От автора
Посвящаю эту книгу своей маме и всем семьям, в которых царит любовь и понимание.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
В книге содержатся сцены насилия и жестокости. Положительные герои отсутствуют. Впечатлительным и блюстителям морали читать не рекомендуется!
Цикл "Темная Империя". Книга 6
4734 год от Великого Нашествия
Мелада, Темная Империя
Громкий стук в дверь мог поднять даже спящего великана. Дроу раздраженно перевернулся на другой бок, уже догадываясь о личностях тех, кто решил его разбудить. Вслед за стуком раздался не менее громкий жалобный скрежет, словно эту отчаянную попытку тихо позвать его не услышала лежащая рядом эльфийкой. Какие заботливые дети.
— Папа!
Мама тоже перевернулась на другой бок и заморгала. Дроу вздохнул, когда в дверь покоев опять постучались.
— Папа!
— Невыносимо, — проворчал он. Его любимая супруга улыбнулась сквозь сон.
— Папу зовут.
— Уже весь замок слышит… Хорошо хоть четвертый пока не беспокоит.
Велон погладил Эду по округлившейся талии.
— Тебя не беспокоит, — заметила она, пытаясь заснуть.
Он со вздохом поднялся с постели и принялся одеваться. Спустя минуту дверь покоев старшего принца распахнулась, явив "встревоженным детишкам" злого папу.
Прямо перед Велоном стоял похожий на него дроу с голубыми глазами и наглой ухмылкой, которая, кажется, никогда не сходила с его лица. Вейкар отличался премерзким характером и способностью вызывать отцовский гнев одним своим видом. К своим тридцати пяти младший принц ухитрился прославиться в Меладе и ее окрестностях ничуть не хуже, чем его отец и дяди в свое время. Этим грешила и стоящая рядом с ним темная эльфийка. Ее внешность — более чем яркая и эффектная — вкупе с дурной привычкой веселиться за чужой счет порождали не меньше проблем, чем у ее старшего брата. Виклен была необычайно красивой девушкой: от отца ей досталась стать дроу, а от матери — прелестное личико и великолепная фигура. Как любил шутить Вейкар, никто в Меладе не мог похвастаться такими выдающимися формами, как его сестричка. И правда, первое, во что упирался взгляд любого мужчины при виде Виклен, была ее грудь. Однако на отца ее чары не распространялись, и он, видя дочь, начинал вздыхать: к его большому сожалению, проблемы с Виклен не решались так же просто, как с Вейкаром — ором и подзатыльниками. Хоть как-то на нее могла повлиять лишь мать, но сейчас Велон старался не беспокоить беременную жену, поэтому пытался справиться сам. По общему мнению детей, пока у него не получалось.
— Вы не мои, — хмуро оповестил Велон стоящих по бокам от Вейкара и Виклен дроу. У них имелись общие черты с кузеном и кузиной, однако Варро был слишком худощав, а Виэн — смазлив. До дяди Вэйзара с его светлоэльфийскими чертами ему, конечно, было далеко, однако рядом с кузенами он выглядел весьма неплохо. Как и Вэйла, он унаследовал некоторый шарм от своей ветреной мамочки, которая ухитрялась собирать толпы поклонников при трех мужьях и помимо своей воли. Да, Лисари умела вести себя так, что ее хотели все, и в этом ее дети пошли в нее. Прибавить сюда невыносимый характер и молодость, которая ударяла в голову похлеще гномьего эля, и получился взрывное пойло.
— Мы знаем, дядя, — протянул скучающим голосом Виэн. Что он говорил? — Мы пришли, чтобы сразу договориться: ты нас родителям не сдаешь.
— Раз вы просите, — насмешливо протянул Велон, выходя в коридор и плотно закрывая дверь покоев. Пусть его маленькая отдохнет, ей сейчас тяжело. А он пока погоняет эту четверку.
— Везет кому-то, — обратился Вейкар к кузенам.
— Завидуй молча, братец, — ухмыльнулся Виэн, картинно поправляя волосы. Он так и источал самодовольство и самолюбование. — Мои-то далеко, мне даже в самом плохом случае нечего бояться. Повезло!
