— Это кто? Демоны?
— Да что демоны! — отмахнулась Тая. — Там все понятно: будем стремиться к взаимному уничтожению. Я имела в виду соперников в охоте за головами демонов.
— Ходовый товар! — хохотнул Барст.
Ворон скривился, сразу поняв, куда клонит его "драгоценная" — об этих людях он слушал последние два месяца, против своей воли, конечно.
— Паладины, — пояснил он, поймав недоуменный взгляд Ларона.
— Они будут здесь, — спокойно кивнула Тая, словно у нее был личный пророк, который сообщал ей вместо погоды на завтра, кого она скоро встретит.
— Допустим, — начал Ворон, — твой де Гор знал, куда ушли демоны. Но, согласись, даже целый Орден Света, бегающий по Фелин'Сену, не в силах точно определить, куда направляются демоны.
— Соглашусь, что целый Орден Света не сможет это сделать, — кивнула Тая. — А вот Дарес — сможет. И он не мой.
— Счастлив безмерно.
— Не ерничай, — одернула она его. — Он действительно может многое. Он найдет демонов. Носом перероет всё Арле, но найдет.
— Верный пес своего хозяина, — пробормотал Ворон себе под нос. — Только в роли хозяина — высшая сила, которой на все плевать. — И громче добавил: — Тая, слушай, я, конечно, могу сказать, что ты самая умная, но это ведь не так. Шансы, что мы, блуждая, наткнемся на паладинов, минимальны.
— Не наткнемся, — согласилась Тая. — Мы ищем к демонам, и паладины идут к демонам. Там все и встретимся.
Она говорила с такой безмятежностью, что Ларон даже глянул на нее недоверчиво.
— Вызываешь на спор? — приподнял бровь Ворон.
— Естественно, — максимально выразительно ответила Тая. — Я окажусь права, вот увидишь…
— Если не уже, — обронил Ларон, к чему-то прислушиваясь. Потом сообщил: — У нас гости. Отряд пеших, тяжело идут.
— Точно не паладины, — со злорадством заметил Ворон, поглядывая на Таю. Та осталась невозмутимой.
Мужчины напряглись, ожидая встречи. После короткого совещания они пришли к выводу, что это действительно не паладины, а местные охотники и крестьяне, вышедшие за дровами, явно не будут ходить таким большим отрядом. В итоге вопрос о личности неизвестных остался неразрешимым, и пока все готовились к встрече с противником.
Не демоны, конечно, их же только двое и колдун, но, может, разбойники?
Однако все оказалось намного интереснее.
Его люди устали, он видел это, но остановиться не мог. Нельзя. Они — защитники этого мира, а значит, надо идти дальше, пробираться через леса и поля, карабкаться по каменистым склонам. Лошадей пришлось оставить в последней деревне. Уже десять дней они прочесывали местность, искали следы демонов. Им повезло. Дарес увидел в сияющем свете картину разоренной, опустошенной деревни и понял — вот он, верный путь. Но чтобы добраться до того места, пришлось оставить коней и бо?льшую часть припасов. Местность здесь была неровной: то редкий лес, то поле, а то каменистая насыпь. Последняя особенно была опасна, на ней не только кони, но и люди легко могли переломать себе ноги. Также крестьяне предупредили добрых паладинов об ущелье на севере. Дескать, ямы там глубокие, за деревней как раз расположены, можно случайно провалиться. В этот бред Дарес, конечно, не поверил — они же не слепые, чтобы пропустить ущелье под своим носом. Наверняка дремучие крестьяне, глупые и суеверные, что-то напридумывали. Тем более, честно говоря, лорду де Гору сейчас было не до ям и прочей чуши. Что-то происходило, объяснение чему он не мог найти. Чем дальше он уезжал на север, тем чаще в его мысли стала закрадываться какая-то… неопределенность. Особенно тяжело было во снах, когда он не мог контролировать свое сознание. Обрывки воспоминаний, горькие мысли — они кружились, жаля и кусая, принося боль. И в то же время иногда сны приносили ему удовольствие. Он смотрел на иссеченную спину мальчишки и чувствовал необычайный подъем. Вот она — плата за их грехи. Только так можно исправить все, исправить великую несправедливость, которую допустила Судьба, создав темных тварей. Боль и страдания приносят они, а значит, они должны сами познать эти боль и страдания. Даресу нравилась эта мысль, нравились сны-воспоминания об убитом мальчишке-ликане. Если бы еще раз пережить подобное.
