Ераший Третий далеко и в ближайшем, равно как и отдалённом, будущем навещать Баладдар не собирается. Он хороший правитель, но всё-таки человек со своими слабостями и тревогами, да и к самопожертвованию определённо не склонен. Его нежелание наносить визиты вежливости в Приграничье, где его не слишком-то жалуют, можно понять и назвать не столько трусостью, сколько разумной осторожностью. Пожалуй, я бы на его месте тоже крепко задумался, а надо ли оно мне? Конечно, такое отношение помогает размежеванию Приграничья и метрополии, но не мне судить правителя.
В любом случае, королевские мотивы сейчас никакой роли не играют, главное, Его Величество действительно сюда не собирается. А через добрую треть страны довольно сложно организовать на него покушение, да и глупо. Скорее, дело в чём-то другом, и всё это важно в первую очередь для самого Приграничья или, может, даже Баладдара, что бы ни твердило моё чутьё. А то, что важно для Приграничья, неизбежно связано с Серыми. Как, увы, пока остаётся только гадать.
Помимо основной местной проблемы, никак не желали идти из головы перевёртыши. Да, пока в деле фигурировал всего один, но это уже гораздо больше, чем я встречал за минувшие годы службы. Прежде я вообще никогда не задумывался об этих существах: они тщательно прятались и на рожон не лезли, очевидно понимая, что излишняя активность может спровоцировать настоящую травлю, в которую с энтузиазмом включатся не только люди, но и другие разумные виды. Что изменилось теперь? К чему было это самоубийственное нападение? Он как будто намеренно, даже демонстративно сдался здешним следователям в руки. Мёртвым. Боялся живым рассказать что-то лишнее? Мешала какая-то клятва? Пустые предположения. Я даже не знаю, общаются ли между собой перевёртыши или стараются лишний раз не сталкиваться с сородичами!
С другой стороны, ничто не мешает мне сделать небольшую ставку именно на первое. Бродить по улицам и каждого первого проверять заклинанием глупо, расспрашивать местных жителей — глупо вдвойне, всё равно никто ничего не скажет, даже если знают. Максимум есть шанс, что слухи о таких поисках дойдут до нужных ушей, и обладатель этих самых ушей окажется достаточно любознателен, а не решит из осторожности залечь на дно. С тем же успехом можно дать объявление в газету!
Хм. А почему, собственно, нет? Газета местная есть, выходит она, кажется, ежедневно. Да, попытка ткнуть пальцем в небо, но... почему бы не ткнуть, если я от этого ничего не теряю! Надо только придумать, что именно писать и насколько прямо.
Да и вообще, не стоит забывать о возможностях прессы. Мне велено действовать по возможности аккуратно, но что если аккуратность не принесёт желаемых результатов? Останется только один действенный метод, провокация, а более удобного средства для этих целей, чем газетная статья, в мире пока не существует.
Эти мысли приободрили, но окончательно отбили сон. Теперь я едва удержался от того, чтобы прямо сейчас побежать на поиски редакции. Остановила не необходимость выспаться, а понимание, что ночью в этом городе всё закрыто.
Рассвет застал меня в кухне за столом. Я допивал третью кружку чая и с, подозреваю, маниакальным блеском в глазах покрывал скоблёную деревянную поверхность исписанными листами бумаги. Некоторая их часть была тщательно смята и возвышалась горкой, в отдельную стопку аккуратно откладывались немногочисленные записи, не вызывающие сомнений. Удручающе немногочисленные. А всё остальное являло собой прорву черновиков, черновиков черновиков и переработанных дополненных версий. Странно, но я умудрился во всём этом до сих пор не запутаться.
— И часто с тобой такое? — нарушил рассветную тишину сонный женский голос. Вздрогнув от неожиданности, я вскинул взгляд на вошедшую хозяйку дома.
— Какое — такое? — уточнил на всякий случай.
