Соответственно, чтобы снять чары, следовало убить этого хранителя и всех его потомков. Понятно, что этот секрет очень тщательно оберегался от самих казнённых.
Если предположить, что на обитателя площади некогда наложили те же самые чары, картина рисовалась странная...
— То есть ты хочешь сказать, что кто-то из моих предков послужил вот таким хранителем и потому я не забываю о нашем соседе с площади? А ты, получается, мой дальний родственник? — с нервным смешком уточнила Ойша.
— С некоторой вероятностью. — Я выразительно развёл руками в ответ. — За давностью лет всякое возможно, хотя я не припомню ни одного своего предка, который был бы связан с Приграничьем в общем и Баладдаром в частности. Так что если подобное родство есть, оно... скажем так, неофициальное или уж очень дальнее.
— А ты так хорошо знаешь всех своих предков?
— Всё детство учил, — криво усмехнулся я. — Старая аристократия, ещё с княжеских и чуть ли не племенных времён. Отец над родословной трясётся, как Пряха над своим веретеном. Каяры Лестри.
— Ух, какая ты, оказывается, важная птица! — присвистнула Ойша, а потом весело хихикнула: — Но теперь я понимаю, почему ты с таким пониманием отнёсся к моей проблеме с Таллием. Подходящую невесту небось с колыбели нашли?
— Вроде того. Спасибо Пряхе, открылся такой дар, что пришлось без вариантов идти учиться и проходить обязательную для магов моей специальности военную службу. А потом я уже достаточно вырос, чтобы высказать отцу всё, что думаю о его фанатизме. — Я выразительно хмыкнул.
— Что, так не понравилась невеста? — ехидно уточнил Лар.
— Дура дурой, — честно ответил ему. — Мордашка, конечно, смазливая, но она в свои семнадцать читала по слогам и считала чуть ли не на пальцах. В гробу я видал такой подарок на всю жизнь! Не дайте боги, дети в неё пойдут.
— Какой ты ответственный, — снова захихикала Нойшарэ. — Видел бы ты своё лицо сейчас, прелесть какая! Нет, я таким подробным родовым древом похвастаться не могу, но насколько знаю, чужаков в моём роду в относительно недавнем прошлом не затесалось. Во времена основания Баладдара — мы по семейной легенде ведём свой род от первопоселенцев — наверняка кого там только не было, но со строительства ратуши я ничего такого не припомню. Хотя и не поручусь. Может, женщину кто-то из предков взял издалека, и особого внимания на это не обратили — всё-таки свой, уважаемый человек, а это — женщина.
— Погоди, а Кай же как-то рассказывал, что там была мутная история с чужим ребёнком, — вспомнил бывший старшина. — Вроде как один из твоих предков то ли вдову с ребёнком взял, то ли бродяжку какую-то пожалел с невесть откуда взявшимся мальчишкой. Может, тот малыш и был прижит от кого-то из родственников нашего мага? Я поищу записи, может, осталось что.
— У нас есть какие-то записи? — вытаращилась на него девушка.
— Есть, есть. Не обещаю точных сведений и внятной хронологии, но что-то может быть.
— А ты сам сюда каким боком? Тоже родственник? — полюбопытствовал я. — На тебя ведь эти чары тоже не действуют.
— Кхм. Нет, я-то вряд ли, — слегка стушевался он. — Хотя кто знает, что там было за сотни лет до нас. Может, это потому, что наши с Каем отцы побратались по всем правилам?
