— Озерная долина неприступна, — возразил Лоренс. — Ее защищает купол из рунных камней.
— И для его деактивации нужен ключ-слово, — подхватил невеселым голосом Лидэль. — И орки им воспользовались: купола защиты пали и долину сожгли. Полностью. Никто не выжил.
Принц сглотнул, видимо, вспоминая то время.
— Повезло, что Линэль безвылазно торчит в поместье своего полукровки, она была едва ли не единственной из магов, кто выжил. Многих тогда потеряли, паника захлестнула Рассветный Лес. Нерушимая твердыня пала так легко.
— Был предатель, — прошептал Лоренс. — Это очень плохо, вариантов мало.
Лидэль помялся и явно попытался перевести тему.
— Отец чуть не прибил Керанэ: как так, наблюдающий за тенями проворонил атаку? Он тогда совсем невыносимым стал.
Поймав удивленный взгляд Лоренса, младший брат пояснил:
— Я, вроде как, у Керанэ на обучении. Год таскался по его сумасшедшим поручениям. Кажется, он пытался от меня избавиться.
— Понравилось? — с едва заметной улыбкой спросил Лоренс, уже не закрывая глаза. Силы, пусть и медленно, стали к нему возвращаться, так что к концу второго месяца он уже мог немного шевелиться и даже сам ел. Теперь ему не грозила участь быть облитым супом из-за отвлекшегося Лидэля. Еще бы сидеть мог. Сам.
— Честно? Да, — признался брат. — Все интереснее, чем сидеть во дворце и слушать недовольные реплики отца. Он такой требовательный!
Последнюю фразу Лидэль произнес с ярым, мальчишеским возмущением, что Лоренс все же улыбнулся. Попытался. Шрамы на лице не давали даже нормально говорить.
— Дать тебе зеркало? — как-то спросил Лидэль, мрачнея.
— Нет, — отказался Лоренс, а потом приподнял обожженную руку. — Я и так знаю, что у меня там.
Судя по бегающему взгляду брата, он был прав, и все действительно настолько плохо. Черно-фиолетовые ожоги от того проклятого пламени не заживали. Они постоянно болели и выглядели, как свежие раны. Черные извилистые рытвины, в которых скапливалась фиолетовая жижа, даже у него вызывали омерзение, что уж говорить о других. Хотя Ниранэ убеждал, что ожоги больше не опасны и это лишь видимость, Лоренс никого не трогал, чувствуя себя испорченным. Радовало лишь то, что к нему и так не приближался никто, кроме слуг и Лидэля. Вот с последним было тяжело: как только Лоренс стал хоть немного двигаться, он стал отстранять от себя суетящегося брата. Естественно, потерпел полный провал.
— Даже не думай меня гнать, — со злостью предупредил Лидэль. — Я не уйду. Никогда. А тем более — сейчас. И буду помогать, даже если тебе это не нравится. Не вертись, дай поправлю подушку.
Лоренс послушно дал поправить подушку под спиной: так, действительно, стало удобнее.
— А если мне не нужна твоя помощь? — поинтересовался он: этот разговор он готовил долго, и сейчас ему нужны были все его силы, чтобы окончательно выгнать увлекшегося брата.
— Правда? — совершенно спокойно уточнил Лидэль. — Тогда скажи это мне глядя в глаза. Давай.
Лоренс резко открыл глаза и встретился взглядом с братом. Никогда, наверное, в этих двух льдинках не было столько тепла и участия. И понимания.
Лоренс отвел взгляд, сдаваясь. Он не смог.
— Вот видишь. — Он не смотрел на Лидэля, но по голосу понял, что тот улыбается. Лоренс и забыл, каким он бывает несносным.
— Не нужно было этого делать, — тихо настолько, что даже эльфийское ухо едва могло уловить его слова, прошептал старший брат.
— Что именно?
— Потакать мне в слабости.
Рядом раздалось громкое фырканье. Вот теперь Лидэль больше походил на себя.
— Глупости.
— Ты не понимаешь.
— Да все я понимаю! Тебе плохо, очень плохо, но когда я рядом, немного лучше. Я прав?
Лучшим подтверждением его слов стал удивленный взгляд Лоренс. Лидэль словно угадал все его мысли.