Дарес глубоко задумался, и ни сырой снег, падающий с неба, ни вой голодных волков, доносящийся из леса, не волновали его. Следовавшие за ним люди смотрели на него восторженно, они верно шли за своим лидером. Но они устали, они не знали, что их ждет. В их светлых и наивных душах жили мечты о героический свершениях, но мокрый снег, боль в стертых ногах и постоянный голод плохо сочетались с подобными мыслями.
Ворон никогда не страдал излишним героизмом и смотрел на все, даже самые невероятные вещи, с долей скептицизма. Демоны? Бывает. Как только он получил объяснение своему иррациональному страху, то успокоился. Парочка демонов конечно, это серьезно, тут нужен хороший план и поддержка, но не стоит придавать этому излишнее значение. Возможно, такой взгляд на вещи удивил бы многих, но Ворон привык так жить. Есть задание — надо выполнить и получить золото. Задание сложнее? План в любом случае не меняется. Так что Ворона серьезность Ларона и даже Таи веселила. Они прямо готовились к эпохальной битве, а вот Ворон — к тому, что им надерут задницы (будем честны). Поэтому вместе философских рассуждений, которыми грешила парочка эльф-маг, он споро накидал несколько вариантов развития событий, адекватно оценивая силы каждой стороны, а затем придумал три плана и проинструктировал каждого члена их маленькой команды, что делать в определенных ситуациях. Конечно, с большой долей вероятности все пойдет по одному месту, но Ворон считал, что лучше все же подготовиться. В общем, он до последнего не относился к их миссии по убийству демонов, как к чему-то неизмеримо важному. К примеру, как к спасению мира. И то, что если им действительно удастся остановить демонов, их героизм будет неоспорим, доставлял Ворону лишь неприятное жжение в районе, мм, одного места. Как говорится, придется смириться. Хотя, по мнению Ворона, убийство демонов отличалось от убийства работорговцев, похитивших дочку лорда, только особой сложностью.
Такова была точка зрения циничного наемника, и он до последнего придерживался своего мнение, даже когда все остальные, чувствуя приближение столкновения, набрались пафоса и серьезности. Но когда из леса к ним навстречу вышел отряд гномов во главе с Миэрэном Хартом, который протянул им четыре клинка из лосской стали, Ворон вздрогнул. На него вдруг дыхнуло той самой Судьбой, которая была самой мистической и неуловимой силой в мире. Невероятная тяжесть обрушилась на его плечи, и впервые в жизни Ворону совершенно нечего было сказать.
А Миэрэн, как назло, вышел вперед и обратился именно к нему.
— Воля Высших была такова. — И протянул Ворону меч, самый лучший из всех, что он видел. Вся тяжесть Прозрения, которая вдруг обрушилась на оборотня, испарилась, сменившись восхищением. Он осторожно принял меч, чувствуя, как поет сталь под его ладонями. Это был небольшой клинок, одноручный меч, легко легший в руку. Словно он был создан для Ворона — быстрый, точный, как он всегда любил. Хотя, почему "словно"?
Пока Ворон восхищался мечом, смотря на него, как мужчина никогда не посмотрит даже на любимую женщину (она не сравнится с подобным великолепием), Миэрэн Харт повернулся к Барсту и Ларону. Первому достался топор, а втором — одноручный меч, похожий на меч Ворона, разве что с немного изогнутым кончиком. Такие были в ходу на границе Рассветному Леса. Каждый клинок лег в свою руку.
Наконец Миэрэн повернулся к сгорающей от нетерпение Таи — ей было до смерти любопытно, что дадут ей, магу и женщине. Это любопытство перебило даже благоговение перед чужой, Высшей волей, которую она внезапно почувствовала, как и Ворон. Гном-полуэльф протянул ей изящный кинжал, приняв который, Тая вздрогнула от мощи, таившейся в черном клинке.
