Зато он сам все подмечал — взгляд его был острым и каким-то неприятным. С ним Айрину было тяжело беседовать. Он устал, устал от постоянного напряжения, в котором теперь жил. Наконец-то он понял, почему отец в сорок лет выглядел стариком и смотрел на все с усталой обреченностью. Неужели и Айрина ждет такая судьба? Отдать всего себя своему королевству? От этой мысли Айрин невольно вздрогнул, но потом взял себя в руки. Ведь он был рожден для того, чтобы править, это его долг, а долг надо исполнять верно и без оглядки.
Айрин поднял взгляд на портрет отца, который недавно приказал повесить в кабинете, и вернулся к письму. Он справится. Иначе нельзя.
— …увидел паладинов. Ну, мы немного разошлись во мнении. Они хотели меня убить, у меня же были прямо противоположные намерения. Мы подрались, но они взяли числом. Меня огрели по голове, дальше ничего не помню. Только ругань Барста.
Орк загоготал, спугнув с ближайшей ветки двух пичуг. Ларон лишь качал головой, но даже он не мог не улыбнуться. Красочный рассказ Ворона ненадолго развлек троих мужчин, брошенных одной ветреной женщиной.
— Признаться, я удивлен, — задумчиво произнес Ларон, когда Барст перестал оглашать окрестности своим громоподобным смехом.
— Чему? — выгнул белую бровь Ворон. — К слову, Барст, а как вы меня нашли?
— Ну, дык, так и нашли, — скомкано ответил орк, явно что-то скрывая.
— Барст, — нажал Ворон, сверля друга взглядом.
— Малышка дала побрякушку, — сдался Барст, прекрасно знавший настойчивость Белого Ворона. — Сказала, по ней тебя можно найти. Ну ты когда ушел, мы ждали, а потом — раз! Мелочь эта потеплела, ну побрякушка малышки. Я девок взял и пошел, куда она меня повела. Так и нашли тебя. Вот.
Ворон нахмурился, мысленно ругаясь и обещая себе устроить головомойку любимой магичке. Что она себе позволяет?!
— Так что тебя удивляет? — поинтересовался Ворон, обратившись к Ларону. Таи сейчас рядом не было и стоило попридержать законное возмущение, чтобы потом ей больше досталось.
— Поступок темных, — признался Ларон, все еще идя с крайне задумчивым видом. — Ведь это для нас очевидно, что демоны — это угроза.
— А че, темные — тупые? — грубо откликнулся Барст. — Че мы, по-твоему, не понимаем, что демоны — это враги?
— Я совсем не хотел принизить умственные достоинства твоих сородичей и других темных, — поспешил заверить Ларон. — Я всего лишь отметил странность. Ведь посуди сам, Барст. Эти темные отличаются от тебя и Ворона, они живут обособленно, прячутся годами. Они… Прости, но они преступники. Орден Света не просто так их ищет, да и не только. Думаю, такие, как Шеренор, невинно пострадавшие, встречаются очень редко. Я прав, Ворон?
— Да.
— Вот поэтому я и удивился. Для таких темных несвойственно впускать чужаков.
— Демоны завоевали их доверие, когда Орден раструбил на всю Рестанию, что они ищут мужика с зелеными глазами, даже портреты повесили. Лучшей рекомендации для Ордона и ему подобных не существовало.
— Ворон, я не про то, как демоны попали к темным, а про то, почему они послушались тебя, чужака, и выгнали тех, кто является такими же изгоями, как и они.
— А, понял, — усмехнулся Ворон. — Тебе, светлому, не понять. В твоем представлении темные — это какие-то забитые чудища, которые живут как звери. На самом деле, самые умные и сильные темные как раз живут в подполье, потому что оттуда проще проворачивать свои делишки, а не потому, что они там прячутся от паладинов и стражников. Поэтому и демоны им не понравились. Как только до них дошла весть, что тот, кого они у себя приютили, оказался демоном, они его тут же вытурили. О своей безопасности и безопасности своих, кхм, делишек они пекутся не меньше, чем знатная девица о своей чести. К тому же — ты мне не поверишь, но я все равно скажу, — даже самый отъявленный темный понимает, насколько опасны демоны. Вражда враждой, но все мы живем в этом мире, и если станет вопрос о его защите, темные еще вперед светлых побегут бить нечисть из Глубин.
