местонахождении здорово разнились: кто-то помещал его на острова на юго-западе, кто-то — на другой конец континента, а кое-кто называл их домом Таришский полуостров — то самое гористое плато, которое заселяли сейчас Серые. А один источник разумно предполагал, что государств у них было несколько.
Где бы они ни жили на самом деле, образ жизни вели замкнутый, с соседями контактировали мало, но отпор обидчикам давали решительный. Имелись ссылки на какие-то исторические документы, свидетельствовавшие о попытках нападения на них со стороны людей и не только, которые были успешно отбиты. Судя по всему, в те года, когда магия в её нынешнем привычном виде только зарождалась, перевёртыши владели какими-то чрезвычайно мощными чарами. Но описание имелось весьма смутное, записанное со слов очень напуганного существа, и я даже примерно не смог предположить, что это была за магия. Впрочем, нет, одна дельная мысль появилась: что-то ментальное, иллюзорное, вызывающее страх, потому что и здесь показания свидетелей очень разнились.
Облик перевёртыши могут принимать любой, копируют всё вплоть до ауры, но способности «донора» не обретают. Кроме того, существует одно важное ограничение: масса тела остаётся неизменной. Превращаться в существо меньших габаритов были способны немногие — или не способны вовсе, здесь авторы расходились во мнениях. Кто-то утверждал, что в таких случаях перевёртыши изменяют химический состав собственного тела и делают более тяжёлыми кости, но другие полагали подобное слухами. Зато «сверху» подобного ограничения не существовало, или, вернее, оно было меньше выражено: они просто раздувались, увеличивая объём тела воздушными полостями, и потому могли прикинуться даже волотами.
Увы, о том, что случилось с перевёртышами и почему развитое сильное государство вдруг пришло в упадок, история умалчивала. Или, вернее, умалчивали те энциклопедии, что попались нам в руки. Не исключено, что тщательный поиск даст более конкретные результаты, но я сомневался, так ли нужны мне эти сведения. Даже если допустить, что жили эти существа здесь, неподалёку, и руины, о которых упоминала Ивишэр, действительно принадлежат их городам, сомневаюсь, что там найдётся ключ к разгадке тайны происхождения Серых. Да даже если найдётся, кто его будет искать? Сумасшедших нет, разыскивать эти руины на вражеской территории.
Не исключено, что сами перевёртыши что-то об этом знают, но вряд ли всё это есть в опубликованных человеческих исследованиях.
— Жалко, что времени на изучение такого количества литературы нет, — проговорил я, откладывая очередную книгу. — Было бы интересно узнать подробности. У вас, случайно, нет ни одного свободного специалиста?
— Поищем, — едва заметно улыбнулась стихийница. — Думаю, найдём, потому что мне тоже интересно. Но сами понимаете, это дело небыстрое.
— Понимаю. Но если вдруг что-то найдёте в ближайшем будущем — сообщите, хорошо? Меня временно приютила мастер-оружейник Нойшарэ Л'Оттар, она...
— Да, я в курсе. Семью Л'Оттар в городе каждый знает, — кивнула она, окинув меня каким-то странным, очень пристальным взглядом, как будто оценивала заново. — Теперь понимаю, откуда возник вопрос о Порченных.
— В том числе, — не стал спорить я. — А чем объясняется такая популярность? Только тем, что она — лучший оружейник?
— Не только. То есть за это их тоже уважают, но кроме того... — она замялась, явно пытаясь подобрать слова.
— Если это страшная тайна, я могу обойтись, — вежливо заметил я, искренне надеясь при этом, что собеседница всё-таки не уйдёт от темы.
— Нет, не тайна. Просто я не знаю, как вам это объяснить. Дело в том, что у семьи Л'Оттар есть определённая родовая особенность. Наверное, магическая, потому что я не представляю, как иначе такое возможно. Нойшарэ, как и её отец, и дед, и прежние поколения, в моменты ярости приобретает уникальные боевые возможности. Они всегда встречали атаки на стенах, в первых рядах, из поколения в поколение, и за это их очень уважают. И Нойшарэ не отступает от этой традиции, даром что девушка.
