— Это другое, — рыкнула Шильэт.
Решив подойти с иной стороны, Вэйзар брякнул:
— Но у тебя еще есть грудь.
— Вэйзар, — простонала, закатывая глаза, она. — Ты идиот! Какая грудь?
— Хорошая, — честно ответил принц.
— Хорошая она у тебя, — отрезала Шильэт. — При моем росте она никакая. У тебя грудь больше за счет мускулов.
— Благодарю за сравнение, — вернул ей фразочку задетый за живое Вэйзар. — Считаешь, что я баба?
— Считаю, что ты идиот, — продолжила рычать и скалится она. Это был плохой знак, и Вэйзар, наконец поняв, что беспокоит любимую, начал действовать. Притянул к себе, обнял и прошептал на ухо:
— Ты красивая.
— Вэйзар-р-р!
— Очень красивая. Я люблю тебя.
Она затихла, тяжело дыша, и он позволил себе осторожно поцеловать ее за ухом.
— Хочешь, поиграем? Я соскучился по тебе.
— С ночи прошло всего несколько часов.
— И что? — задал самый логичный вопрос Вэйзар, пристраивая подбородок на ее плече, благо небольшая разница в росте это позволяла.
— Я тоже тебя люблю, — тихо ответила она. — Нет сил сегодня на игры.
— Тогда предлагаю одному пиратскому барону сдаться в плен прекрасному принцу.
— Скажи еще, что умному.
— Замечательному.
— Себя похвалить — не грех, да? — усмехнулась Шильэт, толкая Вэйзара на кровать и стягивая с лица повязку. Она еще посмотрит, кто кого будет брать в плен.
Жизнь в замке действительно стала налаживаться — по сравнению с предыдущими шестью месяцами.
Алеса постепенно оправилась от потери сына. Неприятно было признавать, но Рифена она любила меньше всех. Элиэн так и не смогла это понять: для нее все ее дети были равноценны. Но она радовалась, что им с Вадерионом не придется искать нового казначея. Да и девочек разгрузили, а то Лисари так заработалась, что поругалась с близнецами и выгнала их спать в гостиную, а Вэйла подралась с Варро — это было самое разгромное поражение молодого воина. Так что возвращению Алесы в строй радовалась не только Элиэн, но и пострадавшие мужчины. Леди Кер'Сарес нашла в себе силы подняться — это она умела. Особенно ее мотивировали успехи Роуна. Кажется, в нем она видела Ринера. Но это были лишь ее дела, и Элиэн не стала лезть, все же заметив, что Роун привязанности матери не рад и частенько холоден с нею. По-настоящему любил он только Рию и Вилфен. К слову, ученица Тейнола тоже оправилась. Она не воспылала ненавистью ко всему императорскому роду и продолжила верно служить его величеству. Все же Тейнол хорошо готовил своих Теней, начиная даже не с боевой подготовки, а моральной. В итоге его подчиненные не могли допустить и мысли о предательстве.
Кстати, о Тейноле — Джетта тоже обжилась в замке. После уничтожения проклятой сущности у нее установились прекрасные (по меркам семьи Шелар'рис) отношения с Вадерионом — переругивались так витиевато, что завидовал даже Велон. Свадьба главы Теней прошла тихо, и имела значение лишь для членов его семьи, которые вдоволь поглумились над их "детишками" — огромным уродливым варгом и мелким волчонком. Хорошо, что Тейнол все понимал и не обижался. А вот Джетта стянула с ближайшего племянника ремень и доказала всем смеющимся, что рука у нее тяжелая. В общем, идеально влилась в семью.
— Мы играем или ты думаешь? — недовольный голос Вадериона вернул ее в действительность.
Элиэн повела плечами и положила карту.
— Почему не шахматы?
— Ты плохо в них играешь. И там слишком долгие партии. Ходи.
Элиэн не стала спорить. Если бы дети и внуки знали, чем могущественный дедушка и всезнающая бабушка — личности исключительные — занимаются ночью в своих покоях, они бы очень удивились. Потому что никому бы и в голову не пришло, что Элиэн с Вадерионом играют в карты на раздевание. Да-да, Темный Император со своей супругой.