— Все намного проще, братик, — криво усмехнулся он, вот только льдистые глаза оставались серьезными. — Ниранэ сказал, что родственные души тянутся друг к другу, когда нужна помощь. Так что я просто делюсь с тобой своими силами. Лечу твою упрямую душу, которой не сиделось во дворце!
Лоренс вновь закрыл глаза, чтобы не показать, как тронули его слова Лидэль. Нет, все же он превратился в слабака. Но как бы он не был внутренне против, присутствие младшего брата, и правда, придавало сил.
Спустя месяц Лидэль вдруг завел еще один неприятный разговор. Об отце. Лоренс старательно избегал его в их обсуждениях, и младший брат не был бы самим собой, если бы не заметил это.
— Он словно умер, когда ты пропал. Ты бы его видел.
Лоренс промолчал.
— Он о тебе очень переживает. Ниранэ трясет, как яблоньку. Фигурально выражаясь.
Молчание.
— Мы с ним по очереди у тебя сидели. Ну, когда тебя привезли. Все боялись самого… страшного.
— Лидэль, хватит.
Брат аж подавился воздухом.
— Что хватит? Мы же об отце родном говорим. Между прочим, который нас любит. Знаешь, это редкость, вон посмотри на Виранэ, тот сына своего…
— Лидэль, хватит, пожалуйста, — попросил Лоренс. Ему не хотелось это обсуждать: отец был для него всем — любимый и единственный родитель, который всегда видел в нем лишь наследника. И Лоренс давно смирился, что не будет для отца так же дорог, как Лидэль, Линэль и Ловэль. Но сейчас глупое сердце екало сильнее и хотелось, чтобы отец хоть раз посмотрел на него так, как смотрит на Вэля.
— Я не пони…
— Он не любит меня, ты ведь сам это знаешь, — с горечью произнес Лоренс. — И я больше не хочу о нем говорить, Лидэль. Я прошу тебя.
Лидэль прикусил свой длинный язык и промолчал. Больше он не рисковал поднимать ту тему, но это вовсе не означало, что он отступил: всего лишь зашел с другого края. Дверь в кабинет его величества привычно хлопнула, возвещая, что его посетил один из королевских отпрысков.
— Мы заняты, ваше высочество, — прожигая его недовольным взглядом, оповестил Лидэля лорд Керанэ.
— А я тоже не по пустяку зашел, — холоднее голоса принца была только вода в северных реках.
В глазах наблюдающего за тенями читалась явная насмешка и вопрос о том, чем же важным занимается второй принц.
«Ничего, вот Лоренс поправится, он вас всех здесь построит», — зло подумал Лидэль.
Король жестом отпустил Керанэ и перевел тяжелый взгляд на сына. Тот убедился, что дверь прикрыта плотно и обернулся.
— Почему ты не заходишь к Лоренсу? Когда он был без сознания, тебя от него не оттащить было, чуть ли не рыдал над его постелью, а как он пришел в себя — сбежал. А он, между прочим, уже всякой чушью себе голову набил. Ему и так плохо и тяжело сейчас, а тут еще родной отец решил поиграть в ледяного короля!
Пожалуй, еще никогда Лидэль не видел папу таким удивленным: он явно не ожидал столь эмоциональной атаки.
— Думай, что говоришь, — наконец-то пришел в себя Лестер.
— Очень хорошо подумал, пап. А ты? — не собирался отступать Лидэль.
— Ты не понимаешь, — устало ответил король. Принц не выдержал и закатил глаза: они издеваются?
— Ты как Лоренс! Чего я не понимаю?!
— Что я ему скажу?! — Лестер тоже не выдержал и закричал. — Что, Лидэль? Что мне жаль? Что я всей душой хочу, чтобы мой сын забыл этот год? Он пережил страшное, и ему не помогут никакие слова.
— Ты даже не пробовал!
Отец промолчал, и Лидэль атаковал.
— Зайди к нему сегодня. Я вечером буду у Ловэля, Лоренс останется один, вы поговорите. Ну?
Лестер кивнул. Довольный Лидэль вылетел из кабинета. Настроение у него определенно подскочило выше дворцовых шпилей. Довольный собственными достижениями он направился к брату. Кто бы мог подумать, что он, Лидэль, первый бунтарь Листерэля, повеса и бездельник (угадайте, чья цитата), будет строить миротворческие планы для папы и Лоренса? Как же может поменяться жизнь!