— Да, мы помним, как тебе повезло, племянничек, — язвительно заметил Велон. — Когда братья пару месяцев назад уезжали, ты на весь замок ныл, что Вэйлу берут в Рестанию, а тебя нет.
— То дела прошлые, — высокомерно процедил Виэн, затыкаясь.
— Так что вы опять натворили? — Велон перевел взгляд на сына. Тот принял независимый вид, рядом хмыкнула Виклен, сложив руки на груди. Вернее, под нею.
— Они сами.
— Что сами, Виклен? Захотели, чтобы ты их изнасиловала?
— Пап, ну сколько можно? У тебя шутки еще тупее, чем у Вейкара.
— Виклен! — рявкнул Велон, но дочь лишь еще раз страдальчески вздохнула.
— Они сами утонули, — подал плечами Вейкар.
— Кто? — процедил "несчастный" отец.
— Парочка лордов.
— Так! Что вы опять натворили?!
Четверка переглянулась.
— Что сразу "натворили"? — проворчал Варро.
— Ваша компания располагает к этому, — ядовито ответил Велон. — Полный состав младшего поколения.
— Не полный…
— Молчи, Варро, — Виэн ударил кузена локтем по ребрам. Вряд ли тот заметил.
— О да, не все тут. Что же Вилфен не взяли? — продолжал язвить злой и уставший Велон. Младшая дочь — настоящая леди, которую в жизни интересовало лишь чтение — никогда не устраивала отцу таких сюрпризов, она была копией матери и бабушки, такой же серьезной и идеальной. Увы, не со всеми детьми Велону так повезло.
— Она была у своего тайного любовника и не смогла к нам присоединиться, — ответил Вейкар, и кузены покатились от смеха. Проще было представить бабушку, ругающуюся как тролль, или доброго дедушку, чем Вилфен в объятиях мужчины. Она все жила мечтами и ждала своего хес'си.
— Все закрыли рты, — рыкнул Велон. В три часа ночи после трудного дня (у него тоже был недовольный папа) он меньше всего хотел разбираться с проблемами, созданными дорогими отпрысками. Причем дорогими в прямом смысле этого слова — компенсация, уходящая пострадавшим лордам, могла бы составит конкуренцию казне небольшого королевства.
— Быстро отчитались, что вы натворили и кто там умер.
— Не все, — успел вставить Варро прежде, чем его заткнул Вейкар.
— Там не все так трагично, пап, — заверил он отца. Обычно после этих слов шло описание особо выдающегося случая проявления глупости великовозрастных идиотов. В этот раз все оказалось точно также. Велон выслушал увлекательное приключение трех принцев, одной принцессы и кучки молодых лордов на зимней реке, куда они с орками отправились рыбачить. Радовало лишь то, что последние умели плавать, а то пришлось бы ему разбираться не только со знатными дроу, чьи сыновья погибли или покалечились, но и с вождями кланов. Дети…
Выпотрошив всю четверку, Велон отпустил под утро их души, а сам направился было к спальне — имелся шанс подремать хотя бы пару часиков до начала всеобщего хаоса, порожденного детьми. Однако не успел принц приблизиться к кровати, на которой мирно спала его хес'си, как он услышал зов отца. Папа редко так напрягался, используя способности Тени, чаще призывал сыновей другими, более громкими методами.
Сквозь зубы проклянув всю свою семью, Велон отправился к отцу. Демоны, они с Вейкаром сговорились, что ли?!
Он помнил рывок, словно его куда-то кто-то выдернул — или он сам? Потом было падение, долгое и болезненное. Его хлестали по лицу то ли ветки, то ли плети. Руки жгло, тело ломалось. Он пытался найти себя в этой путанице, открыть глаза, но вокруг была лишь темнота. Он помнил, что она не должна быть такой беспросветной, но почему? Что происходит? Он не знал, а нарастающая боль в голове сводила с ума. Казалось, его череп кто-то собирался размозжить. Хотелось орать в голос, но холод, поднимающийся откуда-то изнутри, не позволял такой вольности. Когда боль в голове достигла своего пика — ему показалось, что он умер — падение прекратилось. Он ударился всем телом о что-то твердое, что тут же стало мягким. Он забарахтался, пытаясь выбраться из затягивающего его омута. Глаза слепил солнечный свет, а мокрая вязкая жижа проникала всюду. Он едва смог разглядеть перед собой какие-то кусты. И мох.
