От автора
Посвящаю эту книгу своей бабушке, научившей меня ценить дружбу.
Цикл "Белый ворон". Книга 2
В мрачном сыром подвале на коленях стоял мужчина. Его голова висела, словно у мертвеца, а опущенные руки были настолько бледными, что лишь подтверждали это. Однако в мужчине еще теплилась жизнь - жизнь и ненависть. Он искренне ненавидел того, кто украл у него шанс на бессмертие, власть и славу. Он никогда в жизни не встречался с вором, но видение, которые он смог уловить во всполохах Тьмы, подсказали ему, где искать свою цель. О, он готов был на многое. Всю ту силу, что он получил от покровителя, он выплеснул в свою атаку. Жизнь теперь едва теплилась в нем, но он был уверен, что его противник мертв. Он все сделал для этого. Он призвал из глубин страшное чудовище, воплощение Тьмы. Оно утопит, поглотит его врага, этого грязного вора, который посмел украсть бесценную реликвию.
Мужчина сделал последний вдох, а потом его тело безвольно рухнуло на грязный пол подвала. Он не выдержал наказания покровителя и сотворения столь мощного заклинания. Его черная душа, питаемая Тьмой, покинула тело.
3608 год от Великого Нашествия
Ферания
Все тело сковывала боль. Ворон попытался открыть глаза, но грудь сдавило с такой силой, что он больше ни о чем не мог думать. Горло разрывало на части, он не мог сделать ни один вздох. Очередной удар в грудь — и он услышал, как кто-то зовет его издалека:
— Арон? Арон! Очнись, слышишь! Ворон!
Он пытался выбраться из этого странного забытья, из этой агонии, в которой, казалось, он умирал, но что-то вновь и вновь утягивало его обратно. Лица коснулось что-то тепло, а потом грудь опять сдавило. Ворон резко выдохнул, выплевывая воду. Грудь продолжало сдавливать. Он почти не помнил себя. Его долго рвало водой, казалось, он скоро выплюнет собственные внутренности. Наконец силы покинули его, и он рухнул обратно на холодный песок. Чувствуя на лице мокрые песчинки, он услышал рядом тихий вздох, а потом — грохот чужих шагов. Он закашлялся, уши вновь заложило, и весь разговор прошел мимо него. На его затылок опустилось что-то тяжелое, и сознание вновь покинуло Ворона.
Агнет провела ладонью по холодному лбу Ворона и вздохнула. Хотелось выругаться, но она пока сдерживалась. Внезапно веки мужчины дрогнули, и он открыл свои уникальные красные глаза.
— Какая же ты страшная, — прохрипел Ворон.
— От урода слышу, — без задора огрызнулась Агнет и принялась осматривать Ворона. — Ты как? Я думала, они тебе череп расколют.
— Живой, — пробормотал он, пытаясь сесть. — Но я бы сейчас выпил.
— Может, тебе еще девочку пригласить? — язвительно поинтересовалась Агнет, но Ворон пропустил мимо ушей ее вопрос — он наконец увидел, где они.
— И где это мы? — с легким удивлением поинтересовался наемник, приподнимаясь и откидывая со лба грязные светлые пряди.
— В тюрьме, разве не видно? — ехидно ответила Агнет, сидя рядом с ним на соломе. Надо сказать, что темница, в которой они теперь оказались, была намного удобнее, чем подвалы лорда Кардиша — здесь и солома помягче, и лежит ее побольше. Правда, как рассказали другие пленники, и палачи здесь получше.
— Я вижу, что мы в тюрьме, — отрезал Ворон, садясь и возвращая себе привычное отвратительное настроение. Лапочка. — Мне интересно, как ты ухитрилась засунуть нас в тюрьму, если мы тонули на реке? Или мы умерли и это Глубины? Да, ты бы там точно была.
Агнет фыркнула и сложила руки на груди.
— К сожалению, наше совместное путешествие в Глубины отложено. Но не переживай, скоро мы все там окажемся.
Ворон закатил глаза. Эффект испортил кашель, который напал на оборотня. Агнет терпеливо дождалась, когда он придет в себя и продолжила:
— Я вытащила тебя на берег, там нас арестовал пограничный патруль.
