Их кровь немного притупила жажду мести Дареса, но долго так продолжаться не могло. Он искал тех, кто был в ту ночь в резиденции. Однако твари, похоже, сбежали из города еще до прибытия паладинов. Дарес отправил разъезды по всем дорогам, ведущим из Рестании, но лишь однажды ему улыбнулась удача — они поймали темного, который должен был участвовать в нападении, но отказался в последний момент. Его долго пытали, он рассказал все, что знал и даже больше, но это не приблизило Дареса ни на шаг к тем, кто привел смерть в обитель Света. Он выяснил, кто возглавил нападение, какой-то колдун, который уже раз побывал у паладинов. Жаль, что воины Ордена упустили его. Вот что бывает, когда проявляешь к темным милосердие.
— Милорд, — дрожа с ног до головы, произнес какой-то паладин, еще совсем мальчишка. Он поклонился и после позволения говорить передал очень важные сведения. Услышав такое, Дарес резко развернулся, вскочил на лошадь и тут же пустился вскачь. Казалось, нельзя было испытывать более сильную ненависть к темным, но Дарес смог. Есть кое-что похуже тварей Тьмы — светлые, которые ступают на путь предательства.
Сквозь алую пелену ярости проскочила одна светлая мысль: надо бы отправить Белку на покой, пусть красавица, подаренная братом, доживет свой короткий век в тепле и уюте.
Он прислонился виском к мокрой стене здания и закрыл глаза. Рядом судорожно вздыхала Лина, безуспешно пытаясь подавить рыдания. Он очень хорошо понимал ее, слезы ее были на его совести. Совесть… Кто бы мог подумать, что все так изменится? Оскар никогда не был добродушным малым, предпочитая бороться со злом мечом, а не словом. Все изменилось после того случая на пароме в Ленате. Это стало чертой, перейдя которую, он уже не мог вернуться. Да и не желал. Он не мог больше смотреть, как его братья режут темных, как скот. Он ведь видел — видел! — что половина из них ни в чем невиновата! Мальчики и девочки, которым попросту не повезло оказаться на пути отряда паладинов.
Вот те ликаны с парома, разве они заслуживали смерти? Нет! Они не имели ничего общего с дикими ликанами, которые жили, как звери, сбиваясь в стаи и нападая на всех подряд. Уж на таких ликанов Оскар поохотился немало, умел отличить. Более того: мирные ликаны, которые жили вместе с людьми, сеяли и пахали, заводили семьи — все они люто ненавидели своих одичавших собратьев и боялись их ничуть не меньше, чем люди. Они не раз помогали Оскару отыскать след стаи ликанов, напавшей на деревню или обоз. Не потерявшие разум и жившие в мире с людьми и нелюдями темные не желали, чтобы их ставили в один ряд с безумными убийцами, да и сами их побаивались, ведь даже семья ликанов ничего не могла противопоставить целой стаи дикий сородичей, они становились такими же жертвами, как и их соседи-смертные. Поэтому Оскар не мог равнодушно наблюдать за тем, как этих, в сущности, безобидных ликанов режут, как скот. Казалось, некоторых паладинов охватило фанатичное безумие, а кому-то попросту нравилось убивать. Осознать это было тяжело и еще тяжелее — принять, но Оскару помогли. Та девушка с парома, она сказала очень правильную вещь. Нельзя отворачиваться, нельзя идти на сделку со своей совестью. Именно тогда Оскар окончательно решил пойти против своих. Нет, против бессмысленной жестокости, ведь он служил Свету, силе, воплощающей надежду и любовь, тепло и милосердие.