— Я должен был их выковать, — с усталой обреченностью произнес великий кузнец. Он словно не дарил им уникальное оружие-артефакты, а сообщал об их кончине. Ну, или о своей собственной, тут уж у кого на что фантазии хватит.
Под гробовое молчание четверки отряд гномов развернулся и потопал обратно к Северному Хребту. Вот и живи после этого в здравом разуме!
— Да ну… — дальше следовало весьма грубое и неприличное выражение, но оно как нельзя лучше отображало отношение некоторых членов отряда к происходящему. Ворон всегда отличался красноречием.
— Че эт было? — спросил Барст, мотая головой.
— Высшие силы, — мерзко захихикал Ворон, быстро придя в себя. — Голос извне приказал великому кузнецу выковать для нас мощное оружие, чтобы мы не отправились на ближайшее кладбище после первого удара демона… Ну теперь точно про нас можно песнь слагать.
Тая покосилась на него и с лукавством произнесла:
— Между прочим, если герои выживают в битве, то все заканчивается свадьбой.
— Предлагаешь поженить Барста и Ларона? Не, Ларон у нас верно-женатый и так, а за Барста мне Роска челюсть свернет. У тебя ужасные подруги.
— Кто бы говорил! У кого в каждом дворе по знакомой собаке?
— Вот сейчас было обидно за Шеренора.
Привычно препираясь, они продолжили путь. Мечи и кинжал заняли свои места на поясе, топор был закинут за спину, и под перепалку двух невообразимо циничных существ они позабыли о случившемся. Что Ворон с Таей умели, так то привлечь внимание к себе. И все же где-то в глубине души оборотень чувствовал нечто непонятное. Почему-то ему на миг стало жаль, что он так мало будет владеть легендарным клинком. Подумать только: в его руках меч из лосской стали! Будь Ворон не умудренным годами наемником, а семнадцатилетним парнишкой, сошел бы с ума от восторга. А так он радовался, но не явно. Ему не нравился хитрый блеск глаз Таи — она только и ждала повод поязвить над "мужскими ценностями". И так до сих пор припоминает оставленного в живых темного эльфа. Женщина!
— Знаете, что я тут подумал? — начал Ворон серьезным тоном, и все дружно повернули к нему головы. — После Харта и его клинков… В общем, дело походу серьезное…
Тая закатила глаза.
— …поэтому Тае стоит повысить награду. Я не буду спасать мир за жалкие гроши, раз тут такая пьянка пошла.
— Гроши?! — рассерженной кошкой зашипела Тая, разве что не вцепилась своими ноготочками в лицо Ворона. — Да за эти "гроши"…
— Мне мало, — безапелляционно объявил Ворон. — Я тебе демона нашел? Нашел.
— Мы вместе! Это мое заклинание…
— Но ведь сведения, полученные благодаря мне, помогли тебе составить это заклинание. Ты сама говорила!
— Нам еще нужно как-то остановить демонов!
— Вот именно! Как-то! Поэтому я требую адекватной оценки моих выдающихся способностей. В конце концов, я рискую жизнью.
— Потрясающая наглость! — всплеснула руками Тая. — Мы еще даже демона не нашли!
Ворон на мгновение задумался, прислушиваясь к ощущению нити на руке.
— Совсем скоро найдем, полчаса, не больше, — огорошил он друзей. — Так что давай торговаться быстрее, а то поверну назад.
— И сколько ты хочешь? — с подозрением поинтересовалась Тая, не отступая, но позволяя разговору продвинуться вперед.
— Вдвое больше.
— Ты с ума сошел?
А по голубому небу медленно ползло солнце. День перевалил за половину.
