Школа им. Розетт Блум, Шеффилд
Ноябрь
- Англия, - Бэла поежился и застегнул плотнее куртку. – Занятно. Меня никогда не интересовала Англия. Один-единственный пристойный композитор. Впрочем, мне нравился Пёрсел.
- Выпьем чаю, - Жозефин подтянула повыше шарф. – При чем тут композиторы?
Призрак хмыкнул.
- Музыка, Жозэ. Долгие годы только она имела значение. Я жил ради музыки. Классическая опера. К счастью, старика Амадей вывел баритоны в солисты*. И никакого больше бельканто.
- Ты был оперным певцом? – эта мысль показалась Жозефин даже забавной. Среди ее знакомых оперных певцов точно не было.
- Был? Полагаю, и остаюсь им. Просто умер и угодил в ловушку. Смотри, паб. Кстати, не скажешь, что мы делаем в этой дыре?
Жозефин оглядела вывеску. «Последняя ласточка». Довольно нелепое название для паба, если подумать. Огромные зеркальные витрины, неон, запах пива. Жозефин это место не понравилось, тем не менее, она толкнула дверь и вошла. Внутри, по крайней мере, было тепло.
- Это не дыра, Бэла. Это Сэнт-Мери-Мид. Здесь живет моя кузина, Матильда. Я подумала, что можно остановиться у нее и обмозговать наши дальнейшие действия.
- А мне казалось, ты еще дома все «обмозговала», - не без издёвки сказал Бэла.
Он был против всей затеи с самого начала. На все логические выкладки Жозефин он кивал с тем, чтобы сказать затем: «Верно, но опасно, безрассудно и практически без шансов». Но это поможет тебе! – сказала Жозефин. «Хорошо, а что это даст тебе?» - парировал Бэла и более к этому вопросу не возвращался, не спорил.
Ему вообще мало было нужно для счастья. Кусок пирога, и чтобы Жозефин не ночевала в угловой спальне. Как-либо объяснить эту причуду он отказывался, и в конце концов девушка решила не спорить. Все равно она собиралась уехать.
Бесуан был оставлен на рабочих. Они должны были привести все в порядок, снять стенные панели в готической гостиной, восстановить камин и выкинуть ветхий хлам с чердака, который Призрак выбрал себе в качестве квартиры. Ну и отреставрировать пылящуюся на чердаке старинную мебель. Для этого Жозефин нашла в городе краснодеревщика. Садом, совершенно разоренным, она решила заняться весной. Посадить шиповник и розы, ослепительно желтые и черные. И даже присмотрела сорт с романтическим названием «Черная магия».
Ну и пока дом приводился в порядок, а Жозефин твердо вознамерилась жить там из чистого упрямства, она решила объехать построенные Ронгом дома. Кроме всего, она полагала, что в них должны еще храниться экземпляры «Misteria de Vita». И в более полной копии могло быть что-то об альматлансангах. Жозефин высказала этот аргумент, но Призрак его привычно проигнорировал.
Сев за столик, Жозефин заказала имбирного пива и открыла свой походный блокнот. Половина его уже была исписана, листки выпадали, и каждый раз девушка давала себе зарок, что систематизирует информацию, уже собранную о Ронге и его домах. И всякий раз впустую.
- Итак, я нашла упоминание о трех домах в Англии. Это музыкальная школа здесь, в Шеффилде, его личный дом в Корнуолле и особняк в окрестностях Бата. В нем когда-то жил мой прадед.
- Почему мы начали не с него, а с этой школы? – поинтересовался Призрак. В глазах ни малейшего интереса.
- В музыкальных школах самих по себе есть что-то зловещее, - Жозефин поежилась.
- Это всего лишь место, где учат музыке. Разве не так?
- Видно тебя никогда не заставляли играть на фортепиано.
Бэла покачал головой.
- Фортепиано? Нет, никогда. Клавикорд. Еще скрипка, лютня и орган. И потом уже я научился играть на гитаре.
Жозефин медленно закрыла рот.
- Ого…
- Кажется, я упоминал мельком, что я музыкант.
- Мельком, - кивнула Жозефин. – Ладно, ты ведь не против этой школы?
Призрак безразлично пожал плечами.