— Не исключено, про такие ритуалы я почти ничего не знаю. Может, в самом деле сработало! С другой стороны, меня во всей этой истории с чарами забвения волнует вопрос срока давности действия чар. Ничего такого в литературе не было, но насколько я вообще знаю магию крови, с каждой следующей ступенью родства она сильно слабеет. Скажем, найти по крови брата или сестру ещё можно, кузена — сложно, но тоже возможно, а вот троюродное и более дальнее родство уже мало сказывается. С точки зрения магии, родословная и дальнее кровное родство не имеют никакого смысла, и это одна из причин, по которой меня так раздражает отцовское помешательство на этом вопросе: от первых каяров у нас в крови уже никаких следов не осталось, это только название. Собственно, я веду к тому, что чары забвения не могут действовать очень долго, если они действительно завязаны на крови. Скажем, тот же проклятый трактир через сотню лет станет совершенно нормальным. А здесь прошло уже несколько веков, и мне всё больше кажется, что стандартные чары забвения здесь не при чём. Правда, никаких их аналогов я не знаю, так что остаётся только одна версия: сама сущность обитателя ратуши не позволяет о ней думать. И какие в этом случае возникают ограничения, я просто не представляю. Хоть иди и спрашивай у неё самой! — я нервно хмыкнул. — Одно могу сказать точно, всё происходящее мне не нравится. Ну, и восхититься чутьём Тавьера, который решил отреагировать на странное происшествие со всей возможной серьёзностью. Ладно, главное, об этом создании, об имитации ритуала, перевёртышах и прочих странностях я отписал в столицу, там умные люди придумают что-нибудь интересное. А я вот ещё что хотел спросить у тебя, Лар. Только вопрос отвлечённый и личный, — заметил я и, когда бывший старшина поощрительно кивнул, продолжил: — У вас какие-то странные взаимоотношения. Ты относишься к её отцу как к брату, Ойша для тебя родная, и ты будто член семьи, но, как понимаю, не родственник. Как это получилось? Если, конечно, не секрет.
— А-а, да случилась в своё время трагическая история. Я же говорю, отцы наши ещё по молодости стали побратимами, потом мой папаша женился, мать родами померла, а самого его Серые порвали, когда мне трёх лет не было. Вот отец Кая меня и взял к себе, так что мы с ним и в самом деле почти братья. А что я здоровенный такой и страшный вымахал — волоты и прочие нелюди ни при чём. Какой-то маг в бытность мою стражем долго и путано объяснял, что это какая-то редкая болезнь, что-то у меня с мозгами не то. Он, собственно, и вылечил, а то я бы ещё вырос.
— А как же ты в Пограничные попал?
— Сбежал, — пожав плечами, спокойно ответил он. — Мне было восемь, хотел за батю отомстить. Наверное, даже отомстил, если смотреть по количеству трупов. Туда обычно берут сирот или отказников, а я-то номинально сирота. С её дедом, — он кивнул на Ойшу, — конечно, по-свински получилось, он же меня по-настоящему сыном считал, а я ему такую гадость. Что, мол, чужие люди, родни нет. Да ладно, откуда мозги в таком возрасте! Зато я был одним из немногих Пограничных, у которых имелась семья, и лишний раз своим примером подтвердил, что привязанности для стражей — лишнее. Ну, когда мы с Каем за ней сорвались, — он вновь кивнул на оружейницу. — Что такую замечательную девчонку вытащили — здорово, но приказ я всё-таки нарушил, и хорошо, что в тот раз обошлось без жертв.
— Да, кстати, про спасение! Ойша, расскажи, пожалуйста, про твои наследственные таланты. Откуда всё это взялось? Что собой представляет?
— А они-то тут при чём? — Девушка изумлённо уставилась на меня.
— Понятия не имею. Но опыт подсказывает, что если вдруг в одном месте или в одном человеке пересекаются несколько вопиющих странностей, они, как правило, связаны между собой. Исключения случаются, но редко. Ну и мне как исследователю это вдвойне интересно потому, что никак не отражается на твоей ауре, по ней ты — нормальный человек с незначительными магическими способностями, как, собственно, и все оружейники.