— Наверное магическая? — тупо переспросил я, недоверчиво разглядывая Ивишэр. Странно было слышать подобное определение не просто от мага, но от преподавателя Сечения Сферы.
Потом я вспомнил, что о подобном говорил и Таймарен, и совсем загрустил: расспросить обо всём этом саму оружейницу и её товарища благополучно забыл. Чтобы не повторить этой ошибки, сделал себе пометку в блокноте.
— Вот именно этого вопроса я ждала и не знаю, что на него ответить. Этот дар проявляется у них только рядом с Серыми, в остальное время никак не даёт о себе знать, заметить какие-то отклонения от нормы ещё никому не удавалось, и мои коллеги оставили семью Л'Оттар в покое. Кайнашэна после того, что случилось с его дочерью, вообще стыдно было о чём-то расспрашивать, да и девочку неудобно беспокоить такими вопросами. У нас не принято лезть в чужую душу и чужую жизнь без спроса. — Она развела руками. — А наблюдать со стороны на передовой тем более некому. Не та ситуация.
— Ох уж мне это Приграничье, — пробормотал я с тяжёлым вздохом, но возмущаться и ругаться не стал. А смысл? — Ладно, в любом случае спасибо за помощь, вы многое прояснили. Если вдруг возникнут какие-то соображения, дайте мне знать, хорошо?
— Обязательно.
Первый раз я видел Баладдар при свете звёзд и понимал, что прекрасно обошёлся бы без этого зрелища. Лишь иногда чёрный мрачный лабиринт улиц прерывался тусклыми светлыми квадратами, которые окна отбрасывали на камни брусчатки и соседние стены. Чудилось чьё-то навязчивое пристальное внимание, будто некто ступает за мной след в след или следит с крыш. Над городом висела плотная, недружелюбная тишина, я ни в одном поселении прежде такой не слышал. Ни в одном живом поселении, и от этого делалось жутко. Но, впрочем, не настолько, чтобы поддаться страхам и удариться в панику.
Уже на подходе к нужному дому я задумался, а что буду делать, если лавка окажется закрыта. Но на моё счастье окна приветливо сияли, дверь была не заперта, а за стойкой сидел Лар и невозмутимо занимался оплёткой рукоятей.
— Привет. Как успехи? — с порога поинтересовался я. Отставной старшина бросил на меня задумчивый взгляд исподлобья и скомандовал вместо приветствия:
— Поднять щиты! Садись, давай тут поговорим. — Он кивнул на второй стул, и я не стал спорить.
— А что, есть о чём поговорить? — полюбопытствовал, устраиваясь рядом со стойкой и облокачиваясь о неё. — Имею в виду, какая-то информация по делу.
— Есть. Всё это время Кошака не было в казармах. Он взял отпуск — а Пограничные имеют такое право, пусть им редко кто-то пользуется — и отбыл в неизвестном направлении.
— Но ты же говорил, что они не способны сами принимать ответственные решения.
— Именно, — кивнул Ларшакэн. — Заявление об отпуске он написал внезапно, среди дня, весь день находился на территории, никуда не выходил, посетителей не принимал и при этом до определённого момента об отпуске явно не задумывался. Так что количество подозреваемых у нас уменьшается: мы точно знаем время первого контакта, и никого постороннего в это время в казармах не было. Только те, кто заходит туда регулярно по долгу службы: этих людей не отмечают особо. Градоправитель, все четверо командующих обороной, командир Пограничной стражи, военный советник лакката и ещё пятеро действующих старших офицеров. Ну и сам лаккат. Это вообще не его обязанность, но он старается по возможности вникать.
Пока Лар говорил, я нашёл в блокноте нужные имена. Все перечисленные находились в самом начале списка, так что ничего нового собеседник сейчас не сообщил. Зато заметно сократил количество основных подозреваемых.