— И что им не понравилось?
— Может быть, твоя рожа?
— Очень смешно, — процедил Ворон, кривясь — вокруг них уже раздавались смешки. Место, в котором они оказались, было не самым приятным. Приграничная тюрьма Ферании была переполнена узниками. Места здесь не хватало, в камерах сидело по несколько людей и нелюдей. Некоторые из них были вполне здоровы, разве что напуганы, другие тихо стонали и больше напоминали умирающих. Стражников нигде видно не было, но в воздухе все равно витала какая-то обреченность.
Ворон внимательно огляделся, приметил в толпе из ста узников нескольких знакомых с парома и повернулся к Агнет.
— Так чем мы не угодили пограничной страже? Ферания, конечно, не отличается дружелюбием, но раньше у меня никогда не было проблем с переходом границы.
— Тебя просто раньше не обвиняли в уничтожении парома, — недовольно отозвалась Агнет. — Они думают, что кто-то на пароме его взорвал. Глупость! Это был колдун, ясно же!
— Видимо, только тебе, — проворчал Ворон, потирая ушибленный затылок. И правда, будто череп проломили.
Окружающие их люди и нелюди сидели тихо. Некоторые, особенно лежачие раненные, смотрели на разговаривающих с недовольством, другие — с интересом.
— Так… С тобой все ясно, ты маг. Но меня-то зачем приволокли? Или у нас стали рождаться оборотни, способные колдовать?
— Спроси у них сам! А вообще, по тебе не видно, что ты оборотень, — хмыкнула Агнет. — В отряде не было ни одного заклинателя. Как я поняла, хватали всех подряд, кто не успел сбежать. Если бы кто-то не валялся без чувств на песке, мы бы тоже могли так.
Так как сказать было нечего, Ворон гордо промолчал, а потом быстро перевел тему:
— И какие у нас перспективы?
— Какое умное слово, даже удивлена.
— Вижу, за время моего беспамятства ты скопила достаточно яда, чтобы без проблем отравить всех присутствующих.
— Пожалуй, остановлюсь на одном тебе.
Вокруг уже слышались смешки, а один бородатый оборотень вдруг произнес:
— Вижу, давно женаты.
Ворон с Агнет синхронно подавились, а потом завопили:
— Мы не женаты!
— Да я никогда в жизни…
— Даже в сторону ее не посмотрел бы…
— Отвратительный…
— Глупая…
— Наглый…
— Страшная… Ай! — Это Агнет больно треснула его по пострадавшему затылку. — Не распускай руки, я тебе не муж!
— Из принципа теперь выйду за тебя замуж и побью, — процедила Агнет. — Сам как будто красавец!
— Меня женщины любят и многие пошли бы за меня.
— Ни одна нормальная женщина тебя не выберет.
— Это еще почему? Я красивый, сильный, умный мужчина. Таких мало.
Агнет аж задохнулась от такого высокомерия. Надо сказать, что во многом Ворон был прав: несмотря на необычную внешность, он был красив, при этом не глуп и являлся хорошим воином, способным заработать немало золота — качества, за которые почти все женщины мира готовы были простить ему наглость и грубость. Почти, но не все.
— Твои душевные качества настолько убоги, что их не могут компенсировать все перечисленные тобою достоинства, — отрезала Агнет.
— Ты слишком разборчива.
— То есть ты признаешь, что ты скотина?
Вокруг уже в открытую ржали.
Ворон вздохнул, закатил глаза, мысленно сетуя на скудоумие его спутницы, и вновь попытался вернуть разговор в нужное русло:
— Так что нас ждет? Стражники хоть сообщили, что будут с нами делать, или мы тут должны с голоду умереть?
— Стража тюрьмы ждет паладинов из Ордена, — отчеканила Агнет. — Над Асдель творилась темная магия, и, видимо, люди посчитали, что им нужна помощь воинов Света.