Ойша неопределённо повела руками, широким жестом охватывая всю кухню, потом уронила ладони и проворчала:
— Вот такое. Хотя это объясняет твой вечно усталый вид и мешки под глазами. Я правильно понимаю, что ты ночь не спал?
— А-а, ну да, — с некоторым смущением протянул я в ответ. — Когда всерьёз увлекает какое-то дело, очень сложно отвлечься, порой начинает одолевать бессонница. Мысли не дают уснуть. Зато потом могу спать сутками напролёт. А ты-то почему не спишь?
— Я, в отличие от некоторых, легла вскоре после заката и попросту выспалась, — фыркнула девушка. — Дело сдвинулось с мёртвой точки? — спросила, вновь окинув взглядом мою писанину.
— Скорее, ещё больше запуталось. — Я искренне обрадовался возможности обсудить насущное и охотно пересказал Нойшарэ все собственные соображения. — Больше всего меня тревожит, конечно, участие перевёртышей. Такой простор для фантазии и размножения теорий заговора! — пожаловался под конец. Слушала Ойша изумительно: не перебивала, не отводила внимательного взгляда и порой согласно кивала. Хотя не исключено, что она просто дремала с открытыми глазами.
— Пожалуй, — протянула оружейница в ответ. — Даже мне куча всяких гадостей представляется, а я от всяческих интриг держусь в стороне. Ну, удачи, что ещё можно сказать! Да, кстати о заговорах. Ты надумал идти на бал или всё-таки перестрахуешься?
— Не знаю. — Я недовольно поморщился. — Не хочется одновременно сталкиваться с вниманием обитающей на площади сущности и непонятной ловушкой. С другой стороны, если я кому-то действительно там нужен, они ведь найдут другой способ добиться желаемого и неизвестно, что хуже.
— Например?
— Я не знаю их возможностей, но самый простой — это шантаж. Положим, до моей семьи не доберутся, тем более — так быстро, но могут воспользоваться... скажем, тобой.
— Мной? — недоверчиво переспросила она. — Почему?
— Как минимум потому, что я у тебя живу. Это даже по меркам столицы — знак определённого доверия, что уж говорить про Приграничье.
— Меня не так-то просто взять в заложники, — задумчиво хмыкнула девушка. — Тем более в ратуше, где живёт это существо.
— Не спорю, но попытаться они могут. Не стоит недооценивать врага, тем более что... — начал я и осёкся, подозрительно уставившись на собеседницу, когда осознал смысл сказанных слов. Или, вернее, снова вспомнил одну немаловажную деталь, ещё вчера царапнувшую меня, но благополучно забытую. Ойша тем временем вопросительно вскинула брови и двинула головой, поощряя на продолжение. — Скажи, пожалуйста, а почему ты не забываешь об этой сущности, которая обитает на площади?
— А должна? — с недоумением уточнила оружейница. — Ты серьёзно, про такое действительно можно забыть? Особенно учитывая, что мы только что её обсуждали!
— Остальные забывают, — слегка склонив голову к плечу, медленно проговорил я, разглядывая собеседницу. — Коллега из Сечения Сферы утверждала, что на площадь наложено проклятие забвения, вроде того, из-за которого у вас появился проклятый трактир.
— Серьёзно? — Нойшарэ уставилась на меня ошарашенно. — А я как-то внимания не обращала... Но я про неё в принципе никогда не забывала!
— Интересно, с чем это связано. И сколько вот таких, помнящих, в этом городе. Если ты одна такая, то заманить меня в ратушу с целью стравить с тамошним обитателем было попросту некому, и этот вариант можно отмести окончательно.
— А на кого в принципе может не действовать подобное проклятие?
