Велон, естественно, как заботливый отец, перегибал палку и готов был запереть Виклен и Вилфен в одинокой башне, только бы вокруг них не крутились "всякие похотливые кобели". Особенно тяжело пришлось младшей дочери, которая росла девушкой замкнутой. Это Виклен гуляла лет с четырнадцати, как осознала свою привлекательность! А Вилфен предпочитала не столь явно демонстрировать себя, что не мешало ей желать красивых платьев и украшений. Пришлось Эде брать ситуацию в свои руки и идти разговаривать с мужем. После долгой ругани Велон прислушался к голосу разума в лице своей супруги и отступил, позволяя ей контролировать жизнь дочерей. Так что теперь глубина декольте Вилфен была заботой Эды, а та не считала это достойным поводом для переживаний, в результате чего младшая дочь теперь частенько просиживала вечера у бабушки, обсуждая новые фасоны, а Велон лишь скрипел зубами, когда на каком-нибудь столичном приеме очередной темный глазел на его дочь.
— Бедный папа, мальчики ведь не дадут ему отдохнуть после приезда Рэдгариана.
— Я надеюсь на благоразумие племянника. Велия писала, что он очень похож на отца, а я знаю Риэла, он истинный лорд.
— Готова поспорить, Вейкар испортит его за неделю. А если с ним будет Виклен, то за три дня.
Эльфийки вновь рассмеялись, и в этот момент в комнату зашел Велон.
— Знаешь, что натворил этот идиот?! — воскликнул он, не сразу заметив дочь. — Темной ночи, малышка.
— Темной ночи, пап, — приветствовала отца Вилфен и многозначительно глянула на мать. На губах обеих появились улыбки.
— Что вас так развеселило? — с подозрением поинтересовался Велон. — Надо мной смеетесь?
— Пять минут назад мы смеялись над Вейкаром, ты всего лишь не успел, — мягко заметила Вилфен, поднимаясь и подходя к отцу. — Наклонись.
Получив свой дежурный поцелуй в щеку, Велон чуть успокоился и отпустил дочь. Как только за Вилфен закрылась дверь, он обернулся к жене и возмущенно произнес:
— Ты знаешь, что устроил этот идиот?!
— Что-то особенно выдающееся, ведь иначе у Вейкара не бывает, — с некоторой грустью ответила Эда и протянула руку мужу. Тот мгновение поколебался, но решил пропустить десять минут возмущенного хождения по гостиной и сразу обнять свою любимую.
— Вот именно, — раздраженно заметил он, позволяя Эде положить голову на свое плечо. — Ведь умный, стервец. Ты бы послушала, как о нем папа отзывается. Мне! Папа! О Вейкаре! Ведь он действительно умные вещи говорит и делает! Он когда делом занят, ему цены нет, я на него могу полностью положиться, он наш, Шелар'рис. Но как только Вейкар из моего наследника превращается в принца, у него сразу вся дурь лезет. Я уже каждый день готов его убить, ему постоянно скучно, и он придумывает новые способы поразвлечься. Бесполезно ему объяснять, что он идиот — через неделю опять то же самое. Нет, не то же — что-нибудь новое!
Велон одной рукой взъерошил свои короткие волосы, а другой посильнее обнял любимую.
— Досада берет, когда понимаю, что этот олух свои таланты тратит на всякую ерунду, — уже спокойнее признался он.
— Вейкар еще молод. Перебесится, — успокоила его Эда, закрывая глаза и наслаждаясь объятиями любимого супруга.
— Главное, чтобы Мелада достояла до этого чу?дного момента.
— И ты выдержал.
— Я все выдержу! — рыкнул уязвленный Велон, и Эда вполне искренне признала его правоты: выдержит. У него энергии и сил было не меньше, чем у Виклен, Вейкара и Варро с Виэном вместе взятых, что и позволяло ему успешно дрессировать подрастающее потомство — свое и чужое. Много лет назад Эда не ошиблась, выбрав своего мужа — он оказался хорошим отцом, а что иногда перегибал палку в воспитании детей, так с кем не бывает. Все от большой любви к дочерям и сыну — главное им самим об этом случайно не сообщить.