Подобные мысли долго поддерживали его, когда он начал свою подпольную борьбу. Происшествие на пароме чудом не обернулось для него трагедией. Ред, этот стукач и палач, умер по дороге, как и парочка его подпевал вместе со значительной частью послушников. На них напала стая одичавших ликанов, выжило лишь несколько воинов, среди которых был и Оскар. Оставшиеся послушники не стали сдавать его начальству, проявили благоразумие, и о маленьком бунте одного паладина никто не узнал. И тогда он продолжил. Оскар больше не желал смотреть на то, как льется кровь невинных, пусть даже они были темными. Удивительно, но он даже смог найти единомышленников. Не все его братья и сестры были слепы в своей вере и послушании старшим. Многие умели видеть истину и желали жить по совести и чести. Тогда Оскар организовал свое собственное сопротивление внутри Ордена. Он не собирался воевать против Света, наоборот, он нес его догмы в народ, переубеждал собратьев, ударившихся в кровавое безумие. Постепенно все менялось. Да, не всегда удавалось спасти того или иного темного, но Оскар и его сторонники не сдавались. Они сами старались поступать по совести, не хватая и не убивая всех подряд, и пытались повлиять на других. Он дошел даже до того, что стал помогать бежать пленникам из темницы Ордена. А привело его на этот путь знакомство с Линой. У послушницы был старший брат, который служил палачом в подвалах главной резиденции. Девушка отличалась впечатлительностью и старалась не лезть в дела брата, но однажды ей не повезло, и она пришла к Оскару с ужасной историей о мальчике-колдуне, которого пытали только за то, что он был темным. Тогда-то в голову Оскара пришла та роковая мысль — спасти пленника. Но даже с учетом связей сделать это было непросто — они успели в последний момент. Лина потом месяц выхаживала мальчика. С тех пор они стали регулярно устраивать побеги. Начальство долго молчало, боясь доложить о творящемся беспорядке Верховному паладину, чем парочка бессовестно пользовалась. Им удалось вырвать из лап палачей две дюжины невинных жизней. При этом Оскар всегда внимательно подходил к выбору и принимал решение лишь после того, как убеждался, что темный страдает зазря. К сожалению, такое случалось очень часто. У Оскара дрожали руки, когда он вытаскивал на белый свет эти изуродованные тела, не помнящие своего имени. Он ужасался жестокости братьев. И, конечно, до последнего мгновение он считал, что поступает правильно.
Все изменилось в один миг.
О произошедшем в рестанийской резиденции Оскар узнал почти сразу, но ни он, ни Лина, ни другие паладины из числа их сторонников не знали, что в нападении замешаны кто-то из спасенных ими темных. До этого дня Оскар считал, что спасал невинные жизни. Он боялся ошибиться, но никогда не думал, что безобидный темный, которого они спасли, превратится в чудовище и сполна заслужит все пытки и казнь Ордена. Оскар не знал, что он станет виновником ужасной бойни. Но именно это и произошло. Из разговора паладинов, а потом и допроса, после которого у Оскара в ушах до сих пор звучал полной боли крик Лины, он понял, что совершил чудовищную ошибку. Этот мальчик-колдун, еще совсем ребенок, собрал темных и убил, убил всех в резиденции. Убил юных послушников, таких же девочек и мальчиков, как он.
Боль после пыток, боль душевная — все смешалось, медленно убивая Оскара. Он чувствовал капли дождя на своем лице и слышал тяжелое дыхание Лины. Их бросили связанными прямо во дворе рестанийской резиденции. Паладины, их палачи, разговаривали где-то вдалеке, их голоса звучали словно сквозь туман. Постепенно сознание покидало Оскара.
Стук копыт по мостовой привел его в чувство. Он услышал, как позади него зашевелилась Лина. Во двор резиденции въехал тот, кого все ждали. Верховный паладин. Лорд де Гор натянул поводья и спрыгнул на мокрую мостовую. Его тяжелые шаги отдавались громом колоколов в голове Оскара. Он боялся посмотреть в глаза своего лидера, которому клялся в верности, который был воплощением благородства, который вел Орден Света и которого он предал. Волна раскаяния затопила душу преступившего черту паладина. Он уже не помнил, что говорил и делал лорд де Гор, взгляд его ухватил лишь кусочек серой мостовой, на которой, казалось, теперь сосредоточился весь мир.