У самой границе Арле, на северном склоне огромного каменистого холма, стоял небольшой домик. Был он весьма несуразным, покосившимся, крыша у него протекала, а сырой холодный ветер легко проникал внутрь через щели. И все же здесь жило счастье и радость. Хрупкая девушка с большими серебристыми глазами медленно расчесывала огромного мохнатого пса. Тот постоянно порывался выскочить наружу и показать всем, как хорошо он умеет сторожить, но его останавливала твердая рука хозяйки. Гребень с несколькими отсутствующими зубцами утопал в густой шерсти пса. Девушка что-то напевала себе под нос, думая о том, что завтра должно потеплеть. Она давно жила здесь — всю жизнь. Отец ее был охотником, мать — травницей, в ней текла кровь светлых эльфов. Дед девушки со стороны матери был из Рассветного Леса. Он подарил ее бабке ребенка и уехал обратно на родину. Здесь, в Арле и дальше на восточной границе Фелин'Сена, это не было чем-то из ряда вон выходящим.
Сама девушка мало что унаследовала от эльфийской родни, разве что она хорошо чувствовала лес да была легка на ногу. Ни один человек не мог за ней угнаться. Одиноким лесным духом жила она в своем домике. Раньше, когда был жив отец, к ним заходили из соседних деревень. Отец пас овец и имел много знакомств. Но после его смерти девушка предпочла жить затворницей. Она растила себе скудную еду на маленьком огородике за домом, собирала растения в лесу да делала из них целебные настойки. Из ближайшей деревни иногда приходили женщины, она помогала им, давала травы, но общению с людьми она предпочитала одиночество. Только ее любимый пес разделял с ней тишину ее дома. Он ластился к своей тихой хозяйке и дарил ей то тепло и любовь, которых ей не хватало. Так они и жили, счастливо и без бед…
В дверь постучались, и пес тут же насторожился. Девушка подняла голову и нахмурилась. Ей что-то не понравилось в этом стуке, но она все же встала и открыла — вдруг с кем-то случилась беда? На пороге стояла женщина с изможденным лицом. Она едва шевелила губами, когда произнесла:
— Помоги… Люди в деревне… сказали… ты поможешь…
Она закашлялась и начала заваливаться. Девушка проворно подхватила ее и провела внутрь. В доме было все же куда теплее, чем на продуваемой ветрами скале.
Едва незнакомка оказалась внутри, как Чес, верный пес своей маленькой хозяйки, зашелся лаем.
— Чес, тише! — шикнула на него девушка и резко обернулась, услышав стон. Похоже, незнакомке было совсем плохо.
Рель, а именно так звали девушку, уложила больную на свою кровать и отправилась споро готовить отвар. Она была так увлечена делом, что не заметила, как наконец замолчал Чес. Лишь через минуту ей показалось, что тишина стала какой-то неестественной. Рель обернулась и вскрикнула, глиняная кружка с отваром полетела на пол. Глаза девушки в ужасе расширились, руки взметнулись к лицу. На полу лежал Чес, глотка его была перерезана, из нее вытекала алая кровь…
Взгляд Рель метнулся к кровати, но незнакомка исчезла. Как?! Кровать была старой и скрипела, а Рель ничего не слышала. Она отшатнулась, в панике обернулась…
Тяжелый удар обрушился на затылок, и бесчувственное тело девушки упало на руки Нэй'се. Демоница мысленно вздохнула, что ей приходится делать черновую работу, и отправилась к месту ритуала. Злого Абэзиса лучше не заставлять ждать, как бы не хотелось Нэй'се поиграть на его нервах. Потом, потом, когда ша'анис и ша'инис будут здесь, когда задание будет выполнено. Она отомстит Абэзису. Но потом. Сейчас надо доставить жертву к алтарю.
Грубые веревки больно впивались в нежную кожу, оставляя под собой кроваво-красные полосы. Рель тихо плакала, слезы текли по щекам несчастной девушки. Камни кололи спину, чужое колдовство било по светлой душе, словно вымоченные в соленой воде розги по обнаженной спине. Когда же колдун закончил читать заклинание и потянул за нити магии, Рель не выдержала и прикусила губу. Боль была нестерпимой, но страх не позволял несчастной даже тихо застонать. Она чувствовала каждой частичкой своей светлой души, что происходит что-то страшное, что-то приближалось…
— Да что демоны! — отмахнулась Тая. — Там все понятно: будем стремиться к взаимному уничтожению. Я имела в виду соперников в охоте за головами демонов.