— Как он там?
Лидэль посмотрел на сидящего напротив Ловэля. Брату шла уже десятая весна, и он не выглядел больше малышом. Да и события прошедших лет повлияли на него. И без того не по веснам серьезный, сейчас он был другом и даже иногда советчиком старшего брата.
— Плохо, — честно признался Лидэль, скрепляя между собой два прутика. Они сидели с Ловэлем на полу в его гостиной и собирали что-то. Лидэля не посвятили в тайны очередной конструкции, лишь выдали прутики и жердочки и сказали собирать по нарисованной младшим братом схеме.
— Еще отец странно себя ведет. Будто бы, и правда, избегает Лоренса. Не пойму.
— Вина точит хуже боли.
— С чего ты взял, что отец испытывает чувство вины?
— Потому что он — отец. Любой нормальный родитель стремится обезопасить своих детей и болезненно воспринимает, если с ними что-нибудь случается, — неожиданно мудро ответил Ловэль. — А отец всегда был строг к Лоренсу. Думаю, сейчас он корит себя.
— Ну замечательно! Хорошая тактика! Он там якобы мучается, а я сиди с Лоренсом, в одного его вытаскивай. Тоже мне, семья!
Вэль потупил глаза.
— Я тоже хочу к Лоренсу! Почему она меня не пускает?
— Мама?
— Угу.
Лидэль приделал очередной свод к скелету здания и задумчиво почесал затылок — если бы этот жест увидела мать, она бы вынесла любимому сыночку весь мозг.
— Я, конечно, могу попытаться устроить…
— Ну Лидэль, ну пожалуйста! — принялся канючить Ловэль, тут же превращаясь в мальчишку. — Ну помоги! А то что такое: я что, не член семьи? Почему я не могу повидаться с Лоренсом?
— Потому что мама запретила.
— Когда это ты слушал маму?
Лидэль коротко рассмеялся: он и позабыл за эти два года, что значит беззаботное веселье.
— Хорошо, уговорил. Как будет возможность, я спрошу у Лоренса. Ты ведь понимаешь, что ему тяжело принимать гостей, особенно, таких неугомонных, как ты.
Ловэль задумался, но, признав обоснованность требования, согласился.
— Спасибо, Лидэль! — он кинулся ему на шею, доказывая последний довод о неугомонности. — Ты стал почти таким же замечательным братом, как Лоренс!
— Ну благодарю, — поперхнулся Лидэль, едва не разрушив остов таинственного дворца, за что получил от младшего брата нагоняй.
— Что мы хоть строим? — поинтересовался средний принц, когда отсмеялся.
— Древний храм пустыни, — в голосе Ловэля послышалось благоговение, а голубые глаза подернулись мечтательной пленкой.
Лидэль лишь цокнул и продолжил собирать детали. Странные у него братья, конечно, но он был рад, что они есть.
На следующее утро настроение у его высочества было не столь радужное. Его попытки установить мир в семье привели к полному краху. А все из-за этой проклятой Озерной долины! Еще в то время, когда ее сожгли, в народе ходили слухи о предательстве. Оно и понятно: орки ведь не разрушили купол, а сняли! Очевидцы, которым удалось спастись, рассказывали, как пала жемчужина Рассветного Леса, непобедимая Озерная долина, святилище магов. Многие начали бояться, что их предали, но потом слухи пошли на спад. Светлые эльфы были уверены, что нет среди их сородичей тех, кто продал бы свой Лес северным оркам. Это был общий враг, отнявший у многих семей их отцов, матерей и детей. Так что волнения постепенно улеглись. Самого Лидэля в тот момент больше волновала судьба сестры, ведь она, как маг, должна была тогда быть в долине. Он даже почти отправил на север письмо, этому Миратэ: вдруг Линэль выжила? Но тут пришло послание от нее самой. Ловэль, который периодически писал любимой сестре, успокоил перепугавшегося брата. Их ненаглядная Линэль, как всегда, продемонстрировала свой "чудесный" характер, послала все эти официальные магические мероприятия в Глубины и осталась дома.