— Ты опять проиграла, — довольно констатировал Вадерион. — Снимай.
Элиэн потянула руки к белью и ловко развязала все узелки.
— Держи. — Она бросила в него лиф. — Доволен?
Он демонстративно откинул ее белье в сторону и окинул оценивающим взглядом ее почти полностью обнаженное тело.
— У тебя красивая грудь, — с ленцой заметил он.
— Мужу нравится, — парировала Элиэн и вновь повела плечами. Вадерион мгновенно отбросил всю игривость, став серьезным, и накинул ей на плечи покрывало. Взгляд хес'си явственно дал понять ему, что она думает о его умственных способностях.
— Вадерион, ты помнишь, в чем смысл игры на раздевание?
— Я и так все прекрасно вижу, — заверил ее мужчина, вальяжно откидываясь на подушки. — Давай, последний кон. Осталось лишить тебя женской чести. Красивые трусики.
Элиэн не стала опускаться до мелкой склоки и ругани, ограничив свое недовольство холодным взглядом, в котором была обещана страшная месть. Вадерион лишь усмехнулся: у него хоть остались навыки с молодости, когда он частенько просиживал вечера у костра с простыми воинами, а вот его дорогой котенок такие таланты приобрести нигде не мог. Играла Элиэн отвратительно, но раздевать ее для него все равно было сплошным удовольствием. Однако этот последний кон растянулся, и Вадерион вдруг с удивлением обнаружил, что проиграл. Элиэн невинно взмахнула ресницами и забрала у него камзол. Но на этом неудачи не закончились. Игра затянулась. Каждый кон стал длиться по десять минут, так еще и заветный барьер в виде черных кружевных трусиков никак не мог пасть — раздевали исключительно Вадериона. Как назло, на нем сегодня было много одежды — по ночам уже чувствовалась приближающаяся осень и было весьма и весьма холодно.
— Демоны Глубин, — ругался сквозь зубы Вадерион, отдавая ей рубашку.
Элиэн томно вздыхала и извиняюще улыбалась. Только когда у него остались лишь штаны, а кон затянулся на четверть часа, до Вадериона дошло.
— Ты мухлюешь!
— Ты тоже, — спокойно парировала Элиэн и хитро улыбнулась.
— Специально, да? — опасным голосом поинтересовался он. — Сначала поддалась, раздеваясь, а как осталось самое сладкое, начала эту пытку?
— Так ведь интереснее, разве нет? — Голубые глаза лукаво поблескивали.
Спокойствие Вадериона было лишь внешним. Он откинул карты в сторону, не сводя взгляда с Элиэн.
— Последний вопрос: где научилась?
— Лисари помогла. Еще лет тридцать назад.
Как и любой хищник, он атаковал внезапно. Покрывало полетело на пол, а хрупкое тело светлой эльфийки прижали к кровати. Кружевные трусики были безжалостно сорваны.
— Теперь придется расплачиваться за ложь, — пригрозил Вадерион, прикусывая нежную кожу на шее и груди.
— А если я раскаюсь? — тяжело дыша, ответила Элиэн.
— Раскаяние должно быть искренним. — Вадерион навис над нею, подавляя своей властью.
— Оно будет, — прошептала Элиэн, сгорая от желания.
Он склонился к ней, касаясь губ…
— Дедушка! — Громкий стук в дверь покоев.
Вадерион скользнул по губам Элиэн, упираясь лбом в кровать рядом. Его эмоции были настолько явственными, что она ощущала их кожей.
— У них же есть родители, — процедил Вадерион, и в то же мгновение из-за двери раздалось:
— Пап!
Элиэн не удержалась и подавилась смешком.
— У их родителей тоже есть родители.
На нее посмотрели, как на предателя.
Пыша недовольством, Вадерион поднялся с постели и принялся одеваться.
— Хорошо, что штаны не снял, а то сейчас бы и не одел, — ворчал он себе под нос. — Вот была бы беда для этого стада безмозглых жеребцов.
Элиэн перекатилась к краю кровати, обняв откинутое в сторону одеяло, и с любовью посмотрела на него.
— Представь, что их бы не было.