Ворон оперся рукой о колено и положил на нее голову. Та болела, но он все равно пытался думать ею. В итоге он произнес:
— Это же глупость полнейшая! Если кто-то и наслал темную магию на Асдель, уничтожив паром, то он точно не находился на самом пароме. Но люди… — добавил он. — Значит, ждем Орден. Что ж, лучше бы в Глубины.
Удивительно, но Агнет не стала протестовать и защищать своих любимых паладинов. Видимо, она все же не была такой узколобой, какой представлялась в начале. Это подтверждало и случившееся на пароме перед отплытием. К слову…
Ворон нагнулся поближе к Агнет и тихо, чтобы не услышали их невольные соседи, произнес:
— Ну что, спасла несчастных ликанов?
Девушка холодно глянула на него. В глубине ее бледно-голубых глаз виднелся отголосок боли.
— Я не могла иначе, — наконец ответила она и отвернулась. Ее лицо приобрело мрачное выражение, и Ворон больше не рискнул к ней лезть. Хотелось бы сказать, что она глупая девчонка, что он оказался прав, но не получалось. В чем-то он понимал Агнет, хотя сам давно уже изжил из своей души подобные порывы. И она когда-нибудь придет к мысли, что выступать против всего мира глупо.
— А ликанов нет, — пробормотал Ворон, осматриваясь.
Агнет тут же повернула к нему голову и тихо ответила:
— Их и не будет. Мне успели рассказать местные заключенные, что в последний месяц на границе Ферании ужесточились меры: всех прибывших ликанов убивают. По-видимому, Ордену удалось договориться с королем Ферании.
— Но простому люду это не понравится, — также шепотом возразил Ворон. — В Ферании живет намного больше мирных ликанов, чем в Ленате. Если Орден примется, в открытую резать население, оно взбунтуется. Тем более здесь — Ферания много раз распадалась.
— Удивлена, что ты так хорошо знаешь историю, — хмыкнула Агнет, но без задора. Она, вообще, казалась Ворона излишне вялой. Он пригляделся к ней, видя следы усталости. Сколько они тут уже? А ведь она как-то смогла вытащить его чуть ли не со дна реки, а потом сидела вместе с ним в темнице. Волосы ее привычно спутались, сейчас висели темной паклей. Лицо перепачкалось в грязи, под глазами залегли еще более глубокие тени. Она напоминала мертвеца, нежели живую девушку.
— Ложись поспи, — тихо произнес он. — Место еще есть. Я присмотрю, чтобы тебя никто не обесчестил, — пошутил он, пряча заботу.
Агнет странно на него глянула, но послушалась. В темнице их обыскали и раздели — отняли плащи, сапоги и ремни, — и девушка осталась в одном тонком платье. Ворон с минуту понаблюдал, как она судорожно обнимает себя за плечи, а потом все же стянул через голову рубашку и кинул ей.
— Польщена, — пробормотала Агнет, кутаясь в его одежду. — Или решил похвастаться перед женщинами.
— Мне это не нужно, — хмыкнул Ворон, оглядываясь. Большинство узников сидело и тихо переговаривалось, кто-то лежал и стонал, многие испуганно поглядывали на дверь.
