ТЕАТР ТЕНЕЙ
Париж, 1925 год
. . .Если зритель впервые приходил в маленький театрик, расположенный в тупике рю Шапталь, его сразу же охватывало смутное беспокойство. Театр оказывался длинной узкой комнатой с деревянными стенами, увешанными темными тканями, с двумя таинственными, всегда закрытыми дверями, расположенными по обе стороны сцены, и совершенно уж неожиданными ангелами, которые с высоту потолка обращают нам свои загадочные улыбки.
К. Антона-Траверси*
. . .Я презираю женщин, в которых нет жизни. Нет крови.
Дракула*
"Князь Александр Боргеза, правитель Моравии в роли отталкивающего монстра вампира Алукарда. Только два вечера! Смотрите: "Кровь в Чаше"".
- Ты уверена, что хочешь это увидеть? - поинтересовался Чарльз.
Его юная жена, сидящая напротив, прожевала круассан, начиненный соленой рыбкой, апельсином и клубникой, и ткнула пальцем в афишу.
- Ты же видишь, только два вечера. К тому же, глупо дожидаться, пока миссис Стокер вздумает разделаться с этим спектаклем, как с тем немецким фильмом*.
Чарльз сокрушенно покачал головой.
- Мало тебе ужасов в жизни...
- Чарльз, мне снятся кошмары, в которых нашего ребенка поедает подвал! Заметь, о вампирах ни слова. Ну Чарльз, ну пожалуйста!
Поднявшись, она обогнула стол и обвила шею мужа руками. Подействовало как всегда безотказно. Чарльз положил руку ей на живот и вздохнул.
- Это такая же милая блажь, как книга?
Вирджиния с готовностью кивнула.
- Хорошо, мы поедем на этот глупый спектакль.
Объятья стали крепче, поцелуи нежнее, и Чарльз в который раз напомнил себе, что жена его в сущности совсем девчонка. Ее проще было завлечь подобными глупостями, чем мехами и драгоценностями. Чарльз ценил это, а также ее бесстрашный, неунывающий характер.
- Если мы вечером идем в театр, - решила Вирджиния, - то мне нужно приодеться!
Поднявшись с колен мужа, она упорхнула со скоростью, противоестественной для беременной женщины. Чарльз подлил себе еще кофе и принялся рассматривать афишу. Рисунок на ней был чудовищным: смесь красоты и уродства. В несколько старомодной манере, изогнутыми линиями изображен был красавец с каким-то неуловимым изъяном в лице, а вокруг уродцы, которые не снились и Фюзли. Пьеса обещала быть просто отвратительной.
У театра Гран Гиньоль последние двадцать с лишним лет была сложившаяся репутация весьма скандального места. Здесь разыгрывались грубые пьесы, в которых мучили, истязали, насиловали и убивали, говоря при этом чуть ли не на воровском жаргоне. Подобные "истории апашей" пользовались в Париже безумной популярностью. Затем театр взялся за постановку историй фантастических, и явно в этом преуспел.
Как бы то ни было, вечером того же дня супруги появились в тупике Рю Шапталь. Театр располагался в часовне женского монастыря, построенной в конце XVIII века. В узких улочках в окрестностях площади Пигаль не осталось уже никакой святости. Публика же в столь скандальный театр собралась на удивление респектабельная, так что Вирджиния в своей меховой накидке не казалась чужеродной. Попадались в толпе даже дамы в бриллиантах и с роскошными перьями на шляпках.
- Странная публика для подобного театра, - проворчал Чарльз.
Вирджиния только сильнее стиснула локоть мужа. Глаза ее блестели.
Театр внутри вполне соответствовал и своему назначению, и своей репутации. Это была длинная узкая комната с темными стенами и темными же тканями на них. С потолка на блестящую толпу с укоризной взирали вырезанные из дерева ангелы. Усевшись на свое место, Вирджиния принялась рассматривать зал.
- Любопытная обстановка.
- Ты находишь? - Чарльз пожал плечами. - Не понимаю, почему людям доставляет такое удовольствие пугаться? Их жизнь, что, слишком легка? Сначала готические романы, потом эта нелепица - "Дракула", и теперь - дешевые макабрические пьески!