Оскар знал, чем все закончится. Он заслужил это, заслужил казнь. Лишь об одном он жалел — кроме своей нечеловеческой глупости, — что втянул других людей, особенно Лину. Она была еще слишком молода, он убедил ее, из-за него теперь ее душа осквернена, из-за него ее казнят сегодня.
Паладины споро поставили плохо стесанный столб, привязали к нему Оскара и Лину. Девушка рыдала, но ее слезы стирал с лица первый осенний дождь. Оскар посмотрел в хмурое серое небо и проклял тот день, когда решил изменить законам Ордена. Совесть! Разве мог он предположить, что его благие намерения приведут его и многих других в Глубины!
Раскаяние жгло его сильнее боли, и только одна маленькая неприятная мысль удерживала от полного самоуничижения — не все были такие, как тот мальчик-колдун. Перед лицом Оскара вдруг появилась картина прошлого — плачущая женщина с ребенком на руках. Они тогда спасли мирную ведьму и ее дочь от сожжения на костре. Женщина плакала и благодарила доброго паладина. И таких было немало.
А потом он представил окровавленные тела паладинов и послушников, жертв спасенного им колдуна. Все смешалось в душе Оскара. Он опустил взгляд на Верховного паладина, впервые встретился с ним взглядом, ища ответ на вопрос, мучавший его душу — и поразился холоду в черных глазах. Холод и безумие. На мгновение Оскар увидел жажду причинить боль, которая горела во взгляде Верховного паладина. Как часто он встречал подобное выражение в глазах палачей из подвалов Ордена.
Казалось, хуже быть не могло. Но это произошло. Оскару стало страшно, когда он понял, что…
Пламя Света, бездушное и безликое, откликнулось на зов Дареса и сожгло паладина-предателя и его девку. Не помехой ему были дождь и ветер. Предатели долго кричали, срывая голос, пока наконец от них не осталось ничего.
Дарес позволил себе холодную торжествующую улыбку.
Пауки бывают разные. Есть совсем крошки, которых подслеповатый старичок даже не заметит и случайно стряхнет со своей шляпы. Есть пауки побольше, такие любят жить в углу под потолком и ловить в свои сети беззаботных мух. А есть совершенно огромные создания, живущие в юго-западных землях, на самой границе с пустыней. Они не размениваются на мелочи вроде мух, нет, они охотятся на маленьких глупых пташек, слишком близко подлетающих к их логову. Птицееды — их так и называют.
Если бы Ордон Расхититель был пауком, то с гордостью бы носил звание Птицееда — этой твари в пасть лучше было не попадать. Ворон покосился на сидящего в кресле старика с горбатым носом, нависающим над верхней губой, и мысленно поежился от его взгляда. Встреть он Расхитителя лет в двадцать, уже бы дрожал. Или хамил. Теперь-то только хамить и остается.
— Мы поговорим наедине или это мальчики для развлечения? — насмешливо поинтересовался Ворон, кивнув на телохранителей, застывших у двери комнаты. Те зло глянули на него и заиграли мускулами на руках. Какие-то полукровки, то ли орки, то ли тролли, то ли все вместе. С ними Ворон общаться совсем не хотел.
Старик в кресле сделал едва уловимый жест, и телохранители исчезли. Избавившись от двух недружелюбных взглядов, Ворон смог наконец в полной мере оглядеться. Он оказался в какой-то полутемной комнате, больше похожей на жилище доброй бабушки, а не на пристанище одного из темных патриархов. Снаружи, кстати, все выглядело совсем иначе. Пока парочка дуболомов вела Ворона к хозяину, он успел по достоинству оценить степень опасности убежища темных. Окажись здесь светлый, его убили бы за секунду. Но даже Ворону, темному по крови и наемнику, были не рады. Если бы не дело, даже наглый и рисковый оборотень не полез бы в это паучье логово. А может, и нет. Иногда Ворону было так скучно… К счастью, сейчас до этого ему было далеко.