И вот сейчас эта старая весть вновь настигла их семью, но совершенно в другом виде. Лидэль не знал, с чего все началось, но в один момент понял, что по Листерэлю, в который он периодически выбирался, когда был не нужен Лоренсу, ходят слухи. Слухи самого гадкого содержания. Лидэль был не Линэль — это у сестрички получалось чуять все новости каким-то волшебным нюхом, — но все же приобретенные за год навыки по сбору различных сведений и врожденные таланты (длинный язык, как утверждал Лоренс) позволили ему вычислить, что вся столица, если не весь Рассветный Лес, медленно, но верно убедилась в том, что в падении Озерной долины виноват их плененный кронпринц. Логика в этом была: ключ-слово от кругов защиты были лишь у главы стражников в самой долине, у наблюдающего за тенями и у короля с его наследником, а раз последний находился у орков, то… Вот что "то", Лидэль не понимал! Он решительно не принимал эту мерзкую версию, но ничего поделать не мог. Успокаивал себя лишь тем, что отец вместе с Керанэ что-нибудь придумают: не в первый раз корона подавляет неприятные для нее слухи. Так что Лидэлю оставалось лишь сделать все, чтобы до ушей брата не дошло все то, что с особой тщательностью и смаком курсировало по Рассветному Лесу, Листерэлю и королевскому дворцу. И до последнего момента принц искренне считал, что справляется. Никогда он еще так не ошибался.
То, что разговор с отцом у Лоренса прошел плохо, Лидэль понял, едва зайдя в комнату к нему на следующее утро. Лицо брата и без того практически неподвижное из-за ожогов, покрывающих всю правую сторону, сейчас застыло маской льда. Лишь темно-зеленые глаза были живыми.
— Ты тоже думаешь, что это я рассказал оркам про Озерную долину и обрек тысячи своих сородичей на страшную смерть? — после долгого молчания поинтересовался Лоренс так, словно вел речь о погоде за окном.
— А ты это сделал? — просто спросил Лидэль, глядя брату в глаза.
— Нет, — одними губами ответил тот. — Я не сказал ни слова.
Младший лишь печально усмехнулся.
— Я почему-то не сомневался в этом.
— Веришь мне?
— Конечно.
Лоренс отвел взгляд, но Лидэль чувствовал, что брату стало легче. Ему вообще сложно было разбираться во всем этом. Он же не эльфийка какая-нибудь! Вот Линэль было бы проще, она девушка, всегда видела все эти тонкие моменты, а Лидэль чувствовал себя мясником в лавке цветочника. Приходилось тыкаться наугад, моля Свет, чтобы не огорчить брата. Лоренсу и так всю жизнь достается! Даже сейчас! А все из-за его твердолобости.
— Он сказал, что ему неважно, я это был или нет, — внезапно произнес Лоренс. Уточнять о ком он, не было смысла.
Лидэль мысленно вопросил Свет, за что ему достался такой отец? Нельзя было просто показать, что ты веришь в собственного сына и любишь его, несмотря ни на что. Ведь так и было! Разве стал сам Лидэль хуже относиться к Лоренсу после плена? Нет, конечно. Если так посмотреть, то исчезновение старшего брата наоборот открыло глаза принцу. Как говорили раньше: не потеряв, не ценишь.
— Слушай, — преувеличенно бодро начал Лидэль, хлопаясь прямо на кровать, — меня тут Ловэль совсем замучил. Скучает по тебе. Давай я его приведу, а?
Лоренс тяжко вздохнул — он всегда вздыхал так, когда младший братец начинал его раздражать. Это был его коронный вздох "Ты идиот, Лидэль!"
— Лидэль, почему ты разговариваешь, как человеческий грузчик? Ты ведь принц, — устало заметил Лоренс.
— Откуда ты знаешь, как разговаривают человеческие грузчики?
— Ты же сейчас показал.
На мгновение Лидэль даже замер, а потом покатился. Хохотал так, наверное, что весь дворец слышал.
— Ох, Лоренс, зануда, замолчи, а то я начну ругаться, как человеческие грузчики, — пригрозил принц, вытирая с глаз слезы. Давно он так не смеялся. Не ожидал от брата шутки. А Лоренс смотрел на него так, что внутри все переворачивалось и хотелось убить тех, кто так долго и упорно ломал его. Ну ничего, Леранэ просто так не сдаются!