- Тогда поедем туда завтра же. А пока… Мисс! Мисс!
Барменша, неприятная крашеная блондинка, склонилась над столиком.
- Слушаю.
- Вы не подскажете, где мне найти Матильду Халлоуэй? у нее тоже должен быть здесь паб.
- Старая Мод? - девица поморщилась. - Она уехала.
- Куда?!
- Понятия не имею, - пожала плечами блондинка. - Продала свой паб и съехала. Адреса не оставила. Только телефон. Спросите на почте.
- Странно, - пробормотала Жозефин. - Матильда, сколько я ее помню, была домоседкой. Да и паб ей от отца достался. Как она могла его бросить?
Жозефин посмотрела на Бэлу, но тот, конечно же, пожал плечами и ткнулся носом в свой бокал с пивом. Девушке оставалось только вздохнуть и оставить эту проблема на потом, как весьма несущественную.
- Ладно. Поедем в эту школу и там переночуем, а как связаться с Матильдой, я придумаю.
- А как ты вознамерилась напроситься на ночлег? - скептически хмыкнул Призрак.
Жозефин улыбнулась в ответ. Это была единственная продуманная часть в остальном совершенно бестолкового плана. Раскрыв сумку, она вытащила заламинированный пропуск.
- Я в командировке от одного архитектурного журнала, в который пишу то и дело статьи.
- Это как-то связано с тем, что фамилия главного редактор Кре? - невинным тоном поинтересовался Бэла.
Жозефин слегка покраснела.
- Доюродный дядя… Неважно! Главное, что у меня есть пропуск, и я репортер. А ты будешь фотографом.
- Прости - кем? - в голосе Бэлы мешались суеверный ужас и сарказм, и неизвестно, чего тут было больше.
- Фотографом. Камера у меня в багажнике. Тут нет ничего сложного.
Бэла медленно кивнул.
- Да-да. Конечно. Хорошо еще, что ты меня свои шофером не назначила. Еще один вопрос, Жозефин. А что ты надеешься найти?
- На месте решим, - объявила девушка. - Пошли отсюда, пиво здесь гнусное.
Школа была в получасе езды от города, но погода так резко испортилась, что Жозефин вынуждена была съехать на обочину, чтобы переждать дождь. Ливень был невероятной силы, и казалось, ошибся месяцем. За стеной летнего по мощи дождя ничего не было видно.
- Если бы я была мистиком, - пробормотала Жозефин, вглядываясь в окно, - сказала бы, что кто-то хочет помешать нам добраться до школы.
- Ты и есть мистик, - Бэла откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Самый обыкновенный дождь.
- Устал? - участливо спросила Жозефин.
- Ага. За двести-то лет.
Призрак резко выпрямился.
- Дождь сейчас закончится. Знаешь, его невозможно вызвать, как бы ты не старалась. Это злило одну мою знакомую.
Сказано это было горько, и Жозефин задумалась, какого сорта была та знакомая. Вся жизнь Бэла виделась ей весьма смутно.
- Ливни долгими не бывают, - сказал Призрак. - Он уже закончился.
Жозефин завела мотор и медленно вырулила на шоссе. Асфальт влажно блестел в свете фар. Мир казался призрачным и ненастоящим, впрочем, Жозефин всегда умела выдумывать себе проблемы. Она сверилась с картой. До школы оставалось не более мили. Наконец сквозь сгустившийся туман показалась кованная решетка ворот, освещенная желтым фонарем, и вывеска: « Школа им. Розетт Блум».
- Интересно, кто такая была эта Розетт Блум? Довольно нелепое имя.
Бэла промолчал. Жозефин посигналила, подождала, пока привратник не выйдет из маленькой кирпичной сторожки и вытащила удостоверение, почти совсем настоящее.
- Жозефин Ланглез, репортер. Я звонила. А это мой фотограф, мистер Бласко.
- Да, мисс Шепард ждет вас, проезжайте. Обогнете главное здание и увидите гараж.
- Почему-то, - заметила Жозефин, - все школьные директрисы, заправляющие вот такими заведениями, обязательно незамужние и терпеть не могут детей. Нашу звали мадмуазель Дюбуа. Дюбуа-Донкерк, вообще-то. Ее мать была то ли немкой, то ли голландкой. Она терпеть меня не могла.