— Ага, или это был перевёртыш под личиной, — задумчиво протянул я. — Но с другой стороны, личину он не мог выбрать наобум, должен был как минимум точно знать, что нужного человека не будет в нужное время в казармах. Значит, надо поговорить со всеми указанными лицами, особенно лаккатом. Вдруг кто-то из них не заходил в тот день в казармы, а его там видели? Шансов вычислить, конечно, мало, но хоть какая-то зацепка. Плюнуть, что ли, на здравый смысл и пойти на бал, там-то они все точно будут!
— Почему лаккат — особенно? — полюбопытствовал Лар. — Нормальный мужик.
— Вот именно это и настораживает, — хмыкнул я в ответ. — Какой-то он слишком хороший. И маги о нём отзывались как о замечательном парне, совсем не заносчивом и исключительно воспитанном. Не могу сказать, что я всерьёз разочарован во всех благородных господах, среди них попадаются замечательные люди, но тут... в общем, не знаю, подозрителен он мне. Ладно, а что-нибудь о ближайшем окружении Ла'Кошшана выяснилось?
— Ничего нового. Как и все Пограничные, он одиночка. Как многие — выходец из большой бедной семьи, которого отдали в учебку, не имея возможности прокормить ещё один рот. Отношений с родными не поддерживал. Женщины... была одна более-менее постоянная, которую нельзя причислить к продажным девкам, но она тоже ничего не знает. Я поспрашивал старшин друг о друге и об их командире и не выяснил ничего, что могло бы натолкнуть на решение. Никто не вёл себя подозрительно, ничего нового не происходило. Всякое бывает, и не исключено, что кто-то что-то умудрился скрыть, но... Из опыта, скрывать что-то в таком тесном коллективе дольше недели невозможно. Может, суть проблемы и удастся утаить, но о самом факте её существования догадаются быстро. Я это, собственно, к чему... Вряд ли кто-то из них замешан в серьёзном заговоре, какие бы цели тот ни преследовал. Поэтому предлагаю сосредоточиться всё-таки на старших офицерах.
— Логично, — со вздохом признал я. — Хотя я окончательно перестал понимать, что происходит. Кто-то в самом деле отправил Пограничного в столицу, сопровождать некоего гонца. Как при такой охране гонца умудрились убить?! Причём его страж при этом остался жив, да ещё преспокойно вернулся домой.
— Я вижу только один вариант, — пожав плечами, проговорил Ларшакэн, — перед убийством стража отпустили домой, и сделать это мог тот же перевёртыш под личиной: никто из старших офицеров так надолго не отлучался из города.
— Ладно, утром отправлю весточку в столицу со словесными портретами наших фигурантов, может, кто-нибудь их видел. Или перевёртыша под личиной.
— Ты узнал что-нибудь про этих существ?
— Гораздо меньше, чем хотелось бы, — честно ответил ему и пересказал всё то, что мы успели вычитать в энциклопедиях.
— Сможешь накинуть эти чары на дверь лавки? — через пару мгновений спросил он. — И на какой-нибудь предмет, чтобы можно было проверять всех окружающих.
— Кхм. Подумаю. На дверь-то хоть сейчас могу, а с артефактом сложнее, я в этом вопросе не специалист. А тебе зачем?
— На всякий случай. Мне очень не нравится, что вокруг расхаживают некие твари, способные принимать любой облик, — мрачно проговорил отставной страж, и я даже почти посочувствовал этим существам: уж очень недоброе многообещающее выражение было у физиономии Лара.
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, оно у неё всегда такое. Иссечённое шрамами квадратное лицо с холодными, выцветшими серыми глазами, глубоко посаженными под нависающими тяжёлыми бровями, всегда казалось пугающим и злым, особенно когда этот тип пытался улыбаться.
— Они не твари, они разумные существа, — возразил я. — Это расизм.
— Да как скажешь, — со смешком легко отмахнулся собеседник. — Ты, главное, наколдовать не забудь.