- Пощекотать нервы всегда приятно, - ответила Вирджиния.
В этот момент погас свет, и она вцепилась в руку мужа.
- Пощекотать нервы, говоришь? - усмехнулся Чарльз.
Было темно, очень темно, и все еще темно. Это, вкупе с гробовой тишиной, действовало на нервы. Публика заволновалась, тут и там послышались нервные смешки. Вирджиния еще сильнее стиснула руку мужа. Занавес раздвинулся.
Минут через десять Чарльз совсем заскучал. Очередная любовная история с участием кровожадного вампира в черно-красном плаще для оперы, пусть и рассказывалась с французским акцентом, шармом не обладала. Граф Алукард (очень румынское имя, язвительно подумал Чарльз) был карикатурен, равно как и его акцент. На сцене лилось много крови, что приводило благовоспитанную публику почти в экстаз. Такие же респектабельные господа в годы юности Чарльза посещали дома для умалишенных, рассматривая по возможности самых уродливых пациентов. Было в этом нечто мерзкое и болезненное. А уж о болезненности и одержимости Чарльз теперь знал немало. Он бросил короткий взгляд на жену.
Вирджиния сидела, вцепившись в подлокотники кресла и чуть подавшись вперед, и не сводила завороженного взгляда со стройной фигуры в черном плаще. Чарльз уже задумался, нет ли у него повода для ревности, когда Вирджиния повернулась к нему.
- Какие у него глаза!
- У кого?
- У князя Александра!
Князь, как же!
- Как ты углядела отсюда глаза? - фыркнул Чарльз.
На них шикнули. Вирджиния склонилась к самому уху мужа.
- Я все прекрасно вижу, сэр. И вы устроите так, чтобы после спектакля мы познакомились. Пожалуйста!
Вирджиния редко о чем-нибудь просила, легко довольствуясь очень малым. Их квартира на рю N была куда хуже, чем молодая женщина заслуживала. У нее была всего одна горничная, а кухарка исполняла также обязанности посудомойки и уборщицы. Вирджиния и слова не сказала в упрек. Чарльз много времени проводил на работе, унизительной для него (занимался чертежами и расчетами), Вирджиния молчала и только утешала мужа. Даже беременная ребенком - первым для обоих супругов - Вирджиния обходилась малым. Ее единственной блажью и единственным развлечением было написание истории, пережитой в Лемондропе. Вирджиния намеревалась издать ее под псевдонимом "Лэт". Если у нее и возникали капризы, то весьма чудные и не слишком сложные в исполнении, и Чарльз предпочитал их исполнять.
- Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Согласен.
Спектакль наконец закончился. Последнюю жертву вампира в белом платье, залитом кровью, под траурную музыку унесли за кулисы. Вспыхнул свет. Чарльз поднялся и протянул руку.
- Что ж, попробуем пройти за кулисы.
Невиданный дар убеждения Чарльз обнаружил у себя совершенно неожиданно. Несколько склонный в последнее время к мистике, он связывал это с событиями в Лемондропе. С тех пор прошел год, а Чарльзу все еще бывало не по себе. Однако сейчас он использовал дар к своей выгоде. Взяв жену под руку, он приблизился к одному из служителей театра.
- Добрый вечер, мсье. Моя жена хотела бы встретиться с князем Боргеза.
Служитель окинул Вирджинию безразличным взглядом, после чего пожал плечами.
- На здоровье. Если сможете к нему пробиться.
- Какой грубиян, - пробормотал Чарльз, обнял жену за плечи и прошел в указанную дверь.
В театральном закулисье царила обычная суматоха. Гримеры, костюмеры, актеры, не до конца вышедшие из образа, импресарио и поклонницы сновали по коридору, то и дело сталкиваясь друг с другом в узком тесном пространстве. Дойдя до самой последней в ряду гримерной, Чарльз устал от этой кутерьмы, а также понял значение слов служителя. У дверей стояла целая толпа дам, укутанных в меха и сверкающих бриллиантами.