— Я помню, — многозначительно произнес Вадерион и склонился поцелуем к ее запястью. — Пусть живут.
Она тепло улыбнулась, глядя ему в спину.
Когда-то Роун, будучи еще совсем молодым и глупым (он постепенно приходил к мысли, что когда-то был не самым умным), мечтал о том, чтобы попасть в кабинет его величества, иметь возможность не только бледной тенью мелькать перед его носом, но и работать бок о бок с ним, показывать свои таланты. Что ж, теперь Роун получил эту блестящую возможность, а вместе с ней и кучу насмешек, подколок, издевательств и тыканье носом в свои ошибки. Общаться с Вадерионом по поводу управления Империей было сплошным удовольствием: свалг признавал ум и способности правителя, которые позволяли расти и его окружению. Но, к сожалению, ровных отношений с ним иметь не получалось, особенно острому на язык Роуну — так и просилась какая-нибудь гадость на язык. Вадерион тоже не привык молчать. Если с подданными он вел себя достойно, как истинный Император, то семью гонял нещадно, постоянно насмехаясь. Поддерживал желание трудиться, как он говорил. Роун, в отличие от того же Шэда, на беду свою попал не в первую категорию, а во вторую. Приходилось пожинать плоды тесных семейных отношений, тихо скрипя зубами. Но если это было нужно ради того, чтобы быть с Вилфен и носить брошь Советника, то он готов. Перетерпит. Тем более с некоторыми членами семьи Роун наловчился общаться. А вот с Вадерионом и особенно с Велоном он ругался по-страшному. Если с Императором эти споры носили все же больше рабочий характер, иногда перемежавшиеся колкими шуточками, то "папу" свалг готов был придушить. Но нельзя. Оставалось только мстить в ответ. Вейкар в этой невидимой войне занимал нейтральную позицию, иногда разнимая их. Женщины, включая Вилфен, попросту отстранились, оставляя мужчинам возможность разобраться самим. Вот они и разбирались.
— Ты уже соскучиться по мне, папа? — язвительно поинтересовался Роун, входя в кабинет Императора.
— Конечно, сынок, — в том же тоне отозвался Велон.
Вадерион проигнорировал их перепалку, протягивая сыну исписанный пергамент. Велон вскользь глянул и передал его Роуну.
— Держи, приданное твоей невесты.
— Неплохо устроился, — заметил Вадерион.
— Да, — поддакнул Велон.
Роун взял документ и не глядя порвал его на мелкие кусочки.
— Можешь им подавиться, — процедил свалг и вскинул голову.
Велон переглянулся с отцом и насмешливо произнес:
— Ну что, пап, будем учить?
Вадерион осклабился. Роун перевел подозрительный взгляд с него на вставшего Велона. А принц спокойно принялся собирать обрывки пергамента, пока его отец объяснял:
— Идарэс, берущая свое начало в предгорьях Северного Хребта, имеет несколько ответвлений, протоков, которые, отделяясь от русла реки, уходят далеко в сторону. Одна из таких небольших речек, Нарэс, протекает как раз через земли Велона. Она не очень бурная, но имеет много порогов, некоторые из них настолько большие, что похожи на водопады. У одного такого "водопада" расположено маленькое поместье. "Речная мечта", так его всегда называли. Ничего примечательного — ни особого дохода, ни удобств. Слишком неудачное расположение. Единственное достоинство "Речной мечты" — это прекрасные виды.
— Я даже не помнил об этом поместье, — признался Велон, садясь обратно и кладя обрывки на стол. — Эда периодически вывозила девочек из Мелады в одно из моих поместий. Однажды побывала и в "Речной мечте". Та так полюбилась Вилфен, что с тех пор она каждый год летом ездит туда. К сожалению, поместье находится в самом центре моих земель, и отдавать его дочери мне невыгодно и глупо. Однако посоветовавшись с Эдой и отцом, я все же отписал его Вилфен в качестве приданного — это самый замечательный подарок, который она получила бы в день свадьбы. — Велон недолго помолчал. — Хочешь сам рассказать ей, какой ты идиот? Хотя думаю, она и так знает.