Барст решительно кивнул, поддерживая Ворона.
Ларон посмотрел на них и серьезно задумался.
Ели в тишине, только крик младенца нарушал ритмичные стуки ложек о миски. Старшие дети поглядывали на отца, но ничего не говорили и пихали под столом младших, чтобы те помалкивали.
Первым не выдержал отец семейства. Огромной ручищей смахнул со стола глиняную посуду, которая тут же разлетелась осколками, и грубо произнес:
— Успокой его!
Единственная среди мальчишек девочка вжала голову в плечи и выскочила из-за стола быстрее эльфийской стрелы. Спустя пару секунд она уже укачивала своего младшего брата, сквозь слезы уговаривая его успокоиться. Если не удавалось утихомирить малыша достаточно быстро, отец начинал страшно ругаться и даже бил ее, поэтому девочка изо всех сил старалась совладать с плачущим ребенком. Но куда ей, самой еще не вышедшей из детского возраста, было это сделать? А плач все не прекращался…
Отправив спать сыновей, угрюмый отец вышел во двор. В лицо пахнуло первым морозом. Это на юге осень только-только началась, а у них на севере скоро должен был выпасть первый снег. На мгновение человек замер, пытаясь вырваться из оков боли, которые медленно убивали его. С того самого дня, когда его любимая жена, мать его сыновей, умерла от морового поветрия, он не знал покоя, не мог смириться. И плач этот он ненавидел, потому он напоминал о том, что к ребенку больше не придет его мать.
Он прошел по двору и, остановившись у бочки с дождевой водой, зачерпнул, плеснув не глядя. Лицо обожгло холодом, струи ледяной воды потекли по бороде. Было так плохо, как нельзя сказать.
Он ударил кулаком по ограде, сбил руку в кровь, но даже боль не смогла отвлечь его от гнетущих душу мыслей.
Вдруг рядом раздался тихий стон. Человек поднял голову — и отшатнулся. За невысокой оградой стояла бледная, как смерть, женщина. Ее лицо было до боли знакомо.
— Власа? — прошептал крестьянин, пытаясь осенить себя знаком Света.
Его покойная жена подняла на него взгляд, полный тоски и мольбы и простонала:
— Уйди… Уйди, прошу… Ты должен… Спаси наших детей…
Она протянула к нему свои руки — белые и мертвые, — и он в ужасе бросился бежать. Скорее, в дом! Только там, заперев толстую дубовую дверь на засов, при пламени свечей он смог чуть отдышаться. Сердце бешено колотилось, а рука раз за разом вычерчивала знак Света, которому их давным-давно научил проезжавший через деревню паладин. Сейчас простой сельский мужик неистово верил в Свет и благостное очищение души — он готов был поверить во все, только бы не видеть мертвого лика жены.
Лишь с рассветом он смог прийти в себя…
На следующий день несчастный плотник отправился каяться в грехах к живущему на отшибе травнику — тот был весьма умен, всегда помогал и духовно наставлял крестьян. Но на этот раз травник ничем не помог обезумевшему от горя и страха отцу большого семейства — не открыл он дверь. Так и ушел крестьянин, переживая за свою душу и страшась ночи. Он не знал, что к старику-травнику в тот вечер тоже пришла покойница — его дочь.