Ноги налились тяжестью. Он наконец осознал, что его утягивает вниз. Мерзкий запах и вкус на губах — все же успел нахлебаться — говорили о том, что он в болоте. Надо было срочно выбираться. Все эти мысли в одно мгновение пролетели в его голове. Слава Тьме, боль резко отступила и думать было куда легче! Он зашарил руками перед собой, ища любой твердый клочок земли, чтобы спастись. Но везде было болото. Он замер, стараясь не двигаться, при этом взглядом лихорадочно ища путь к спасению. На глаза попались тощие веточки кустов. Интересно, насколько у них крепкие корни?
Он сдернул со спины плечевой ремень с кучей кармашков — откуда он у него? — и, сделав петлю, закинула на куст. Попал с первого раза. Ремень соскользнул. Только на шестой раз ему улыбнулась удача, и он смог хорошо закрепить петлю на кусте. Медленно, опасаясь утопить себя еще глубже, он начал вытягивать собственное тело. Болото не хотело отпускать его. Всеми силами оно вцеплялось в него, затягивая обратно. Но он был упорнее. Когда его руки коснулись твердой земли под кустом, он распластался на ней, радуясь своей маленькой победой. Еще с десять минут ушло на то, чтобы вытащить ноги из трясины. Наконец болото отпустило его с громким хлюпом и чавканьем. Словно огромный монстр выплюнул.
Некоторое время он лежал и ничего не делал — не было сил. Солнце светило где-то в вышине, его косые лучи падали в болото сквозь ветви вековых елей, которые как-то ухитрялись расти в этой трясине. Наконец он понял, что нельзя больше медлить, надо было выбираться. Он поднялся, огляделся: кругом на сколько хватало его эльфийского взгляда простиралось болото. Редкие участки твердой земли, из которых росли старые деревья или ветхие кусты, были разбросаны по всей трясине, однако как пройти через нее, он не знал. Откуда-то из глубин памяти пришла подсказка, что надо сделать себе палку и ею проверять путь. Он тут же выстругал ножом неплохую опору из ствола ближайшего куста. Вот только эта подвижка принесла больше вопросов, чем ответов — он вдруг задумался над тем, откуда он знает про болота, и не смог ответить. Оказалось, он не помнил ничего. Кто он? Где? Черная кожа и белые волосы подсказывали, что он темный эльф, но это было логическое умозаключение, а не воспоминание! Кто он на самом деле? Как его зовут? Что он делает посреди болота? Сплошные вопросы — ни одного ответа. А солнце на небе медленно клонилось к земле.