— Понятия не имею, — тяжело вздохнул в ответ. — Это, конечно, хаотическая магия, более того, почти по моей специальности, но совсем не университетский курс. Очень узко специализированные чары, я прежде с ними сталкивался пару раз, и то — в литературе. Вчера хотел уточнить в книгах, но благополучно забыл за другими вопросами. Ладно, значит, сегодня опять навещу библиотеку, а потом задам тебе пару вопросов, — решил я и закопался в черновики, выискивая «самую-самую распоследнюю» версию. — Ты будешь тут?
— Куда ж я денусь! Бал-то только вечером, а всё остальное время я провожу дома.
— Ага. Тогда ещё один вопрос: где редакция городской газеты?
Редакция оказалась поблизости, поэтому начал я именно с неё. Не знаю, за кого меня приняли местные сотрудники, когда я вломился с горящими глазами через полчаса после рассвета, суля хорошую мзду всем вокруг, если моё объявление втиснут в сегодняшний номер. Но договор со мной в конечном итоге всё-таки заключили и даже, кажется, не слишком задрали сумму за срочность. Объявление было коротким и безукоризненно прямым: предлагало высокооплачиваемую работу для перевёртыша, разовую и легальную, обращаться в лавку мастера Л'Оттар и спрашивать Тагреная.
Следующим пунктом, ввиду географического расположения, оказалась почта, откуда мои немного сумбурные рукописи с пометкой «срочно» отправились порталом в столицу, и только потом я наконец добрался до библиотеки.
— Доброго дня! — поприветствовал я сидящую за стойкой Кану и уточнил без особой надежды: — По объявлению никто не приходил, меня не искали?
Домоправительница скучала здесь в гордом одиночестве, тихонько позвякивая спицами. Значит, Ойша либо прихорашивается в преддверии приёма, либо пропадает в кузне. То есть, насколько я успел узнать эту девушку, вариант всего один.
— Здравствуй, Ренни. Нет, не искали, — с понятным удивлением отозвалась женщина. — А что, должны были?
— Очень на это надеюсь. Если вдруг спросят — обязательно зовите, хорошо? — попросил её и после недолгого раздумья отправился в кузню. С одной стороны, отрывать Нойшарэ от работы не хочется, но с другой... я же не ради собственного любопытства, а исключительно по делу!
Здесь как обычно было жарко настолько, что я взмок почти мгновенно, стоило лишь переступить порог. Одуряюще пахло раскалённым железом и паром, на этом фоне почти терялся мускусно-резкий дух шкуры агния: хоть и огненное создание, а пахнет он всё равно как обычная ящерица. Прерывать процесс создания клинка я не стал даже ради дела, присел на табурет в углу и притих, ожидая.
Мерный лязг металла о металл, когда грубый напильник скользил по заготовке клинка, стирая грубые огрехи, тихое ворчание и шипение агния — всё сливалось в монотонную гипнотизирующую мелодию, родственную тем, какими древние шаманы вводили себя в транс. Сказалась ли бессонная ночь, или настроение оказалось подходящим, но под эти чары я попал очень быстро и без малейшего сопротивления соскользнул в то мистическое состояние между сном и явью, когда истаивают грани и смертным дозволяется прикоснуться к божественному.
Поначалу мне чудилась тьма, наполненная не только реальным скрежетом, но и мерным звоном, какой я слушал в предыдущий свой визит в кузницу. Было такое ощущение, будто я вдруг провалился на самое дно бездны времени и слышу, как Кузнец старательно и упорно куёт из первоэлементов мир. А потом... Нет, это были не видения и не сны, я просто продолжал думать о том, что тревожило меня вот уже который день. И особенно отчётливо чудилось, что всё, решительно всё, что сейчас меня окружает и привлекает моё внимание — это разрозненные фрагменты одной и той же огромной, сложной картины, на участки которой я смотрю с разных сторон и под разными углами, при разном свете сквозь цветные стёкла, и потому никак не могу увидеть её целиком. Ойша, Серые, сущность на площади, перевёртыши, послание, взрыв, даже Таллий Анатар со своим странным рисунком.