— Угу. Лар, а можно я задам один неудобный вопрос? Что за способности передаются в роду Ойши?
— Понятия не имею, — легко отозвался мужчина, вновь хмыкнув. — Не смотри на меня так, я правда не знаю, откуда всё это взялось и что это такое. Это что-то наследственное, уже далеко не первое поколение. И Кай не знал. Он шутил, что это аллергия на Серых: в их отсутствие даже припадок ярости никогда не провоцирует проявления этой силы. Но этот вопрос надо задавать Ойше, она сама лучше сможет всё описать. Ты её подобным не обидишь и не заденешь, не волнуйся.
— Хорошо. А про алмазы ты знал? — на всякий случай спросил я.
— Про какие алмазы?
— Несколько веков назад, во времена постройки ратуши, недалеко от Баладдара были обнаружены алмазы. Их даже какое-то время добывали, но сейчас на той территории расплодились Серые.
— Нет, ничего такого не слышал, — рассеянно качнул головой Лар. — А что тебе до этих алмазов?
— Не знаю, — ответил максимально откровенно. — Но не могу отбросить эту мысль. Залежи алмазов — это такой куш, за который люди способны на многое. А сейчас они недоступны. Не удивлюсь, если эта мысль не даёт спать некоторым осведомлённым высокопоставленным лицам. Пожалуй, завтра попытаюсь выяснить, где конкретно располагались эти копи и насколько глубокой была выработка.
— Любопытно, конечно, но я по-прежнему не понимаю, зачем они тебе сдались.
— Это отличный мотив. Для чего угодно. Любой заговор имеет какую-то цель, любая комбинация, а такой куш значительно весомей простых налоговых льгот. Но пока я просто собираю все странности и подозрительные моменты, сюда же можно отнести способности Ойши, перевёртышей... в общем, много чего. Да ладно, не бери в голову, я просто не могу пройти мимо чего-то настолько непонятного. Возвращаясь к главному вопросу, у нас пока есть два варианта. Первый заключается в том, что отправил гонца и убил его, вернув охранника назад, один и тот же человек, но предположить его цели и мотивы я затрудняюсь. А вот второй сценарий представляется более вероятным: столкновение интересов двух сторон. Одна, пытаясь действовать скрытно, отправляет гонца, а вторая, прознав об этом, устраняет свидетелей. Но здесь тоже есть необъяснимые пока пробелы: имитация ритуала с непонятной целью, слишком халтурное заметание следов в столице. Я уже не говорю про явление перевёртыша с приглашением и его нападение на Ойшу, здесь у меня вообще никаких мыслей нет! Даже если задуматься о её загадочных способностях, это всё равно ничего не объясняет: неужели она впервые сталкивается с перевёртышами? А если нет, то они должны были уже нападать на неё или её предков. Может, конечно, здесь действительно имеет место привязка по времени, про которую мы с Ойшей тогда говорили, но...
— Слушай, иди уже спать, а? — оборвал меня Ларшакэн. — Ты сам запутался, а сейчас ещё и меня запутаешь. Иди, завтра подумаешь!
— Да, пожалуй. — Я глубоко шумно вздохнул, тряхнул головой и потёр ладонями лицо. — Стоит попробовать разобраться во всём на свежую голову.
— Стоит. Иди, спи! Только сначала всё-таки дверь зачаруй. Молча!
Я усмехнулся в ответ, но действительно без слов поднялся со стула и пошёл заниматься делом.
Поворочавшись в кровати с час, одолеваемый навязчивыми мыслями, я так и не сумел уснуть. Прекращая эту агонию, поднялся и засел за черновик письма в столицу, заодно пытаясь систематизировать все полученные сведения. Не могу сказать, что это удалось, но, излитые на бумагу, вопросы начали вести себя гораздо приличней и уже не толкались в голове, а смирно лежали на отведённых им полочках.
