Минут через пять Серый всё так же молчал, и я двинулся обратно к Морецкому. Всё же Дрю оказался именно таким, как я и ожидал: самоуверенным и наглым. Мысли, что наш сегодняшний разговор закончится подобным образом, он, судя по всему, не допускал, иначе всё же заставил бы меня сдать оружие. И на случай своей смерти явно не подстраховался, не то наличный компромат сразу бы ушёл к капитану.
Если он вообще был, этот компромат, в чём я здорово сомневаюсь. Знать или подозревать Олафссон мог что угодно, вопрос, что он мог доказать? Мог попытаться взять на испуг, это тоже вполне в его духе.
Пока нога за ногу неторопливо дошёл до места, я успел проанализировать происшествие и сделать пару выводов. Один несомненный, о том, что ситуацию я разрешил верно: по всем местным негласным правилам это было закономерное и равнозначное воздаяние за не просто шантаж, а попытку подмять под себя. Рискнул сожрать кусок, который в горло не пролазит — сам и расплачивайся.
А вот второй, продиктованный больше чутьём и жизненным опытом и не имеющий пока весомых доказательств, заключался в том, что не по собственному почину Дрю начал этот разговор. Дожил же он как-то до своих лет, значит, таким уж дураком не был. Он знал мою репутацию, знал негласные правила, но всё равно попёр в лоб, уверенный в полной собственной безнаказанности. Конечно, нельзя совсем уж исключать вариант, что он попросту зажрался и оборзел, но куда вероятнее присутствие за его спиной другой фигуры. Причём дело даже не в том, что он попытался сожрать меня, а в том, что он вознамерился выступить против очень большой и опасной силы — Тортуги и её кораблей-«невидимок». Фактически, против самого серьёзного и опасного преступного синдиката в этой галактике.
Заполучить стукача в этой среде мечтал каждый, но прибегать к подобным способам не рисковал никто. Так что кое-какие весомые подозрения насчёт личности, организовавшей мне столь жаркий разговор, появились.
Алиса Лесина
Шон и Альберт Иванович оказались чудесной компанией. Я опять очень быстро забыла, где и с кем нахожусь, и с удовольствием проводило время за чаем с шоколадными конфетами. Чай был настоящим, конфеты — хорошими, и это лучше всего доказывало финансовую состоятельность крыса: такие продукты в космосе весьма дороги.
Мы сидели возле стола в, очевидно, рабочей комнате: об этом говорила крайний минимализм обстановки. Низкий серебристый круглый стол посередине — не то металлический, не то пластмассовый. Вокруг него — удобные голубовато-прозрачные эргономичные кресла, на серо-голубых стенах несколько световых картин, сдержанные краски которых успокаивали и исподволь настраивали на рабочий лад. Всё, чем нас угощали, хозяин прикатил на сервировочной антигравитационной платформе из соседней комнаты, категорически отказавшись от любой помощи.
Единственным, что нарушало обезличенно-деловую атмосферу, был вытянувшийся вдоль одной из стен стеллаж с разнообразными безделушками, в которых я не сразу опознала коллекцию старинных носителей информации. И если некоторые из них были мне знакомы — книги, например, по-прежнему не исчезли из обихода, хотя и стали почти предметом роскоши, а в нескольких брелоках я узнала популярные модели басок2, — то опознать и хотя бы примерно датировать тот большой чёрный диск или вон ту чёрную коробочку с пресловутую книгу размером не удалось.
Болтали о разнообразной ерунде, Морецкий с удовольствием травил байки. Да и Шон оказался отличным рассказчиком, и хотя истории его обычно касались любовных похождений, характеризующих пирата не с лучшей стороны — проще говоря, он был бабником без малейшего признака совести, — слушала я всё равно с удовольствием. Наверное, потому, что истории эти подавались очень легко и весело, а бабником Шон был вдохновенным, то есть увивался вокруг женщин из любви к искусству и самим женщинам, а не из желания кому-то что-то доказать. Да и обаяние пирата играло свою роль.