Ворон имел пару раз неудовольствие общаться с паладинами. Эти допросы нельзя была назвать приятными, хотя тогда наемник выступал не в качестве подозреваемого в темных делишках, а как простой свидетель — не удалось вовремя сбежать. Орден Света только в умах крестьян представлял собой чистых и благородных воинов, на самом же деле это было обычное сборище фанатиков и жадных до власти и золота людишек. Свет, как и Тьма, являлись силами величественными и могущественными, но безликими. Имея определенные склонности и поддерживая определенные идеи и мысли, любой мог стать послушником. Для паладина требовалось больше старания, но и им можно было стать, не испытывая серьезных проблем. Статус же воина Света давал множество привилегий, вполне материальных, а не душевных. Для простого человека становление паладином несло титул, земли и практически бессмертие. За это ему нужно было всего-то убивать темных. Многие, очень многие на это соглашались. К тому же идеология Ордена главенствовала в умах его членах настолько, что все воины постепенно проникались его идеями. Так что паладины либо искренне верили в то, что борются со злом, убивая темных созданий, либо отчаянно пытались соответствовать этому образу верного воина Света, чтобы не потерять привилегии своего статуса. После этого сложно было ожидать от паладинов честности и адекватности. По мнению Ворона, там было слишком много фанатиков. Нет, конечно, попадались и вполне нормальные ребята — вспомнить того же Оскара, спасшего ликанов на пароме от резни, — но в большинстве своем воины Света были безнадежны. Люди, в сущности говоря, были не самой умной расой. К тому же их часто преследовала зависть по отношению к более долгоживущим и сильным расам. Самые слабые, самые никчемные — их было много, но не они правили этим миром. Что толку от Верховного паладина, если он разменял лишь полвека, тогда как их союзник, король Рассветного Леса, правил несколько столетий? Без Света любой паладин умрет от старости. Воины вынуждены либо постоянно рисковать собою, убивая темных, либо оставить службу и вновь стать простыми смертными, тогда как эльфы, драконы, ликаны и даже оборотни продолжат жить дальше. Это слишком угнетало многих людей — благодаря пьяным разговорам Ворон знал это наверняка. Ему доводилось общаться с теми, кто покинули Орден. Они жалели и завидовали, они не могли смириться. Власть, золото и бессмертие делали их зависимыми. Единственным способом продолжать хоть какое-то достойное существование, это верно следовать принципам Ордена. Орден сказал, что нужно резать ликанов, как скот, и паладины четко исполняют приказ Верховного паладина. А мораль, нравственность и прочая ерунда остается лишь на пергамента да в сладкозвучных речах воинов Света.
Жаль, что Ферания прогнулась под Орден и приняла Серый список. Впрочем, история этого королевства говорит о том, что оно еще никому и ничему не подчинялось полностью. Ферания считалась воинственной не только из-за постоянных стычек с соседями — Ленатой на востоке, Логрой на севере и троллями на западе, — но из-за непрекращающихся местных конфликтов. Это в Фелин'Сене король имел неограниченную власть и подчинил себе всю знать, а в Ферании каждый лорд был сам за себя и редко когда слушался приказов короны — только если ему это было выгодно. Между землями соседей постоянно велись свои маленькие войны, которые длились целыми поколениями. Лорды то не могли поделить спорный кусок земли, то мстили за поруганную дочь или убитого сына, то вспоминали обиды дедов. Покоя Ферания не знала, и позиция короля и Ордена имела мало значения. Ворон не сомневался, что паладинам будет очень непросто исполнять волю своего главы здесь. Однако общая картина никак не влияла на их частную ситуацию — вскорости и Агнет, и Ворону предстоял неприятный разговор с воинами Света, которые спокойно могут отправить их на дыбу. А все из-за магии, что творилась на реке! По логике, ни оборотень, ни маг здесь ни при чем, ведь это была работа колдуна (в этом вопросе Ворон Агнет доверял), однако ждать адекватности от паладинов не стоило. Надо было как-то выбираться, но вариантов не имелось никаких! Обыскали их хорошо, даже забрали шпильки у Агнет — граница в Ферании охранялась лучше, чем в Ленате, — а на руках у всех были новые кандалы против магии и превращений. Видимо, это Орден озаботился защитой простого люда. А Ворон все удивлялся, почему в Ленате на каждом углу есть такая редкость. Теперь дошло, что это постарались паладины. Наемник не мог даже обернуться вороном и банально улететь — проемы решеток на окнах пропустили бы тощую птицу. Но, увы, такой шанс ему не предоставили, заставив вместе со всеми дожидаться решения своей судьбы.
Весь день до того момента, как Агнет проснулась, Ворон размышлял о способе побега. К сожалению, весь его богатый опыт жизни наемника не помог в решении главной проблемы.
Девушка подняла голову, проморгалась и села. На улице давно стемнело, и сейчас темницу освещал лишь скудный свет факелов. Агнет стала еще больше походить на труп, хотя сон смог вернуть ей на щеки румянец. Она привалилась к его плечу, прикрыв глаза.