На лице Бэлы было написано, что он полностью разделяет мнение мадмуазель Дюбуа-Донкерк, так что Жозефин умолкла. Заведя машину в гараж, она вытащила из багажника весь свой нехитрый скарб и после секундных размышлений нагрузила его на Бэлу. Себе оставила только сумку с ноутбуком, главным оружием современного журналиста. Призрак промолчал с весьма красноречивым видом. Все делал, чтобы Жозефин пожалела о своем решении.
- Пошли, - сказала она. - Взглянем на дом.
Ронг, когда это требовалось, умел строить с размахом. Над Жозефин нависало гигантское четырехэтажное здание, имеющее форму карэ. Правое и левое крылья были на этаж ниже, а над центральным массивом возвышалась еще и остроконечная крыша. Судя по крошечным окошкам, там располагался просторный чердак. Все здание казалось модной скалой, выступающей из тумана.
- На редкость гармоничное для Ронга здание, - заметил Бэла, но поежился. - Все равно, с ним что-то не так.
- Очень маленькие окна, - сказала Жозефин, - словно это тюрьма. Впрочем, недалеко от истины.
Взбежав по скользким ступеням парадного крыльца, Жозефин надавила кнопку звонка. Спустя мгновение дверь открылась.
Наверное, на пороге должна была стоять худая и страшная надзирательница из историй о бедных сиротках. Но нет, женщина была вполне миловидна. Вся круглая и имеющая определенное сходство со сдобной булочкой. И улыбка у нее была обаятельная.
- О, мисс Ланглез, - женщина сделала весьма занятное ударение на «а». - Добрый вечер. Я мисс Дороти Браун, заместитель Директора. Мисс Шепард ждет вас. Идите за мной.
- С места в карьер… - пробормотала Жозефин. - Как тебе нравится?
Бэла опять промолчал, но так, что сразу становилось ясно: у него на все есть свое мнение.
Кабинет директрисы располагался на самом верху здания, на четвертом этаже. Это была странной полукруглой формы комната, обставленная массивной мебелью. В ней проектировочный талант Ронга проявился в полной мере: это была потрясающе нелепая и неуютная комната. В единственной прямой стене было прорезано огромное панорамное окно. Шторы были раздернуты, и за темнотой дождливой ночи чудились огоньки. Сама директриса сидела за толом из резного дерева и поднялась, когда в кабинет вошли гости.
- Мисс Ланглез! Сердечно рада!
Мисс Шепард было около сорока, и она напоминала классическую гувернантку: высокая, худощавая, с яркими голубями глазами. Разве что вместе строгого платья с кружевным воротничком на ней был элегантный деловой костюм антрацитово-серого цвета. На стене висел стильный плакат, объявляющий, что «У нас не курят», однако в комнате висел стойкий запах табачного дыма.
- Присаживайтесь, мисс Ланглез. Этель Шепард, можно просто Этель.
- Можно просто Жозефин, - Жозефин опустилась в кресло. - Это мсье Бласко, наш… наш фотограф.
- Можно просто мсье Бласко, - иронично сказал Бэла и сел.
Мисс Шепард одарила его взглядом, которого не должно быть у почтенной школьной директриы. Потом посмотрела на Жозефин, в глазах явственно читалось: «И за что маленькой дряни такое счастье?». Жозефин откашлялась.
- Наш журнал делает сейчас ряд статей о незаслуженно забытых архитекторах XIX века. Мы для январского номера остановили свой выбор на Ронге. И ваша школа чуть ли не единственное построенное им общественное здание…
- О, это было замечательное начинание! - мурлыкнула мисс Шепард таким тоном, словно эта была целиком и полностью ее заслуга. - Мисс Розетт Блум была сиротой и хотела окружить девочек той любовью и заботой, которой ей самой всегда не хватало. Школа для девочек-сироток просуществовала до 1954 года, а затем была открыта наша школа с музыкальным уклоном. Мы уделяем большое внимание тому, чтобы наши мальчики и девочки выучились игре на по крайней мере двух инструментах. И выпускники не забывают о нас. В Лондоне ежегодно устраивается благотворительный Пахальный концерт, деньги идут на наши нужды. Нас посещают наши выпускники и даже дети и внуки выпускников. Леди Тарт не забывает нас, а ведь училась здесь даже не нее кровная родня - бабушка его супруга. Знаете, Жозефин, это так занятно… Они с Беатрис Шелдон одной из наших давних учениц, тезки. Наверное, в этом все дело.