- Говорят, за Паганини ходили толпы поклонниц, - пробормотал Чарльз. Вирджиния на него шикнула. - Да, ты права, не наш случай.
Дверь наконец открылась, и на пороге возник изящный молодой человек в строгом черном сюртуке. На его красивом лице отразилось недоумение.
- Дамы?
В голосе едва уловим был акцент. А от самого голоса, великолепно поставленного, у всех присутствующих мурашки пошли по коже. Оправившись, дамы заговорили все разом, протягивая к красивому иностранцу руки. Чарльзу даже стало немного жаль молодого актера, настолько беспомощно он выглядел. Взгляд темных, почти черных глаз блуждал, пока не остановился на Вирджинии. Александр Боргеза всплеснул руками.
- Графиня! Граф, и вы здесь! - раздвинув толпу, он порывисто обнял ошарашенных супругов и шепнул: - Умоляю, подыграйте!
Боргеза увлек их обоих за собой в гримерную, захлопнул дверь, отсекая толпу и шум, и обессилено повалился на стул возле закрытого трюмо.
- Сумасшествие какое-то! - и тут же спохватился. - О, простите! Я так неучтив! Мое имя - Александр Боргеза.
- Чарльз Лэнгли, - представился Чарльз, наклонив голову. - А это моя супруга, Вирджиния.
- Очень приятное знакомство, - Боргеза подвинул стул. - Садитесь, мадам.
Его губы, коснувшиеся пальцев Вирджинии, были холодны. Как и улыбка, не затронувшая черные, внимательные глаза. Оправившись от минутного потрясения, Боргеза замкнулся в себе.
- Прошу меня простить, я использую вас. Но этот шум меня ошарашил. Я не привык к таким встречам у себя на родине.
- Значит, - бесцеремонно спросил Чарльз, - вы в самом деле славянин?
- О нет, я румын, - поправил Боргеза. - Но мои предки по матери родом из Италии, а предки по отцу - цыгане.
- И вы действительно князь?
Боргеза вновь улыбнулся одними губами.
- Увы, это так. Вам понравился спектакль?
- Отвратительно! - сказал Чарльз.
- Восхитительно! - сказала Вирджиния.
- Вы заметили? Близкие люди зачастую дают противоположные ответы. Всегда нас что-то разъединяет... Но не волнуйтесь, мсье Лэнгли, больше таких ужасных спектаклей не будет. В скором времени я еду дальше.
- Вы гастролируете? - поинтересовалась Вирджиния, впервые подав голос.
- Скорее, кочую. Унаследовал от предков цыган непоседливость. И уже очень давно не был дома.... О, могу я еще раз воспользоваться вашей любезностью? Мне хотелось бы без потерь покинуть театр.
Тут Чарльз не возражал. Ему самому хотелось уйти отсюда, и больше не возвращаться. Гран Гиньоль вызывал гнетущее ощущение. Он согласился. Боргеза рассыпался в благодарностях, не вполне искренних, накинул на плечи пальто, такое же строгое, как и его сюртук, взял шляпу и открыл дверь.
В коридоре было пусто. Шум доносился откуда-то слева, туда же переместилась толпа. Затем послышались женские крики, в которых ужаса и восторга было примерно поровну. Вирджиния тяжелее оперлась на руку мужа и пробормотала:
- Мне это не нравится...
- Здесь есть черный ход, - рассеяно сказал Боргеза, указывая вправо. - Лучше воспользоваться им, чтобы не тревожить мадам Лэнгли.
В этот момент в коридоре послышались шаги, вспыхнул свет. Голоса теперь тоже звучали ближе, и можно было разобрать слова.
- Исабель! Исабель мертва! Это чудовищно! Исабель мертва!
В конце коридоре появились несколько служителей театра и двое полицейских. Предводительствовала ими девушка, сжимающая в скрюченных побелевших пальцах длинноволосый парик. Она обвиняющее выставила вперед палец, указала на Боргеза и объявила громко и визгливо:
- Это он! Он убил Исабель! Он вампир!
Чарльз мысленно проклял идею сходить в этот макабрический театр. Только убийств и нелепых истерик не хватало. Он посмотрел на жену. Вирджиния, обладающая некоторыми совершенно поразительными чертами характера, рассматривала Боргеза, выискивая признаки вампиризма. Чарльз взял ее за руку и потянул к выходу.