— И для его деактивации нужен ключ-слово, — подхватил невеселым голосом Лидэль. — И орки им воспользовались: купола защиты пали и долину сожгли. Полностью. Никто не выжил.
Принц сглотнул, видимо, вспоминая то время.
— Повезло, что Линэль безвылазно торчит в поместье своего полукровки, она была едва ли не единственной из магов, кто выжил. Многих тогда потеряли, паника захлестнула Рассветный Лес. Нерушимая твердыня пала так легко.
— Был предатель, — прошептал Лоренс. — Это очень плохо, вариантов мало.
Лидэль помялся и явно попытался перевести тему.
— Отец чуть не прибил Керанэ: как так, наблюдающий за тенями проворонил атаку? Он тогда совсем невыносимым стал.
Поймав удивленный взгляд Лоренса, младший брат пояснил:
— Я, вроде как, у Керанэ на обучении. Год таскался по его сумасшедшим поручениям. Кажется, он пытался от меня избавиться.
— Понравилось? — с едва заметной улыбкой спросил Лоренс, уже не закрывая глаза. Силы, пусть и медленно, стали к нему возвращаться, так что к концу второго месяца он уже мог немного шевелиться и даже сам ел. Теперь ему не грозила участь быть облитым супом из-за отвлекшегося Лидэля. Еще бы сидеть мог. Сам.
— Честно? Да, — признался брат. — Все интереснее, чем сидеть во дворце и слушать недовольные реплики отца. Он такой требовательный!
Последнюю фразу Лидэль произнес с ярым, мальчишеским возмущением, что Лоренс все же улыбнулся. Попытался. Шрамы на лице не давали даже нормально говорить.
— Дать тебе зеркало? — как-то спросил Лидэль, мрачнея.
— Нет, — отказался Лоренс, а потом приподнял обожженную руку. — Я и так знаю, что у меня там.
Судя по бегающему взгляду брата, он был прав, и все действительно настолько плохо. Черно-фиолетовые ожоги от того проклятого пламени не заживали. Они постоянно болели и выглядели, как свежие раны. Черные извилистые рытвины, в которых скапливалась фиолетовая жижа, даже у него вызывали омерзение, что уж говорить о других. Хотя Ниранэ убеждал, что ожоги больше не опасны и это лишь видимость, Лоренс никого не трогал, чувствуя себя испорченным. Радовало лишь то, что к нему и так не приближался никто, кроме слуг и Лидэля. Вот с последним было тяжело: как только Лоренс стал хоть немного двигаться, он стал отстранять от себя суетящегося брата. Естественно, потерпел полный провал.
— Даже не думай меня гнать, — со злостью предупредил Лидэль. — Я не уйду. Никогда. А тем более — сейчас. И буду помогать, даже если тебе это не нравится. Не вертись, дай поправлю подушку.
Лоренс послушно дал поправить подушку под спиной: так, действительно, стало удобнее.
— А если мне не нужна твоя помощь? — поинтересовался он: этот разговор он готовил долго, и сейчас ему нужны были все его силы, чтобы окончательно выгнать увлекшегося брата.
— Правда? — совершенно спокойно уточнил Лидэль. — Тогда скажи это мне глядя в глаза. Давай.
Лоренс резко открыл глаза и встретился взглядом с братом. Никогда, наверное, в этих двух льдинках не было столько тепла и участия. И понимания.
Лоренс отвел взгляд, сдаваясь. Он не смог.
— Вот видишь. — Он не смотрел на Лидэля, но по голосу понял, что тот улыбается. Лоренс и забыл, каким он бывает несносным.
— Не нужно было этого делать, — тихо настолько, что даже эльфийское ухо едва могло уловить его слова, прошептал старший брат.
— Что именно?
— Потакать мне в слабости.
Рядом раздалось громкое фырканье. Вот теперь Лидэль больше походил на себя.
— Глупости.
— Ты не понимаешь.
— Да все я понимаю! Тебе плохо, очень плохо, но когда я рядом, немного лучше. Я прав?
Лучшим подтверждением его слов стал удивленный взгляд Лоренс. Лидэль словно угадал все его мысли.