Клякса вернулся быстро, прошло меньше получаса. Спокойный, собранный и немного хмурый. Не знаю, как именно я это определила, но отчётливо поняла, что мужчина чем-то крепко озабочен.
— Альберт Иванович, ещё один вопрос, — с порога начал он. — На кого мог работать Олафссон? Интересуют любые сведения, слухи и даже твои собственные идеи. В качестве оплаты прими вот что: Дрю мёртв. Если кто-то из твоих постоянных клиентов желает подмять его дело, сейчас самое время.
— Хорошо поговорили! — хохотнул Шон, а Морецкий слегка нахмурился.
— Тогда я, с твоего позволения, на пару минут отвлекусь, заодно подыщу ответ на твой вопрос. Садись пока, выпей чаю.
И крыс прикрыл глаза, видимо, отправившись бродить по инфосети. А Клякса спокойно уселся к столу, но вместо чая схватил разом пару бутербродов — тарелка с ними тоже стояла на столе, но до сих пор никого не интересовала.
Я же насторожённо притихла, ожидая развития событий и вновь пытаясь принять ту спокойную будничность, с которой эти люди относились к смерти. Очень хотелось спросить Кляксу, за что он убил незнакомого мне Олафссона, но никак не получалось набраться смелости. А спросить стоило, потому что сама я, если продолжу думать об этом, непременно придумаю Глебу какое-нибудь оправдание: если у меня так и не получилось возненавидеть его за смерть экипажа грузовика, что уж говорить о каком-то незнакомом типе, наверняка преступнике!
1 «Фен» — популярное ручное оружие пучково-излучательного типа, чаще всего применяемое в космосе, на кораблях и станциях. Отличается скорострельностью и ограниченной поражающей способностью: наиболее эффективен для уничтожения органики, в том числе биоэлектроники, одновременно с этим безопасен для корабельной обшивки.
2 Баски — производное от БАС, «биоэлектронная автономная система». Общее название большого класса портативных устройств с ограниченной функциональностью: защищённые хранилища информации, контроллеры, записывающие устройства, приёмопередатчики ближнего радиуса действия. «Басками» чаще всего называется первый тип устройств, поскольку носители информации, в отличие от прочих разновидностей БАС, широко распространены среди гражданского населения.
Несколько минут прошли в тишине, только Клякса сосредоточенно жевал, быстро опустошая тарелку; Шон тоже не рвался расспрашивать своего друга, а, кажется, последовал примеру крыса.
Наконец Морецкиий открыл глаза. Выглядел он весьма довольным.
— Глеб Егорыч, я твой должник, — сообщил крыс. — У такой информации очень короткий срок годности, но свежая она стоит крайне дорого. Что до твоего вопроса... насколько ты в курсе основных раскладов в «Тёмных секторах»1?
— Если за последние пару месяцев ничего кардинально не изменилось, то в общих чертах знаю. Но я с удовольствием послушаю, что ты можешь сказать. Или боишься сболтнуть лишнего?
— Боюсь утомить дорогих гостей подробностями, — с укором в голосе возразил Морецкий. — Но если хочешь поболтать со стариком, я только за, ты же знаешь. Впрочем, сильно углубляться и не придётся, речь опять, как ни забавно, пойдёт о коллегах вашего капитана. У Тортуги при всей её мощи и влиянии достаточно ограниченный круг интересов. Это, с одной стороны, патрон полусотни едва ли не самых мощных пиратских кораблей галактики, костяк которых, безусловно, составляют «невидимки». С другой — это солидный и, пожалуй, самый уважаемый посредник в крупных сделках любого профиля. На этом всё. Никакими более делами они, насколько мне известно, не интересуются или слишком ловко заметают следы. Лично я склоняюсь к первому варианту. Но это, так сказать, преамбула. Фабула же в том, что к нам на «Зею-17» очень зачастили «невидимки» Тортуги. Неделю назад был один, его сменил другой, а вчера он улетел, и сегодня явились вы. «Невидимок» не так много, а мы располагаемся не в столь уж проходном месте, чтобы они могли случайно здесь оказаться в таком количестве.