- Итак, ты не веришь в вампиров? - Вирджиния лукаво улыбнулась. С тех пор, как они покинули театр, к ней вернулась обычная оживленность. А подначивать мужа ей нравилось с самого начала.
- Не верю, - ответил Чарльз. - Это противоречит природе и логике.
- Равно как и вещие сны, - спокойно парировала Вирджиния. - И проклятые дома.
- Посуди сама, дорогая. У них не бьется сердце, не циркулирует кровь. Как же они тогда передвигаются?
- Магия, - Вирджиния быстро нашла идеальный способ все объяснить. Неоспоримый, ввиду своей полной недоказуемости. - Ну, или, напившись чужой крови, они оживают и...
- Вирджния, вампиры в этом театрике ужасов - попросту пошлость!
- Ну, как знаешь. Но если этой ночью к нам в спальню проникнет вампир и укусит меня, - хихикнула Вирджиния, - не обессудь.
Конечно, никто этой ночью не навестил тихую супружескую спальню, чтобы выпить молодой крови. Чарльз особо указал на это перед уходом. Вирджиния только фыркнула. Она устроилась в гостиной, взяв свою рукопись и цветные карандаши. Благодаря правкам текст начинал уже напоминать лоскутное одеяло. Вирджиния добралась уже до десятой главы, когда в гостиной появилась горничная. Несколько секунд она стояла в нерешительности, помня о нраве хозяйки. Вирджиния терпеть не могла, когда ее отвлекали от дел.
- Мадам, к вам посетитель.
- Посетитель? - Вирджиния подняла голову и с удивлением посмотрела на служанку.
- Да, мадам. Он передал визитную карточку.
Вирджиния взяла с подноса кусочек картона, где в строгом, аскетичном обрамлении было написано: "Князь Александр Боргеза".
- Позови его светлость, - распорядилась Вирджиния и посмотрела в окно. Достаточно ярко, для осени, конечно, светило солнце. Значит, все же не вампир.
Александр вошел в комнату и поклонился. На сгибе локтя у него лежал букет желто-лиловых ирисов. Где только князь сумел их раздобыть в такое время?
- Ваша светлость! - Вирджиния привстала.
- Умоляю, сидите! И зовите меня просто Александром.
- Тогда и вы присядьте, - Вирджиния указала на стул.
Александр осторожно положил букет на стол и сел.
- Надеюсь, ваш муж не станет возражать? Я принес цветы, чтобы как-то загладить свою вчерашнюю вину.
- Какую вину, ва... Александр? - удивилась Вирджиния.
- Я вчера доставил вам массу неприятностей.
- Но еще больше неприятностей было у вас, верно?
- А, вы о Сюзон? - Александр улыбнулся. - Она обладает живой фантазией. Боюсь, ей не место в Гран Гиньоле.
- А та актриса, Исабель, она действительно мертва?
Александр нахмурился.
- Не думаю, что вам стоит...
- Глупости, - отмахнулась Вирджиния. - У меня крепкие нервы. К тому же, это только сделает ребенка сильнее.
Александр тронул лепесток ириса кончиками пальцев.
- Вы настаиваете, мадам Лэнгли?
- Настаиваю. И зовите меня Вирджинией.
Александр чуть поменял позу, слегка расслабился.
- Да, увы, мадмуазель Исабель мертва. Она потеряла много крови.
- То есть, - Вирджиния подняла брови, - ее в самом деле укусил вампир?
Улыбка Александра сделалась одновременно ядовитой и печальной.
- На моей родине существует множество поверий о ночных гостях: стригои, морои, приколичи, вырколаки. Очень любопытно с научной точки зрения, и вместе с тем совершенно антинаучно. Я, признаться, поражен, увидев эти суеверия в Париже.
Александр покачал головой. Взгляд его задумчиво скользил по предметам в комнате, ни на чем особо не задерживаясь. Изучил мимоходом тонкий фарфор в серванте, и то, как блестит солнце на острых гранях хрустального графина.