Мисс Шепард была необычайно многословна, и у Жозефин начала кружиться голова. Нет, решительно, информация она предпочитала получать из книг и газет, не таких утомительных и разговорчивых. Бэла наоборот внимательно слушал и кивал согласно, и директриса него глаз не сводила. Словно он был основательно вымазан мёдом - всякая муха к нему летела. Жозефин почувствовала раздражение пополам с усталостью. К счастью, мисс Шепард вспомнила о гостеприимстве.
- Время уже позднее, а я что-то совсем заболталась. Дороти, проводит вас в приготовленные комнаты. У нас сейчас пустует несколько ученических спален, если вы не против.
Жозефин пожала плечами.
- Ничуть.
Шепард взяла о стола колокольчик и позвонила. Звук вышел резкий и мерзкий.
- Доротея, проводи наших гостей. Комнаты 207 и 216. это на этаж ниже.
-------------
* Одной из первых опер, где солировал баритон, был «Дон Жуан» Моцарта
Из соображения нравственности, удобства или еще чего-то столь же загадочного, этаж был поделен на два крыла, и отведенная Жозефин спальня располагалась в правом. Квадратная комната с четырьмя узкими кроватями, утопленным в стене платяным шкафом и большим письменным столом посредине.
- Спальня старших девочек, - пояснила Дороти Браун. В голосе ее звучала та же гордость, что и у директрисы. - Сейчас у нас двадцать старших девочек и двадцать четыре мальчика, так что многие комнаты пустуют. Зато четыре младших класса - сорок человек.
- Классы, наверное, небольшие…
- О, не больше пятнадцати, по возможности - десять-двенадцать. А музыкальные и языковые - шесть-восемь. Только танцами и верховой ездой занимаются все вместе.
«Еще и танцы, - вздохнула Жозефин. - И верховая езда. Я еще легко отделалась в свое время».
- Я смогу завтра осмотреть здание?
- Конечно, - кивнула мисс Браун. - Классы будут пустовать с полудня до двух и после пяти. А все остальные комнаты я покажу вам с утра. Доброй ночи, мисс Ланглез, я сейчас пришлю служанку с ужином.
Она вышла, закрыв за собой дверь. Жозефин привалилась к столу.
- Жуть какая-то!
- Обыкновенная серость, не более того.
Бэла заинтересованно оглядела комнату.
- Образцовая серость, я бы сказал. Что-нибудь чувствуешь?
- Раздражение.
- А что-нибудь более… сверхъестественное?
- Дом как дом, - пожала плечами Жозефин. - С чисто ронговскими закидонами вроде полукруглых комнат и маленьких окошек.
Бэла упал на кровать и скрестил руки на груди. Сощурился.
- И надписей на потолке.
- Что?
Беатрис задрала голову. На белой штукатурке кто-то нацарапал дрожащей рукой: «Run away, Clara Karter1». Надпись была видна считанные секунды, а потом медленно исчезла.
- Показалось?
Призрак не ответил. Жозефин обернулась. Никого, только постель примята. В этот момент в дверь робко постучали.
- Войдите.
- Ваш ужин, мисс, - девушка аккуратно поставила поднос на стол и вышла, бросая на Жозефин заинтересованные взгляды.
- Ужин, - фыркнул Призрак. - Сэндвичи с холодным мясом и паршивый английский чай. С молоком.
Бэла - Жозефин уже это поняла - принимал только еду исключительно сладкую. Шоколада он ел больше, чем все ее школьные подруги вместе взятые.
- Ты где был?
- В шкафу, - пожал плечами Бэла. - Там темно и пыльно. Так, я снова туда. У нас гости.
На этот раз дверь открылась без предупреждения. На пороге - две девушки лет пятнадцати-шестнадцати, блондинка и брюнетка, вернее, черно-бордовая особа. Она жевала жвачку и щурила один глаз. От одежды обеих сильно пахло табаком.
- Я же говорила, - блондинка ткнула брюнетку в бок. - Что, я голос не распознаю?