— Нет, знаешь, все же пусть будет мальчик, — произнес Велон, осторожно поглаживая Эду по животу. Она терпеливо промолчала, не напоминая, что его участие в зачатии ребенка уже закончено. Любимый муж.
Кабинет Темной Императрицы был совсем небольшим, оформленным в серебристо-золотистых тонах — этими цветами была отделана вся мебель из темного дерева, что придавало комнате более светлый вид. Между шкафами с книгами и документами висели портреты многочисленных родственников — детей и внуков. Элиэн часто останавливала на них свой взгляд, думая о самых дорогих сердцу темных. Однако сегодня ее голова даже не поднималась от письма, зато рука с пером периодически зависала над пергаментом. Мысли Императрицы были полны тревог. Она вела переписку со множеством темных — знакомыми, приятелями и, конечно, детьми. Сегодня с утра она села за ответ Велии, которая делилась с мамой новостями с севера. Элиэн была рада, что дочь прижилась в чужой семье, что Раудгард со Съереллом приняли ее хорошо, и спустя полстолетия Императрица могла с чистой совестью заявить, что ее малышка удачно вышла замуж, нашла свое счастье и место в жизни. Так почему же не написать ответ любимой дочери?
Раз за разом Элиэн начинала предложение, теряла нить мысли, кое-как заканчивала его, а потом вновь замирала. Наконец она не выдержала, убрала недописанное письмо в стол, а из верхнего ящика достала свой любимый роман в твердой обитой железом обложке. Это был не тот же самый, который разбил когда-то лицо Вадериону, но очень на него похожий. Элиэн готова была поклясться, что муж никогда в жизни не возьмет в руки подобную книгу — тут и презрение к такой литературе, и неприятные воспоминания. На это и был расчет. Внутри романа имелась полость, из которой Элиэн достала небольшую миниатюру. Она была еще меньше, чем те, которые висели на стене — с ладонь эльфийки. Сколько нервов, крови и сил ей пришлось потратить, чтобы эту миниатюру нарисовали — не счесть! Вадерион упорно отказывался тратить время на подобные глупости, но в итоге (спустя столетие) уступил любимой жене, желая уже отвязаться от ее настойчивых просьб. Сцепив зубы, он позировал художнику для портрета. А потом еще несколько лет припоминал Элиэн свои мучения и полнейшую глупость этого мероприятия. Императрица спокойно выслушала все стенания и претензии мужа — это стоило того, чтобы в Империи наконец-то появился первый портрет правителя. Его повесили в одной из галерей замка, рядом с изображениями других членов семьи — большое полотно, которое должно было остаться для потомков. Копию его перенесли в книгу об императорской семье, которая хранилась в библиотеке замка, и на этом история закончилась. Для Вадериона. Однако он не знал, что художник по просьбе Императрицы изготовил еще одну копию — миниатюру, которую теперь Элиэн усиленно прятала от мужа. Она нечасто доставала его портрет, только когда на душе было непросто, а любимый муж находился слишком далеко. Как сейчас.