— Хочешь сказать, Олафссон работал на них? — удовлетворённо проговорил Клякса.
— Ну, ты же просил любые предположения? Вот тебе моя версия, — развёл руками Морецкий. — Напрямую они, конечно, не контактировали, но «невидимки» имели дело с одним весьма достойным уважения посредником здесь, который, в свою очередь, несколько раз после этого общался с Олафссоном, хотя прежде они совместных дел не имели. Стопроцентной гарантии тебе, конечно, никто не даст. Даже сам Олафссон, полагаю, не знал, на кого работал посредник: он находился на своём месте и выше забраться уже не мог, недостаточно данных, особенно — ума. Самостоятельно сопоставить факты и догадаться, кто к нему обратился, он бы не сумел, а у крыс совета не спрашивал. Возвращаясь к теме разговора, восемь к одному, что ответ на твой вопрос — «невидимки». А вот чего хотели от этого типа, я даже предположить не берусь. Попробуй задать этот вопрос Джеймсу: «Зея» не относится к числу привычных интересов «Тортуги», а я не особенно слежу за тем, что происходит за пределами станции. Надеюсь, я не слишком тебя разочаровал и тебе не придётся подаваться в бега, спасаясь от собственного капитана?
— Не думаю. — Глеб слегка поморщился, разглядывая последний оставшийся бутерброд с таким видом, словно тот занимал его куда больше предмета обсуждения. Пару секунд мужчина помолчал, потом всё же освободил тарелку и проговорил: — Не разочаровал, напротив, здорово помог.
— Подробностями, что же там у вас произошло, ты, конечно, не поделишься? — спросил Морецкий.
— Извини, — Клякса качнул головой. — Сказал всё, что мог.
— Ладно, но хотя бы удовлетвори моё любопытство... Просто по старой дружбе, не для продажи. Девушка-то откуда? — улыбнулся крыс, бросив на меня весёлый взгляд, а я на всякий случай ещё больше навострила уши: интересно было всё, что они обсуждали, но когда речь шла обо мне — особенно.
— А что, ты ещё не успел вызнать подробности? — белые брови изменённого удивлённо выгнулись. — Алиса — моя добыча с последнего абордажа.
— Позволь, но ведь Серый не берёт пленных? — Кажется, это известие озадачило Морецкого куда сильнее всех прошлых.
— Серый — не берёт. Я же говорю, она — моя добыча, — выделил Клякса, насмешливо покосившись на меня.
— Занятно, — чуть нахмурился крыс, глядя то на меня, то на пирата с каким-то особенно задумчивым и сосредоточенным выражением лица, словно решал важную задачу.
— Что именно? — уточнил Глеб.
— Видишь ли, я не страдаю провалами в памяти, — после короткой паузы медленно начал Морецкий. — И помню, как светлой памяти старик Фишер несколько лет назад учил тебя, дурного и полудикого, играть в пиллум2. И он тогда припомнил в твой адрес одну старую картёжную присказку... А, вижу, тоже не забыл? Вот я в который раз убеждаюсь, что Фишер был умнейшим из всех, с кем меня сводила жизнь. Во всяком случае, в людях он всегда видел главное. И мне очень интересно, к чему это твоё неожиданное милосердие приведёт.
— Я бы тоже не отказался узнать заранее, — сказал Клякса.
— А что за присказка? — не утерпела я.
— «Интеллект против фарта бессилен», — ухмыльнулся абордажник. — Играть я так толком и не научился, но умудрился несколько раз у Фишера выиграть. Причём я чуть ли не единственный человек на «Зее-17», которому это удалось.
— Ну, не преувеличивай, он хорошо играл, но не настолько, — качнул головой Морецкий. — Но вот так, чтобы на чистом везении, да ещё несколько раз — и впрямь уникальный случай. Глеб Егорыч, что называется, «человек фартовый».