Париж, 1925 год
. . .Если зритель впервые приходил в маленький театрик, расположенный в тупике рю Шапталь, его сразу же охватывало смутное беспокойство. Театр оказывался длинной узкой комнатой с деревянными стенами, увешанными темными тканями, с двумя таинственными, всегда закрытыми дверями, расположенными по обе стороны сцены, и совершенно уж неожиданными ангелами, которые с высоту потолка обращают нам свои загадочные улыбки.
К. Антона-Траверси*
. . .Я презираю женщин, в которых нет жизни. Нет крови.
Дракула*
"Князь Александр Боргеза, правитель Моравии в роли отталкивающего монстра вампира Алукарда. Только два вечера! Смотрите: "Кровь в Чаше"".
- Ты уверена, что хочешь это увидеть? - поинтересовался Чарльз.
Его юная жена, сидящая напротив, прожевала круассан, начиненный соленой рыбкой, апельсином и клубникой, и ткнула пальцем в афишу.
- Ты же видишь, только два вечера. К тому же, глупо дожидаться, пока миссис Стокер вздумает разделаться с этим спектаклем, как с тем немецким фильмом*.
Чарльз сокрушенно покачал головой.
- Мало тебе ужасов в жизни...
- Чарльз, мне снятся кошмары, в которых нашего ребенка поедает подвал! Заметь, о вампирах ни слова. Ну Чарльз, ну пожалуйста!
Поднявшись, она обогнула стол и обвила шею мужа руками. Подействовало как всегда безотказно. Чарльз положил руку ей на живот и вздохнул.
- Это такая же милая блажь, как книга?
Вирджиния с готовностью кивнула.
- Хорошо, мы поедем на этот глупый спектакль.
Объятья стали крепче, поцелуи нежнее, и Чарльз в который раз напомнил себе, что жена его в сущности совсем девчонка. Ее проще было завлечь подобными глупостями, чем мехами и драгоценностями. Чарльз ценил это, а также ее бесстрашный, неунывающий характер.
- Если мы вечером идем в театр, - решила Вирджиния, - то мне нужно приодеться!
Поднявшись с колен мужа, она упорхнула со скоростью, противоестественной для беременной женщины. Чарльз подлил себе еще кофе и принялся рассматривать афишу. Рисунок на ней был чудовищным: смесь красоты и уродства. В несколько старомодной манере, изогнутыми линиями изображен был красавец с каким-то неуловимым изъяном в лице, а вокруг уродцы, которые не снились и Фюзли. Пьеса обещала быть просто отвратительной.
У театра Гран Гиньоль последние двадцать с лишним лет была сложившаяся репутация весьма скандального места. Здесь разыгрывались грубые пьесы, в которых мучили, истязали, насиловали и убивали, говоря при этом чуть ли не на воровском жаргоне. Подобные "истории апашей" пользовались в Париже безумной популярностью. Затем театр взялся за постановку историй фантастических, и явно в этом преуспел.
Как бы то ни было, вечером того же дня супруги появились в тупике Рю Шапталь. Театр располагался в часовне женского монастыря, построенной в конце XVIII века. В узких улочках в окрестностях площади Пигаль не осталось уже никакой святости. Публика же в столь скандальный театр собралась на удивление респектабельная, так что Вирджиния в своей меховой накидке не казалась чужеродной. Попадались в толпе даже дамы в бриллиантах и с роскошными перьями на шляпках.
- Странная публика для подобного театра, - проворчал Чарльз.
Вирджиния только сильнее стиснула локоть мужа. Глаза ее блестели.
Театр внутри вполне соответствовал и своему назначению, и своей репутации. Это была длинная узкая комната с темными стенами и темными же тканями на них. С потолка на блестящую толпу с укоризной взирали вырезанные из дерева ангелы. Усевшись на свое место, Вирджиния принялась рассматривать зал.
- Любопытная обстановка.
- Ты находишь? - Чарльз пожал плечами. - Не понимаю, почему людям доставляет такое удовольствие пугаться? Их жизнь, что, слишком легка? Сначала готические романы, потом эта нелепица - "Дракула", и теперь - дешевые макабрические пьески!