Не самое красивое лицо, грубые черты, шрамы, хмурый стальной взгляд багровых глаз и пепельные губы, готовые в любой момент изогнуться в презрительной улыбке. Художнику удалось передать портрету самые главные, характерные черты оригинала. Элиэн смотрела иногда и думала о том, что увидь это изображение кто другой, посчитал бы весьма странным, что она его хранит: мрачный язвительный некрасивый дроу с тяжелым взглядом — таким невозможно любоваться или любить до того, чтобы бережно прятать его портрет. Но Элиэн знала, как тепло могут смотреть багровые глаза, как мягко целуют пепельные губы, как ласково обнимают руки в шрамах, как нежно шепчет он ей о своей любви, как называет котенком…
Мало кто знал настоящего Вадериона. Только семья: супруга, дети, внуки, брат… Тейнол, где он? Что с ним? Беспокойство за него снедало Элиэн. Он давно стал частью семьи, и его судьба волновала ее ничуть не меньше, чем жизнь детей или внуков. В чем-то даже больше — они с Вадерионом не раз обсуждали одиночество Тейнола, в котором он существовал. Ему никто не был нужен, он жил одним лишь служением семье, полностью забывая о себе, своих желаниях и чувствах. Элиэн знала, что Вадерион хотел бы изменить это, однако сам Тейнол не видел ничего необычного в своем вечно отрешенном состоянии. Пришлось Императору отступить, но горячее всего он желал устроить судьбу брата. Увы, в этом ему не могла помочь даже Элиэн. Им оставалось лишь надеяться, что Тьма подарит Тейнолу его любовь — или он так и умрет, не пожив ни дня для себя.
Вопрос о его судьбе был как нельзя актуален, и Элиэн не могла больше ни на чем сосредоточиться, кроме как на поисках ответа. Только бы он вернулся! Живым! К ним! Тейнол не заслужил того, чтобы умереть, тем более вдали от семьи, которую всю жизнь защищал.
На широком крыльце черного замка стояли две темные эльфийки в теплых меховых плащах. Они перебрасывались фразами, поглядывая то на небо, то на ворота, в которые совсем скоро должен был въехать их гость.
— Будет интересно, — обронила Виклен, поправляя рукава рубашки. Старшую дочь Велона редко когда можно было увидеть в платье, она предпочитала им практичные мужские костюмы, которые, правда, на ее фигуре смотрелись ничуть не хуже и даже еще более вызывающе, чем платья.
— Уже записала его в очередную жертву? — спросила Вилфен, вдыхая холодный весенний воздух. Снег еще даже не думал сходить, но в воздухе уже пахло теплом.
— Нет, как ты могла подумать? — притворно возмутилась старшая сестра. — Рэдгариан интересен мне исключительно с точки зрения его северных корней. Как же ему повезло родиться там! На границе действительно занимаются делом, не то что у нас!
— Тогда не замучай его вопросами, все же он наш гость, а не наша собственность, — напомнила Вилфен, прекрасно зная увлекающийся характер Виклен.
— Ты точно младшая сестра?
Девушки коротко рассмеялись, а через секунду в ворота замка въехал отряд северян во главе с самим лордом Вал'Акэш. Виклен чуть склонилась к низенькой сестре и шепотом поделилась:
— К тому же он страшненький, такой точно даже в поклонники не выбьется.
Вилфен едва заметно улыбнулась, а потом девушки нацепили радушное выражение на лица и встретили подошедшего кузена.
— Темной ночи, Рэдгариан, — поприветствовала лорда Вал'Акэш Виклен, шагая вперед и протягивая ладонь для рукопожатия. Сбитому с толку Рэдгариану ничего не оставалось делать, как послушно пожать ее. — Оставим этикет, правда? Мы ведь родные! Это моя сестра, Вилфен.
Младшая принцесса спокойно протянула руку для поцелуя, заметив:
— Темной ночи, кузен. Надеюсь, путь твой был не слишком тяжелым.
— Но даже если так, у нас ты отдохнешь, — пообещала Виклен, вновь не давая Рэдгариану вставить и слова. — Правда, что у вас на севере лучших чародеев отправляют за стену бороться с проклятыми?
Вилфен многозначительно хмыкнула, но что значил для Виклен этот тихий звук, когда на нее даже ор родного отца не оказывал никакого воздействия? Рэдгариан, как воспитанный лорд, принялся подробно отвечать на все вопросы своей юной кузины. Виклен полностью завладела его вниманием, утащив в сторону подготовленных для него покоев. Вилфен проследила за парочкой до дверей комнат кузена и удалилась: больше она ничего не могла сделать, и оставалось надеяться, что Виклен не замучает Рэдгариана до смерти. Ему ведь предстояла еще встреча с дедушкой (пустяки) и троицей неугомонных кузенов (а вот это намного серьезнее!).