— Ладно, хватит языки чесать. Пойдём, у нас есть ещё пара дел, — засобирался Клякса.
Мы, конечно, не стали спорить, тепло распрощались с Морецким и нырнули в хитросплетение переходов станции. Ощущение спокойствия, уюта и защищённости осталось в светлой и тихой гостиной крыса, и я инстинктивно придвинулась ближе к Кляксе.
— А кто такой Фишер? Если не секрет, — полюбопытствовала осторожно: за разговором я чувствовала себя увереннее, чем в тишине.
— Не секрет, был тут такой старый крыс. Эта братия обычно очень дружна, они предпочитают делить клиентов полюбовно и решать споры в разговорах. Им опасно ссориться: хоть они и уважаемые люди, но в изрядной степени одиночки, и в случае проблем им не к кому обратиться, остаётся рассчитывать друг на друга. Занятный старикан. Жалко, что умер.
— Тоже какая-нибудь кровавая история? — неприязненно уточнила я.
— Нет, для разнообразия вполне мирная, — ответил Клякса. — Ему уже было, насколько знаю, хорошо за полторы сотни, так что смерть вполне естественная. Говорю же, крысы обычно живут достаточно спокойно.
На станции мы провели ещё несколько часов, занимаясь уже целенаправленно покупками. Медикаментами и медицинскими товарами торговали всего две точки, и худо-бедно с них обоих я собрала почти всё нужное. Расширенную аптечку, необходимый для диагностики и генетических анализов (да, Кляксе это не требовалось, но мне самой было любопытно) комплект препаратов и устройств и оборудование для обслуживания протезов; производителя последнего Клякса назвал без возражений. На всякий случай добавила так же пару ящиков для хранения и транспортировки всего этого богатства и «медицинскую разгрузку» — удобную систему сумок с кармашками, которая крепилась на теле. Последняя была скорее баловством и на практике требовалась исключительно редко, я вообще с трудом могла представить подходящие условия для её применения, но не удержалась. Уж очень давно я хотела себе эту забавную вещицу, но всё повода не было.
На этом моменте от нашего общества устал Шон и отбыл на корабль в сопровождении небольшого транспортного антиграва. Задерживаться там он, кажется, не собирался, всё же планируя вернуться на «Зею-17» в поисках развлечений, но просьбу Кляксы о доставке выполнил без ворчания.
И хорошо, что он ушёл, потому что выбирать при нём одежду было неловко. Покупать её удалённо мы не стали, зашли в один из магазинов — на удивление приличный, кстати, там даже нашёлся сканер. Это такая удобная штука, которая сама измеряет покупателя со всех сторон, а потом генерирует голограмму, на которую «надеваются» вещи.
Наглеть я особенно не стала, но и излишне скромничать — тоже. Несколько смен белья, практичный рабочий комбинезон, почти неотличимый от моего, ещё один комбинезон потоньше и полегче, несколько полезных мелочей. Потом не удержалась и одела голограмму в эффектные туфли на каблуке и лёгкое летнее платье, пару секунд полюбовалась и сбросила изображение. За прошедший год я ужасно устала от комбинезонов и удобной, но громоздкой обуви, и отчаянно хотела наконец-то примерить что-то вот такое, лёгкое и изящное. Но более неподходящее время и место для таких нарядов трудно представить.
— Уверена, что не хочешь взять? — со смешком уточнил Глеб.
— Уверена, что мне не стоит его брать, — ответила, чуть поморщившись. — Я не дома.
Настаивать мужчина, конечно, не стал, и мы двинулись в сторону корабля. Шли молча: пират думал о чём-то своём, а у меня совершенно испортилось настроение. Проклятое платье опять вернуло меня в реальность, напомнив, где и с кем я нахожусь, а главное, заставило опять вспомнить, что шансов вернуться к нормальной жизни у меня не так уж много.