Всё это дело смердело чем-то огромным и непередаваемо мерзким. Я чуял, что это совсем не рядовые местные разборки. Находились бы мы в столице, мог бы поклясться, что планируется заговор против короны, а здесь...
Где бы они ни жили на самом деле, образ жизни вели замкнутый, с соседями контактировали мало, но отпор обидчикам давали решительный. Имелись ссылки на какие-то исторические документы, свидетельствовавшие о попытках нападения на них со стороны людей и не только, которые были успешно отбиты. Судя по всему, в те года, когда магия в её нынешнем привычном виде только зарождалась, перевёртыши владели какими-то чрезвычайно мощными чарами. Но описание имелось весьма смутное, записанное со слов очень напуганного существа, и я даже примерно не смог предположить, что это была за магия. Впрочем, нет, одна дельная мысль появилась: что-то ментальное, иллюзорное, вызывающее страх, потому что и здесь показания свидетелей очень разнились.
Облик перевёртыши могут принимать любой, копируют всё вплоть до ауры, но способности «донора» не обретают. Кроме того, существует одно важное ограничение: масса тела остаётся неизменной. Превращаться в существо меньших габаритов были способны немногие — или не способны вовсе, здесь авторы расходились во мнениях. Кто-то утверждал, что в таких случаях перевёртыши изменяют химический состав собственного тела и делают более тяжёлыми кости, но другие полагали подобное слухами. Зато «сверху» подобного ограничения не существовало, или, вернее, оно было меньше выражено: они просто раздувались, увеличивая объём тела воздушными полостями, и потому могли прикинуться даже волотами.
Увы, о том, что случилось с перевёртышами и почему развитое сильное государство вдруг пришло в упадок, история умалчивала. Или, вернее, умалчивали те энциклопедии, что попались нам в руки. Не исключено, что тщательный поиск даст более конкретные результаты, но я сомневался, так ли нужны мне эти сведения. Даже если допустить, что жили эти существа здесь, неподалёку, и руины, о которых упоминала Ивишэр, действительно принадлежат их городам, сомневаюсь, что там найдётся ключ к разгадке тайны происхождения Серых. Да даже если найдётся, кто его будет искать? Сумасшедших нет, разыскивать эти руины на вражеской территории.
Не исключено, что сами перевёртыши что-то об этом знают, но вряд ли всё это есть в опубликованных человеческих исследованиях.
— Жалко, что времени на изучение такого количества литературы нет, — проговорил я, откладывая очередную книгу. — Было бы интересно узнать подробности. У вас, случайно, нет ни одного свободного специалиста?
— Поищем, — едва заметно улыбнулась стихийница. — Думаю, найдём, потому что мне тоже интересно. Но сами понимаете, это дело небыстрое.
— Понимаю. Но если вдруг что-то найдёте в ближайшем будущем — сообщите, хорошо? Меня временно приютила мастер-оружейник Нойшарэ Л'Оттар, она...
— Да, я в курсе. Семью Л'Оттар в городе каждый знает, — кивнула она, окинув меня каким-то странным, очень пристальным взглядом, как будто оценивала заново. — Теперь понимаю, откуда возник вопрос о Порченных.
— В том числе, — не стал спорить я. — А чем объясняется такая популярность? Только тем, что она — лучший оружейник?
— Не только. То есть за это их тоже уважают, но кроме того... — она замялась, явно пытаясь подобрать слова.
— Если это страшная тайна, я могу обойтись, — вежливо заметил я, искренне надеясь при этом, что собеседница всё-таки не уйдёт от темы.
— Нет, не тайна. Просто я не знаю, как вам это объяснить. Дело в том, что у семьи Л'Оттар есть определённая родовая особенность. Наверное, магическая, потому что я не представляю, как иначе такое возможно. Нойшарэ, как и её отец, и дед, и прежние поколения, в моменты ярости приобретает уникальные боевые возможности. Они всегда встречали атаки на стенах, в первых рядах, из поколения в поколение, и за это их очень уважают. И Нойшарэ не отступает от этой традиции, даром что девушка.