— Но из-за "Речной мечты" точно расстроится, — постановил Вадерион откидываясь в кресле. — Не можем же мы этого допустить, правда, Велон?
— Нет конечно, пап. Заверишь дубликат дарственной?
— Повезло тебе, что есть связи в императорской канцелярии.
— Все через родственников, — усмехнулся Велон, принимаясь за написания новой дарственной. — И запомни, Роун: не стоит распоряжаться Вилфен и ее вещами так, как тебе вздумается. Она не оценит.
Свалг вылетел из кабинета с свеженаписанным пергаментом с дарственной. Руки его дрожали от злости, и он готов был убить любого, кто первым попадется ему на пути. Увы, этим кто-то оказалась Эда. Пришлось мило желать темной ночи и идти дальше. Даже убить некого в этом проклятом замке!
— Роун? — Вилфен подняла голову от книги и улыбнулась. За ее теплый взгляд голубых глаз он готов был простить семье Шелар'рис свои убитые нервы.
— У меня для тебя подарок, — нейтрально произнес он, присаживаясь рядом. — Правда, он от твоего отца. Тот наконец расщедрился на приданное.
— Да, Виклен уже заходила, рассказывала. Ей досталась часть камней матери, те, которые она привезла из Шарэта. Настоящая красота, — довольно равнодушно заметила Вилфен. Ее мало интересовали украшения, и хоть, как любая женщина, она не могла спокойно пройти мимо красивого колечка, самоцелью драгоценности она не ставила себе.
Роун протянул ей этот проклятый переписанный пергамент, и Вилфен тут же сунула в него свой носик. Хуже всего было то, что эти два урода оказались правы, и его розочка обрадовалась. Обнимала его, целовала, говорила что-то про замечательного отца. А Роун сидел и мысленно скрипел зубами, понимая, что остался в дураках и к тому же дал Велону великолепный повод насмехаться над ним ближайшие лет пятьдесят. А ему придется молча терпеть все намеки, потому что Вилфен он никогда не расскажет, какой он идиот.
Она подняла на него свой чистый голубой взгляд, положила голову на плечо и тихо произнесла:
— Поругался из-за моего приданного с папой, да?
— Да, — выдавил из себя Роун, мысленно костеря принца и Императора. Но в основном — принца.
От этих неприятных мыслей его смогла отвлечь только Вилфен. Ее присутствие настраивало его на более приятный лад.
— После свадьбы я бы хотела уехать с тобой в "Речную мечту", — мягко произнесла она. — Если ты согласишься провести медовый месяц там.
Роун не очень-то придавал значение всей этой свадебной суете, а целый месяц отсутствовать в замке… С того момента, как Император отдал ему брошь Советника, у свалга не было свободного времени. Он весь день был занят и возвращался в покои к Вилфен поздней ночью, когда она уже спала, а у него не было сил даже разбудить ее. Иногда казалось, что Вадерион специально так нагружает его, требует больше и лучше. Хотя к сыновьям и внукам у него было не меньше требований. Поэтому Роун прикладывал все силы, чтобы не ударить в грязь лицом. Он желал самому себе доказать, что ничуть не хуже принцев! Да и перед Вилфен не хотелось опозориться. В итоге времени на отдых и общение с любимой почти не оставалось. Роун крутился, как мог, но решить эту проблему не получалось. А тут еще этот медовый месяц… Предложение заманчивое, однако как уместить все свои дела и бесконечные требования Императора? Какой месяц? Роун и на пару дней не мог никуда отлучиться.
Он перевел взгляд на опечаленную Вилфен. Она не была рада, но скандалить не начинала. Она вообще никогда не закатывала типичных женских истерик. Если Вилфен что-то не устраивало, она корректно сообщала об этом. Вторую попытку она не давала, сразу вычеркивая из своей жизни тех, кто посмел ее оскорбить. А сейчас он делал именно это.
— Как пожелаешь, — мелодичным голосом произнесла Вилфен, поднимаясь с его колен. — Но если ты принял такое решение, то думаю, свадьбу лучше отменить. Рано или поздно я окончательно разочаруюсь в тебе, а отец, желая меня освободить меня, убьет тебя. Лучше не связывать себя узами брака, чтобы потом не пришлось рвать их.