Покончив с осмотром комнаты (которая несмотря на внешний вид, была более непреступна, чем королевская тюрьма), Ворон обратил свое внимание на хозяина. Ордон только с виду выглядел немощным стариком. Ворон хорошо знал Расхитителя, хотя лично никогда не встречал. Это был очень старый оборотень, который немало покуролесил в молодости — Ворона тогда и на свете еще не было, — разграбив все более-менее знаменитые сокровищницы, в том числе Ордена Света. Именно за последнее достижение Ордон получил свое легендарное прозвище. Естественно, он был не только вором, но и темным, поэтому убивал немало, особенно когда шел на очередное дело. К старости он обуздал свои бурные пороки и взялся наставлять молодых, или попросту помогал спастись тем темным, которые по недомыслию перешли дорогу Ордену Света.
Не то что бы Ворону было приятно общаться с оборотнем, который перебил столько народу, но дело, дело. Да и интересно посмотреть на темного, о котором только шепчутся по углам и боятся одной его тени.
— Так зачем я понадобился столь выдающейся личности? — поинтересовался Ворон, прекрасно понимая, как он тут оказался.
С пару недель они вчетвером бродили по лесам, паладины всё никак не желали успокаиваться. В итоге их нашел Шеренор и предложил переждать "бурю" в его убежище. Надо сказать, что орки были категорически против, но мнение Стелисы и Ворона (особенно последнего) перевесило. Потом оборотень рассказал Барсту все, что знал о приятеле-ликане, и орк тоже передумал. Одна Роска с неодобрением посматривала на кривого ликана. Хотя проницательный Ворон заметил, что больше всего ей не нравится не сам Шеренор, а его разговоры со Стелисой. За те несколько дней, что они прожили в лесном домике, парочка ликанов успела сдружиться. Шеренор благородно простил нападение на себя, а Стелиса — удар по голове. В итоге в маленькой ветхой избе воцарился мир, и именно в этот момент Ворон почувствовал, как нагрелся амулет Кета. Сгорая от нетерпения, но проявляя разумную осторожность, оборотень отправился на место встречи, где "познакомился" с двумя дуболомами и был препровожден к Расхитителю. Сопротивляться Ворон не стал, понадеявшись на удачу, поэтому бока ему намяли несильно. Теперь его мучило лишь любопытство: Ордон хочет его убить — после того, как выяснит, на кого он работает — или собирается помочь вместо Кета?
— Думаю, ты знаешь, — усмехнулся старик, еще больше сгорбившись, отчего плед, в который были укутаны его ноги, медленно пополз вниз. Ордон раскрыл ладонь, и Ворон увидел второй такой же, как у него, амулет, он принадлежал самому Кету. — Поговорим?
— Поговорим, — послушно (надо же когда-то!) согласился Ворон и повинуясь жесту старика уселся на колченогий табурет, идеально вписывающийся в обстановку комнаты, в отличие от одного белобрысого оборотня.
— Надеюсь, — начал Ворон, — Кету не оторвали голову и не закопали где-нибудь за забором? Не хотелось бы подставлять парня из-за своего неуемного любопытства.
— Беспокоишься? — прошепелявил Ордон, пронзая Ворона стальным взглядом. Да-да, тот самый птицеед. — Совестливый значит.
— Чуть-чуть, — разыгрывая скромность, ответил Ворон.
— Не переживай, живехонек твой дружок, хотя голову я ему бы оторвал. Молодежь! Горячая голова, руки к ножу тянутся!
«Кто бы говорил!» — подумал Ворон, с трудом прикусив язык.