Ноябрь
- Англия, - Бэла поежился и застегнул плотнее куртку. – Занятно. Меня никогда не интересовала Англия. Один-единственный пристойный композитор. Впрочем, мне нравился Пёрсел.
- Выпьем чаю, - Жозефин подтянула повыше шарф. – При чем тут композиторы?
Призрак хмыкнул.
- Музыка, Жозэ. Долгие годы только она имела значение. Я жил ради музыки. Классическая опера. К счастью, старика Амадей вывел баритоны в солисты*. И никакого больше бельканто.
- Ты был оперным певцом? – эта мысль показалась Жозефин даже забавной. Среди ее знакомых оперных певцов точно не было.
- Был? Полагаю, и остаюсь им. Просто умер и угодил в ловушку. Смотри, паб. Кстати, не скажешь, что мы делаем в этой дыре?
Жозефин оглядела вывеску. «Последняя ласточка». Довольно нелепое название для паба, если подумать. Огромные зеркальные витрины, неон, запах пива. Жозефин это место не понравилось, тем не менее, она толкнула дверь и вошла. Внутри, по крайней мере, было тепло.
- Это не дыра, Бэла. Это Сэнт-Мери-Мид. Здесь живет моя кузина, Матильда. Я подумала, что можно остановиться у нее и обмозговать наши дальнейшие действия.
- А мне казалось, ты еще дома все «обмозговала», - не без издёвки сказал Бэла.
Он был против всей затеи с самого начала. На все логические выкладки Жозефин он кивал с тем, чтобы сказать затем: «Верно, но опасно, безрассудно и практически без шансов». Но это поможет тебе! – сказала Жозефин. «Хорошо, а что это даст тебе?» - парировал Бэла и более к этому вопросу не возвращался, не спорил.
Ему вообще мало было нужно для счастья. Кусок пирога, и чтобы Жозефин не ночевала в угловой спальне. Как-либо объяснить эту причуду он отказывался, и в конце концов девушка решила не спорить. Все равно она собиралась уехать.
Бесуан был оставлен на рабочих. Они должны были привести все в порядок, снять стенные панели в готической гостиной, восстановить камин и выкинуть ветхий хлам с чердака, который Призрак выбрал себе в качестве квартиры. Ну и отреставрировать пылящуюся на чердаке старинную мебель. Для этого Жозефин нашла в городе краснодеревщика. Садом, совершенно разоренным, она решила заняться весной. Посадить шиповник и розы, ослепительно желтые и черные. И даже присмотрела сорт с романтическим названием «Черная магия».
Ну и пока дом приводился в порядок, а Жозефин твердо вознамерилась жить там из чистого упрямства, она решила объехать построенные Ронгом дома. Кроме всего, она полагала, что в них должны еще храниться экземпляры «Misteria de Vita». И в более полной копии могло быть что-то об альматлансангах. Жозефин высказала этот аргумент, но Призрак его привычно проигнорировал.
Сев за столик, Жозефин заказала имбирного пива и открыла свой походный блокнот. Половина его уже была исписана, листки выпадали, и каждый раз девушка давала себе зарок, что систематизирует информацию, уже собранную о Ронге и его домах. И всякий раз впустую.
- Итак, я нашла упоминание о трех домах в Англии. Это музыкальная школа здесь, в Шеффилде, его личный дом в Корнуолле и особняк в окрестностях Бата. В нем когда-то жил мой прадед.
- Почему мы начали не с него, а с этой школы? – поинтересовался Призрак. В глазах ни малейшего интереса.
- В музыкальных школах самих по себе есть что-то зловещее, - Жозефин поежилась.
- Это всего лишь место, где учат музыке. Разве не так?
- Видно тебя никогда не заставляли играть на фортепиано.
Бэла покачал головой.
- Фортепиано? Нет, никогда. Клавикорд. Еще скрипка, лютня и орган. И потом уже я научился играть на гитаре.
Жозефин медленно закрыла рот.
- Ого…
- Кажется, я упоминал мельком, что я музыкант.
- Мельком, - кивнула Жозефин. – Ладно, ты ведь не против этой школы?
Призрак безразлично пожал плечами.
- Тогда поедем туда завтра же. А пока… Мисс! Мисс!