Решив оставить вопросы своей личности и памяти на потом, он постарался определить, в какой стороне заканчивается болото. Конечно, оно везде не бесконечное, но он не собирался пробираться через всю трясину, если рядом есть выход в нормальный лес. Однако никаких привычных видимых признаков не имелось. Он долго разглядывал мох на деревьях, принюхивался к запахам, который приносил ветер, но тщетно. Удалось лишь определить стороны, однако какой толк ему от знания, где севере, а где юг? Внезапно он заметил в небе что-то. Через верхушки елей — хоть и не таких густых, как в обычном хвойном лесу — сложно было рассмотреть что-либо, но постепенно он различил тонкую серую струю. Это не было облако — это был дым. Значит, если только болото не горит (а зимой это сомнительно даже в теплых краях), то там живут нелюди. Может, какое-нибудь поселение или даже город. Да он согласен на избушку ведьмы, только бы выбраться из жутко булькающей трясины! Она не внушала никакого доверия, и он, мокрый, грязный и уставший, направился в сторону дыма. Самодельный посох очень помог — много раз он спасал его от неминуемой гибели, — но продвигался он все равно очень медленно. Дым уже давно исчез с неба, а солнце спряталось за горизонтом, принеся вместо себя темноту, в которой он, слава Тьме, видел хорошо. Однако передвигаться по тонкой тропке меж глубокой трясины стало опасно. Глаза дроу видели хорошо, но недостаточно, да и с приходом ночи вокруг просыпались те, кто здесь жил. Тучи комаров, мошек и других мелких тварей поднялись в воздух. Наконец ему надоело не столько идти, сколько отмахиваться от лезущих в глаза паразитов, и он решил остановиться. Местность вокруг ни на каплю не изменилась, и редкие кусты росли именно там, где бы он до них не добрался. Поэтому он расположился на ночлег прямо посреди тропки, по которой шел. Ее ширины как раз хватило, чтобы вместить его. Ни о каком костре, естественно, речи не шло — пожар в болоте был делом трех секунд. Поэтому помимо мошкары и комаров, которые тут же присосались к не двигающемуся телу, его мучил холод. Трясина продолжала булькать и издавать другие неприятные звуки. Он молча терпел, думая о том, что он забыл. Он что-то забыл. Все? Хоть что-то ведь он должен был помнить! Но голова на попытки вытащить из нее хоть что-нибудь, начинала болеть, а виски заныли так, что он решил прекратить бесплодные попытки. Боли, как и холода, он не боялся, но разум подсказывал, что есть вещи поважнее памяти. Проблемы надо решать по очереди. С этими мыслями он заснул, но сон его был такой же беспокойный. Кто-то звал его, даже обнимал, он чувствовал на себе редкие прикосновения и смех. Кажется, это были дети, но чьи…
Проснулся он резко — спал чутко, и даже бред, который одолел его измученное сознание во сне, не помешал ему услышать хрюканье и хруст веток. Он мгновенно собрался, вытаскивая из-за пояса нож — свое единственное оружие. Здоровый матерый секач смотрел на него своими кровавыми глазами. Морда его ходила из стороны в сторону, а через секунду он бросился на своего противника.
Куда можно деться на узкой болотной тропке? Никуда. Пришлось принимать столь опасный бой, хотя он бы предпочел уйти в сторону, а потом атаковать с тыла. Секач в ярости — удобная ничего не соображающая цель при обходе. Однако такой возможности у него не было, и пришлось идти в лоб. С одним ножом. Удар секача пришелся в грудь, только сноровка помогла уклониться от острых бивней — они прошли вскользь. Однако ребра ему точно сломали — кабан был огромным и свирепым. Нож вошел ему прямо в шею, кровь хлынула горячим потоком прямо в лицо. Близость смерти сделала секача еще более буйным. Удар копытами пришелся как раз по сломанным ребрам. Он выдернул нож и с силой вонзил его еще раз и еще…
Казалось, кровью залило все, и даже болотная жижа приобрела багровый оттенок. Тяжело дыша, он скинул с себя тушу дикого вепря. Она с громким бульканьем ушла на дно — если оно было у этого бескрайнего болота. С трудом он сел, чувствуя острою боль в боку. Одного взгляда на перепачканную кожаную куртку хватило, чтобы понять — перед смертью секач успел-таки задеть его. Собственная кровь смешивалась с кабаньей, и сложно было различить степень опасности. Но вроде бы ничего серьезного задето не было, он мог встать и даже идти. Солнце еще не поднялось над болотом, и тучи противной мошкары продолжали кружится рядом. Они лезли в лицо, мешали смотреть. Совсем скоро дала знать о себе рана в боку — он стал чаще опираться на посох. Надо было бы остановиться, развести костер и прижечь ее, но это оставалось невыполнимой задачей. Ни хвороста, ни пригодного места.
Он шел весь день. Даже когда силы стали оставлять его, он не сдался. Солнца стало нещадно палить. Где он? Разве зимой бывает так жарко? А то, что сейчас зима, он был уверен. Откуда? Загадка. Одна из тысячи.
Мысли кружились в его сознании горящими искрами, то выхватывая из тьмы кусочек света, то опять утопая в ней.