— Честно говоря, не имею ни малейшего представления, — пожав плечами, спокойно ответила она. — По-моему, эта способность пробудилась в моём давнем предке ещё в самое первое нападение Серых, а сколько до этого спала — только боги знают. Проявляется обычно лет в тринадцать или около того. Вокруг меня на приличном расстоянии, где-то на десяток метров, Серые становятся вялыми и заторможенными, и даже как будто более уязвимыми, а я сама... В руках появляется удивительная сила, а в голове царит единственная мысль: «Уничтожить их всех до последнего». Я в нормальном-то состоянии Серых, мягко говоря, не люблю, даже откровенно ненавижу. Но в такие моменты они представляются мне чем-то непереносимо гадким, неправильным, что ни в коем случае не должно существовать. Это уже не ненависть, а возведённое в абсолют отвращение. Всё вместе похоже на боевую ярость, только состояние более осознанное: с трудом, но я могу себя в такие моменты контролировать.
— И никто не пытался исследовать такое вот свойство? — недоверчиво спросил я. — Это ведь может быть ключом к истории появления Серых!
— Пытались, но — безуспешно, — она развела руками. — Буквально каждое поколение кто-то пытался. Но на передовой совсем не до исследований, последнего такого самоотверженного Серые порвали на глазах у деда, а в другое время эта способность себя не проявляет. Наверное, тварей должно быть существенно больше одной. Насколько я знаю, пытались ставить эксперименты и даже оставляли кого-то из моих предков наедине с пойманным Серым, но кончилось это печально именно для предка. Отбили, но он остался калекой и вообще чудом выжил. Как ты понимаешь, я не горю желанием соваться в клетку к бешеному зверю.
— Да уж, тяжёлый случай, — согласился задумчиво. Натура исследователя и естествоиспытателя бунтовала против такого вопиющего пренебрежения такой интересной загадкой, но здравый смысл поддерживал точку зрения Ойши и настаивать на опасных экспериментах запрещал. — А что, никаких побочных ветвей у семьи за столько веков не появилось?
— Увы, так получилось, — оружейница пожала плечами. — Почему-то в семье редко появлялось больше одного ребёнка, а когда появлялось — до пробуждения этого дара или хотя бы до сознательного возраста доживал всего один. На мне вот род вообще чуть не оборвался. Понятия не имею, с чем это связано; может, как раз плата за дар?
— Может, но я не представляю, какая магия тут работает. Это, скорее, что-то божественное, как бы странно подобное ни звучало, — медленно проговорил я. — Да, вот я ещё что хотел спросить! Безотносительно всех прочих тем, просто коль уж речь зашла о Серых. Почему до сих пор не построили ни одного серьёзного убежища? Кто-то должен сражаться, но хотя бы детей и женщин можно было бы укрыть... — я осёкся под насмешливыми взглядами собеседников и поспешил уточнить: — Я не претендую на звание тактического гения и понимаю, что до меня бы догадались. Но раз так до сих пор не поступили, для этого есть веская причина, и мне интересно, какая.
— Туманы, приходящие с плато, непроницаемы для магического поиска, точно так же не поддаются ему сами Серые, — спокойно, веско проговорил Лар. — Они всегда приходят с туманами, но чаще туманы приходят без них, поэтому поднимать город по тревоге каждый раз, как наползает дымка, глупо, тем более случается это в разное время суток. Недреманное ощущает их за несколько сотен метров перед стенами, и с этого момента у города есть десяток-другой минут, в которые Пограничные успевают подняться по тревоге и частично добраться до стен. Те, кто дежурят на стенах, принимают бой, но надолго сдержать Серых удаётся редко. Они очень быстрые, умеют высоко прыгать и не считаются с потерями. Обычно печати на стенах и воротах заваливают трупами, по которым третья-четвёртая волна поднимается на гребень. Пятая, в лучшем случае — седьмая переливается через край. Нашей аристократии можно предъявить много претензий, но двери ратуши открыты до тех пор, пока Серые не подкатятся к рыночной площади. Те, кто успевает укрыться в замке, счастливчики, да, но успевают далеко не все.