Решив подойти с иной стороны, Вэйзар брякнул:
— Но у тебя еще есть грудь.
— Вэйзар, — простонала, закатывая глаза, она. — Ты идиот! Какая грудь?
— Хорошая, — честно ответил принц.
— Хорошая она у тебя, — отрезала Шильэт. — При моем росте она никакая. У тебя грудь больше за счет мускулов.
— Благодарю за сравнение, — вернул ей фразочку задетый за живое Вэйзар. — Считаешь, что я баба?
— Считаю, что ты идиот, — продолжила рычать и скалится она. Это был плохой знак, и Вэйзар, наконец поняв, что беспокоит любимую, начал действовать. Притянул к себе, обнял и прошептал на ухо:
— Ты красивая.
— Вэйзар-р-р!
— Очень красивая. Я люблю тебя.
Она затихла, тяжело дыша, и он позволил себе осторожно поцеловать ее за ухом.
— Хочешь, поиграем? Я соскучился по тебе.
— С ночи прошло всего несколько часов.
— И что? — задал самый логичный вопрос Вэйзар, пристраивая подбородок на ее плече, благо небольшая разница в росте это позволяла.
— Я тоже тебя люблю, — тихо ответила она. — Нет сил сегодня на игры.
— Тогда предлагаю одному пиратскому барону сдаться в плен прекрасному принцу.
— Скажи еще, что умному.
— Замечательному.
— Себя похвалить — не грех, да? — усмехнулась Шильэт, толкая Вэйзара на кровать и стягивая с лица повязку. Она еще посмотрит, кто кого будет брать в плен.
***
Жизнь в замке действительно стала налаживаться — по сравнению с предыдущими шестью месяцами.
Алеса постепенно оправилась от потери сына. Неприятно было признавать, но Рифена она любила меньше всех. Элиэн так и не смогла это понять: для нее все ее дети были равноценны. Но она радовалась, что им с Вадерионом не придется искать нового казначея. Да и девочек разгрузили, а то Лисари так заработалась, что поругалась с близнецами и выгнала их спать в гостиную, а Вэйла подралась с Варро — это было самое разгромное поражение молодого воина. Так что возвращению Алесы в строй радовалась не только Элиэн, но и пострадавшие мужчины. Леди Кер'Сарес нашла в себе силы подняться — это она умела. Особенно ее мотивировали успехи Роуна. Кажется, в нем она видела Ринера. Но это были лишь ее дела, и Элиэн не стала лезть, все же заметив, что Роун привязанности матери не рад и частенько холоден с нею. По-настоящему любил он только Рию и Вилфен. К слову, ученица Тейнола тоже оправилась. Она не воспылала ненавистью ко всему императорскому роду и продолжила верно служить его величеству. Все же Тейнол хорошо готовил своих Теней, начиная даже не с боевой подготовки, а моральной. В итоге его подчиненные не могли допустить и мысли о предательстве.
Кстати, о Тейноле — Джетта тоже обжилась в замке. После уничтожения проклятой сущности у нее установились прекрасные (по меркам семьи Шелар'рис) отношения с Вадерионом — переругивались так витиевато, что завидовал даже Велон. Свадьба главы Теней прошла тихо, и имела значение лишь для членов его семьи, которые вдоволь поглумились над их "детишками" — огромным уродливым варгом и мелким волчонком. Хорошо, что Тейнол все понимал и не обижался. А вот Джетта стянула с ближайшего племянника ремень и доказала всем смеющимся, что рука у нее тяжелая. В общем, идеально влилась в семью.
— Мы играем или ты думаешь? — недовольный голос Вадериона вернул ее в действительность.
Элиэн повела плечами и положила карту.
— Почему не шахматы?
— Ты плохо в них играешь. И там слишком долгие партии. Ходи.
Элиэн не стала спорить. Если бы дети и внуки знали, чем могущественный дедушка и всезнающая бабушка — личности исключительные — занимаются ночью в своих покоях, они бы очень удивились. Потому что никому бы и в голову не пришло, что Элиэн с Вадерионом играют в карты на раздевание. Да-да, Темный Император со своей супругой.