— Все намного проще, братик, — криво усмехнулся он, вот только льдистые глаза оставались серьезными. — Ниранэ сказал, что родственные души тянутся друг к другу, когда нужна помощь. Так что я просто делюсь с тобой своими силами. Лечу твою упрямую душу, которой не сиделось во дворце!
Лоренс вновь закрыл глаза, чтобы не показать, как тронули его слова Лидэль. Нет, все же он превратился в слабака. Но как бы он не был внутренне против, присутствие младшего брата, и правда, придавало сил.
Спустя месяц Лидэль вдруг завел еще один неприятный разговор. Об отце. Лоренс старательно избегал его в их обсуждениях, и младший брат не был бы самим собой, если бы не заметил это.
— Он словно умер, когда ты пропал. Ты бы его видел.
Лоренс промолчал.
— Он о тебе очень переживает. Ниранэ трясет, как яблоньку. Фигурально выражаясь.
Молчание.
— Мы с ним по очереди у тебя сидели. Ну, когда тебя привезли. Все боялись самого… страшного.
— Лидэль, хватит.
Брат аж подавился воздухом.
— Что хватит? Мы же об отце родном говорим. Между прочим, который нас любит. Знаешь, это редкость, вон посмотри на Виранэ, тот сына своего…
— Лидэль, хватит, пожалуйста, — попросил Лоренс. Ему не хотелось это обсуждать: отец был для него всем — любимый и единственный родитель, который всегда видел в нем лишь наследника. И Лоренс давно смирился, что не будет для отца так же дорог, как Лидэль, Линэль и Ловэль. Но сейчас глупое сердце екало сильнее и хотелось, чтобы отец хоть раз посмотрел на него так, как смотрит на Вэля.
— Я не пони…
— Он не любит меня, ты ведь сам это знаешь, — с горечью произнес Лоренс. — И я больше не хочу о нем говорить, Лидэль. Я прошу тебя.
Лидэль прикусил свой длинный язык и промолчал. Больше он не рисковал поднимать ту тему, но это вовсе не означало, что он отступил: всего лишь зашел с другого края. Дверь в кабинет его величества привычно хлопнула, возвещая, что его посетил один из королевских отпрысков.
— Мы заняты, ваше высочество, — прожигая его недовольным взглядом, оповестил Лидэля лорд Керанэ.
— А я тоже не по пустяку зашел, — холоднее голоса принца была только вода в северных реках.
В глазах наблюдающего за тенями читалась явная насмешка и вопрос о том, чем же важным занимается второй принц.
«Ничего, вот Лоренс поправится, он вас всех здесь построит», — зло подумал Лидэль.
Король жестом отпустил Керанэ и перевел тяжелый взгляд на сына. Тот убедился, что дверь прикрыта плотно и обернулся.
— Почему ты не заходишь к Лоренсу? Когда он был без сознания, тебя от него не оттащить было, чуть ли не рыдал над его постелью, а как он пришел в себя — сбежал. А он, между прочим, уже всякой чушью себе голову набил. Ему и так плохо и тяжело сейчас, а тут еще родной отец решил поиграть в ледяного короля!
Пожалуй, еще никогда Лидэль не видел папу таким удивленным: он явно не ожидал столь эмоциональной атаки.
— Думай, что говоришь, — наконец-то пришел в себя Лестер.
— Очень хорошо подумал, пап. А ты? — не собирался отступать Лидэль.
— Ты не понимаешь, — устало ответил король. Принц не выдержал и закатил глаза: они издеваются?
— Ты как Лоренс! Чего я не понимаю?!
— Что я ему скажу?! — Лестер тоже не выдержал и закричал. — Что, Лидэль? Что мне жаль? Что я всей душой хочу, чтобы мой сын забыл этот год? Он пережил страшное, и ему не помогут никакие слова.
— Ты даже не пробовал!
Отец промолчал, и Лидэль атаковал.
— Зайди к нему сегодня. Я вечером буду у Ловэля, Лоренс останется один, вы поговорите. Ну?
Лестер кивнул. Довольный Лидэль вылетел из кабинета. Настроение у него определенно подскочило выше дворцовых шпилей. Довольный собственными достижениями он направился к брату. Кто бы мог подумать, что он, Лидэль, первый бунтарь Листерэля, повеса и бездельник (угадайте, чья цитата), будет строить миротворческие планы для папы и Лоренса? Как же может поменяться жизнь!