О последнего мысли запнулись и некоторое время вились вокруг знакомой фигуры, пока я не осознал одну простую, даже почти примитивную мысль: а с чего я вообще решил, что он оказался здесь случайно? Да, сам северянин, возможно, именно так и думает, он не врал, когда говорил о совпадении. Но он человек подневольный, как и я, и ему попросту приказали остаться сейчас здесь, велели заказать у оружейника этот несчастный скипетр. Простой вопрос: зачем? Не исключено, что серебряных или, паче того, медных мастеров в Северном Крае попросту нет, поэтому в самом факте заказа на стороне нет странности. Странность в личности заказчика. На пару месяцев старейшины своим указом привязали этого дальнего брата к городку на другом конце мира. Да, в любой момент они могут его кем-то заменить, прислать другого, менее ценного «родственника», но именно сейчас и именно здесь нужен Таллий — пожалуй, лучший из эмиссаров Северного Края.
Не поверю, что копия изображения того оружия всего одна и находится она в руках у Анатара, наверняка информацию собирали многие во многих уголках страны или даже мира, и каждый имел при себе рисунок. Нет, не просто так старейшины оставили здесь именно Таллия! Они вообще ничего не делают просто так, на редкость хитрые и предусмотрительные существа. Зачем-то очень нужен северянам в Баладдаре свой надёжный человек, причём именно сейчас.
Что там говорил Таллий? Он прибыл ради библиотеки, а эскиз прислали уже сюда. Что же нашёл мой самый надёжный враг в старых книгах, раз его решили оставить здесь? Или дело не в книгах, а в том, что эта сущность на площади очень похожа на их Праотца? Если верно последнее, тогда, получается, Праотец — всё-таки не маг? Потому что нечто, живущее в ратуше, совершенно определённо не является человеком и не похоже ни на одно из знакомых мне существ. Бог? Слуга Белого? Какое-то существо совершенно иного порядка, несколько веков назад попавшее в наш мир... откуда-то?
А кстати, несколько веков — это сколько? Уж не связаны ли между собой два эти события, явление Праотца и безымянной сущности, запертой в ратуше Баладдара?
— Грай, а тебе точно удобно? — вывел меня из полудрёмы насмешливый голос Ойши. Я дёрнулся, очнувшись, едва не сверзился с табурета, на котором балансировал, привалившись к стене спиной.
— Нормально, — отмахнулся, мотнув головой в попытке привести мысли в порядок. — Поговорить надо.
— Вот прямо настолько надо? — тяжело вздохнула девушка, смерив меня взглядом. — Я бы предпочла сначала помыться.
— Не думаю, что это займёт много времени. Заодно пообедаете!
— Угу, а ты — позавтракаешь, — насмешливо хмыкнул Лар. — Пойдёмте, всё равно клинки до завтра остывают и работы у нас особой нет. По твоей физиономии чую, дело растёт и ширится?
— Ну... да, пожалуй, — признал я очевидное и поднялся на ноги. Пара часов дрёмы в углу кузницы, как ни странно, принесла облегчение и заставила почувствовать себя отдохнувшим, даром что шея и спина здорово затекли.
Не иначе как для разнообразия, литературы по проклятью забвения оказалось много, и информацию она предоставляла исчерпывающую. Чары эти оказались не просто старыми, а буквально древними, едва ли не первым сложным заклинанием Хаоса из известных, которое изначально применялось в качестве очень редкой и, если подумать, очень жестокой казни, которой подвергали еретиков и вероотступников. Несколько раз так карали за предательство, но в последнем случае ещё и руки отрубали. Кого именно карали — история предсказуемо умалчивала. Если верить историкам, в архивах сохранялись только записи о самом факте свершения казни.