Посвящаю эту книгу своей бабушке, научившей меня ценить дружбу.
Цикл "Белый ворон". Книга 2
Пролог
В мрачном сыром подвале на коленях стоял мужчина. Его голова висела, словно у мертвеца, а опущенные руки были настолько бледными, что лишь подтверждали это. Однако в мужчине еще теплилась жизнь - жизнь и ненависть. Он искренне ненавидел того, кто украл у него шанс на бессмертие, власть и славу. Он никогда в жизни не встречался с вором, но видение, которые он смог уловить во всполохах Тьмы, подсказали ему, где искать свою цель. О, он готов был на многое. Всю ту силу, что он получил от покровителя, он выплеснул в свою атаку. Жизнь теперь едва теплилась в нем, но он был уверен, что его противник мертв. Он все сделал для этого. Он призвал из глубин страшное чудовище, воплощение Тьмы. Оно утопит, поглотит его врага, этого грязного вора, который посмел украсть бесценную реликвию.
Мужчина сделал последний вдох, а потом его тело безвольно рухнуло на грязный пол подвала. Он не выдержал наказания покровителя и сотворения столь мощного заклинания. Его черная душа, питаемая Тьмой, покинула тело.
Часть 1. В плену
Глава 1. Тюремная любовь
3608 год от Великого Нашествия
Ферания
Все тело сковывала боль. Ворон попытался открыть глаза, но грудь сдавило с такой силой, что он больше ни о чем не мог думать. Горло разрывало на части, он не мог сделать ни один вздох. Очередной удар в грудь — и он услышал, как кто-то зовет его издалека:
— Арон? Арон! Очнись, слышишь! Ворон!
Он пытался выбраться из этого странного забытья, из этой агонии, в которой, казалось, он умирал, но что-то вновь и вновь утягивало его обратно. Лица коснулось что-то тепло, а потом грудь опять сдавило. Ворон резко выдохнул, выплевывая воду. Грудь продолжало сдавливать. Он почти не помнил себя. Его долго рвало водой, казалось, он скоро выплюнет собственные внутренности. Наконец силы покинули его, и он рухнул обратно на холодный песок. Чувствуя на лице мокрые песчинки, он услышал рядом тихий вздох, а потом — грохот чужих шагов. Он закашлялся, уши вновь заложило, и весь разговор прошел мимо него. На его затылок опустилось что-то тяжелое, и сознание вновь покинуло Ворона.
***
Агнет провела ладонью по холодному лбу Ворона и вздохнула. Хотелось выругаться, но она пока сдерживалась. Внезапно веки мужчины дрогнули, и он открыл свои уникальные красные глаза.
— Какая же ты страшная, — прохрипел Ворон.
— От урода слышу, — без задора огрызнулась Агнет и принялась осматривать Ворона. — Ты как? Я думала, они тебе череп расколют.
— Живой, — пробормотал он, пытаясь сесть. — Но я бы сейчас выпил.
— Может, тебе еще девочку пригласить? — язвительно поинтересовалась Агнет, но Ворон пропустил мимо ушей ее вопрос — он наконец увидел, где они.
— И где это мы? — с легким удивлением поинтересовался наемник, приподнимаясь и откидывая со лба грязные светлые пряди.
— В тюрьме, разве не видно? — ехидно ответила Агнет, сидя рядом с ним на соломе. Надо сказать, что темница, в которой они теперь оказались, была намного удобнее, чем подвалы лорда Кардиша — здесь и солома помягче, и лежит ее побольше. Правда, как рассказали другие пленники, и палачи здесь получше.
— Я вижу, что мы в тюрьме, — отрезал Ворон, садясь и возвращая себе привычное отвратительное настроение. Лапочка. — Мне интересно, как ты ухитрилась засунуть нас в тюрьму, если мы тонули на реке? Или мы умерли и это Глубины? Да, ты бы там точно была.
Агнет фыркнула и сложила руки на груди.
— К сожалению, наше совместное путешествие в Глубины отложено. Но не переживай, скоро мы все там окажемся.