— Вот оно что. Я знаю об их повышенной сопротивляемости магии и знаю, что пули их не берут, но не думал, что это всё происходит так быстро. Маги не всесильны, но должны же они тоже дежурить на стенах! Я бы...
— Грай, ну ты как скажешь, — хмыкнул Лар. — Баладдар — маленький город, в котором всего десятка три боевых магов, а таких, как ты, нет вовсе.
— Но почему? — несколько стушевавшись от его тона, всё-таки спросил я и нахмурился. — Поставить на довольствие несколько сильных боевиков — это не так дорого. Неужели король отказал? Не может такого быть! Это же банально невыгодно! Гораздо дешевле держать здесь десяток, ну два десятка сильных магов, способных удержать первые волны нападающих. Да, активные магические барьеры пока ещё в разработке, а здесь наверняка старые чары, которые могут попросту сбоить от избытка некротической энергии, но люди умнее и арсенал их шире. Им ведь даже не обязательно в этот момент находиться на стенах!
— Понятия не имею, — задумчиво проговорил Ларшакэн, разглядывая меня с непонятным выражением лица, а Ойша вообще напряжённо хмурилась. — Знаешь, мы здесь настолько привыкли, что метрополия — отдельно, а мы — отдельно, что я себе такого вопроса ни разу не задавал.
— Ладно — ты. Положим, это я могу понять. Ты не политик и вообще военный, за военного всегда думает командир, а для того, чтобы через его голову отправить какое-то донесение, нужны как минимум очень серьёзные подозрения. Но аристократы?! Те, кто не военные. Сами маги, наконец! Наверное, кому-то нынешняя ситуация действительно выгодна. Возможно, они в сговоре. Не исключено, что все пришлые, наткнувшись на местное «гостеприимство», так и не сумели заметить подобной детали. Но что, в сговоре — все?! Ты сам говорил, что у некоторых погибли родные, и эти некоторые жизнь бы отдали, лишь бы защитить город от Серых. Так почему никому до сих пор не пришёл в голову этот вопрос?!
— Не горячись, — раздосадованно поморщился бывший старшина. — Я же не политик, я их всех знаю только шапочно. Понятия не имею, что у них там за заговоры и договоры. Они с одинаковым успехом могут быть мерзавцами или думать также, как и я.
— Ну да, инерция мышления — вещь серьёзная. Ладно, пора познакомиться с местным руководством, — мрачно процедил я. — Понятия не имею, что здесь происходит, но корни этой проблемы явно уходят в недра ратуши.
— То есть всё-таки пойдёшь на приём? — спросила Ойша.
— Не знаю, — скривился в ответ. — Мне очень не нравится эта идея. В любом случае, первым делом я наведаюсь на почту и отправлю ещё одно донесение, задам этот вопрос своему руководству. Может статься, это именно инициатива короля, хотя я и не представляю, зачем бы ему подобное могло понадобиться. Его Величество всё-таки не дурак, чтобы сознательно наживать себе недоброжелателей среди собственных подданных, особенно — в таком месте! А потом стоит перекинуться парой слов с твоим воздыхателем...
— А в морду? — неприязненно покосившись, перебила девушка. — За воздыхателя.
— Бей. Пострадаю за правду, — не смутился я.
— В общем, я так и понял, что за сегодня мы с клинками не закончим, — оборвал начинающийся обмен любезностями Ларшакэн. — Раз так, схожу я к поставщикам, ты же так и не поговорила с ними? А то у нас некоторые запасы уже истощились
— Не поговорила, — повинилась Нойшарэ. — Кстати, о запасах! Составлю-ка я компанию Граю и поговорю с северянином. Надо кое-какие детали уточнить, документы подписать и в гильдию отправить. Ты, помнится, рвался меня от него защищать, — обратилась она ко мне.
— Защищать — это когда есть угроза, а когда угрозы нет, но ты болтаешься по городу со мной вдвоём, это не защита, это провокация, — со вздохом поправил я. — Но — пойдём, не вижу смысла спорить. Только я для начала письмо сочиню.