— Ты опять проиграла, — довольно констатировал Вадерион. — Снимай.
Элиэн потянула руки к белью и ловко развязала все узелки.
— Держи. — Она бросила в него лиф. — Доволен?
Он демонстративно откинул ее белье в сторону и окинул оценивающим взглядом ее почти полностью обнаженное тело.
— У тебя красивая грудь, — с ленцой заметил он.
— Мужу нравится, — парировала Элиэн и вновь повела плечами. Вадерион мгновенно отбросил всю игривость, став серьезным, и накинул ей на плечи покрывало. Взгляд хес'си явственно дал понять ему, что она думает о его умственных способностях.
— Вадерион, ты помнишь, в чем смысл игры на раздевание?
— Я и так все прекрасно вижу, — заверил ее мужчина, вальяжно откидываясь на подушки. — Давай, последний кон. Осталось лишить тебя женской чести. Красивые трусики.
Элиэн не стала опускаться до мелкой склоки и ругани, ограничив свое недовольство холодным взглядом, в котором была обещана страшная месть. Вадерион лишь усмехнулся: у него хоть остались навыки с молодости, когда он частенько просиживал вечера у костра с простыми воинами, а вот его дорогой котенок такие таланты приобрести нигде не мог. Играла Элиэн отвратительно, но раздевать ее для него все равно было сплошным удовольствием. Однако этот последний кон растянулся, и Вадерион вдруг с удивлением обнаружил, что проиграл. Элиэн невинно взмахнула ресницами и забрала у него камзол. Но на этом неудачи не закончились. Игра затянулась. Каждый кон стал длиться по десять минут, так еще и заветный барьер в виде черных кружевных трусиков никак не мог пасть — раздевали исключительно Вадериона. Как назло, на нем сегодня было много одежды — по ночам уже чувствовалась приближающаяся осень и было весьма и весьма холодно.
— Демоны Глубин, — ругался сквозь зубы Вадерион, отдавая ей рубашку.
Элиэн томно вздыхала и извиняюще улыбалась. Только когда у него остались лишь штаны, а кон затянулся на четверть часа, до Вадериона дошло.
— Ты мухлюешь!
— Ты тоже, — спокойно парировала Элиэн и хитро улыбнулась.
— Специально, да? — опасным голосом поинтересовался он. — Сначала поддалась, раздеваясь, а как осталось самое сладкое, начала эту пытку?
— Так ведь интереснее, разве нет? — Голубые глаза лукаво поблескивали.
Спокойствие Вадериона было лишь внешним. Он откинул карты в сторону, не сводя взгляда с Элиэн.
— Последний вопрос: где научилась?
— Лисари помогла. Еще лет тридцать назад.
Как и любой хищник, он атаковал внезапно. Покрывало полетело на пол, а хрупкое тело светлой эльфийки прижали к кровати. Кружевные трусики были безжалостно сорваны.
— Теперь придется расплачиваться за ложь, — пригрозил Вадерион, прикусывая нежную кожу на шее и груди.
— А если я раскаюсь? — тяжело дыша, ответила Элиэн.
— Раскаяние должно быть искренним. — Вадерион навис над нею, подавляя своей властью.
— Оно будет, — прошептала Элиэн, сгорая от желания.
Он склонился к ней, касаясь губ…
— Дедушка! — Громкий стук в дверь покоев.
Вадерион скользнул по губам Элиэн, упираясь лбом в кровать рядом. Его эмоции были настолько явственными, что она ощущала их кожей.
— У них же есть родители, — процедил Вадерион, и в то же мгновение из-за двери раздалось:
— Пап!
Элиэн не удержалась и подавилась смешком.
— У их родителей тоже есть родители.
На нее посмотрели, как на предателя.
Пыша недовольством, Вадерион поднялся с постели и принялся одеваться.
— Хорошо, что штаны не снял, а то сейчас бы и не одел, — ворчал он себе под нос. — Вот была бы беда для этого стада безмозглых жеребцов.
Элиэн перекатилась к краю кровати, обняв откинутое в сторону одеяло, и с любовью посмотрела на него.
— Представь, что их бы не было.
— Я помню, — многозначительно произнес Вадерион и склонился поцелуем к ее запястью. — Пусть живут.