Ворон закатил глаза. Эффект испортил кашель, который напал на оборотня. Агнет терпеливо дождалась, когда он придет в себя и продолжила:
— Я вытащила тебя на берег, там нас арестовал пограничный патруль.
— И что им не понравилось?
— Может быть, твоя рожа?
— Очень смешно, — процедил Ворон, кривясь — вокруг них уже раздавались смешки. Место, в котором они оказались, было не самым приятным. Приграничная тюрьма Ферании была переполнена узниками. Места здесь не хватало, в камерах сидело по несколько людей и нелюдей. Некоторые из них были вполне здоровы, разве что напуганы, другие тихо стонали и больше напоминали умирающих. Стражников нигде видно не было, но в воздухе все равно витала какая-то обреченность.
Ворон внимательно огляделся, приметил в толпе из ста узников нескольких знакомых с парома и повернулся к Агнет.
— Так чем мы не угодили пограничной страже? Ферания, конечно, не отличается дружелюбием, но раньше у меня никогда не было проблем с переходом границы.
— Тебя просто раньше не обвиняли в уничтожении парома, — недовольно отозвалась Агнет. — Они думают, что кто-то на пароме его взорвал. Глупость! Это был колдун, ясно же!
— Видимо, только тебе, — проворчал Ворон, потирая ушибленный затылок. И правда, будто череп проломили.
Окружающие их люди и нелюди сидели тихо. Некоторые, особенно лежачие раненные, смотрели на разговаривающих с недовольством, другие — с интересом.
— Так… С тобой все ясно, ты маг. Но меня-то зачем приволокли? Или у нас стали рождаться оборотни, способные колдовать?
— Спроси у них сам! А вообще, по тебе не видно, что ты оборотень, — хмыкнула Агнет. — В отряде не было ни одного заклинателя. Как я поняла, хватали всех подряд, кто не успел сбежать. Если бы кто-то не валялся без чувств на песке, мы бы тоже могли так.
Так как сказать было нечего, Ворон гордо промолчал, а потом быстро перевел тему:
— И какие у нас перспективы?
— Какое умное слово, даже удивлена.
— Вижу, за время моего беспамятства ты скопила достаточно яда, чтобы без проблем отравить всех присутствующих.
— Пожалуй, остановлюсь на одном тебе.
Вокруг уже слышались смешки, а один бородатый оборотень вдруг произнес:
— Вижу, давно женаты.
Ворон с Агнет синхронно подавились, а потом завопили:
— Мы не женаты!
— Да я никогда в жизни…
— Даже в сторону ее не посмотрел бы…
— Отвратительный…
— Глупая…
— Наглый…
— Страшная… Ай! — Это Агнет больно треснула его по пострадавшему затылку. — Не распускай руки, я тебе не муж!
— Из принципа теперь выйду за тебя замуж и побью, — процедила Агнет. — Сам как будто красавец!
— Меня женщины любят и многие пошли бы за меня.
— Ни одна нормальная женщина тебя не выберет.
— Это еще почему? Я красивый, сильный, умный мужчина. Таких мало.
Агнет аж задохнулась от такого высокомерия. Надо сказать, что во многом Ворон был прав: несмотря на необычную внешность, он был красив, при этом не глуп и являлся хорошим воином, способным заработать немало золота — качества, за которые почти все женщины мира готовы были простить ему наглость и грубость. Почти, но не все.
— Твои душевные качества настолько убоги, что их не могут компенсировать все перечисленные тобою достоинства, — отрезала Агнет.
— Ты слишком разборчива.
— То есть ты признаешь, что ты скотина?
Вокруг уже в открытую ржали.
Ворон вздохнул, закатил глаза, мысленно сетуя на скудоумие его спутницы, и вновь попытался вернуть разговор в нужное русло:
— Так что нас ждет? Стражники хоть сообщили, что будут с нами делать, или мы тут должны с голоду умереть?
— Стража тюрьмы ждет паладинов из Ордена, — отчеканила Агнет. — Над Асдель творилась темная магия, и, видимо, люди посчитали, что им нужна помощь воинов Света.