Посвящаю эту книгу своей маме и всем семьям, в которых царит любовь и понимание.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
В книге содержатся сцены насилия и жестокости. Положительные герои отсутствуют. Впечатлительным и блюстителям морали читать не рекомендуется!
Цикл "Темная Империя". Книга 6
Пролог
4734 год от Великого Нашествия
Мелада, Темная Империя
Громкий стук в дверь мог поднять даже спящего великана. Дроу раздраженно перевернулся на другой бок, уже догадываясь о личностях тех, кто решил его разбудить. Вслед за стуком раздался не менее громкий жалобный скрежет, словно эту отчаянную попытку тихо позвать его не услышала лежащая рядом эльфийкой. Какие заботливые дети.
— Папа!
Мама тоже перевернулась на другой бок и заморгала. Дроу вздохнул, когда в дверь покоев опять постучались.
— Папа!
— Невыносимо, — проворчал он. Его любимая супруга улыбнулась сквозь сон.
— Папу зовут.
— Уже весь замок слышит… Хорошо хоть четвертый пока не беспокоит.
Велон погладил Эду по округлившейся талии.
— Тебя не беспокоит, — заметила она, пытаясь заснуть.
Он со вздохом поднялся с постели и принялся одеваться. Спустя минуту дверь покоев старшего принца распахнулась, явив "встревоженным детишкам" злого папу.
Прямо перед Велоном стоял похожий на него дроу с голубыми глазами и наглой ухмылкой, которая, кажется, никогда не сходила с его лица. Вейкар отличался премерзким характером и способностью вызывать отцовский гнев одним своим видом. К своим тридцати пяти младший принц ухитрился прославиться в Меладе и ее окрестностях ничуть не хуже, чем его отец и дяди в свое время. Этим грешила и стоящая рядом с ним темная эльфийка. Ее внешность — более чем яркая и эффектная — вкупе с дурной привычкой веселиться за чужой счет порождали не меньше проблем, чем у ее старшего брата. Виклен была необычайно красивой девушкой: от отца ей досталась стать дроу, а от матери — прелестное личико и великолепная фигура. Как любил шутить Вейкар, никто в Меладе не мог похвастаться такими выдающимися формами, как его сестричка. И правда, первое, во что упирался взгляд любого мужчины при виде Виклен, была ее грудь. Однако на отца ее чары не распространялись, и он, видя дочь, начинал вздыхать: к его большому сожалению, проблемы с Виклен не решались так же просто, как с Вейкаром — ором и подзатыльниками. Хоть как-то на нее могла повлиять лишь мать, но сейчас Велон старался не беспокоить беременную жену, поэтому пытался справиться сам. По общему мнению детей, пока у него не получалось.
— Вы не мои, — хмуро оповестил Велон стоящих по бокам от Вейкара и Виклен дроу. У них имелись общие черты с кузеном и кузиной, однако Варро был слишком худощав, а Виэн — смазлив. До дяди Вэйзара с его светлоэльфийскими чертами ему, конечно, было далеко, однако рядом с кузенами он выглядел весьма неплохо. Как и Вэйла, он унаследовал некоторый шарм от своей ветреной мамочки, которая ухитрялась собирать толпы поклонников при трех мужьях и помимо своей воли. Да, Лисари умела вести себя так, что ее хотели все, и в этом ее дети пошли в нее. Прибавить сюда невыносимый характер и молодость, которая ударяла в голову похлеще гномьего эля, и получился взрывное пойло.
— Мы знаем, дядя, — протянул скучающим голосом Виэн. Что он говорил? — Мы пришли, чтобы сразу договориться: ты нас родителям не сдаешь.
— Раз вы просите, — насмешливо протянул Велон, выходя в коридор и плотно закрывая дверь покоев. Пусть его маленькая отдохнет, ей сейчас тяжело. А он пока погоняет эту четверку.
— Везет кому-то, — обратился Вейкар к кузенам.
— Завидуй молча, братец, — ухмыльнулся Виэн, картинно поправляя волосы. Он так и источал самодовольство и самолюбование. — Мои-то далеко, мне даже в самом плохом случае нечего бояться. Повезло!