— Так значит, это он в Рестании погулял? — догадался наемник, быстро сопоставив факты. Да, Кету подходила роль мстителя, мотив был, возможности тоже. Орден неплохо постарался в последнее время, настроив против себя даже тех темных, которые раньше против паладинов ничего не имели.
— Ты, говорят, ищешь кое-кого? — произнес Ордон, проигнорировав вопрос Ворона, чем только подтвердил верность догадки.
— Милорд, — дрожа с ног до головы, произнес какой-то паладин, еще совсем мальчишка. Он поклонился и после позволения говорить передал очень важные сведения. Услышав такое, Дарес резко развернулся, вскочил на лошадь и тут же пустился вскачь. Казалось, нельзя было испытывать более сильную ненависть к темным, но Дарес смог. Есть кое-что похуже тварей Тьмы — светлые, которые ступают на путь предательства.
Сквозь алую пелену ярости проскочила одна светлая мысль: надо бы отправить Белку на покой, пусть красавица, подаренная братом, доживет свой короткий век в тепле и уюте.
***
Он прислонился виском к мокрой стене здания и закрыл глаза. Рядом судорожно вздыхала Лина, безуспешно пытаясь подавить рыдания. Он очень хорошо понимал ее, слезы ее были на его совести. Совесть… Кто бы мог подумать, что все так изменится? Оскар никогда не был добродушным малым, предпочитая бороться со злом мечом, а не словом. Все изменилось после того случая на пароме в Ленате. Это стало чертой, перейдя которую, он уже не мог вернуться. Да и не желал. Он не мог больше смотреть, как его братья режут темных, как скот. Он ведь видел — видел! — что половина из них ни в чем невиновата! Мальчики и девочки, которым попросту не повезло оказаться на пути отряда паладинов.
Вот те ликаны с парома, разве они заслуживали смерти? Нет! Они не имели ничего общего с дикими ликанами, которые жили, как звери, сбиваясь в стаи и нападая на всех подряд. Уж на таких ликанов Оскар поохотился немало, умел отличить. Более того: мирные ликаны, которые жили вместе с людьми, сеяли и пахали, заводили семьи — все они люто ненавидели своих одичавших собратьев и боялись их ничуть не меньше, чем люди. Они не раз помогали Оскару отыскать след стаи ликанов, напавшей на деревню или обоз. Не потерявшие разум и жившие в мире с людьми и нелюдями темные не желали, чтобы их ставили в один ряд с безумными убийцами, да и сами их побаивались, ведь даже семья ликанов ничего не могла противопоставить целой стаи дикий сородичей, они становились такими же жертвами, как и их соседи-смертные. Поэтому Оскар не мог равнодушно наблюдать за тем, как этих, в сущности, безобидных ликанов режут, как скот. Казалось, некоторых паладинов охватило фанатичное безумие, а кому-то попросту нравилось убивать. Осознать это было тяжело и еще тяжелее — принять, но Оскару помогли. Та девушка с парома, она сказала очень правильную вещь. Нельзя отворачиваться, нельзя идти на сделку со своей совестью. Именно тогда Оскар окончательно решил пойти против своих. Нет, против бессмысленной жестокости, ведь он служил Свету, силе, воплощающей надежду и любовь, тепло и милосердие.