Барменша, неприятная крашеная блондинка, склонилась над столиком.
- Слушаю.
- Вы не подскажете, где мне найти Матильду Халлоуэй? у нее тоже должен быть здесь паб.
- Старая Мод? - девица поморщилась. - Она уехала.
- Куда?!
- Понятия не имею, - пожала плечами блондинка. - Продала свой паб и съехала. Адреса не оставила. Только телефон. Спросите на почте.
- Странно, - пробормотала Жозефин. - Матильда, сколько я ее помню, была домоседкой. Да и паб ей от отца достался. Как она могла его бросить?
Жозефин посмотрела на Бэлу, но тот, конечно же, пожал плечами и ткнулся носом в свой бокал с пивом. Девушке оставалось только вздохнуть и оставить эту проблема на потом, как весьма несущественную.
- Ладно. Поедем в эту школу и там переночуем, а как связаться с Матильдой, я придумаю.
- А как ты вознамерилась напроситься на ночлег? - скептически хмыкнул Призрак.
Жозефин улыбнулась в ответ. Это была единственная продуманная часть в остальном совершенно бестолкового плана. Раскрыв сумку, она вытащила заламинированный пропуск.
- Я в командировке от одного архитектурного журнала, в который пишу то и дело статьи.
- Это как-то связано с тем, что фамилия главного редактор Кре? - невинным тоном поинтересовался Бэла.
Жозефин слегка покраснела.
- Доюродный дядя… Неважно! Главное, что у меня есть пропуск, и я репортер. А ты будешь фотографом.
- Прости - кем? - в голосе Бэлы мешались суеверный ужас и сарказм, и неизвестно, чего тут было больше.
- Фотографом. Камера у меня в багажнике. Тут нет ничего сложного.
Бэла медленно кивнул.
- Да-да. Конечно. Хорошо еще, что ты меня свои шофером не назначила. Еще один вопрос, Жозефин. А что ты надеешься найти?
- На месте решим, - объявила девушка. - Пошли отсюда, пиво здесь гнусное.
Школа была в получасе езды от города, но погода так резко испортилась, что Жозефин вынуждена была съехать на обочину, чтобы переждать дождь. Ливень был невероятной силы, и казалось, ошибся месяцем. За стеной летнего по мощи дождя ничего не было видно.
- Если бы я была мистиком, - пробормотала Жозефин, вглядываясь в окно, - сказала бы, что кто-то хочет помешать нам добраться до школы.
- Ты и есть мистик, - Бэла откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Самый обыкновенный дождь.
- Устал? - участливо спросила Жозефин.
- Ага. За двести-то лет.
Призрак резко выпрямился.
- Дождь сейчас закончится. Знаешь, его невозможно вызвать, как бы ты не старалась. Это злило одну мою знакомую.
Сказано это было горько, и Жозефин задумалась, какого сорта была та знакомая. Вся жизнь Бэла виделась ей весьма смутно.
- Ливни долгими не бывают, - сказал Призрак. - Он уже закончился.
Жозефин завела мотор и медленно вырулила на шоссе. Асфальт влажно блестел в свете фар. Мир казался призрачным и ненастоящим, впрочем, Жозефин всегда умела выдумывать себе проблемы. Она сверилась с картой. До школы оставалось не более мили. Наконец сквозь сгустившийся туман показалась кованная решетка ворот, освещенная желтым фонарем, и вывеска: « Школа им. Розетт Блум».
- Интересно, кто такая была эта Розетт Блум? Довольно нелепое имя.
Бэла промолчал. Жозефин посигналила, подождала, пока привратник не выйдет из маленькой кирпичной сторожки и вытащила удостоверение, почти совсем настоящее.
- Жозефин Ланглез, репортер. Я звонила. А это мой фотограф, мистер Бласко.
- Да, мисс Шепард ждет вас, проезжайте. Обогнете главное здание и увидите гараж.
- Почему-то, - заметила Жозефин, - все школьные директрисы, заправляющие вот такими заведениями, обязательно незамужние и терпеть не могут детей. Нашу звали мадмуазель Дюбуа. Дюбуа-Донкерк, вообще-то. Ее мать была то ли немкой, то ли голландкой. Она терпеть меня не могла.