— Да, мы помним, как тебе повезло, племянничек, — язвительно заметил Велон. — Когда братья пару месяцев назад уезжали, ты на весь замок ныл, что Вэйлу берут в Рестанию, а тебя нет.
— То дела прошлые, — высокомерно процедил Виэн, затыкаясь.
— Так что вы опять натворили? — Велон перевел взгляд на сына. Тот принял независимый вид, рядом хмыкнула Виклен, сложив руки на груди. Вернее, под нею.
— Они сами.
— Что сами, Виклен? Захотели, чтобы ты их изнасиловала?
— Пап, ну сколько можно? У тебя шутки еще тупее, чем у Вейкара.
— Виклен! — рявкнул Велон, но дочь лишь еще раз страдальчески вздохнула.
— Они сами утонули, — подал плечами Вейкар.
— Кто? — процедил "несчастный" отец.
— Парочка лордов.
— Так! Что вы опять натворили?!
Четверка переглянулась.
— Что сразу "натворили"? — проворчал Варро.
— Ваша компания располагает к этому, — ядовито ответил Велон. — Полный состав младшего поколения.
— Не полный…
— Молчи, Варро, — Виэн ударил кузена локтем по ребрам. Вряд ли тот заметил.
— О да, не все тут. Что же Вилфен не взяли? — продолжал язвить злой и уставший Велон. Младшая дочь — настоящая леди, которую в жизни интересовало лишь чтение — никогда не устраивала отцу таких сюрпризов, она была копией матери и бабушки, такой же серьезной и идеальной. Увы, не со всеми детьми Велону так повезло.
— Она была у своего тайного любовника и не смогла к нам присоединиться, — ответил Вейкар, и кузены покатились от смеха. Проще было представить бабушку, ругающуюся как тролль, или доброго дедушку, чем Вилфен в объятиях мужчины. Она все жила мечтами и ждала своего хес'си.
— Все закрыли рты, — рыкнул Велон. В три часа ночи после трудного дня (у него тоже был недовольный папа) он меньше всего хотел разбираться с проблемами, созданными дорогими отпрысками. Причем дорогими в прямом смысле этого слова — компенсация, уходящая пострадавшим лордам, могла бы составит конкуренцию казне небольшого королевства.
— Быстро отчитались, что вы натворили и кто там умер.
— Не все, — успел вставить Варро прежде, чем его заткнул Вейкар.
— Там не все так трагично, пап, — заверил он отца. Обычно после этих слов шло описание особо выдающегося случая проявления глупости великовозрастных идиотов. В этот раз все оказалось точно также. Велон выслушал увлекательное приключение трех принцев, одной принцессы и кучки молодых лордов на зимней реке, куда они с орками отправились рыбачить. Радовало лишь то, что последние умели плавать, а то пришлось бы ему разбираться не только со знатными дроу, чьи сыновья погибли или покалечились, но и с вождями кланов. Дети…
Выпотрошив всю четверку, Велон отпустил под утро их души, а сам направился было к спальне — имелся шанс подремать хотя бы пару часиков до начала всеобщего хаоса, порожденного детьми. Однако не успел принц приблизиться к кровати, на которой мирно спала его хес'си, как он услышал зов отца. Папа редко так напрягался, используя способности Тени, чаще призывал сыновей другими, более громкими методами.
Сквозь зубы проклянув всю свою семью, Велон отправился к отцу. Демоны, они с Вейкаром сговорились, что ли?!
Часть 1. Потерянный
Глава 1. Падение
Он помнил рывок, словно его куда-то кто-то выдернул — или он сам? Потом было падение, долгое и болезненное. Его хлестали по лицу то ли ветки, то ли плети. Руки жгло, тело ломалось. Он пытался найти себя в этой путанице, открыть глаза, но вокруг была лишь темнота. Он помнил, что она не должна быть такой беспросветной, но почему? Что происходит? Он не знал, а нарастающая боль в голове сводила с ума. Казалось, его череп кто-то собирался размозжить. Хотелось орать в голос, но холод, поднимающийся откуда-то изнутри, не позволял такой вольности. Когда боль в голове достигла своего пика — ему показалось, что он умер — падение прекратилось. Он ударился всем телом о что-то твердое, что тут же стало мягким. Он забарахтался, пытаясь выбраться из затягивающего его омута. Глаза слепил солнечный свет, а мокрая вязкая жижа проникала всюду. Он едва смог разглядеть перед собой какие-то кусты. И мох.