Ворон оперся рукой о колено и положил на нее голову. Та болела, но он все равно пытался думать ею. В итоге он произнес:
— Это же глупость полнейшая! Если кто-то и наслал темную магию на Асдель, уничтожив паром, то он точно не находился на самом пароме. Но люди… — добавил он. — Значит, ждем Орден. Что ж, лучше бы в Глубины.
Удивительно, но Агнет не стала протестовать и защищать своих любимых паладинов. Видимо, она все же не была такой узколобой, какой представлялась в начале. Это подтверждало и случившееся на пароме перед отплытием. К слову…
Ворон нагнулся поближе к Агнет и тихо, чтобы не услышали их невольные соседи, произнес:
— Ну что, спасла несчастных ликанов?
Девушка холодно глянула на него. В глубине ее бледно-голубых глаз виднелся отголосок боли.
— Я не могла иначе, — наконец ответила она и отвернулась. Ее лицо приобрело мрачное выражение, и Ворон больше не рискнул к ней лезть. Хотелось бы сказать, что она глупая девчонка, что он оказался прав, но не получалось. В чем-то он понимал Агнет, хотя сам давно уже изжил из своей души подобные порывы. И она когда-нибудь придет к мысли, что выступать против всего мира глупо.
— А ликанов нет, — пробормотал Ворон, осматриваясь.
Агнет тут же повернула к нему голову и тихо ответила:
— Их и не будет. Мне успели рассказать местные заключенные, что в последний месяц на границе Ферании ужесточились меры: всех прибывших ликанов убивают. По-видимому, Ордену удалось договориться с королем Ферании.
— Но простому люду это не понравится, — также шепотом возразил Ворон. — В Ферании живет намного больше мирных ликанов, чем в Ленате. Если Орден примется, в открытую резать население, оно взбунтуется. Тем более здесь — Ферания много раз распадалась.
— Удивлена, что ты так хорошо знаешь историю, — хмыкнула Агнет, но без задора. Она, вообще, казалась Ворона излишне вялой. Он пригляделся к ней, видя следы усталости. Сколько они тут уже? А ведь она как-то смогла вытащить его чуть ли не со дна реки, а потом сидела вместе с ним в темнице. Волосы ее привычно спутались, сейчас висели темной паклей. Лицо перепачкалось в грязи, под глазами залегли еще более глубокие тени. Она напоминала мертвеца, нежели живую девушку.
— Ложись поспи, — тихо произнес он. — Место еще есть. Я присмотрю, чтобы тебя никто не обесчестил, — пошутил он, пряча заботу.
Агнет странно на него глянула, но послушалась. В темнице их обыскали и раздели — отняли плащи, сапоги и ремни, — и девушка осталась в одном тонком платье. Ворон с минуту понаблюдал, как она судорожно обнимает себя за плечи, а потом все же стянул через голову рубашку и кинул ей.
— Польщена, — пробормотала Агнет, кутаясь в его одежду. — Или решил похвастаться перед женщинами.
— Мне это не нужно, — хмыкнул Ворон, оглядываясь. Большинство узников сидело и тихо переговаривалось, кто-то лежал и стонал, многие испуганно поглядывали на дверь.