Самый интересный вопрос сводился к собственно наведению этих чар. Непреложным условием их было наличие некоего «хранителя тайны», на кровь которого завязывалось заклинание. Самой тайны он мог и не знать, но заклинание держалось до тех пор, пока жив он или его потомки. Теоретически, если заклятому повезло бы встретить такого хранителя, тот об этом знакомстве не забыл бы и общался с проклятым как с нормальным человеком, но для исполнения приговора специально выбирались какие-то путники из по возможности удалённых стран.
В любом случае, королевские мотивы сейчас никакой роли не играют, главное, Его Величество действительно сюда не собирается. А через добрую треть страны довольно сложно организовать на него покушение, да и глупо. Скорее, дело в чём-то другом, и всё это важно в первую очередь для самого Приграничья или, может, даже Баладдара, что бы ни твердило моё чутьё. А то, что важно для Приграничья, неизбежно связано с Серыми. Как, увы, пока остаётся только гадать.
Помимо основной местной проблемы, никак не желали идти из головы перевёртыши. Да, пока в деле фигурировал всего один, но это уже гораздо больше, чем я встречал за минувшие годы службы. Прежде я вообще никогда не задумывался об этих существах: они тщательно прятались и на рожон не лезли, очевидно понимая, что излишняя активность может спровоцировать настоящую травлю, в которую с энтузиазмом включатся не только люди, но и другие разумные виды. Что изменилось теперь? К чему было это самоубийственное нападение? Он как будто намеренно, даже демонстративно сдался здешним следователям в руки. Мёртвым. Боялся живым рассказать что-то лишнее? Мешала какая-то клятва? Пустые предположения. Я даже не знаю, общаются ли между собой перевёртыши или стараются лишний раз не сталкиваться с сородичами!
С другой стороны, ничто не мешает мне сделать небольшую ставку именно на первое. Бродить по улицам и каждого первого проверять заклинанием глупо, расспрашивать местных жителей — глупо вдвойне, всё равно никто ничего не скажет, даже если знают. Максимум есть шанс, что слухи о таких поисках дойдут до нужных ушей, и обладатель этих самых ушей окажется достаточно любознателен, а не решит из осторожности залечь на дно. С тем же успехом можно дать объявление в газету!
Хм. А почему, собственно, нет? Газета местная есть, выходит она, кажется, ежедневно. Да, попытка ткнуть пальцем в небо, но... почему бы не ткнуть, если я от этого ничего не теряю! Надо только придумать, что именно писать и насколько прямо.
Да и вообще, не стоит забывать о возможностях прессы. Мне велено действовать по возможности аккуратно, но что если аккуратность не принесёт желаемых результатов? Останется только один действенный метод, провокация, а более удобного средства для этих целей, чем газетная статья, в мире пока не существует.
Эти мысли приободрили, но окончательно отбили сон. Теперь я едва удержался от того, чтобы прямо сейчас побежать на поиски редакции. Остановила не необходимость выспаться, а понимание, что ночью в этом городе всё закрыто.
Рассвет застал меня в кухне за столом. Я допивал третью кружку чая и с, подозреваю, маниакальным блеском в глазах покрывал скоблёную деревянную поверхность исписанными листами бумаги. Некоторая их часть была тщательно смята и возвышалась горкой, в отдельную стопку аккуратно откладывались немногочисленные записи, не вызывающие сомнений. Удручающе немногочисленные. А всё остальное являло собой прорву черновиков, черновиков черновиков и переработанных дополненных версий. Странно, но я умудрился во всём этом до сих пор не запутаться.
— И часто с тобой такое? — нарушил рассветную тишину сонный женский голос. Вздрогнув от неожиданности, я вскинул взгляд на вошедшую хозяйку дома.
— Какое — такое? — уточнил на всякий случай.
Ойша неопределённо повела руками, широким жестом охватывая всю кухню, потом уронила ладони и проворчала:
— Вот такое. Хотя это объясняет твой вечно усталый вид и мешки под глазами. Я правильно понимаю, что ты ночь не спал?