— Может, на почту завернём уже после встречи? — предложила девушка.
Если предположить, что на обитателя площади некогда наложили те же самые чары, картина рисовалась странная...
— То есть ты хочешь сказать, что кто-то из моих предков послужил вот таким хранителем и потому я не забываю о нашем соседе с площади? А ты, получается, мой дальний родственник? — с нервным смешком уточнила Ойша.
— С некоторой вероятностью. — Я выразительно развёл руками в ответ. — За давностью лет всякое возможно, хотя я не припомню ни одного своего предка, который был бы связан с Приграничьем в общем и Баладдаром в частности. Так что если подобное родство есть, оно... скажем так, неофициальное или уж очень дальнее.
— А ты так хорошо знаешь всех своих предков?
— Всё детство учил, — криво усмехнулся я. — Старая аристократия, ещё с княжеских и чуть ли не племенных времён. Отец над родословной трясётся, как Пряха над своим веретеном. Каяры Лестри.
— Ух, какая ты, оказывается, важная птица! — присвистнула Ойша, а потом весело хихикнула: — Но теперь я понимаю, почему ты с таким пониманием отнёсся к моей проблеме с Таллием. Подходящую невесту небось с колыбели нашли?
— Вроде того. Спасибо Пряхе, открылся такой дар, что пришлось без вариантов идти учиться и проходить обязательную для магов моей специальности военную службу. А потом я уже достаточно вырос, чтобы высказать отцу всё, что думаю о его фанатизме. — Я выразительно хмыкнул.
— Что, так не понравилась невеста? — ехидно уточнил Лар.
— Дура дурой, — честно ответил ему. — Мордашка, конечно, смазливая, но она в свои семнадцать читала по слогам и считала чуть ли не на пальцах. В гробу я видал такой подарок на всю жизнь! Не дайте боги, дети в неё пойдут.
— Какой ты ответственный, — снова захихикала Нойшарэ. — Видел бы ты своё лицо сейчас, прелесть какая! Нет, я таким подробным родовым древом похвастаться не могу, но насколько знаю, чужаков в моём роду в относительно недавнем прошлом не затесалось. Во времена основания Баладдара — мы по семейной легенде ведём свой род от первопоселенцев — наверняка кого там только не было, но со строительства ратуши я ничего такого не припомню. Хотя и не поручусь. Может, женщину кто-то из предков взял издалека, и особого внимания на это не обратили — всё-таки свой, уважаемый человек, а это — женщина.
— Погоди, а Кай же как-то рассказывал, что там была мутная история с чужим ребёнком, — вспомнил бывший старшина. — Вроде как один из твоих предков то ли вдову с ребёнком взял, то ли бродяжку какую-то пожалел с невесть откуда взявшимся мальчишкой. Может, тот малыш и был прижит от кого-то из родственников нашего мага? Я поищу записи, может, осталось что.
— У нас есть какие-то записи? — вытаращилась на него девушка.
— Есть, есть. Не обещаю точных сведений и внятной хронологии, но что-то может быть.
— А ты сам сюда каким боком? Тоже родственник? — полюбопытствовал я. — На тебя ведь эти чары тоже не действуют.
— Кхм. Нет, я-то вряд ли, — слегка стушевался он. — Хотя кто знает, что там было за сотни лет до нас. Может, это потому, что наши с Каем отцы побратались по всем правилам?