На лице Бэлы было написано, что он полностью разделяет мнение мадмуазель Дюбуа-Донкерк, так что Жозефин умолкла. Заведя машину в гараж, она вытащила из багажника весь свой нехитрый скарб и после секундных размышлений нагрузила его на Бэлу. Себе оставила только сумку с ноутбуком, главным оружием современного журналиста. Призрак промолчал с весьма красноречивым видом. Все делал, чтобы Жозефин пожалела о своем решении.
- Пошли, - сказала она. - Взглянем на дом.
Ронг, когда это требовалось, умел строить с размахом. Над Жозефин нависало гигантское четырехэтажное здание, имеющее форму карэ. Правое и левое крылья были на этаж ниже, а над центральным массивом возвышалась еще и остроконечная крыша. Судя по крошечным окошкам, там располагался просторный чердак. Все здание казалось модной скалой, выступающей из тумана.
- На редкость гармоничное для Ронга здание, - заметил Бэла, но поежился. - Все равно, с ним что-то не так.
- Очень маленькие окна, - сказала Жозефин, - словно это тюрьма. Впрочем, недалеко от истины.
Взбежав по скользким ступеням парадного крыльца, Жозефин надавила кнопку звонка. Спустя мгновение дверь открылась.
Наверное, на пороге должна была стоять худая и страшная надзирательница из историй о бедных сиротках. Но нет, женщина была вполне миловидна. Вся круглая и имеющая определенное сходство со сдобной булочкой. И улыбка у нее была обаятельная.
- О, мисс Ланглез, - женщина сделала весьма занятное ударение на «а». - Добрый вечер. Я мисс Дороти Браун, заместитель Директора. Мисс Шепард ждет вас. Идите за мной.
- С места в карьер… - пробормотала Жозефин. - Как тебе нравится?
Бэла опять промолчал, но так, что сразу становилось ясно: у него на все есть свое мнение.
Кабинет директрисы располагался на самом верху здания, на четвертом этаже. Это была странной полукруглой формы комната, обставленная массивной мебелью. В ней проектировочный талант Ронга проявился в полной мере: это была потрясающе нелепая и неуютная комната. В единственной прямой стене было прорезано огромное панорамное окно. Шторы были раздернуты, и за темнотой дождливой ночи чудились огоньки. Сама директриса сидела за толом из резного дерева и поднялась, когда в кабинет вошли гости.
- Мисс Ланглез! Сердечно рада!
Мисс Шепард было около сорока, и она напоминала классическую гувернантку: высокая, худощавая, с яркими голубями глазами. Разве что вместе строгого платья с кружевным воротничком на ней был элегантный деловой костюм антрацитово-серого цвета. На стене висел стильный плакат, объявляющий, что «У нас не курят», однако в комнате висел стойкий запах табачного дыма.
- Присаживайтесь, мисс Ланглез. Этель Шепард, можно просто Этель.
- Можно просто Жозефин, - Жозефин опустилась в кресло. - Это мсье Бласко, наш… наш фотограф.
- Можно просто мсье Бласко, - иронично сказал Бэла и сел.
Мисс Шепард одарила его взглядом, которого не должно быть у почтенной школьной директриы. Потом посмотрела на Жозефин, в глазах явственно читалось: «И за что маленькой дряни такое счастье?». Жозефин откашлялась.
- Наш журнал делает сейчас ряд статей о незаслуженно забытых архитекторах XIX века. Мы для январского номера остановили свой выбор на Ронге. И ваша школа чуть ли не единственное построенное им общественное здание…
- О, это было замечательное начинание! - мурлыкнула мисс Шепард таким тоном, словно эта была целиком и полностью ее заслуга. - Мисс Розетт Блум была сиротой и хотела окружить девочек той любовью и заботой, которой ей самой всегда не хватало. Школа для девочек-сироток просуществовала до 1954 года, а затем была открыта наша школа с музыкальным уклоном. Мы уделяем большое внимание тому, чтобы наши мальчики и девочки выучились игре на по крайней мере двух инструментах. И выпускники не забывают о нас. В Лондоне ежегодно устраивается благотворительный Пахальный концерт, деньги идут на наши нужды. Нас посещают наши выпускники и даже дети и внуки выпускников. Леди Тарт не забывает нас, а ведь училась здесь даже не нее кровная родня - бабушка его супруга. Знаете, Жозефин, это так занятно… Они с Беатрис Шелдон одной из наших давних учениц, тезки. Наверное, в этом все дело.