— Наверное магическая? — тупо переспросил я, недоверчиво разглядывая Ивишэр. Странно было слышать подобное определение не просто от мага, но от преподавателя Сечения Сферы.
Потом я вспомнил, что о подобном говорил и Таймарен, и совсем загрустил: расспросить обо всём этом саму оружейницу и её товарища благополучно забыл. Чтобы не повторить этой ошибки, сделал себе пометку в блокноте.
— Вот именно этого вопроса я ждала и не знаю, что на него ответить. Этот дар проявляется у них только рядом с Серыми, в остальное время никак не даёт о себе знать, заметить какие-то отклонения от нормы ещё никому не удавалось, и мои коллеги оставили семью Л'Оттар в покое. Кайнашэна после того, что случилось с его дочерью, вообще стыдно было о чём-то расспрашивать, да и девочку неудобно беспокоить такими вопросами. У нас не принято лезть в чужую душу и чужую жизнь без спроса. — Она развела руками. — А наблюдать со стороны на передовой тем более некому. Не та ситуация.
— Ох уж мне это Приграничье, — пробормотал я с тяжёлым вздохом, но возмущаться и ругаться не стал. А смысл? — Ладно, в любом случае спасибо за помощь, вы многое прояснили. Если вдруг возникнут какие-то соображения, дайте мне знать, хорошо?
— Обязательно.
***
Первый раз я видел Баладдар при свете звёзд и понимал, что прекрасно обошёлся бы без этого зрелища. Лишь иногда чёрный мрачный лабиринт улиц прерывался тусклыми светлыми квадратами, которые окна отбрасывали на камни брусчатки и соседние стены. Чудилось чьё-то навязчивое пристальное внимание, будто некто ступает за мной след в след или следит с крыш. Над городом висела плотная, недружелюбная тишина, я ни в одном поселении прежде такой не слышал. Ни в одном живом поселении, и от этого делалось жутко. Но, впрочем, не настолько, чтобы поддаться страхам и удариться в панику.
Уже на подходе к нужному дому я задумался, а что буду делать, если лавка окажется закрыта. Но на моё счастье окна приветливо сияли, дверь была не заперта, а за стойкой сидел Лар и невозмутимо занимался оплёткой рукоятей.
— Привет. Как успехи? — с порога поинтересовался я. Отставной старшина бросил на меня задумчивый взгляд исподлобья и скомандовал вместо приветствия:
— Поднять щиты! Садись, давай тут поговорим. — Он кивнул на второй стул, и я не стал спорить.
— А что, есть о чём поговорить? — полюбопытствовал, устраиваясь рядом со стойкой и облокачиваясь о неё. — Имею в виду, какая-то информация по делу.
— Есть. Всё это время Кошака не было в казармах. Он взял отпуск — а Пограничные имеют такое право, пусть им редко кто-то пользуется — и отбыл в неизвестном направлении.
— Но ты же говорил, что они не способны сами принимать ответственные решения.
— Именно, — кивнул Ларшакэн. — Заявление об отпуске он написал внезапно, среди дня, весь день находился на территории, никуда не выходил, посетителей не принимал и при этом до определённого момента об отпуске явно не задумывался. Так что количество подозреваемых у нас уменьшается: мы точно знаем время первого контакта, и никого постороннего в это время в казармах не было. Только те, кто заходит туда регулярно по долгу службы: этих людей не отмечают особо. Градоправитель, все четверо командующих обороной, командир Пограничной стражи, военный советник лакката и ещё пятеро действующих старших офицеров. Ну и сам лаккат. Это вообще не его обязанность, но он старается по возможности вникать.
Пока Лар говорил, я нашёл в блокноте нужные имена. Все перечисленные находились в самом начале списка, так что ничего нового собеседник сейчас не сообщил. Зато заметно сократил количество основных подозреваемых.