— Не исключено, про такие ритуалы я почти ничего не знаю. Может, в самом деле сработало! С другой стороны, меня во всей этой истории с чарами забвения волнует вопрос срока давности действия чар. Ничего такого в литературе не было, но насколько я вообще знаю магию крови, с каждой следующей ступенью родства она сильно слабеет. Скажем, найти по крови брата или сестру ещё можно, кузена — сложно, но тоже возможно, а вот троюродное и более дальнее родство уже мало сказывается. С точки зрения магии, родословная и дальнее кровное родство не имеют никакого смысла, и это одна из причин, по которой меня так раздражает отцовское помешательство на этом вопросе: от первых каяров у нас в крови уже никаких следов не осталось, это только название. Собственно, я веду к тому, что чары забвения не могут действовать очень долго, если они действительно завязаны на крови. Скажем, тот же проклятый трактир через сотню лет станет совершенно нормальным. А здесь прошло уже несколько веков, и мне всё больше кажется, что стандартные чары забвения здесь не при чём. Правда, никаких их аналогов я не знаю, так что остаётся только одна версия: сама сущность обитателя ратуши не позволяет о ней думать. И какие в этом случае возникают ограничения, я просто не представляю. Хоть иди и спрашивай у неё самой! — я нервно хмыкнул. — Одно могу сказать точно, всё происходящее мне не нравится. Ну, и восхититься чутьём Тавьера, который решил отреагировать на странное происшествие со всей возможной серьёзностью. Ладно, главное, об этом создании, об имитации ритуала, перевёртышах и прочих странностях я отписал в столицу, там умные люди придумают что-нибудь интересное. А я вот ещё что хотел спросить у тебя, Лар. Только вопрос отвлечённый и личный, — заметил я и, когда бывший старшина поощрительно кивнул, продолжил: — У вас какие-то странные взаимоотношения. Ты относишься к её отцу как к брату, Ойша для тебя родная, и ты будто член семьи, но, как понимаю, не родственник. Как это получилось? Если, конечно, не секрет.
— А-а, да случилась в своё время трагическая история. Я же говорю, отцы наши ещё по молодости стали побратимами, потом мой папаша женился, мать родами померла, а самого его Серые порвали, когда мне трёх лет не было. Вот отец Кая меня и взял к себе, так что мы с ним и в самом деле почти братья. А что я здоровенный такой и страшный вымахал — волоты и прочие нелюди ни при чём. Какой-то маг в бытность мою стражем долго и путано объяснял, что это какая-то редкая болезнь, что-то у меня с мозгами не то. Он, собственно, и вылечил, а то я бы ещё вырос.
— А как же ты в Пограничные попал?
— Сбежал, — пожав плечами, спокойно ответил он. — Мне было восемь, хотел за батю отомстить. Наверное, даже отомстил, если смотреть по количеству трупов. Туда обычно берут сирот или отказников, а я-то номинально сирота. С её дедом, — он кивнул на Ойшу, — конечно, по-свински получилось, он же меня по-настоящему сыном считал, а я ему такую гадость. Что, мол, чужие люди, родни нет. Да ладно, откуда мозги в таком возрасте! Зато я был одним из немногих Пограничных, у которых имелась семья, и лишний раз своим примером подтвердил, что привязанности для стражей — лишнее. Ну, когда мы с Каем за ней сорвались, — он вновь кивнул на оружейницу. — Что такую замечательную девчонку вытащили — здорово, но приказ я всё-таки нарушил, и хорошо, что в тот раз обошлось без жертв.
— Да, кстати, про спасение! Ойша, расскажи, пожалуйста, про твои наследственные таланты. Откуда всё это взялось? Что собой представляет?
— А они-то тут при чём? — Девушка изумлённо уставилась на меня.
— Понятия не имею. Но опыт подсказывает, что если вдруг в одном месте или в одном человеке пересекаются несколько вопиющих странностей, они, как правило, связаны между собой. Исключения случаются, но редко. Ну и мне как исследователю это вдвойне интересно потому, что никак не отражается на твоей ауре, по ней ты — нормальный человек с незначительными магическими способностями, как, собственно, и все оружейники.