— А-а, ну да, — с некоторым смущением протянул я в ответ. — Когда всерьёз увлекает какое-то дело, очень сложно отвлечься, порой начинает одолевать бессонница. Мысли не дают уснуть. Зато потом могу спать сутками напролёт. А ты-то почему не спишь?
— Я, в отличие от некоторых, легла вскоре после заката и попросту выспалась, — фыркнула девушка. — Дело сдвинулось с мёртвой точки? — спросила, вновь окинув взглядом мою писанину.
— Скорее, ещё больше запуталось. — Я искренне обрадовался возможности обсудить насущное и охотно пересказал Нойшарэ все собственные соображения. — Больше всего меня тревожит, конечно, участие перевёртышей. Такой простор для фантазии и размножения теорий заговора! — пожаловался под конец. Слушала Ойша изумительно: не перебивала, не отводила внимательного взгляда и порой согласно кивала. Хотя не исключено, что она просто дремала с открытыми глазами.
— Пожалуй, — протянула оружейница в ответ. — Даже мне куча всяких гадостей представляется, а я от всяческих интриг держусь в стороне. Ну, удачи, что ещё можно сказать! Да, кстати о заговорах. Ты надумал идти на бал или всё-таки перестрахуешься?
— Не знаю. — Я недовольно поморщился. — Не хочется одновременно сталкиваться с вниманием обитающей на площади сущности и непонятной ловушкой. С другой стороны, если я кому-то действительно там нужен, они ведь найдут другой способ добиться желаемого и неизвестно, что хуже.
— Например?
— Я не знаю их возможностей, но самый простой — это шантаж. Положим, до моей семьи не доберутся, тем более — так быстро, но могут воспользоваться... скажем, тобой.
— Мной? — недоверчиво переспросила она. — Почему?
— Как минимум потому, что я у тебя живу. Это даже по меркам столицы — знак определённого доверия, что уж говорить про Приграничье.
— Меня не так-то просто взять в заложники, — задумчиво хмыкнула девушка. — Тем более в ратуше, где живёт это существо.
— Не спорю, но попытаться они могут. Не стоит недооценивать врага, тем более что... — начал я и осёкся, подозрительно уставившись на собеседницу, когда осознал смысл сказанных слов. Или, вернее, снова вспомнил одну немаловажную деталь, ещё вчера царапнувшую меня, но благополучно забытую. Ойша тем временем вопросительно вскинула брови и двинула головой, поощряя на продолжение. — Скажи, пожалуйста, а почему ты не забываешь об этой сущности, которая обитает на площади?
— А должна? — с недоумением уточнила оружейница. — Ты серьёзно, про такое действительно можно забыть? Особенно учитывая, что мы только что её обсуждали!
— Остальные забывают, — слегка склонив голову к плечу, медленно проговорил я, разглядывая собеседницу. — Коллега из Сечения Сферы утверждала, что на площадь наложено проклятие забвения, вроде того, из-за которого у вас появился проклятый трактир.
— Серьёзно? — Нойшарэ уставилась на меня ошарашенно. — А я как-то внимания не обращала... Но я про неё в принципе никогда не забывала!
— Интересно, с чем это связано. И сколько вот таких, помнящих, в этом городе. Если ты одна такая, то заманить меня в ратушу с целью стравить с тамошним обитателем было попросту некому, и этот вариант можно отмести окончательно.
— А на кого в принципе может не действовать подобное проклятие?
— Понятия не имею, — тяжело вздохнул в ответ. — Это, конечно, хаотическая магия, более того, почти по моей специальности, но совсем не университетский курс. Очень узко специализированные чары, я прежде с ними сталкивался пару раз, и то — в литературе. Вчера хотел уточнить в книгах, но благополучно забыл за другими вопросами. Ладно, значит, сегодня опять навещу библиотеку, а потом задам тебе пару вопросов, — решил я и закопался в черновики, выискивая «самую-самую распоследнюю» версию. — Ты будешь тут?