Мисс Шепард была необычайно многословна, и у Жозефин начала кружиться голова. Нет, решительно, информация она предпочитала получать из книг и газет, не таких утомительных и разговорчивых. Бэла наоборот внимательно слушал и кивал согласно, и директриса него глаз не сводила. Словно он был основательно вымазан мёдом - всякая муха к нему летела. Жозефин почувствовала раздражение пополам с усталостью. К счастью, мисс Шепард вспомнила о гостеприимстве.
- Время уже позднее, а я что-то совсем заболталась. Дороти, проводит вас в приготовленные комнаты. У нас сейчас пустует несколько ученических спален, если вы не против.
Жозефин пожала плечами.
- Ничуть.
Шепард взяла о стола колокольчик и позвонила. Звук вышел резкий и мерзкий.
- Доротея, проводи наших гостей. Комнаты 207 и 216. это на этаж ниже.
-------------
* Одной из первых опер, где солировал баритон, был «Дон Жуан» Моцарта
Из соображения нравственности, удобства или еще чего-то столь же загадочного, этаж был поделен на два крыла, и отведенная Жозефин спальня располагалась в правом. Квадратная комната с четырьмя узкими кроватями, утопленным в стене платяным шкафом и большим письменным столом посредине.
- Спальня старших девочек, - пояснила Дороти Браун. В голосе ее звучала та же гордость, что и у директрисы. - Сейчас у нас двадцать старших девочек и двадцать четыре мальчика, так что многие комнаты пустуют. Зато четыре младших класса - сорок человек.
- Классы, наверное, небольшие…
- О, не больше пятнадцати, по возможности - десять-двенадцать. А музыкальные и языковые - шесть-восемь. Только танцами и верховой ездой занимаются все вместе.
«Еще и танцы, - вздохнула Жозефин. - И верховая езда. Я еще легко отделалась в свое время».
- Я смогу завтра осмотреть здание?
- Конечно, - кивнула мисс Браун. - Классы будут пустовать с полудня до двух и после пяти. А все остальные комнаты я покажу вам с утра. Доброй ночи, мисс Ланглез, я сейчас пришлю служанку с ужином.
Она вышла, закрыв за собой дверь. Жозефин привалилась к столу.
- Жуть какая-то!
- Обыкновенная серость, не более того.
Бэла заинтересованно оглядела комнату.
- Образцовая серость, я бы сказал. Что-нибудь чувствуешь?
- Раздражение.
- А что-нибудь более… сверхъестественное?
- Дом как дом, - пожала плечами Жозефин. - С чисто ронговскими закидонами вроде полукруглых комнат и маленьких окошек.
Бэла упал на кровать и скрестил руки на груди. Сощурился.
- И надписей на потолке.
- Что?
Беатрис задрала голову. На белой штукатурке кто-то нацарапал дрожащей рукой: «Run away, Clara Karter1». Надпись была видна считанные секунды, а потом медленно исчезла.
- Показалось?
Призрак не ответил. Жозефин обернулась. Никого, только постель примята. В этот момент в дверь робко постучали.
- Войдите.
- Ваш ужин, мисс, - девушка аккуратно поставила поднос на стол и вышла, бросая на Жозефин заинтересованные взгляды.
- Ужин, - фыркнул Призрак. - Сэндвичи с холодным мясом и паршивый английский чай. С молоком.
Бэла - Жозефин уже это поняла - принимал только еду исключительно сладкую. Шоколада он ел больше, чем все ее школьные подруги вместе взятые.
- Ты где был?
- В шкафу, - пожал плечами Бэла. - Там темно и пыльно. Так, я снова туда. У нас гости.
На этот раз дверь открылась без предупреждения. На пороге - две девушки лет пятнадцати-шестнадцати, блондинка и брюнетка, вернее, черно-бордовая особа. Она жевала жвачку и щурила один глаз. От одежды обеих сильно пахло табаком.
- Я же говорила, - блондинка ткнула брюнетку в бок. - Что, я голос не распознаю?