Оставив брата удовлетворять любопытство сестры, Вилфен приказала слугам принести в покои лорда Вал'Акэш ужин на двоих — вряд ли Виклен сама озаботится этим, а Рэдгариану воспитание не позволит приструнить ее. После этого младшая принцесса заглянула к дедушке, сообщив ему о приезде Рэдгариана, а также о том, что тот попал в лапы Виклен. Императора это лишь повеселило.
Внутренний двор замка оглашал звон мечей.
— О, Вилфен, темной ночи! Ай, проклятье! Как кузен? — рвано поинтересовался Вейкар, отбивая удары Роуна.
Вилфен прошла к стойкам с оружием и разложенным вокруг ящикам. В них хранились точила для лезвий, масло, запасные ножны и много другой мелочи. Опустившись на один из ящиков, Вилфен открыла прихваченную из покоев книгу и, уже углубившись в чтение, ответила:
— Пока жив. Он понравился Виклен — к счастью, не как мужчина, а как источник сведений. Если она не замучает его до смерти, то завтра вы сможете с ним познакомиться.
— Хорошо-то как, — язвительно отозвался Вейкар и тут же пропустил удар от начальника стражников. Роун мерзко ухмыльнулся.
— Упали, ваше высочество?
— Нет, захотел прилечь, — огрызнулся принц, упорно вставая с серых камней. Свалг продолжал скалиться. Вейкар пару лет назад решил, что ему пора становиться хорошим воином, а то Варро его на каждой тренировке на лопатки укладывал. Надо было что-то менять. С этой целью принц обратился к тому, кто лучше всего понимал в бою на мечах, обладал свободным временем и не должен был зубоскалить, как члены семьи — Роуну. Правда, под его видимой веселостью скрывалась склонность к язвительности, так что в этом плане он оказался ничуть не лучше, чем кузены или дяди, но зато учил он Вейкара хорошо. Только поэтому принц терпел все шуточки свалга, которые тот тихо отпускал.
Разозленный Роуном Вейкар кинулся на него, но начальник стражников легко отбил удар. Тренировка продолжилась. Ни один из мужчин не обращал внимание на скромно читающую принцессу. Она любила так сидеть и смотреть на сражающихся родственников. Вейкар не был одинок в своем стремлении погонять Роуна, и к ним часто присоединялись Варро с Виэном. Иногда сюда приходил даже дядя Вэйзар с тетей Шильэт — и тогда по плацу бегали уже не младшие принцы, а старший. Вилфен же, как она объяснила однажды, нравилось наблюдать за ними и слушать. Она была отрешенной, молчаливой, но семью искренне любила и такое времяпрепровождение считала вполне приятным. Вейкара тоже не возражал — во-первых, Вилфен не имела привычки смеяться над его промахами, и значит, была терпимым наблюдателем, а во-вторых, после Виклен, таскающейся за братом и в бордель, и на пьянку, такое скромное желание младшей сестры лишь умиляло. Пусть сидит, смотрит. Таково было мнение Вейкара, а другие и вовсе не замечали молоденькую эльфийку. Она частенько говорила умные вещи и была остра на язык, но высказывалась редко, предпочитая общество книг. Старшие кузены и дяди любили ее, но для них она давно превратилась в какого-то бесплотного духа, который маячил где-то на горизонте и на которого можно было не обращать внимание. Они слишком привыкли к Вилфен. Подобной позиции придерживался и Роун. Изредка его равнодушный взгляд скользил по плацу, замечая молчаливую наблюдательницу. Но язвительного свалга серая мышка не интересовала, куда веселее было оттачивать свой острый язык на принцах, чье мастерство владения мечом оставляло желать лучшего.
— Кто-то опять пал, — пафосно провозгласил Роун, наблюдая за перепачканным в грязном весеннем снеге Вейкаром. Слуги хорошо чистили двор, но спасти принца от падающих сверху белых мокрых комков они были не в силах. Приходилось Вейкару пачкать не только свою гордость, но и штаны.