Медленно по деревни ползли нехорошие слухи. Люди боялись встречаться друг с другом взглядами. Еще только седмицу назад все было в порядке, жили все дружно, бед не знали, в нищете и холоде, зато счастливо. А потом за два дня неизвестный мор забрал почти всех взрослых девок и жен почтенных. Не успели мужья и отцы их похоронить, как уже через день пошли по деревни нехорошие слухи. То здесь, то там видели покойниц. Приходили они сизыми вечерами, мрачными ночами. Лица их бледные горели в темноте, голоса звучали страшно. Они стонали и просили мужей и отцов уйти, спасти детей. Грядет беда, говорили они, убегайте, говорили они. Лица их преследовали мужчин, сводили с ума их речи. Люди боялись, боялись, словно животные, звери, прячась по углам и моля Свет о спасении. Но ничего не могло помочь людям, не могло спасти от мертвецов. И тогда люди стали слушать и слышать. Они боялись, но шли. Собирали детей, брали скот, гнали семьи на юг. За считанные дни одинокая северная деревенька на границе Арле и земель кланов северных орков опустела.
На высоком холме стояла, сложив руки на груди, довольная Нэй'са. Это было интересно, хоть немного развлекло ее.
Целый месяц они тащились по землям смертных, прятались. Абэзиса искали эти "воины Света", да и паренек-колдун вызывал подозрения. Нэй'са презирала слабых верхних, но умела мыслить, как они, поэтому настояла на полной секретности. Вот только последняя сопровождалась лазаньем по сугробам и буреломам. Еще Абэзис вечно был рядом. Терпеть его было той еще мукой! К вечным подозрениям лучшей шпионке Повелителя Глубин не привыкать, но твердолобый Абэзис со своим злым взглядом действовал на нервы даже ей. К тому же он создавал проблемы таких эпических масштабов, что хотелось прибить его, несмотря на явный перевес в силе. Приходилось терпеть, терпеть, терпеть… Тупость смертных, жалких существ из верхнего мира. Тупость Абэзиса, который умел только махать своим мечом. Собственное бессилие, ведь она не могла исправить всё. Но теперь Абэзиса не было рядом, и она могла вздохнуть полной грудью и сделать все по-своему. Куда запропастился напарник, она не интересовалась — и дураку понятно, что здесь, у предгорий Северного Хребта, верного пса ша'анис могли заинтересовать только лунные эльфы. Что ж, пусть бегает исполняет поручения своей госпожи, пока она, Нэй'са, займется делом. Если повезет, она успеет до возвращения Абэзиса, и тогда ее ша'инис победит…
Перво-наперво следовало найти место для ритуала. Именно этим и занималась Нэй'са. Абэзис покинул их как раз на подходе к одной деревеньке. Само поселение не представляло из себя ничего интересного, как и те ничтожные смертные, что жили там, но вот место было… примечательным. Когда-то давно здесь отгремела магическая битва и полегло немало народу. Места массовой гибели всегда отмечены особым знаком, а если это была мучительная смерть от магии, то лучшего варианта и придумать нельзя. Естественно, не только это привлекло демонов. Нэй'са знала, что некоторые не совсем бездарные смертные умеют чувствовать магическую пелену мира, ту тонкую вуаль, что защищает Верхний мир от Глубин. Но чутье это весьма слабо, оно улавливает не все изменения. Это место было хорошо спрятано от чужих глаз. Именно поэтому Нэй'са уговорила Абэзиса выбрать столь отдаленный пункт назначения: главное достоинство — это безопасность и скрытность. Они и так нашумели в центральных землях, не хватало еще привести на место ритуала этих идиотов, играющих в воинов Света, или отряд наемников. Смертные оказались очень прыткими, и Нэй'са, в отличие от Абэзиса, не могла их недооценивать — это могло привести к непоправимой ошибке. Поэтому она тихо и скрытно шла к своей цели, сдерживая Абэзиса. Тот не привык работать в Верхнем мире, не привык к тайнам и интригам. Дубина, военная дубина! Может, конечно, он научится думать головой, но Нэй'са надеялась, что он раньше свернет себе шею. Это было бы так чудесно… Но не время предаваться мечтам.
