах встал на дыбы, остановленный резко натянутыми поводьями. Я лишь крепче вцепилась в Таймаза. Шквал обрушился на крепостной двор, срывая с моих волос ремешок, который я завязала на хвост, когда не удалось обрезать волосы. Рыжее облако взметнулось, словно языки пламени вокруг моей головы. Ураган понесся к решетке, сминая ее, корежа и срывая с места, на котором она находилась не одну сотню лет. Мост, который начали поднимать, грохнулся и затрясся под копытами Шаха.
        - Будет погоня, - сказал Таймаз. - До степи я не смогу ехать быстрей.
        - Ничего, уйдем, - улыбнулась я, прижимаясь к его широкой и надежной спине.
        Пейзаж слился в зеленую полосу: скорость моего скакуна стала запредельной. Шах рвался в степь, уходя в сторону дома. Мы миновали первые кордоны, промчались следующие, уже виднелась степь, когда рядом просвистела стрела. Затем еще одна, и еще. Скоро стрелы посыпались градом. Я обернулась. Погоня была далеко, но их арбалеты взводились снова и снова. Они пойдут за нами и в степь, подумала я. Уткнулась в спину моего хана лбом, обняла, как могла, сильно-сильно.
        - Я люблю тебя, - прошептала я и спрыгнула с несущегося Шаха.
        Сгруппировалась в воздухе, но все равно сильно ударилась. Конь заржал, поднятый на дыбы.
        - Солнышко! - воскликнул хан.
        - Уходи, Таймаз, - крикнула я. - Уходи. Один ты сможешь скакать быстрей.
        - Они не простят тебя, - Таймаз протянул ко мне руку.
        - Я знаю, - улыбнулась я.
        - Солнышко...
        - Уходи, мой хан. Если с тобой что-то случится, я жить не буду, - и я не соврала ни словом: именно так я и чувствовала.
        Шах нетерпеливо закрутился на месте, лицо Таймаза стало мрачней тучи. Он бросил взгляд на приближающуюся погоню, потом на меня. В глазах отразилось такое, что мое сердце сжалось в комочек и застряло где-то в горле.
        - Я вернусь за тобой, - сказал он, и Шах помчался дальше.
        - Лети, мой гордый орел, - прошептала я. - Ты свободен.
        Затем повернулась назад и вздрогнула, когда увидела острие стрелы, направленное мне в лоб. Выпрямилась, гордо вскинула подбородок и встретилась с взглядом васильковых глаз, в которых застыла затаенная боль, сменяющаяся ледяным презрением.
        - Взять ханскую подстилку, - приказал Крайс и развернул коня, направившись обратно в крепость.
        Двое солдат спешились, глянули на меня исподлобья и скрутили за спиной руки. Я бросила последний взгляд в степь - хана уже не было видно - улыбнулась и, подталкиваемая в спину, пошла к крепости.
       


       Глава 45


       
        Серые сырые стены давили на меня, я обняла себя за плечи и растерла их. Ну, вот я и заключена под стражу по обвинению в предательстве. Усмехнулась и тряхнула разлохмаченными волосами. Вот такое преображение из патриота в ханскую подстилку. Снова усмехнулась и расхохоталась. Смех оборвался рыданиями, а затем я и вовсе затихла. Я ни о чем не жалела, и я не боялась расплаты. Я сделала так, как посчитала правильным.
        - Судьба, - прошептала я и откинулась затылком на холодную стену.
        Если бы каратели не вырезали пять стойбищ, хан не позволил бы степнякам мстить и не отправил с ними своего сына.

Показано 37 из 42 страниц

1 2 ... 35 36 37 38 ... 41 42