— Отрезать бы тебе язык, — искренне пожелал принц свалгу. Тот отвесил ему глубокий издевательский поклон. Вилфен не отрывала взгляда от книги, периодически перелистывая страницы очередного романа.
— Как же тебе повезло, — в тридцатый раз за утро произнесла Виклен. Рэдгариан здраво рассудил, что лучше промолчать и не отвечать, потому что все, что возможно, он уже сказал, и как еще реагировать на эту фразу, не знал.
— Бедный папа, мальчики ведь не дадут ему отдохнуть после приезда Рэдгариана.
— Я надеюсь на благоразумие племянника. Велия писала, что он очень похож на отца, а я знаю Риэла, он истинный лорд.
— Готова поспорить, Вейкар испортит его за неделю. А если с ним будет Виклен, то за три дня.
Эльфийки вновь рассмеялись, и в этот момент в комнату зашел Велон.
— Знаешь, что натворил этот идиот?! — воскликнул он, не сразу заметив дочь. — Темной ночи, малышка.
— Темной ночи, пап, — приветствовала отца Вилфен и многозначительно глянула на мать. На губах обеих появились улыбки.
— Что вас так развеселило? — с подозрением поинтересовался Велон. — Надо мной смеетесь?
— Пять минут назад мы смеялись над Вейкаром, ты всего лишь не успел, — мягко заметила Вилфен, поднимаясь и подходя к отцу. — Наклонись.
Получив свой дежурный поцелуй в щеку, Велон чуть успокоился и отпустил дочь. Как только за Вилфен закрылась дверь, он обернулся к жене и возмущенно произнес:
— Ты знаешь, что устроил этот идиот?!
— Что-то особенно выдающееся, ведь иначе у Вейкара не бывает, — с некоторой грустью ответила Эда и протянула руку мужу. Тот мгновение поколебался, но решил пропустить десять минут возмущенного хождения по гостиной и сразу обнять свою любимую.
— Вот именно, — раздраженно заметил он, позволяя Эде положить голову на свое плечо. — Ведь умный, стервец. Ты бы послушала, как о нем папа отзывается. Мне! Папа! О Вейкаре! Ведь он действительно умные вещи говорит и делает! Он когда делом занят, ему цены нет, я на него могу полностью положиться, он наш, Шелар'рис. Но как только Вейкар из моего наследника превращается в принца, у него сразу вся дурь лезет. Я уже каждый день готов его убить, ему постоянно скучно, и он придумывает новые способы поразвлечься. Бесполезно ему объяснять, что он идиот — через неделю опять то же самое. Нет, не то же — что-нибудь новое!
Велон одной рукой взъерошил свои короткие волосы, а другой посильнее обнял любимую.
— Досада берет, когда понимаю, что этот олух свои таланты тратит на всякую ерунду, — уже спокойнее признался он.
— Вейкар еще молод. Перебесится, — успокоила его Эда, закрывая глаза и наслаждаясь объятиями любимого супруга.
— Главное, чтобы Мелада достояла до этого чу?дного момента.
— И ты выдержал.
— Я все выдержу! — рыкнул уязвленный Велон, и Эда вполне искренне признала его правоты: выдержит. У него энергии и сил было не меньше, чем у Виклен, Вейкара и Варро с Виэном вместе взятых, что и позволяло ему успешно дрессировать подрастающее потомство — свое и чужое. Много лет назад Эда не ошиблась, выбрав своего мужа — он оказался хорошим отцом, а что иногда перегибал палку в воспитании детей, так с кем не бывает. Все от большой любви к дочерям и сыну — главное им самим об этом случайно не сообщить.
— Нет, знаешь, все же пусть будет мальчик, — произнес Велон, осторожно поглаживая Эду по животу. Она терпеливо промолчала, не напоминая, что его участие в зачатии ребенка уже закончено. Любимый муж.