Итак, с уходом Абэзиса у Нэй'сы оказались развязаны руки. Прибыв на место будущего ритуала, она начала решать, как избавиться от лишних элементов — копошащихся в домах людишек. Они мешались. Очевидный вариант — убить — Нэй'су не устраивал по двум причинам. Первое — она все так же не желала привлекать внимание к месту призыва. Если ритуал сорвется или, наоборот, окажется удачным, им необходимо будет скрыть сам факт его проведение и пришедшего в мир ша'инис. Вторая причина — массовая смерть могла плохо сказать на магическом фоне. В столь сложном ритуале, как призыв ша'анис или ша'инис, требовалось точность, любая, даже самая мельчайшая оплошность могла разрушить все их планы. Поэтому Нэй'са пошла длинным путем и сумела согнать людей с насиженных мест. А всего-то понадобилось выпустить на деревню заразу, которая убьет всех взрослых женщин, но останется незаметной для глупых верхних. А потом Нэй'са, принимая облик то одной, то другой покойницы, стала приходить к селянам и пугать их. Такие глупые… Их даже презирать не получалось, Нэй'са смотрела на них, как на букашек, которые копошились у ее сапог. Разве они достойны ее внимания?
Люди ушли. Всего за две недели Нэй'са решила эту задачу. Теперь она с самым довольным видом (который, впрочем, прятался под маской ледяного спокойствия) наблюдала за букашками, ползущими по дороге. Завтра можно будет начинать ритуал, хотя…
Она обернулась и посмотрела на двух смертных. Первый, колдун, которого они нашли на юге, смотрел с хорошо скрываемым страхом. Когда демоны приходят в Верхний мир, первое время их преследует аура ужаса, которую чуют верхние, но со временем флер незаметности все скрадывает, и выходцев из Глубин нельзя отличить от жалких смертных. Однако колдуну Нэй'са специально позволяла чувствовать свою силу и инородность. Прислужников лучше всего держать на коротком поводке страха. Так что испуганный взгляд колдуна, неплохо спрятанный под равнодушием, ее не удивил. Как и откровенный ужас в глазах пленника — молодого паренька, которого Нэй'са похитила из деревни. В нем чувствовалась кровь светлых рас, а юный возраст — у него даже борода еще не начала расти — восполнил бы недостатки нечистокровного. Лучше всего, конечно, было бы положить на алтарь светлого эльфа, но где его взять? Придется обходиться своими силами, тем более время не терпит. Да, не терпит…
— Сегодня ночью, — приказала Нэй'са не вдаваясь в ненужные подробности. Колдун и так все понял. Да и пленник стал дрожать сильнее.
Скоро, совсем скоро она сделает это. Только бы Абэзис не успел вернуться.
Тая упала им, как снег на голову — в прямом смысле слова! Ворон лежал у небольшого костра, дремал, слушая, как вздыхает сидящий в карауле Ларон — в здешних землях без ночных дежурств никак, — маленькие снежинки падали ему на лицо — и все равно, что сейчас середина осени, на севере уже зима, — как вдруг на ничего не подозревающего оборотня рухнул мешок с отрубями, у которого были очень острые колени и локти.
Под яростное шипение и тихую ругань проснулся Барст и спросонья чуть не снес голову зазевавшемуся Ларону. Ничего нового.
Наконец Ворону удалось спихнуть с себя Таю и сесть.
— Ты совсем чокнулась? Или пока тренируешься? — нехорошим голосом поинтересовался он.
— Тренируюсь, — вздернула подбородок Тая и мстительно пообещала: — Тебя ждет еще худшая участь.
— Надеюсь, к тому времени меня убьют демоны.
— Совсем скоро тебе представится прекрасная возможность проверить это.
— Рад. Безумно рад.
— Кхм, Тая, ты теперь с нами? — кашлянул и тактично вмешался в перепалку Ларон, а то эта парочка могла ругаться до утра и не устать, в отличие от невольных слушателей.
— Да, — коротко ответила Тая, поправляя платье, чей ворот немного съехал в процессе борьбы с Вороном.