Подобные мысли долго поддерживали его, когда он начал свою подпольную борьбу. Происшествие на пароме чудом не обернулось для него трагедией. Ред, этот стукач и палач, умер по дороге, как и парочка его подпевал вместе со значительной частью послушников. На них напала стая одичавших ликанов, выжило лишь несколько воинов, среди которых был и Оскар. Оставшиеся послушники не стали сдавать его начальству, проявили благоразумие, и о маленьком бунте одного паладина никто не узнал. И тогда он продолжил. Оскар больше не желал смотреть на то, как льется кровь невинных, пусть даже они были темными. Удивительно, но он даже смог найти единомышленников. Не все его братья и сестры были слепы в своей вере и послушании старшим. Многие умели видеть истину и желали жить по совести и чести. Тогда Оскар организовал свое собственное сопротивление внутри Ордена. Он не собирался воевать против Света, наоборот, он нес его догмы в народ, переубеждал собратьев, ударившихся в кровавое безумие. Постепенно все менялось. Да, не всегда удавалось спасти того или иного темного, но Оскар и его сторонники не сдавались. Они сами старались поступать по совести, не хватая и не убивая всех подряд, и пытались повлиять на других. Он дошел даже до того, что стал помогать бежать пленникам из темницы Ордена. А привело его на этот путь знакомство с Линой. У послушницы был старший брат, который служил палачом в подвалах главной резиденции. Девушка отличалась впечатлительностью и старалась не лезть в дела брата, но однажды ей не повезло, и она пришла к Оскару с ужасной историей о мальчике-колдуне, которого пытали только за то, что он был темным. Тогда-то в голову Оскара пришла та роковая мысль — спасти пленника. Но даже с учетом связей сделать это было непросто — они успели в последний момент. Лина потом месяц выхаживала мальчика. С тех пор они стали регулярно устраивать побеги. Начальство долго молчало, боясь доложить о творящемся беспорядке Верховному паладину, чем парочка бессовестно пользовалась. Им удалось вырвать из лап палачей две дюжины невинных жизней. При этом Оскар всегда внимательно подходил к выбору и принимал решение лишь после того, как убеждался, что темный страдает зазря. К сожалению, такое случалось очень часто. У Оскара дрожали руки, когда он вытаскивал на белый свет эти изуродованные тела, не помнящие своего имени. Он ужасался жестокости братьев. И, конечно, до последнего мгновение он считал, что поступает правильно.
Все изменилось в один миг.
О произошедшем в рестанийской резиденции Оскар узнал почти сразу, но ни он, ни Лина, ни другие паладины из числа их сторонников не знали, что в нападении замешаны кто-то из спасенных ими темных. До этого дня Оскар считал, что спасал невинные жизни. Он боялся ошибиться, но никогда не думал, что безобидный темный, которого они спасли, превратится в чудовище и сполна заслужит все пытки и казнь Ордена. Оскар не знал, что он станет виновником ужасной бойни. Но именно это и произошло. Из разговора паладинов, а потом и допроса, после которого у Оскара в ушах до сих пор звучал полной боли крик Лины, он понял, что совершил чудовищную ошибку. Этот мальчик-колдун, еще совсем ребенок, собрал темных и убил, убил всех в резиденции. Убил юных послушников, таких же девочек и мальчиков, как он.
Боль после пыток, боль душевная — все смешалось, медленно убивая Оскара. Он чувствовал капли дождя на своем лице и слышал тяжелое дыхание Лины. Их бросили связанными прямо во дворе рестанийской резиденции. Паладины, их палачи, разговаривали где-то вдалеке, их голоса звучали словно сквозь туман. Постепенно сознание покидало Оскара.
Стук копыт по мостовой привел его в чувство. Он услышал, как позади него зашевелилась Лина. Во двор резиденции въехал тот, кого все ждали. Верховный паладин. Лорд де Гор натянул поводья и спрыгнул на мокрую мостовую. Его тяжелые шаги отдавались громом колоколов в голове Оскара. Он боялся посмотреть в глаза своего лидера, которому клялся в верности, который был воплощением благородства, который вел Орден Света и которого он предал. Волна раскаяния затопила душу преступившего черту паладина. Он уже не помнил, что говорил и делал лорд де Гор, взгляд его ухватил лишь кусочек серой мостовой, на которой, казалось, теперь сосредоточился весь мир.
Оскар знал, чем все закончится. Он заслужил это, заслужил казнь. Лишь об одном он жалел — кроме своей нечеловеческой глупости, — что втянул других людей, особенно Лину. Она была еще слишком молода, он убедил ее, из-за него теперь ее душа осквернена, из-за него ее казнят сегодня.