— Ага, или это был перевёртыш под личиной, — задумчиво протянул я. — Но с другой стороны, личину он не мог выбрать наобум, должен был как минимум точно знать, что нужного человека не будет в нужное время в казармах. Значит, надо поговорить со всеми указанными лицами, особенно лаккатом. Вдруг кто-то из них не заходил в тот день в казармы, а его там видели? Шансов вычислить, конечно, мало, но хоть какая-то зацепка. Плюнуть, что ли, на здравый смысл и пойти на бал, там-то они все точно будут!
— Почему лаккат — особенно? — полюбопытствовал Лар. — Нормальный мужик.
— Вот именно это и настораживает, — хмыкнул я в ответ. — Какой-то он слишком хороший. И маги о нём отзывались как о замечательном парне, совсем не заносчивом и исключительно воспитанном. Не могу сказать, что я всерьёз разочарован во всех благородных господах, среди них попадаются замечательные люди, но тут... в общем, не знаю, подозрителен он мне. Ладно, а что-нибудь о ближайшем окружении Ла'Кошшана выяснилось?
— Ничего нового. Как и все Пограничные, он одиночка. Как многие — выходец из большой бедной семьи, которого отдали в учебку, не имея возможности прокормить ещё один рот. Отношений с родными не поддерживал. Женщины... была одна более-менее постоянная, которую нельзя причислить к продажным девкам, но она тоже ничего не знает. Я поспрашивал старшин друг о друге и об их командире и не выяснил ничего, что могло бы натолкнуть на решение. Никто не вёл себя подозрительно, ничего нового не происходило. Всякое бывает, и не исключено, что кто-то что-то умудрился скрыть, но... Из опыта, скрывать что-то в таком тесном коллективе дольше недели невозможно. Может, суть проблемы и удастся утаить, но о самом факте её существования догадаются быстро. Я это, собственно, к чему... Вряд ли кто-то из них замешан в серьёзном заговоре, какие бы цели тот ни преследовал. Поэтому предлагаю сосредоточиться всё-таки на старших офицерах.
— Логично, — со вздохом признал я. — Хотя я окончательно перестал понимать, что происходит. Кто-то в самом деле отправил Пограничного в столицу, сопровождать некоего гонца. Как при такой охране гонца умудрились убить?! Причём его страж при этом остался жив, да ещё преспокойно вернулся домой.
— Я вижу только один вариант, — пожав плечами, проговорил Ларшакэн, — перед убийством стража отпустили домой, и сделать это мог тот же перевёртыш под личиной: никто из старших офицеров так надолго не отлучался из города.
— Ладно, утром отправлю весточку в столицу со словесными портретами наших фигурантов, может, кто-нибудь их видел. Или перевёртыша под личиной.
— Ты узнал что-нибудь про этих существ?
— Гораздо меньше, чем хотелось бы, — честно ответил ему и пересказал всё то, что мы успели вычитать в энциклопедиях.
— Сможешь накинуть эти чары на дверь лавки? — через пару мгновений спросил он. — И на какой-нибудь предмет, чтобы можно было проверять всех окружающих.
— Кхм. Подумаю. На дверь-то хоть сейчас могу, а с артефактом сложнее, я в этом вопросе не специалист. А тебе зачем?
— На всякий случай. Мне очень не нравится, что вокруг расхаживают некие твари, способные принимать любой облик, — мрачно проговорил отставной страж, и я даже почти посочувствовал этим существам: уж очень недоброе многообещающее выражение было у физиономии Лара.
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, оно у неё всегда такое. Иссечённое шрамами квадратное лицо с холодными, выцветшими серыми глазами, глубоко посаженными под нависающими тяжёлыми бровями, всегда казалось пугающим и злым, особенно когда этот тип пытался улыбаться.
— Они не твари, они разумные существа, — возразил я. — Это расизм.
— Да как скажешь, — со смешком легко отмахнулся собеседник. — Ты, главное, наколдовать не забудь.
— Угу. Лар, а можно я задам один неудобный вопрос? Что за способности передаются в роду Ойши?