Она тепло улыбнулась, глядя ему в спину.
Глава 10. Печальный день
Когда-то Роун, будучи еще совсем молодым и глупым (он постепенно приходил к мысли, что когда-то был не самым умным), мечтал о том, чтобы попасть в кабинет его величества, иметь возможность не только бледной тенью мелькать перед его носом, но и работать бок о бок с ним, показывать свои таланты. Что ж, теперь Роун получил эту блестящую возможность, а вместе с ней и кучу насмешек, подколок, издевательств и тыканье носом в свои ошибки. Общаться с Вадерионом по поводу управления Империей было сплошным удовольствием: свалг признавал ум и способности правителя, которые позволяли расти и его окружению. Но, к сожалению, ровных отношений с ним иметь не получалось, особенно острому на язык Роуну — так и просилась какая-нибудь гадость на язык. Вадерион тоже не привык молчать. Если с подданными он вел себя достойно, как истинный Император, то семью гонял нещадно, постоянно насмехаясь. Поддерживал желание трудиться, как он говорил. Роун, в отличие от того же Шэда, на беду свою попал не в первую категорию, а во вторую. Приходилось пожинать плоды тесных семейных отношений, тихо скрипя зубами. Но если это было нужно ради того, чтобы быть с Вилфен и носить брошь Советника, то он готов. Перетерпит. Тем более с некоторыми членами семьи Роун наловчился общаться. А вот с Вадерионом и особенно с Велоном он ругался по-страшному. Если с Императором эти споры носили все же больше рабочий характер, иногда перемежавшиеся колкими шуточками, то "папу" свалг готов был придушить. Но нельзя. Оставалось только мстить в ответ. Вейкар в этой невидимой войне занимал нейтральную позицию, иногда разнимая их. Женщины, включая Вилфен, попросту отстранились, оставляя мужчинам возможность разобраться самим. Вот они и разбирались.
— Ты уже соскучиться по мне, папа? — язвительно поинтересовался Роун, входя в кабинет Императора.
— Конечно, сынок, — в том же тоне отозвался Велон.
Вадерион проигнорировал их перепалку, протягивая сыну исписанный пергамент. Велон вскользь глянул и передал его Роуну.
— Держи, приданное твоей невесты.
— Неплохо устроился, — заметил Вадерион.
— Да, — поддакнул Велон.
Роун взял документ и не глядя порвал его на мелкие кусочки.
— Можешь им подавиться, — процедил свалг и вскинул голову.
Велон переглянулся с отцом и насмешливо произнес:
— Ну что, пап, будем учить?
Вадерион осклабился. Роун перевел подозрительный взгляд с него на вставшего Велона. А принц спокойно принялся собирать обрывки пергамента, пока его отец объяснял:
— Идарэс, берущая свое начало в предгорьях Северного Хребта, имеет несколько ответвлений, протоков, которые, отделяясь от русла реки, уходят далеко в сторону. Одна из таких небольших речек, Нарэс, протекает как раз через земли Велона. Она не очень бурная, но имеет много порогов, некоторые из них настолько большие, что похожи на водопады. У одного такого "водопада" расположено маленькое поместье. "Речная мечта", так его всегда называли. Ничего примечательного — ни особого дохода, ни удобств. Слишком неудачное расположение. Единственное достоинство "Речной мечты" — это прекрасные виды.
— Я даже не помнил об этом поместье, — признался Велон, садясь обратно и кладя обрывки на стол. — Эда периодически вывозила девочек из Мелады в одно из моих поместий. Однажды побывала и в "Речной мечте". Та так полюбилась Вилфен, что с тех пор она каждый год летом ездит туда. К сожалению, поместье находится в самом центре моих земель, и отдавать его дочери мне невыгодно и глупо. Однако посоветовавшись с Эдой и отцом, я все же отписал его Вилфен в качестве приданного — это самый замечательный подарок, который она получила бы в день свадьбы. — Велон недолго помолчал. — Хочешь сам рассказать ей, какой ты идиот? Хотя думаю, она и так знает.
— Но из-за "Речной мечты" точно расстроится, — постановил Вадерион откидываясь в кресле. — Не можем же мы этого допустить, правда, Велон?