— Как он там?
Лидэль посмотрел на сидящего напротив Ловэля. Брату шла уже десятая весна, и он не выглядел больше малышом. Да и события прошедших лет повлияли на него. И без того не по веснам серьезный, сейчас он был другом и даже иногда советчиком старшего брата.
— Плохо, — честно признался Лидэль, скрепляя между собой два прутика. Они сидели с Ловэлем на полу в его гостиной и собирали что-то. Лидэля не посвятили в тайны очередной конструкции, лишь выдали прутики и жердочки и сказали собирать по нарисованной младшим братом схеме.
— Еще отец странно себя ведет. Будто бы, и правда, избегает Лоренса. Не пойму.
— Вина точит хуже боли.
— С чего ты взял, что отец испытывает чувство вины?
— Потому что он — отец. Любой нормальный родитель стремится обезопасить своих детей и болезненно воспринимает, если с ними что-нибудь случается, — неожиданно мудро ответил Ловэль. — А отец всегда был строг к Лоренсу. Думаю, сейчас он корит себя.
— Ну замечательно! Хорошая тактика! Он там якобы мучается, а я сиди с Лоренсом, в одного его вытаскивай. Тоже мне, семья!
Вэль потупил глаза.
— Я тоже хочу к Лоренсу! Почему она меня не пускает?
— Мама?
— Угу.
Лидэль приделал очередной свод к скелету здания и задумчиво почесал затылок — если бы этот жест увидела мать, она бы вынесла любимому сыночку весь мозг.
— Я, конечно, могу попытаться устроить…
— Ну Лидэль, ну пожалуйста! — принялся канючить Ловэль, тут же превращаясь в мальчишку. — Ну помоги! А то что такое: я что, не член семьи? Почему я не могу повидаться с Лоренсом?
— Потому что мама запретила.
— Когда это ты слушал маму?
Лидэль коротко рассмеялся: он и позабыл за эти два года, что значит беззаботное веселье.
— Хорошо, уговорил. Как будет возможность, я спрошу у Лоренса. Ты ведь понимаешь, что ему тяжело принимать гостей, особенно, таких неугомонных, как ты.
Ловэль задумался, но, признав обоснованность требования, согласился.
— Спасибо, Лидэль! — он кинулся ему на шею, доказывая последний довод о неугомонности. — Ты стал почти таким же замечательным братом, как Лоренс!
— Ну благодарю, — поперхнулся Лидэль, едва не разрушив остов таинственного дворца, за что получил от младшего брата нагоняй.
— Что мы хоть строим? — поинтересовался средний принц, когда отсмеялся.
— Древний храм пустыни, — в голосе Ловэля послышалось благоговение, а голубые глаза подернулись мечтательной пленкой.
Лидэль лишь цокнул и продолжил собирать детали. Странные у него братья, конечно, но он был рад, что они есть.
На следующее утро настроение у его высочества было не столь радужное. Его попытки установить мир в семье привели к полному краху. А все из-за этой проклятой Озерной долины! Еще в то время, когда ее сожгли, в народе ходили слухи о предательстве. Оно и понятно: орки ведь не разрушили купол, а сняли! Очевидцы, которым удалось спастись, рассказывали, как пала жемчужина Рассветного Леса, непобедимая Озерная долина, святилище магов. Многие начали бояться, что их предали, но потом слухи пошли на спад. Светлые эльфы были уверены, что нет среди их сородичей тех, кто продал бы свой Лес северным оркам. Это был общий враг, отнявший у многих семей их отцов, матерей и детей. Так что волнения постепенно улеглись. Самого Лидэля в тот момент больше волновала судьба сестры, ведь она, как маг, должна была тогда быть в долине. Он даже почти отправил на север письмо, этому Миратэ: вдруг Линэль выжила? Но тут пришло послание от нее самой. Ловэль, который периодически писал любимой сестре, успокоил перепугавшегося брата. Их ненаглядная Линэль, как всегда, продемонстрировала свой "чудесный" характер, послала все эти официальные магические мероприятия в Глубины и осталась дома.