— Понятия не имею, — легко отозвался мужчина, вновь хмыкнув. — Не смотри на меня так, я правда не знаю, откуда всё это взялось и что это такое. Это что-то наследственное, уже далеко не первое поколение. И Кай не знал. Он шутил, что это аллергия на Серых: в их отсутствие даже припадок ярости никогда не провоцирует проявления этой силы. Но этот вопрос надо задавать Ойше, она сама лучше сможет всё описать. Ты её подобным не обидишь и не заденешь, не волнуйся.
— Хорошо. А про алмазы ты знал? — на всякий случай спросил я.
— Про какие алмазы?
— Несколько веков назад, во времена постройки ратуши, недалеко от Баладдара были обнаружены алмазы. Их даже какое-то время добывали, но сейчас на той территории расплодились Серые.
— Нет, ничего такого не слышал, — рассеянно качнул головой Лар. — А что тебе до этих алмазов?
— Не знаю, — ответил максимально откровенно. — Но не могу отбросить эту мысль. Залежи алмазов — это такой куш, за который люди способны на многое. А сейчас они недоступны. Не удивлюсь, если эта мысль не даёт спать некоторым осведомлённым высокопоставленным лицам. Пожалуй, завтра попытаюсь выяснить, где конкретно располагались эти копи и насколько глубокой была выработка.
— Любопытно, конечно, но я по-прежнему не понимаю, зачем они тебе сдались.
— Это отличный мотив. Для чего угодно. Любой заговор имеет какую-то цель, любая комбинация, а такой куш значительно весомей простых налоговых льгот. Но пока я просто собираю все странности и подозрительные моменты, сюда же можно отнести способности Ойши, перевёртышей... в общем, много чего. Да ладно, не бери в голову, я просто не могу пройти мимо чего-то настолько непонятного. Возвращаясь к главному вопросу, у нас пока есть два варианта. Первый заключается в том, что отправил гонца и убил его, вернув охранника назад, один и тот же человек, но предположить его цели и мотивы я затрудняюсь. А вот второй сценарий представляется более вероятным: столкновение интересов двух сторон. Одна, пытаясь действовать скрытно, отправляет гонца, а вторая, прознав об этом, устраняет свидетелей. Но здесь тоже есть необъяснимые пока пробелы: имитация ритуала с непонятной целью, слишком халтурное заметание следов в столице. Я уже не говорю про явление перевёртыша с приглашением и его нападение на Ойшу, здесь у меня вообще никаких мыслей нет! Даже если задуматься о её загадочных способностях, это всё равно ничего не объясняет: неужели она впервые сталкивается с перевёртышами? А если нет, то они должны были уже нападать на неё или её предков. Может, конечно, здесь действительно имеет место привязка по времени, про которую мы с Ойшей тогда говорили, но...
— Слушай, иди уже спать, а? — оборвал меня Ларшакэн. — Ты сам запутался, а сейчас ещё и меня запутаешь. Иди, завтра подумаешь!
— Да, пожалуй. — Я глубоко шумно вздохнул, тряхнул головой и потёр ладонями лицо. — Стоит попробовать разобраться во всём на свежую голову.
— Стоит. Иди, спи! Только сначала всё-таки дверь зачаруй. Молча!
Я усмехнулся в ответ, но действительно без слов поднялся со стула и пошёл заниматься делом.
***
Поворочавшись в кровати с час, одолеваемый навязчивыми мыслями, я так и не сумел уснуть. Прекращая эту агонию, поднялся и засел за черновик письма в столицу, заодно пытаясь систематизировать все полученные сведения. Не могу сказать, что это удалось, но, излитые на бумагу, вопросы начали вести себя гораздо приличней и уже не толкались в голове, а смирно лежали на отведённых им полочках.
Всё это дело смердело чем-то огромным и непередаваемо мерзким. Я чуял, что это совсем не рядовые местные разборки. Находились бы мы в столице, мог бы поклясться, что планируется заговор против короны, а здесь...