— Куда ж я денусь! Бал-то только вечером, а всё остальное время я провожу дома.
— Ага. Тогда ещё один вопрос: где редакция городской газеты?
Редакция оказалась поблизости, поэтому начал я именно с неё. Не знаю, за кого меня приняли местные сотрудники, когда я вломился с горящими глазами через полчаса после рассвета, суля хорошую мзду всем вокруг, если моё объявление втиснут в сегодняшний номер. Но договор со мной в конечном итоге всё-таки заключили и даже, кажется, не слишком задрали сумму за срочность. Объявление было коротким и безукоризненно прямым: предлагало высокооплачиваемую работу для перевёртыша, разовую и легальную, обращаться в лавку мастера Л'Оттар и спрашивать Тагреная.
Следующим пунктом, ввиду географического расположения, оказалась почта, откуда мои немного сумбурные рукописи с пометкой «срочно» отправились порталом в столицу, и только потом я наконец добрался до библиотеки.
***
— Доброго дня! — поприветствовал я сидящую за стойкой Кану и уточнил без особой надежды: — По объявлению никто не приходил, меня не искали?
Домоправительница скучала здесь в гордом одиночестве, тихонько позвякивая спицами. Значит, Ойша либо прихорашивается в преддверии приёма, либо пропадает в кузне. То есть, насколько я успел узнать эту девушку, вариант всего один.
— Здравствуй, Ренни. Нет, не искали, — с понятным удивлением отозвалась женщина. — А что, должны были?
— Очень на это надеюсь. Если вдруг спросят — обязательно зовите, хорошо? — попросил её и после недолгого раздумья отправился в кузню. С одной стороны, отрывать Нойшарэ от работы не хочется, но с другой... я же не ради собственного любопытства, а исключительно по делу!
Здесь как обычно было жарко настолько, что я взмок почти мгновенно, стоило лишь переступить порог. Одуряюще пахло раскалённым железом и паром, на этом фоне почти терялся мускусно-резкий дух шкуры агния: хоть и огненное создание, а пахнет он всё равно как обычная ящерица. Прерывать процесс создания клинка я не стал даже ради дела, присел на табурет в углу и притих, ожидая.
Мерный лязг металла о металл, когда грубый напильник скользил по заготовке клинка, стирая грубые огрехи, тихое ворчание и шипение агния — всё сливалось в монотонную гипнотизирующую мелодию, родственную тем, какими древние шаманы вводили себя в транс. Сказалась ли бессонная ночь, или настроение оказалось подходящим, но под эти чары я попал очень быстро и без малейшего сопротивления соскользнул в то мистическое состояние между сном и явью, когда истаивают грани и смертным дозволяется прикоснуться к божественному.
Поначалу мне чудилась тьма, наполненная не только реальным скрежетом, но и мерным звоном, какой я слушал в предыдущий свой визит в кузницу. Было такое ощущение, будто я вдруг провалился на самое дно бездны времени и слышу, как Кузнец старательно и упорно куёт из первоэлементов мир. А потом... Нет, это были не видения и не сны, я просто продолжал думать о том, что тревожило меня вот уже который день. И особенно отчётливо чудилось, что всё, решительно всё, что сейчас меня окружает и привлекает моё внимание — это разрозненные фрагменты одной и той же огромной, сложной картины, на участки которой я смотрю с разных сторон и под разными углами, при разном свете сквозь цветные стёкла, и потому никак не могу увидеть её целиком. Ойша, Серые, сущность на площади, перевёртыши, послание, взрыв, даже Таллий Анатар со своим странным рисунком.