— Ходовый товар! — хохотнул Барст.
Ворон скривился, сразу поняв, куда клонит его "драгоценная" — об этих людях он слушал последние два месяца, против своей воли, конечно.
— Паладины, — пояснил он, поймав недоуменный взгляд Ларона.
— Они будут здесь, — спокойно кивнула Тая, словно у нее был личный пророк, который сообщал ей вместо погоды на завтра, кого она скоро встретит.
— Допустим, — начал Ворон, — твой де Гор знал, куда ушли демоны. Но, согласись, даже целый Орден Света, бегающий по Фелин'Сену, не в силах точно определить, куда направляются демоны.
— Соглашусь, что целый Орден Света не сможет это сделать, — кивнула Тая. — А вот Дарес — сможет. И он не мой.
— Счастлив безмерно.
— Не ерничай, — одернула она его. — Он действительно может многое. Он найдет демонов. Носом перероет всё Арле, но найдет.
— Верный пес своего хозяина, — пробормотал Ворон себе под нос. — Только в роли хозяина — высшая сила, которой на все плевать. — И громче добавил: — Тая, слушай, я, конечно, могу сказать, что ты самая умная, но это ведь не так. Шансы, что мы, блуждая, наткнемся на паладинов, минимальны.
— Не наткнемся, — согласилась Тая. — Мы ищем к демонам, и паладины идут к демонам. Там все и встретимся.
Она говорила с такой безмятежностью, что Ларон даже глянул на нее недоверчиво.
— Вызываешь на спор? — приподнял бровь Ворон.
— Естественно, — максимально выразительно ответила Тая. — Я окажусь права, вот увидишь…
— Если не уже, — обронил Ларон, к чему-то прислушиваясь. Потом сообщил: — У нас гости. Отряд пеших, тяжело идут.
— Точно не паладины, — со злорадством заметил Ворон, поглядывая на Таю. Та осталась невозмутимой.
Мужчины напряглись, ожидая встречи. После короткого совещания они пришли к выводу, что это действительно не паладины, а местные охотники и крестьяне, вышедшие за дровами, явно не будут ходить таким большим отрядом. В итоге вопрос о личности неизвестных остался неразрешимым, и пока все готовились к встрече с противником.
Не демоны, конечно, их же только двое и колдун, но, может, разбойники?
Однако все оказалось намного интереснее.
***
Его люди устали, он видел это, но остановиться не мог. Нельзя. Они — защитники этого мира, а значит, надо идти дальше, пробираться через леса и поля, карабкаться по каменистым склонам. Лошадей пришлось оставить в последней деревне. Уже десять дней они прочесывали местность, искали следы демонов. Им повезло. Дарес увидел в сияющем свете картину разоренной, опустошенной деревни и понял — вот он, верный путь. Но чтобы добраться до того места, пришлось оставить коней и бо?льшую часть припасов. Местность здесь была неровной: то редкий лес, то поле, а то каменистая насыпь. Последняя особенно была опасна, на ней не только кони, но и люди легко могли переломать себе ноги. Также крестьяне предупредили добрых паладинов об ущелье на севере. Дескать, ямы там глубокие, за деревней как раз расположены, можно случайно провалиться. В этот бред Дарес, конечно, не поверил — они же не слепые, чтобы пропустить ущелье под своим носом. Наверняка дремучие крестьяне, глупые и суеверные, что-то напридумывали. Тем более, честно говоря, лорду де Гору сейчас было не до ям и прочей чуши. Что-то происходило, объяснение чему он не мог найти. Чем дальше он уезжал на север, тем чаще в его мысли стала закрадываться какая-то… неопределенность. Особенно тяжело было во снах, когда он не мог контролировать свое сознание. Обрывки воспоминаний, горькие мысли — они кружились, жаля и кусая, принося боль. И в то же время иногда сны приносили ему удовольствие. Он смотрел на иссеченную спину мальчишки и чувствовал необычайный подъем. Вот она — плата за их грехи. Только так можно исправить все, исправить великую несправедливость, которую допустила Судьба, создав темных тварей. Боль и страдания приносят они, а значит, они должны сами познать эти боль и страдания. Даресу нравилась эта мысль, нравились сны-воспоминания об убитом мальчишке-ликане. Если бы еще раз пережить подобное.