— Неужели? — восхитился сидящий рядом мужчина. Последний месяц выдался донельзя тоскливым, тревога от приближающейся опасности и перспективы встречи с демонами мучила всю троицу, пусть кое-кто и скрывал чувства достаточно умело. Но общая напряженность давила и на Ларона, и на Барста, и даже на Ворона. Последний особенно скучал и злился — он не любил ждать.
Айрин поднял взгляд на портрет отца, который недавно приказал повесить в кабинете, и вернулся к письму. Он справится. Иначе нельзя.
***
— …увидел паладинов. Ну, мы немного разошлись во мнении. Они хотели меня убить, у меня же были прямо противоположные намерения. Мы подрались, но они взяли числом. Меня огрели по голове, дальше ничего не помню. Только ругань Барста.
Орк загоготал, спугнув с ближайшей ветки двух пичуг. Ларон лишь качал головой, но даже он не мог не улыбнуться. Красочный рассказ Ворона ненадолго развлек троих мужчин, брошенных одной ветреной женщиной.
— Признаться, я удивлен, — задумчиво произнес Ларон, когда Барст перестал оглашать окрестности своим громоподобным смехом.
— Чему? — выгнул белую бровь Ворон. — К слову, Барст, а как вы меня нашли?
— Ну, дык, так и нашли, — скомкано ответил орк, явно что-то скрывая.
— Барст, — нажал Ворон, сверля друга взглядом.
— Малышка дала побрякушку, — сдался Барст, прекрасно знавший настойчивость Белого Ворона. — Сказала, по ней тебя можно найти. Ну ты когда ушел, мы ждали, а потом — раз! Мелочь эта потеплела, ну побрякушка малышки. Я девок взял и пошел, куда она меня повела. Так и нашли тебя. Вот.
Ворон нахмурился, мысленно ругаясь и обещая себе устроить головомойку любимой магичке. Что она себе позволяет?!
— Так что тебя удивляет? — поинтересовался Ворон, обратившись к Ларону. Таи сейчас рядом не было и стоило попридержать законное возмущение, чтобы потом ей больше досталось.
— Поступок темных, — признался Ларон, все еще идя с крайне задумчивым видом. — Ведь это для нас очевидно, что демоны — это угроза.
— А че, темные — тупые? — грубо откликнулся Барст. — Че мы, по-твоему, не понимаем, что демоны — это враги?
— Я совсем не хотел принизить умственные достоинства твоих сородичей и других темных, — поспешил заверить Ларон. — Я всего лишь отметил странность. Ведь посуди сам, Барст. Эти темные отличаются от тебя и Ворона, они живут обособленно, прячутся годами. Они… Прости, но они преступники. Орден Света не просто так их ищет, да и не только. Думаю, такие, как Шеренор, невинно пострадавшие, встречаются очень редко. Я прав, Ворон?
— Да.
— Вот поэтому я и удивился. Для таких темных несвойственно впускать чужаков.
— Демоны завоевали их доверие, когда Орден раструбил на всю Рестанию, что они ищут мужика с зелеными глазами, даже портреты повесили. Лучшей рекомендации для Ордона и ему подобных не существовало.
— Ворон, я не про то, как демоны попали к темным, а про то, почему они послушались тебя, чужака, и выгнали тех, кто является такими же изгоями, как и они.
— А, понял, — усмехнулся Ворон. — Тебе, светлому, не понять. В твоем представлении темные — это какие-то забитые чудища, которые живут как звери. На самом деле, самые умные и сильные темные как раз живут в подполье, потому что оттуда проще проворачивать свои делишки, а не потому, что они там прячутся от паладинов и стражников. Поэтому и демоны им не понравились. Как только до них дошла весть, что тот, кого они у себя приютили, оказался демоном, они его тут же вытурили. О своей безопасности и безопасности своих, кхм, делишек они пекутся не меньше, чем знатная девица о своей чести. К тому же — ты мне не поверишь, но я все равно скажу, — даже самый отъявленный темный понимает, насколько опасны демоны. Вражда враждой, но все мы живем в этом мире, и если станет вопрос о его защите, темные еще вперед светлых побегут бить нечисть из Глубин.