1 «Тёмные сектора» — освоенные и обжитые человеком пространства, не находящиеся под патронажем ни одного крупного государства, ратифицировавшего общие нормы галактического права. Частные планеты, анархические миры, небольшие «дикие государства» и многочисленные отдельные станции.
Если он вообще был, этот компромат, в чём я здорово сомневаюсь. Знать или подозревать Олафссон мог что угодно, вопрос, что он мог доказать? Мог попытаться взять на испуг, это тоже вполне в его духе.
Пока нога за ногу неторопливо дошёл до места, я успел проанализировать происшествие и сделать пару выводов. Один несомненный, о том, что ситуацию я разрешил верно: по всем местным негласным правилам это было закономерное и равнозначное воздаяние за не просто шантаж, а попытку подмять под себя. Рискнул сожрать кусок, который в горло не пролазит — сам и расплачивайся.
А вот второй, продиктованный больше чутьём и жизненным опытом и не имеющий пока весомых доказательств, заключался в том, что не по собственному почину Дрю начал этот разговор. Дожил же он как-то до своих лет, значит, таким уж дураком не был. Он знал мою репутацию, знал негласные правила, но всё равно попёр в лоб, уверенный в полной собственной безнаказанности. Конечно, нельзя совсем уж исключать вариант, что он попросту зажрался и оборзел, но куда вероятнее присутствие за его спиной другой фигуры. Причём дело даже не в том, что он попытался сожрать меня, а в том, что он вознамерился выступить против очень большой и опасной силы — Тортуги и её кораблей-«невидимок». Фактически, против самого серьёзного и опасного преступного синдиката в этой галактике.
Заполучить стукача в этой среде мечтал каждый, но прибегать к подобным способам не рисковал никто. Так что кое-какие весомые подозрения насчёт личности, организовавшей мне столь жаркий разговор, появились.
Алиса Лесина
Шон и Альберт Иванович оказались чудесной компанией. Я опять очень быстро забыла, где и с кем нахожусь, и с удовольствием проводило время за чаем с шоколадными конфетами. Чай был настоящим, конфеты — хорошими, и это лучше всего доказывало финансовую состоятельность крыса: такие продукты в космосе весьма дороги.
Мы сидели возле стола в, очевидно, рабочей комнате: об этом говорила крайний минимализм обстановки. Низкий серебристый круглый стол посередине — не то металлический, не то пластмассовый. Вокруг него — удобные голубовато-прозрачные эргономичные кресла, на серо-голубых стенах несколько световых картин, сдержанные краски которых успокаивали и исподволь настраивали на рабочий лад. Всё, чем нас угощали, хозяин прикатил на сервировочной антигравитационной платформе из соседней комнаты, категорически отказавшись от любой помощи.
Единственным, что нарушало обезличенно-деловую атмосферу, был вытянувшийся вдоль одной из стен стеллаж с разнообразными безделушками, в которых я не сразу опознала коллекцию старинных носителей информации. И если некоторые из них были мне знакомы — книги, например, по-прежнему не исчезли из обихода, хотя и стали почти предметом роскоши, а в нескольких брелоках я узнала популярные модели басок2, — то опознать и хотя бы примерно датировать тот большой чёрный диск или вон ту чёрную коробочку с пресловутую книгу размером не удалось.
Болтали о разнообразной ерунде, Морецкий с удовольствием травил байки. Да и Шон оказался отличным рассказчиком, и хотя истории его обычно касались любовных похождений, характеризующих пирата не с лучшей стороны — проще говоря, он был бабником без малейшего признака совести, — слушала я всё равно с удовольствием. Наверное, потому, что истории эти подавались очень легко и весело, а бабником Шон был вдохновенным, то есть увивался вокруг женщин из любви к искусству и самим женщинам, а не из желания кому-то что-то доказать. Да и обаяние пирата играло свою роль.
Клякса вернулся быстро, прошло меньше получаса. Спокойный, собранный и немного хмурый. Не знаю, как именно я это определила, но отчётливо поняла, что мужчина чем-то крепко озабочен.