Паладины споро поставили плохо стесанный столб, привязали к нему Оскара и Лину. Девушка рыдала, но ее слезы стирал с лица первый осенний дождь. Оскар посмотрел в хмурое серое небо и проклял тот день, когда решил изменить законам Ордена. Совесть! Разве мог он предположить, что его благие намерения приведут его и многих других в Глубины!
Раскаяние жгло его сильнее боли, и только одна маленькая неприятная мысль удерживала от полного самоуничижения — не все были такие, как тот мальчик-колдун. Перед лицом Оскара вдруг появилась картина прошлого — плачущая женщина с ребенком на руках. Они тогда спасли мирную ведьму и ее дочь от сожжения на костре. Женщина плакала и благодарила доброго паладина. И таких было немало.
А потом он представил окровавленные тела паладинов и послушников, жертв спасенного им колдуна. Все смешалось в душе Оскара. Он опустил взгляд на Верховного паладина, впервые встретился с ним взглядом, ища ответ на вопрос, мучавший его душу — и поразился холоду в черных глазах. Холод и безумие. На мгновение Оскар увидел жажду причинить боль, которая горела во взгляде Верховного паладина. Как часто он встречал подобное выражение в глазах палачей из подвалов Ордена.
Казалось, хуже быть не могло. Но это произошло. Оскару стало страшно, когда он понял, что…
Пламя Света, бездушное и безликое, откликнулось на зов Дареса и сожгло паладина-предателя и его девку. Не помехой ему были дождь и ветер. Предатели долго кричали, срывая голос, пока наконец от них не осталось ничего.
Дарес позволил себе холодную торжествующую улыбку.
Глава 7. Старый паук, или Оберег любви
Пауки бывают разные. Есть совсем крошки, которых подслеповатый старичок даже не заметит и случайно стряхнет со своей шляпы. Есть пауки побольше, такие любят жить в углу под потолком и ловить в свои сети беззаботных мух. А есть совершенно огромные создания, живущие в юго-западных землях, на самой границе с пустыней. Они не размениваются на мелочи вроде мух, нет, они охотятся на маленьких глупых пташек, слишком близко подлетающих к их логову. Птицееды — их так и называют.
Если бы Ордон Расхититель был пауком, то с гордостью бы носил звание Птицееда — этой твари в пасть лучше было не попадать. Ворон покосился на сидящего в кресле старика с горбатым носом, нависающим над верхней губой, и мысленно поежился от его взгляда. Встреть он Расхитителя лет в двадцать, уже бы дрожал. Или хамил. Теперь-то только хамить и остается.
— Мы поговорим наедине или это мальчики для развлечения? — насмешливо поинтересовался Ворон, кивнув на телохранителей, застывших у двери комнаты. Те зло глянули на него и заиграли мускулами на руках. Какие-то полукровки, то ли орки, то ли тролли, то ли все вместе. С ними Ворон общаться совсем не хотел.
Старик в кресле сделал едва уловимый жест, и телохранители исчезли. Избавившись от двух недружелюбных взглядов, Ворон смог наконец в полной мере оглядеться. Он оказался в какой-то полутемной комнате, больше похожей на жилище доброй бабушки, а не на пристанище одного из темных патриархов. Снаружи, кстати, все выглядело совсем иначе. Пока парочка дуболомов вела Ворона к хозяину, он успел по достоинству оценить степень опасности убежища темных. Окажись здесь светлый, его убили бы за секунду. Но даже Ворону, темному по крови и наемнику, были не рады. Если бы не дело, даже наглый и рисковый оборотень не полез бы в это паучье логово. А может, и нет. Иногда Ворону было так скучно… К счастью, сейчас до этого ему было далеко.