— Нет конечно, пап. Заверишь дубликат дарственной?
— Повезло тебе, что есть связи в императорской канцелярии.
— Все через родственников, — усмехнулся Велон, принимаясь за написания новой дарственной. — И запомни, Роун: не стоит распоряжаться Вилфен и ее вещами так, как тебе вздумается. Она не оценит.
Свалг вылетел из кабинета с свеженаписанным пергаментом с дарственной. Руки его дрожали от злости, и он готов был убить любого, кто первым попадется ему на пути. Увы, этим кто-то оказалась Эда. Пришлось мило желать темной ночи и идти дальше. Даже убить некого в этом проклятом замке!
— Роун? — Вилфен подняла голову от книги и улыбнулась. За ее теплый взгляд голубых глаз он готов был простить семье Шелар'рис свои убитые нервы.
— У меня для тебя подарок, — нейтрально произнес он, присаживаясь рядом. — Правда, он от твоего отца. Тот наконец расщедрился на приданное.
— Да, Виклен уже заходила, рассказывала. Ей досталась часть камней матери, те, которые она привезла из Шарэта. Настоящая красота, — довольно равнодушно заметила Вилфен. Ее мало интересовали украшения, и хоть, как любая женщина, она не могла спокойно пройти мимо красивого колечка, самоцелью драгоценности она не ставила себе.
Роун протянул ей этот проклятый переписанный пергамент, и Вилфен тут же сунула в него свой носик. Хуже всего было то, что эти два урода оказались правы, и его розочка обрадовалась. Обнимала его, целовала, говорила что-то про замечательного отца. А Роун сидел и мысленно скрипел зубами, понимая, что остался в дураках и к тому же дал Велону великолепный повод насмехаться над ним ближайшие лет пятьдесят. А ему придется молча терпеть все намеки, потому что Вилфен он никогда не расскажет, какой он идиот.
Она подняла на него свой чистый голубой взгляд, положила голову на плечо и тихо произнесла:
— Поругался из-за моего приданного с папой, да?
— Да, — выдавил из себя Роун, мысленно костеря принца и Императора. Но в основном — принца.
От этих неприятных мыслей его смогла отвлечь только Вилфен. Ее присутствие настраивало его на более приятный лад.
— После свадьбы я бы хотела уехать с тобой в "Речную мечту", — мягко произнесла она. — Если ты согласишься провести медовый месяц там.
Роун не очень-то придавал значение всей этой свадебной суете, а целый месяц отсутствовать в замке… С того момента, как Император отдал ему брошь Советника, у свалга не было свободного времени. Он весь день был занят и возвращался в покои к Вилфен поздней ночью, когда она уже спала, а у него не было сил даже разбудить ее. Иногда казалось, что Вадерион специально так нагружает его, требует больше и лучше. Хотя к сыновьям и внукам у него было не меньше требований. Поэтому Роун прикладывал все силы, чтобы не ударить в грязь лицом. Он желал самому себе доказать, что ничуть не хуже принцев! Да и перед Вилфен не хотелось опозориться. В итоге времени на отдых и общение с любимой почти не оставалось. Роун крутился, как мог, но решить эту проблему не получалось. А тут еще этот медовый месяц… Предложение заманчивое, однако как уместить все свои дела и бесконечные требования Императора? Какой месяц? Роун и на пару дней не мог никуда отлучиться.
Он перевел взгляд на опечаленную Вилфен. Она не была рада, но скандалить не начинала. Она вообще никогда не закатывала типичных женских истерик. Если Вилфен что-то не устраивало, она корректно сообщала об этом. Вторую попытку она не давала, сразу вычеркивая из своей жизни тех, кто посмел ее оскорбить. А сейчас он делал именно это.
— Как пожелаешь, — мелодичным голосом произнесла Вилфен, поднимаясь с его колен. — Но если ты принял такое решение, то думаю, свадьбу лучше отменить. Рано или поздно я окончательно разочаруюсь в тебе, а отец, желая меня освободить меня, убьет тебя. Лучше не связывать себя узами брака, чтобы потом не пришлось рвать их.