- Пощекотать нервы всегда приятно, - ответила Вирджиния.
В этот момент погас свет, и она вцепилась в руку мужа.
- Пощекотать нервы, говоришь? - усмехнулся Чарльз.
Было темно, очень темно, и все еще темно. Это, вкупе с гробовой тишиной, действовало на нервы. Публика заволновалась, тут и там послышались нервные смешки. Вирджиния еще сильнее стиснула руку мужа. Занавес раздвинулся.
Минут через десять Чарльз совсем заскучал. Очередная любовная история с участием кровожадного вампира в черно-красном плаще для оперы, пусть и рассказывалась с французским акцентом, шармом не обладала. Граф Алукард (очень румынское имя, язвительно подумал Чарльз) был карикатурен, равно как и его акцент. На сцене лилось много крови, что приводило благовоспитанную публику почти в экстаз. Такие же респектабельные господа в годы юности Чарльза посещали дома для умалишенных, рассматривая по возможности самых уродливых пациентов. Было в этом нечто мерзкое и болезненное. А уж о болезненности и одержимости Чарльз теперь знал немало. Он бросил короткий взгляд на жену.
Вирджиния сидела, вцепившись в подлокотники кресла и чуть подавшись вперед, и не сводила завороженного взгляда со стройной фигуры в черном плаще. Чарльз уже задумался, нет ли у него повода для ревности, когда Вирджиния повернулась к нему.
- Какие у него глаза!
- У кого?
- У князя Александра!
Князь, как же!
- Как ты углядела отсюда глаза? - фыркнул Чарльз.
На них шикнули. Вирджиния склонилась к самому уху мужа.
- Я все прекрасно вижу, сэр. И вы устроите так, чтобы после спектакля мы познакомились. Пожалуйста!
Вирджиния редко о чем-нибудь просила, легко довольствуясь очень малым. Их квартира на рю N была куда хуже, чем молодая женщина заслуживала. У нее была всего одна горничная, а кухарка исполняла также обязанности посудомойки и уборщицы. Вирджиния и слова не сказала в упрек. Чарльз много времени проводил на работе, унизительной для него (занимался чертежами и расчетами), Вирджиния молчала и только утешала мужа. Даже беременная ребенком - первым для обоих супругов - Вирджиния обходилась малым. Ее единственной блажью и единственным развлечением было написание истории, пережитой в Лемондропе. Вирджиния намеревалась издать ее под псевдонимом "Лэт". Если у нее и возникали капризы, то весьма чудные и не слишком сложные в исполнении, и Чарльз предпочитал их исполнять.
- Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Согласен.
Спектакль наконец закончился. Последнюю жертву вампира в белом платье, залитом кровью, под траурную музыку унесли за кулисы. Вспыхнул свет. Чарльз поднялся и протянул руку.
- Что ж, попробуем пройти за кулисы.
Невиданный дар убеждения Чарльз обнаружил у себя совершенно неожиданно. Несколько склонный в последнее время к мистике, он связывал это с событиями в Лемондропе. С тех пор прошел год, а Чарльзу все еще бывало не по себе. Однако сейчас он использовал дар к своей выгоде. Взяв жену под руку, он приблизился к одному из служителей театра.
- Добрый вечер, мсье. Моя жена хотела бы встретиться с князем Боргеза.
Служитель окинул Вирджинию безразличным взглядом, после чего пожал плечами.
- На здоровье. Если сможете к нему пробиться.
- Какой грубиян, - пробормотал Чарльз, обнял жену за плечи и прошел в указанную дверь.
В театральном закулисье царила обычная суматоха. Гримеры, костюмеры, актеры, не до конца вышедшие из образа, импресарио и поклонницы сновали по коридору, то и дело сталкиваясь друг с другом в узком тесном пространстве. Дойдя до самой последней в ряду гримерной, Чарльз устал от этой кутерьмы, а также понял значение слов служителя. У дверей стояла целая толпа дам, укутанных в меха и сверкающих бриллиантами.
- Говорят, за Паганини ходили толпы поклонниц, - пробормотал Чарльз. Вирджиния на него шикнула. - Да, ты права, не наш случай.