Покончив с осмотром комнаты (которая несмотря на внешний вид, была более непреступна, чем королевская тюрьма), Ворон обратил свое внимание на хозяина. Ордон только с виду выглядел немощным стариком. Ворон хорошо знал Расхитителя, хотя лично никогда не встречал. Это был очень старый оборотень, который немало покуролесил в молодости — Ворона тогда и на свете еще не было, — разграбив все более-менее знаменитые сокровищницы, в том числе Ордена Света. Именно за последнее достижение Ордон получил свое легендарное прозвище. Естественно, он был не только вором, но и темным, поэтому убивал немало, особенно когда шел на очередное дело. К старости он обуздал свои бурные пороки и взялся наставлять молодых, или попросту помогал спастись тем темным, которые по недомыслию перешли дорогу Ордену Света.
Не то что бы Ворону было приятно общаться с оборотнем, который перебил столько народу, но дело, дело. Да и интересно посмотреть на темного, о котором только шепчутся по углам и боятся одной его тени.
— Так зачем я понадобился столь выдающейся личности? — поинтересовался Ворон, прекрасно понимая, как он тут оказался.
С пару недель они вчетвером бродили по лесам, паладины всё никак не желали успокаиваться. В итоге их нашел Шеренор и предложил переждать "бурю" в его убежище. Надо сказать, что орки были категорически против, но мнение Стелисы и Ворона (особенно последнего) перевесило. Потом оборотень рассказал Барсту все, что знал о приятеле-ликане, и орк тоже передумал. Одна Роска с неодобрением посматривала на кривого ликана. Хотя проницательный Ворон заметил, что больше всего ей не нравится не сам Шеренор, а его разговоры со Стелисой. За те несколько дней, что они прожили в лесном домике, парочка ликанов успела сдружиться. Шеренор благородно простил нападение на себя, а Стелиса — удар по голове. В итоге в маленькой ветхой избе воцарился мир, и именно в этот момент Ворон почувствовал, как нагрелся амулет Кета. Сгорая от нетерпения, но проявляя разумную осторожность, оборотень отправился на место встречи, где "познакомился" с двумя дуболомами и был препровожден к Расхитителю. Сопротивляться Ворон не стал, понадеявшись на удачу, поэтому бока ему намяли несильно. Теперь его мучило лишь любопытство: Ордон хочет его убить — после того, как выяснит, на кого он работает — или собирается помочь вместо Кета?
— Думаю, ты знаешь, — усмехнулся старик, еще больше сгорбившись, отчего плед, в который были укутаны его ноги, медленно пополз вниз. Ордон раскрыл ладонь, и Ворон увидел второй такой же, как у него, амулет, он принадлежал самому Кету. — Поговорим?
— Поговорим, — послушно (надо же когда-то!) согласился Ворон и повинуясь жесту старика уселся на колченогий табурет, идеально вписывающийся в обстановку комнаты, в отличие от одного белобрысого оборотня.
— Надеюсь, — начал Ворон, — Кету не оторвали голову и не закопали где-нибудь за забором? Не хотелось бы подставлять парня из-за своего неуемного любопытства.
— Беспокоишься? — прошепелявил Ордон, пронзая Ворона стальным взглядом. Да-да, тот самый птицеед. — Совестливый значит.
— Чуть-чуть, — разыгрывая скромность, ответил Ворон.
— Не переживай, живехонек твой дружок, хотя голову я ему бы оторвал. Молодежь! Горячая голова, руки к ножу тянутся!
«Кто бы говорил!» — подумал Ворон, с трудом прикусив язык.
— Так значит, это он в Рестании погулял? — догадался наемник, быстро сопоставив факты. Да, Кету подходила роль мстителя, мотив был, возможности тоже. Орден неплохо постарался в последнее время, настроив против себя даже тех темных, которые раньше против паладинов ничего не имели.
— Ты, говорят, ищешь кое-кого? — произнес Ордон, проигнорировав вопрос Ворона, чем только подтвердил верность догадки.