Ноги налились тяжестью. Он наконец осознал, что его утягивает вниз. Мерзкий запах и вкус на губах — все же успел нахлебаться — говорили о том, что он в болоте. Надо было срочно выбираться. Все эти мысли в одно мгновение пролетели в его голове. Слава Тьме, боль резко отступила и думать было куда легче! Он зашарил руками перед собой, ища любой твердый клочок земли, чтобы спастись. Но везде было болото. Он замер, стараясь не двигаться, при этом взглядом лихорадочно ища путь к спасению. На глаза попались тощие веточки кустов. Интересно, насколько у них крепкие корни?
Он сдернул со спины плечевой ремень с кучей кармашков — откуда он у него? — и, сделав петлю, закинула на куст. Попал с первого раза. Ремень соскользнул. Только на шестой раз ему улыбнулась удача, и он смог хорошо закрепить петлю на кусте. Медленно, опасаясь утопить себя еще глубже, он начал вытягивать собственное тело. Болото не хотело отпускать его. Всеми силами оно вцеплялось в него, затягивая обратно. Но он был упорнее. Когда его руки коснулись твердой земли под кустом, он распластался на ней, радуясь своей маленькой победой. Еще с десять минут ушло на то, чтобы вытащить ноги из трясины. Наконец болото отпустило его с громким хлюпом и чавканьем. Словно огромный монстр выплюнул.
Некоторое время он лежал и ничего не делал — не было сил. Солнце светило где-то в вышине, его косые лучи падали в болото сквозь ветви вековых елей, которые как-то ухитрялись расти в этой трясине. Наконец он понял, что нельзя больше медлить, надо было выбираться. Он поднялся, огляделся: кругом на сколько хватало его эльфийского взгляда простиралось болото. Редкие участки твердой земли, из которых росли старые деревья или ветхие кусты, были разбросаны по всей трясине, однако как пройти через нее, он не знал. Откуда-то из глубин памяти пришла подсказка, что надо сделать себе палку и ею проверять путь. Он тут же выстругал ножом неплохую опору из ствола ближайшего куста. Вот только эта подвижка принесла больше вопросов, чем ответов — он вдруг задумался над тем, откуда он знает про болота, и не смог ответить. Оказалось, он не помнил ничего. Кто он? Где? Черная кожа и белые волосы подсказывали, что он темный эльф, но это было логическое умозаключение, а не воспоминание! Кто он на самом деле? Как его зовут? Что он делает посреди болота? Сплошные вопросы — ни одного ответа. А солнце на небе медленно клонилось к земле.