***
Кабинет Темной Императрицы был совсем небольшим, оформленным в серебристо-золотистых тонах — этими цветами была отделана вся мебель из темного дерева, что придавало комнате более светлый вид. Между шкафами с книгами и документами висели портреты многочисленных родственников — детей и внуков. Элиэн часто останавливала на них свой взгляд, думая о самых дорогих сердцу темных. Однако сегодня ее голова даже не поднималась от письма, зато рука с пером периодически зависала над пергаментом. Мысли Императрицы были полны тревог. Она вела переписку со множеством темных — знакомыми, приятелями и, конечно, детьми. Сегодня с утра она села за ответ Велии, которая делилась с мамой новостями с севера. Элиэн была рада, что дочь прижилась в чужой семье, что Раудгард со Съереллом приняли ее хорошо, и спустя полстолетия Императрица могла с чистой совестью заявить, что ее малышка удачно вышла замуж, нашла свое счастье и место в жизни. Так почему же не написать ответ любимой дочери?
Раз за разом Элиэн начинала предложение, теряла нить мысли, кое-как заканчивала его, а потом вновь замирала. Наконец она не выдержала, убрала недописанное письмо в стол, а из верхнего ящика достала свой любимый роман в твердой обитой железом обложке. Это был не тот же самый, который разбил когда-то лицо Вадериону, но очень на него похожий. Элиэн готова была поклясться, что муж никогда в жизни не возьмет в руки подобную книгу — тут и презрение к такой литературе, и неприятные воспоминания. На это и был расчет. Внутри романа имелась полость, из которой Элиэн достала небольшую миниатюру. Она была еще меньше, чем те, которые висели на стене — с ладонь эльфийки. Сколько нервов, крови и сил ей пришлось потратить, чтобы эту миниатюру нарисовали — не счесть! Вадерион упорно отказывался тратить время на подобные глупости, но в итоге (спустя столетие) уступил любимой жене, желая уже отвязаться от ее настойчивых просьб. Сцепив зубы, он позировал художнику для портрета. А потом еще несколько лет припоминал Элиэн свои мучения и полнейшую глупость этого мероприятия. Императрица спокойно выслушала все стенания и претензии мужа — это стоило того, чтобы в Империи наконец-то появился первый портрет правителя. Его повесили в одной из галерей замка, рядом с изображениями других членов семьи — большое полотно, которое должно было остаться для потомков. Копию его перенесли в книгу об императорской семье, которая хранилась в библиотеке замка, и на этом история закончилась. Для Вадериона. Однако он не знал, что художник по просьбе Императрицы изготовил еще одну копию — миниатюру, которую теперь Элиэн усиленно прятала от мужа. Она нечасто доставала его портрет, только когда на душе было непросто, а любимый муж находился слишком далеко. Как сейчас.
Не самое красивое лицо, грубые черты, шрамы, хмурый стальной взгляд багровых глаз и пепельные губы, готовые в любой момент изогнуться в презрительной улыбке. Художнику удалось передать портрету самые главные, характерные черты оригинала. Элиэн смотрела иногда и думала о том, что увидь это изображение кто другой, посчитал бы весьма странным, что она его хранит: мрачный язвительный некрасивый дроу с тяжелым взглядом — таким невозможно любоваться или любить до того, чтобы бережно прятать его портрет. Но Элиэн знала, как тепло могут смотреть багровые глаза, как мягко целуют пепельные губы, как ласково обнимают руки в шрамах, как нежно шепчет он ей о своей любви, как называет котенком…
Мало кто знал настоящего Вадериона. Только семья: супруга, дети, внуки, брат… Тейнол, где он? Что с ним? Беспокойство за него снедало Элиэн. Он давно стал частью семьи, и его судьба волновала ее ничуть не меньше, чем жизнь детей или внуков. В чем-то даже больше — они с Вадерионом не раз обсуждали одиночество Тейнола, в котором он существовал. Ему никто не был нужен, он жил одним лишь служением семье, полностью забывая о себе, своих желаниях и чувствах. Элиэн знала, что Вадерион хотел бы изменить это, однако сам Тейнол не видел ничего необычного в своем вечно отрешенном состоянии. Пришлось Императору отступить, но горячее всего он желал устроить судьбу брата. Увы, в этом ему не могла помочь даже Элиэн. Им оставалось лишь надеяться, что Тьма подарит Тейнолу его любовь — или он так и умрет, не пожив ни дня для себя.