Дарес глубоко задумался, и ни сырой снег, падающий с неба, ни вой голодных волков, доносящийся из леса, не волновали его. Следовавшие за ним люди смотрели на него восторженно, они верно шли за своим лидером. Но они устали, они не знали, что их ждет. В их светлых и наивных душах жили мечты о героический свершениях, но мокрый снег, боль в стертых ногах и постоянный голод плохо сочетались с подобными мыслями.
***
Ворон никогда не страдал излишним героизмом и смотрел на все, даже самые невероятные вещи, с долей скептицизма. Демоны? Бывает. Как только он получил объяснение своему иррациональному страху, то успокоился. Парочка демонов конечно, это серьезно, тут нужен хороший план и поддержка, но не стоит придавать этому излишнее значение. Возможно, такой взгляд на вещи удивил бы многих, но Ворон привык так жить. Есть задание — надо выполнить и получить золото. Задание сложнее? План в любом случае не меняется. Так что Ворона серьезность Ларона и даже Таи веселила. Они прямо готовились к эпохальной битве, а вот Ворон — к тому, что им надерут задницы (будем честны). Поэтому вместе философских рассуждений, которыми грешила парочка эльф-маг, он споро накидал несколько вариантов развития событий, адекватно оценивая силы каждой стороны, а затем придумал три плана и проинструктировал каждого члена их маленькой команды, что делать в определенных ситуациях. Конечно, с большой долей вероятности все пойдет по одному месту, но Ворон считал, что лучше все же подготовиться. В общем, он до последнего не относился к их миссии по убийству демонов, как к чему-то неизмеримо важному. К примеру, как к спасению мира. И то, что если им действительно удастся остановить демонов, их героизм будет неоспорим, доставлял Ворону лишь неприятное жжение в районе, мм, одного места. Как говорится, придется смириться. Хотя, по мнению Ворона, убийство демонов отличалось от убийства работорговцев, похитивших дочку лорда, только особой сложностью.
Такова была точка зрения циничного наемника, и он до последнего придерживался своего мнение, даже когда все остальные, чувствуя приближение столкновения, набрались пафоса и серьезности. Но когда из леса к ним навстречу вышел отряд гномов во главе с Миэрэном Хартом, который протянул им четыре клинка из лосской стали, Ворон вздрогнул. На него вдруг дыхнуло той самой Судьбой, которая была самой мистической и неуловимой силой в мире. Невероятная тяжесть обрушилась на его плечи, и впервые в жизни Ворону совершенно нечего было сказать.
А Миэрэн, как назло, вышел вперед и обратился именно к нему.
— Воля Высших была такова. — И протянул Ворону меч, самый лучший из всех, что он видел. Вся тяжесть Прозрения, которая вдруг обрушилась на оборотня, испарилась, сменившись восхищением. Он осторожно принял меч, чувствуя, как поет сталь под его ладонями. Это был небольшой клинок, одноручный меч, легко легший в руку. Словно он был создан для Ворона — быстрый, точный, как он всегда любил. Хотя, почему "словно"?
Пока Ворон восхищался мечом, смотря на него, как мужчина никогда не посмотрит даже на любимую женщину (она не сравнится с подобным великолепием), Миэрэн Харт повернулся к Барсту и Ларону. Первому достался топор, а втором — одноручный меч, похожий на меч Ворона, разве что с немного изогнутым кончиком. Такие были в ходу на границе Рассветному Леса. Каждый клинок лег в свою руку.
Наконец Миэрэн повернулся к сгорающей от нетерпение Таи — ей было до смерти любопытно, что дадут ей, магу и женщине. Это любопытство перебило даже благоговение перед чужой, Высшей волей, которую она внезапно почувствовала, как и Ворон. Гном-полуэльф протянул ей изящный кинжал, приняв который, Тая вздрогнула от мощи, таившейся в черном клинке.