— Альберт Иванович, ещё один вопрос, — с порога начал он. — На кого мог работать Олафссон? Интересуют любые сведения, слухи и даже твои собственные идеи. В качестве оплаты прими вот что: Дрю мёртв. Если кто-то из твоих постоянных клиентов желает подмять его дело, сейчас самое время.
— Хорошо поговорили! — хохотнул Шон, а Морецкий слегка нахмурился.
— Тогда я, с твоего позволения, на пару минут отвлекусь, заодно подыщу ответ на твой вопрос. Садись пока, выпей чаю.
И крыс прикрыл глаза, видимо, отправившись бродить по инфосети. А Клякса спокойно уселся к столу, но вместо чая схватил разом пару бутербродов — тарелка с ними тоже стояла на столе, но до сих пор никого не интересовала.
Я же насторожённо притихла, ожидая развития событий и вновь пытаясь принять ту спокойную будничность, с которой эти люди относились к смерти. Очень хотелось спросить Кляксу, за что он убил незнакомого мне Олафссона, но никак не получалось набраться смелости. А спросить стоило, потому что сама я, если продолжу думать об этом, непременно придумаю Глебу какое-нибудь оправдание: если у меня так и не получилось возненавидеть его за смерть экипажа грузовика, что уж говорить о каком-то незнакомом типе, наверняка преступнике!
1 «Фен» — популярное ручное оружие пучково-излучательного типа, чаще всего применяемое в космосе, на кораблях и станциях. Отличается скорострельностью и ограниченной поражающей способностью: наиболее эффективен для уничтожения органики, в том числе биоэлектроники, одновременно с этим безопасен для корабельной обшивки.
2 Баски — производное от БАС, «биоэлектронная автономная система». Общее название большого класса портативных устройств с ограниченной функциональностью: защищённые хранилища информации, контроллеры, записывающие устройства, приёмопередатчики ближнего радиуса действия. «Басками» чаще всего называется первый тип устройств, поскольку носители информации, в отличие от прочих разновидностей БАС, широко распространены среди гражданского населения.
Прода от 20.08.2018, 19:56
Несколько минут прошли в тишине, только Клякса сосредоточенно жевал, быстро опустошая тарелку; Шон тоже не рвался расспрашивать своего друга, а, кажется, последовал примеру крыса.
Наконец Морецкиий открыл глаза. Выглядел он весьма довольным.
— Глеб Егорыч, я твой должник, — сообщил крыс. — У такой информации очень короткий срок годности, но свежая она стоит крайне дорого. Что до твоего вопроса... насколько ты в курсе основных раскладов в «Тёмных секторах»1?
— Если за последние пару месяцев ничего кардинально не изменилось, то в общих чертах знаю. Но я с удовольствием послушаю, что ты можешь сказать. Или боишься сболтнуть лишнего?
— Боюсь утомить дорогих гостей подробностями, — с укором в голосе возразил Морецкий. — Но если хочешь поболтать со стариком, я только за, ты же знаешь. Впрочем, сильно углубляться и не придётся, речь опять, как ни забавно, пойдёт о коллегах вашего капитана. У Тортуги при всей её мощи и влиянии достаточно ограниченный круг интересов. Это, с одной стороны, патрон полусотни едва ли не самых мощных пиратских кораблей галактики, костяк которых, безусловно, составляют «невидимки». С другой — это солидный и, пожалуй, самый уважаемый посредник в крупных сделках любого профиля. На этом всё. Никакими более делами они, насколько мне известно, не интересуются или слишком ловко заметают следы. Лично я склоняюсь к первому варианту. Но это, так сказать, преамбула. Фабула же в том, что к нам на «Зею-17» очень зачастили «невидимки» Тортуги. Неделю назад был один, его сменил другой, а вчера он улетел, и сегодня явились вы. «Невидимок» не так много, а мы располагаемся не в столь уж проходном месте, чтобы они могли случайно здесь оказаться в таком количестве.