Барст решительно кивнул, поддерживая Ворона.
Ларон посмотрел на них и серьезно задумался.
Глава 2. Женщина с тысячью лицами
Ели в тишине, только крик младенца нарушал ритмичные стуки ложек о миски. Старшие дети поглядывали на отца, но ничего не говорили и пихали под столом младших, чтобы те помалкивали.
Первым не выдержал отец семейства. Огромной ручищей смахнул со стола глиняную посуду, которая тут же разлетелась осколками, и грубо произнес:
— Успокой его!
Единственная среди мальчишек девочка вжала голову в плечи и выскочила из-за стола быстрее эльфийской стрелы. Спустя пару секунд она уже укачивала своего младшего брата, сквозь слезы уговаривая его успокоиться. Если не удавалось утихомирить малыша достаточно быстро, отец начинал страшно ругаться и даже бил ее, поэтому девочка изо всех сил старалась совладать с плачущим ребенком. Но куда ей, самой еще не вышедшей из детского возраста, было это сделать? А плач все не прекращался…
Отправив спать сыновей, угрюмый отец вышел во двор. В лицо пахнуло первым морозом. Это на юге осень только-только началась, а у них на севере скоро должен был выпасть первый снег. На мгновение человек замер, пытаясь вырваться из оков боли, которые медленно убивали его. С того самого дня, когда его любимая жена, мать его сыновей, умерла от морового поветрия, он не знал покоя, не мог смириться. И плач этот он ненавидел, потому он напоминал о том, что к ребенку больше не придет его мать.
Он прошел по двору и, остановившись у бочки с дождевой водой, зачерпнул, плеснув не глядя. Лицо обожгло холодом, струи ледяной воды потекли по бороде. Было так плохо, как нельзя сказать.
Он ударил кулаком по ограде, сбил руку в кровь, но даже боль не смогла отвлечь его от гнетущих душу мыслей.
Вдруг рядом раздался тихий стон. Человек поднял голову — и отшатнулся. За невысокой оградой стояла бледная, как смерть, женщина. Ее лицо было до боли знакомо.
— Власа? — прошептал крестьянин, пытаясь осенить себя знаком Света.
Его покойная жена подняла на него взгляд, полный тоски и мольбы и простонала:
— Уйди… Уйди, прошу… Ты должен… Спаси наших детей…
Она протянула к нему свои руки — белые и мертвые, — и он в ужасе бросился бежать. Скорее, в дом! Только там, заперев толстую дубовую дверь на засов, при пламени свечей он смог чуть отдышаться. Сердце бешено колотилось, а рука раз за разом вычерчивала знак Света, которому их давным-давно научил проезжавший через деревню паладин. Сейчас простой сельский мужик неистово верил в Свет и благостное очищение души — он готов был поверить во все, только бы не видеть мертвого лика жены.
Лишь с рассветом он смог прийти в себя…
На следующий день несчастный плотник отправился каяться в грехах к живущему на отшибе травнику — тот был весьма умен, всегда помогал и духовно наставлял крестьян. Но на этот раз травник ничем не помог обезумевшему от горя и страха отцу большого семейства — не открыл он дверь. Так и ушел крестьянин, переживая за свою душу и страшась ночи. Он не знал, что к старику-травнику в тот вечер тоже пришла покойница — его дочь.
Медленно по деревни ползли нехорошие слухи. Люди боялись встречаться друг с другом взглядами. Еще только седмицу назад все было в порядке, жили все дружно, бед не знали, в нищете и холоде, зато счастливо. А потом за два дня неизвестный мор забрал почти всех взрослых девок и жен почтенных. Не успели мужья и отцы их похоронить, как уже через день пошли по деревни нехорошие слухи. То здесь, то там видели покойниц. Приходили они сизыми вечерами, мрачными ночами. Лица их бледные горели в темноте, голоса звучали страшно. Они стонали и просили мужей и отцов уйти, спасти детей. Грядет беда, говорили они, убегайте, говорили они. Лица их преследовали мужчин, сводили с ума их речи. Люди боялись, боялись, словно животные, звери, прячась по углам и моля Свет о спасении. Но ничего не могло помочь людям, не могло спасти от мертвецов. И тогда люди стали слушать и слышать. Они боялись, но шли. Собирали детей, брали скот, гнали семьи на юг. За считанные дни одинокая северная деревенька на границе Арле и земель кланов северных орков опустела.