Решив оставить вопросы своей личности и памяти на потом, он постарался определить, в какой стороне заканчивается болото. Конечно, оно везде не бесконечное, но он не собирался пробираться через всю трясину, если рядом есть выход в нормальный лес. Однако никаких привычных видимых признаков не имелось. Он долго разглядывал мох на деревьях, принюхивался к запахам, который приносил ветер, но тщетно. Удалось лишь определить стороны, однако какой толк ему от знания, где севере, а где юг? Внезапно он заметил в небе что-то. Через верхушки елей — хоть и не таких густых, как в обычном хвойном лесу — сложно было рассмотреть что-либо, но постепенно он различил тонкую серую струю. Это не было облако — это был дым. Значит, если только болото не горит (а зимой это сомнительно даже в теплых краях), то там живут нелюди. Может, какое-нибудь поселение или даже город. Да он согласен на избушку ведьмы, только бы выбраться из жутко булькающей трясины! Она не внушала никакого доверия, и он, мокрый, грязный и уставший, направился в сторону дыма. Самодельный посох очень помог — много раз он спасал его от неминуемой гибели, — но продвигался он все равно очень медленно. Дым уже давно исчез с неба, а солнце спряталось за горизонтом, принеся вместо себя темноту, в которой он, слава Тьме, видел хорошо. Однако передвигаться по тонкой тропке меж глубокой трясины стало опасно. Глаза дроу видели хорошо, но недостаточно, да и с приходом ночи вокруг просыпались те, кто здесь жил. Тучи комаров, мошек и других мелких тварей поднялись в воздух. Наконец ему надоело не столько идти, сколько отмахиваться от лезущих в глаза паразитов, и он решил остановиться. Местность вокруг ни на каплю не изменилась, и редкие кусты росли именно там, где бы он до них не добрался. Поэтому он расположился на ночлег прямо посреди тропки, по которой шел. Ее ширины как раз хватило, чтобы вместить его. Ни о каком костре, естественно, речи не шло — пожар в болоте был делом трех секунд. Поэтому помимо мошкары и комаров, которые тут же присосались к не двигающемуся телу, его мучил холод. Трясина продолжала булькать и издавать другие неприятные звуки. Он молча терпел, думая о том, что он забыл. Он что-то забыл. Все? Хоть что-то ведь он должен был помнить! Но голова на попытки вытащить из нее хоть что-нибудь, начинала болеть, а виски заныли так, что он решил прекратить бесплодные попытки. Боли, как и холода, он не боялся, но разум подсказывал, что есть вещи поважнее памяти. Проблемы надо решать по очереди. С этими мыслями он заснул, но сон его был такой же беспокойный. Кто-то звал его, даже обнимал, он чувствовал на себе редкие прикосновения и смех. Кажется, это были дети, но чьи…
Проснулся он резко — спал чутко, и даже бред, который одолел его измученное сознание во сне, не помешал ему услышать хрюканье и хруст веток. Он мгновенно собрался, вытаскивая из-за пояса нож — свое единственное оружие. Здоровый матерый секач смотрел на него своими кровавыми глазами. Морда его ходила из стороны в сторону, а через секунду он бросился на своего противника.
Куда можно деться на узкой болотной тропке? Никуда. Пришлось принимать столь опасный бой, хотя он бы предпочел уйти в сторону, а потом атаковать с тыла. Секач в ярости — удобная ничего не соображающая цель при обходе. Однако такой возможности у него не было, и пришлось идти в лоб. С одним ножом. Удар секача пришелся в грудь, только сноровка помогла уклониться от острых бивней — они прошли вскользь. Однако ребра ему точно сломали — кабан был огромным и свирепым. Нож вошел ему прямо в шею, кровь хлынула горячим потоком прямо в лицо. Близость смерти сделала секача еще более буйным. Удар копытами пришелся как раз по сломанным ребрам. Он выдернул нож и с силой вонзил его еще раз и еще…
Казалось, кровью залило все, и даже болотная жижа приобрела багровый оттенок. Тяжело дыша, он скинул с себя тушу дикого вепря. Она с громким бульканьем ушла на дно — если оно было у этого бескрайнего болота. С трудом он сел, чувствуя острою боль в боку. Одного взгляда на перепачканную кожаную куртку хватило, чтобы понять — перед смертью секач успел-таки задеть его. Собственная кровь смешивалась с кабаньей, и сложно было различить степень опасности. Но вроде бы ничего серьезного задето не было, он мог встать и даже идти. Солнце еще не поднялось над болотом, и тучи противной мошкары продолжали кружится рядом. Они лезли в лицо, мешали смотреть. Совсем скоро дала знать о себе рана в боку — он стал чаще опираться на посох. Надо было бы остановиться, развести костер и прижечь ее, но это оставалось невыполнимой задачей. Ни хвороста, ни пригодного места.
Он шел весь день. Даже когда силы стали оставлять его, он не сдался. Солнца стало нещадно палить. Где он? Разве зимой бывает так жарко? А то, что сейчас зима, он был уверен. Откуда? Загадка. Одна из тысячи.
Мысли кружились в его сознании горящими искрами, то выхватывая из тьмы кусочек света, то опять утопая в ней.