— Хочешь сказать, Олафссон работал на них? — удовлетворённо проговорил Клякса.
— Ну, ты же просил любые предположения? Вот тебе моя версия, — развёл руками Морецкий. — Напрямую они, конечно, не контактировали, но «невидимки» имели дело с одним весьма достойным уважения посредником здесь, который, в свою очередь, несколько раз после этого общался с Олафссоном, хотя прежде они совместных дел не имели. Стопроцентной гарантии тебе, конечно, никто не даст. Даже сам Олафссон, полагаю, не знал, на кого работал посредник: он находился на своём месте и выше забраться уже не мог, недостаточно данных, особенно — ума. Самостоятельно сопоставить факты и догадаться, кто к нему обратился, он бы не сумел, а у крыс совета не спрашивал. Возвращаясь к теме разговора, восемь к одному, что ответ на твой вопрос — «невидимки». А вот чего хотели от этого типа, я даже предположить не берусь. Попробуй задать этот вопрос Джеймсу: «Зея» не относится к числу привычных интересов «Тортуги», а я не особенно слежу за тем, что происходит за пределами станции. Надеюсь, я не слишком тебя разочаровал и тебе не придётся подаваться в бега, спасаясь от собственного капитана?
— Не думаю. — Глеб слегка поморщился, разглядывая последний оставшийся бутерброд с таким видом, словно тот занимал его куда больше предмета обсуждения. Пару секунд мужчина помолчал, потом всё же освободил тарелку и проговорил: — Не разочаровал, напротив, здорово помог.
— Подробностями, что же там у вас произошло, ты, конечно, не поделишься? — спросил Морецкий.
— Извини, — Клякса качнул головой. — Сказал всё, что мог.
— Ладно, но хотя бы удовлетвори моё любопытство... Просто по старой дружбе, не для продажи. Девушка-то откуда? — улыбнулся крыс, бросив на меня весёлый взгляд, а я на всякий случай ещё больше навострила уши: интересно было всё, что они обсуждали, но когда речь шла обо мне — особенно.
— А что, ты ещё не успел вызнать подробности? — белые брови изменённого удивлённо выгнулись. — Алиса — моя добыча с последнего абордажа.
— Позволь, но ведь Серый не берёт пленных? — Кажется, это известие озадачило Морецкого куда сильнее всех прошлых.
— Серый — не берёт. Я же говорю, она — моя добыча, — выделил Клякса, насмешливо покосившись на меня.
— Занятно, — чуть нахмурился крыс, глядя то на меня, то на пирата с каким-то особенно задумчивым и сосредоточенным выражением лица, словно решал важную задачу.
— Что именно? — уточнил Глеб.
— Видишь ли, я не страдаю провалами в памяти, — после короткой паузы медленно начал Морецкий. — И помню, как светлой памяти старик Фишер несколько лет назад учил тебя, дурного и полудикого, играть в пиллум2. И он тогда припомнил в твой адрес одну старую картёжную присказку... А, вижу, тоже не забыл? Вот я в который раз убеждаюсь, что Фишер был умнейшим из всех, с кем меня сводила жизнь. Во всяком случае, в людях он всегда видел главное. И мне очень интересно, к чему это твоё неожиданное милосердие приведёт.
— Я бы тоже не отказался узнать заранее, — сказал Клякса.
— А что за присказка? — не утерпела я.
— «Интеллект против фарта бессилен», — ухмыльнулся абордажник. — Играть я так толком и не научился, но умудрился несколько раз у Фишера выиграть. Причём я чуть ли не единственный человек на «Зее-17», которому это удалось.
— Ну, не преувеличивай, он хорошо играл, но не настолько, — качнул головой Морецкий. — Но вот так, чтобы на чистом везении, да ещё несколько раз — и впрямь уникальный случай. Глеб Егорыч, что называется, «человек фартовый».
— Ладно, хватит языки чесать. Пойдём, у нас есть ещё пара дел, — засобирался Клякса.