Ворон имел пару раз неудовольствие общаться с паладинами. Эти допросы нельзя была назвать приятными, хотя тогда наемник выступал не в качестве подозреваемого в темных делишках, а как простой свидетель — не удалось вовремя сбежать. Орден Света только в умах крестьян представлял собой чистых и благородных воинов, на самом же деле это было обычное сборище фанатиков и жадных до власти и золота людишек. Свет, как и Тьма, являлись силами величественными и могущественными, но безликими. Имея определенные склонности и поддерживая определенные идеи и мысли, любой мог стать послушником. Для паладина требовалось больше старания, но и им можно было стать, не испытывая серьезных проблем. Статус же воина Света давал множество привилегий, вполне материальных, а не душевных. Для простого человека становление паладином несло титул, земли и практически бессмертие. За это ему нужно было всего-то убивать темных. Многие, очень многие на это соглашались. К тому же идеология Ордена главенствовала в умах его членах настолько, что все воины постепенно проникались его идеями. Так что паладины либо искренне верили в то, что борются со злом, убивая темных созданий, либо отчаянно пытались соответствовать этому образу верного воина Света, чтобы не потерять привилегии своего статуса. После этого сложно было ожидать от паладинов честности и адекватности. По мнению Ворона, там было слишком много фанатиков. Нет, конечно, попадались и вполне нормальные ребята — вспомнить того же Оскара, спасшего ликанов на пароме от резни, — но в большинстве своем воины Света были безнадежны. Люди, в сущности говоря, были не самой умной расой. К тому же их часто преследовала зависть по отношению к более долгоживущим и сильным расам. Самые слабые, самые никчемные — их было много, но не они правили этим миром. Что толку от Верховного паладина, если он разменял лишь полвека, тогда как их союзник, король Рассветного Леса, правил несколько столетий? Без Света любой паладин умрет от старости. Воины вынуждены либо постоянно рисковать собою, убивая темных, либо оставить службу и вновь стать простыми смертными, тогда как эльфы, драконы, ликаны и даже оборотни продолжат жить дальше. Это слишком угнетало многих людей — благодаря пьяным разговорам Ворон знал это наверняка. Ему доводилось общаться с теми, кто покинули Орден. Они жалели и завидовали, они не могли смириться. Власть, золото и бессмертие делали их зависимыми. Единственным способом продолжать хоть какое-то достойное существование, это верно следовать принципам Ордена. Орден сказал, что нужно резать ликанов, как скот, и паладины четко исполняют приказ Верховного паладина. А мораль, нравственность и прочая ерунда остается лишь на пергамента да в сладкозвучных речах воинов Света.
Жаль, что Ферания прогнулась под Орден и приняла Серый список. Впрочем, история этого королевства говорит о том, что оно еще никому и ничему не подчинялось полностью. Ферания считалась воинственной не только из-за постоянных стычек с соседями — Ленатой на востоке, Логрой на севере и троллями на западе, — но из-за непрекращающихся местных конфликтов. Это в Фелин'Сене король имел неограниченную власть и подчинил себе всю знать, а в Ферании каждый лорд был сам за себя и редко когда слушался приказов короны — только если ему это было выгодно. Между землями соседей постоянно велись свои маленькие войны, которые длились целыми поколениями. Лорды то не могли поделить спорный кусок земли, то мстили за поруганную дочь или убитого сына, то вспоминали обиды дедов. Покоя Ферания не знала, и позиция короля и Ордена имела мало значения. Ворон не сомневался, что паладинам будет очень непросто исполнять волю своего главы здесь. Однако общая картина никак не влияла на их частную ситуацию — вскорости и Агнет, и Ворону предстоял неприятный разговор с воинами Света, которые спокойно могут отправить их на дыбу. А все из-за магии, что творилась на реке! По логике, ни оборотень, ни маг здесь ни при чем, ведь это была работа колдуна (в этом вопросе Ворон Агнет доверял), однако ждать адекватности от паладинов не стоило. Надо было как-то выбираться, но вариантов не имелось никаких! Обыскали их хорошо, даже забрали шпильки у Агнет — граница в Ферании охранялась лучше, чем в Ленате, — а на руках у всех были новые кандалы против магии и превращений. Видимо, это Орден озаботился защитой простого люда. А Ворон все удивлялся, почему в Ленате на каждом углу есть такая редкость. Теперь дошло, что это постарались паладины. Наемник не мог даже обернуться вороном и банально улететь — проемы решеток на окнах пропустили бы тощую птицу. Но, увы, такой шанс ему не предоставили, заставив вместе со всеми дожидаться решения своей судьбы.
Весь день до того момента, как Агнет проснулась, Ворон размышлял о способе побега. К сожалению, весь его богатый опыт жизни наемника не помог в решении главной проблемы.
Девушка подняла голову, проморгалась и села. На улице давно стемнело, и сейчас темницу освещал лишь скудный свет факелов. Агнет стала еще больше походить на труп, хотя сон смог вернуть ей на щеки румянец. Она привалилась к его плечу, прикрыв глаза.