— Я должен был их выковать, — с усталой обреченностью произнес великий кузнец. Он словно не дарил им уникальное оружие-артефакты, а сообщал об их кончине. Ну, или о своей собственной, тут уж у кого на что фантазии хватит.
Под гробовое молчание четверки отряд гномов развернулся и потопал обратно к Северному Хребту. Вот и живи после этого в здравом разуме!
— Да ну… — дальше следовало весьма грубое и неприличное выражение, но оно как нельзя лучше отображало отношение некоторых членов отряда к происходящему. Ворон всегда отличался красноречием.
— Че эт было? — спросил Барст, мотая головой.
— Высшие силы, — мерзко захихикал Ворон, быстро придя в себя. — Голос извне приказал великому кузнецу выковать для нас мощное оружие, чтобы мы не отправились на ближайшее кладбище после первого удара демона… Ну теперь точно про нас можно песнь слагать.
Тая покосилась на него и с лукавством произнесла:
— Между прочим, если герои выживают в битве, то все заканчивается свадьбой.
— Предлагаешь поженить Барста и Ларона? Не, Ларон у нас верно-женатый и так, а за Барста мне Роска челюсть свернет. У тебя ужасные подруги.
— Кто бы говорил! У кого в каждом дворе по знакомой собаке?
— Вот сейчас было обидно за Шеренора.
Привычно препираясь, они продолжили путь. Мечи и кинжал заняли свои места на поясе, топор был закинут за спину, и под перепалку двух невообразимо циничных существ они позабыли о случившемся. Что Ворон с Таей умели, так то привлечь внимание к себе. И все же где-то в глубине души оборотень чувствовал нечто непонятное. Почему-то ему на миг стало жаль, что он так мало будет владеть легендарным клинком. Подумать только: в его руках меч из лосской стали! Будь Ворон не умудренным годами наемником, а семнадцатилетним парнишкой, сошел бы с ума от восторга. А так он радовался, но не явно. Ему не нравился хитрый блеск глаз Таи — она только и ждала повод поязвить над "мужскими ценностями". И так до сих пор припоминает оставленного в живых темного эльфа. Женщина!
— Знаете, что я тут подумал? — начал Ворон серьезным тоном, и все дружно повернули к нему головы. — После Харта и его клинков… В общем, дело походу серьезное…
Тая закатила глаза.
— …поэтому Тае стоит повысить награду. Я не буду спасать мир за жалкие гроши, раз тут такая пьянка пошла.
— Гроши?! — рассерженной кошкой зашипела Тая, разве что не вцепилась своими ноготочками в лицо Ворона. — Да за эти "гроши"…
— Мне мало, — безапелляционно объявил Ворон. — Я тебе демона нашел? Нашел.
— Мы вместе! Это мое заклинание…
— Но ведь сведения, полученные благодаря мне, помогли тебе составить это заклинание. Ты сама говорила!
— Нам еще нужно как-то остановить демонов!
— Вот именно! Как-то! Поэтому я требую адекватной оценки моих выдающихся способностей. В конце концов, я рискую жизнью.
— Потрясающая наглость! — всплеснула руками Тая. — Мы еще даже демона не нашли!
Ворон на мгновение задумался, прислушиваясь к ощущению нити на руке.
— Совсем скоро найдем, полчаса, не больше, — огорошил он друзей. — Так что давай торговаться быстрее, а то поверну назад.
— И сколько ты хочешь? — с подозрением поинтересовалась Тая, не отступая, но позволяя разговору продвинуться вперед.
— Вдвое больше.
— Ты с ума сошел?
А по голубому небу медленно ползло солнце. День перевалил за половину.