И вот сейчас эта старая весть вновь настигла их семью, но совершенно в другом виде. Лидэль не знал, с чего все началось, но в один момент понял, что по Листерэлю, в который он периодически выбирался, когда был не нужен Лоренсу, ходят слухи. Слухи самого гадкого содержания. Лидэль был не Линэль — это у сестрички получалось чуять все новости каким-то волшебным нюхом, — но все же приобретенные за год навыки по сбору различных сведений и врожденные таланты (длинный язык, как утверждал Лоренс) позволили ему вычислить, что вся столица, если не весь Рассветный Лес, медленно, но верно убедилась в том, что в падении Озерной долины виноват их плененный кронпринц. Логика в этом была: ключ-слово от кругов защиты были лишь у главы стражников в самой долине, у наблюдающего за тенями и у короля с его наследником, а раз последний находился у орков, то… Вот что "то", Лидэль не понимал! Он решительно не принимал эту мерзкую версию, но ничего поделать не мог. Успокаивал себя лишь тем, что отец вместе с Керанэ что-нибудь придумают: не в первый раз корона подавляет неприятные для нее слухи. Так что Лидэлю оставалось лишь сделать все, чтобы до ушей брата не дошло все то, что с особой тщательностью и смаком курсировало по Рассветному Лесу, Листерэлю и королевскому дворцу. И до последнего момента принц искренне считал, что справляется. Никогда он еще так не ошибался.
То, что разговор с отцом у Лоренса прошел плохо, Лидэль понял, едва зайдя в комнату к нему на следующее утро. Лицо брата и без того практически неподвижное из-за ожогов, покрывающих всю правую сторону, сейчас застыло маской льда. Лишь темно-зеленые глаза были живыми.
— Ты тоже думаешь, что это я рассказал оркам про Озерную долину и обрек тысячи своих сородичей на страшную смерть? — после долгого молчания поинтересовался Лоренс так, словно вел речь о погоде за окном.
— А ты это сделал? — просто спросил Лидэль, глядя брату в глаза.
— Нет, — одними губами ответил тот. — Я не сказал ни слова.
Младший лишь печально усмехнулся.
— Я почему-то не сомневался в этом.
— Веришь мне?
— Конечно.
Лоренс отвел взгляд, но Лидэль чувствовал, что брату стало легче. Ему вообще сложно было разбираться во всем этом. Он же не эльфийка какая-нибудь! Вот Линэль было бы проще, она девушка, всегда видела все эти тонкие моменты, а Лидэль чувствовал себя мясником в лавке цветочника. Приходилось тыкаться наугад, моля Свет, чтобы не огорчить брата. Лоренсу и так всю жизнь достается! Даже сейчас! А все из-за его твердолобости.
— Он сказал, что ему неважно, я это был или нет, — внезапно произнес Лоренс. Уточнять о ком он, не было смысла.
Лидэль мысленно вопросил Свет, за что ему достался такой отец? Нельзя было просто показать, что ты веришь в собственного сына и любишь его, несмотря ни на что. Ведь так и было! Разве стал сам Лидэль хуже относиться к Лоренсу после плена? Нет, конечно. Если так посмотреть, то исчезновение старшего брата наоборот открыло глаза принцу. Как говорили раньше: не потеряв, не ценишь.
— Слушай, — преувеличенно бодро начал Лидэль, хлопаясь прямо на кровать, — меня тут Ловэль совсем замучил. Скучает по тебе. Давай я его приведу, а?
Лоренс тяжко вздохнул — он всегда вздыхал так, когда младший братец начинал его раздражать. Это был его коронный вздох "Ты идиот, Лидэль!"
— Лидэль, почему ты разговариваешь, как человеческий грузчик? Ты ведь принц, — устало заметил Лоренс.
— Откуда ты знаешь, как разговаривают человеческие грузчики?
— Ты же сейчас показал.
На мгновение Лидэль даже замер, а потом покатился. Хохотал так, наверное, что весь дворец слышал.
— Ох, Лоренс, зануда, замолчи, а то я начну ругаться, как человеческие грузчики, — пригрозил принц, вытирая с глаз слезы. Давно он так не смеялся. Не ожидал от брата шутки. А Лоренс смотрел на него так, что внутри все переворачивалось и хотелось убить тех, кто так долго и упорно ломал его. Ну ничего, Леранэ просто так не сдаются!