Мы, конечно, не стали спорить, тепло распрощались с Морецким и нырнули в хитросплетение переходов станции. Ощущение спокойствия, уюта и защищённости осталось в светлой и тихой гостиной крыса, и я инстинктивно придвинулась ближе к Кляксе.
— А кто такой Фишер? Если не секрет, — полюбопытствовала осторожно: за разговором я чувствовала себя увереннее, чем в тишине.
— Не секрет, был тут такой старый крыс. Эта братия обычно очень дружна, они предпочитают делить клиентов полюбовно и решать споры в разговорах. Им опасно ссориться: хоть они и уважаемые люди, но в изрядной степени одиночки, и в случае проблем им не к кому обратиться, остаётся рассчитывать друг на друга. Занятный старикан. Жалко, что умер.
— Тоже какая-нибудь кровавая история? — неприязненно уточнила я.
— Нет, для разнообразия вполне мирная, — ответил Клякса. — Ему уже было, насколько знаю, хорошо за полторы сотни, так что смерть вполне естественная. Говорю же, крысы обычно живут достаточно спокойно.
На станции мы провели ещё несколько часов, занимаясь уже целенаправленно покупками. Медикаментами и медицинскими товарами торговали всего две точки, и худо-бедно с них обоих я собрала почти всё нужное. Расширенную аптечку, необходимый для диагностики и генетических анализов (да, Кляксе это не требовалось, но мне самой было любопытно) комплект препаратов и устройств и оборудование для обслуживания протезов; производителя последнего Клякса назвал без возражений. На всякий случай добавила так же пару ящиков для хранения и транспортировки всего этого богатства и «медицинскую разгрузку» — удобную систему сумок с кармашками, которая крепилась на теле. Последняя была скорее баловством и на практике требовалась исключительно редко, я вообще с трудом могла представить подходящие условия для её применения, но не удержалась. Уж очень давно я хотела себе эту забавную вещицу, но всё повода не было.
На этом моменте от нашего общества устал Шон и отбыл на корабль в сопровождении небольшого транспортного антиграва. Задерживаться там он, кажется, не собирался, всё же планируя вернуться на «Зею-17» в поисках развлечений, но просьбу Кляксы о доставке выполнил без ворчания.
И хорошо, что он ушёл, потому что выбирать при нём одежду было неловко. Покупать её удалённо мы не стали, зашли в один из магазинов — на удивление приличный, кстати, там даже нашёлся сканер. Это такая удобная штука, которая сама измеряет покупателя со всех сторон, а потом генерирует голограмму, на которую «надеваются» вещи.
Наглеть я особенно не стала, но и излишне скромничать — тоже. Несколько смен белья, практичный рабочий комбинезон, почти неотличимый от моего, ещё один комбинезон потоньше и полегче, несколько полезных мелочей. Потом не удержалась и одела голограмму в эффектные туфли на каблуке и лёгкое летнее платье, пару секунд полюбовалась и сбросила изображение. За прошедший год я ужасно устала от комбинезонов и удобной, но громоздкой обуви, и отчаянно хотела наконец-то примерить что-то вот такое, лёгкое и изящное. Но более неподходящее время и место для таких нарядов трудно представить.
— Уверена, что не хочешь взять? — со смешком уточнил Глеб.
— Уверена, что мне не стоит его брать, — ответила, чуть поморщившись. — Я не дома.
Настаивать мужчина, конечно, не стал, и мы двинулись в сторону корабля. Шли молча: пират думал о чём-то своём, а у меня совершенно испортилось настроение. Проклятое платье опять вернуло меня в реальность, напомнив, где и с кем я нахожусь, а главное, заставило опять вспомнить, что шансов вернуться к нормальной жизни у меня не так уж много.
1 «Тёмные сектора» — освоенные и обжитые человеком пространства, не находящиеся под патронажем ни одного крупного государства, ратифицировавшего общие нормы галактического права. Частные планеты, анархические миры, небольшие «дикие государства» и многочисленные отдельные станции.