— Честно говоря, не имею ни малейшего представления, — пожав плечами, спокойно ответила она. — По-моему, эта способность пробудилась в моём давнем предке ещё в самое первое нападение Серых, а сколько до этого спала — только боги знают. Проявляется обычно лет в тринадцать или около того. Вокруг меня на приличном расстоянии, где-то на десяток метров, Серые становятся вялыми и заторможенными, и даже как будто более уязвимыми, а я сама... В руках появляется удивительная сила, а в голове царит единственная мысль: «Уничтожить их всех до последнего». Я в нормальном-то состоянии Серых, мягко говоря, не люблю, даже откровенно ненавижу. Но в такие моменты они представляются мне чем-то непереносимо гадким, неправильным, что ни в коем случае не должно существовать. Это уже не ненависть, а возведённое в абсолют отвращение. Всё вместе похоже на боевую ярость, только состояние более осознанное: с трудом, но я могу себя в такие моменты контролировать.
— И никто не пытался исследовать такое вот свойство? — недоверчиво спросил я. — Это ведь может быть ключом к истории появления Серых!
— Пытались, но — безуспешно, — она развела руками. — Буквально каждое поколение кто-то пытался. Но на передовой совсем не до исследований, последнего такого самоотверженного Серые порвали на глазах у деда, а в другое время эта способность себя не проявляет. Наверное, тварей должно быть существенно больше одной. Насколько я знаю, пытались ставить эксперименты и даже оставляли кого-то из моих предков наедине с пойманным Серым, но кончилось это печально именно для предка. Отбили, но он остался калекой и вообще чудом выжил. Как ты понимаешь, я не горю желанием соваться в клетку к бешеному зверю.
— Да уж, тяжёлый случай, — согласился задумчиво. Натура исследователя и естествоиспытателя бунтовала против такого вопиющего пренебрежения такой интересной загадкой, но здравый смысл поддерживал точку зрения Ойши и настаивать на опасных экспериментах запрещал. — А что, никаких побочных ветвей у семьи за столько веков не появилось?
— Увы, так получилось, — оружейница пожала плечами. — Почему-то в семье редко появлялось больше одного ребёнка, а когда появлялось — до пробуждения этого дара или хотя бы до сознательного возраста доживал всего один. На мне вот род вообще чуть не оборвался. Понятия не имею, с чем это связано; может, как раз плата за дар?
— Может, но я не представляю, какая магия тут работает. Это, скорее, что-то божественное, как бы странно подобное ни звучало, — медленно проговорил я. — Да, вот я ещё что хотел спросить! Безотносительно всех прочих тем, просто коль уж речь зашла о Серых. Почему до сих пор не построили ни одного серьёзного убежища? Кто-то должен сражаться, но хотя бы детей и женщин можно было бы укрыть... — я осёкся под насмешливыми взглядами собеседников и поспешил уточнить: — Я не претендую на звание тактического гения и понимаю, что до меня бы догадались. Но раз так до сих пор не поступили, для этого есть веская причина, и мне интересно, какая.
— Туманы, приходящие с плато, непроницаемы для магического поиска, точно так же не поддаются ему сами Серые, — спокойно, веско проговорил Лар. — Они всегда приходят с туманами, но чаще туманы приходят без них, поэтому поднимать город по тревоге каждый раз, как наползает дымка, глупо, тем более случается это в разное время суток. Недреманное ощущает их за несколько сотен метров перед стенами, и с этого момента у города есть десяток-другой минут, в которые Пограничные успевают подняться по тревоге и частично добраться до стен. Те, кто дежурят на стенах, принимают бой, но надолго сдержать Серых удаётся редко. Они очень быстрые, умеют высоко прыгать и не считаются с потерями. Обычно печати на стенах и воротах заваливают трупами, по которым третья-четвёртая волна поднимается на гребень. Пятая, в лучшем случае — седьмая переливается через край. Нашей аристократии можно предъявить много претензий, но двери ратуши открыты до тех пор, пока Серые не подкатятся к рыночной площади. Те, кто успевает укрыться в замке, счастливчики, да, но успевают далеко не все.
— Вот оно что. Я знаю об их повышенной сопротивляемости магии и знаю, что пули их не берут, но не думал, что это всё происходит так быстро. Маги не всесильны, но должны же они тоже дежурить на стенах! Я бы...