О последнего мысли запнулись и некоторое время вились вокруг знакомой фигуры, пока я не осознал одну простую, даже почти примитивную мысль: а с чего я вообще решил, что он оказался здесь случайно? Да, сам северянин, возможно, именно так и думает, он не врал, когда говорил о совпадении. Но он человек подневольный, как и я, и ему попросту приказали остаться сейчас здесь, велели заказать у оружейника этот несчастный скипетр. Простой вопрос: зачем? Не исключено, что серебряных или, паче того, медных мастеров в Северном Крае попросту нет, поэтому в самом факте заказа на стороне нет странности. Странность в личности заказчика. На пару месяцев старейшины своим указом привязали этого дальнего брата к городку на другом конце мира. Да, в любой момент они могут его кем-то заменить, прислать другого, менее ценного «родственника», но именно сейчас и именно здесь нужен Таллий — пожалуй, лучший из эмиссаров Северного Края.
Не поверю, что копия изображения того оружия всего одна и находится она в руках у Анатара, наверняка информацию собирали многие во многих уголках страны или даже мира, и каждый имел при себе рисунок. Нет, не просто так старейшины оставили здесь именно Таллия! Они вообще ничего не делают просто так, на редкость хитрые и предусмотрительные существа. Зачем-то очень нужен северянам в Баладдаре свой надёжный человек, причём именно сейчас.
Что там говорил Таллий? Он прибыл ради библиотеки, а эскиз прислали уже сюда. Что же нашёл мой самый надёжный враг в старых книгах, раз его решили оставить здесь? Или дело не в книгах, а в том, что эта сущность на площади очень похожа на их Праотца? Если верно последнее, тогда, получается, Праотец — всё-таки не маг? Потому что нечто, живущее в ратуше, совершенно определённо не является человеком и не похоже ни на одно из знакомых мне существ. Бог? Слуга Белого? Какое-то существо совершенно иного порядка, несколько веков назад попавшее в наш мир... откуда-то?
А кстати, несколько веков — это сколько? Уж не связаны ли между собой два эти события, явление Праотца и безымянной сущности, запертой в ратуше Баладдара?
— Грай, а тебе точно удобно? — вывел меня из полудрёмы насмешливый голос Ойши. Я дёрнулся, очнувшись, едва не сверзился с табурета, на котором балансировал, привалившись к стене спиной.
— Нормально, — отмахнулся, мотнув головой в попытке привести мысли в порядок. — Поговорить надо.
— Вот прямо настолько надо? — тяжело вздохнула девушка, смерив меня взглядом. — Я бы предпочла сначала помыться.
— Не думаю, что это займёт много времени. Заодно пообедаете!
— Угу, а ты — позавтракаешь, — насмешливо хмыкнул Лар. — Пойдёмте, всё равно клинки до завтра остывают и работы у нас особой нет. По твоей физиономии чую, дело растёт и ширится?
— Ну... да, пожалуй, — признал я очевидное и поднялся на ноги. Пара часов дрёмы в углу кузницы, как ни странно, принесла облегчение и заставила почувствовать себя отдохнувшим, даром что шея и спина здорово затекли.
Не иначе как для разнообразия, литературы по проклятью забвения оказалось много, и информацию она предоставляла исчерпывающую. Чары эти оказались не просто старыми, а буквально древними, едва ли не первым сложным заклинанием Хаоса из известных, которое изначально применялось в качестве очень редкой и, если подумать, очень жестокой казни, которой подвергали еретиков и вероотступников. Несколько раз так карали за предательство, но в последнем случае ещё и руки отрубали. Кого именно карали — история предсказуемо умалчивала. Если верить историкам, в архивах сохранялись только записи о самом факте свершения казни.
Самый интересный вопрос сводился к собственно наведению этих чар. Непреложным условием их было наличие некоего «хранителя тайны», на кровь которого завязывалось заклинание. Самой тайны он мог и не знать, но заклинание держалось до тех пор, пока жив он или его потомки. Теоретически, если заклятому повезло бы встретить такого хранителя, тот об этом знакомстве не забыл бы и общался с проклятым как с нормальным человеком, но для исполнения приговора специально выбирались какие-то путники из по возможности удалённых стран.