Вопрос о его судьбе был как нельзя актуален, и Элиэн не могла больше ни на чем сосредоточиться, кроме как на поисках ответа. Только бы он вернулся! Живым! К ним! Тейнол не заслужил того, чтобы умереть, тем более вдали от семьи, которую всю жизнь защищал.
Глава 3. Кузен
На широком крыльце черного замка стояли две темные эльфийки в теплых меховых плащах. Они перебрасывались фразами, поглядывая то на небо, то на ворота, в которые совсем скоро должен был въехать их гость.
— Будет интересно, — обронила Виклен, поправляя рукава рубашки. Старшую дочь Велона редко когда можно было увидеть в платье, она предпочитала им практичные мужские костюмы, которые, правда, на ее фигуре смотрелись ничуть не хуже и даже еще более вызывающе, чем платья.
— Уже записала его в очередную жертву? — спросила Вилфен, вдыхая холодный весенний воздух. Снег еще даже не думал сходить, но в воздухе уже пахло теплом.
— Нет, как ты могла подумать? — притворно возмутилась старшая сестра. — Рэдгариан интересен мне исключительно с точки зрения его северных корней. Как же ему повезло родиться там! На границе действительно занимаются делом, не то что у нас!
— Тогда не замучай его вопросами, все же он наш гость, а не наша собственность, — напомнила Вилфен, прекрасно зная увлекающийся характер Виклен.
— Ты точно младшая сестра?
Девушки коротко рассмеялись, а через секунду в ворота замка въехал отряд северян во главе с самим лордом Вал'Акэш. Виклен чуть склонилась к низенькой сестре и шепотом поделилась:
— К тому же он страшненький, такой точно даже в поклонники не выбьется.
Вилфен едва заметно улыбнулась, а потом девушки нацепили радушное выражение на лица и встретили подошедшего кузена.
— Темной ночи, Рэдгариан, — поприветствовала лорда Вал'Акэш Виклен, шагая вперед и протягивая ладонь для рукопожатия. Сбитому с толку Рэдгариану ничего не оставалось делать, как послушно пожать ее. — Оставим этикет, правда? Мы ведь родные! Это моя сестра, Вилфен.
Младшая принцесса спокойно протянула руку для поцелуя, заметив:
— Темной ночи, кузен. Надеюсь, путь твой был не слишком тяжелым.
— Но даже если так, у нас ты отдохнешь, — пообещала Виклен, вновь не давая Рэдгариану вставить и слова. — Правда, что у вас на севере лучших чародеев отправляют за стену бороться с проклятыми?
Вилфен многозначительно хмыкнула, но что значил для Виклен этот тихий звук, когда на нее даже ор родного отца не оказывал никакого воздействия? Рэдгариан, как воспитанный лорд, принялся подробно отвечать на все вопросы своей юной кузины. Виклен полностью завладела его вниманием, утащив в сторону подготовленных для него покоев. Вилфен проследила за парочкой до дверей комнат кузена и удалилась: больше она ничего не могла сделать, и оставалось надеяться, что Виклен не замучает Рэдгариана до смерти. Ему ведь предстояла еще встреча с дедушкой (пустяки) и троицей неугомонных кузенов (а вот это намного серьезнее!).
Оставив брата удовлетворять любопытство сестры, Вилфен приказала слугам принести в покои лорда Вал'Акэш ужин на двоих — вряд ли Виклен сама озаботится этим, а Рэдгариану воспитание не позволит приструнить ее. После этого младшая принцесса заглянула к дедушке, сообщив ему о приезде Рэдгариана, а также о том, что тот попал в лапы Виклен. Императора это лишь повеселило.
***
Внутренний двор замка оглашал звон мечей.