— Грай, ну ты как скажешь, — хмыкнул Лар. — Баладдар — маленький город, в котором всего десятка три боевых магов, а таких, как ты, нет вовсе.
— Но почему? — несколько стушевавшись от его тона, всё-таки спросил я и нахмурился. — Поставить на довольствие несколько сильных боевиков — это не так дорого. Неужели король отказал? Не может такого быть! Это же банально невыгодно! Гораздо дешевле держать здесь десяток, ну два десятка сильных магов, способных удержать первые волны нападающих. Да, активные магические барьеры пока ещё в разработке, а здесь наверняка старые чары, которые могут попросту сбоить от избытка некротической энергии, но люди умнее и арсенал их шире. Им ведь даже не обязательно в этот момент находиться на стенах!
— Понятия не имею, — задумчиво проговорил Ларшакэн, разглядывая меня с непонятным выражением лица, а Ойша вообще напряжённо хмурилась. — Знаешь, мы здесь настолько привыкли, что метрополия — отдельно, а мы — отдельно, что я себе такого вопроса ни разу не задавал.
— Ладно — ты. Положим, это я могу понять. Ты не политик и вообще военный, за военного всегда думает командир, а для того, чтобы через его голову отправить какое-то донесение, нужны как минимум очень серьёзные подозрения. Но аристократы?! Те, кто не военные. Сами маги, наконец! Наверное, кому-то нынешняя ситуация действительно выгодна. Возможно, они в сговоре. Не исключено, что все пришлые, наткнувшись на местное «гостеприимство», так и не сумели заметить подобной детали. Но что, в сговоре — все?! Ты сам говорил, что у некоторых погибли родные, и эти некоторые жизнь бы отдали, лишь бы защитить город от Серых. Так почему никому до сих пор не пришёл в голову этот вопрос?!
— Не горячись, — раздосадованно поморщился бывший старшина. — Я же не политик, я их всех знаю только шапочно. Понятия не имею, что у них там за заговоры и договоры. Они с одинаковым успехом могут быть мерзавцами или думать также, как и я.
— Ну да, инерция мышления — вещь серьёзная. Ладно, пора познакомиться с местным руководством, — мрачно процедил я. — Понятия не имею, что здесь происходит, но корни этой проблемы явно уходят в недра ратуши.
— То есть всё-таки пойдёшь на приём? — спросила Ойша.
— Не знаю, — скривился в ответ. — Мне очень не нравится эта идея. В любом случае, первым делом я наведаюсь на почту и отправлю ещё одно донесение, задам этот вопрос своему руководству. Может статься, это именно инициатива короля, хотя я и не представляю, зачем бы ему подобное могло понадобиться. Его Величество всё-таки не дурак, чтобы сознательно наживать себе недоброжелателей среди собственных подданных, особенно — в таком месте! А потом стоит перекинуться парой слов с твоим воздыхателем...
— А в морду? — неприязненно покосившись, перебила девушка. — За воздыхателя.
— Бей. Пострадаю за правду, — не смутился я.
— В общем, я так и понял, что за сегодня мы с клинками не закончим, — оборвал начинающийся обмен любезностями Ларшакэн. — Раз так, схожу я к поставщикам, ты же так и не поговорила с ними? А то у нас некоторые запасы уже истощились
— Не поговорила, — повинилась Нойшарэ. — Кстати, о запасах! Составлю-ка я компанию Граю и поговорю с северянином. Надо кое-какие детали уточнить, документы подписать и в гильдию отправить. Ты, помнится, рвался меня от него защищать, — обратилась она ко мне.
— Защищать — это когда есть угроза, а когда угрозы нет, но ты болтаешься по городу со мной вдвоём, это не защита, это провокация, — со вздохом поправил я. — Но — пойдём, не вижу смысла спорить. Только я для начала письмо сочиню.
— Может, на почту завернём уже после встречи? — предложила девушка.