***
У самой границе Арле, на северном склоне огромного каменистого холма, стоял небольшой домик. Был он весьма несуразным, покосившимся, крыша у него протекала, а сырой холодный ветер легко проникал внутрь через щели. И все же здесь жило счастье и радость. Хрупкая девушка с большими серебристыми глазами медленно расчесывала огромного мохнатого пса. Тот постоянно порывался выскочить наружу и показать всем, как хорошо он умеет сторожить, но его останавливала твердая рука хозяйки. Гребень с несколькими отсутствующими зубцами утопал в густой шерсти пса. Девушка что-то напевала себе под нос, думая о том, что завтра должно потеплеть. Она давно жила здесь — всю жизнь. Отец ее был охотником, мать — травницей, в ней текла кровь светлых эльфов. Дед девушки со стороны матери был из Рассветного Леса. Он подарил ее бабке ребенка и уехал обратно на родину. Здесь, в Арле и дальше на восточной границе Фелин'Сена, это не было чем-то из ряда вон выходящим.
Сама девушка мало что унаследовала от эльфийской родни, разве что она хорошо чувствовала лес да была легка на ногу. Ни один человек не мог за ней угнаться. Одиноким лесным духом жила она в своем домике. Раньше, когда был жив отец, к ним заходили из соседних деревень. Отец пас овец и имел много знакомств. Но после его смерти девушка предпочла жить затворницей. Она растила себе скудную еду на маленьком огородике за домом, собирала растения в лесу да делала из них целебные настойки. Из ближайшей деревни иногда приходили женщины, она помогала им, давала травы, но общению с людьми она предпочитала одиночество. Только ее любимый пес разделял с ней тишину ее дома. Он ластился к своей тихой хозяйке и дарил ей то тепло и любовь, которых ей не хватало. Так они и жили, счастливо и без бед…
В дверь постучались, и пес тут же насторожился. Девушка подняла голову и нахмурилась. Ей что-то не понравилось в этом стуке, но она все же встала и открыла — вдруг с кем-то случилась беда? На пороге стояла женщина с изможденным лицом. Она едва шевелила губами, когда произнесла:
— Помоги… Люди в деревне… сказали… ты поможешь…
Она закашлялась и начала заваливаться. Девушка проворно подхватила ее и провела внутрь. В доме было все же куда теплее, чем на продуваемой ветрами скале.
Едва незнакомка оказалась внутри, как Чес, верный пес своей маленькой хозяйки, зашелся лаем.
— Чес, тише! — шикнула на него девушка и резко обернулась, услышав стон. Похоже, незнакомке было совсем плохо.
Рель, а именно так звали девушку, уложила больную на свою кровать и отправилась споро готовить отвар. Она была так увлечена делом, что не заметила, как наконец замолчал Чес. Лишь через минуту ей показалось, что тишина стала какой-то неестественной. Рель обернулась и вскрикнула, глиняная кружка с отваром полетела на пол. Глаза девушки в ужасе расширились, руки взметнулись к лицу. На полу лежал Чес, глотка его была перерезана, из нее вытекала алая кровь…
Взгляд Рель метнулся к кровати, но незнакомка исчезла. Как?! Кровать была старой и скрипела, а Рель ничего не слышала. Она отшатнулась, в панике обернулась…
Тяжелый удар обрушился на затылок, и бесчувственное тело девушки упало на руки Нэй'се. Демоница мысленно вздохнула, что ей приходится делать черновую работу, и отправилась к месту ритуала. Злого Абэзиса лучше не заставлять ждать, как бы не хотелось Нэй'се поиграть на его нервах. Потом, потом, когда ша'анис и ша'инис будут здесь, когда задание будет выполнено. Она отомстит Абэзису. Но потом. Сейчас надо доставить жертву к алтарю.
Глава 5. Ритуал, или Сила веры и любви
Грубые веревки больно впивались в нежную кожу, оставляя под собой кроваво-красные полосы. Рель тихо плакала, слезы текли по щекам несчастной девушки. Камни кололи спину, чужое колдовство било по светлой душе, словно вымоченные в соленой воде розги по обнаженной спине. Когда же колдун закончил читать заклинание и потянул за нити магии, Рель не выдержала и прикусила губу. Боль была нестерпимой, но страх не позволял несчастной даже тихо застонать. Она чувствовала каждой частичкой своей светлой души, что происходит что-то страшное, что-то приближалось…