Дверь наконец открылась, и на пороге возник изящный молодой человек в строгом черном сюртуке. На его красивом лице отразилось недоумение.
- Дамы?
В голосе едва уловим был акцент. А от самого голоса, великолепно поставленного, у всех присутствующих мурашки пошли по коже. Оправившись, дамы заговорили все разом, протягивая к красивому иностранцу руки. Чарльзу даже стало немного жаль молодого актера, настолько беспомощно он выглядел. Взгляд темных, почти черных глаз блуждал, пока не остановился на Вирджинии. Александр Боргеза всплеснул руками.
- Графиня! Граф, и вы здесь! - раздвинув толпу, он порывисто обнял ошарашенных супругов и шепнул: - Умоляю, подыграйте!
Боргеза увлек их обоих за собой в гримерную, захлопнул дверь, отсекая толпу и шум, и обессилено повалился на стул возле закрытого трюмо.
- Сумасшествие какое-то! - и тут же спохватился. - О, простите! Я так неучтив! Мое имя - Александр Боргеза.
- Чарльз Лэнгли, - представился Чарльз, наклонив голову. - А это моя супруга, Вирджиния.
- Очень приятное знакомство, - Боргеза подвинул стул. - Садитесь, мадам.
Его губы, коснувшиеся пальцев Вирджинии, были холодны. Как и улыбка, не затронувшая черные, внимательные глаза. Оправившись от минутного потрясения, Боргеза замкнулся в себе.
- Прошу меня простить, я использую вас. Но этот шум меня ошарашил. Я не привык к таким встречам у себя на родине.
- Значит, - бесцеремонно спросил Чарльз, - вы в самом деле славянин?
- О нет, я румын, - поправил Боргеза. - Но мои предки по матери родом из Италии, а предки по отцу - цыгане.
- И вы действительно князь?
Боргеза вновь улыбнулся одними губами.
- Увы, это так. Вам понравился спектакль?
- Отвратительно! - сказал Чарльз.
- Восхитительно! - сказала Вирджиния.
- Вы заметили? Близкие люди зачастую дают противоположные ответы. Всегда нас что-то разъединяет... Но не волнуйтесь, мсье Лэнгли, больше таких ужасных спектаклей не будет. В скором времени я еду дальше.
- Вы гастролируете? - поинтересовалась Вирджиния, впервые подав голос.
- Скорее, кочую. Унаследовал от предков цыган непоседливость. И уже очень давно не был дома.... О, могу я еще раз воспользоваться вашей любезностью? Мне хотелось бы без потерь покинуть театр.
Тут Чарльз не возражал. Ему самому хотелось уйти отсюда, и больше не возвращаться. Гран Гиньоль вызывал гнетущее ощущение. Он согласился. Боргеза рассыпался в благодарностях, не вполне искренних, накинул на плечи пальто, такое же строгое, как и его сюртук, взял шляпу и открыл дверь.
В коридоре было пусто. Шум доносился откуда-то слева, туда же переместилась толпа. Затем послышались женские крики, в которых ужаса и восторга было примерно поровну. Вирджиния тяжелее оперлась на руку мужа и пробормотала:
- Мне это не нравится...
- Здесь есть черный ход, - рассеяно сказал Боргеза, указывая вправо. - Лучше воспользоваться им, чтобы не тревожить мадам Лэнгли.
В этот момент в коридоре послышались шаги, вспыхнул свет. Голоса теперь тоже звучали ближе, и можно было разобрать слова.
- Исабель! Исабель мертва! Это чудовищно! Исабель мертва!
В конце коридоре появились несколько служителей театра и двое полицейских. Предводительствовала ими девушка, сжимающая в скрюченных побелевших пальцах длинноволосый парик. Она обвиняющее выставила вперед палец, указала на Боргеза и объявила громко и визгливо:
- Это он! Он убил Исабель! Он вампир!
Чарльз мысленно проклял идею сходить в этот макабрический театр. Только убийств и нелепых истерик не хватало. Он посмотрел на жену. Вирджиния, обладающая некоторыми совершенно поразительными чертами характера, рассматривала Боргеза, выискивая признаки вампиризма. Чарльз взял ее за руку и потянул к выходу.