На высоком холме стояла, сложив руки на груди, довольная Нэй'са. Это было интересно, хоть немного развлекло ее.
Целый месяц они тащились по землям смертных, прятались. Абэзиса искали эти "воины Света", да и паренек-колдун вызывал подозрения. Нэй'са презирала слабых верхних, но умела мыслить, как они, поэтому настояла на полной секретности. Вот только последняя сопровождалась лазаньем по сугробам и буреломам. Еще Абэзис вечно был рядом. Терпеть его было той еще мукой! К вечным подозрениям лучшей шпионке Повелителя Глубин не привыкать, но твердолобый Абэзис со своим злым взглядом действовал на нервы даже ей. К тому же он создавал проблемы таких эпических масштабов, что хотелось прибить его, несмотря на явный перевес в силе. Приходилось терпеть, терпеть, терпеть… Тупость смертных, жалких существ из верхнего мира. Тупость Абэзиса, который умел только махать своим мечом. Собственное бессилие, ведь она не могла исправить всё. Но теперь Абэзиса не было рядом, и она могла вздохнуть полной грудью и сделать все по-своему. Куда запропастился напарник, она не интересовалась — и дураку понятно, что здесь, у предгорий Северного Хребта, верного пса ша'анис могли заинтересовать только лунные эльфы. Что ж, пусть бегает исполняет поручения своей госпожи, пока она, Нэй'са, займется делом. Если повезет, она успеет до возвращения Абэзиса, и тогда ее ша'инис победит…
Перво-наперво следовало найти место для ритуала. Именно этим и занималась Нэй'са. Абэзис покинул их как раз на подходе к одной деревеньке. Само поселение не представляло из себя ничего интересного, как и те ничтожные смертные, что жили там, но вот место было… примечательным. Когда-то давно здесь отгремела магическая битва и полегло немало народу. Места массовой гибели всегда отмечены особым знаком, а если это была мучительная смерть от магии, то лучшего варианта и придумать нельзя. Естественно, не только это привлекло демонов. Нэй'са знала, что некоторые не совсем бездарные смертные умеют чувствовать магическую пелену мира, ту тонкую вуаль, что защищает Верхний мир от Глубин. Но чутье это весьма слабо, оно улавливает не все изменения. Это место было хорошо спрятано от чужих глаз. Именно поэтому Нэй'са уговорила Абэзиса выбрать столь отдаленный пункт назначения: главное достоинство — это безопасность и скрытность. Они и так нашумели в центральных землях, не хватало еще привести на место ритуала этих идиотов, играющих в воинов Света, или отряд наемников. Смертные оказались очень прыткими, и Нэй'са, в отличие от Абэзиса, не могла их недооценивать — это могло привести к непоправимой ошибке. Поэтому она тихо и скрытно шла к своей цели, сдерживая Абэзиса. Тот не привык работать в Верхнем мире, не привык к тайнам и интригам. Дубина, военная дубина! Может, конечно, он научится думать головой, но Нэй'са надеялась, что он раньше свернет себе шею. Это было бы так чудесно… Но не время предаваться мечтам.