— О, Вилфен, темной ночи! Ай, проклятье! Как кузен? — рвано поинтересовался Вейкар, отбивая удары Роуна.
Вилфен прошла к стойкам с оружием и разложенным вокруг ящикам. В них хранились точила для лезвий, масло, запасные ножны и много другой мелочи. Опустившись на один из ящиков, Вилфен открыла прихваченную из покоев книгу и, уже углубившись в чтение, ответила:
— Пока жив. Он понравился Виклен — к счастью, не как мужчина, а как источник сведений. Если она не замучает его до смерти, то завтра вы сможете с ним познакомиться.
— Хорошо-то как, — язвительно отозвался Вейкар и тут же пропустил удар от начальника стражников. Роун мерзко ухмыльнулся.
— Упали, ваше высочество?
— Нет, захотел прилечь, — огрызнулся принц, упорно вставая с серых камней. Свалг продолжал скалиться. Вейкар пару лет назад решил, что ему пора становиться хорошим воином, а то Варро его на каждой тренировке на лопатки укладывал. Надо было что-то менять. С этой целью принц обратился к тому, кто лучше всего понимал в бою на мечах, обладал свободным временем и не должен был зубоскалить, как члены семьи — Роуну. Правда, под его видимой веселостью скрывалась склонность к язвительности, так что в этом плане он оказался ничуть не лучше, чем кузены или дяди, но зато учил он Вейкара хорошо. Только поэтому принц терпел все шуточки свалга, которые тот тихо отпускал.
Разозленный Роуном Вейкар кинулся на него, но начальник стражников легко отбил удар. Тренировка продолжилась. Ни один из мужчин не обращал внимание на скромно читающую принцессу. Она любила так сидеть и смотреть на сражающихся родственников. Вейкар не был одинок в своем стремлении погонять Роуна, и к ним часто присоединялись Варро с Виэном. Иногда сюда приходил даже дядя Вэйзар с тетей Шильэт — и тогда по плацу бегали уже не младшие принцы, а старший. Вилфен же, как она объяснила однажды, нравилось наблюдать за ними и слушать. Она была отрешенной, молчаливой, но семью искренне любила и такое времяпрепровождение считала вполне приятным. Вейкара тоже не возражал — во-первых, Вилфен не имела привычки смеяться над его промахами, и значит, была терпимым наблюдателем, а во-вторых, после Виклен, таскающейся за братом и в бордель, и на пьянку, такое скромное желание младшей сестры лишь умиляло. Пусть сидит, смотрит. Таково было мнение Вейкара, а другие и вовсе не замечали молоденькую эльфийку. Она частенько говорила умные вещи и была остра на язык, но высказывалась редко, предпочитая общество книг. Старшие кузены и дяди любили ее, но для них она давно превратилась в какого-то бесплотного духа, который маячил где-то на горизонте и на которого можно было не обращать внимание. Они слишком привыкли к Вилфен. Подобной позиции придерживался и Роун. Изредка его равнодушный взгляд скользил по плацу, замечая молчаливую наблюдательницу. Но язвительного свалга серая мышка не интересовала, куда веселее было оттачивать свой острый язык на принцах, чье мастерство владения мечом оставляло желать лучшего.
— Кто-то опять пал, — пафосно провозгласил Роун, наблюдая за перепачканным в грязном весеннем снеге Вейкаром. Слуги хорошо чистили двор, но спасти принца от падающих сверху белых мокрых комков они были не в силах. Приходилось Вейкару пачкать не только свою гордость, но и штаны.
— Отрезать бы тебе язык, — искренне пожелал принц свалгу. Тот отвесил ему глубокий издевательский поклон. Вилфен не отрывала взгляда от книги, периодически перелистывая страницы очередного романа.
***
— Как же тебе повезло, — в тридцатый раз за утро произнесла Виклен. Рэдгариан здраво рассудил, что лучше промолчать и не отвечать, потому что все, что возможно, он уже сказал, и как еще реагировать на эту фразу, не знал.