- Итак, ты не веришь в вампиров? - Вирджиния лукаво улыбнулась. С тех пор, как они покинули театр, к ней вернулась обычная оживленность. А подначивать мужа ей нравилось с самого начала.
- Не верю, - ответил Чарльз. - Это противоречит природе и логике.
- Равно как и вещие сны, - спокойно парировала Вирджиния. - И проклятые дома.
- Посуди сама, дорогая. У них не бьется сердце, не циркулирует кровь. Как же они тогда передвигаются?
- Магия, - Вирджиния быстро нашла идеальный способ все объяснить. Неоспоримый, ввиду своей полной недоказуемости. - Ну, или, напившись чужой крови, они оживают и...
- Вирджния, вампиры в этом театрике ужасов - попросту пошлость!
- Ну, как знаешь. Но если этой ночью к нам в спальню проникнет вампир и укусит меня, - хихикнула Вирджиния, - не обессудь.
Конечно, никто этой ночью не навестил тихую супружескую спальню, чтобы выпить молодой крови. Чарльз особо указал на это перед уходом. Вирджиния только фыркнула. Она устроилась в гостиной, взяв свою рукопись и цветные карандаши. Благодаря правкам текст начинал уже напоминать лоскутное одеяло. Вирджиния добралась уже до десятой главы, когда в гостиной появилась горничная. Несколько секунд она стояла в нерешительности, помня о нраве хозяйки. Вирджиния терпеть не могла, когда ее отвлекали от дел.
- Мадам, к вам посетитель.
- Посетитель? - Вирджиния подняла голову и с удивлением посмотрела на служанку.
- Да, мадам. Он передал визитную карточку.
Вирджиния взяла с подноса кусочек картона, где в строгом, аскетичном обрамлении было написано: "Князь Александр Боргеза".
- Позови его светлость, - распорядилась Вирджиния и посмотрела в окно. Достаточно ярко, для осени, конечно, светило солнце. Значит, все же не вампир.
Александр вошел в комнату и поклонился. На сгибе локтя у него лежал букет желто-лиловых ирисов. Где только князь сумел их раздобыть в такое время?
- Ваша светлость! - Вирджиния привстала.
- Умоляю, сидите! И зовите меня просто Александром.
- Тогда и вы присядьте, - Вирджиния указала на стул.
Александр осторожно положил букет на стол и сел.
- Надеюсь, ваш муж не станет возражать? Я принес цветы, чтобы как-то загладить свою вчерашнюю вину.
- Какую вину, ва... Александр? - удивилась Вирджиния.
- Я вчера доставил вам массу неприятностей.
- Но еще больше неприятностей было у вас, верно?
- А, вы о Сюзон? - Александр улыбнулся. - Она обладает живой фантазией. Боюсь, ей не место в Гран Гиньоле.
- А та актриса, Исабель, она действительно мертва?
Александр нахмурился.
- Не думаю, что вам стоит...
- Глупости, - отмахнулась Вирджиния. - У меня крепкие нервы. К тому же, это только сделает ребенка сильнее.
Александр тронул лепесток ириса кончиками пальцев.
- Вы настаиваете, мадам Лэнгли?
- Настаиваю. И зовите меня Вирджинией.
Александр чуть поменял позу, слегка расслабился.
- Да, увы, мадмуазель Исабель мертва. Она потеряла много крови.
- То есть, - Вирджиния подняла брови, - ее в самом деле укусил вампир?
Улыбка Александра сделалась одновременно ядовитой и печальной.
- На моей родине существует множество поверий о ночных гостях: стригои, морои, приколичи, вырколаки. Очень любопытно с научной точки зрения, и вместе с тем совершенно антинаучно. Я, признаться, поражен, увидев эти суеверия в Париже.
Александр покачал головой. Взгляд его задумчиво скользил по предметам в комнате, ни на чем особо не задерживаясь. Изучил мимоходом тонкий фарфор в серванте, и то, как блестит солнце на острых гранях хрустального графина.