Итак, с уходом Абэзиса у Нэй'сы оказались развязаны руки. Прибыв на место будущего ритуала, она начала решать, как избавиться от лишних элементов — копошащихся в домах людишек. Они мешались. Очевидный вариант — убить — Нэй'су не устраивал по двум причинам. Первое — она все так же не желала привлекать внимание к месту призыва. Если ритуал сорвется или, наоборот, окажется удачным, им необходимо будет скрыть сам факт его проведение и пришедшего в мир ша'инис. Вторая причина — массовая смерть могла плохо сказать на магическом фоне. В столь сложном ритуале, как призыв ша'анис или ша'инис, требовалось точность, любая, даже самая мельчайшая оплошность могла разрушить все их планы. Поэтому Нэй'са пошла длинным путем и сумела согнать людей с насиженных мест. А всего-то понадобилось выпустить на деревню заразу, которая убьет всех взрослых женщин, но останется незаметной для глупых верхних. А потом Нэй'са, принимая облик то одной, то другой покойницы, стала приходить к селянам и пугать их. Такие глупые… Их даже презирать не получалось, Нэй'са смотрела на них, как на букашек, которые копошились у ее сапог. Разве они достойны ее внимания?
Люди ушли. Всего за две недели Нэй'са решила эту задачу. Теперь она с самым довольным видом (который, впрочем, прятался под маской ледяного спокойствия) наблюдала за букашками, ползущими по дороге. Завтра можно будет начинать ритуал, хотя…
Она обернулась и посмотрела на двух смертных. Первый, колдун, которого они нашли на юге, смотрел с хорошо скрываемым страхом. Когда демоны приходят в Верхний мир, первое время их преследует аура ужаса, которую чуют верхние, но со временем флер незаметности все скрадывает, и выходцев из Глубин нельзя отличить от жалких смертных. Однако колдуну Нэй'са специально позволяла чувствовать свою силу и инородность. Прислужников лучше всего держать на коротком поводке страха. Так что испуганный взгляд колдуна, неплохо спрятанный под равнодушием, ее не удивил. Как и откровенный ужас в глазах пленника — молодого паренька, которого Нэй'са похитила из деревни. В нем чувствовалась кровь светлых рас, а юный возраст — у него даже борода еще не начала расти — восполнил бы недостатки нечистокровного. Лучше всего, конечно, было бы положить на алтарь светлого эльфа, но где его взять? Придется обходиться своими силами, тем более время не терпит. Да, не терпит…
— Сегодня ночью, — приказала Нэй'са не вдаваясь в ненужные подробности. Колдун и так все понял. Да и пленник стал дрожать сильнее.
Скоро, совсем скоро она сделает это. Только бы Абэзис не успел вернуться.
***
Тая упала им, как снег на голову — в прямом смысле слова! Ворон лежал у небольшого костра, дремал, слушая, как вздыхает сидящий в карауле Ларон — в здешних землях без ночных дежурств никак, — маленькие снежинки падали ему на лицо — и все равно, что сейчас середина осени, на севере уже зима, — как вдруг на ничего не подозревающего оборотня рухнул мешок с отрубями, у которого были очень острые колени и локти.
Под яростное шипение и тихую ругань проснулся Барст и спросонья чуть не снес голову зазевавшемуся Ларону. Ничего нового.
Наконец Ворону удалось спихнуть с себя Таю и сесть.
— Ты совсем чокнулась? Или пока тренируешься? — нехорошим голосом поинтересовался он.
— Тренируюсь, — вздернула подбородок Тая и мстительно пообещала: — Тебя ждет еще худшая участь.
— Надеюсь, к тому времени меня убьют демоны.
— Совсем скоро тебе представится прекрасная возможность проверить это.
— Рад. Безумно рад.
— Кхм, Тая, ты теперь с нами? — кашлянул и тактично вмешался в перепалку Ларон, а то эта парочка могла ругаться до утра и не устать, в отличие от невольных слушателей.
— Да, — коротко ответила Тая, поправляя платье, чей ворот немного съехал в процессе борьбы с Вороном.
— Неужели? — восхитился сидящий рядом мужчина. Последний месяц выдался донельзя тоскливым, тревога от приближающейся опасности и перспективы встречи с демонами мучила всю троицу, пусть кое-кто и скрывал чувства достаточно умело. Но общая напряженность давила и на Ларона, и на Барста, и даже на Ворона. Последний особенно скучал и злился — он не любил ждать.
